CC BY
73
7.2. НЕДОПУСТИМОСТЬ ПОВОРОТА К ХУДШЕМУ В СУДЕ НАДЗОРНОЙ ИНСТАНЦИИ: НОВЫЕ СМЫСЛЫ НОВЕЛЛ ОТ 14.03.2009 ГОДА
Потапов Василий Джонович, к.ю.н., доцент. Должность: заведующий кафедрой уголовного права и процесса. Место работы: Коми Республиканская академия государственной службы и управления. E-mail: [email protected] Аннотация: В работе в контексте сравнительноправового анализа исследуются подходы действующего и позитивного законодателя к определению действительного предмета и пределов проверки в суде надзорной инстанции.
Ключевые слова: предмет и пределы проверки и оценки суда, суд надзорной инстанции, недопустимость поворота к худшему, законность и обоснованность обжалованных судебных решений.
IMPERMISSIBILITY OF TURN TO THE SUPERVISION COURT: NEW SENSES OF NOVELS FROM MARCH 14, 2009
Potapov Vasily Dzonovich, PhD law, associate professor. Position: Head of criminal law and process chair. Place of employment: Komi Republic academy of state service and administration. E-mail: [email protected] Annotation: This scientific paper inquires approaches of current and positive legislators to determination of actual subject and limits of court check and estimation. Keywords: subject and limits of court check and estimation, supervision court, impermissibility of turn to the worse, legality and validity of appealed court decisions.
Известно, что именно правило non bis in idem, изначально закрепленное законодателем в ч. 1 ст. 405 УПК РФ, долгое время являлось препятствием для возможного формулирования и последующего разрешения судом надзорной инстанции требований заинтересованных лиц (ст. 402 УПК РФ), суть которых заключалась в том чтобы в той или иной степени добиться желаемого ухудшения положения осужденного (оправданного), имея при этом целью дальнейшую защиту своих частных или публичных интересов.
Не менее известны для российской уголовнопроцессуальной доктрины и основные доводы, как правило, приводимые в обоснование правомерности установления именно такого порядка реализации надзорного производства (гл. 48 УПК РФ). В частности, утверждалось, что, поскольку в современном уголовном процессе бремя доказывания релевантно значимых обстоятельств всецело лежит на стороне обвинения (прежде всего, на государственном обвинителе), то по завершении судебного спора и вступлению итогового решения в законную силу, все негативные последствия (бремя) результатов судебного состязания должна принять на себя именно сторона обвинения, как не сумевшая убедить суд в доказанности, предлагаемых к рассмотрению и разрешению тезисов. Соответственно, по вступлении приговора в законную силу никакие возражения против его незаконности или необоснованности от указанной стороны не могут быть приняты, если, конечно, данная сторона не была лишена изначально возможностей к равному и справед-
ливому состязанию в суде. И, напротив, сторона защиты, не имея (не неся) публичного бремени доказывания релевантно значимых фактов в нижестоящих инстанциях, безусловно, вправе требовать пересмотра судебного решения в свою пользу в надзорной инстанции, во-первых, используя этот процессуальный порядок как дополнительное средство защиты своих интересов; во-вторых, изначально понимая, что по результатам данного производства положение осужденного априори ухудшено быть не может.1
Таким образом, исходя из абсолютного запрета поворота к худшему в положении осужденного (оправданного), первоначально сформулированного в ч. 1 ст. 405 УПК РФ, по введении в действие всей системы норм УПК РФ было в целом не ясно, с какими именно надзорными требованиями может обратиться в суд надзорной инстанции, например, потерпевший.
Указанный в качестве субъекта обжалования в ч. 1 ст. 402 УПК РФ, он в принципе не мог обжаловать постановленный приговор в пользу осужденного, ибо эти моменты изначально не охватывались его интересом. Подать надзорную жалобу в защиту своих нарушенных интересов и прав, требовать от суда надзорной инстанции изменения вступившего в законную силу приговора в свою пользу, по смыслу ч. 1 ст. 405 УПК РФ, было также априори нельзя, так как это, по сути, было направлено к возможному ухудшению положения осужденного (оправданного). Соответственно, управомоченный судья, уже по результатам предварительной проверки оснований к возбуждению надзорного производства (ч. 3 ст. 406 УПК РФ), вправе был отказать в удовлетворении указанной жалобы по достаточно формальным основаниям ч. 1 ст. 405 УПК РФ.
В данной связи, согласимся с Н.Н. Ковтуном, (что на тот период) достаточно трудно было понять: какими соображениями руководствовался законодатель, внося потерпевшего в круг управомоченных субъектов подобного обжалования в ч. 1 ст. 402 УПК РФ.2
В столь же неопределенное положение в нормах ч. 1 ст. 402 УПК РФ был поставлен и прокурор (государственный обвинитель). С одной стороны, он по стрежневой своей функции был призван стоять на страже публичных интересов личности и государства; с другой -также как потерпевший был совершенно лишен возможности на внесение надзорного представления по мотивам, ухудшающим положение осужденного (оправданного), что, по сути, нивелировало осуществление им надзорной функции. В итоге, только осужденный и его защитник в полной мере могли оценить преимущества ч. 1 ст. 405 УПК РФ, предоставленные им для возможного изменения в свою пользу в суде надзорной инстанции приговора вступившего в законную силу.
Сложившееся положение дел, однозначно трактуемое российской уголовно-процессуальной доктриной в контексте правила non bis in idem, со временем было поставлено под сомнение, как в теории уголовнопроцессуального права, так и непосредственно заинтересованными участниками надзорного производст-
1 См., напр.: Уголовный процесс: учебник / А.В. Смирнов, К.Б. Калиновский; под. общ. ред. проф. А.В. Смирнова. - 4-е изд., пе-рераб. и доп. - М.: КНОРУС, 2008. С. 594; Уголовнопроцессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. П.А. Лупинская. - М.: Юристъ, 2003. С. 585-595; и др.
2 См.: Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроиз-
водстве России: Монография. - Н. Новгород: Нижегородская пра-
вовая академия, 2002. 332 с.; Ковтун Н.Н. Нужен ли возврат к ревизионному началу в кассационном и надзорном производстве? // Журнал российского права. - 2002. - № 12. - С. 68-74.
ва. Особенно, стороной потерпевшей от преступления. Более того, проблема правильного понимания и применения в практике надзорного производства правила non bis in idem со временем приобрела столь высокую социальную значимость, что стала предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ. В результате, как в итоговых выводах, так и в правовых позициях постановления Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 года № 5-П положения ст. 405 УПК РФ были признаны неконституционными. По мнению высшего органа конституционного правосудия, они объективно препятствовали заинтересованным лицам обжаловать в своих интересах и добиваться надзорной отмены или изменения тех судебных решений, которые ввиду фундаментальных нарушений закона, прав и законных интересов участников процесса, допущенных на предыдущих этапах уголовного судопроизводства, не могли восприниматься в качестве правосудных3. Исключение из общего правила о запрете поворота к худшему в положении осужденного, в соответствии с позициями Конституционного Суда РФ, правда, было разрешено лишь в качестве крайней (исключительной) меры, когда неисправление судебной ошибки искажало бы саму суть правосудия, смысл приговора, разрушая необходимый баланс конституционно защищаемых ценностей. Важно и то, что пересмотр приговора в сторону ухудшающую положение осужденного, как указал Конституционный Суд РФ, было возможно лишь в пределах одного года с момента вступления обжалуемого решения в законную силу.4
Со временем (названные) конституционно-правовые позиции были восприняты законодателем, и Федеральным законом № 39-ФЗ от 14 марта 2009 года нормы ст. 405 УПК РФ, как известно, были дополнены частью 2 и 3-й. В соответствии с последними по смыслу ч. 2 ст. 405 УПК РФ обжалование в суд надзорной инстанции, пересмотр и отмена вступивших в законную силу судебных решений по мотивам ухудшающим положение осужденного оказалось все же возможно. Однако: (1) в срок, не превышающий один год с момента их вступления в законную силу; (2) при условии, что в ходе судебного разбирательства допущены фундаментальные нарушения уголовно-процессуального закона; (3) эти нарушения повлияли на законность обжалуемого приговора (определения/постановления суда).
При анализе указанных новелл в российской уголовно-процессуальной доктрине, практически сразу, было обращено внимание на непоследовательность подходов законодателя при нормативном закреплении названных выше условий в чч. 2 и 3 ст. 405 УПК РФ. И, прежде всего, принципиально обращалось внимание на то обстоятельство, что законодатель явно необоснованно сузил пределы проверки и оценки суда в надзорной инстанции.
Как отмечалось, по буквальному смыслу ч. 2 ст. 405 УПК РФ, принципиально оговариваемые законодате-
3 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 11.05.2005 №5-П «По делу о проверке конституционности статьи 405 УПК РФ в связи с запросом Курганского областного суда, жалобами Уполномоченного по правам человека в РФ, производственнотехнического кооператива «Содействие», ООО «Карелия» и ряда граждан» // СПС «КонсультантПлюс», 2010.
4 По сути, эти же конституционно-правовые позиции были подтверждены в описательно-мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 16.05.2007 №6-П. См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 16.05.2007 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности положений статей 237, 413 и 418 УПК РФ в связи с запросом президиума Курганского областного суда» // СПС «КонсультантПлюс», 2010.
лем фундаментальные нарушения закона или прав заинтересованных лиц (участников процесса) должны влиять исключительно на законность обжалованного и подлежащего надзорному пересмотру приговора или иного итогового судебного решения. Фактически, незаконность (обжалованного) приговора, как основание его отмены или изменения, должна находиться в причинно-следственной связи с выявленным судом фундаментальным нарушением закона. Между тем, как известно, непосредственные пределы проверки и оценки суда надзорной инстанций охватывают собой не только свойства законности, но и обоснованности, а также справедливости обжалованных судебных решений.5 На это, к примеру, прямо указывает ссылка законодателя на ст. 379 УПК РФ как на основание к отмене обжалованного в суд надзорной инстанции приговора (ч. 1 ст. 409 УПК РФ). Та же необоснованность приговора (ст. 380 УПК РФ) или его несправедливость (ст. 383 УПК РФ) указаны законодателем в качестве оснований к возможной отмене (изменению) приговора в суде вышестоящей инстанции.
Тем не менее, как видим, при дополнении норм ст. 405 УПК РФ законодатель апеллировал исключительно к свойствам законности, проверяемых в надзорной инстанции судебных решений, и полностью игнорировал, казалось бы, столь же юридически значимые свойства их обоснованности и справедливости.
Поскольку найти какие-либо разумные объяснения анализируемых подходов законодателя к столь радикальному изменению предмета и пределов проверки в суде надзорной инстанции не представилось возможным, отдельные исследователи в качестве итоговых, по сути, выводов сочли за благо констатировать то, что это явная ошибка законодателя, которая, безусловно, будет минимизирована. И, прежде всего, достаточно сложившейся практикой реализации производства в суде надзорной инстанции.6
Признаем, спорить с указанными аргументами, тем более с учетом устоявшихся и практически незыблемых положений российской уголовно-процессуальной доктрины о надлежащем предмете проверки в судах вышестоящей инстанции, было достаточно сложно. Однако, с учетом явно обозначивших себя в последний год векторов дальнейшей судебно-правовой реформы в России, совершенно неожиданно обнаружили себя доводы, могущие, как представляется, в той или иной степени объяснить логику законодателя, которая таким диссонансом проявила себя посредством исследуемых (нами) новелл от 14 марта 2009 года. Речь, оговоримся, идет о законодательной инициативе Президента РФ, суть которой заключается в инициировании проекта федерального закона, во-первых, призванного к распространению апелляционного порядка пересмотра состоявшихся судебных решений на все звенья судебной системы Российской Федерации (ФЗ проект № 402468-5). Во-вторых, к соответствующему изменению предмета, пределов и самой процессуаль-
5 Оговоримся, те же свойства законности, обоснованности и справедливости судебных решений составляют предмет и пределы проверки суда в рамках апелляционного и кассационного производства, что еще раз подчеркивает телеологическую согласованность усилий законодателя в формировании оптимальной формы проверки судебных решений.
6 См., напр.: Ковтун Н.Н. Правило недопустимости поворота к худшему в суде надзорной инстанции (в контексте законодательных новелл от 14.03.2009) // Уголовный процесс. - 2009. - № 5. -С. 9-11.
ной формы проверки судебных решений в кассационном и надзорном порядке.7
Естественно, мы конвенционально не ставим своей задачей дать детальный анализ всех возможных новелл указанного проекта закона и если обращаемся к его тексту, то лишь в контексте исследуемой проблемы. И здесь, не в пример действующему нормативному регулированию, позиции авторов проекта и согласованы, и, как представляется, методологически точны и не противоречивы, по сути.
Согласно указанному проекту и в полном соответствии с сутью и назначением апелляционного производства предмет судебного разбирательства в апелляционном суде (предмет проверки и оценки суда) составляют именно свойства законности, обоснованности и справедливости приговора или иного (обжалованного) решения суда первой инстанции (ст. 389.9 проекта). Таким образом, по правилам данного производства апелляционный суд вправе, как самостоятельно исследовать, так и проверить и оценить, как юридическую сторону постановленного в суде первой инстанции приговора, так и его фактическую обоснованность доказательствами, непосредственно исследованными или проверенными судом. Именно такую постановку предмета и пределов проверки в суде апелляционной инстанции традиционно принято характеризовать как наиболее оптимальную для решения непосредственных задач исследуемого производства и для обеспечения социально-нормативного назначения уголовного судопроизводства России в целом (ст. 6 УПК РФ).
Однако кардинально иначе в проекте поставлен вопрос о предмете и пределах проверки и оценки суда в кассационной или надзорной инстанции. По смыслу ст. 401.1 указанного проекта предмет (полагаем, точнее -пределы) судебного разбирательства в суде кассационной инстанции составляют исключительно свойства законности обжалованного в суд приговора (или иного обжалованного решения). К критериям фактической обоснованности, мотивированности или справедливости постановленных (в нижестоящей судебной инстанции) судебных решений авторы проекта закона, как видим, в принципе не апеллируют. Данный вывод однозначно подтверждается и нормами ст. 401.15 проекта. Надлежащими основаниями отмены или изменения приговора (определения либо постановления суда) при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке, согласно нормам данной статьи, являются исключительно существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела, но никак не свойства его фактической необоснованности или несправедливости (как в действующем уголовно-процессуальном законе).
Несмотря на то, что применительно к надзорному порядку пересмотра (обжалованных) судебных решений, авторы проекта не выделяют специально предмет усилий суда (пределы его проверки и оценки), он достаточно легко обнаруживает себя при оценке норм ст. 412.9 названного проекта закона. Здесь в качестве основания для отмены или изменения судебных решений в порядке надзора установлены лишь существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-
7 См.: Федеральный закон (Проект от 23.08.2010 № 402468-5) «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации» // Принят в первом чтении - Постановление ГД ФС РФ от 24.09.2010 № 4173-5 ГД: http://www.gruzdev.ru/duma/doklad/doklad_358.htm
процессуального законов, повлиявшие на исход дела. Таким образом, пределы проверки и оценки суда в надзорной инстанции, по идее авторов проекта, идентичны пределам проверки суда кассационной инстанции.
Следует ли считать указанный подход авторов проекта (который, надо полагать, найдет вполне ожидаемое понимание у законодателя) их явной ошибкой. На наш взгляд, вряд ли. Исследуемый подход в целом находится в русле тех (концептуальных) положений, которые нашли свое закрепление еще в Концепции судебной реформы (1991 г.). Как известно, одним из ключевых ее положений было провозглашено не только (желательное) распространение апелляции на все звенья судебной системы Российской Федерации, но соответствующее изменение предмета и пределов проверки в суде кассационной инстанции (надзорное производство, напомним, в принципе подлежало исключению из структуры норм УПК РФ). В итоге, право проверки как юридической, так и фактической стороны приговора (дела в целом) должно было принадлежать исключительно судам апелляционной инстанции. Кассация, по идее, «возвращалась» к своим историческим истокам и ее предметом мыслилась исключительно юридическая законность судебных решений и, соответственно, обеспечение единообразия применения закона всеми судами судебной системы.
Таким образом, в этом контексте, ранее исследуемые нами новеллы чч. 2 и 3 ст. 405 УПК РФ (в ред. ФЗ от 14.03.2009 г.), не только находят свое «разумное» объяснение, но и отчасти претендуют на статус норм, «опередивших» и время, и будущего законодателя.
Признаем, при реализации норм указанного проекта закона в действующее нормативное регулирование (с 01.01.2013 года - как нам предлагают), названные положения чч. 2 и 3 ст. 405 УПК РФ уже выглядят и логичными, и оправданными. Остается только задаться вопросом о том, в каких все же пределах должна осуществляться проверка судебных решений в судах надзорной инстанции в настоящее время, до введения в действие указанных выше новелл. В пределах исключительно юридической законности обжалованных судебных решений (как мыслиться de lege ferenda) или и фактической их обоснованности (в соответствии с общей сутью и смыслом закона - de lata)?
Список литературы:
Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России: Монография. - Н. Новгород: Нижегородская правовая академия, 2002. 332 с.
Ковтун Н.Н. Нужен ли возврат к ревизионному началу в кассационном и надзорном производстве? // Журнал российского права. - 2002. - № 12. - С. 68-74.
Ковтун Н.Н. Правило недопустимости поворота к худшему в суде надзорной инстанции (в контексте законодательных новелл от 14.03.2009) // Уголовный процесс. - 2009. - № 5. - С. 9-11.
Уголовный процесс: учебник / А.В. Смирнов, К.Б. Калиновский; под. общ. ред. проф. А.В. Смирнова. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: кНоРуС, 2008. С. 594.
Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. П.А. Лупинская. - М.: Юристъ, 2003. С. 585-595.
Отзыв
научного консультанта на статью кандидата юридических наук, доцента, заведующего кафедрой уголовного права и процесса Коми Республиканской акаде-
мии государственной службы и управления Потапова В.Д. «Недопустимость поворота к худшему в суде надзорной инстанции: новые смыслы новелл от
14.03.2009 года».
В статье В.Д. Потапова обсуждается проблематика, касающаяся процессуального порядка разбирательства дела в суде надзорной инстанции.
Автором особо исследованы подходы действующего и позитивного законодателя к определению действительного предмета и пределов проверки в суде надзорной инстанции.
Статья структурирована, написана хорошим юридическим языком. Автор показал умение работать с юридическими источниками, делать обоснованные выводы и предложения.
Работа, несомненно, актуальна, характеризуется научной новизной, теоретической и практической значимостью .
Вывод: статья Потапова В.Д. «Недопустимость поворота к худшему в суде надзорной инстанции: новые смыслы новелл от 14.03.2009 года» рекомендуется для опубликования в открытой печати в журнале «Пробелы в российском законодательстве».
Заслуженный деятель науки РФ, Почетный работник высшего профессионального образования РФ доктор юридических наук, профессор О.А. Зайцев
