CC BY
13
НРАВСТВЕННЫЕ НАЧАЛА УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
УДК 343
А. В. Победкин
НЕ СТРАШАСЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
(ПЕРЕЧИТЫВАЯ ТРУДЫ Л. Д. КОКОРЕВА ПЕРИОДА НАЧАЛА СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ)
В статье осмысливается значение трудов заслуженного деятеля науки Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора Л. Д. Кокорева, написанных им в 90-е гг. прошлого века, на развитие отечественной науки уголовного процесса, уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной практики. Показано, что основные проблемы, с которыми столкнется уголовный процесс в России, в случае следования некоторым идеям реформаторов, были предвосхищены Л. Д. Кокоревым с удивительной точностью, которая стала результатом его подлинно научно обоснованных взглядов на концептуальные положения уголовного процесса. Показано, что краеугольным камнем подходов Л. Д. Кокорева к решению спрогнозированных им проблем являются нравственные начала, существенно поколебленные реформой и, прежде всего, готовность нести ответственность за принимаемые решения. С учетом несомненной верности такого похода обозначены пути решения некоторых современных проблем отечественного судопроизводства.
К л ю ч е в ы е с л о в а: судебная реформа, нравственные начала уголовного судопроизводства, уголовно-процессуальная ответственность, меры пресечения, истина.
WITHOUT FEAR OF RESPONSIBILITY
(RE-READING THE WORKS OF L.D. KOKOREV AT THE BEGINNING OF THE JUDICIAL REFORM)
The article comprehends the significance of the works of the Honored Scientist of the Russian Federation, Doctor of Law, Professor L. D. Kokorev, written by him in the 90s of the last century, on the development of domestic science of the criminal process, criminal procedure legislation and law enforcement practice. It is shown that the main problems faced by the criminal process in Russia, in the case of following some ideas of the reformers, were anticipated by L. D. Kokorev with amazing accuracy, which was the result of his truly scientifically based views on the conceptual provisions of the criminal process. It is shown that the cornerstone of the approaches of L. D. Kokorev to the solution of the problems predicted by him are moral principles, significantly shaken by the reform, and above all, the willingness to bear responsibility for the decisions made. Given the undoubted fidelity of such a trip, ways to solve some of the modern problems of domestic legal proceedings are outlined.
K e y w o r d s: judicial reform, moral principles of criminal proceedings, criminal procedural liability, preventive measures, truth.
Поступила в редакцию 14 августа 2019 г.
© Победкин А. В., 2019
Спустя почти два десятка лет с момента принятия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации 2001 г. (далее - УПК) ряд его недостатков, приведших к предсказуемым проблемам, становятся очевидными даже на самом высоком уровне. На них вынужден регулярно обращать внимание даже Президент РФ (непомерное применение особого порядка при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением, необоснованные случаи применения заключения под стражу предпринимателей и др.1). В значительной степени эти проблемы обусловлены законодательными просчетами и ошибочными идеями (нередко не имеющими никакого научного обоснования), о которых неустанно и принципиально говорили крупные ученые-процессуалисты как задолго до принятия УПК, так и на всем протяжении его болезненного применения.
Конечно, хорошо, когда разумные начала торжествуют, однако почему для этого нужны прямые обращения Президента страны? Почему на протяжении многих лет игнорируются результаты научной деятельности настоящих серьезных ученых, и прежде всего советского периода, а иногда и попросту здравый смысл - то в угоду интересам того или иного ведомства, то - неквалифицированному правоприменителю, а иногда и - человеческим слабостям?
Сегодня жители страны должны быть благодарны принципиальной позиции многих ученых-юристов, твердо отстаивавшим на рубеже прошлого и нынешнего века свои убеждения, сформированные в результате преданного служения науке, и ввиду прочной научной обоснованности ставшие основой того, что часто называют научной прозорливостью.
Это их честные (!) позиции (даже если они и были диаметрально противоположны) стали залогом возвращения в уголовный процесс ценностей, от которых в азарте реформы походя отказались, на время подменив науку одной лишь политикой. Речь о возрожденных нормах, позволяющих возвращать уголовное дело прокурору для устранения широкого спектра недостатков, исследовать доказательства при отказе прокурора от обвинения, собирать доказательства в ходе проверки сообщения о преступлении в условиях достаточных процессуальных гарантий и др.
Сегодня нередко создается впечатление о неполном понимании разработчиками некоторых законодательных новелл ответственности перед людьми за качество уголовно-процессуального закона. Ряд процессуальных новелл не только не получают научного обоснования, но в ряде случаев прямо не соответствуют другим положениям закона. Один из последних примеров - новая редакция ч. 8 ст. 108 УПК, где срок содержания под стражей связывается не с наличием оснований, а с объемом следственных и процессуальных действий, которые необходимо провести и которые при этом именуются мотивами продления срока содержания под стражей. На судью возлагается обязанность проверки не наличия оснований нахождения лица под действием меры пресечения, а неких мотивов и дополнительно - правовой и фактической сложности материалов уголовного дела, общей продолжительности производства по уго-
1 См., например: выступление Президента Российской Федерации В. В. Путина на расширенном заседании коллегии Генеральной прокуратуры Российской Федерации 19 марта 2019 г. kremlin.ru (дата обращения: 09.09.2019).
ловному делу, эффективности и своевременности действий должностных лиц, осуществляющих досудебное производство. Иначе говоря, судья не должен проверять главное: сохраняются ли основания для применения меры пресечения и какие обстоятельства из указанных в ст. 99 УПК следует учесть. Так размывается процессуальная форма, чувство ответственности и законодателя, и правоприменителя.
Перечитывая труды заслуженного деятеля науки Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора Л. Д. Кокорева периода начала Судебной реформы, приведшей в бешеное движение маховик изменений в уголовно-процессуальное законодательство, невозможно не восхититься глубине научного прогнозирования ожидаемых проблем и точности обозначенных путей их нейтрализации.
Свои тревоги, взгляды предложения Л. Д. Кокорев изложил в цикле работ, среди которых статьи «Три кита правосудия», «Теория концепции и практика законов», «Кодекс чести... для судьи», «Проблемы защиты общества от преступлений и развития гарантий справедливости правосудия», «Судебная реформа: идеи и реальность», «Судебные реформы под влиянием идей М. С. Строговича», «Суд в механизме государственной власти», «О некоторых принципиальных положениях УПК России», «Замечания на проект Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»2 и др.
В этих работах применительно к Судебной реформе поднят широкий спектр вопросов науки уголовного процесса и правоприменительной практики: достижение истины, дифференциация процессуальной формы, народное представительство в правосудии, роль в доказывании признания обвиняемым своей вины, принцип презумпции невиновности и соответствие ему порядка прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям и др.
Серьезное беспокойство Л. Д. Кокорева вызывают некоторые идеи Концепции Судебной реформы в РСФСР 1991 г.3, он называет их «разрушительными», они губят главное - «традиционно существующие, проверенные многолетней практикой принципы правосудия»: коллегиальность рассмотрения уголовных дел судом, выборность судей, их независимость; состязательность, при которой суд обязан стремиться к установлению истины; презумпция невиновности; отношение к признанию обвиняемым своей вины как к рядовому доказательству4.
Однако лейтмотивом размышлений профессора, представляется, выступила боль за грозящую уголовному судопроизводству утрату чувства ответственности и тех, кто принимает законы, и тех, кто их применяет.
Уголовно-процессуальная форма - величайшее достижение человечества, наряду с массой других функций, выполняет и функцию гарантии от прояв-
2 Указанные работы систематизированно приведены в книге, посвященной памяти профессора Л. Д. Кокорева (см.: Проблемы теории и практики уголовного процесса : история и современность / под ред. В. А. Панюшкина. Воронеж : Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2006. С. 269-318).
3 О Концепции судебной реформы в РСФСР : постановление Верховного Совета РСФСР от 24 ноября 1991 г. № 1801 // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 44. Ст. 1435.
4 См.: Кокорев Л. Д. Судебная реформа : идеи и реальность // Проблемы теории и практики уголовного процесса : история и современность. С. 288-295.
ления в уголовном процессе человеческих слабостей, в числе которых, подозрительность, лень, жадность, подверженность апатии и, конечно, нежелание принимать на себя ответственность за судьбоносные решения. Именно непонимание важности процессуальной формы, огульное отождествление ее с «заформализованностью» влечет вольное обращение с ней и законодателя, и правоприменителя. Вопросы к качеству процессуальной формы отягощаются сегодня небрежным отношением к ней и должностных лиц, применяющих уголовно-процессуальный закон. Особенно заметна проблема правильного применения закона, роста правового нигилизма в среде должностных лиц, ведущих уголовный процесс, стала именно на рубеже XX и XXI вв.5
Процессуальная форма призвана будить в человеке лучшие качества, которые, конечно, есть в каждом. Вспомним знаменитое гетевское: «Как жаль, что природа сделала из тебя одного человека: материала в тебе хватило бы и на праведника, и на подлеца» (И. В. Гете. «Ксении»). Возделывание нравственных качеств - задача непростая, однако, как заметил В. Г. Белинский: «Хорошо быть ученым, поэтом, воином, законодателем, и проч., худо не быть при этом «человеком»; быть же «человеком» значит иметь полное и законченное право на существование и не будучи ничем другим как просто человеком»6.
Увы, процессуальная форма, лишенная содержания, имеет лишь отрицательный заряд. «Нормативный» характер судопроизводства порой вырабатывает привычку действовать по шаблону, формально - так возникает равнодушие к людям, черствость и цинизм», - писал Л. Д. Кокорев7. Представляется, что это о процессуальной форме, которая не требует истины, исследования доказательств, последовательно развращает правоприменителя, взращивая в нем не нравственные качества, а пробуждая инстинкты.
Нельзя не констатировать, что законодатель, пошедший за не самыми ответственными правоприменителями, поддавшись искусу вычеркнуть из УПК все «советское» (даже вполне правильные задачи процесса, которыми до сих руководствуются почти все страны на постсоветском пространстве), ориентируясь на ложные и неприсущие россиянам ценности, допустил ослабление процессуальной формы, чем сыграл на руку не лучшей половине человека.
«Ответственность в ее различных формах и разновидностях - сильное средство и необходимое условие, стимулирующее любую профессиональную деятельность»8, а снижение чувства ответственности за решения в уголовном процессе, вызванное обесцениванием процессуальной формы, - одна из основных проблем современного отечественного уголовного судопроизводства.
Яркий пример - практика применения меры пресечения в виде заключения под стражу. Передача права принимать решение о заключении под стражу от прокурора суду не лишило эту меру пресечения особой привлекательности
5 См.: Кокорев Л. Д. Три кита правосудия // Проблемы теории и практики уголовного процесса: история и современность. С. 271.
6 Цит. по: Лотман Ю. М. А. С. Пушкин : биография писателя. Роман «Евгений Онегин». Комментарий. СПб., 2017. С. 212.
7 Кокорев Л. Д. Кодекс чести... для судьи // Проблемы теории и практики уголовного процесса : история и современность. С. 279.
8 Кокорев Л. Д. Суд в механизме государственной власти // Там же. С. 305.
для правоприменителя. Вопиющие случаи заключения под стражу смертельно больных, не способных передвигаться людей9, или без малейших доказательств наличия оснований (ч. 1 ст. 97 УПК)10 - на слуху. Однако тысячи случаев применения этой меры при отсутствии мало-мальской необходимости - вполне обычная привычная практика, не вызывающая никакой значимой реакции ни в обществе, ни среди профессиональных юристов.
Можно, конечно, предъявить претензии и к закону, который не содержит достаточных гарантий обоснованного применения меры принуждения (особенно заключения под стражу): отсутствие прямого требования доказать основания, запрета применять заключение под стражу в связи с одной лишь тяжестью совершенного преступления или возможностью лишения свободы на длительный срок11, какой-либо формализованное™ критериев выбора меры пресечения, подлежащей применению12. Однако основная проблема все же нравственного характера: отсутствие желания брать на себя ответственность за принимаемые решения. Следователь и руководитель следственного органа стремятся переложить эту ответственность на судью, а судья страшится ответственности за то, что обвиняемый вдруг скроется, уничтожит доказательства и т. д. Кроме того, ни следователю, ни руководителю следственного органа, ни судье и ни прокурору (который в таких ситуациях нередко остается попросту безучастным) не совестно перед обвиняемым, его родными, близкими13. Взаимная безответственность должностных лиц в процессе тяжким бременем ложится на подозреваемых, обвиняемых, резко снижая их шансы на справедливость при избрании меры пресечения. Уполномоченный по правам человека обеспокоен ситуацией с неразумной распространенностью практики избрания меры пресечения в виде заключения под стражу и относит «отсутствие у суда процессуальных возможностей проверить доказанность оснований применения заключения под стражу» к проблемам системного характера14. Представляется, однако, что проверять доказанность оснований заключения под стражу - прямая обязанность суда, и соответствующие доказательства должны быть представлены судье следователем (дознавателем).
9 См.: Поплавская Т. Ирония судьбы (на Кубани лишили полномочий судью, взявшую под стражу умирающего человека) // Рос. газета. 2019. 29 июля.
10 Известный всему юридическому сообществу случай заключения под стражу в связи с высокой юридической квалификацией обвиняемого, которая может быть использована для противодействия расследованию.
11 Напротив, Пленум Верховного Суда РФ ориентирует на возможность избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу по мотивам тяжести преступления, невзирая на то, что сам возможный факт совершения конкретного преступления или лишения свободы на длительный срок с точки зрения ч. 1 ст. 77 УПК доказательством не является (см.: О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2019. № 2).
12 За исключением ч. 1.1 ст. 108 УПК, вызывающей сомнение с точки зрения принципа равенства всех перед законом и судом.
13 См.: Сухова И. И. Система правовых и нравственных отношений при принятии решения об избрании меры пресечения как процессуальная гарантия // Вестник Казан. юрид. ин-та МВД России. 2019. № 1 (35). С. 956-102.
14 Доклад о деятельности уполномоченного по правам человека за 2018 год. и^: ombudsmanrf.org (дата обращения: 12.09.2019).
Оценивая позицию судей, поддержавших идею освобождения суда от обязанности исследовать обстоятельства уголовного дела всесторонне, полно и объективно, устанавливать истину, Л. Д. Кокорев писал: «За подобными рассуждениями, скажем прямо, скрывается нравственная неспособность осуществлять правосудие по своему внутреннему убеждению. Разве может судья быть нравственно удовлетворен, если он не сделал все, чтобы восторжествовала истина и справедливость? Это его не только профессиональный, но и нравственный долг. И судебная реформа должна помочь решению этой
15
важнейшей задачи»15.
Судья должен нести ответственность за принятые решения «перед своей совестью судьи и человека», перед «обществом, перед подсудимым, потерпевшим, другими участниками уголовного процесса»16.
Судебная реформа, однако, пошла другим путем: в закон последовательно закладывались положения, освобождающие должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, от нравственной и правовой ответственности.
Как иначе оценить, например, обязанность суда прекратить уголовное дело при отказе государственного обвинителя от обвинения (ч. 7 ст. 246 УПК)? Разве не суд несет ответственность за обоснованность итогового решения по уголовному делу, за его истинность, справедливость? Отдавая должное позиции Конституционного Суда РФ, согласно которой суд и в этом случае перед прекращением уголовного дела обязан исследовать имеющиеся доказательства17, заметим, что она ставит больше вопросов, чем дает ответов: кто должен представлять доказательства, в каком порядке они исследуются, как суд может прекратить уголовное дело, убедившись в виновности подсудимого и др.
Явная провокация безответственности - особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением. Да еще вкупе со ст. 317 УПК, запрещающей в этом случае обжаловать приговор суда в апелляционном порядке в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции. Мало того, что суд не может убедиться в подтверждении вины доказательствами без их исследования, как того требует ч. 7 ст. 316 УПК, проверить обоснованность приговора лишена еще и апелляционная инстанция. То есть за обоснованность приговора не отвечает ни суд первой, ни суд апелляционной инстанции, что само по себе очевидный нонсенс.
Иногда «окончательные приговоры» такого рода сочетаются с фактическим отсутствием процесса доказывания и в ходе предварительного расследования.
15 Кокорев Л. Д. Кодекс чести. для судьи // Проблемы теории и практики уголовного процесса : история и современность. С. 277.
16 Шабанов П. Н., Сыщикова Т. М. Закон совести // Судебная власть и уголовный процесс. 2015. № 4. С. 8.
17 См.: По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан : постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. № 18-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 51. Ст. 5026.
Вряд ли можно считать доказыванием разрешенную главой 32.1 УПК (дознание в сокращенной форме) оценку доказательств без их проверки18.
К сожалению, необходимые разумные гарантии независимости судей по небрежности законодателя или в угоду стремлению отдельной (естественно, не превалирующей) части судейской корпорации имеют признаки гарантий судейской безответственности. О грозящей опасности подмены одного другим Л. Д. Кокорев предупреждал много лет назад. Здесь не обойтись без нескольких цитат - точнее Л. Д. Кокорева по этому поводу сказать трудно: «...кое у кого создалось впечатление, что независимость судей освобождает их вообще от любой ответственности»19, «ответственность служит прежде всего воспитанию чувства долга и добросовестности в профессиональной деятельности. Чего, откровенно говоря, многим в последнее время явно недостает»20; «.можно прочесть подобные пассажи судей: «Только суд, освобожденный от ответственности за сбор и качество доказательств, способен стать судом независимым ... Нельзя ли сделать суды поистине независимыми, а их приговоры окончательными, не подлежащими обжалованию?»21; «Такие суждения свидетельствуют о порках в нравственном сознании судей, отсутствии уверенности в своих силах независимо и справедливо осуществлять правосудие, о боязни ответственности за свою деятельность и принимаемые решения»22.
Завеса кружевной юридической терминологии УПК не должна ввести в заблуждение. Сорвав ее, мы неизбежно увидим, что по результатам особого порядка принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением приговор фактически и является окончательным и не подлежащим обжалованию. Недаром крайне незначительная доля оправдательных приговоров объясняется в том числе и широким распространением особого порядка судебного разбирательства23.
На снижение ответственности работает и производство о назначении меры уголовно-правового характера при освобождении от уголовной ответственности: мало чем отличающийся от наказания судебный штраф как иная мера уголовно-правового характера назначается лицу судьей без исследования доказательств, по результатам судебного заседания, в котором обязательное участие предусмотрено только для обвиняемого (подозреваемого)24.
18 См.: Баев М. О., Баев О. Я. Заметки об очередных изменениях УПК РФ (о новеллах Федерального закона от 4 марта 2013 г.) // Судебная власть и уголовный процесс. 2013. № 2. С. 42.
19 Кокорев Л. Д. Кодекс чести. для судьи // Проблемы теории и практики уголовного процесса : история и современность. С. 278.
20 Там же.
21 Там же.
22 Там же. С. 279.
23 Выступление Председателя Верховного Суда Российской Федерации В. М. Лебедева на IX Всероссийском съезде судей. URL: kremlin.ru >
24 Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям следователем, дознавателем и вовсе не соответствует принципу презумпции невиновности, как писал об этом Л. Д. Кокорев (см.: Кокорев Л. Д. Три кита правосудия // Проблемы теории и практики уголовного процесса : история и современность. С. 269). Известная позиция Конституционного Суда РФ, сделавшего попытку обосновать, что «констатация того, что лицо совершило деяние, содержавшее признаки преступления», не равнозначно признанию виновным в смысле ст. 49 Конституции РФ, представляется не в полной мере убедительной (см. об этом
Подлинную независимость судей никогда в полной мере не обеспечить ни системой судебных органов, ни неприкосновенностью судей, ни уровнем их материального и социального обеспечения (что, конечно, тоже важный фактор подлинной независимости). Независимость обеспечивается прежде всего «.личными качествами судей, их способностью противостоять любым давлениям»25. И повода для иронических усмешек циников и скептиков, уверенных, что подчиненный всегда выполнит волю начальника, здесь нет. Ярчайший пример нравственности мужества судьи, который приводит и Л. Д. Кокорев, - позиция А. Ф. Кони по делу Веры Засулич, когда даже просьба министра юстиции не повлияла на позицию председательствующего в процессе26.
Судья должен отвечать за неправедные решения (в том числе и промежуточные, и принимаемые на досудебном производстве) не только в уголовном или дисциплинарном порядке, но и (в случае установления его вины) в гражданско-правовом - возмещать в порядке регресса суммы, выплаченные реабилитированным лицам или тем, к кому судьей необоснованно применены меры принуждения, включая заключение под стражу. Невзирая на формулировку, согласно которой «вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда» (ч. 1 ст. 133 УПК), в настоящее время практика (еще мало распространенная) сводится к взысканию этих средств со следователя и дознавателя. Для того чтобы судьи стали субъектами гражданско-правовой ответственности, надо отказаться от обусловленности реабилитации (в том числе и возмещения вреда) уголовным преследованием (ч. 1, 2 ст. 133 УПК). Учитывая, что суд уголовное преследование не осуществляет, нужно вести речь о возмещении вреда, причиненного процессуальными решениями должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, и внести соответствующие изменения в УПК.
Серьезной методологической ошибкой Л. Д. Кокорев считал рассмотрение юридической ответственности «лишь в ретроспективном аспекте», что влечет «ее отрыв от общих признаков социальной ответственности, для которой прежде всего характерна перспективная сущность»27. Согласимся, что с точки зрения развития в участниках процесса, наделенных властными полномочиями,
подробнее: Победкин А. В. Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям : признание виновным оставленного в подозрении или как обеспечить соблюдение принципа презумпции невиновности // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2018. № 1 (36). С. 90-98).
25 Кокорев Л. Д. Три кита правосудия // Проблемы теории и практики уголовного процесса : история и современность. С. 271. Заметим, что содержание принципа независимости судей изложено в ст. 8.1 УПК неудачно: постороннее воздействие лиц, не являющихся участниками уголовного процесса, не допускается не только на судью, но и на прокурора, следователя, дознавателя и т. д. Важно здесь, что должны быть созданы условия, исключающие влияние на судью со стороны его руководителей, а независимое суждение при осуществлении правосудия является нравственным долгом судьи, за нарушение которого наступает жесткая ответственность. Об этом необходимо прямо писать в тексте УПК.
26 См.: Кокорев Л. Д. Кодекс чести. для судьи // Проблемы теории и практики уголовного процесса : история и современность. С. 278.
27 Кокорев Л. Д. Проблемы защиты общества от преступлений и развития гарантий справедливости правосудия // Там же. С. 283.
нравственных качеств, соответствующих ожиданиям жителей страны, имеются все основания рассматривать ответственность как готовность действовать законно, честно и справедливо. «Под процессуальной ответственностью следует понимать правовое состояние участников уголовного судопроизводства, в силу которого у них существует необходимость должным образом пользоваться своими правами и выполнять обязанности, а в случае ненадлежащего поведения, виновного нарушения процессуальных норм - понести предусмотренные меры воздействия»28, - пишет об этом Л. Д. Кокорев.
Формированию чувства надлежащей ответственности судей перед людьми способствовало бы и более широкое участие народа в отправлении правосудия. К сожалению, даже возможность рассмотрения отдельных уголовных дел с участием присяжных заседателей в районных судах, существенно не повлияла на эффективность реализации конституционного положения о праве граждан участвовать в отправлении правосудия. Явно поторопился в свое время законодатель отказаться от института народных заседателей, который, конечно, не был порочен сам по себе. Другое дело, что был «плох подбор людей», сказалось и «неумение (нежелание) судей работать с ними»29, «.народные заседатели привносят в суд огромный житейский опыт, нравственное сознание и просто здравый смысл»30.
Пришло время понять, что доверия жителей страны судьям, веры в право-судность решений не добиться, пока сами люди не будут участвовать в уголовном процессе, вместе с судьями принимая ответственность за судьбу человека.
Пришло время осознать, что «судебная реформа явно замедлит свое движение, а то и захлебнется, если одновременно с совершенствованием правовой основы судебной деятельности не будет укрепляться ее нравственная основа»31. Это не пустые слова. Доказательство тому в целом бесплодные многолетние попытки создать в стране эффективный уголовный процесс, облеченный доверием населения.
Много ошибок уже исправлено. Много предстоит исправить. Учение профессора Л. Д. Кокорева о нравственных началах судебной реформы в уголовном процессе актуальности не утрачивает. Доказано жизнью.
28 Там же.
29 Кокорев Л. Д. Три кита правосудия // Проблемы теории и практики уголовного процесса : история и современность. С. 270.
30 Кокорев Л. Д. Теория концепции и практика законов // Там же. С. 274.
31 Там же. С. 273-276.
Академия управления МВД России
Победкин А. В., доктор юридических наук, профессор кафедры управления органами расследования преступлений
Management Academy of the Russian Ministry of Internal Affairs
Pobedkin A. V., Doctor of Legal Sciences, Professor of the Management of
Crime Investigation Bodies and Units Department E-mail: apobedkin71@mail.ru
