CC BY
141Д.М.ВОЛОДИХИН НЕ ЗА СОВЕСТЬ, А ЗА СТРАХ: ВОЕВОДЫ КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА АНДРЕЕВИЧА СТАРИЦКОГО
НА ОПРИЧНОЙ СЛУЖБЕ
На протяжении раннего периода опричнины, с 1565 по 1569 гг., полководцы, занимавшие ключевые посты в ее военной иерархии, рекрутировались чаще всего из среды старомосковского боярства. Реже это были отпрыски семейств, относившихся к титулованной аристократии «второго ранга» — не самой родовитой, не самой богатой, не самой влиятельной при дворе.
В 1570 г. произошел резкий поворот в кадровой политике. Множество высших аристократов оказалось на значительных воеводских должностях в боевом опричном корпусе. Почти вся эта высокородная титулованная аристократия попала в опричную военную иерархию во время большой кадровой перестановки весны-осени 1570 г. Князь Ф.М. Трубецкой был самым заметным в целой группе весьма знатных военачальников, переведенных в опричнину. Каковы причины подобного «вливания» в командный состав опричного корпуса? В 1569—1570 гг. из обоймы опричных воевод вылетело несколько крупных фигур: кн. А.П. Телятевский, заместничав с Ф.А. Басмановым-Плещеевым, странным образом «...разболелся и умер», Плещеевы подверглись казням и ссылкам, князья Вяземские попали в опалу. Требовалось пополнение. А разочарование Ивана IV в организаторах ранней опричнины из старомосковских боярских родов не способствовало рекрутированию этого пополнения из их среды. Удивительно другое: всего за несколько месяцев в опричных воевод оказались превращены многие служилые аристократы, связанные родственными связями или службой с домом Ста-рицких удельных князей. А ведь еще совсем недавно кн. Владимир Андреевич Стариц-кий обвинялся в измене — умышлении на жизнь самого государя!
В настоящей статье предлагается возможный ответ на вопрос о том, по какой причине в опричнину взяли именно этих людей, притом взяли почти одновременно.
Для начала имеет смысл перечислить их и познакомить читателя с их «служебными биографиями».
Так, например, в опричную военную иерархию пришел князь Семен Данилович Пронский. В 7079 (осень 1570) г. «на Сенькине перевозе» он возглавлял самостоятельный отряд из состава опричного корпуса, а весной 1572 г. удостоился назначения в Юрьев-Ливонский — первым воеводой, иными словами, начальником гарнизона1. Эти назначения свидетельствуют о доверии, которое оказывал Семену Даниловичу царь. Более того, с конца 1571 — января 1572 г. князь фигурирует в разрядах как опричный боярин и даже рассуживает местнические конфликты с участием видных опричников2.
Казалось бы, менее пригодную фигуру для усиления опричных кадров отыскать трудно! Семен Данилович происходил из высокородных Рюриковичей Рязанского княжеского дома, хотя и вышел из младшей ветви. Когда-то Пронское княжество даже именовалось «великим», хотя и подчинялось Рязани. Князья Пронские служили Москве, очевидно, со времен Ивана III Великого (С.Б. Веселовский, правда, считал, что их переход к московским государям произошел не ранее правления Василия III), и это семейство традиционно получало боярские чины, воеводские и наместничьи должности. Отдельные его представители связаны были службой и брачными отношениями с князями Старицкими, репрессированными в опричнину. Мало того, двое родственников Семена Даниловича — князья И.И. Пронский и В.Ф. Рыбин-Пронский — также
1 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. T.II, 4.II. С. 272, 305.
2 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. T.II, 4.II. С. 292, 295, 302.
лишились жизни в опричное время3. А опричнина изначально была в кадровом смысле отдалена от «княжат», не забывших еще порядков «благословенной» удельной старины.
Но все эти соображения имеют силу лишь для периода ранней опричнины, теперь же ситуация резко изменилась.
Как военачальник Семен Данилович обладал определенной ценностью. Он впервые получил пост воеводы «для посылок» в большом походе русской армии, когда был взят Феллин (1560), а во время зимнего похода на Полоцк 1562—1563 гг. числился в есаулах4. При начале опричнины, в 7072—7073 (1563/1564 — 1564/1565) гг. князь занимал пост воеводы в Торопце, оставаясь, как видно, в земщине5. И до 1570 г. его на опричных службах не видно. Позднее же он пригодился.
Семен Данилович благополучно пережил опричнину и скончался лишь в 1584 г. В промежутке от расформирования опричнины до 1580 г. он был одним из самых «востребованных» военачальников Московского государства. Его постоянно, из года в год, ставили на воеводские должности. Семен Данилович участвовал в ряде победоносных походов. Он возглавлял полки, гарнизоны крупных крепостей (до Полоцка включительно) и даже самостоятельные полевые соединения6.
Старицким служил когда-то и другой опричный воевода — князь Андрей Петрович Хованский.
Службу в опричнине Андрей Петрович начинал очень скромно — для своего социального уровня. Осенью 1570 г. князь был вторым воеводой в полку правой руки на береговой службе опричного корпуса под Тарусой7. В 1572 г. при первом выходе общерусской, опрично-земской армии «на берег», а затем при отражении Девлет-Гирея у Молодей князь возглавлял передовой полк8. Это свидетельствовало бы о высокой оценке его командирских способностей — ведь речь шла ни много ни мало о судьбе Московского государства... Однако Хованского подстраховывал столь блистательный военачальник, как Дмитрий Иванович Хворостинин; источники рисует его роль в битве намного более значимой, нежели роль его прямого начальника Хованского. В подробном отчете о битве, помещенном в государственном разряде, Андрей Петрович назван как участник предварительной стычки. Там, в частности, сказано: «.. .передовова полку воеводы князь Ондрей Хованской да князь Дмитрей Хворостинин пришли на крымской сторожевой полк, а в сторожевом полку было два царевича. И учали дело делати у Воскресенья на Молодех и домчали крымских людей до царева9 полку. И царевичи прибежали и учали царю говорити, что к Москве идти не по што: московские люди побили нас здесь, а на Москве у них не без людей же. И царь крымской послал нагайских и крымских тотар двенатцать тысеч, и царевичи с тотары передовой государев полк мчали до большово полку до гуляя города. А как пробежали гуляй город вправо, и в те поры боярин князь Михайло Иванович Воротынской с товарищи велели стрелять по татарским полком изо всего наряду; и на том бою многих тотар
3 Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 116-117; Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1959 год. М.,1960. С. 67; Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 229.
4 Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М.,1901. С. 223; Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года // Русский дипломатарий. М.,2004. Вып.10. С. 131.
5 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 24.
6 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 89, 94-96, 101, 108, 109, 116, 121, 125, 127, 146, 156, 163, 169, 172-174.
7 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 69.
8 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С.85; Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. Т.П. Ч.11. С. 308, 315.
9 В данном случае царем назван крымский хан Девлет-Гирей.
побили. И крымской царь от того убоялся, к Москве не пошол...»10. Но после этой сшибки передовых отрядов князь Хованский не упоминается среди участников сражения. Дальше видны действия лишь его подчиненного — Хворостинина, наряду с Воротынским решавшего основные боевые задачи11. Лишь после того, как завершились главные эпизоды молодинской оборонительной операции, Андрей Петрович вновь появляется — в качестве командующего русским заслоном, оставленным у Оки на тот случай, если крымцы вздумают вернуться12. Что произошло? Почему после начального этапа битвы Андрей Петрович исчез из разрядного отчета? Почему его заменил Хворо-стинин? Можно предполагать одно из двух. Либо князь Хованский получил ранение, — но уж очень быстро он вернулся в строй. Либо, что более вероятно, главнокомандующий, князь М.И. Воротынский в большей степени доверял способностям исключительно опытного и ярко одаренного полководца — Хворостинина, а за Хованским подобных способностей не признавал, вот и оставил после первого боя для Андрея Петровича роль статиста. Ко второму варианту подталкивает исключительно интересная трактовка событий у Молодей, содержащаяся в небольшом Соловецком летописце. Летописное повествование весьма сходно с разрядным, но отличается от него рядом живых деталей; автор летописца, старец Петр Ловушка (Ловушкин) был тогда в Новгороде у Ивана IV вместе с соловецким настоятелем Варлаамом, и мог черпать самые свежие новости из известий, приходивших тогда в Новгород с южного фронта13. По его сведениям, Хованский вообще незаметен на поле боя, включая и первый эпизод сражения. Вместо него везде действует младший воевода передового полка Хворостинин...14 Всё это, конечно, характеризует Андрея Петровича как военачальника не лучшим образом. И его военная деятельность в рамках опричнины выглядит скромной и малозаметной.
Почему это произошло?
Андрей Петрович — отпрыск весьма знатного рода, восходящего к Патрикию Наримонтовичу, князю-Гедиминовичу, выехавшему из Литвы на службу Василию I в 1408 г. Во второй половине XV — первой половине XVI в. князья Хованские в основном служили при удельных дворах, поэтому, несмотря на столь высокий уровень знатности, не могли претендовать на высшие должности при дворе великокняжеском. Дочь кн. А.Ф. Хованского Ефросинья вышла замуж за удельного князя Андрея Ивановича Старицкого15. Но посты и чины, которые являлись пределом мечтаний для простого провинциального дворянства и оставались труднодостижимыми даже для средней массы московских родовитых служилых людей по отечеству, Хованским все-таки доставались — по праву крови.
Андрей Петрович, пребывая на службе у Старицких, был незаметен для московских разрядов. В них зафиксированы лишь те его назначения, которые относились к общегосударственным, а не удельным делам. Впервые он отмечен, таким образом, лишь под 1560 г. — в списке большой русской армии, наступавшей на Феллин. Тут он фигурирует как «княж Володимеров Ондреевича дворецкой и воевода», очевидно, возглавлявший небольшой отряд, добавленный к полку правой руки16. Должность эта — малозаметная и не дававшая, к тому же, простора для самостоятельных действий. В
10 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. Т.11, Ч.11.С. 312.
11 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. Т.11, Ч.11.С. 314.
12 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. Т.11, Ч.11.С. 316.
13 Корецкий В.И. Соловецкий летописец конца XVI в. // Летописи и хроники: 1980 г. В.Н.Татищев и изучение русского летописания. М., 1981. С. 226-228.
14 Корецкий В.И. Соловецкий летописец конца XVI в. // Летописи и хроники: 1980 г. В.Н.Татищев и изучение русского летописания. М., 1981. С. 238.
15 Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 29—30; Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 166.
16 Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М.,1901. С. 222.
1563 г. Иван IV постриг в опале и послал на Белоозеро кн. Ефросинью Старицкую, а служилую знать старицкого двора взял на московскую службу17. Тогда от Старицких перешли и князья Пронские, и князья Хованские — задолго, надо подчеркнуть, до истребления семейства Старицких. Московские разряды показывают: в апреле 1564 г. Андрей Петрович был расписан первым воеводой в Брянск, откуда вскоре был передвинут под Калугу, в сторожевой полк армии, поставленной там на «береговую службу»; позднее в той же рати он перешел с отрядом в передовой полк — с положения первого воеводы на положение второго, т.е. с понижением; октябрь того же года застал его вторым воеводой в составе небольшого разведывательного отряда, отправленного за Оку; позднее Андрей Петрович воеводствовал в маленьком Дорогобуже, а затем, летом 1565 г. вновь вышел на «береговую службу» во главе сторожевого полка, чтобы немного позднее перейти в состав другой большой армии на той же должности18.
Итак, боевой опыт Андрей Петровича невелик, но все же более значителен, чем у кн. С.Д. Пронского. Его армейский карьерный потолок — командование сторожевым полком в крупном полевом соединении. Формально назначения Хованского в опричнине несколько выше доопричных: командование передовым полком (в иерархии воеводских чинов глава этого полка был «честию выше» командующего сторожевым полком), а затем пребывание во главе смешанного земско-опричного соединения, пусть и недолгое время, пусть и после того, как основная боевая задача была уже решена. Но служебного взлета не получилось. Об этом можно судить по более поздним назначениям князя. Через несколько месяцев после битвы у Молодей Иван IV отправил большую рать «в Казань на изменников на казанских людей на луговую черемису». В ней кн. А.П. Хованский был первым воеводой полка левой руки19, т.е. ниже, чем в ходе моло-динских событий. Весной 1573 г. Хованский оказывается в той же должности в Кашире, и лишь из-за монаршей опалы на нескольких более значительных воевод он в конце концов передвигается на место первого воеводы передового полка. Но осенью, в другом соединении, стоявшем под Муромом, князь опять скатывается в первые воеводы полка левой руки, да еще и подвергается оскорбительному местническому обвине-нию20. Эта же должность достается Андрею Петровичу в 1574 и 1575 гг., причем в последнем случае он пытался передвинуться повыше за счет местнического конфликта, но Ивана IV решил, что «.в левой руке ему быти пригоже»21. На протяжении нескольких последующих лет князь оставался примерно на том же уровне и подняться выше так и не смог22. Финал военной карьеры князя Хованского печален: она завершилась почти унизительным назначением первым воеводой в маленькую крепость Куконос (1577/1578 г.)23. Совершенно ясно, что Хованского невысоко ценят как полководца. Средний военачальник на ролях второго плана, он не сыграл видной роли в опричнине и претерпел понижение в чинах после нее.
Князь Никита Романович Одоевский принадлежал одной из старших ветвей Черниговского княжеского дома, восходящего к Михаилу Всеволодовичу. Это очень крупная фигура в русской политической и военной истории XVI в. — значительно более заметная, нежели кн. С.Д. Пронский и кн. А.П. Хованский. Из аристократического «подкрепления», пришедшего в опричнину в 1570 г., его можно сравнивать лишь с кн.
17 Веселовский С.Б. Исследования. С.236.
18 Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М.,1901. С. 246-248, 251, 262-263.
19 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С.87—88.
20 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 95—96, 102-103.
21 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 108, 112-113.
22 Лишь раз, в 1575 г. ему доверили передовой полк, но только «после отпуску больших воевод», т.е. в ситуации относительной безопасности — как после Молодей его ставили в таких же обстоятельствах во главе целого соединения. — Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 118.
23 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 153.
Ф.М. Трубецким. Князья Одоевские служили московским государям со времен Ивана III Великого и традиционно стояли в военной иерархии весьма высоко. Более того, они сохраняли некоторые права на старинную родовую вотчину, оставшуюся за ними еще с удельных времен — часть Одоева. И Никита Романович до самой смерти своей прав этих не утратил. Положение князей Одоевских осложнялось в середине XVI в. тем, что удельный князь Владимир Андреевич Старицкий был женат на сестре кн. Н.Р. Одоев-
24
ского. 24
Карьера Н.Р. Одоевского в опричнине была короткой. Появился он в опричной военной иерархии тогда же, когда и прочие служилые аристократы, связанные прежде со Старицкими князьями. Первый раз разряды упоминают его на опричной службе под Тарусой осенью 1570 г., в качестве первого воеводы полка правой руки. В зимние месяцы 1571—1572 г. он упомянут как участник похода Ивана IV к Новгороду. Никита Романович занимал несуразно низкую должность второго воеводы в сторожевом полку. Правда, возглавлял полк сам кн. И.Ф. Мстиславский, прежний «столп царства», попавший в опалу после разгрома Москвы Девлет-Гиреем в 1571 г.. А третьим воеводой в том же полку поставлен кн. Д.И. Хворостинин, выдающийся полководец, также претерпевший понижение в чинах после московской катастрофы. Пребывание на значительно более низком посту, чем раньше, к тому же, между двумя «штрафниками», заставляет предположить монаршую опалу в отношении Одоевского. Однако это предположение пока должно оставаться на правах гипотезы, поскольку подтвердить его не-чем25. Удачно действовал Никита Романович в ходе оборонительной операции у Молодей летом 1572 г. Его вновь поставили первым воеводой полка правой руки, т.е. с очевидным служебным повышением. Князь отражал один из первых ударов Девлет-Гирея, рвавшегося к Москве. Удар этот был столь силен, что второй воевода, Ф.В. Шереметев, бежал с поля боя, бросив саадак. Разряд подчеркивает тот факт, что князь Одоевский остался и сражался с крымцами без помощника: «.а дело было Миките одному» 26.
Как и для других титулованных аристократов из родов высшей знати, направленных на укрепление военной машины опричнины в 1570 г., пребывание на воеводских должностях в опричном корпусе не было для Никиты Романовича служебным приобретением. В доопричные времена никакие «именные» службы князя Одоевского неизвестны. Разряды фиксируют его появление в вооруженных силах России лишь с сентября 1565 г., в земщине. Он получил тогда назначение первым воеводой в Деди-лов27. А 7075 (1566/1567) г. его перебросили воеводой в Почеп, а на следующий год — в Донков28. Ничто не говорит о переходе Никиты Романовича из земщины в опричнину до 1570 г. О его боевом опыте на основе трех доопричных воеводских назначений решительно нельзя сказать ничего определенного. Никиту Романовича ставили во главе крепостных гарнизонов на опасном — от крымского хана — направлении. Следовательно, князю доверяли, несмотря на его близкородственные отношения с домом Ста-рицких. Но сколь удачно он проявил себя в деле, — неизвестно. Очевидно, как минимум, ничего не провалил, иначе не возглавлял бы впоследствии полков в опричнине. Что же касается опыта чисто управленческого, то им Никита Романович должен был располагать по определению, как удельный князь, а следовательно, администратор обширной территории.
24 Веселовский С.Б. Исследования. С. 222; Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 130, 133-135.
25 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 69, 77.
26 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. Т.П, Ч.П. С. 308, 315; Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 85-86.
27 Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М.,1901. С. 264-265.
28 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 48-56.
Как уже отмечалось, князь Одоевский удачно проявил себя у Молодей в 1572 г. О царском благоволении в отношении Никиты Романовича говорит назначение, которое он получил через несколько месяцев после Молодинской баталии. Его поставили первым воеводой в крупной (пятиполкового состава) армии, отправленной на усмирение черемисских бунтов в Казанской земле. Разряды впервые упоминают его с боярским титулом, полученным в опричнине29. Таким образом, после Молодей князь Одоевский поднялся на более высокий служебный уровень — его воеводскую «работу» оценили по достоинству.
Но уже весной 1573 г. Никита Романович был отозван из действующей армии, с «береговой службы», подвергся пыткам и скончался30. Источники, к сожалению, не позволяют дать однозначный и твердый ответ на вопрос о причинах его умерщвления.
Семейство Борисовых-Бороздиных вошло в опричнину поздно: до 1570 г. Григорий Никитич и Никита Васильевич31 Борисовы-Бороздины упоминаются в разрядах, составленных по земщине. Их род вышел из боярства тверского. Предвидя скорое подчинение Твери Москве, часть его (в том числе и Бороздины) в 1476 г. перешла на службу к Ивану III. Здесь они приобрели немалое влияние: представителей этого семейства регулярно назначали на воеводские должности, некоторые из них побывали на наместничьих постах и даже дослужились до думных чинов; Борисовы были в родстве с удельным князем Владимиром Андреевичем по кн. Ефросинье Старицкой32.
В опричнине Никита Васильевич был более заметен. Его дважды назначали на воеводские должности: весной-летом 1570 г. ему досталось назначение вторым воеводой в полку правой руки при выходе большой опричной армии на «береговую» службу под Калугу; несколько месяцев спустя он оказался вторым воеводой в передовом полку под Тарусой, в составе другого крупного полевого соединения опричников33. Григорий Никитич Борисов-Бороздин удостоился воеводского назначения всего один раз: вместе с родственником он отбыл под Калугу в 1570 г., пребывая на аналогичном посту, —
34
вторым воеводой в передовом полку34.
Для Григория Никитича пребывание в рядах опричного боевого корпуса стало кратковременным и малозначительным служебным эпизодом. Это был опытнейший воевода, впервые он появился в разрядах в 1551 г. как второй воевода в Михайлове35. Тогда Г.Н. Борисов-Бороздин выступает как воевода удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. В дальнейшем Григорий Никитич оставаться служилым человеком Старицкого дома в высоких чинах как минимум до сентября 1556 г.36 В полоцком походе зимы 1562—1563 гг. он уже получает назначения без каких-либо ремарок о
29 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 87.
30 Он возглавлял тогда полк правой руки, стоявший под Тарусой. О том, что с ним произошло, разряд сообщает весьма кратко: «И царь и великий князь положил опалу на бояр своих и на воевод на князя Михаила Ивановича Воротынского, да на князь Микиту Романовича Одоевского, да на Михаила Яковлевича Морозова, велел их казнить смертною казнью» — Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 95-96.
31 Двоюродный племянник Григория Никитича. — Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1959 год. М.,1960. С. 27
32 Веселовский С.Б. Исследования... С. 206—207; Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 261—263.
33 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 69; Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. Т.П. 4.II. С.
262.
34 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. Т.П. 4.II. С. 261.
35 Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М.,1901. С. 151.
36 В.Б. Кобрин собрал об этом исчерпывающую информацию, тут добавить нечего, можно лишь внести незначительные поправки: после воеводства в Михайлове Григорий Никитич был вторым воеводой в Калуге (осень 1555), наместником в Кореле (1556), а в сентябре того же года — вторым воеводой на "береговой" службе» (уточнение: не в полевом соединении, а в Калуге, одним из крепостных воевод). — Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1959 год. М.,1960. С. 27.
принадлежности к удельному двору: его ставят есаулом во главе отряда, состоявшего из 100 служилых людей по отечеству, затем головой на позициях у Борисоглебского монастыря под стенами осаждаемого города, затем головой заставы на Луцкой дороге, а после завершения похода отправился с отрядом в 80 служилых людей по отечеству в Смоленск (лето 1563)37. Для крупного военного деятеля уровня Григория Никитича этот пост можно трактовать как явное карьерное понижение. Он исполнял работу, которую обычно поручали молодым военачальникам или командирам младшего звена: разбирал обозные заторы, ставил охранение на ночлеге38. Однако во время полоцкого взятия Григорий Никитич, очевидно, проявил расторопность и распорядительность, таким образом показав себя Ивану IV с наилучшей стороны. Поэтому в Смоленске он присутствует как третий воевода — уже на московской царской службе39.
Так что такое чин второго воеводы в передовом полку опричной армии под Калугой, полученный им в 1570 г.? Не Бог весть какое повышение по службе — относительно того, какие должности Григорий Никитич занимал в 1550-х гг. Но была в получении этого поста одна весьма положительная для Г.Н. Борисова-Бороздина сторона: он закреплял свой высокий статус, заново обретенный на службе у государей московских, после потери такового при удельном дворе.
Григорий Никитич благополучно пережил и опричнину, и самого Ивана IV. Он по-прежнему занимал воеводские должности, хотя и не первостепенные, — вплоть до 1591 г.; был в 1588 или 1589 г. на какой-то службе в Путивле, числился дворянином в списках Государева двора 1580-х гг.; кроме того, он удостоился экзотической чести быть в боярах «великого князя» Симеона Бекбулатовича40. Его карьерный «потолок» — пост первого воеводы на «годовании» в Куконосе 7089 (1580/1581) г.41
Судьба Никиты Васильевича Борисова-Бороздина сложилась иначе, трагичнее. Как и его родич, Н.В. Борисов-Бороздин имел солидный командный опыт, притом приходившийся на время, непосредственно примыкающее к опричным годам и даже пересекающееся с ними. Иными словами, перемещая его на опричную военную службу, командование опричного корпуса, а может быть, и сам царь, делали разумный выбор.
Служебная деятельность Никиты Васильевича фиксируется с 1542 г., когда он присутствовал на приеме литовского посольства42. Разряды свидетельствуют о пребывании некоего Никиты Васильевича Борисова «на Чухломе», как второго воеводы, в августе 1528 г.43 Однако весьма значительная оторванность этого назначения от более поздних служб заставляет усомниться: тот ли упомянут в разрядной записи человек, нет ли ошибки? Достоверность названного известия следует держать под сомнением. Впрочем, по сведениям С.Б. Веселовского, Никита Васильевич начал служить еще удельному князю Юрию Ивановичу и перешел в московскую службу лишь после его кончины в заточении44. Быть может, трудности с переходом из удельного двора в вели-
37 Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года // Русский дипломатарий. М.,2004. Вып.10. С. 132, 134, 138, 139, 142—143, 148, 153.
38 Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года // Русский дипломатарий. М.,2004. Вып.10. С. 136, 150.
39 Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М.,1901. С. 239.
40 Станиславский А.Л. Труды по истории Государева двора в России XVI XVII веков. М., 2004. С. 203, 217, 323; Веселовский С.Б. Исследования. С. 207. Правда, Веселовский считал, что разряды упоминают боярство Г.Н. Борисова-Бороздина при Семионе Бекбулатовиче под 1578 г. И на самом деле, он появляется как "Семионов боярин" под 7086 "с Троицына дни", т.е. 1578 годом. — Разрядная книга 1559 1605 гг. М.,1974. С. 155 (воевода "в остроге" Корелы). Однако именуют его таким образом, очевидно, ретроспективно: правление Семиона Бекбулатовича завершилось еще в 1576 г.
41 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 180.
42 Сборник РИО. Т. 59. СПб., 1887. С. 148.
43 Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М.,1901. С. 77.
44 Веселовский С.Б. Исследования. С. 206.
кокняжеский затормозили карьеру Н.В. Борисова-Бороздина и надолго лишили его воеводских назначений. Между 1542 г. и началом службы по опричным спискам разряды несколько раз упоминают его на командных должностях, однако не ранее 1551 г. — тогда его направили одним из начальствующих лиц в отряд, который пошел «с запасом» из Нижнего Новгорода в Свияжск по враждебной территории Казанского ханства45. В 1554 г. Н.В. Борисов-Бороздин во главе отряда устюжан совершает поход «в казанские места», на «черемису»46. Во второй половине 1560-х гг. Никита Васильевич служил в Полоцке вторым воеводой47. Командовал им земский воевода Иван Петрович Федоров — в будущем крупнейший фигурант «дела» о заговоре земщины против Ивана IV — мнимом или настоящем. Лишь в 1570 г. Борисов-Бороздин оказывается в составе опричной армии.
Итак, чем были для Никиты Васильевича назначения вторым воеводой полка правой руки, а затем передового в действующей опричной армии? Они отражают приблизительно тот же уровень воеводских назначений, который уже был у него на земской службе. Если это и повышение, то незначительное, — лишь в силу того, что опричный боевой корпус был ближе к особе самого царя, чем вооруженные силы земщины.
Пережив опричнину, Никита Васильевич сохранил чин окольничего, продолжал участвовать в походах и назначаться на воеводские должности, хотя и второго плана. Так, в 1575 г. он еще был отправлен вторым воеводой в Феллин (Вильян)48. Но вскоре его по невыясненным причинам казнили. Р.Г. Скрынников относит смерть Никиты Васильевича к 27 ноября 1575 г.49
Князь Василий Иванович Темкин — выходец из огромного и весьма разветвленного дома Ростовских князей-Рюриковичей, сильно пострадавшего в годы опричнины; подробные сведения о потерях, понесенных различными ветвями князей Ростовских, собрал С.Б.Веселовский50. Прямо противоположным образом сложилась личная судьба Василия Ивановича. Она дает яркий образец опричника-карателя, строящего карьеру на выполнении наиболее жестоких поручений монарха. В опричнине он был одной из центральных фигур и оставил заметный, хоть и негативный след в ее военной истории. Поэтому его судьба заслуживает самого пристального внимания.
Род князей Темкиных от выводится от Ивана Ивановича Темки, видного военного деятеля и администратора в первые годы правления Василия III51. Он погиб под Ор-шей в 1514 г. Ростовские князья занимали в Боярской думе середины XVI в. выдающееся положение, им доставались богатейшие наместничества — Псковское, Новгородское, Смоленское и др. Старший брат Василия Ивановича Темкина, князь Юрий Иванович, имел чин боярина. Наряду со служилыми князьями-Гедиминовичами в середине XVI столетия занимали исключительно высокое положение в армейской иерархии.
45 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1977. Т.! Ч.Н. С. 405; По сведениям В.Б. Кобрина, Н.В. Борисов-Бороздин еще раз был назначен в Свияжск в 1561/1562 гг. — Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1959 год. М.,1960. С. 27.
46 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1978. Т.! Ч.Ш. С. 478.
47 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1981. Т.П. ЧТ. С. 209, 214; Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. Т.П. Ч.Н. С. 265; Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 48.
48 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 102, 114.
49 Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 495-497, 544. Скрынников считает, что волна репрессий, обрушившаяся тогда на нетитулованную знать (по обвинению в заговоре против Ивана IV), может быть объяснена оговором многих ни в чем не повинных людей, совершенным «придворным колдуном» Элизиусом Бомелием. Более логичного объяснения до сих пор никем из специалистов не предложено.
50 Веселовский С.Б. Исследования. С. 433-435.
51 В старшинстве многочисленных ветвей Ростовского княжеского дома отрасль Темкиных занимает среднее положение.
Итак, кн. В.И. Темкин по рождению своему принадлежал к числу высших аристократов Московского государства и мог претендовать на высшие посты в командном составе вооруженных сил.
Соответственно, разряды показывают, что первые его «именные» назначения уже обеспечили князя весьма высоким уровнем служебного положения. Впервые он появляется в разрядах как воевода «на Резани. за городом» весной 1540 г., затем уже как рязанский наместник в июне 1543 г. а в июле 1544 г. — опять как «воевода за городом» у той же Рязани52. Между 1544 и 1555 гг. князь В.И. Темкин-Ростовский перешел из службы московскому государю на службу в Старицкий удел. В апреле 1555 г. Василий Иванович участвует в торжествах по поводу свадьбы кн. Владимира Андреевича Старицкого и кн. Авдотьи Романовны Одоевской; свадебный разряд называет его боярином в Старицком уделе53. Соответственно, из московских разрядов имя его надолго ушло, а разряды удельные не сохранились, поэтому неизвестно, что именно поручал князю Владимир Андреевич Старицкий. Известно лишь, что весной-летом 1559 г. Василия Ивановича, возможно(!), посылали из Старицкого удела на «береговую службу» под Каширу54. Нет сведений об участии кн. В.И. Темкина-Ростовского в боевых действиях; командный опыт у него, несомненно, был, но имелся ли опыт службы в полевых соединениях, т.е. в действующих армиях, сказать трудно. Вся информация о присутствии Василия Ивановича в зоне боевых действий ограничивается тем, что он где-то между второй половиной 1559 и началом 1567 г. попал литовцам в плен. Об этом можно со всей определенностью судить по летописному известию от 5 июля 1567 г.: «Отпустил царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии в Литву Полотцково воеводу Станислава Станиславовича Довоина на обмену на князя Василья на Темкина, да ко князю Василью принять по государеву приказу на Довоине 10.000 угорских золотых. А на розъмену государь посылал от себя князя Ивана Тевекелевича да дьяка Осифа Ильина, а для береженья посыланы на рубеж на Смоленскои Василеи Колычев да Михаило Кумбулов со многими людьми»55. Особого внимания заслуживает тот факт, что для осуществления процедуры обмена пленниками были отряжены крупные, хорошо известные исследователям служильцы опричного двора Ивана IV. Следовательно, либо Василий Иванович уже пребывал в опричнине до пленения, либо сразу же после возвращения из Литвы его планировалось определить на службу в составе опричного двора. За какие заслуги — неизвестно. Для ранней опричнины это «кадр» сомнительной ценности: из родовитых княжат, да еще из семейства, попавшего под удар опричных репрессий, т.е. подозрительного в смысле лояльности к Ивану IV. Одно из двух: либо Василий Иванович оказал царю какие-то выдающиеся услуги, суть которых до наших дней не донесли источники, либо, как предположил В.Б. Кобрин, будучи выкуплен государем, князь терял всякую связь с домом Старицких и за «полонное терпение» был принят в опричнину56. Впрочем, двор Старицких был распущен намного раньше, и какая у кн. В.И. Темкина-Ростовского могла к 1567 г. остаться «связь» с несуществующим удельным двором, остается неясным. Иными словами, пока наиболее рациональным объяснением прихода Василия Ивановича в опричнину остается «компенсация» за «полонное терпение».
Опричная карьера Василия Ивановича содержит один факт исключительной важности: между попаданием князя в состав опричного двора и первым его воеводским
52 Разрядная книга 1475—1605 гг. М., 1977. Т. I. Ч. II. С. 284; Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М., 1901. С. 117, 120.
53 Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М., 1901. С. 8.
54 Разрядная книга 1475—1605 гг. М., 1981. Т. II. Ч. I. С. 48.
55 Продолжение Александро-Невской летописи // ПСРЛ. Т.29. С. 355.
56 Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1959 год. М.,1960. С. 77.
назначением в опричном боевом корпусе виден большой хронологический зазор. Вернулся в Россию и поступил на опричную службу он летом 1567 г. А когда князь Темкин проявился с «именным назначением» в опричных войсках? Лишь через три (!) года. В мае-июне 1570 г. перед выходом большой армии «на берег» из Москвы был отправлен небольшой передовой отряд из опричнины — «дожидатись... государева походу». Первым воеводой этой авангардной группы был поставлен Василий Иванович57. Фактически, Темкин должен был играть роль глаз и ушей Ивана IV перед боевым выходом основных сил России на юг, в условиях, когда реальной стала угроза масштабного нападения крымцев. Эта угроза реализуется в 1571 и 1572 гг. Предметом особых опасений царя могла стать преданность собственных войск: только что закончился большой опричный поход в северные русские земли, и сопровождавшие его массовые репрессии способны были вызвать недовольство в армии. Только что пострадали земельные владения тех, кто отправлялся в поход, а возможно, и их семьи. Иными словами, перед Василием Ивановичем поставили весьма ответственную задачу, притом не только военного свойства.
Через год весной Василий Иванович удостоился примерно того же задания, что и в 1570-м: он пошел вторым воеводой опричного передового полка58, когда к Оке для большой оборонительной операции против крымцев выдвигались основные силы земской армии, а с ними — опричный корпус. Во главе передового полка поставили тогда князя М.Т. Черкасского, но он, считаясь человеком достаточно знатным для высокого командного поста, не вызывал особого доверия. К тому же, Михаил Темрюкович, как недавний выходец с Северного Кавказа, быть может, не вполне понимал русские реалии. То ли по подозрению в предательстве, то ли за провал сторожевой службы, князь Черкасский был казнен, и Василий Иванович должен был возглавить передовой полк.
Когда русская армия откатилась к Москве, опричный двор с Иваном IV, пройдя столицу, отступил дальше. Но с земцами, принявшими бой на подступах к городу, осталась часть сил опричного боевого корпуса — «опричный разряд». А разрядная книга сообщает о том, что он состоял тогда из двух полков — передового (при нем остались кн. В.И. Темкин и кн. Д.И. Хворостинин) и сторожевого (им командовали кн. П.Т. Шейдяков, боярин В.П. Яковлев и кн. В.А. Сицкий)59. Таким образом, Василий Иванович, военачальник со сравнительно скромным боевым опытом, оказался во главе самостоятельного соединения. Его поставили оборонять от крымцев район Занеглименья60, где располагался Опричный двор — одна из официальных резиденций Ивана IV61. Оборона столицы закончилась неудачно: город, подожженный отрядами хана Девлет-Гирея, сгорел, крымцы увели огромный «полон», армия, не выполнив стоявшую перед ней задачу, понесла огромные потери. Среди прочего пострадала и зона ответственности князя В.И. Темкина: в огне большого пожара Опричный двор исчез. Очевидно, именно эта военная неудача стала причиной, по которой Василий Иванович подвергся казни вместе с сыном Иваном, также ходившим в опричных воеводах. Синодик репрессированных содержит их имена62, по сведениям Курбского их разрубили на части63, а
57 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 63.
58 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 74.
59 Разрядная книга 1559—1605 гг. М.,1974. С. 74.
60 Разрядная книга 1475—1605 гг. М.,1982. Т.Н, Ч.Н. С. 281
61 Точное местонахождение Опричного двора (или, иначе, Опричного дворца) определено еще дореволюционным историком И.Е. Забелины. См.: Забелин И.Е. Опричный дворец царя Ивана Васильевича // История города Москвы. Неизданные труды. М., 2004. С. 345-354.
62 Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 544.
63 Курбский А. История о великом князе Московском // ПЛДР. Вторая половина XVI века. М., 1986. С.
332—333.
Генрих Штаден сообщает об утоплении Темкина64. Очевидно, свидетельство Штадена, находившегося тогда в опричнине, более достоверно, нежели рассказ Курбского, пользовавшегося слухами, которые неведомыми путями приходили из-за русско-литовского рубежа.
Складывается парадоксальная картина: летом 1567 г. кн. В.И. Темкин возвращается в Россию из плена и попадает на службу в опричнину, но на протяжении длительного периода малозаметен там и совершенно не заметен в опричной военной иерархии. Очевидно, его социальный статус, его связь с родом опальных «княжат» и, видимо, не в последнюю очередь, прежняя служба Старицким, лишают его доверия Ивана IV и начальных людей опричнины. Но к концу 1569 — началу 1570 г. всё меняется: уже в октябре 1569 г. Василий Иванович участвует в заседании Боярской думы как боярин из опричнины65, а через полгода назначается на ответственный воеводский пост. Теперь это доверенный человек! Каковы причины столь разительной перемены?
В.Б. Кобрин собрал обширные сведения о прямом и непосредственном участии кн. В.И. Темкина в опричных репрессиях66. Однако факты, сконцентрированные В.Б. Кобриным, относятся к периоду, когда Василий Иванович уже был опричным боярином и воеводой. Очевидно, получение им боярского чина следует связывать с другим делом, в которым был весьма заинтересован лично Иван IV. Речь идет об осуждении митрополита Филиппа, выступившего с обличениями опричнины в конце 1567 — первых месяцах 1568 г. Материалы для суда над митрополитом Филиппом готовила большая следственная комиссия, работавшая на Соловках в мае—июне 1568 г. От церковных властей в ее состав вошел епископ Суздальский Пафнутий, а работой представителей светской власти, т.е. собственно следователей, руководил кн. В.И. Темкин-Ростовский67. Судя по данным Жития святителя Филиппа, Василий Иванович не стеснялся применять радикальные методы «расследования»: обещание мзды за «правильные» показания сочеталось с пытками68. Поскольку суд над опальным митрополитом завершился смещением его с кафедры (ноябрь 1568 г.) и ссылкой в тверской Отроч монастырь, очевидно, материалы, добытые Василием Ивановичем, были использованы и сыграли свою роль. После этого князь Темкин мог получить думный чин в опричнине, а его исключительная знатность позволила ему сразу же получить боярское звание, минуя окольничество.
Однако воеводские должности ему все еще не доверяли — даже после того, как дали место в Думе. В октябре 1569 г. была уничтожена семья Старицких: сам удельный князь Владимир Андреевич, его мать, жена, дочь, а также их слуги. Только после этого, несколько месяцев спустя, кн. В.И. Темкин-Ростовский появляется в опричных воеводских разрядах. А вместе с ним и другие военачальники, служившие раньше князьям Старицким или связанные с ними родством: князья Н.Р. Одоевский, А.П. Хованский и С.Д. Пронский, а также Г.Н. Борисов-Бороздин и Н.В. Борисов-Бороздин.
Аристократами, связанными так или иначе с домом удельных князей Старицких, разом, почти единовременно пополнили командование опричного боевого корпуса — после того, как сами Старицкие подверглись уничтожению. Вряд ли подобный «залп» может рассматриваться как простое совпадение. Так же маловероятно, что все они оказали Ивану IV какие-то тайные услуги, способствовавшие окончательной расправе над
64 Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002. С. 55.
65 Сборник Императорского русского исторического общества. СПб., 1892. Т. 71. С. 665—666.
66 Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1959 год. М.,1960. С. 77.
67 Корецкий В.И. Соловецкий летописец конца XVI в. // Летописи и хроники: 1980 г. В.Н.Татищев и изучение русского летописания. М., 1981. С. 236.
68 Колобков В.А. Митрополит Филипп и становление московского самодержавия. Опричнина Ивана Грозного. СПб., 2004. С. 582—583.
Старицкими. Вероятнее другое: после гибели кн. Владимира Андреевича у многих людей, бывших его служильцев и родни, было отнято потенциальное «знамя», вокруг которого могла сплотиться группа аристократов в борьбе за смену монарха. Теперь они были разобщены. Теперь их можно было ставить во главе самостоятельных полевых соединений и полков на ответственных местах. Их одновременно бросили на важные посты в опричной армии, а не в земской, поскольку опричному боевому корпусу срочно требовались крупные военачальники, на которых не падало бы подозрение в «новгородской измене», стоившее жизни многим представителям старой опричной элиты (тем же Плещеевым, например). Тогда мы возвращаемся к вопросу, заданному в начале статьи: почему взяли именно этих, когда-то связанных со Старицкими?
Предлагается рассмотреть три версии ответа на данный вопрос.
Во-первых, возможно, в них видели людей, недостаточно обросших служебно-родственными связями с земщиной, поскольку значительную часть своей служилой биографии провели в уделе. Теоретически, на них можно было рассчитывать как на персон, недостаточно «своих» и в опричнине, и в земщине.
Во-вторых, именно эти военачальники считались особенно искусными, храбрыми, энергичными, обладали обширным командным опытом в обстановке боевых действий.
В-третьих, после уничтожения Старицких огромное количество людей могли быть объявлены причастными к их «делу», а оно основывалось на страшном обвинении: будто бы кн. Владимир Андреевич покушался на жизнь Ивана IV. Таким образом, те, кого не тронули — не арестовали, не сослали, не казнили по «делу» Старицких, должны были с удвоенной силой «отрабатывать» монаршую «милость».
Версию, изложенную второй, придется отбросить сразу. Все служилые аристократы, рекрутированные в опричную армию в 1570 г., были, что называется «середняками» среди русских воевод. Выше в подробностях перечислены их назначения до перехода в опричнину. У каждого имелся опыт армейского командования, но никто не имел его столь много, чтобы считаться крупным полководцем, искусным тактиком, как минимум, ветераном боевых действий. Впоследствии они показали себя как военачальники разных способностей: кн. С.Д. Пронский и кн. Н.Р. Одоевский проявили себя удачно, кн. А.П. Хованский — скорее напротив, а кн. В.И. Темкин-Ростовский оказался одним из главных виновников сожжения Москвы в 1571 г. Не видно ни малейшего признака того, что этих воевод отбирали для перевода в опричнину по критерию выдающихся талантов или хотя бы выдающегося по объему боевого опыта. Они, остается повторить, до 1570 г. должны были считаться «середняками».
Версия первая, при ближайшем рассмотрении, также должна быть отброшена. В опричнине кн. В.И. Темкин-Ростовский к 1570 г. пробыл уже три года, вероятно, успев войти в среду ее руководства; а его многочисленная родня служила в земщине на высоких воеводских постах, что показывают соответствующие разрядные записи. Что касается прочих, то они те же три года провели в земщине и так же обладали обширными родственными связями. Если бы хронологическая дистанция между ликвидацией двора Старицких и принятием всех этих персон в опричнину была ничтожной, тогда эта версия могла бы считаться основательной. Но сейчас нет причин опираться на нее.
По-видимому, третья версия наиболее правдоподобна. Страх отложенного наказания за существующие или несуществующие вины перед Иваном IV мог представляться действенным стимулятором в делах службы. Эта «стимуляция» распространялась на всех «старицких воевод», даже на кн. В.И. Темкина-Ростовского, который до того времени стремился завоевать доверие монарха иными способами. Ведь и ему не давали воеводских назначений до 1570 г.! Как видно, государь Иван Васильевич не мог отказать себе в удовольствии использовать людей с «компрометирующими связями».
Другое дело, что подобный способ подбора кадров — исходя из возможности лишний раз надавить на военачальника, а не из уровня его опыта и способностей, — не дал опричному боевому корпусу ничего хорошего. За «старицкими воеводами» на протяжении их пребывания в опричнине не числится никаких военных достижений. А вот сожженная татарами Москва надолго задержалась в народной памяти.
Володихин Дмитрий Михайлович — кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры источниковедения отечественной истории Московского государственного университета, заместитель главного редактора журнала «Свой».
