CC BY
359
УДК 343.01
Г.В. Верина
НАУКА УГОЛОВНОГО ПРАВА, КОНЦЕПЦИЯ, КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ РОССИЙСКОГО УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА: СУЩНОСТЬ И СООТНЕСЕНИЕ ПОНЯТИЙ
Введение: в современной уголовно-правовой доктрине существует объективная необходимость переосмысления таких основополагающих понятий, как «наука уголовного права», «концепция», «концептуальные основы уголовного законодательства» и углубления познания их взаимосвязи. Цель: поиск наиболее адекватного представления о сущности обозначенных уголовно-правовых понятий и наиболее приемлемых их дефиниций, выявление противоречий между концептуальными основами уголовного законодательства и разработка предложений по их устранению. Методологическая основа: система философских воззрений о познаваемости мира и различных явлений, а также комплекс общенаучных и частно-научных методов познания, в т.ч. формально-логический, формально-юридический, системно-структурный, анализ и синтез. Результаты и выводы: концепция и концептуальные основы российского уголовного законодательства представлены в качестве базовых структурных единиц системы науки уголовного права, ее неотъемлемых «ячеек»; разработаны их авторские дефиниции. Концепция рассматривается в качестве системы взаимосвязанных, логически выверенных воззрений, позволяющих «пролить свет» на уголовно-правовую проблему, уголовно-правовой институт, составить его «портрет». В ее основе лежит идея, являющаяся стержнем всех иных суждений, которые «отпочковываются» от идеи основной. Концептуальные основы российского уголовного законодательства определены в виде системы идей (концепций), на которых строятся уголовно-правовые нормы, уголовно-правовые институты. Показано, что в концептуальных основах законодательного феномена преступления появилась брешь в виде предпринимаемых попыток реформирования признаков преступления, выхолащивания общественной опасности — на сегодня сущностного, материального признака преступления. Причиной порождения сего названа административная преюдиция. В связи с этим обосновывается необходимость ее исключения из уголовного закона России. Наука уголовного права представлена в виде незамкнутой эволюционирующей системы концепций по вопросам преступления и наказания, носителем которых выступает человек — их связующее звено, ибо именно человек совершает преступление и несет за него уголовную ответственность и уголовное наказание.
Ключевые слова: система знаний, наука, наука уголовного права, концепция, концептуальные основы уголовного законодательства.
G.V. Verina
SCIENCE OF CRIMINAL LAW, CONCEPTION, CONCEPTUAL FOUNDATIONS OF RUSSIAN CRIMINAL LEGISLATION: ESSENCE AND CORRELATION OF THE CONCEPTS
Introduction: in modern criminal law doctrine, there is an objective need to rethink such basic concepts as «the science of criminal law», «concept», «the conceptual basis of criminal law» and deepening the knowledge of their interrelationship. The purpose: to find the most adequate idea of the essence of the indicated criminal legal concepts and their most acceptable definitions, to identify contradictions between the conceptual foundations of criminal legislation and to develop proposals for their elimination. The methodological basis: a system of philosophical views on the knowability of the world and various phenomena, as well as a set of general scientific and private scientific methods of cognition, including formal-logical, formal-legal,
© Верина Галина Владимировна, 2017
Доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Verina Galina Vladimirovna, 2017 168 Doctor of Law, Professor of the Department of Criminal and Penitentiary Law (Saratov State Law Academy)
system-structural, analysis and synthesis. Results and conclusions: the concept and conceptual bases of Russian criminal law are presented as the basic structural units of the system of criminal law science, its inalienable «cells»; Their author's definitions have been developed. The concept is considered as a system of interrelated, logically verified views that allow «shedding light» on the criminal legal problem, the criminal-legal institution, to make up its «portrait». The concept is based on an idea that is the core of all other judgments that «bud off» from the idea of the main one. The conceptual basis of the Russian criminal law is defined in the form of a system of ideas (concepts) on which criminal law norms and criminal legal institutions are built. It is shown that in the conceptual foundations of the legislative phenomenon of crime a breach appeared in the form of attempts to reform the signs of crime, to emasculate the public danger — for today the essential, material sign of the crime. The cause of this is called administrative prejudice, therefore, the necessity of its exclusion from the criminal law of Russia is justified. The science of criminal law is represented in the form of an unclosed evolving system of concepts on the issues of crime and punishment, the carrier of which is the person — their link, for it is the person who commits the crime and bears for him criminal responsibility and criminal punishment.
Keywords: a system of knowledge, science, the science of criminal law, conception, the conceptual foundations of the criminal legislation.
Концепция, концептуальные основы российского уголовного законодательства — базовые понятия современной российской уголовно-правовой науки. Осмысление названных категорий имеет научно-прикладное значение. Однако прежде чем уделить им более пристальное внимание, необходимо уяснить общее понятие «наука», являющееся исходной системой для избранных в качестве объекта исследования феноменов уголовного права, иными словами, — их нишей.
Обратимся к толкованию понятия «наука» с позиции лексикологии русского языка. Так, С.И. Ожегов разъяснял его суть через призму системы знаний о закономерностях в развитии природы, общества и мышления, а также через призму отдельной отрасли таких знаний [1, с. 339]. В Толковом словаре русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова наука определяется также как система знаний о закономерностях в развитии природы, общества и мышления и о способах планомерного воздействия на окружающий мир [2, стб. 453].
Понятие «наука уголовного права» по-разному трактовалось теоретиками данной отрасли знаний. Представим мнения ученых различных периодов развития уголовно-правовой доктрины. Так, П.П. Пусторослев, предпочитая термин «догма», видел в догме уголовного права систему положительного уголовного права в ее научном построении [3, с. 4].
В 1898 г. В.В. Есипов отмечал: «Наука уголовного права не есть наука о казнях, не есть наука о способах возмездия и наказания. Это прежде всего наука о человеке, наука о способах возрождения нравственно падшего человека» [4, с. 1].
Данный подход к пониманию науки уголовного права указывает на присущие автору гуманизм и высокую нравственность, но вместе с тем свидетельствует о том, что он не был лишен иллюзорности.
В более поздний период развития уголовно-правовой науки (начало XX столетия) ее сущность определялась через понятия «преступление» и «наказание», вместе с тем большое значение в данном контексте придавалось человеку.
«Преступления и наказания, — писал Д.А. Дриль, — изучение которых дало начало науке уголовного права, представляют собой явления общественной жизни, а эта жизнь, со всеми ее особенностями — результат деятельности человеческих поколений, действующих в данное время и в данном месте. Ясно поэтому, насколько необходимо для уголовного права, как науки, возможно
всестороннее знание человека, нарушающего уголовный закон, и знание окружающей человеческой среды, т.е. общества, подготовляющего этого нарушителя и реагирующего на его нарушения» [5, с. 2].
Вместе с тем предметом науки уголовного права Д.А. Дриль признавал не преступление и наказание, а преступного человека [5, с. 13].
Воззрения Д.А. Дриля имеют общее с точкой зрения В.В. Есипова. Их роднит человек, которого ученые последующих поколений «выплеснули» из сосуда знаний об уголовном праве. Однако В.В. Есипов, как мы отмечали выше, рассматривал человека с позиции гуманистических и высоко нравственных начал, тогда как Д.А. Дриль ориентировался в данном вопросе на преступного человека.
И.Я. Фойницкий показал сущность уголовно-правовой науки следующим образом: «Наука уголовного права посвящается исследованию двух взаимно дополняющих и друг друга обусловливающих понятий: понятия о преступном деянии и понятия о наказании» [6, с. 7].
Словарь современного русского литературного языка толкует науку как исторически сложившуюся и непрерывно развивающуюся на основе общественной практики систему знаний о закономерностях развития природы, общества и мышления и о способах планомерного воздействия на окружающий мир [7, стб. 607]. В настоящее время сущность науки уголовного права различными теоретиками представляется через призму понятий «право» и «закон». Так, Н.Ф. Кузнецова, рассуждая о науке уголовного права, включала в ее предмет комментирование (доктринальное толкование уголовного закона), разработку рекомендаций для законодательства и правоприменительной практики, изучение й истории уголовного права, сравнительный анализ отечественного и зарубежного ? права, разработку социологии уголовного права, эффективности закона, меха-д низма уголовно-правового регулирования, обоснованности и обусловленности | уголовного закона, криминализации (декриминализации) деяний, исследование I международного уголовного права [8, с. 5].
| В приведенных рассуждениях нет указания на преступление и наказание. Нет
! также и намека на человека, совершающего преступление и подвергающегося § уголовной ответственности. Данный подход, думается, свидетельствует, с одной | стороны, о доминировании взглядов классической школы уголовного права, с | другой — скорее, о перечислении сфер деятельности науки уголовного права и
ее функциях, нежели о характеристике ее предмета. | А.В. Наумов определяет уголовно-правовую науку как систему уголовно-
| правовых взглядов, идей, представлений об уголовном законе, его социальной обусловленности и эффективности, закономерностях и тенденциях его развития и совершенствования, о принципах уголовного права, об истории уголовного ё права и перспективах его развития, о зарубежном уголовном праве [9, с. 29]. § В приведенном определении отсутствует упоминание о двух, на наш взгляд, | важнейших феноменах уголовного права — преступлении и наказании. Как | видим, в приведенной дефиниции науки уголовного права не находит отражения и понятие «человек». В связи с этим надо отдать должное научной смелости Б.Т. Разгильдиева, который в 2002 г. высказал идею о том, что предмет уголовного права — это человек, посредством воздействия на которого уголовное право как отрасль удерживает его от совершения преступления [10, с. 23].
Однако не совсем понятно, распространяет ли ученый эту идею на предмет 170 науки уголовного права, поскольку он оперирует словосочетанием «уголовное
право как отрасль», не конкретизируя ее ни как отрасль права, ни как отрасль науки. Не следует также забывать о двух важнейших «китах» уголовно-правовой науки — преступлении и наказании.
С учетом сказанного и востребованности системного подхода к знаниям науку уголовного права можно представить в виде незамкнутой эволюционирующей системы концепций по вопросам преступления и наказания, носителем которых выступает человек, не только обязанный воздерживаться от совершения преступления, но и обязанный претерпевать уголовно-правовое воздействие (в виде порицания государства в форме обвинительного приговора суда, уголовного наказания или иной меры уголовно-правового характера) в случае совершения преступления. В соответствии с действующим российским уголовным законодательством именно человек (физическое, но не юридическое лицо) совершает преступление и несет за него уголовную ответственность и уголовное наказание. Иные меры уголовно-правового характера также возлагаются на физическое лицо — человека.
Составной частью науки отечественного уголовного права и, можно сказать, ее подсистемой выступают актуальные проблемы уголовного права. Говоря образно, они представляют собой вершину «айсберга», ибо аккумулируют самые острые теоретические проблемы на определенном этапе развития уголовно-правовой науки, показывают глубину научной дискуссии, отражают противоречия научных концепций, коллизии уголовно-правовых норм, акцентируют внимание на проблемах правоприменения. Актуальные проблемы уголовного права вбирают в себя и систему концепций по вопросам, требующим неотлагательного разрешения, а также концептуальные основы уголовного законодательства. е
Концепцию можно определить как систему воззрений по той или иной про- и блеме, которые взаимосвязаны, логически выверены и позволяют «пролить а свет» на проблему, уголовно-правовой институт, составить его «портрет». В о основе концепции лежит та или иная идея, являющаяся стержнем всех иных к суждений, которые «отпочковываются» от основной идеи. о
с
Отличительная особенность концепции, по мнению Т.Г. Понятовской, заклю- а чается в том, что лежащая в ее основании идея не нуждается в констатации ее в достоверности [11, с. 16]. о
Концептуальные основы российского уголовного законодательства представ- ю
"О
ляют собой систему идей (концепций), на которых строятся уголовно-правовые |
нормы, уголовно-правовые институты. Значение концептуальных основ много- к
аспектно: а
1) востребованные уголовным законодательством концепции являются зер- | кальным отражением уголовно-правовой политики; и
2) влияют на вектор уголовно-правовой политики; №
3) способствуют совершенствованию уголовного закона; 11
4) позволяют корректировать уголовный закон в случае обнаружения про- ) бельности в законе; 1
5) определяют приоритетные направления правоприменительной практики и т.д.
Например, концепция вины, предполагающая принцип виновной и персональной ответственности физического лица, не терпит аналогии закона и ответственности юридических лиц. Базовые концепции современного российского уголовного законодательства порой противоречат друг другу, что создает сложности в правоприменении и требует поиска путей их преодоления. Раскрыть 171
данную проблему в полном объеме в рамках одной статьи невозможно, поэтому остановимся лишь на отдельных ее аспектах.
Одна из основных концепций уголовно-правовой науки — концепция преступления. В уголовном законодательстве России (ч. 1 ст. 14 Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ)) понятие преступления базируется на четырех важнейших признаках преступления: общественной опасности, уголовной противоправности, виновности и уголовной наказуемости деяния. Названные обязательные признаки преступления составляют суть востребованной уголовным законом России концепции преступления.
Возвращение российского законодателя на уровне уголовного закона к административной преюдиции породило в науке много споров. В связи с этим применительно к концепции преступления для нас главный вопрос таков: влияет ли предпринятый законодателем шаг на понятие «преступление» и ставит ли он под сомнение обязательность признака преступления «общественная опасность»?
Теоретиками уголовного права оценивается по-разному возвращение российского законодателя к административной преюдиции. По мнению А.И. Ки-бальника, административная преюдиция не должна существовать в уголовном законодательстве, поскольку не согласуется с сущностью и задачами уголовного права [12, с. 124].
В.П. Малков приветствует возвращение в уголовное законодательство России административной преюдиции как средства частичной декриминализации определенных преступных деяний и криминализации некоторых опасных правонарушений, характеризующихся тенденцией к их повторению и наносящих й существенный вред обществу [13, с. 311].
0
? На наш взгляд, опасные правонарушения, характеризующиеся тенденцией
д к повторению и наносящие существенный вред обществу, целесообразно учи-
| тывать в качестве средства внутриотраслевой дифференциации юридической
1 ответственности. В сфере уголовного права аналогичное свойство преступления | может быть учтено в качестве квалифицирующего признака или обстоятельства, ! отягчающего уголовное наказание, иными словами, в качестве дифференци-§ рующих признаков, выполняющих важнейшие функции градации уголовной I ответственности.
| Еще более неприемлемым представляется слепое копирование западных
'I аналогов законодательных конструкций и дефиниций, противоречащих отече-
| ственным традициям нормотворчества и уголовно-правовому учению.
| Так, трудно принять и одобрить позицию И.А. Петина, нашедшую воплоще-
на О О
ние в проекте законодательной дефиниции преступления, вошедшей в предлагаемую им концептуальную модель Общей части Криминального (Уголовного) ё кодекса России и рассматриваемую им в качестве промежуточного варианта для § постепенного перехода от действующего УК РФ к системному и эффективному | уголовному законодательству [14, с. 291]: «Преступлением признается причине-| ние предусмотренного настоящим Кодексом преступного вреда или создавшее реальную угрозу причинение такого вреда» [14, с. 298].
Как видим, предложенное автором понятие преступления лишено важнейших его признаков — общественной опасности и виновности. В контексте исследуемой проблемы особое негативное последствие несет отказ от признака «общественная опасность». Выхолащивание общественной опасности преступления означает 172 нивелирование всех правонарушений, ибо важнейший отличительный признак
преступления — это именно общественная опасность, признаваемая в теории уголовного права материальным, сущностным признаком данного деяния. Однако предполагаем, что И.А. Петин не согласится с данным доводом, поскольку и само деяние он вынес за скобки дефиниции преступления. Что же тогда такое, по И.А. Петину, преступление? Последствие, судя по определению правоведа. В связи с этим также возникает огромное количество вопросов, ответы на которые хотелось бы услышать от автора законопроекта Криминального (Уголовного) кодекса России. Вот один из них: «Результатом чего является причинение вреда»? Казалось бы, вопрос простой. Теоретики «ребус» И.А. Петина могут разгадать. Однако зачем его должен разгадывать правоприменитель? Второй, не менее важный, вопрос, решаемый правоприменителем: «Кому или чему, какому объекту причиняется преступный вред»? Объект преступления также не представлен в анализируемом определении. Не мудрено! Ведь он является важнейшим показателем общественной опасности деяния. Из определения также трудно понять, что означает словосочетание «создавшее реальную угрозу причинение такого вреда». Из чего проистекает и кому адресуется реальная угроза ? Более того, если вред уже причинен, каким образом он же создает реальную угрозу? Непродуманность дефиниции, на наш взгляд, очевидна. Во всем этом чувствуется поспешность копирования западных образцов.
В завершение аргументации неприемлемости для российского уголовного законодательства подобного рода новаций заметим: признак преступления «общественная опасность» относится к числу сакральных, его нельзя подвергать различным экспериментам. Выхолащивание общественной опасности преступления ведет к размыванию границ уголовного права, неоправданным репрессиям, ненужным коллизиям в рамках концептуальных основ уголовного законодательства.
Разделяя мнения противников присутствия административной преюдиции в уголовном законодательстве, отметим следующее: административное правонарушение не обладает общественной опасностью, свойственной преступлению, для него характерна вредоносность. Данная идея нашла закрепление в Кодексе РФ об административных правонарушениях 2001 г. (далее — КоАП РФ), в частности при определении форм вины. Так, согласно ч. 1 ст. 2.2. КоАП РФ «административное правонарушение признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало противоправный характер своего действия (бездействия), предвидело его вредные последствия и желало наступления таких последствий или сознательно их допускало либо относилось к ним безразлично»1. В качестве противовеса приведем дефиницию преступления, совершенного с прямым умыслом: «Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления»2 (ч. 2 ст. 25 УК РФ).
Таким образом, для понятия административного правонарушения важно предвидение вредных последствий, а для преступления — общественно опасных
1 Кодекс РФ об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ (в ред. от 27 июля. 2017 г. № 279-ФЗ) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 1, ч. 1, ст. 1; 2017. № 31, ч. 1, ст. 4828.
2 См.: Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. № 63-Ф3 (в ред. от 29 июля 2017 г. № 250-ФЗ)
// Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954; 2017. № 31, ч. I, ст. 4799. 173
последствий. Иными словами, с точки зрения понятия и видов правонарушения, общественная опасность — категория уголовного права, вредоносность — административного права. Поэтому независимо от количества совершенных административно наказуемых правонарушений качественное свойство деяния «вредоносность» остается неизменным, изменяется объем вредоносности личности правонарушителя. Более того, вредоносность деяния и деятеля не может трансформироваться в общественную опасность, даже несмотря на высокий уровень вредоносности личности правонарушителя.
Признание возможности подобной трансформации своими корнями уходит в теорию «опасного состояния личности». Однако в российском уголовном законе и современной уголовно-правовой доктрине в целом теория опасного состояния личности не поощряется. Введение административной преюдиции свидетельствует о позитивном отношении законодателя к частным проявлениям указанной теории. Не исключен некий позитивный превентивный эффект административной преюдиции, однако ее существование в уголовном законе свидетельствует не об общественной опасности ряда уголовно наказуемых деяний, а об их вредоносности, что подрывает концептуальные основы законодательного феномена преступления. Иными словами, в законодательно закрепленных концептуальных основах теории преступления появилась брешь. Это еще одна из причин (помимо названных в научных источниках) необходимости исключения административной преюдиции из УК РФ.
Подводя итоги представленному нами взгляду на одну из важнейших научных проблем уголовного права, имеющую непосредственный выход на законот-й ворчество и правоприменение, сделаем акцент на ряде положений. Во-первых, ? уголовно-правовые понятия «концепция» и «концептуальные основы россий-з ского уголовного законодательства» — базовые структурные единицы системы | науки уголовного права, ее неотъемлемые «ячейки». Во-вторых, концепцию
1 можно определить как систему воззрений по той или иной проблеме, которые | взаимосвязаны, логически выверены и позволяют «пролить свет» на проблему,
го
| уголовно-правовой институт, составить его «портрет». В основе концепции лежит
| та или иная идея, являющаяся стержнем всех иных суждений, которые «отпоч-
| ковываются» от основной идеи. В-третьих, концептуальные основы российского
2 уголовного законодательства представляют собой систему идей (концепций), на
° которых строятся уголовно-правовые нормы, уголовно-правовые институты. В
« концептуальных основах законодательного феномена преступления появилась
| брешь в виде предпринимаемых попыток реформирования признаков престу-
е пления, отступления от признака общественной опасности. Сие есть порождение
1 административной преюдиции, которую следует исключить из уголовного зао
° кона России и по этой причине. И, самое главное, науку уголовного права можно
го
3 представить в виде незамкнутой эволюционирующей системы концепций по во-1 просам преступления и наказания, носителем которых выступает человек, ибо | именно человек совершает преступление и несет за него уголовное наказание.
Библиографический список
1. Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. 18-е изд., стер. М.: Русский язык, 1987. 795 с.
2. Толковый словарь русского языка / под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Гос. изд-во 174 иностр. и нац. словарей, 1938. Т. II. 1040 стб.
3. Пусторослев П.П. Из лекций по особенной части Русскаго уголовнаго права. Юрьевъ: Типограф1я К. Маттисена, 1908. Вып. I. 328 с.
4. Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. Часть Общая: Преступление и преступники. Наказание и наказуемые. Изд. 2-е, пересм. СПб.: Тип. Н.В. Васильева, 1898. 400 с.
5. Дриль Д.А. Учение о преступности и мерах борьбы с нею / с прилож. портрета автора и статей М. Слобожанина, акад. А.Ф. Кони, проф. Максима Ковалевского и акад. В.М. Бехтерова. СПб.: Шиповникъ, 1912. XXI с.; 568 с.
6. Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. М.: Добро-свет-2000, Городец, 2000. 464 с.
7. Словарь современного русского литературного языка / под ред. Ф.П. Со-роколетова, Ф.П. Филина. М.; Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1958. Т. 7. Н. XVI с., 1468 стб.
8. Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М.: ЗЕРЦАЛО, 1999. 592 с.
9. Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М.: БЕК, 1996. 550 с.
10. Разгильдиев Б.Т. Предмет уголовного права // Предмет уголовного права и его роль в формировании уголовного законодательства Российской Федерации: науч.-практ. конф., посвящ. памяти проф. А.Н. Красикова (25-26 апреля 2002 г.) / отв. ред. Б.Т. Разгильдиев. Саратов, 2002. С. 22-24.
11. Понятовская Т.Г. Концептуальные основы уголовного права России: история и современность: автореф. ... дис. д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 1997. 34 с.
12. Кибальник А.Г. Недопустимость административной преюдиции в уголов- | ном законодательстве // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2013. I № 2 (7). С. 119-125. |
13. Малков В.П. Административная и дисциплинарная преюдиция как сред- о ства декриминализации и криминализации в уголовном праве // Малков В.П. О Избранные труды: в 3 т. Казань: Познание, 2011. Т. 1. С. 310-319. О
п
14. Петин И.А. Концептуальная модель Общей части Криминального кодекса а
России // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2013. № 2 (7). С. 291-315. |
|
О
References ю
"О
1. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian language / ed. N.Yu. Shvedova. 18th | ed., sr. M.: Rus. lang. 795 p. К
2. Explanatory dictionary of the Russian language / ed. D.N. Ushakov. Moscow: а State Publishing House of Foreign and National Dictionaries, 1938. Vol. II. 1040 col. |
3. Pustoroslev P.P. From lectures on a special part of the Russian criminal law. | Yuryev: Printing House of K. Mattisen, 1908. Issue I. 328 p. №
4. Esipov V.V. Description of Russian criminal law. Part of Common: crime and 11 criminals. Punishment and offense. Ed. 2nd, rev. SPb.: Printing House of N.V. Vasi- ) lyev, 1898. 400 p. 7
5. Drill D.A. Doctrine on crime and measures to combat it / with the app portrait of the author and the articles of M. Slobozhanin, Acad. A.F. Koni, Prof. Maxim Kovalevsky and Acad. V.M. Bekhterov. SPb.: Publishing House «The Rose», 1912. XXI; 568 p.
6. Foinitsky I.Ya. Doctrine of the execution of punishment in prison. Moscow: Dobrosvet-2000, Gorodets, 2000. 464 p. 175
7. Dictionary of the modern Russian literary language / ed. F.P. Sorokoletov, F.P. Filin. Moscow, Leningrad: Publishing House Akad. of Sciences of the USSR, 1958. Vol. 7. № XVI, 1468 col.
8. The course of criminal law. Common part. Vol. 1: The doctrine of crime / ed. N.F. Kuznetsova, I.M. Tyazhkova. Moscow: Publishing House ZERTSALO, 1999. 592 p.
9. Naumov A.V. Russian criminal law. Common part: course of lectures. Moscow: Publishing House BEK, 1996. 550 p.
10. Razgildiev B.T. The subject of criminal law // The subject of criminal law and its role in the formation of criminal legislation of the Russian Federation: scientific-practical conf., dedicated to memory prof. A.N. Krasikova (April 2526, 2002) / sv. ed. B.T. Razgildiev. Saratov, 2002. P. 22-24.
11. Ponyatowskaya T.G. Conceptual foundations of the criminal law of Russia: history and modernity: author's abstract ... dis. Dr. Jur. Sciences. Ekaterinburg, 1997. 34 p.
12. Kibalnik A.G. Inadmissibility of administrative prejudice in criminal law // Library of the criminalist. Science Magazine. 2013. No. 2 (7). P. 119-125.
13. Malkov V.P. Administrative and disciplinary prejudice as a means of decriminalization and criminalization in the criminal law // Malkov V.P. Selected works. In three vol. Kazan: Publishing House «Cognition», 2011. Vol. 1. P. 310-319.
14. Petin I.A. Conceptual Model of the Common Part of the Criminal Code of Russia // Library of the Criminalist. Science Magazine. 2013. No. 2 (7). P. 291-315.
УДК 344
Е.В. Генов
ПРОБЛЕМА РАЗГРАНИЧЕНИЯ ПОНЯТИЙ «ОРГАНИЗОВАННАЯ ГРУППА» И «ПРЕСТУПНОЕ СООБЩЕСТВО»
Введение: понятие организованной группы и преступного сообщества в рамках действующего уголовного права не раскрыто в достаточной степени для эффективной реализации данных норм на практике, при квалификации соучастия. Цель: провести анализ действующего законодательства и теории уголовного права для выявления необходимых критериев разграничения данных форм соучастия. Методологическая основа: философский анализ категорий «сущность» и «явление», совокупность диалектического, метафизического и системного методов исследования, а также телеологический подход. Применяется метод сравнения двух явлений с целью выяснения их схожих и различных черт. Результаты: аргументируется авторская позиция о том, какие именно критерии позволяют на практике разграничить организованную группу и преступное сообщество. Выводы: обосновывается необходимость внесения изменений в действующий УК РФ для разграничения организованной группы и преступного сообщества.
Ключевые слова: соучастие, форма соучастия, соучастники, организованная группа, преступное сообщество, организованность, структурированность, объединение членов группы, устойчивость, сплоченность.
© Генов Евгений Владимирович, 2017
Аспирант кафедры уголовного права, криминологии и уголовно-исполнительного права (Красноярский государственный аграрный университет); e-mail: [email protected] © Genov Evgeny Vladimirovich, 2017
Post-graduate student of the Department of Criminal law, Criminology and Penalty law (Krasnoyarsk State 176 agrarian University)
