НАУЧНОЕ СООБЩЕСТВО: КОММУНИКАТИВНЫЕ АСПЕКТЫ (ОБЗОР КРУГЛОГО СТОЛА) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ОБЗОР НАУЧНЫХ МЕРОПРИЯТИЙ

УДК: 316.77

DOI: 10.24411/2414-9241-2020-10015

НАУЧНОЕ СООБЩЕСТВО: КОММУНИКАТИВНЫЕ АСПЕКТЫ КРУГЛОГО СТОЛА)

Виктор Александрович Куприянов

кандидат философских наук, научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания

и техники им. С.И. Вавилова РАН, Санкт-Петербург, Россия e-mail: nonignarus-artis@mail.ru

Цель статьи — представить результаты прошедшего 27-29 ноября 2020 г. в рамках конгресса Русского общества истории и философии науки круглого стола, посвященного проблеме научной коммуникации. Автор приводит содержание докладов, сделанных участниками круглого стола, и предлагает их критический анализ в контексте современных вопросов социологии, философии и истории науки. Указывается, что проблема научной коммуникации в ее теоретических и исторических аспектах относится к числу наиболее обсуждаемых тем в истории и философии науки. Особую актуальность она приобретает в условиях социально-экономических и политических трансформаций, которые неизбежно затрагивают и науку, понимаемую как социальный институт. Автор указывает, что прошедший круглый стол состоял из исторической и теоретической частей, которые позволили рассмотреть проблематику данных дискуссий в самых разных аспектах. В ходе круглого стола были затронуты вопросы истории коммуникаций (история научных обществ раннего Нового времени), проблемы коммерциализации науки, коммуникативных ролей молодых ученых, изменения социальной роли ученых-гуманитариев, реформирования российской науки. В заключение автор делает вывод, согласно которому социологические и исторические исследования науки привели к понимаю того обстоятельства, что именно анализ

коммуникации науки позволяет увидеть значимую роль вненаучных факторов в производстве знания.

Ключевые слова: научная коммуникация, лидерство, коммерциализация науки, Лейбниц, молодые ученые, реформы науки, социогуманитарное знание

Приблизительно с середины 1960-х гг. исследователи науки и технологий подчеркивают особую роль научной коммуникации в приросте и распространении знания. Зачастую указывается, что специфика современной научной коммуникации определяется своего рода информационной перенасыщенностью («информационный взрыв»), что приводит не только к затруднениям научной коммуникации, но зачастую и к полной девальвации традиционных средств общения ученых, прежде всего таких как научно-техническая периодика (Первичные формы научной коммуникации, 1976). Изменения в сфере коммуникации теснейшим образом связаны с трансформационными преобразованиями в институциональных и социальных сферах науки. В связи с этим уместно говорить о новых тенденциях в развитии структуры научных сообществ, которые обусловлены новой «коммуникационной реальностью» науки. Взаимодействие ученых как членов единого сообщества претерпевает изменения в связи с переводом науки «на рыночные рельсы», что влечет за собой соответствующие преобразования и в сфере научной коммуникации. Формируется новая коммуникативная роль ученого (Бен-Дэвид, 2014), а в социальной структуре науки возникают новые типы акторов и новые социальные группы.

Указанные проблемы требуют как теоретического осмысления, так и новой научной политики государств. Не менее важны и значимые с прикладной точки зрения конкретные исследования социальных процессов в науке. Эти, а также ряд сопутствующих проблем были в центре дискуссий, состоявшихся в ходе круглого стола «Научное сообщество: коммуникативные аспекты», проведенного 28 ноября 2020 г. в рамках II международного

конгресса Русского общества истории и философии науки «Наука как общественное благо». В работе круглого стола приняли участие философы, социологи, историки и науковеды из Москвы (ИФ РАН, МГУ им. М.В. Ломоносова), Санкт-Петербурга (СПбФ ИИЕТ им. С.И. Вавилова РАН), Новосибирска (ИФиП РАН) и Омска (ОмГУ им. Ф.М. Достоевского).

Тематически круглый стол состоял из исторической и теоретической частей. Доклады исторической части охватывали широкий круг тем, связанных с историей научных коммуникаций в европейском и русском социокультурных контекстах. Открывал работу круглого стола доклад научного сотрудника СПбФ ИИЕТ В.А. Куприянова «Коммуникативная природа научного сообщества (по материалам научно-организационных проектов Г.В. Лейбница)». Исследователь представил общий обзор проектов Лейбница, связанных с его усилиями по организации в Европе научных обществ, академий и библиотек. На протяжении всей своей жизни Лейбниц писал проекты организации научных обществ (первый проект датируется временем, когда Лейбницу было 22 года), стремясь тем самым на практике реализовать свои философские идеи, среди которых главной следует признать концепцию морального усовершенствования человека и приближения его к Богу. В этом отношении, как показал В.А. Куприянов, философская сторона рассматриваемых проектов Лейбница оказывается тесно связанной с его этикой и метафизикой. Тем не менее в докладе было указано, что в своих проектах Лейбниц выступает не столько как ученый-теоретик, сколько как практик, стремящийся реализовать планы, направленные в том числе и на достижение политико-дипломатических целей. Поэтому можно считать, что политика в философии Лейбница теснейшим образом связана с его этическим учением. В ходе дискуссии В.А. Куприянов пояснил, что хотя в контексте истории научно-организационной мысли исследователи чаще всего обращают внимание либо на творчество Ф. Бэкона, либо же на так называемую «идею университета», связанную

с немецким идеализмом начала XIX в., роль Лейбница следует признать не менее значимой для истории научных организаций в Европе, поскольку имя великого немецкого философа непосредственно связано с двумя крупными европейскими академиями (Санкт-Петербургской и Берлинской). Важное место в докладе В.А. Куприянова играла тематика коммуникации в проектах Лейбница. В связи с этим исследователь отдельно остановился на проекте Лейбница по организации первого немецкого научного журнала (проект "Semestria literaria"). Было указано, что в этом проекте прослеживается влияние "Journal des s^avans", поэтому следует признать, что Лейбниц в данном случае ориентируется на французский образец организации науки.

Доклад А.Ю. Скрыдлова (СПбФ ИИЕТ РАН) был посвящен истории создания и содержанию одного из первых статистических описаний Российской империи — трактата «Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий, отец отече-ствия, император и самодержец всероссийский, и прочая, и прочая, и прочая», написанного И.К. Кириловым в первой половине XVIII в. и впервые опубликованного М.П. Погодиным в 1831 г. Докладчик обратил внимание, что ранняя история статистики связана с особой дисциплиной — государствоведением, главной задачей которой являлось статистическое описание экономики и демографии той или иной территории. Методология этой науки была создана в конце XVIII в. немецкими учеными Г. Конрингом и Г. Ахенвалем, однако ее прообразы можно обнаружить и раньше как в Западной Европе, так и в России. Таковым примером и следует, по мнению А.Ю. Скрыдлова, признать «Цветущее состояние Всероссийского государства...» И.К. Кирилова. А.Ю. Скрыдлов в своем докладе подробно остановился на сведениях о биографии Кирилова, истории написания и публикации его главного труда и на его местев истории российской статистики. И.К. Кирилов родился примерно в 1689 г., состоял

на службе в Сенате, став в конце службы одним из двух обер-секретарей Сената. Как показал докладчик, основные интересы Кирилова относились к области картографии и географии, что нашло отражение и в «Цветущем состоянии Всероссийского государства...». Интересным в докладе А.Ю. Скрыдлова представляется оценка труда Кирилова: он использовал новый для своего времени способ систематизации статистических данных (таблицы), что позволило собрать актуальный материал, который использовали историки XVIII в. (В.И. Татищев и А.Л. Шле-цер). А.Ю. Скрыдлов отметил, что собранные Кириловым данные остаются важными и для современной историографии как важный источник по истории России начала XVIII в., хотя, как признал исследователь, они и требуют скрупулезной источниковедческой критики.

Историческую часть круглого стола продолжил доклад Е.Ф. Синельниковой (СПбФ ИИЕТ РАН). Исследовательница представила детальное описание истории журнала Петербургского философского общества «Мысль», вышедшего всего в трех номерах в 1922 г. Целью доклада было показать «коммуникативное поле» русской философии начала 1920-х гг. Докладчица также осветила историю журнала «Мысль» в контексте истории Петербургского философского общества. Интересным в этом докладе представляется, на наш взгляд, описание отзывов, которые были даны первым выпускам журнала в советской и эмигрантской периодике того времени — в таких советских журналах как «Под знаменем марксизма» и «Печать и революция», а также в эмигрантском журнале «Русская мысль». Не менее интересным в докладе Е.Ф. Синельниковой стало и сопоставление «Мысли» с дореволюционными философскими журналами — «Вопросами философии и психологии, «Логосом», «Христианским чтением» и др. Вполне закономерным оказалось то, что журнал «Мысль», наследуя традиции философии русского Серебряного века, идейно продолжал тенденции, нашедшие воплощение в русской дореволюционной философской печати,

что подтверждается также и авторским составом трех опубликованных номеров журнала (Э.Л. Радлов, А.И. Введенский, С.Л. Франк, Н.О. Лосский и др.). Таким образом, как показала Е.Ф. Синельникова, если в советской печати «Мысль» вызвала крайне негативную реакцию, то в эмигрантской отмечались высокий уровень публикаций, представленных в журнале, а также тот факт, что редакция, состоявшая из членов возрожденного философского общества при Петербургском университете, в тяжелейших условиях постреволюцинной разрухи нашла силы для свободного научного творчества, не потеряв при этом связи с западной философией. С точки зрения идеи коммуникативности науки, последний аспект представляется в особом свете, поскольку в данном случае можно видеть, что успешное развитие науки, вероятно, всегда обусловлено возможностью свободного обмена знанием, в чем именно научные журналы, как показала Е.Ф. Синельникова, оказываются крайне значимыми. Исследования журнала «Мысль» позволили показать, как нам представляется, дискуссионный характер русской философской мысли того времени, иными словами продемонстрировали отнюдь не второстепенный характер коммуникации в производстве нового знания. Эта сторона проблемы коммуникации в науке нашла отражение практически во всех докладах рассматриваемого круглого стола. Прозвучала эта мысль и в докладе профессора Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского В.П. Корзун.

В.П. Корзун сосредоточилась в своем докладе на сопоставительном исследовании празднования двух юбилеев АН СССР — 200-летия академии в 1925 г. и 220-летия в 1945 г. Основной тезис исследовательницы из ОмГУ заключался в том, что если в 1925 г. празднование юбилея АН СССР строилось вокруг концепции связи советской науки с мировой, то в 1945 г. наряду с этим важным идеологическим компонентом празднования стал также и акцент на «авангардной роли советской науки», что предполагало особое освещение достижений российской

и особенно советской научной мысли. Этот вывод представляется крайне важным для понимания роли социокультурных, политических и идеологических факторов в коммуникативных практиках ученых, в характере и содержательных особенностях общения ученых, ведь в той мере, в какой речь идет о коммуникативности науки и, соответственно, коммуникативности истины, можно говорить о роли вненаучных условий производства научного знания, задающих посредством коммуникации направление научного поиска и даже отчасти и содержание самого знания. Доклад В.П. Корзун вызвал весьма оживленное обсуждение, в ходе которого исследовательница показала связи «идеологии» празднования 200-летия АН СССР с одним из знаковых в истории отечественной науки международным научным проектом — изданием сборника «Русская наука». На примере этих исторических фактов можно ясно видеть объединяющую роль научной коммуникации. Интересной оказалась мысль В.П. Корзун о том, что юбилей АН СССР 1925 г. имел значение как «восстановление исторической нормальности» в смысле восстановления связи отечественной науки с мировой. Вывод этот, как нам представляется, позволяет увидеть континуальность российской и советской науки, что доказывает, что даже как социальный институт наука функционирует идентично в разных идеологических и социально-политических условиях, демонстрируя тем самым единство и общезначимость тех институциональных и социальных практик, которые сопровождают поиск истины.

Доклад В.П. Корзун замкнул историческую часть круглого стола, позволившую с помощью метода case studies на конкретных примерах увидеть единство в многообразии форм коммуникативности науки. Лейтмотивом этой части дискуссии стала идея коммуникативной природы науки как таковой, которая была продолжена и в теоретической части круглого стола, содержательно наполненной докладами в основном социологической направленности. Открыл эту часть круглого стола доклад

ведущего научного сотрудника Института философии и права Сибирского отделения РАН А.А. Аблажея. В центре внимания ученого из Новосибирска оказалась реформа РАН 2013 г. А.А. Аблажей представил результаты обстоятельного эмпирического исследования, цель которого заключалась в выявлении и систематизации оценок российскими учеными реформы РАН. Методология исследования А.А. Аблажея основывалась на проведении серии полуструктурированных интервью ученых из академических институтов Томска, Красноярска и Иркутска. Проблема коммуникации в этом докладе рассматривалась в контексте отношений науки и власти, то есть можно сказать, что данное исследование касалось в большей степени внешней научной коммуникации. Согласно выводам А.А. Аблажея, ученые ожидаемо не принимают непродуманности реформ и очевидной некомпетентности их инициаторов в вопросах организации науки. Изменения в РАН воспринимаются как назревшие и необходимые, однако методы реформирования и выдвигаемые цели представляются ученым мало связанными с сутью научно-исследовательской работы. А.А. Аблажей указал, что ученые отмечают негативные последствия бюрократизации науки и роста значимости формальных показателей научной деятельности. Важным в докладе А.А. Аблажея представляется нам указание на тот, впрочем, сам по себе очевидный факт, что реформы науки в России проходят по западным моделям, то есть инициаторы и руководители реформ российской науки стремятся внедрить в России практики занятия наукой «по-американски». В связи с этим, как нам представляется, А.А. Аблажей совершенно прав, обращая внимания на то, что реформы науки в России осуществляются с целью создания т.н. «неолиберальной науки». Стоит при этом добавить, что, как верно отметил Л. Грэхем, в России часто можно наблюдать «копирование зарубежных "завершенных систем" без понимания того, что они находятся в постоянном развитии и содержат в себе острые противоречия» (Грэхем, 2014: 173). В этом смысле заимствование

и «силовое» внедрение либерализма в сфере организации науки представляется попыткой копирования системы, находящейся в очевидном кризисе, в результате чего непродуманное реформирование по западным лекалам приводит чаще к тому, что переносятся далеко не самые эффективные институты (см.: Slaughter, Rhoades, 2009), собственные проблемы которых дополняются в новых условиях традиционными недостатками, свойственными российской/советской административно-командной модели организации науки.

Доклад А.А. Аблажея стимулировал дальнейшее обсуждение социологических проблем отечественной науки. На анализ роли молодых ученых в современной научной коммуникации был направлен доклад московских исследовательниц С.В. Пирожковой (ИФ РАН) и В.В. Омелаенко (МГУ). С.В. Пирожкова и В.В. Омелаенко отметили, что молодежная политика — неотъемлемая часть современной научной политики разных государств. В России молодежная политика оказалась особенно важна в свете проблемы нехватки притока новых кадров и в целом слабости процессов кадровой ротации. По мнению московских исследовательниц, молодые ученые представляют особую социальную группу, характеризующуюся рядом отличительных признаков, важнейшим из которых является участие ученых в коммуникациях. Коммуникативные процессы, в которых участвуют молодые ученые, отличаются большей мобильностью, то есть именно молодые ученые, по мнению С.В. Пирожковой и В.В. Омелаенко, склонны к тому, чтобы более легко завязывать новые контакты и иметь больше коммуникативных связей. Также исследовательницы отмечают и тот факт, что коммуникации, в которых участвуют молодые ученые, отличаются тем, что молодые ученые сталкиваются со сложностями при интеграции в уже устоявшиеся научные коллективы. Социальную роль ученых старших поколений С.В. Пирожкова и В.В. Омелаенко определили как наставничество, отметив при этом, что молодые ученые способны «оживить» сложившийся исследовательский

коллектив. Также молодые ученые оказываются носителями неявного знания, которое имеет потенциал к обновлению исследовательской работы. В целом, по мнению московских коллег, молодые ученые зачастую оказываются более мотивированными и открытыми новому знанию, чем их старшие коллеги. Интересной в рассматриваемом докладе представляется мысль и о том, что политика, направленная на всемерную поддержку молодых ученых, имеет скрытые противоречия, связанные с тем, что в результате финансовую поддержку могут получить далеко не самые сильные и продуктивные ученые, причем ученые, перешагнувшие 40-летний рубеж, фактически остаются с минимальной поддержкой. Ученые средних лет не всегда имеют достаточные когнитивные и административные ресурсы, и при этом, выбыв из категории молодых, они теряют какую-либо целевую поддержку, что уменьшает их шансы занять лидерские позиции в науке. Стоит отметить, что этот вывод в значительной степени перекликается с известными мертоновскими идеями относительно эффекта накопления преимуществ и неравенства в науке («эффект Матфея») (МеЛоп, 1988). Поэтому можно сказать, что выводы докладчиц указывают на то, что в значительной степени в результате переноса западных моделей организации науки для России оказываются релевантными такие социальные феномены, о которых ранее можно было говорить только применительно к американской науке. Актуальной в этом контексте оказалась развернувшаяся во время круглого стола дискуссия о грантовом финансировании науки, в значительной мере приводящем к формированию нового научного этоса, для которого, по мнению В.А. Куприянова, более важными оказываются ценности конкуренции и индивидуализма, в большей степени свойственные научной молодежи.

Аналитике трансформационных процессов в науке был посвящен и завершающий работу круглого стола доклад Е.О. Тру-фановой (ИФ РАН) и А.Ф. Яковлевой (МГУ). Е.О. Труфанова и А.Ф. Яковлева раскрыли важные, но не прозвучавшие в других

докладах темы, связанные с проблематикой научной коммуникации. Если предыдущие доклады предполагали рассмотрение коммуникации в науке с точки зрения отношений науки и власти, а также с точки зрения межличностных связей, то финальный доклад круглого стола был посвящен коммуникации ученых и общества, а также проблематике коммуникации между представителями естествознания и социогуманитарных наук. Докладчицы отметили, что в современной науке наблюдается очевидный дисбаланс в пользу естествознания, которое зачастую признается образцом научности как таковой, в результате чего социогуманитарные науки, выполняющие особые функции в системе знания, занимают подчиненное положение. Точка зрения гуманитариев далеко не всегда принимается во внимание при решении важных вопросов в области научной политики (ярким примером, иллюстрирующим эту ситуацию, являются дискуссии относительно критериев оценки эффективности науки, в которых специфика гуманитарных наук практически не учитывается). Причем тенденции роста наукоемкости экономики и повышения значимости технонауки неизбежно ведут к маргинализации социогуманитарного знания. Однако, как считают О.Е. Труфагнова и А.Ф. Яковлева, гуманитарий в условиях современной науки может выполнять новую функцию, под которой они понимают «роль медиатора». Иными словами, гуманитарий может и должен быть хорошим посредником в общении как между учеными разных дисциплин (прежде всего, естествознания и гуманитарных наук), так и между учеными и обществом. В связи с этим можно указать, что докладчицы рассматривают гуманитария в качестве медиатора как во внешней, так и во внутренней коммуникации. Главной задачей гуманитария как медиатора становится в таком случае именно коммуникация, в силу чего можно говорить о коммуникативности как о главной социальной роли ученого-гуманитария в современной науке. Как считают московские исследовательницы, в коммуникации между наукой и обществом роль социогуманитария как

медиатора и интерпретатора наиболее адекватно выражается в его способности преодолевать разного рода манипуляции, поскольку именно он как никто другой способен раскрывать разного рода неявное знание. Информационное пространство современного общества, включая и науку как социальный институт, во многом наполнено разного рода фейками и симулякрами, с помощью которых создающие их интересанты стремятся манипулировать поведением индивидуумов. Как показали в своем докладе Е.О. Труфанова и А.Ф. Яковлева, именно гуманитарий, в отличие от любого представителя естествознания и математики, способен раскрывать подобные действия и пресекать негативные для общества последствия применения разного рода практик манипулирования. В связи со сказанным остается, однако, добавить, что идеи, выдвигаемые докладчицами, предполагают, что представители гуманитарных наук должны в результате не достигнуть некоего равноправия по сравнению с естествоиспытателями, а, скорее, наоборот, получить перевес по сравнению с ними. Более того, проблематичность идеи гуманитария как медиатора выражается и в том, что эта роль означает способность «говорить на разных языках», то есть одинаково понимать как естественные науки, так и гуманитарные науки, как науку в целом, так и общество. Нетрудно понять, что это предполагает энциклопедичность и универсальность знания, чего в условиях современной науки, характеризующейся высокой дифференцированностью и сложностью, вряд ли кто-либо способен достичь.

В завершение круглого стола развернулась дискуссия о роли коммуникации в современной науке. Общим выводом, к которому пришли дискутанты, можно считать признание факта коммуникативности науки, предполагающей уменьшение роли индивидуальной работы (в особенности этот вывод справедлив для естествознания). В процессе социальных интеракций, наполненных коммуникациями самых разных форм, осуществляется производство научного знания. Коммуникация,

обусловленная и опосредованная идеологией, стремлением к реализации узкокорыстных интересов и властными отношениями, становится частью познавательного процесса. Речь, на наш взгляд, в данном контексте должна идти отнюдь не только и не столько о повторении банальной истины о том, что «истина рождается в диалоге». Суть в том, что социологические и исторические исследования позволяют увидеть новый смысл коммуникации в науке. Для науки раннего Нового времени справедлива идея коммуникации как «публичности разума», означающей, что ценность знания зависит, прежде всего, от его внутренней согласованности и эмпирической верифицируемо-сти, а роль коммуникации сводится к обеспечению возможности получить, как писал И. Кант, «пробный камень истины», то есть проверить «через разум другого» достоверность полученного знания. При этом коммуникация понимается в смысле взаимодействия равных познающих субъектов в едином поле рациональности (Куприянов, 2020). Прошедший круглый стол с очевидностью показал, что научная коммуникация как социальный феномен отнюдь не ограничивается взаимодействием «рациональных атомов»; научная коммуникация даже ради достижения истины всегда, как выше указывалось, детерминирована идеологическими, политическими, экономическими и иными мало относящимися к науке как таковой факторами. Поэтому в той мере, в какой мы говорим о коммуникативности истины, мы неизбежно должны признавать ее социальную обусловленность. Прошедший круглый стол, как нам представляется, в очередной раз продемонстрировал этот вполне известный, но не всегда с должным вниманием анализируемый современными философами факт.

Список литературы

Бен-Дэвид Д. Роль ученого в обществе / Пер. с англ. А. Смирнова. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 344 с.

Грэхэм Л. Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014. 272 с.

Куприянов В.А. Первые научные журналы и идея публичности разума в науке Нового времени // Диалог со временем. 2020. № 70. С. 41-56.

Первичные формы научной коммуникации // Коммуникация в современной науке. Сборник переводов / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Э.М. Мирского и В.Н. Садовского. М.: Прогресс, 1976. С. 27-92.

Merton R.K. The Matthew Effect in Science, II: Cumulative Advantage and the Symbolism of Intellectual Property // Isis. 1988. Vol. 79. № 4. P. 606-623.

Slaughter S., Rhoades G. Academic Capitalism and the New Economy: Markets, State, and the Higher Education. Baltimore: John Hopkins University Press, 2009. 384 p.

ACADEMIC COMMUNITY: COMMUNICATIVE ASPECTS (AN OVERVIEW OF THE ROUND TABLE)

Viktor A. Kupriyanov

PhD in Philosophy, Scientific researcher

S.I. Vavilov Institute for the History of Science

and Technology of the Russian Academy of Sciences,

St Petersburg Branch,

St Petersburg, Russia

e-mail: nonignarus-artis@mail.ru

The purpose of the article is to present the results of a round table devoted to the problem of scientific communication that took place on November 27-29, 2020 within the framework of the congress of the Russian Society of the History and Philosophy of Science. The author summarizes the content of the reports made by the participants of the round table, and makes their critical analysis in the context of contemporary issues of sociology, philosophy and history of science. It is shown that the problem of scientific communication in its theoretical and historical aspects represents one of the most discussed topics in the history and philosophy of science. It acquires particular relevance in the situation of socio-economic and political transformations, which inevitably affect science understood as a social institution. The author points out that the round table consisted of historical and theoretical parts, which allowed to examine the problems of the scientific communication in various aspects. The participants of the round table focused on the issues of the history of communications (the history of the scientific societies of the early Modernity), the problems of the commercialization of science, the communicative roles of young scientists, changes in the social role of humanities, and the reform of Russian science. The author concludes that sociological and historical research of science leads to the idea that it is the analysis of the communication of science that makes it possible to see the significant role of non-scientific factors in the production of knowledge.

Keywords: scientific communication, leadership, commercialization of science, Leibniz, young scientists, scientific reforms, socio-humanitarian knowledge