CC BY
22
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобаче вско го. Серия: Социальные науки, 2021, № 3 (63), с. 69-78
69
УДК 316.334.22
DOI 10.52452/18115942_2021_3_69
НЕФОРМАЛЬНАЯ ЗАНЯТОСТЬ В РОССИИ КАК УСЛОВИЕ СТАНОВЛЕНИЯ ПРЕКАРИАТА
© 2021 г. Г.Л. Воронин, А.Д. Крамер
Воронин Геннадий Леонидович, д.соц.н.; доц.; профессор кафедры общей социологии и социальной работы Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского; ведущий научный сотрудник отдела исследований динамики социальной адаптации Института социологии ФНИСЦ РАН voroninglmail@mail. т Крамер Анастасия Дмитриевна, магистрант факультета социальных наук Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского nas.kramer@gmail.com
Стотья побтупило ьредокцию 15.03.2021 Стотья приеято кпубликоции 16.07.2021
Исследуется феномен неформальной занятости как одного из факторов формирования прекариата в России. Проанализированы теоретические подходы к определению прекариата, неформальной занятости, а также их особенности. Проведено исследование масштабов неформальной занятости в России в 2002 - 2019 гг. на основе данных Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ-ВШЭ (RLMS-HSE). Научная новизна исследования заключается в том, что были рассмотрены социально-демографические показатели работников, включенных в неформальную занятость, некоторые характеристики их трудовой деятельности, такие как продолжительность рабочего дня и рабочей недели, уровень индиви -дуального дохода, профессиональная принадлежность, уровень образования, мобильность в отношении места работы и профессии; их социально-психологические и медицинские характеристики (удовлетворенность различными аспектами трудовой деятельности: работой в целом, условиями труда, заработной платой, воз -можностями профессионального роста и состоянием здоровья); также показатели неформально занятых сравнили с показателями формально занятых. В научный оборот вводятся новые данные по состоянию рынка труда в целом и такой его составляющей, как занятость формально не трудоустроенных работников. Надежность полученных результатов исследования обеспечивается тем, что в качестве эмпирической базы послужили результаты наблюдений на протяжении последних 18 лет за поведением на рынке труда 8376 работников, не имеющих официального трудоустройства. В этом отношении полученные результаты являются уникальными для описания и понимания прекариата, вновь нарождающейся социальной группы постсоветской России. Результаты исследования показали, что доля неформально занятых работников в формальном секторе экономике за период исследования увеличилась. Среди неформально трудоустроенных работников преобладают мужчины, жители крупных городов (областных центров). Неформально занятые работники уступают формально занятым по целому ряду социально-демографических характеристик (уровень образования, оплата труда, уровень квалификации). Отсутствие профессиональных гарантий оказывает негативное влияние на ряд трудовых, социально-психологических, медицинских показателей.
Ключеьые блоьо: неформальная занятость, прекариат, неустойчивая занятость, формальная занятость, условия труда.
Введение
Трудовые отношения в последние десятилетия претерпели серьезные изменения. Распространение информационных и интернет-технологий, повышение автоматизации производств, дерегулирование рынков труда, снижение роли трудовых движений и профсоюзов, изменение общественных ценностей, экономические потрясения привели к тому, что на смену стандартизированной занятости пришли неустойчивые формы занятости - неполная, вторичная, неформальная и др. [1-3].
Распространение неустойчивых форм занятости приводит к возникновению нового соци-
ального класса - прекариата. Понятие «прекариат» впервые использует в своих трудах П. Бурдье, описывая положение сезонных рабочих [4]. Концептуализировал данное явление британский социолог Г. Стэндинг, который к прекариату относит людей, лишенных некоторых гарантий, связанных с работой. Среди этих гарантий он называет: гарантии занятости, оплаты труда, охраны труда, защиты рабочего места, защита от увольнения, гарантии представительства через профсоюзы [5].
Среди других характеристик прекариата Г. Стэндинг выделял: отсутствие долгосрочных контрактов, защиты от увольнения; нестабильность рабочего места; нестабильность дохода и
структура дохода, отличающаяся от других социальных групп; отсутствие общественной поддержки (то есть гарантированных пособий и льгот от предприятия или государства). Положение прекариата характеризуется и отсутствием профессиональной идентификации, такие работники не чувствуют себя частью «солида-ризованного трудового сообщества», что ведет к их маргинализации [5].
Изучением прекариата активно занимаются отечественные авторы, среди которых можно выделить О.И. Шкаратана, З.Т. Голенкову, Ю.В. Го-лиусову, Ж.Т. Тощенко, Р.И. Анисимова.
О.И. Шкаратан с соавторами рассматривал признаки прекариата, выделяя среди основных: отсутствие гарантий занятости; нестабильность содержания труда; нестабильность заработной платы и дохода; отсутствие «подушки безопасности»; низкую позицию во властной иерархии компании; длительность пребывания в условиях нестабильности [6].
З.Т. Голенкова и Ю.В. Голиусова считают, что прекариат состоит из людей, которые занимаются неформальной работой в формальном секторе экономике, чье положение характеризуется нестабильностью и отсутствием гарантий занятости, при этом уровень их дохода, образования и самоидентификации не имеет значения. К признакам прекаризации трудовых отношений относят: навязывание индивиду временного характера труда, лишение его свободы выбора, сдачу работника в лизинг, выведение его за штат [7].
Ж.Т. Тощенко концентрируется на теоретических подходах к определению прекариата, типах занятости прекариата, основных характеристиках данной группы занятых. К прекариату он относил часть трудоспособного населения, которая занята на временной работе; занятых неполный рабочий день и сезонными работами;
безработных; стажеров и часть студенчества; работников креативных профессий; мигрантов; неформально занятых. Среди признаков прека-риата называет: неустойчивое социальное положение (потеря или снижение социального статуса), отсутствие социальных гарантий, незащищенность, отсутствие перспектив устройства на постоянную работу, депрофессионализацию труда [8].
Р.И. Анисимов анализировал трудовые отношения в России, которые приобретают черты прекаризированной занятости. Он называет ряд индикаторов, которые позволяют анализировать прекаризированную занятость в России, оценить масштабы ее распространения. Среди индикаторов: наличие/отсутствие трудового договора; тип занятости (временная/постоянная); продолжительность рабочего времени; место
работы; тип взаимоотношений с работодателем. Анализ трудовых отношений по данным индикаторам показал, что в условиях прекаризиро-ванной занятости в России находятся от трети до половины всех россиян в возрасте от 15 до 72 лет [9].
При изучении прекариата особое внимание ученые уделяют неформальной занятости работников, так как данный вид занятости, как правило, связан с полным отсутствием каких-либо социальных и профессиональных гарантий. Исходя из этого, неформальную занятость можно рассматривать как основной фактор формирования и распространения прекариата в России и в мире. В рамках данной статьи представляется важным определить масштабы данного явления в России, социально-демографические характеристики неформальных работников, сравнить их положение с формально занятыми работниками.
Методология
Для определения масштабов неформальной занятости в России сначала необходимо понять, что подразумевается под таким видом занятости. Сложились два подхода к определению неформальности на рынке труда. Первый - производственный, второй - легалистский [10].
В первом случае неформальность связывают с понятием неформального сектора, которое ввел в научный оборот в 1970-х годах английский исследователь К. Харт. При определении неформально занятых работников исходят из способа организации самих предприятий, на которых они работают. Международная организация труда (МОТ) дает следующее определение неформального сектора: «неформальный сектор рассматривается как группа производственных единиц, которые <.. .> образуют часть сектора домашних хозяйств в качестве предприятий домашних хозяйств или, что равнозначно, некорпорированных предприятий, принадлежащих домашним хозяйствам.» [11]. Таким образом, в соответствии с производственным подходом неформальный сектор включает в себя производственные единицы, которые осуществляют работу без официальной регистрации, или их размер ниже установленного порога (как правило, это 5-10 человек). Неформально занятыми считаются все работники, трудоустроенные на таких предприятиях.
Легалистский подход к определению неформальности связан с понятием неформальной занятости. Согласно данному подходу, при определении неформальности учитываются характер, особенности трудовых отношений на
2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019
Год проведения исследования
Рис. 1. Динамика изменения доли россиян, включенных в неформальную трудовую занятость (прекариат), в 2002 - 2019 гг.; %, с учетом 95% доверительного интервала (репрезентативная выборка)
конкретно определенных рабочих местах. Неформально занятый работник - это работник, чья деятельность протекает с нарушением действующих норм трудового законодательства. При этом граница между формально и неформально занятыми может определяться по-разному. Неформальная занятость может быть связана с полным отсутствием трудовых договоров между работодателями и работниками, но также и с нарушением определенных разделов трудового законодательства (например, наличие заработной платы ниже прожиточного минимума или отсутствие социальных выплат/гарантий на рабочем месте) [10].
Легалистский подход к определению неформальности можно назвать более широким, чем производственный, так как он предполагает наличие неформальной занятости не только в неформальном секторе экономики, но и в формальном. Отечественные авторы при исследовании неформальной занятости, оценке ее масштабов часто используют комплексный подход, который сочетает в себе легалистский и производственный [10; 12].
Мы будем опираться на легалистский подход к определению неформальности. Нас интересуют в первую очередь работники, которые работают без официального трудового договора в формальном секторе.
В российском законодательстве понятие «неформальная занятость» отсутствует. При сборе статистической информации Росстат руководствуется понятием неформального сектора. К занятым в неформальном секторе относятся: индивидуальные предприниматели; лица, работающие по найму у индивидуальных предпринимателей и физических лиц; помогающие члены семьи в собственном деле, принадлежащем кому-либо из родственников; работающие на индивидуальной основе без регистрации в качестве индивидуального предпринимателя; занятые в собственном домашнем хозяйстве по производству продукции сельского, лесного хозяйства, охоты и рыболовства для продажи
или обмена. Исходя из этого, возможно подсчитать только тех, кто занят в неформальном секторе, но не тех, кто работает без трудового договора. Согласно данным Росстата за 2018 г., в неформальном секторе в России были заняты 14.5 млн человек, это около пятой части всей рабочей силы в стране (для сравнения - в 2004 г. это показатель был равен 11.3 млн) [13].
Из-за отсутствия официальной статистики для подсчета неформально занятых в России отечественные исследователи, как правило, опираются на данные Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (RLMS-HSE). Данное исследование представляет собой общероссийский репрезентативный опрос домохозяйств и проводится один раз в год начиная с 1994 г. (за исключением 1997 и 1999 г.) [14]. Исследование неформальной занятости, проведенное в рамках данной статьи, тоже основывается на данных мониторинга за 2002 - 2019 гг., что позволяет проследить динамику распространения неформальной занятости, а также изменения в положении неформальных работников.
Результаты исследования
Согласно данным RLMS-HSE, доля россиян, занятых неформальной занятостью, в период 2002-2019 гг. в среднем варьировалась от 4.1% до 8.2%. В 2019 г. доля неформально занятых среди всех трудящихся составила 7.7% (рис.1). Темп роста доли прекариата (официально не оформленных работников) за анализируемый период в России составляет 3.78%. В ситуации отсутствия радикальных положительных изменений в социальной и экономической жизни страны к 2030 г. доля работающих граждан России, относящихся по характеру своей трудовой занятости к прекариату, может составить около 11 -12% от общего числа занятых в народном хозяйстве страны. Все это не только несет серьезные риски для этих людей и их семей, не только для экономики в целом, но и увеличива-
2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 Год проведения исследования
Рис. 2. Динамика изменения доли мужчин и женщин среди неформально занятых работников, 2002-2019 гг., %
ет вероятность возникновения социальных конфликтов в стране.
Данные мониторинга позволяют понять, от кого исходит инициатива не устраиваться официально на работу - от работника или работодателя. Согласно опросу, в 2019 г. в 43% случаев работодатель не хотел оформлять работника официально на работу, в 24% инициатором выступал работник, и еще в 33% решение принималось совместно работником и работодателем. Десять лет назад, в 2008 г., эти показатели были несколько другими, 57%, 22% и 21%, соответственно. Данные цифры указывают, что отсутствие официального трудоустройства зачастую не является личным выбором работников.
С точки зрения гендерной структуры среди неформально занятых больше мужчин. Если в 2002 г. доля женщин среди неформально занятых работников была 51% (максимум за исследуемый период), то в 2019 г. она сократилась до 45.1%, при этом минимума она достигла в 2015 г. - 38.8% (рис. 2). Резкое падение доли женщин, занятых в неформальном секторе, связано с экономическим кризисом 2015 г. Как правило, женщины первыми теряют работу, тем более в ситуации отсутствия трудового договора с работодателем. По данным RLMS-HSE, средний возраст неформально трудоустроенных работников за исследуемый период был меньше среднего возраста формально занятых. В 2002 г. средний возраст неформально занятого работника составлял 32.6 лет, формально трудоустроенного - 39.3 года (статистически значимые различия возраста в этих группах составляли 5-9 лет). В 2019 г. средний возраст неформально занятого уже был равен 41.3 года, а формально занятого - 42 года, и здесь статистически значимых различий не зафиксировано. К 2019 г. неформально занятый работник «постарел» практически на десятилетие, формальный работник - лишь на 2.7 года.
Анализ данных показал, что неформальная занятость больше характерна для жителей областных центров. В 2002 г. доля неофициально работающих, проживающих в областном цен-
тре, составляла 5.3% от числа всех работающих, с учетом 95% доверительного интервала этот показатель составлял от 4.4% до 6.2%. К 2019 г. этот показатель составил 9.3% (8.3% - 10.4% с учетом 95% доверительного интервала) или, другими словами, практически каждый десятый занятый в народном хозяйстве не платит налоги, не имеет страховки и социальной защиты, не может рассчитывать в старости на достойную пенсию.
Вторая позиция по производству прекариата принадлежит среднему российскому городу: в 2002 г. из всех работающих горожан доля лиц, не имеющих трудового договора, составила 2.9% (от 2 до 4%, соответственно), в 2019 г. этот показатель составил 7.5% (от 6.4 до 8.7%, соответственно).
В целом среди неофициально работающих (прекариата) в 2019 г. 54.5% (от 50.2% до 58.8% с учетом 95% доверительного интервала) составляли лица, проживающие в областных центрах, 28.6% (от 24.8% до 32.6%, соответственно) - в средних и малых городах, 4% (от 2.6% до 6.0%, соответственно) - в поселках городского типа и 12.9% (от 10.2% до 15.9%, соответственно) - в селах.
В течение всего периода наблюдения с 2002 по 2019 г. работники, не имеющие официального оформления, имели более низкий уровень образования, чем формально занятые работники. Среди неформально занятых доля тех, кто имеет неполное среднее образование, в наблюдаемый период в среднем составила 18.9%, в группе официально занятых работников этот показатель составлял 8.9%. Доля лиц с высшим образованием среди первых в период с 2002 по 2019 г. составляла 13.5%, а среди вторых -31.9% (рис. 3). Несмотря на то что в последние годы количество неформально занятых с высшим образованием увеличилось, разрыв между двумя группами тоже увеличился, то есть уровень образования формально трудоустроенных работников растет быстрее, чем неформально занятых.
Согласно данным мониторинга, неформально занятые работники уступают формально за-
2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019
Год проведения исследования Рис. 3. Динамика изменения доли формальных и неформальных работников с высшим образованием, 2002-2019 гг., %
Рис. 4. Динамика изменения среднего индивидуального дохода в месяц, 2002-2019 гг., в рублях 2019 г.
нятым и по таким показателям, как доход и заработная плата. Стоит отметить, что в исследовании RLMS-HSE доход индивида включает в себя все денежные выплаты, которые человек получил за месяц, в том числе зарплату, пенсию, премии, какую-либо прибыль и др. Заработная плата - это то, что индивид получил за месяц по своему основному месту работы.
За 2002-2019 гг. доход неформально занятых в среднем был меньше дохода формально трудоустроенных на 3.2 тысячи рублей (в руб. 2019 г.), или на 10.7%. При рассмотрении изменений в динамике видим, что в начале 2000-х доходы обеих групп постоянно росли и были примерно одинаковыми (доходы неформально занятых работников даже были чуть больше). Однако ситуация начала меняться в конце первого десятилетия XXI века - средний доход формально занятого стал больше дохода неформально занятого, и за последнее десятилетие разрыв между двумя группами значительно увеличился. В 2019 г. средний доход неформально трудоустроенного работника был меньше на 7.8 тысячи (или 21.3%) (рис. 4). Достаточно информативной статистикой, позволяющей сравнить доходы разных категорий работников, является медианный доход: в группе не имеющих официального трудоустройства он составлял в 2019 г. 25000 руб., а в группе официально трудоустроенных - 30000 руб.
Если сравнивать две группы по уровню заработной платы, разрыв в среднем за весь период обследования был чуть меньше - 2.4 тысячи рублей, или 10.5%. Однако в остальном уровень заработной платы двух групп менялся так же, как и уровень их доходов, - рост и относительное равенство зарплат в период 2002 - 2011 гг., затем рост заработной платы формально занятых работников и стагнация зарплат неформально трудоустроенных. Например, в 2007 г. средняя заработная плата неформально и формально занятых работников составляла примерно 24 тысячи рублей, в 2019 г. средняя зарплата неформально занятого так и осталась на уровне 24 тысяч, а вот зарплата формально занятого выросла до 31 тысячи рублей (в среднем в 2019 г. зарплата формально занятого работника была на 22% выше).
Перейдем к рассмотрению трудовых показателей неформально и формально занятых работников. Данные RLMS-HSE позволяют рассмотреть, к какой профессиональной группе относится работник. В соответствии с данными за 2019 г. среди неформально занятых превалируют работники сферы торговли и услуг, рабочие, занятые ручным трудом. Они составляют половину всех неформальных работников. Среди формально занятых работников больше всего специалистов среднего и высшего уровня квалификации (табл. 1).
Таблица 1
Принадлежность к профессиональной группе, 2019 г., %_
Профессиональная группа Доля лиц, принадлежащих к профессиональной группе
Формально занятые Неформально занятые
Военнослужащие 0.7 0
Законодатели; крупные чиновники; руководители высшего и среднего звена 6.7 2.3
Специалисты высшего уровня квалификации 19.9 4.2
Специалисты среднего уровня квалификации; чиновники 21.8 11.7
Служащие офисные и по обслуживанию клиентов 6.1 3.7
Работники сферы торговли и услуг 15.1 30.4
Квалифицированные работники сельского, лесного хоз-ва и рыбоводства 0.1 0
Квалифицированные рабочие, занятые ручным трудом 11.2 20.6
Квалифицированные рабочие, использующие машины и механизмы 12.3 13.1
Неквалифицированные рабочие всех отраслей 6.1 14.0
' • .'::11*Л^, ; ■ |:- занятые ПФарма/ипНО занятые
Рис. 5. Динамика изменения продолжительности рабочей недели неформально и формально занятых работников, 2002-2019 гг., %
Исследование RLMS-HSE содержит вопрос и о том, в какой отрасли работает респондент, в вопроснике 2019 г. предлагался выбор из 32 отраслей. Наиболее популярными отраслями для официально не трудоустроенных работников были торговля, бытовое обслуживание (43.7%); транспорт, связь (13.0%); строительство (11.5%). Для официально трудоустроенных работников - торговля, бытовое обслуживание (17.3%); образование (12.5%); транспорт, связь (8.7%); здравоохранение (8.4%).
Отсутствие профессиональных гарантий оказывает влияние на продолжительность рабочего дня и рабочей недели работника. По данным мониторинга, средняя продолжительность рабочего дня формально трудоустроенного работника в 2002-2019 гг. варьировалась от 9.3 до 9.6 часа, тогда как неформально занятые работники (прекариат) работают дольше - от 9.7 до 10.3 часа в день. С учетом 95% доверительного интервала в анализированный период статистически значимое различие в продолжительности
рабочего дня прекариата и официально оформленных работников в среднем составляет от 35 до 45 минут.
При рассмотрении продолжительности рабочей недели различия еще более заметны. Продолжительность рабочей недели у формально занятых работников составляла 43 часа, у неформально занятых она варьировалась от 46 до 49 часов (рис. 5). Соответственно, в неделю общая продолжительность работы прекариата превышала эти показатели официально оформленных работников от 4.3 до 5.1 часа.
Различия между двумя группами работников видны и при рассмотрении такого показателя, как задолженность по заработной плате. В начале 2000-х большой процент как формально, так и неформально занятых работников сталкивались с задолженностями по зарплате. В период 2002-2007 гг. от 6 до 22% формально и от 11 до 19% неформально занятых работников говорили о задолженности со стороны работодателей. В последующие годы этот показатель
2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2016 2019
Год проведения исследования
Рис. 6. Динамика изменения доли неформально и формально занятых работников, сменивших место работы/профессию/то и другое за прошедший год, 2002-2019 гг., %
Уровень удовлетворенности различными аспектами трудовой деятельности
Таблица 2
Год исследования Аспекты трудовой деятельности
Работа в целом Условия труда Оплата труда Возможности проф. роста
Неф. работ. Фор. работ. Неф. работ. Фор. работ. Неф. работ. Фор. работ. Неф. работ. Фор. работ.
2002 42 52 37 47 26 21 19 37
2003 38 45 36 43 24 19 24 35
2004 37 47 36 44 24 20 23 32
2005 40 49 36 45 27 21 26 34
2006 49 56 45 53 31 27 31 40
2007 48 60 45 57 32 29 30 43
2008 47 63 47 61 32 33 28 45
2009 49 65 51 63 31 31 27 50
2010 49 66 46 62 32 32 30 45
2011 49 68 47 66 31 35 31 49
2012 51 68 50 65 31 37 30 50
2013 55 68 53 65 34 37 36 49
2014 52 69 50 68 31 39 32 53
2015 48 67 48 66 28 36 33 51
2016 49 70 50 68 27 36 32 52
2017 54 69 52 67 31 36 33 52
2018 57 71 58 69 31 39 39 52
2019 56 71 61 71 31 37 41 55
сильно снизился для формально трудоустроенных работников и в 2019 г. был равен 2%. У неформально занятых работников этот показатель тоже снизился, в 2019 г. до 5%.
Отсутствие официального устройства оказывает влияние на то, как часто работник меняет место работы или даже профессию. Данные RLMS-HSE показывают, что за исследуемый период 27-55% официально не трудоустроенных работников в течение года меняли место работы или профессию, или и то, и другое вместе, среди формально занятых данный показатель равен 12-19% (рис. 6). Количество неформальных работников, сменивших свою трудовую деятельность в 2019 г., сократилось вдвое по сравнению с 2002 г. Это может свидетельствовать о том, что все больше работников рас-
сматривают неформальную занятость как основной вид деятельности, которым они планируют заниматься в долгосрочной перспективе, а не как временную занятость, подработку и т.д.
Особое внимание следует уделить социально-психологическому самочувствию неформально занятых работников и другим субъективным характеристикам. Данные RLMS-HSE дают нам представления, как работники оценивают свою рабочую деятельность, насколько они удовлетворены различными ее аспектами. Был рассмотрен уровень удовлетворенности условиями труда, оплатой труда, работой в целом, а также возможностями профессионального роста.
Анализ данных показывает (см. табл. 2), что неформально занятые работники менее удовле-
творены всеми рассмотренными аспектами труда. О удовлетворенности своей работой в 20022019 гг. говорили 37-57% неформально и 4571% формально занятых работников. Удовлетворительные условия труда имели 36-61% неформально и 43-71% формально занятых работников. Обе группы работников показывали низкие показатели удовлетворенности оплатой труда - 24-34% против 19-39%, соответственно. Стоит отметить, что уровень удовлетворенности заработной платой формально трудоустроенных работников за 18 лет исследований значительно вырос, у неформально занятых рост был менее заметным. Возможностями профессионального роста были удовлетворены 19-41% неформально и 32-55% формально занятых работников. В целом за рассмотренный период удовлетворенность всеми аспектами трудовой деятельности выросла в обеих группах. За 18 лет наблюдения средний темп прироста уровня удовлетворенности работой в целом неофициально работающих составил 0.85%, в группе официально оформленных - 0.92%. Такие темпы прироста правомерно считать неудовлетворительными.
Отсутствие трудовых гарантий оказывает влияние на такой показатель, как уровень доверия руководству предприятия или организации. Анализ данных свидетельствует, что официально трудоустроенные работники в большей степени доверяют своим руководителям. В 2012 -2019 гг. от 67 до 73% формально занятых доверяли своему руководству и от 8 до 12% не доверяли; среди официально не трудоустроенных работников показатели были от 51 до 66% и от 9 до 19%, соответственно. Отметим, что именно в 2019 г. уровень доверия достиг максимума в обеих группах рабочих.
Анализ данных RLMS-HSE показывает, что формально трудоустроенных работников больше беспокоит возможная потеря работы, чем неформально занятых. В 2002 - 2019 гг. о том, что их беспокоит потеря работы, говорили от 52 до 66% формально занятых и от 42 до 61% неформально занятых работников. В целом в обеих группах прослеживается высокий уровень обеспокоенности, когда речь заходит о потере работы, значительный рост данного показателя произошел после кризиса 2014-2015 гг. На вопрос: уверены ли респонденты, что в случае потери работы они смогут найти новую работу - неформально занятые работники значительно чаще давали положительный ответ - 45-61% (в 2002-2019 гг.) против 35-45% у формально трудоустроенных.
Неформально занятые работники в среднем чаще высказывали мнение о том, что они и их
семьи в будущем будут жить лучше, чем сейчас. В среднем за 2002-2019 гг. 43% неформально трудоустроенных работников соглашались с данным мнением и только 34% формально занятых работников. За весь же период исследования 27-54% неформально занятых говорили, что в будущем они будут жить лучше, и 28-40% формально занятых работников. Следует отметить, что хотя большой разрыв по данному показателю между двумя группами сохранялся почти на протяжении всего периода исследования, в 2017-2019 гг. их показатели сравнялись, и только около трети формально и неформально трудоустроенных работников смотрели в будущее с оптимизмом.
Важными субъективными показателями положения человека являются уровень удовлетворенности жизнью и материальным положением. Анализ данных показывает, что обе группы трудящихся имеют высокий уровень неудовлетворенности своим материальным положением. Среди неофициально работающих 58-71% респондентов в 2002-2019 гг. говорили о неудовлетворенности материальным положением и лишь 14-22% (в среднем 16% за весь период исследования) оценивали свое материальное положение как удовлетворительное. В тот же период 53-70% формально занятых работников были не удовлетворены своим материальным положением, а 14-26% удовлетворены.
При анализе удовлетворенности жизнью видно, что неформально занятые работники меньше удовлетворены жизнью (рис. 7). В 20022019 гг. об удовлетворенности жизнью говорили 28-46% неформально занятых работников, в 2019 г. данный показатель достиг максимума за весь период исследования. Доля официально трудоустроенных работников, удовлетворенных своей жизнью, варьировалась от 34 до 60%, тоже достигнув максимума в 2019 г.
Нами был проанализирован ряд объективных и субъективных показателей здоровья формально и неформально трудоустроенных работников. В первую очередь нас интересовало, как свое здоровье оценивают сами работающие. Анализ данных показал, что от 34 до 46% неформально занятых и от 31 до 47% формально занятых оценивали свое здоровье как «хорошее». Большинство неформально (51-62%) и формально (50-62%) занятых работников в 2002-2019 гг. оценивали свое здоровье как «среднее». О плохом самочувствии говорили 27% неформально и 3-7% формально трудоустроенных работников. Таким образом, можно говорить о том, что наличие или отсутствие трудового договора не оказывает влияния на самооценку здоровья работника. В 2002-2019 гг.
Год проведения исследования
Рис. 7. Динамика изменения доли лиц, удовлетворенных своей жизнью, 2002-2019 гг., %
на вопрос о том, были ли у респондентов какие-либо проблемы со здоровьем в последние 30 дней, примерно одинаковое количество неформально и формально занятых работников отвечали положительно - 26-35% и 23-35% соответственно.
Отсутствие формального трудоустройства оказывает влияние на такие показатели, как частота посещения доктора и пропуск рабочих дней по болезни. Неофициально работающие гораздо реже посещают врачей. В период с 2004 по 2019 г. врача несколько раз в месяц посещали менее 2% неформально и формально трудоустроенных; один раз в месяц - 2-5% неформально и 4-6% формально занятых работников; 2-3 раза в год - 19-30% неформально и 31-41% формально трудоустроенных работников; раз в год врача посещали 16-26% неформально и 2731% формально занятых работников; реже раза в год - 42-57% неформально и 24-36% формально трудоустроенных. Неформально занятые работники и реже пропускают работу по причине болезни - 12-18% против 17-24% у формально занятых (в 2011-2019 гг.). Учитывая, что обе группы работников говорят об одинаковом уровне здоровья, такие различия в посещении врачей, медицинских учреждений могут объясняться только отсутствием профессиональных гарантий, возможностью взять «больничный». Очевидно, что, если неформально трудоустроенный работник не может обратиться за медицинской помощью тогда, когда она необходима, из-за страха потерять работу, недополучить определенную сумму дохода, невозможности отпроситься с работы, это может негативно сказаться на его здоровье в будущем.
Заключение
Проанализировав социально-демографические, социально-психологические, трудовые, медицинские характеристики неформально и формально трудоустроенных работников можно
констатировать, что отсутствие профессиональных гарантий трудоустройства оказывает значительное влияние на жизнедеятельность человека. Данные Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (КЬМБ-ЖЕ) свидетельствуют, что неформально занятые работники уступают формально занятым по целому ряду важных социально-демографических показателей. Уровень образования неформально трудоустроенных работников значительно ниже. Вследствие этого их доход и заработная плата тоже ниже, они вынуждены заниматься менее квалифицированным трудом, при этом продолжительность их трудовой недели значительно дольше. Отсутствие профессиональных гарантий оказывает негативное влияние на удовлетворенность трудовой деятельностью. Как показывают данные, неформально занятые работники меньше формально занятых бояться потерять работу или иметь проблемы с поиском новой. Это может свидетельствовать о том, что неофициально трудоустроенные работники больше привыкли к ситуациям неустойчивости и нестабильность на рынке труда их пугает меньше, чем формально занятых. В целом же подтверждается гипотеза, высказанная З. Бауманом в своей последней книге, о том, что «рынок труда стал тонким, как газовая ткань, и хрупким, как фарфор» [15].
В целом ситуация на рынке труда России крайне нестабильная и любые, даже незначительные, экономические флуктуации способны спровоцировать негативные изменения на рынке труда. Помимо роста прекариата такое развитие событий неуклонно приведет к росту так называемых «работающих бедных», все это с прибавлением последствий пандемии не может не способствовать увеличению социальной напряженности в обществе. В свете сказанного, дальнейшие исследования прекариата и смежных с ним социальных групп прежде всего должны быть сосредоточены на поиске факторов снятия социальной напряженности в сфере трудовых отношений.
Исследование показало, что доля неформально занятых работников среди всех работников формального сектора в 2002 - 2019 гг. медленно, но неуклонно возрастает и нет причин предполагать, что данное явление в ближайшее время исчезнет или пойдет на спад, а значит, неформальная занятость будет по-прежнему играть важную роль в формировании прекариата в России.
Список литературы
1. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000. 384 c.
2. Бауман З. Текучая современность / Пер. с англ. под ред. Ю. В. Асочакова. СПб.: Питер, 2008. 240 с.
3. Kalleberg A.L. Precarious Work, Insecure Workers: Employment Relations in Transition // American Sociological Review. 2009. 74 (1). Р. 1-22. URL: https://www.researchgate.net/publication/242208046 (дата обращения: 30.06.2020).
4. Bourdieu P. Le precarite est aujourd'hui partour (Precariousness is Everywhere Novadays) // Contre-feux. Paris, 1998. Р. 96-102.
5. Стэндинг Г. Прекариат: новый опасный класс. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. 328 с.
6. Прекариат: становление нового класса: Коллективная монография / Под ред. Ж.Т. Тощенко. М.: Центр социального прогнозирования и маркетинга, 2020. 400 с.
7. Голенкова З.Т., Голиусова Ю.В. Прекариат как новая группа наёмных работников // Уровень жизни населения регионов России. 2015. N°1 (195). С. 47-57.
8. Шкаратан О.И., Карачаровский В.В., Гасюкова Е.Н. Прекариат: теория и эмпирический анализ (на
материалах опросов в России, 1994-2013) // Социологические исследования. 2015. № 12. С. 99-110.
9. Анисимов Р.И. Прекаризированная занятость в России: опыт определения основных индикаторов // Социологические исследования. 2019. № 9. С. 64-72.
10. Гимпельсон В.Е., Капелюшников Р.И. Нормально ли быть неформальным? М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. 56 с.
11. Резолюция о статистике занятости в неформальном секторе, принятая 15-й Международной конференцией статистиков труда. 1993. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/—dgreports/---stat/documents/normativemstrument/wcms_234473.pdf (дата обращения: 02.03.2021).
12. Карабчук Т.С., Никитина М.В. Динамика и структура случайной и неформальной занятости в России // Вестник РМЭЗ - НИУ ВШЭ (RLMS-HSE). 2011. № 1. С. 97-109.
13. Труд и занятость в России. 2019 / Росстат. 2019. С. 39. URL: https://gks.ru/storage/mediabank/ Trud_2019.pdf (дата обращения: 02.03.2021).
14. Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ-ВШЭ (RLMS-HSE)», проводимый Национальным исследовательским университетом «Высшая школа экономики» и ООО «Демоскоп» при участии Центра народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел Хилле и Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН (Сайты обследования RLMS-HSE: http://www. cpc.unc.edu/projects/rlms и http://www.hse.ru/rlms). (дата обращения: 02.03.2021).
15. Бауман З., Донскис Л. Моральная слепота: утрата чувствительности в эпоху текучей современности / Пер. с англ. А.И. Самариной; Науч. ред. Т.Н. Раков. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2019. С. 241.
INFORMAL EMPLOYMENT IN RUSSIA AS A CONDITION FOR THE FORMATION OF THE PRECARIAT
G.L. Voronin, A.D. Kramer
Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod
This article examines the phenomenon of informal employment as one of the factors in the formation of the precar-iat in Russia. Theoretical approaches to the definition of precariat and informal employment, as well as their features, were analyzed. A study was conducted of the scale of informal employment in Russia in the period from 2002 to 2019 based on data from «The Russia Longitudinal Monitoring Survey - Higher School of Economics (RLMS-HSE)». The study examined the socio-demographic indicators of workers employed in informal employment, as well as some characteristics of their labor activity, their socio-psychological and medical characteristics. The results of the study showed that the share of informally employed workers in the formal sector of the economy increased over the period of the study. Among informally employed workers there are more men and residents of large cities (regional centers). Informally employed workers show lower results on a number of socio-demographic characteristics (level of education, wages, qualifications level). The lack of professional guarantees has a negative impact on a number of labor, socio-psychological and medical indicators.
Keywords: informal employment, precariat, precarious employment, formal employment, working conditions.
