CC BY
39
долженности по заработной плате и повышении уровня оплаты труда работников организаций.
Для легализации теневой оплаты труда необходимо осуществлять управленческие воздействия, которые будут способствовать тому, что работодателям будет невыгодно выплачивать заработную плату неофициально, а работникам - ее получать. Для повышения эффективности управленческих воздействий, на наш взгляд, необходимо активизировать исследования в данной сфере, в частности социологические исследования в режиме мониторинга. Это позволит, во-первых, органам власти получить информацию о состоянии и тенденциях развития теневой оплаты труда, во-вторых, отслеживать эффективность управленческих воздействий и корректировать их.
Литература
1. Давыденко В.А., Ромашкина Г.Ф., Тарасова А.Н. Сегмент скрытой экономики: проблемы измерения // Налоги. Инвестиции. Капитал. - 2005. - №4-6.
2. Белым по «серому»: статистика по конвертным схемам оплаты труда. ЦКЬ:
//^^^Ызке1р.ш/иргЫ2/ёе1аН.ркр?ГО=14721&ргт1=1
3. Мониторинг / оплата труда. ЦКЪ: //^^^коттегеап1ги/ёос.азрх?ВосзГО=820196
4. Заславская Т.И., Шабанова М.А. Неправовые трудовые практики и социальные трансформации в России //Социс. - 2002. - №6. - С. 10.
6. Куракин А. Зарплата “в конверте”: неравный брак или брак по расчету? Фонд общественного мнения // Социаль-
ная реальность. - 2008. - №6. - С.7. URL:
http://socreal.fom.ru/?link=ARTICLE&aid=527
7. Варшавская Е. Что там «в тени»? // Человек и труд. -2001. - № 11. - С. 45.
Воловская Нина Михайловна, д-р социол. наук, проф., зав. кафедрой социальных коммуникаций и социологии управления Новосибирского гос. университета экономики и управления. E-mail: [email protected]
Volovskaya Nina Mihaylovna, doctor of sociological science, professor, head of department of social communications and sociology of management of Novosibirsk State University of economy and management.
Плюснина Лидия Константиновна, д-р социол. наук, доцент, проф. кафедры социальных коммуникаций и социологии управления Новосибирского государственного университета экономики и управления. E-mail: [email protected] Plusnina Lidiya Konstantinovna, doctor of sociological science, lecturer, professor of department of social communications and sociology of management of Novosibirsk State University of economy and management.
Русина Анастасия Викторовна, канд. социол. наук, доцент кафедры социальных коммуникаций и социологии управления Новосибирского государственного университета экономики и управления. E-mail: [email protected] Rusina Anastasiya Viktorovna, candidate of sociological science, lecturer of department of social communications and sociology of management of Novosibirsk State University of economy and management.
УДК 314.17 (571.54)
Т. С. Бреславская
НЕФОРМАЛЬНЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРАКТИКИ МИГРАНТОВ В УЛАН-УДЭ: ЭКОНОМ-СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПРОЦЕССА РУРАРИЗАПИИ*
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ («Городские деревни» антропология скваттерских поселений Улан-Удэ), проект №08-01-00476а
Статья посвящена проблеме неформальной экономической деятельности сельских мигрантов. Исследование начинается с изучения дискурса аутентичности, продуцирующего неформальные экономические практики присвоения. Автор определяет понятие «присвоение» не только как физические практики незаконного захвата земли, но и как конструирование дискурсивных образов, которые помогают жителям сквоттов оправдать этот захват.
Ключевые слова: сельские мигранты, неформальная экономика, практики, шанти-таун.
T.S. Breslavskaya
INFORMAL ECONOMICAL PRACTICES OF MIGRANTS IN ULAN-UDE:
THE ECONOMICAL AND SOCIOLOGICAL ANALYSIS OF RURARISATION PROCESS
This article is devoted to problem of informal есоnomу of rural migrants. The research starts from the studying of the discourse of authentically buryat customs. This discourse is produces informal economical practices of «аррroрriаtion». The author defines «appropriation» not only as physical practices of illegal land occupation but as constructing of discursive images, that helps squatters to justify the appropriation.
Кеу words: rural migrants, informal есоnоmу, practices, shanty-town.
Данная статья посвящена проблеме изучения дология исследования опирается на эконом-
неформальных экономических практик в среде социологический анализ указанных практик. В
скваттерских поселений города Улан-Удэ. Мето- основу исследования легли качественные социо-
логические методы (глубинное интервью, наблюдение). Специфика их применения в данном случае обусловлена особенностью выборки. В ее состав попали потребители услуг общественного питания, предоставляемых в так называемых «нахаловках». Другой особенностью данного исследования является то, что оно дистанцировано от изучения исследований скваттерских поселений. Мы проводим социологический анализ практик, т.е. нерефлексируемых социальных действий, которые совершаются потребителями, приобретающими услуги сомнительного качества.
При определении проблемы неформальной экономики следует, прежде всего, отличать исследовательскую позицию от позиции административной или управленческой. Рассматривая различные дискурсы о неформальной экономике сегодня, следует признать, что доминирует среди них дискурс административный. Самое распространенное и конвенциональное определение неформальной экономики как экономической деятельности, которая не отражена в официальной отчетности, является «управленчески ориентированным». С точки зрения государственного управления, проблематизация неформальной экономики связана с двумя вопросами: во- первых, это невозможность ведения статистического учета реальных масштабов экономики; во-вторых, это проблема налогообложения (из-за того, что значительная часть экономических интеракций в сфере, именуемой «неформальной экономикой», находится в тени, государственный бюджет недополучает значительные суммы).
Изучаемая тема активно поднималась в улан-удэнских СМИ в течение 2007-2008 гг. в связи с акциями правоохранительных органов по закрытию незаконно работающих точек общественного питания. Масштабность акций свидетельствует об охвате проблемы. Ее сущность заключается в том, что большинство этих объектов открыты и обслуживаются мигрантами из КНР - шэнэхэн-скими бурятами. Такая деятельность для них является формой экономической адаптации к условиям принимающего сообщества. Они выстраивают канал поступления сельскохозяйственной продукции от производителя к потребителю, минуя контролирующие налоговые и санитарные инстанции. Однако взаимодействие с принимающим сообществом не ограничивается государственными органами, повседневные взаимодействия с местным потребителем являются основным типом интеракций лицом к лицу. Именно в этих условиях вырабатывается механизм взаимодействий, открывающий возможности для подобной предпринимательской деятельности. Формируется условный контракт между продавцом и покупателем, подразумевающий опреде-
ленные «умолчания» как условия потребления, так и транзакционные издержки, связанные с оплатой.
Изучение сходных явлений в отечественной социологии представлено трудами С. Барсуковой, О. Бредниковой, О. Паченкова, Р. Рывкиной,
В. Радаева, Т. Шанина [ 1:2,3:4;5]. Этими учеными рассмотрены различные аспекты неформальной экономической деятельности, выработан исследовательский инструментарий, операциона-лизированы ключевые категории социологического анализа. В теоретическом плане весьма полезными для нашего исследования оказались разработки М. Кастельса и Дж. Серла [5]. Так называемый «сетевой подход» открывает широкие возможности для анализа неформальных экономических практик, продуцируемых в среде мигрантов. Социальные сети шэнэхэнских бурят позволяют им вырабатывать эффективные стратегии конкуренции на рынке, комплекс мер для предотвращения экономических рисков.
«Нахаловки» в социальной жизни Улан-Удэ -это не только самовольно построенные жилые строения на окраинах города, но и самовольно открытые и бесконтрольно существующие точки общественного питания. Все эти явления связаны с процессом рураризации города. Схожие практики общественного питания мы можем наблюдать в Монголии и Китае, когда кафе открываются прямо в жилой квартире. При этом отлаживается механизм прямых поставок сырья из села. Подобное явление А. Аппадураи назвал транслокальностью, этот феномен, на наш взгляд, наиболее полно характеризует рурариза-ционные процессы на территории Внутренней Азии. Рураризация как особая форма маргиналь-ности создает благоприятную среду для неформальной экономики, опирающейся на социальные сети сельских мигрантов. Они характеризуются высоким уровнем солидарности и взаимовыручки (в обыденном лексиконе так называемыми земляческими связями). Категоризацией данного явления мы обязаны Ф. Теннису и его термину - Оете^сЬай [8].
По официальным данным, на конец 2007 г. только в центре Улан-Удэ было зафиксировано более двух десятков нелегальных объектов общественного питания. Многочисленные рейды органов правопорядка привели лишь к частичной легализации или закрытию заведений. В этой связи мы можем констатировать высокий уровень их адаптивности к социальным изменениям.
Незаконное предпринимательство, несомненно, - явление социальное, порожденное спецификой общественной практики времен переходного периода 1990-х гг. С одной стороны, оно -продукт несовершенного законодательства (в т.ч. закона о предпринимательской деятельности), а с
другой - поощряемая обществом и финансово поддерживаемая им практика. В ее основе лежит отсутствие социальной сегрегации бизнеса на легальный и «теневой» и его восприятие как некоего единого маргинального явления.
В этом контексте выстраивается и модель потребления, имеющая также полулегальную характеристику. Специфика потребления сказывается и на устойчивости социальной структуры. В нашем случае в обеденном зале нелегальной закусочной одновременно можно встретить: преподавателя вуза, сотрудника МВД, госслужащего, безработного, лиц без определенного места жительства. В данной ситуации отражается почти полный срез социальной структуры, а также готовность потреблять несертифицированные товары и услуги, не расценивая это как риск для здоровья. Таким образом, ключевой гипотезой исследования будет предположение о том, что существует взаимосвязь между рураризацией города и маргинальным потреблением в обществе.
Итак, стратегии сетевого взаимодействия определили и географию локализации явления -район Центрального рынка города Улан-Удэ. Это место массового скопления потенциальных потребителей. Все заведения находятся в непосредственной близости друг от друга на расстоянии 20-30 м, что обеспечивает повышенную мобильность в случае внешней угрозы со стороны органов правопорядка. Более того, полевые материалы автора свидетельствуют о том, что зачастую хозяева уже закрытых «кафе» перенаправляют своих клиентов к соседям, что также делается в случае отсутствия свободных мест, либо при перегрузке «производственных мощностей». Под последним подразумевается невозможность обслужить группу клиентов по причине большого количества заказов.
Таким образом, сетевой фактор определяет не только модель адаптации, но и формирование конкурентного баланса, выражающегося в распределении потребителей самими поставщиками услуг. Другим аспектом являются бытовые условия: кафе располагаются либо в квартирах деревянных двухэтажек, находящихся в аварийном состоянии, либо в домах частного сектора, возведенных также нелегальным способом. Последний факт дал название таким местам общепита -«нахаловки».
Аналогия с самовольными поселениями почти прямая - те же проблемы с узакониванием и тот же срез сельской миграции. Показательным является факт, что внутри кафе повсеместно наблюдаются уже собранные и упакованные вещи: обилие чемоданов, «узлов» и «баулов». Складывается впечатление, что хозяева всегда готовы уехать. Подобная позиция характеризует это ме-
сто как маргинальное. Маргинальность заключается не столько и не только в неукорененности, а в попытке выстроить некую модель неконтролируемого мобильного бизнеса. Говорить о социальной ответственности перед потребителем не приходится. В этой связи мы выделили следующие черты изучаемого явления:
• постоянная готовность к смене местонахождения;
• наличие сетевого ресурса для адаптации;
• наличие постоянных клиентов;
• наличие сервиса;
• низкий уровень цен.
Такие условия обеспечивают им стабильное место в определенном сегменте рынка городского общепита. Более того они минимизируют транзакционные издержки вхождения на этот рынок: расходы на регистрацию, обеспечивающую легальность функционирования, уплата налоговых сборов, отсутствие социальных гарантий работникам. Более того, учитывая семейный характер бизнеса, мы можем предположить, что в таких условиях отсутствует стабильная оплата труда.
Практики самоорганизации выстраиваются вокруг ресурса семьи, как свидетельствуют очевидцы в случае операции правоохранительных органов, хозяева закусочных утверждают, что деньги и продукты собраны на предстоящую свадьбу родственников. Присутствующие посетители презентируются как потенциальные гости. Подобная стратегия является широко распространенной. Другой стратегией защиты является ссылка на незнание русского языка. Такие модели являются рабочими в силу устойчивости контингента посетителей, которые вынуждены принимать навязываемые модели оправдания, чтобы не оказаться в роли понятых или свидетелей. Именно это определяет криминальную составляющую данного бизнеса.
Публичной проблема становится только в случае пищевых отравлений посетителей. В этом случае потерпевшие обращаются в правоохранительные органы. В этой ситуации организовывается рейд, ведущий к временному прекращению деятельности заведения. В данной ситуации одним из возможных наказаний является уплата административного штрафа, размер которого ниже недельной выручки от торговли нелегального кафе.
Как уже отмечалось выше, поставки сырья (мяса) ведутся из пригородных фермерских хозяйств, которые содержат шэнэхэнские буряты. Однако эта версия является официально представляемой хозяевами кафе на вопрос о сырье. Другие данные свидетельствуют о том, что в данных кафе принимают мясо, не прошедшее
ветеринарные проверки и по цене ниже рыночной. Именно этот факт вызывает наибольшие опасения как у потребителей, так и городских властей и прессы, т.к. формирует целый сегмент купли-продажи несертифицированных продуктов. Политика ценообразования в данных кафе является наиболее приемлемой в сложных конкурентных условиях г. Улан-Удэ. Цены 20 рублей за одну позу и 25 за шарбин определяют уверенные позиции нелегалов на рынке города. Более того, отсутствие налогового бремени позволяет более свободно варьировать, предоставляя скидки коллективным заказчикам.
В изучаемом контексте возникает вопрос о трансформации традиционных ценностей сельских мигрантов в условиях современной городской среды. В данной ситуации они преломляются сквозь призму описываемых практик экономической адаптации. Как отмечают большинство опрошенных нами респондентов, основным фактором привлекательности заведений такого типа является аутентичность бурятской кухни. Упор на традиционность пищи, предлагаемой нелегалами, выражается не только в способе приготовления пищи, но и в ее названии - «бууза», «шарбин». Ассортимент предлагаемой продукции этим и ограничивается. Дискурс вокруг самовольщиков сопровождается мифом об аутентичности, т.е. о том, что именно шэнэхэнские буряты сохранили традиции в неизменном виде. Однако де-факто традицинность превратилась в продукт на продажу. Коммодификация культуры (традиций, аутентичности), ее трансформация в товарно-денежные отношения определяют место изучаемого нами явления в структуре рынка города Улан-Удэ, ориентированного на потребление продукции с местной спецификой.
Традиционная бурятская кухня как социальный конструкт широко презентуется во многих заведениях общепита. Однако вопрос об аутентичности данной продукции часто ставится под сомнение. Плата за аутентичность чаще всего высока, рестораны «Modern nomads», «Нютаг», «Кулькисон», «Чингисхан» являются наиболее престижными местами потребления продукции традиционной бурятской кухни. «Нахаловка» является ответом на существующий в обществе спрос на потребление продукции в формате «этно».
Мигранты из сельской местности в данной ситуации представляют собой среду, производящую продукцию в соответствии с канонами, считающимися традиционными. В этой ситуации потребитель, являющийся жителем города, воспринимает ее как аутентичную. Этот факт придает легитимность неформальным практикам производства, т. к. «аутентичная бурятская пища не может быть произведена в условиях массово-
го общепита». Также сравнительно невысокие цены делают самовольные точки общепита местом массового потребления.
Аутентичная бурятская кухня, на наш взгляд, является одним из мифов городского пространства. В условиях урбанизации, массового потребления этот миф является наиболее востребованным в среде, созданной «маргинальным человеком». В итоге выстраивается ситуация маргинализации городского пространства, в котором муниципальная власть занимает позицию регулятора отношений формальных и неформальных структур.
***
Представленное исследование является попыткой проанализировать механизм включения мигрантов Улан-Удэ в систему неформальных экономических отношений. Эти отношения редуцируются на социальную структуру населения города, они формируют ее маргинальную составляющую. Изменение социальной структуры основывается на модификации нормативноценностных установок под влиянием рыночной экономики. Трансформируется не только городская среда, но и сами мигранты - размывается представление о традиции, которая становится частью товарно-денежных отношений. Справедливо отмечает В. Виноградский: «Неформальная экономика заведует «вторичными ресурсами» социального бытия. Это - подкладка, изнанка, подоснова жизни. Это - «первичная грунтовка» главных, формальных, экономических процессов. Это - пространство изобретательности, поскольку именно в сфере неформальной экономики субъект тотально и непрерывно отслеживает возможности. Это экономика обузданности, экономика смиренных надежд и скромных перспектив. Это - экономика ближайших, интимных, личностно окрашенных контактов - как с природой, так и с локальным социальным окружением. Это - тестирование пространства возможностей и его повседневная эксплуатация. Это - экономика промежутков, ниш, зазоров, как социальных, так и экологических. Это - экономика не-планируемости, ситуативности, непредзаданно-сти» [3].
Неформальная экономика по своей природе имеет рыночный и конкурентный характер: мелкие производители, скрывающиеся от надзора контролирующих организаций, могут ориентироваться только на платежеспособный спрос таких же обособленных друг от друга покупателей. Неформальное производство использует в основном не капитальные, а трудовые ресурсы (иначе говоря, человеческий капитал в НЭ более важен, чем капитал физический). Производимая
неформалами продукция имеет примерно тот же (или несколько более низкий) уровень качества, что и продукция легальных предпринимателей, но производится с более низкими издержками (неформальные бизнесмены экономят на издержках подчинения закону - не платят налогов и социальных платежей, могут давать зарплату ниже законодательно установленного минимума и т.д.). Уровень доходов в неформальном секторе в целом несколько ниже, чем в формальном, или примерно равен ему, однако дифференциация доходов гораздо выше.
Литература
1. Барсукова С.Ю. Неформальная экономика. Экономико-социологический анализ. М., 2004.
2. Бредникова О., Паченков О. Этничность «этнической экономики» и социальные сети мигрантов // Этничность и
УДК 316
экономика. - СПб.: ЦНСИ, 2000.
3. Виноградский В. «Орудия слабых»: неформальная экономика крестьянских домохозяйств // Социологический журнал. - 1999. - №23-4.
4. Воронков В. Существует ли этническая экономика? // Этничность и экономика. СПб.: ЦНСИ, 2000.
5. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. - М., 2000.
6. Радаев В.В. Экономическая социология. - М., 2009.
7. Рывкина Р. От теневой экономики к теневому обществу // Pro et Contra. - 1999. - Т.4. - №1.
8. Теннис Ф. Общность и общество // Социологический журнал. - 1998. - №23-4.
Бреславская Татьяна Сергеевна - канд. социол. наук, преподаватель торгово-экономического техникума, г . Улан-Удэ.
Breslavskaya Tatyana Sergeevna - candidate of soci-ologica1 science, teacher of Trade and Economy College, Ulan-Ude.
С.Л. Таланов
СОЦИАЛИЗАЦИЯ ПОДРОСТКОВ: ДЕТЕРМИНАНТЫ И УСЛОВИЯ КОРРЕКЦИИ
В статье рассмотрены современные проблемы социализации подростков. Предложены направления продолжения научных исследований и реализации практических мер по профилактике делинквентного поведения среди несовершеннолетних. Ключевые слова: первичная социализация, характер, делинквент, преступник, профилактика преступлений.
S.L. Talanov
TEENAGERS SOCIALIZATION: DETERMINANTS AND CONDITIONS OF CORRECTION
The article deals with the problems of socialization of teenagers. The ways of continuing of scientific researches and of realization of practical measures to prevent teenagers delinquent behavior are suggested.
Key words: primary socialization, character, delinquent, criminal, crime prevention.
Переход России к демократическим моделям управления привел к смене существовавших до этого морально-нравственных категорий. Следствием разрушения старых норм и ценностей стало нарастающее взаимное отчуждение людей, граждан от государства, увеличение нетерпимости, страхов в социуме. Происходит прежде всего касающаяся российской молодежи реструктуризация общества, проявляющаяся на личностном уровне как кризис идентичности на фоне роста уровня притязаний. Это ведет к поискам новой нормативно-ценностной структуры, которая могла бы стать для индивида личностно значимой базой, но не всегда совпадающей с законодательной базой, закрепляющей моральнонравственный эталон [1].
Таким образом, основную проблему данного исследования составляет противоречие между декларируемыми и реально существующими ценностями в обществе. Главенство закона для молодежи не аксиома. На первый план выходит самоутверждение и актуализация собственных способностей любым путем, отсюда правонару-
шения, число которых чаще всего растет в социально-экономически развитых регионах.
В 2004-2009 гг. нами проводились социологические исследования на территории Ярославской области. Подлежали исследованию с разных сторон следующие объекты:
- несовершеннолетние, состоящие на учете в отделе по предупреждению преступлений среди несовершеннолетних (ОППН) за совершение краж, но не подлежащие уголовной ответственности в связи с недостижением возраста 14 лет;
- несовершеннолетние, осужденные условно или к исправительным работам за совершения краж в Ярославской области [2];
- совершеннолетние, совершившие преступление в несовершеннолетнем возрасте;
- незаконопослушные студенты первого курса Рыбинской государственной авиационной технологической академии имени П. А. Соловьева (РГАТА);
- студенты-юристы Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова (ЯрГУ), выступившие контрастной контрольной группой;
