CC BY
28
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 3 (19). С. 261-267.
УДК [(94:39):001.891] (=554)
DOI 10.25513/2312-1300.2018.3.261-267
А. А. Сулейманов
НАУЧНОЕ ИЗУЧЕНИЕ КОРЕННЫХ МАЛОЧИСЛЕННЫХ НАРОДОВ СЕВЕРА В АРКТИЧЕСКИХ РАЙОНАХ ЯКУТИИ В 1960-х гг.
На основе анализа научной литературы и архивных данных, в том числе впервые вводимых автором в научной оборот, рассматривается история исследовательских инициатив по изучению социально-экономического положения, традиционной культуры, этнических и лингвистических процессов в среде коренных малочисленных народов Севера, которые были реализованы в ряде арктических районов Якутии в 1960-х гг. В связи с этим выявлены и показаны персональный состав рассмотренных изысканий, их проблематика и важнейшие результаты.
Ключевые слова: Арктика; Якутия; коренные народы; научные исследования; Академия наук СССР.
A. A. Suleymanov
SCIENTIFIC STUDY OF INDIGENOUS PEOPLES OF THE NORTH IN THE ARCTIC YAKUTIA IN THE 1960s
In this article a history of researches initiatives on the study of the socio-economic situation, traditional culture, ethnic and linguistic processes among the Indigenous Peoples in the Arctic regions of Yakutia in 1960s is reconstructed on the basis of analysis of scientific literature and archive material, including those introduced into for the first time. In this regard the personnel of realized initiatives are educed; main directions and results of their research are defined.
Keywords: Arctic; Yakutia; Aboriginal ethnoses; researches; The Academy of Sciences of USSR.
Арктические районы Якутии, занимающие огромную площадь в более чем 1 600 тыс. км2, являются «домом» для представителей нескольких коренных малочисленных народов Севера: долган, чукчей, эвенков, эвенов и юкагиров. В один ряд с названными этносами, как правило, ставится самобытное русское старожильческое население, представители которого также ведут традиционное природопользование.
Такая этническая палитра, естественно, давно приковывала внимание учёных. В частности, на севере Якутии проводили исследования выдающиеся отечественные североведы Ф. П. Врангель, В. И. Иохельсон и В. Г. Бо-гораз, участники фундаментальной Якутской комплексной экспедиции 1925-1930 гг., и многие другие [1; 2]. Однако, несмотря
© Сулейманов А. А., 2018
на все старания отдельных энтузиастов и организацию отдельных инициатив, к середине ХХ в. в научной «копилке» было явно недостаточно сведений об истории, этногенезе, языке, традиционном хозяйстве и культуре аборигенных этносов.
Ситуация резко изменилась в 50-х гг. ХХ в. после создания в республике первоначально базы, а затем Якутского филиала Академии наук (ЯФ АН) СССР. В рамках этих структур в том числе осуществлял свою деятельность Институт языка, литературы и истории (ИЯЛИ). Вкупе с изысканиями специалистов, отправляемых в Якутию для проведения экспедиционных исследований из центральных научных учреждений Советского Союза, это привело к началу систематической работы по изучению коренных
малочисленных народов Севера. Данный период был связан с чрезвычайно плодотворной деятельностью как уже сформировавшихся и известных к тому времени исследователей Севера (И. С. Гурвич, Е. А. Крейно-вич, Л. Д. Ришес), так и начинающих свой научный путь (К. И. Горохов, И. М. Золотарёва, В. Д. Лебедев и др.). Апофеозом деятельности учёных в эти годы стало проведение в 1959 г. Юкагирской комплексной экспедиции, сочетавшей в себе археологические, исторические, этнографические, физико-антропологические, фольклорные, лингвистические и экономико-социологические исследования. Во всей истории научного изучения Якутии исследовательских инициатив социогуманитарного профиля подобных масштабов и уровня организации можно пересчитать по пальцам.
Активная деятельность учёных в арктических районах Якутии в 50-х гг. ХХ в. хотя и явно недостаточно, но нашла отражение в работах историков [3; 4; 5]. Сведения же о следующем десятилетии можно почерпнуть лишь в обобщающих работах по истории научной деятельности в Якутии или даже Сибири либо в исследованиях биографического плана [6; 7; 8]. В данной статье представлена пионерная в отечественной историографии попытка хоть как-то восполнить этот пробел. Ещё одним моментом, актуализирующим, как представляется, исследуемую проблематику, является очевидный факт о необходимости для обеспечения устойчивого развития не только названных в начале работы коренных народов, но и других самобытных аборигенных сообществ арктического региона своевременного проведения научных изысканий, а также корректной интерпретации аккумулированных учёными сведений.
Несколько забегая вперёд, следует отметить, что, конечно же, исследования, проводившиеся в рассматриваемый период, во многом являются логическим продолжением работ, организованных в 1950-х гг. Это касается как тематики, так и кадрового состава.
Например, изучавшая в составе Юкагирской комплексной экспедиции танцы коренных народов Севера М. Я. Жорницкая продолжила свои изыскания в Момском и Томпонском районах Якутии. Руководимый ею этнографический отряд Института
языка, литературы и истории, вошедшего к тому времени в состав Сибирского отделения (СО) АН СССР, проводил здесь исследования в период с 8 октября по 30 ноября 1960 г. В экспедиции, наряду с М. Я. Жор-ницкой, принимали участие работавшие по договору лаборанты-эвены И. Е. Тарабукин (11.10-24.10), П. Х. Стручков (27.10-01.11) и Т. К. Неустроева (03.11-13.11). Целью отряда было изучение традиционных плясок и игр эвенов.
В колхозах «Коммунизм» (Улахан-Чистайский), «Сайды» (Чыбагалахский наслег), «Правда» (участок Суон тит) Момско-го района, «Победа» и им. Жданова Томпон-ского района исследователи опросили свыше 130 информантов. В единый вопросник входили пункты о содержании, смысле того или иного танца, значении танцевальных или игровых терминов, об особенностях организации (участники, место и традиции исполнения) народной игры или пляски. Также информантам задавались вопросы, касающиеся традиционных свадебных обрядов и шаманских культов.
Основной формой проведения исследования было визуальное наблюдение за исполнением этнического танца или игры и его фиксация на кино- и фотоплёнку. Кроме того, на магнитофонную ленту записывались запевы к эвенским танцам, традиционные мелодии и песенные импровизации.
На основе собранного материала М. Я. Жорницкой были выявлены и описаны варианты исполнения традиционного эвенского хоровода, отдельные элементы старинных танцев «Кинди» и «ЭЬыкаай», свыше 20 эвенских игр; зафиксирована игровая и танцевальная терминологии; определены основные различия в исполнении народных танцев у локальных групп эвенов Якутии [9, л. 1-58].
Вскоре после окончания исследований М. Я. Жорницкая перешла на работу в московский Институт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР. Учитывая, что несколькими годами ранее тем же маршрутом проследовал И. С. Гурвич, а также отъезд из Якутии Л. Д. Ришес, кадровому потенциалу местной школы североведов был нанесён серьёзный удар. Однако если в отношении этнографических исследований этот удар
привёл к значительному секвестрированию объёмов изысканий соответствующей направленности, то в плане языкознания, напротив, благоприятно сказался на перспективах молодых лингвистов-североведов.
Так, успешно продолжил начатые в 50-х гг. ХХ в. под руководством Л. Д. Ри-шес исследования эвенского языка В. Д. Лебедев (ИЯЛИ ЯФ СО АН СССР). В 1961 г. исследователь собирал полевой материал о родном языке в Янском районе Якутии. В. Д. Лебедев 24 февраля вылетел из Якутска в административный центр района - п. Бата-гай, где в ожидании подходящих метеоусловий пробыл 6 дней. Он прилетел 2 марта в с. Сайылык Селеняхского наслега - одно из двух мест, наряду с с. Уяндя, компактного проживания эвенов в районе. Исследования здесь проводились до 14 марта. За это время путём опроса 37 человек был определён родовой состав наслега, получен пилотный диалектологический материал. После месячного перерыва, связанного с участием В. Д. Лебедева в конференции литераторов Севера, проходившей в Ленинграде, изыскания в Сайылыке были продолжены. В течение 14 апреля - 7 мая учёный продолжил здесь сбор лингвистических сведений в соответствии с разработанной ранее диалектологической программой. В. Д. Лебедев заполнил 5 экземпляров специального вопросника (объём каждого - 73 страницы), записал образцы речи 21 респондента на магнитофонную ленту. Исследователь выехал 7 мая на автомашине в с. Уяндя. С 11 по 16 мая здесь было заполнено ещё 3 экземпляра вопросника, произведена магнитофонная запись речи 28 носителей эвенского языка. Из Уянди В. Д. Лебедев отправился в поездку по оленеводческим стадам. У оленеводов удалось заполнить ещё 10 вопросников, зафиксировать на аудионоситель речь 15 человек, а также собрать фольклорный материал. В июле исследователь посетил с. Казачье, но, по собственному признанию, он «съездил сюда зря»: и без того малочисленное эвенское население полностью «объякутилось» и не могло дать сколь-либо ценный диалектологический или фольклорный материал. В. Д. Лебедев 24 июля прибыл в с. Табалах, откуда рассчитывал совершить поездку в ещё 3 оленеводческих стада. Однако учёного
вновь ждало разочарование - необходимого транспорта на месте не оказалось. Он прибыл в Батагай 25 июля и в тот же день вернулся в Якутск [10, л. 18-20].
Всего в ходе исследований В. Д. Лебедев собрал около 2 000 страниц лингвистического и фольклорного материала (сказки, рассказы, предания), записал 12 магнитофонных катушек с образцами эвенской речи. Анализ полученного материала позволил учёному установить фонетические, лексические и грамматические отличия местного говора от литературного эвенского языка. Кроме того, проведённые исследования показали относительно неплохую сохранность традиционного фольклора («по крайней мере, лучше, чем в Томпонском, Аллаиховском и Момском районах»). Однако молодёжь его уже практически не знала [Там же, л. 20-24].
С 17 февраля по 12 марта 1963 г. В. Д. Лебедев совместно с учителем Себян-Кюельской восьмилетней школы, поэтом П. А. Ламутским-Степановым проводил первые в истории исследования эвенского языка в Абыйском районе Якутии. Изысканиями были охвачены населённые пункты Дружина, Кебергене и Били [11, л. 35-36, 82].
Как отметил В. Д. Лебедев, эвены Абыя являлись переселенцами из соседнего Мом-ского района. В частности, по сведениям информатора С. Никулина (39 лет), когда он был ребёнком, его семья перекочевала из До-гдо-Чыбагалахского наслега вследствие резкого сокращения численности диких оленей. Такое относительно недавнее переселение, естественно, обусловило практически полную идентичность языка его эвенского населения с говором эвенов названного наслега Момского района. Тем не менее В. Д. Лебедев на основе анализа полученного лингвистического материала установил несколько фонетических и морфологических особенностей, характерных для языка абыйских эвенов, его важнейшие отличия от литературной нормы [Там же, л. 39-80].
Наряду с научным изучением эвенского языка участники экспедиции собрали фольклорный материал, составили краткое описание хозяйственной деятельности и лингвистической ситуации. В частности, исследователями было отмечено, что эвенское население Абыйского района являлось двуязыч-
ным: наряду с родным языком широкое распространение получил якутский. Именно на последнем велось делопроизводство, проводились общественные собрания. Эвенский язык являлся преимущественно средством межличностного общения. При этом, как установили участники экспедиции, наилучшую сохранность он имел среди представителей старшего поколения, понимавших в том числе все слова из традиционного песенного творчества, дети же школьного возраста уже плохо владели родным языком, а многие выражения из фольклора были неизвестны практически всей молодёжи. Ещё одним показательным явлением, характеризующим лингвистическую ситуацию в Абыйском районе, стал отмеченный исследователями факт «совершенного незнания» эвенского языка детьми, рождёнными в этнически смешанных семьях [11, л. 37-38].
В марте - мае следующего, 1964, года В. Д. Лебедев продолжил исследования говоров эвенского языка в Тюгясирском наслеге Саккырырского района, а также в населённых пунктах Берёзовка (Среднеколымский район), Андрюшкино и Колымское (Нижнеколымский район). Учёный собрал материалы, характеризующие фонетический и морфологический строй местных диалектов, а также их лексический состав [12, л. 1-154].
В 1960-х гг. начался долгий и успешный научный путь ещё одного талантливого лин-гвиста-североведа, который также специализировался на исследовании особенностей родного для себя языка, - Г. Н. Курилова. Защитив в 2000 г. диссертацию по проблемам лексикологии юкагирского языка, этот исследователь стал первым доктором наук среди юкагиров. В рассматриваемый же период он принимал активное участие в обработке материалов, полученных лингвистическим отрядом Юкагирской комплексной экспедиции под руководством Е. А. Крейно-вича. В апреле - июле 1963 г. Г. Н. Курилов в родном Нижнеколымском районе занимался по просьбе этого учёного перепроверкой ряда сведений и сбором дополнительных данных по тундренному диалекту юкагиров, которые использовались позднее Е. А. Крей-новичем при написании фундаментальной монографии «Исследования и материалы по юкагирскому языку». Кроме того, Г. Н. Ку-
рилов в беседах со старожилами фиксировал фольклорный материал - сохранившиеся юкагирские сказки, предания, пословицы, поговорки и загадки [13, л. 18-20; 14, с. 8].
На основе аккумулированных материалов Г. Н. Курилов написал и в 1969 г. защитил одну из первых кандидатских диссертаций, посвящённых языку юкагиров, -«Сложные имена существительные в юкагирском языке».
В 1962 г. в арктических районах Якутии вновь проводил исследования И. С. Гурвич. На этот раз начальник северо-восточного отряда Северной экспедиции Института этнографии АН СССР работал в Оленекском и Нижнеколымском районах Якутии. Помощь в сборе эмпирического материала И. С. Гурвичу оказывал его ученик, аспирант Института этнографии Н. А. Алексеев. Целью исследований было выяснение текущего социально-экономического положения представителей коренных народов Севера.
Проведённые изыскания показали, что в целом условия жизни аборигенов, по сравнению с 1950-ми гг., не стали лучше. Более того, в связи с реорганизацией колхозов в совхозы усугубилась проблема обеспечения местного населения привычным рационом питания (мясо и рыба), так как при новой форме коллективного хозяйствования труд оплачивался исключительно деньгами, натуральные же выдачи были полностью прекращены. Это привело к ситуации, при которой «потребление населением привычных традиционных национальных продуктов настолько сократилось», что стало вызывать «серьёзные опасения за существование коренного населения» [15, с. 266]. Например, по сведениям И. С. Гурвича, раньше один мужчина употреблял в среднем 1,5-2 кг мяса в день, а нередко 3-4 кг. В 1962 г. же в Оленекском совхозе оленеводам отпускалось только 7 кг мяса по себестоимости (40-50 коп.) на одного человека в месяц или 200-230 г в день. Охотники же получали ещё меньше - 150 г. В итоге население было вынуждено покупать мясо по розничным ценам 2 руб. 20 коп. за 1 кг при среднем доходе 80-100 руб. Досадный парадокс ситуации заключался в том, что такие высокие цены были установлены правительством, чтобы поддержать оленеводче-
ские колхозы и повысить уровень жизни аборигенных этносов.
Положение ухудшали недолов рыбы, практически полное исчезновение диких оленей - традиционного источника дополнительного пропитания северных народов, а также такой лимитирующий фактор развития, как фактическое отсутствие личных подсобных хозяйств. При этом даже эти минимальные объёмы выловленной рыбы, а также недостающаяся работникам совхоза оленина шли на корм лисиц и песцов в звероводческие хозяйства, приносивших ежегодный убыток.
В написанной по результатам проведённых исследований докладной записке, представленной через Комиссию по проблемам Севера АН СССР в органы власти, И. С. Гур-вич обозначил меры, принятие которых, на его взгляд, было необходимо для выхода из сложившейся ситуации [15; 16, л. 1-55].
В июне-июле 1966 г. Н. А. Алексеев продолжил свои полевые работы на севере Якутии в рамках Северной экспедиции Института этнографии АН СССР, повторно посетив Оленекский, а также Булунский районы. Основной целью изысканий по-прежнему было выяснение условий жизни коренного населения. С этой целью исследователь изучил в Тикси материалы плановых и статистических районных управлений, характеризующие развитие сети учреждений образования и культуры, взял интервью у представителей руководящих органов и работников местных организаций. В Кю-сюре и Харыялахе Н. А. Алексеев собрал сведения о хозяйственной деятельности, средних доходах работников, условиях оказания медицинских и образовательных услуг, особое внимание уделив школам-интернатам. Кроме того, в ходе исследований были записаны воспоминания старожилов о существовавших охотничьих обрядах, благосостоянии предков, методах их хозяйствования, традиционной одежде и жилище [17, л. 1157; 18, л. 1-147].
Рассматриваемый период в истории научного изучения аборигенных этносов Севера в арктических районах Якутии был отмечен также развитием социолингвистических исследований. Одни из самых ярких из них были посвящены изучению взаимодействия
языков народов Сибири и проводились на территории республики в 1966-1968 гг.
Идея проведения данных изысканий принадлежала сотрудникам Отдела гуманитарных исследований (ОГИ) Института экономики СО АН СССР (г. Новосибирск) во главе с В. А. Аврориным. Фундаментальной целью работ должна была стать перепроверка целесообразности положения о необходимости перевода обучения представителей коренных малочисленных народов Севера на языки более крупных этносов, имевшего тогда значительную популярность среди учёных (одним из сторонников был, в частности, И. С. Гурвич). Более локальными задачами инициативы являлись исследования фактического распределения у каждого рассматриваемого народа «социальных функций различных языков (языка своей национальности, языка межнационального общения, языка основного населения республики, языков соседних народов и т. п.)», определение реальной возможности и потребностей использования того или иного языка в различных сферах общественной жизни [6].
В соответствии с этими задачами в ОГИ была разработана специальная анкета. Первые изыскания с её использованием проходили в 1965-1966 гг. в сельских районах Бурятской АССР, Горно-Алтайской автономной области, а также среди чукчей, нанайцев и тофаларов. Всего исследованием тогда было охвачено 4 тысячи человек, так как анкета рассчитывалась на целую семью. По результатам пионерных экспедиций анкета была доработана, а её окончательный вариант вышел в свет уже под грифом Института истории, филологии и философии (ИИФФ) СО АН СССР (создан на основе ОГИ в 1966 г.) [Там же, с. 35]. В анкете, помимо адресных и паспортных, были представлены вопросы, касающиеся степени владения респондентами тем или иным языком (родной язык, на каком языке вёлся разговор до и после поступления в школу, на каком понятнее читать и др.) и пожеланий относительно их использования в общественной жизни (на каком языке следует вести обучение детей, издавать газеты и книги, необходимость изучения родного языка в школе и т. п.) [19, л. 37].
Вся территория Сибири была разделена организаторами исследований на шесть зон.
Руководство работами в них было закреплено за известными учёными. Так, изыскания в отдельной якутской зоне возглавили заведующие секторами ИИФФ СО АН СССР Е. И. Убрятова и ИЯЛИ ЯФ СО АН СССР Н. Е. Петров [6].
В арктических районах Якутии исследования проходили в Момском, Нижне-и Верхнеколымском районах. В с. Андрюш-кине Нижнеколымского района работы проводил сотрудник ИЯЛИ ЯФ АН СССР П. А. Слепцов. Всего здесь анкетированием было охвачено 189 человек: 93 якута, 50 эвенов, 37 юкагиров, 6 чукчей, 2 русских. При этом родным языком для 123 опрошенных являлся якутский, 44 - эвенский, 36 - юкагирский, 6 - русский, 3 - чукотский, 2 -эвенкийский. Ещё 173 человека было опрошено в Улахан-Чистайском наслеге Момско-го района и Арылахском - Верхнеколымского [19, л. 1-288].
Всего же в ходе исследований в течение 1965-1969 гг. в анкетировании удалось задействовать около 50 тысяч представителей 31 коренного народа Сибири [6]. Однако результаты изысканий, масштабов значительнее которых «отечественная филология не знает до сих пор», как отмечает Л. Г. Панин, фактически остались закрытыми для общественности. В итоге, по его мнению, истинная цель работ, состоявшая в побуждении властей к коренному пересмотру языковой политики в СССР, не была достигнута [8].
Практически одновременно взаимодействие языков находилось в фокусе исследований ещё одного сотрудника ИЯЛИ ЯФ СО АН СССР - П. П. Барашкова, разрабатывавшего тему «Взаимовлияние якутского и эвенкийского языков». В течение 7-24 апреля 1967 г. учёный занимался сбором лингвистического материала в Оленекском районе Якутии. Работы проходили преимущественно в колхозе «Эйик» (10-17 апреля), расположенном в 550 км от районного центра -с. Оленек. Место проведения исследований было связано со смешанностью этнического состава колхоза. Как отмечал П. П. Барашков, в нём проживали «якуты из Верхене-вилюйского и Нюрбинского районов», а также «объякученные эвенки, прибывшие из Эвенкийского национального округа Красноярского края». При этом «в документах все
местные жители считали себя эвенками» [20, л. 2-3].
П. П. Барашков произвёл анкетирование местного населения, а также получил от 7 информантов устные сведения о лексике и фонетике. Кроме того, исследователь с помощью местных знатоков составил список из 180 наименований близлежащих рек и озёр, записал 8 легенд и преданий [Там же, л. 1-3].
Аналогичные работы П. П. Барашков выполнил в с. Жилинда (17-21 апреля), жители которого также относили себя к эвенкам, но общались на якутском языке. Ценнейшие сведения (слова и фонетические особенности) здесь, по признанию самого учёного, были получены от 81-летнего старожила Х. И. Декоянова, в палатке которого П. П. Барашков прожил несколько дней [Там же, л. 4-5].
По результатам предыдущих исследований и своей поездки П. П. Барашков пришёл к выводу о том, что «по всему Оленекскому району теперь нет ни одного эвенка, не владеющего якутским языком». Хотя в наслегах «бывают по 3-4 эвенка», для которых родным языком является эвенкийский, их дети и «особенно внуки и внучки» уже «совершенно им не владеют» [Там же, л. 6-8].
Таким образом, подводя некоторые итоги представленному материалу, следует отметить, что в 60-х гг. ХХ в. научное изучение коренных малочисленных народов Севера в арктических районах Якутии с разной степенью интенсивности велось в рамках трёх основных направлений: этнографического, социально-экономического и лингвистического. При этом если этнографические изыскания, прежде всего в силу субъективных факторов, в плане своих масштабов характеризовались, по сравнению с 1950-ми гг., достаточно серьёзным регрессом, то исследования языковедов получили хорошее развитие. В их поле зрения в эти годы оказались уже не только анализ тех или иных сторон развития отдельно взятого языка аборигенных этносов Севера, но и их взаимовлияние. В ходе проведённых в 1960-х гг. экспедиционных работ учёные получили объективные сведения о положении местного населения, происходящих этнических процессах, социолингвистической ситуации, которые были необходимы для корректировки социально-эконо-
мической, национальной и языковой политики в отношении аборигенных этносов. Степень учёта этих сведений в практической деятельности органов власти, к сожалению, не всегда была оптимальной, однако этот достаточно болезненный вопрос, безусловно, заслуживает отдельного рассмотрения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ермолаева Ю. Н. Этнографические исследования Якутской экспедиции АН СССР 19251930 гг. // Известия Алтайского государственного университета. - 2009. - № 4, т. 2. -С. 54-57.
2. Ширина Д. А. Россия: научное исследование Арктики. XVIII в. - 1917 г. - Новосибирск : Наука, 2001. - 191 с.
3. Боякова С. И. Арктика и Север в исследованиях ИГИ: научные традиции и современность // Якутский архив. - 2005. - № 4. - С. 93-98.
4. Саввинов А. И. Север Якутии в исследованиях И. С. Гурвича // Якутский архив. - 2009. -№ 3-4. - С. 117-120.
5. Сулейманов А. А. Юкагирская комплексная экспедиция 1959 г. // Гуманитарные науки в Сибири. - 2014. - № 3. - С. 74-78.
6. Аврорин В. А. Опыт изучения функционального взаимодействия языков у народов Сибири // Вопросы языкознания. - 1970. - № 1. -С. 33-35.
7. Алексеев Н. А. ИГИиПМНС СО РАН: этапы истории и перспективы развития // СевероВосточный гуманитарный вестник. - 2010. -№ 1. - С. 5-10.
8. Панин Л. Г. Аврорин Валентин Александрович // Гуманитарный факультет НГУ. - ЫЯЬ: http://gf.nsu.ru/www/?page_id=2111 (дата обращения: 30.08.2016).
9. Рукописный фонд Архива Якутского научного центра Сибирского отделения (РФ АЯНЦ СО) РАН. Ф. 5. Оп. 1. Д. 369.
10. Там же. Оп. 14. Д. 52.
11. Там же. Д. 69.
12. Там же. Д. 74.
13. Там же. Ф. 5. Оп. 5. Д. 549.
14. Крейнович Е. А. Исследования и материалы по юкагирскому языку. - Л. : Наука, 1982. -304 с.
15. Гурвич И. С. О положении коренного населения северных районов Якутской АССР // Этнологическая экспертиза: народы Севера России. 1959-1962 годы / под ред. З. П. Соколовой, Е. А. Пивневой. - М. : ИЭА РАН, 2005. -С. 266-273.
16. РФ АЯНЦ СО РАН. Ф. 5. Оп. 1. Д. 563.
17. Там же. Д. 566.
18. Там же. Д. 567.
19. Там же. Оп. 12. Д. 89.
20. Там же. Д. 96.
Информация о статье
Дата поступления 17 февраля 2018 г.
Article info
Received
February 17, 2018
Дата принятия в печать 14 сентября 2018 г.
Сведения об авторе
Сулейманов Александр Альбертович -
канд. ист. наук, старший научный сотрудник отдела истории и этносоциологии Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения РАН (Якутск, Россия) Адрес для корреспонденции: 677027, Россия, Якутск, ул. Петровского, 1
E-mail: [email protected]
Accepted
September 14, 2018 About the author
Suleymanov Alexander Albertovich - Candidate in Historical Sciences, Senior Researcher of the Department of History and Ethnosociology of the Institute for Humanities Research and Indigenous Studies of the North of the Siberian Branch of the RAS (Yakutsk, Russia) Postal address: 1, Petrovskogo ul., Yakutsk, 677007, Russia
E-mail: [email protected]
Для цитирования
Сулейманов А. А. Научное изучение коренных малочисленных народов Севера в арктических районах Якутии в 1960-х гг. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 3 (19). С. 261-267. й01: 10.25513/ 2312-1300.2018.3.261-267.
For citations
Suleymanov A. A. Scientific Study of Indigenous Peoples of the North in the Arctic Yakutia in the 1960s. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2018, no. 3 (19), pp. 261-267. DOI: 10.25513/2312-1300.2018.3.261-267 (in Russian).
