CC BY
132
УДК 316.334.2(476)
Г. Н. СОКОЛОВА,
доктор философских наук, профессор, Институт социологии НАНБеларуси, г. Минск, е-mail: [email protected]
научная рациональность как ценность в формировании научно-технического прогресса
Рассмотрены классический, неклассический и постнеклассический типы научной рациональности как ценности в формировании научно-технического прогресса (В. С. Степин); проанализированы связи развития техногенной цивилизации с неклассическим типом научной рациональности как ценности в русле «Больших циклов конъюнктуры» (Н. Д. Кондратьев). Технологические циклы рассматриваются как нарушение и восстановление экономического равновесия посредством «реорганизации» не только производственных, но и общественных отношений. Доказано, что Кондратьевым создан алгоритм циклического развития производительных сил, позволяющий определять, как смена технологических укладов порождает не только новые производственные отношения, но и новые ценности в обществе и мировом пространстве. Обосновано, что методология Кондратьева является основой развития постнеклас-сической парадигмы.
Ключевые слова: техногенная цивилизация; научная рациональность как ценность; классический, неклассический, постнеклассический типы рациональности; большие циклы конъюнктуры.
G. N. SOKOLOVA,
Doctor of Sociology, Professor, Institute of Sociology of NAS of Belarus, Minsk, е-mail: [email protected]
SCIENTIFIC RATIoNALITY AS vALuE IN FoRMING
of scientific and technical progress
Classical, nonclassical and postnonclassical types of scientific rationality as values in forming of scientific and technical progress (V. S. Stepin) are considered; the ties of technogenic civilization development with nonclassical type of scientific rationality as values in the channel of "Big cycles of a conjuncture" (N. D. Kondratyev) are analyzed. Technological cycles are considered as breaching and restoring of economic balance by means of "reorganization" not only industrial, but also public relations. It is proved, that Kondratyev created algorithm of cyclical development of productive forces, allowing to define, how change of technological cycles generates not only new relations of production, but also new values in a society and world space. It is proved, that Kondratyev's methodology is the basis of development of postnonclassical paradigm.
Keywords: a technogenic civilisation; scientific rationality as value; classical, nonclassical, postnonclassical types of rationality; the big cycles of a conjuncture.
Этапы формирования техногенной цивилизации
Техногенная цивилизация начала разбег в XVII-XVIII столетиях, в эпоху подготовки и развертывания первой промышленной революции, становления науки нового времени, ранних буржуазных революций, закрепляющих гос-
подство капиталистических отношений. Но ее предпосылки закладывались развитием европейской культуры намного раньше. Одной из первых явилась ценность объективного и предметного знания, раскрывающего сущностные связи вещей, их природы и законов, в соответствии с которыми могут изменяться вещи. Эта ценностная установка обеспечивала не только рост знания, который оправдан его практическим применением в производстве или обыденной жизни некоторой исторической эпохи, но и систематическое получение новых знаний об объектах, которые лишь в будущем, часто на принципиально иных ступенях цивилизационного развития, могут стать предметами массового практического освоения. Иначе говоря, для того чтобы наука обеспечила прорыв к новым предметным структурам, не осваиваемым и часто не могущим быть освоенными в практике сегодняшнего дня, чтобы могла систематически заготавливать знания, практически приложимые лишь на будущих этапах развития цивилизации, ей нужен принцип самооценки объективной истины. Этот принцип представляет собой фундаментальную ценность развитой науки. Второй ее фундаментальной ценностью выступает установка на постоянное приращение объективного знания о мире, требование постоянной новизны как результата исследования. Утверждение этих ценностных ориентаций было условием формирования развитой науки и тех оснований научной рациональности, которые отличают ее от других форм познания мира [1, с. 3-18].
В ХУИ-ХУШ вв. наука завоевывает себе право на формирование самостоятельной целостной картины человека и природы как результата объективного познания мира. Тем самым наука обретает мировоззренческие функции, а научная рациональность начинает рассматриваться в качестве одной из важнейших ценностей человеческой жизнедеятельности. Для культуры техногенной цивилизации это было одно из необходимых и существенных приобретений. Оно гарантировало опережающее развитие научных знаний, что открывало возможности для будущих научно-технических революций, превращения науки в производительную силу, а затем и социальную силу, регулирующую управление различными социальными процессами. В системе мировоззренческих установок фиксировалась особая ценность прогресса науки и техники, а также убеждение в принципиальной возможности рациональной организации социальных отношений [1, с. 4].
Под знаком этих идей техногенная цивилизация прошла стадию индустриального развития и социальные революции Х1Х-ХХ столетий. Возникшие в ходе этого процесса различные социальные системы, несмотря на полярность многих мировоззренческих установок, сохраняли в шкале своих фундаментальных ориентаций веру в ценность научно-технического прогресса и в ценность науки как основы управления социальным процессами. Эти ценности не подвергались сомнению до последней трети XX в., пока техногенная цивилизация не столкнулась с глобальными проблемами, порожденными предшествующим научно-техническим развитием.
Во-первых, это проблема выживания в ядерный век и сохранения человечества как рода. Сегодня очевидно, что предотвращение ядерного самоубий-
ства стало исходной ценностной установкой, с которой должны соизмеряться любые программы организации переустройства общественной жизни.
Во-вторых, это глобальные экологические проблемы и вызванная ими необходимость радикального изменения нашего отношения к природной среде. Для современного философского сознания стало почти очевидным, что существование человека как части природы и как деятельного существа, преобразующего природу, находится в диалектически противоречивой зависимости. Причем в настоящее время это противоречие приобрело конфликтный характер, поскольку современное техногенное давление на природу создает опасность вырождения биосферы, а значит, угрожает самому человеческому существованию.
В-третьих, ускорение социального развития человечества в XX столетии чрезвычайно остро поставило проблему человеческих коммуникаций, общения, преодоления отчуждения человека от им же порожденных социальных структур. Усложнение человеческого мира и расширение поля человеческих коммуникаций, которое несет современный научно-технический прогресс, часто оборачивается усилением стрессовых нагрузок на человека, манипуляцией человеческим сознанием, дегуманизацией социальных связей людей
[1, с. 5].
Все эти сугубо жизненные проблемы современности носят мировоззренческий характер и на первый взгляд ставят под сомнение традиционные для техногенной цивилизации ценности науки и научно-технического прогресса. Возникли антисциетистские концепции, возлагающие на науку и ее технологические применения ответственность за нарастающие глобальные проблемы. Крайний сциентизм с его требованиями ограничить и даже затормозить научно-технический прогресс, по существу, предлагает возврат к традиционным обществам, не способным в современных условиях решать проблемы обеспечения постоянно растущего населения элементарными жизненными благами.
Выход состоит не в отказе от научно-технического прогресса, а в придании ему гуманистического измерения. В качестве одного из аспектов этого положения формулируется проблема нового облика науки, включающей в себя в явном виде гуманистические ориентиры и ценности.
В этой связи возникает целая серия вопросов. Как возможно включение в научное познание внешних для него ценностных ориентаций? Каковы механизмы этого включения? Не приведет ли к деформации истины требование соизмерения ее с социальными ценностями? Имеются ли внутренние, исходящие из основных презумпций науки (установка на поиск объективной истины и установка на постоянный рост нового знания) предпосылки для перехода науки в принципиально новое состояние?
Ответ на эти вопросы требует рассмотрения научного познания как исторически меняющейся деятельности, которая детерминирована, с одной стороны, характером исследуемых объектов, а с другой - социальными условиями, свойственными каждому этапу развития цивилизации [1, с. 6-7].
Исторические типы научной рациональности
Индустриальная цивилизация - цивилизация рациональная, где ключевую роль играет наука, стимулирующая развитие новых идей и новых технологий. Осознание многообразия форм существования научной рациональности, сопровождавшее философское осмысление научных революций XX в., в современной философии науки основывается на понятиях идеалов и типов рациональности. Можно сказать, что характеристика исторических типов научной рациональности, данная В. С. Степиным, наиболее интересна, так как все три типа одновременно, хотя и не в равной степени, присутствуют сегодня в реальной науке и в научно-технической деятельности.
Классический тип рациональности центрирует внимание только на объекте и выносит за скобки все, что относится к субъекту и средствам деятельности. Для неклассической рациональности характерна идея относительности объекта к средствам и операциям деятельности; экспликация этих средств и операций выступает условием получения истинного знания об объекте. Постнеклассическая рациональность учитывает соотнесенность знаний об объекте не только со средствами, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности. Каждый тип рациональности обеспечивает преимущественное освоение объектов определенной системной организации: малых систем, больших саморегулирующихся систем и больших саморазвивающихся систем. Именно тип рациональности, определяющий диапазон научно-технической деятельности, является условием получения адекватного знания об этих системах [2, с. 43-53].
Классический тип научной рациональности, центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, детерминированы доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Но классическая наука не осмысливает этих детерминаций (рис. 1).
Внутри научные ценности и цели
Ж
■ « (операция)
(субъект познания)
Т___
Социальные ценности и цели
Рис. 1. Классический тип научной рациональности
► V---, (операция) -
Ср.-► [О]
(средства) (объект)
В конце XIX в. начинается глобальная научная революция, связанная со становлением неклассического естествознания. Изменение исходных требований к конечной интерпретации научной теории и понимание того, какой именно должна и может быть теория, претендующая на описание явления, привели к новому пониманию научной рациональности. В рамках классического естествознания возникли элементы нового неклассического мышления.
Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем объекты исследований в мире).
Для методов неклассической науки характерны прежде всего вероятностные, статистические подходы, которые преобразуют само видение мира, содержат больше внутренних возможностей для репрезентации свойств и закономерностей бытия, нежели теоретические системы, построенные на базе принципиально жесткого детерминизма (рис. 2).
Рис. 2. Неклассический тип научной рациональности
В конце 1960-х - начале 1970-х гг. началось переосмысление роли науки в системе культуры, сопровождавшееся ее острой критикой, так как связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являлись предметом научной рефлексии. Дебаты с критиками науки побудили ученых к рефлексии о науке, ее структуре, целях, социальном характере и взаимных связях научного знания с культурой, с ее базисными универсалиями.
Постнеклассический тип рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. Причем эксплицируется связь внутри-научных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями (рис. 3).
Современная наука, концентрирующая внимание на таких типах объектов, как сложные саморазвивающиеся системы, в которые включен человек, тре-
Рис. 3. Постнеклассический тип научной рациональности
бует новой методологии, учитывающей аксиологические и социальные факторы. Научная рациональность становится одной из доминирующих ценностей культуры, однако тип научной рациональности очевидно будет меняться. Сегодня научные сообщества пересматривают свое отношение к природе как к бесконечному резервуару, выступающему чем-то внешним для человека. Складывается новое понимание субъекта, согласно которому человек является частью биосферы как целостного организма.
Традиционно наука и техника считались морально нейтральными, а ученый в глазах общества не нес ответственности за результаты применения своих разработок. Вместе с тем их результаты и достижения могут быть использо -ваны как во благо человеку, так и во зло ему. В связи с этим трансформируется идея «ценностно нейтрального исследования». Объективно истинное объяснение и понимание применительно к «человекоразмерным» объектам (медико-биологическим объектам, объектам экологии, объектам биотехнологии, системам человек-машина) не только допускают, но и предполагают включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений.
Если классическая наука была ориентирована на постижение все более сужающегося изолированного фрагмента действительности, выступающего в качестве предмета той или иной научной дисциплины, то специфику науки современной эпохи определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знания. Объектами современных междисциплинарных исследований все чаще становятся уникальные исследования, характеризующиеся открытостью и саморазвитием. Такого типа объекты постепенно начинают определять и характер предметных областей основных фундаментальных наук, детерминируя облик современной постнеклассической науки.
Неклассическая научная рациональность в контексте больших циклов конъюнктуры Н. Д. Кондратьева
Как уже упоминалось, техногенная цивилизация начала разбег в XVII-XVIII столетиях, в эпоху подготовки и развертывания первой промышленной революции. До возникновения промышленного капитализма изменения
в разделении труда носили эволюционный характер, влекли за собой изменения в социальной структуре общества и, в конечном итоге, изменение общественно-экономической формации. В эпоху капитализма происходит то, что Н. Д. Кондратьев назвал «реорганизацией» производственных (экономических) отношений в рамках одной общественно-экономической формации. Развитие производительных сил приобретает цикличный характер научно-технических революций, и соответственно реорганизуются производственные отношения. Именно с этого времени в науке начинается переход от классического к неклассическому типу рациональности, с учетом внешних и внутренних, экономических, технико-технологических и социальных факторов, включенных в поле рефлексии субъекта познания. Реализацию данного подхода мы постараемся проследить в контексте теории больших циклов конъюнктуры Н. Д. Кондратьева [3, с. 24-69].
Изучая «Большие циклы конъюнктуры» Н. Д. Кондратьева, следует иметь в виду, что экономическая конъюнктура каждого данного момента - это направление и степень изменения совокупности элементов хозяйственной жизни по сравнению с предшествующим моментом. Если рассматривать сложившуюся на данный момент конъюнктуру и определяющие ее факторы, то среди них можно выделить три основные группы: 1) постоянно действующие факторы нециклического свойства (научно-технический прогресс, демографические факторы); 2) постоянно действующие циклические факторы (будут рассматриваться далее); 3) случайные и временно действующие факторы (стихийные бедствия, войны). Под воздействием данных факторов мы можем наблюдать такую картину: колебания в идеальном виде представляют собой следующие друг за другом подъемы и спады уровней экономики на протяжении некоторого периода времени. Они имеют общие черты: пик цикла, спад, низшая точка, фаза оживления. Наиболее продолжительными из выделяемых колебаний являются так называемые «большие циклы конъюнктуры» длительностью от 60 до 40 лет.
Основные результаты исследования сводятся к следующему.
Изучение полученных данных позволило установить четыре важные эмпирические правильности в развитии больших экономических циклов.
1. Перед началом и в начале повышательной волны каждого большого цикла наблюдаются глубокие изменения в условиях экономической жизни общества. Эти изменения выражаются в значительных изменениях техники (чему предшествуют значительные технические открытия и изобретения), в вовлечении в мировые экономические связи новых стран, в изменении добычи золота и денежного обращения.
2. На периоды повышательной волны каждого большого цикла приходится наибольшее количество социальных потрясений (войн и революций).
3. Периоды понижательной волны каждого большого цикла сопровождаются длительной депрессией сельского хозяйства.
4. В период повышательной волны больших циклов средние экономические циклы характеризуются краткостью депрессий и интенсивностью
подъемов; в период понижательной волны больших циклов наблюдается обратная картина.
Хотя изученный период, охватывающий до 140 лет, недостаточен для окончательных выводов, тем не менее существование больших экономических циклов представляется, по меньшей мере, весьма вероятным. Обнаруженные большие волны конъюнктуры не могут быть объяснены случайными, привходящими причинами. Объяснение их, по-видимому, нужно искать в особенностях, присущих капиталистической системе хозяйства.
Однако построение такого объяснения встречает значительные затруднения. В качестве первой гипотезы для их объяснения Н. Д. Кондратьевым предложена следующая концепция.
Большие циклы можно рассматривать как нарушение и восстановление экономического равновесия длительного периода. Основная причина их лежит в механизме накопления, аккумуляции и рассеяния капитала, достаточного для создания новых основных производительных сил. Начало подъема каждого цикла совпадает с моментом, когда накопление и аккумуляция капитала достигают такого напряжения, при котором становится возможным рентабельное инвестирование капитала в целях создания основных производительных сил и радикального переоборудования техники.
Начавшееся повышение темпа хозяйственной жизни, осложняющееся циклами средней длительности, вызывает обострение социальной борьбы, борьбы за рынок и внешние конфликты. В этом процессе темп накопления капитала ослабевает и усиливается процесс рассеяния свободного капитала. Усиление действия этих факторов вызывает перелом темпа экономического развития и его замедление. Так как действие указанных факторов сильнее в промышленности, то перелом обычно совпадает с началом длительной сельскохозяйственной депрессии. Понижение темпа хозяйственной жизни обусловливает, с одной стороны, усиление поисков в области усовершенствования техники, с другой - восстановление процесса аккумуляции капитала в руках промышленно-финансовых и других групп в значительной мере за счет сельского хозяйства. Все это создает предпосылки для нового подъема большого экономического цикла, и он повторяется вновь, уже на новой ступени развития производительных сил [4, с. 399-400].
Эмпирическое обоснование движения больших циклов конъюнктуры
Изменения в области техники производства, оказывающие мощное влияние на разделение труда в мировой экономике, предполагают два условия:
1) наличие соответствующих научно-технических открытий и изобретений;
2) хозяйственные возможности применения этих открытий и изобретений на практике. Направление и интенсивность научно-технических открытий и изобретений являются функцией запросов практической действительности и предшествующего развития науки и техники. Однако чтобы имело место
реальное изменение техники производства, наличия научно-технических изобретений еще недостаточно. Научно-технические изобретения могут иметь место, но могут оставаться недейственными, пока не появятся необходимые экономические условия их применения.
Так, если обратиться к циклам Н. Д. Кондратьева [4, с. 370-397], промышленной революции XVIII - начала XIX века (первый большой цикл) предшествовал ряд значительных технологических изобретений. Но если изобретение прядильных машин относилось к концу 60-х - началу 70-х гг. XVIII в., то приложение их на практике, то есть подлинно революция прядения произошла в 1780-е и более поздние годы. Механический ткацкий станок английского изобретателя Э. Картрайта, приведший к радикальным изменениям в разделении труда, был создан в 1784 г. Одновременно происходит реорганизация социально-экономических отношений, в ходе которых страна-монополист нововведений Англия осуществляет внешнюю интервенцию в поисках рынков сырья и рынков сбыта текстильной продукции и создает Британские колониальные владения в Южной Азии, просуществовавшие с середины XVIII до середины XX в. В то же время постепенно, от цикла к циклу, она и другие высокоразвитые страны улучшают внутреннюю политику использования рабочей силы в плане гуманизации труда и выноса «грязных» технологий в развивающиеся страны.
Началу второго большого цикла равным образом предшествовал ряд крупных технических изобретений. Среди них - изобретение паровой машины в Англии Дж. Уаттом (1769 г.), которая была построена только в 1776 г. и начала активно распространяться лишь с середины 1780-х гг. Лишь в период 1830-1880-х гг. осуществилась революция паровых машин, которая, после появления необходимых экономических условий, привела к формированию новых отраслей в промышленности и коренным изменениям в разделении труда в Европе и США. Особенно большие изменения произошли в области средств сообщения: с 40-х гг. XVIII в. наблюдается бурный рост железнодорожного и водного парового транспорта. Но эти изменения сопровождаются еще двумя крупными явлениями. Во-первых, это усиление роли Соединенных Штатов на мировом рынке; во-вторых, значительный рост добычи золота, повлиявший на всю хозяйственную жизнь.
Третьему большому циклу равным образом предшествовал ряд изобретений, среди которых разработка в 1880 г. американским исследователем Т. Эдисоном коммерчески успешного варианта электрической лампы накаливания. Новая промышленная революция наблюдалась в области электротехнической и химической промышленности. Применение электричества с 1890-х гг. пошло быстрыми темпами и привело к перевороту в моторной технике и в области силовых и рабочих машин, в области техники освещения и связи и совпало с началом нового периода повышения темпов хозяйственного развития.
Однако начало третьего большого цикла совпадает не только с успехами естествознания и техники производства, но еще и с тремя крупными изме-
нениями в условиях развития хозяйственной жизни. Во-первых, это увеличение добычи золота с середины 1880-х и особенно с 1890-х гг. Во-вторых, установление в эти годы золотого денежного обращения в ряде стран (Германия, Швеция, Норвегия, Россия, Япония, США); в-третьих, широкое вовлечение в мировые экономические отношения стран молодой культуры (Австралия, Аргентина, Чили, Канада и др.), значительно расширивших обороты своей внешней торговли. Очевидно, что одновременно с каждым радикальным изменением в сфере науки и, тем самым, изменением в сфере действия социально-экономического закона разделения труда, самое развитие техники включается в закономерный процесс экономической динамики.
Таким образом, в течение примерно двух десятилетий перед началом повышательной волны каждого большого цикла наблюдается оживление в сфере технических изобретений. Широкое применение этих изобретений в сфере промышленной практики, связанное с реорганизацией производственных отношений, совпадает с началом повышательной волны циклов. Одновременно начало больших циклов совпадает с расширением орбиты мировых экономических связей. Такова первая эмпирическая правильность развертывания действия социально-экономического закона разделения труда.
Согласно второй эмпирической правильности Н. Д. Кондратьева, периоды повышательных волн больших циклов, как правило, значительно богаче крупными социальным потрясениями и переворотами в жизни общества (революции, войны), чем периоды понижательных волн. Войны и революции равным образом не могут не иметь весьма глубокого влияния на ход хозяйственного развития. Но войны и революции возникают на почве реальных и, прежде всего, экономических условий. Если думать, что войны и революции являются привходящими толчками, порождающими большие волны экономической динамики, то в силу каких обстоятельств они располагаются по определенным периодам, и как раз по периодам восходящих волн больших циклов, что было отмечено выше. Представляется рациональным допустить, считает Н. Д. Кондратьев, что самые войны возникают на почве повышения темпа роста производительных сил, обострения экономической борьбы за рынки и сырье.
Представляется также целесообразным допустить, считает Н. Д. Кондратьев, что и социальные потрясения возникают легче всего именно в период бурного натиска новых производительных сил, приходящих в конфликт с отставшими экономическими отношениями и социально-правовым укладом общества. В условиях капиталистического способа производства вовлечение в оборот новых территорий исторически происходит именно в периоды обострения нужды стран старой капиталистической культуры в новых рынках сбыта и сырья. Повышение конъюнктуры, усиливая темп хозяйственной динамики капиталистических стран, приводит к необходимости и возможности использования новых стран, новых рынков сбыта и сырья.
Таким образом, войны и социальные потрясения включаются в процессы развития мировой экономики и оказываются не исходными силами этого раз-
вития, а его функцией и формой, а именно - функцией и формой разрешения постоянно возникающих противоречий между характером и уровнем развития производительных сил и состоянием производственных отношений, связанных с борьбой за рынки сбыта и сферы экономического влияния. Можно утверждать, что Н. Д. Кондратьевым создан алгоритм (идеальный тип) циклического развития производительных сил, ведущих к реорганизации производственных отношений и всей жизни общества в условиях капиталистического способа производства.
Методология Кондратьева как основа развития постнеклассической парадигмы
Следуя методологии Н. Д. Кондратьева, можно проследить, в самом общем виде, окончание третьего и четвертый (1930-1970) большие циклы развития экономической жизни. Окончание третьего цикла было связано с автомобиле- и тракторостроением, цветной металлургией, а четвертый - с развитием атомной энергетики, в основе которой заложено выделение атомной энергии в результате процессов, происходящих в атомных ядрах, и изобретение атомной и водородной бомб. Одновременно четвертый цикл ассоциируется с таким величайшим социальным потрясением для человечества, как Вторая мировая война (1939-1945), развязанная Германией и ее союзниками Италией и Японией против государств Советского Союза и стран Западной и Центральной Европы. Если Первая мировая война (1914-1918) возникла в результате первого кризиса системы мирового хозяйства, то в результате второго кризиса возникла Вторая мировая война, первой и важнейшей предпосылкой которой явилось возрождение и обновление тяжелой и военной индустрии Германии.
Пятый большой цикл (1970-2010) ознаменован широко развернувшейся информационной революцией, приближающей нас к информационному обществу, в котором информация, знания выступают в качестве основной социальной ценности. Если в индустриальном обществе главное - производство товаров, а ограничивающим фактором выступает капитал, то в информационном - производство и применение информации для эффективного функционирования других форм производства, а ограничивающим фактором становится знание. Если в индустриальном обществе центральными переменными были труд и капитал, то в информационном - в качестве таковых выступают информация и знания, которые замещают труд в качестве источника прибавочной стоимости. Само название «информационное общество» появилось в 1980-е гг. и было связано с широко развернувшейся микроэлектронной революцией.
Сейчас развитие мирового хозяйства находится в начале шестого большого цикла экономической конъюнктуры (начиная с 2010 г.) и связано с внедрением изобретений в области информационной техники, нано- и биотехно-
логий, а также с дальнейшим разделением мирового сообщества на: страны, производящие техническую продукцию по чужим технологиям; страны, производящие техническую продукцию и частично технологии; страны, производящие собственные технологии; страны, производящие научные знания.
Таким образом, созданный Н. Д. Кондратьевым алгоритм циклического развития производительных сил модифицируется в реальные процессы смены технологических укладов с выделением ключевых технологий: первый технологический уклад - текстильные машины; второй - паровой двигатель; третий - электродвигатель; четвертый - двигатель внутреннего сгорания; пятый - микроэлектроника, шестой - нанотехнологии, гелио- и ядерная энергетика. В контексте формирования каждого технологического уклада возникает новое разделение труда и, соответственно, новые кластеры профессий, связанные с формированием рынка образовательных услуг. И одновременно возрастает необходимость социально-гуманитарной и экологической экспертизы крупных научно-технических проектов под углом зрения гуманистических ценностей и решения глобальных проблем [5, с. 51-62].
Крупнейшей научной заслугой Н. Д. Кондратьева является то, что он осуществил попытку построить замкнутую социально-экономическую систему, генерирующую внутри себя длительные колебания - большие циклы конъюнктуры. В работах предшественников Н. Д. Кондратьева обязательно присутствуют факторы, играющие роль внешнего толчка в формировании колебаний. Н. Д. Кондратьев же раскрывает внутренний механизм как спадов, так и подъемов. Именно это второе обстоятельство привлекло западных экономистов. В то время когда общая экономическая ситуация, особенно в кризисные 1930-е гг., казалась безысходной, кондратьевская концепция давала надежду на выход из большого кризиса. В ситуации «Великого краха 1929 года» в США, когда после кризиса наступила депрессия, длившаяся на протяжении десяти лет, выяснилось, что «намного более важным фактором, чем банковская ставка или доступность кредитов, является настроение общества. Желание заниматься биржевыми сделками появляется только в условиях всеобщего оптимизма
и уверенности в том, что любой человек может стать богатым» [6, с. 225].
* * *
В. С. Степин называет настоящую цивилизацию техногенной, учитывая, что определяющим фактором ее эволюции является ускоряющийся научно-технический прогресс. Научно-технологическое развитие выступает сердцевиной техногенной цивилизации, основой ее изменения и формирования новых состояний социальной жизни. Именно в научно-технологическом развитии переплетены связи фундаментальных ценностей отношения к природе как ресурсу для преобразующей деятельности, понимание власти как контроля над природными и социальными объектами.
Решающим в плане возникновения точек роста новых ценностей является формирование постнеклассического типа рациональности. В нем наука сохра-
няет свои основные установки: исследовать объекты, выявляя закономерности их функционирования и развития, открывать новые предметные миры, которые выходят за рамки наличных форм деятельности и могут быть практически освоены лишь на будущих этапах развития цивилизации. Сохраняются основные принципы неклассического подхода. Но специфика исследуемых объектов такова, что она формирует особые конкретизации основных установок науки.
Большинство саморазвивающихся систем, которые осваиваются в современном научно-технологическом развитии, человекоразмерны. Это медико-биологические объекты, объекты экологии, включая биосферу в целом, объекты биотехнологии (в первую очередь, генетической инженерии), системы «человек-машина», включая сложные информационные комплексы и системы искусственного интеллекта). В этой связи объективно истинное объяснение и описание применительно к человекоразмерным объектам не только допускает, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений. Возникает необходимость экспликации связей фундаментальных внутринаучных ценностей (поиск истины, рост знаний) с вненаучными ценностями общесоциального характера. Не отказ от науки, а ее новое гуманистическое измерение предстает одним из важных аспектов поиска новых стратегий цивилизационного развития.
Список использованных источников
1. Степин, В. С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации / В. С. Степин // Вопр. философии. - 1989. - № 10. - С. 3-18.
2. Асадуллин, Э. Ф. Виртуальная антропология социально-исторического познания / Э. Ф. Асадуллин. - СПб. : Нестор, 2009. - 305 с.
3. Кондратьев, Н. Д. Большие циклы конъюнктуры / Н. Д. Кондратьев // Вопр. конъюнктуры. - М., 1925. - Т. 1, вып. 1. - С. 24-69.
4. Кондратьев, Н. Д. Большие циклы конъюнктуры и теория предвидения : избр. тр. / Н. Д. Кондратьев ; Междунар. фонд Н. Д. Кондратьева [и др.] ; редкол.: Л. И. Абалкин (пред.) [и др.] ; сост. Ю. В. Яковец. - М. : Экономика, 2002. - 767 с.
5. Соколова, Г. Н. Экономическая реальность в социальном измерении: экономические вызовы и социальные ответы / Г. Н. Соколова. - Минск : Беларус. навука, 2010. - 460 с.
6. Гэлбрейт, Дж. К. Великий крах 1929 года / Дж. К. Гэлбрейт ; пер. с англ. С. Э. Борич. -Минск, 2009. - 256 с.
Поступила 29.10.2017 г.
