Научная статья на тему 'Научная традиция истории понятий и ее культурологический потенциал'

Научная традиция истории понятий и ее культурологический потенциал Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
2046
288
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Философия права
ВАК
Область наук
Ключевые слова
ИСТОРИЧЕСКАЯ СЕМАНТИКА / ИСТОРИЯ ПОНЯТИЙ / ИСТОРИЯ ИДЕЙ / ПЕРЕЛОМНОЕ ВРЕМЯ / РАЙНХАРТ КОЗЕЛЛЕК / КВЕНТИН СКИННЕР / ШКОЛА АННАЛОВ / ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС / ТЕМПОРАЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Никифорова Наталья Владимировна

Статья посвящена анализу истории понятий. Сравниваются немецкая и англосаксонская традиции. Истоки методологических инструментов истории понятий восходят к работам представителей Школы анналов и установкам истории идей. В методологических и когнитивных аспектах изучения исторической семантики обнаружен культурологический потенциал.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Никифорова Наталья Владимировна

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Научная традиция истории понятий и ее культурологический потенциал»

Н.В. Никифорова

НАУЧНАЯ ТРАДИЦИЯ ИСТОРИИ ПОНЯТИЙ И ЕЕ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ

Статья посвящена анализу истории понятий. Сравниваются немецкая и англосаксонская традиции. Истоки методологических инструментов истории понятий восходят к работам представителей Школы анналов и установкам истории идей. В методологических и когнитивных аспектах изучения исторической семантики обнаружен культурологический потенциал.

Ключевые слова: историческая семантика, история понятий, история идей, переломное время, Райнхарт Козеллек, Квентин Скиннер, Школа анналов, политический дискурс, темпоральные структуры.

Научная традиция истории понятий лучше известна политологам, чем культурологам. Это вполне объяснимо, поскольку основной научный интерес сосредоточен на понятиях политического языка. Между тем представление о методах и некоторых результатах исследований по истории понятий может существенно обогатить культурологическое исследование, направленное как на изучение культурной реальности (современной или исторической), так и на исследование истории культурологической мысли. Раскрытию культурологического потенциала истории понятий и посвящена настоящая статья.

История понятий сложилась как особое научное направление в 60-70-е гг. ХХ в. Почва для обращения к лингвистическим аспектам и применения их к изучению исторических процессов подготавливалась давно. Интерес к семантике (внутреннему значению) слов возник на рубеже Х1Х-ХХ столетий, когда активно развивалась семасиология (наука о значениях слов и их изменениях) (В. Вундт), именно тогда были разработаны понятия малой семантики (современное коммуникативное использование слова), внутренней формы (образ, идея, положенные в основу номинации), языковой картины мира (В. фон Гумбольдт, А.А. Потебня). Для истории понятий важен опыт французской Школы анналов. Для М. Блока и Л. Февра лингвистический анализ был неотъемлемой частью социально-исторического исследования. Изучение истории ментальностей, коллективных представлений и систем ценности включало в себя исторические особенности семантики тех или иных устойчивых номинаций, которые

Л. Февр назвал «ментальным инструментарием»

эпохи [8, с. 60-72]. Еще в 1930 г. в журнале «Анналы» появилась рубрика «Слова и события». Л. Февр, утверждая, что история - не конгломерат разрозненных случаев, лиц, происшествий, фактов, а понимание сути явлений,

высказывался за «содружество с “семантиками”, которые, воссоздавая историю особенно богатых по смыслу слов, одновременно вписывают интереснейшие главы в историю идей» [7, с. 108].

В 30-е гг. ХХ в. формируются исследования интеллектуальной истории и истории идей, основателем которой был Артур Лавджой. Его работы посвящены идеям-единицам, или единичным идеям (ипйв^ёеав), лежащим в основе авторитетных философских учений и даже систем. ипйв^ёеав Лавджоя - это «ментальные привычки», само собой разумеющиеся убеждения, над которыми не принято рефлексировать, а история идей - это история интеллектуальных верований или интеллектуальной моды, история, реконструирующая то, как и такие «верования» повлияли на формирование авторитетных научных теорий. История понятий понималась у А. Лавджоя как составная часть истории идей. Он называл ее «философской семантикой» и раскрывал как «анализ сакраментальных понятий и выражений того или иного периода или течения, прояснение их двусмысленностей, перечисление различных оттенков значения и изучение того, как неясные ассоциации идей, возникающие из этих двусмысленностей, влияли на развитие доктрин и подталкивали незаметную трансформацию одной модной мысли в другую, порой полностью ей противоположную. По большому счету именно из-за этих двусмысленностей обычное слово получает независимое существование и превращается в действующую силу истории» [5, с. 9].

К 60-70-м гг. ХХ в. история понятий оформилась в самостоятельное направление, и причиной тому была не только логика развития науки, но и политические обстоятельства. Принято разделять Немецкую школу истории понятий, главой которой является Райнхарт Козеллек, и Кембриджскую школу истории понятий во главе с Джоном Поккоком и Квентином Скиннером. Обе традиции имеют общие предпосылки и предмет исследования, однако различаются методологией. В начале XXI в. предпринимаются попытки объединить эти научные школы в рамках единых общеевропейских научных проектов.

Формирование истории понятий в Германии началось с масштабного проекта по созданию словаря основных исторических понятий социальнополитического языка и связано с комплексом исторической вины и попыткой научной рефлексии в отношении политического опыта своей страны. У истоков издания стояли Р. Козеллек, Отто Бруннер, Вернер Конце. Словарь, опубликованный в 1993 г., включал более 120 словарных статей объемом не менее 50 страниц каждая. Цели словаря были декларированы следующим образом: предоставить надежную информацию о прошлых значениях и вариантах употребления различных социальных и политических понятий современного немецкого языка через систему цитат из оригинальных источников; показать, каким образом язык реагирует на изменения

политической и социальной сфер жизни; продемонстрировать области употребления понятий [14, с. 8].

Каждая историческая эпоха может восприниматься лишь в свойственных именно ей терминах, понятиях, словах. Через постижение смыслов понятий, оттенков их содержания, изменения значений приходит понимание движения исторического времени. Понятия могут быть лишены точного определения, поскольку разные идеологии вкладывают в них взаимоисключающие смыслы, а соответствующая реальность не всегда окончательно складывается ко времени употребления понятия. Нередко оно опережает и в каком-то смысле провоцирует реальность. Р. Козеллек акцентировал внимание на отличии слов от понятий и научных понятий от основных понятий политического языка. Слова полны «смысловых возможностей», понятия, наоборот, соединяют в себе «смысловую наполненность», представляют собой реализацию потенциальных смыслов слова [9, р. 7-27]. Основные (базовые) понятия политического языка оказываются неотъемлемыми «участниками» политического дискурса, используются как инструменты политической борьбы и концентрируют в себе, в своем содержании представления о политической цели, а не только накопленный опыт, становятся индикаторами реального исторического процесса, а кроме того, могут являться факторами и инструментами исторических изменений [11]. Примерами таких базовых понятий политического дискурса могут служить «демократия», «гражданское

общество», «государство».

Важность изучения истории понятий и появление такого научного направления, противопоставленного классической позитивистской истории, объясняется, как считает Р. Козеллек, тем, что всякое действие или событие неразрывно связано с языком - ему предшествует коммуникативная работа и языковое посредничество. Основные соображения ученого относительно предпосылок формирования истории понятий и особенностей этого направления высказаны в его статье «Социальная история и история понятий» [3, с. 33-53]. Р. Козеллек, однако, считает, что единая история, объединяющая социальные и лингвистические процессы, невозможна. Языковой акт никогда не совпадает непосредственно с действием, а социальные отношения, действия, конфликты никогда прямо не соотносятся с их языковой артикуляцией. Любое действие связано с речью (дебаты, переговоры, выражение согласия или несогласия, выражение приказа и подчинения), однако всегда присутствует разница между самим действием и его языковым выражением. Речевой акт помогает подготовить, обусловить и выполнить действие, но он не является самим действием как таковым. Таким образом, история не может существовать без речи, но никогда ей не идентична и не сводится только к ней.

Соотношение социальной истории и истории понятий ученый рассматривает на примере понятия брака. До XIX в. брак считался нерасторжимым союзом двух людей, установленным Богом, основной целью его являлось продолжение

рода. Причем возможен был брак только при наличии определенных экономических условий. Постепенно экономико-материальные узы бракосочетания ослабли,

а ценность свободы двух людей, вступающих в брак по любви, настолько высокой, что стал приемлем ранее запрещенный развод. К началу XIX в. формируется либерально-романтическое понятие брака по любви, которое позднее укрепляется и воплощается в эмпирическую реальность, в связи с этой трансформацией «менялся не данный в диахронии язык как таковой, но его семантика и освобожденная при этом новая прагматика» [3, с. 50]. Говоря о структуре понятий, Р. Козеллек отмечает наличие в них двух содержательных пластов - области опыта и горизонта ожиданий. Рассматривая понятие брака, мыслитель утверждает, что оно аккумулирует проявления актуального опыта большой длительности (long duration - эту категорию ученый, кстати, заимствует у Фернана Броделя, представителя Школы анналов), а в XIX в. появившееся понятие брака по любви, как будто предваряя свое развитие, подготавливает возможности для своего воплощения [3, с. 51]. Р. Козеллек различает социальную историю и историю понятий, однако признает заинтересованность обеих дисциплин друг в друге, отмечает необходимость междисциплинарного обмена. Реконструкция актуализируемых смыслов понятия возможна лишь с опорой на эмпирический материал, на корпус политических знаний при взаимодействии с лингвистическими аспектами.

Для культурологии опыт истории понятий важен, во-первых, своей междисциплинарной установкой. Для характеристики этой особенности истории понятий И. Вайт-Браузе метафорически уподобляет ситуацию с расхождением терминологических аппаратов различных научных дисциплин легенде о Вавилонской башне. История понятий как раз и способна, по мнению автора, это непонимание преодолеть [19].

Культурологический потенциал истории понятий проявляется также в особом соотношении макро- и микроуровней исследования. В исследованиях Р. Козеллека через очень конкретный и часто малозначительный эпизод может высветиться масштабный смысловой сдвиг. Так, одна из работ ученого посвящена самому понятию «история». Для того чтобы показать, как на смену множеству «историй чего-либо» приходит единая наука «история», он приводит диалог между Фридрихом Великим и хранителем Берлинской библиотеки Иоганном Эрихом Бистером. «Бистер на вопрос Фридриха Великого о роде его деятельности ответил, что занимается в основном историей (Geschichte). Император был озадачен и осведомился, нужно ли под этим подразумевать “изучение прошлого” (historie) - поскольку слово geschickte, как заключил Бистер, было ему неизвестно. Разумеется, Фридрих Великий знал слово geschickte, однако не был знаком с его новым употреблением: с историей как собирательным именем существительным в единственном числе, без указания ее субъекта или объекта, о котором она повествует» [2]. Подобный

исторический эпизод может стать для исследователя той ниточкой, которая приведет его к наблюдениям за сменой исторических эпох.

Ключевая категория в истории понятий Р. Козеллека - «переломное время», в которое происходит становление современной системы социальнополитических понятий, - конец XVIII - начало XIX в. Данный период ученый рассматривал как начало современного мира, когда слова, становящиеся важнейшими политическими понятиями Нового времени, «разрывают связи с прошлым и устремляются в будущее» [9]. Австрийский ученый Отто Бруннер связывал данный период с результатами Просвещения, с мыслью о «немецкой идее истории», об особом пути Германии, создающей свою, исконно немецкую государственность [4, с. 13].

Понятие обладает разными смысловыми наслоениями, которые приобретают силу на протяжении различных промежутков времени [13, р. 7-16]. Сложные внутренние сплетения смыслов формируют темпоральную структуру понятия, при каждом отдельном его употреблении возможно различать наслоения смыслов, свидетельствующих о прошлом. Подход Р. Козеллека к изучению понятий состоял

в том, что изменения социальной реальности семантически проявляются в важнейших понятиях политико-социального мира. История понятий, считает он, концентрируется на больших длительностях в развитии значений важнейших исторических понятий. В истории «базовых понятий», по Р. Козеллеку, спрятана во всем своем многообразии как «политическая и социальная история», так и «история опыта» [9].

Так, например, немецкое слово «herrschaft» - «господство», «власть». В эпоху Раннего средневековья оно выражало отношение владения, подчинения предметов, земель, людей хозяину (владельцу). Кроме того, слово «herr» обозначало и Господь Бог. Все эти связи предположительно соотносились с законом - естественным, божественным или традиционным. Также herrschaft обозначало отношения между отцом, главой семейства, и членами семьи, не принимающими собственных решений (жена, дети, слуги-невольники). Зачатки абстрактного в значении понятия проявляются в абсолютистском государстве Раннего Нового времени. В эпоху Просвещения на фоне идей гражданского равенства herrschaft признается несправедливым и становится объектом критики. В это время понятие семантически обогатилось, на смену значению, связанному с феодальными имущественными правами обладания, пришла коннотация, основанная на коллективном праве на управление, власти, принадлежащей людям, гражданам как единому целому. После Французской революции слово продолжало существовать, но значения управления и владения оказались вменены абстрактным сущностям. Одним из примеров может служить «господство разума» (vernünftige herrschaft). На рубеже XVIII-XIX вв. слово «herr» использовалось как обращение к мужчине, обладающему более высоким статусом, а к концу XIX в. оно стало обращением ко всем лицам

мужского пола. К ХХ в. понятие «ЬегтесЬай» стало неотъемлемым участником политического дискурса, его использовали для обозначения управления государством посредством политико-правовых механизмов [15, с. 64-66]. Великая французская революция и интеллектуальное движение Просвещения оказали влияние на смещение пластов значений в рамках понятия. Иными словами, конкретные референции объективной реальности выразились в трансформации значения и наполнении темпоральной структуры понятия в «переломное время».

История понятий в немецкой традиции концентрируется на реконструкции изменений значения и сдвигов смысловых пластов темпоральной структуры понятия в его движении к абстрактному значению, исходя из положения о решающей роли «переломного времени» в историческом процессе формирования политического языка [10, р. 73-121].

В англосаксонской традиции появление интереса к изучению истории понятий также не свободно от политических мотивов. После Второй мировой войны ЮНЕСКО инициировала создание исследовательской группы для изучения прав человека,

в рамках которых были проанализированы ключевые понятия западной демократии. В этот же период во Франции главное внимание было уделено изучению истории основных философских понятий. Во второй половине XX в. обсуждались идеи создания словаря основных философских и политических терминов на всех европейских языках. Такие проекты были направлены на обеспечение взаимопонимания представителей различных научных дисциплин, представляющих многообразные национальные научные традиции, а также на гармонизацию политического взаимопонимания.

Кембриджская школа истории дискурса, исходящая из посылки о лингвистическом устройстве политического, составляет оппозицию немецкой истории понятий. Мелвин Рихтер, как Квентин Скинер и Джон Поккок, не проводит четкого различия между языком и дискурсом и дает такое определение: язык, или дискурс, - сложная структура, состоящая из

лексической парадигмы, грамматики, риторики, комплекса вариантов употребления, допущений и имплицитных смыслов, сосуществующих одновременно и применяемых говорящими во имя политических целей или даже для конструирования идеологий. Поскольку дискурс - сложное явление, составные части которого существуют во времени одновременно, изучение таких структур преимущественно концентрируется на синхронных срезах. Для исследователя интерес представляют состояние языка или взаимодействующих языков и формирование контекста, в котором тот или иной автор создает текст (речь, реплики диалога, аргументы спора). Важно, каковы глубинные процессы языка и как они проявляются на уровне формы - как и с помощью каких средств действует автор [14].

К. Скиннер, рассматривая понятие государства, внимателен к функционированию слов, его обозначающих в различных контекстах, к нюансам значений. Начиная с XIV в. латинское слово «status» и его эквиваленты в национальных языках - «state» (англ.), «stato» (итал.) становятся употребительными в различных политических контекстах. В начальный период слова главным образом используются для указания на социальное положение правителей - величие, достоинство и даже на телесные свойства - величавость. В отличие от немецкой традиции и Р. Козеллека с его заостренностью интереса к «перелому» содержания понятий К. Скиннер прослеживает, как постепенно нарастают современные смыслы, как накапливается «критическая масса» абстрактности слов и рождается абстрактное понятие государства. К. Скиннер, тем не менее, обозначает момент, в который одна фаза политической истории переходит в другую - переломной для понятия государства он считает работу Томаса Гоббса «О гражданине» (1642 г.), в которой положено начало более простому и абстрактному звучанию понятия государства, пришедшему на смену пониманию власти с личностным и харизматическим оттенком [6, с. 12]. Английскому историку К. Скиннеру важно, как понятия политического дискурса связываются друг с другом: «одним из понятий, прошедших процесс переосмысления, было понятие политической лояльности. Подданный... традиционно клялся в лояльности своему правителю, как вассал сеньору. Но с распространением идеи, что верховная власть сосредоточена не у правителей, а у агента под названием “государство”, на смену этому пришла привычная нам точка зрения, что гражданам положено быть прежде всего лояльными по отношению к самому государству» [6, с. 64].

Между представителями немецкой и английской научных традиций присутствовало известное противостояние, противопоставлялись друг другу методы и задачи исследований. Известно высказывание К. Скиннера о том, что историю понятий написать и изучить невозможно, он соглашался с ней только как с вспомогательной дисциплиной по отношению к истории дискурсов [16, р. 48-58]. Рассуждая в своем интервью 2004 г. о сущности понятий, К. Скиннер признал, что история понятий может помочь организации социального, политического и духовного мира. Понятия, которые удалось унаследовать от прошлых поколений, а также варианты их интерпретации представляют собой застывшие противоречия, результат идеологического противостояния. Историк каждый раз должен направлять свои усилия на воссоздание целостной картины этого противостояния, на восстановление недостающих фрагментов контекста, а не только на работу с изолированными понятиями [17].

Английское направление истории понятий транспонирует категорию переломного времени Р. Козеллека на свою область исследования, но с некоторой конкретизацией сроков - с 1780 по 1830 гг. Именно тогда политический дискурс, сформированный вигами в XVIII в. и уходящий корнями в XVI-XVII вв., подготовил пространство для викторианского дискурса XIX в.

[16, с. 57]. Однако большее внимание в истории дискурсов направлено не на явления, происходящие в рамках больших длительностей, а на спонтанные, внезапные изменения.

К. Скиннер называет их понятийным сдвигом (conceptual change). Осознать понятие, по Скиннеру, значит понять, каким образом оно может быть употреблено в дискуссии. И в этих conceptual change проявляется роль произносящего речь (или пишущего) человека. Слово, прежде используемое для позитивной характеристики какого-то действия, может оказаться примененным для осуждения и наоборот. Так, например, Макиавелли отмечает, что скупость (parsimony) - это не обязательно именование порока, а некоторые действия, осуждаемые аристократическим обществом как скаредные и скупые, возможно, заслуживающие похвалы. «Когда такие предположения подхватываются, целое общество может кардинально изменить свое отношение к фундаментальным ценностям и практикам, - пишет К. Скиннер, - и, соответственно, изменится словарный набор для характеристики этих ценностей. Представьте, что такие термины, как shrewd и shrewdness (в современном английском языке -проницательный и проницательность, сообразительность),

в период Возрождения широко применялись для порицания любых действий, к которым относились,

а позднее стали выражать одобрительную коннотацию. А, например, слово obsequious (раболепный, заискивающий) в парадигме Возрождения применялось для восхваления поведения. Позднее его значение развернулось таким образом, что поведение, охарактеризованное с помощью этого слова, не заслуживает ничего, кроме презрения» [18, с. 66].

Несмотря на различные методологические принципы двух традиций, единой для них является установка, что краеугольные понятия социально-политической сферы в настоящее время имеют иное значение, чем в другие исторические эпохи. Семантическое изменение понятия знаменует наступление новой эры. Исследователь должен подходить к изучению понятия или дискурса с точки зрения Беспокойства с большой буквы, как сказал бы Л. Февр, - постоянного сомнения, критического пересмотра и поиска. Такой взгляд позволяет сохранить атмосферу очаровательности неизвестного и драгоценного в языке и политической истории. По словам Р. Козеллека, именно противоречивость и внутреннее несоответствие делают понятие политически значимым и ценным.

Иллюстрацией актуальности истории понятий может служить проект общеевропейского политического словаря (European Political Lexicon), работа над которым была начата в 2003 г. и не завершилась до настоящего времени [11]. Основной целью Европейского политического лексикона провозглашена демонстрация богатства и разнообразия европейского культурного опыта, направленная на проектирование совместного европейского будущего и интеграцию национальных традиций. Предполагается, что сборник будет включать статьи об основных политических понятиях, особенностях их

исторического формирования и современного словоупотребления с опорой на конкретный национально-исторический культурный контекст. Составить представление о подобном подходе к словам политического дискурса можно, обратившись к сборнику статей Европейского университета в Санкт-Петербурге, посвященному истории понятия «государство» в четырех национальных традициях и, соответственно, четырех языках - английском, финском, французском и русском [6]. К сожалению, проект европейского политического лексикона не подразумевает обращение к опыту России.

В отечественной культурологической мысли последних лет все чаще наблюдается обращение к истории слов, особенно это проявляется в жанре словарей, описывающих концептосферу культуры. Хотя в большей степени их создателей интересует не история понятий, а многосторонность и философичность слов, претендующих на роль культурных универсалий. Так, например, в авторском словаре «Космос русской культуры» К.Г. Исупова, основная задача которого - «описание категорий культуры ярус за ярусом, по мере роста класса сложности и с учетом внутренней валентности», отражение «этноязыковой, религиозной, конкретно-философской, исторической семантики» [1, с. 79].

Для исторической культурологии плодотворно обращение к опыту истории понятий как такого научного направления, в котором ставились задачи типологических характеристик больших исторических эпох, выдвигались гипотезы относительно качественных рубежей между ними и механизмов культурной динамики. С этой точки зрения концепция переломной эпохи и начала Нового времени могла бы быть освоена исторической культурологией и сопоставлена с другими концептуальными моделями исторических типов культуры. Для изучения истории культурологической мысли важно опираться на концептуальные модели изменения понятий, использовать темпоральные структуры понятия, было бы весьма полезно, например, создать историю понятия «культура» с опорой на научную традицию истории понятий.

Литература

1. Исупов К.Г. Космос русской культуры. От автора // Общество. Среда. Развитие. 2006. № 1.

2. Козеллек Р. Можем ли мы распоряжаться историей? (Из книги «Прошедшее будущее. К вопросу о семантике исторического времени») // Отечественные записки. 2004. № 5.

3. Козеллек Р. Социальная история и история понятий // Исторические понятия и политические идеи в России XVI-XX вв. М.-СПб.: Алетейя, 2006. Вып. 5.

4. Копосов Н.Е. История понятий вчера и сегодня // Исторические понятия и политические идеи в России XVI-XX вв. М.-СПб.: Алетейя, 2006. Вып. 5.

5. Лавджой А. Великая цепь бытия: История идей / Пер. с англ. В. Софронова-Антомони. М.: Дом интеллектуальной книги, 2001.

6. Понятие государства в четырех языках: Сб. статей / Под ред. О. Харохордина. СПб .-М., 2002.

7. Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1990.

8. Шенкао М.А. Изучение ментальностей во французской Школе анналов // Общество. Среда. Развитие. 2009. № 1.

9. Bodeker H.E. Ausprangunen der Historischen Semantik in der Historischen Kulturwissenschaften // Begriffsgeschichte, Diskursgeschicht, Metapherngeschichte. Gottingen: Wallstein, 2002.

10. Bodeker H.E. Reflexionen uber Begriffsgeschichte als Methode // Begriffsgeschichte, Diskursgeschicht, Metapherngeschichte. Gottingen: Wallstein, 2002.

11. Holscher L. The Theory and Method of German «Begriffsgeschichte» and its impact on the construction of European Political Lexicon // History of Concepts Newsletter. 2003. № 6.

12. Koselleck R. Social History and Conceptual History // International Journal of Politics, Culture and Society. 1989. № 2.

13. Kosellek R. Some Reflections on the Temporal Structure of Conceptual Change // Main Currents in Cultural History: Ten Essays. Amsterdam: Rodopi, 1994.

14. Ricter M. Appreciating a Contemporary Classic: The Geschichtliche Grundbegriffe and Future Scholarship // The meaning of historical terms and concepts. New studies on Begriffsgeschichte. Washington, 1996.

15. Ricter M. The history of political and social concepts. A critical introduction. N. Y.: Oxford University Press, 1995.

16. Pocock J.G.A. Concepts and Discourses: A Difference in Culture? Comment on a Paper by Melvin Richter // The meaning of historical terms and concepts. New studies on Begriffsgeschichte. Washington, 1996.

17. Skinner Q. Concepts only have histories: Interview by E. Tricoire and J. Levy // http://www.espace stemps.net/document3692.html

18. Skinner Q. Rhetoric and conceptual change // Yearbook of Political Thought, Conceptual History and Feminist Theory. Helsinki, 1999. Vol. 3.

19. Veit-Brause I. The Interdisciplinarity of History of Concepts - a bridge between disciplines // History of Concepts Newsletter. 2003. № 6.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.