CC BY
21
УДК 334.021
Романова М.Д., кандидат философских наук, Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД РФ (Россия)
НАУЧНАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ БИЛИНГВАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ:
ОПЫТ КАНАДЫ
Несмотря на очевидный прогресс научной политики в Канаде, связанный с вступлением в должность нового премьер-министра и решением дать возможность ученым свободно обмениваться информацией с журналистами, в научном поле Канады существуют неразрешенные проблемы, которые коренятся в историческом и культурном самосознании жителей этой страны. В статье подробно рассматривается научная политика Канады с точки зрения влияния билингвального аспекта культуры этой страны. Автор рассматривает научное поле Квебека сквозь призму культурного кризиса, борьбы за признание прав двух национальных сообществ, связанных единством языка и символов. Учитывая данные противоречия, которые характеризуют канадскую культуру и в значительной степени влияют на нее, автор предпринимает попытку ответить на вопрос, отражаются ли и в какой мере, лингвокультурные особенности Канады на научно-исследовательской деятельности и самих ученых. В статье рассматриваются особенности квебекского научного поля, и анализируются причины его «периферийного» положения. Примечательно, что «периферийность» научного поля связана, по мнению автора, не только с заимствованием парадигм, но и с наличием только низших иерархических позиций в международном научном поле.
Ключевые слова: научная политика, научная культура, билингвальная культура, научное сообщество, Канада
В 2015 году произошло значимое политическое событие в Канаде: либеральная партия Канады одержала победу на консерваторами на всеобщих выборах, получив абсолютное большинство мест в парламенте.
Премьер-министром Канады стал Джастин Трюдо, таким образом положив конец правлению Стивена Харпера, которое продолжалось почти 10 лет.
Отставка Стивена Харпера считается одним из важнейших шагов на пути улучшения научной политики в Канаде. Так, по официальным заявлениям в рекламе на радио Профессионального института государственной службы Канады (Оттава), который насчитывает более 57 тысяч правительственных ученых и
профессионалов, правительство Харпера на протяжении многих лет урезало финансирование ученым и игнорировало интересы исследователей, если они не соотносились с политикой правительства.
Также согласно данным института, за время правления Консервативной партии количество рабочих мест для ученых было значительно сокращено. В период с 2006 года около 2500 исследователей были уволены.
Кроме того, если в 2006 году Канада занимала 16 место в рейтинге по объему государственного финансирования научных
исследований в списке, состоящем из 41 страны, то уже в 2011 упала на 23 место. При этом данные за 2011 год являются последними, размещенными на сайте правительства и доступными для ознакомления.
Наибольшую критику в среде ученых получило решение лидера Консервативной партии ограничить ученым доступ к средствам массовой информации. Несмотря на массовое недовольство исследователей, данное постановление так и не было отменено во время правления Стивена Харпера. Долгое время канадским ученым было запрещено сообщать журналистам о результатах исследований. В свою очередь, и сама пресса, и те темы, которые затрагивали научные журналисты в СМИ, тотально контролировались правительством Канады.
Один из самый известных случаев проявления вмешательства правительства в Канады в процесс освещения научных достижений является инцидент,
произошедший с доктором Кристи Миллер, которая является главой отдела молекулярной генетики Департамента рыбного хозяйства и океанов.
Исследование доктора Миллер, в котором автор выясняла, почему популяция лосося в западной части Канады стремительно сокращается, было
опубликовано в одном из влиятельнейших научных журналов «Science» в 2011 году. Исследователь пришла к выводу, что, возможно, рыбы заражены вирусом, связанным с онкологическими
заболеваниями. Данное предположение вызвало много вопросов, в том числе, мог ли вирус быть внедрен в результате деятельности местных перерабатывающих компаний [13].
Редакторы научного журнала «Science» посчитали, что результаты исследования крайне важны и подготовили пресс-релиз, который был разослан тысячам журналистов по всему миру. Доктор Миллер упоминалась в пресс-релизе как главное контактное лицо. Несмотря на это правительство Канады ответило отказом на все запросы журналистов Кристи Миллер дать интервью, обосновав свое решение тем, что исследователь отказалась давать интервью без разрешения руководства Департамента.
Тем не менее значительно позднее Миллер призналась, что руководство запретило давать комментарии, так как факт сокращения популяции лосося не входит в категорию позитивных новостей.
Также в 2013 году было проведено масштабное исследование, в котором 25% опрошенных ученых, состоящих на государственной службе, признались в том, что правительство напрямую давало указания исключать или изменять неугодную информацию по причинам, не связанным с наукой. 71% опрошенных заявили, что правительственное
вмешательство ставит под угрозу дальнейшее развитие научной политики, поскольку чиновники не руководствуются научными данными, а действуют в рамках своих интересов. Почти половина ученых, которые приняли участие в опросе, оказались осведомлены о случаях, когда их отдел или агентство намеренно умалчивали информацию.
Исследование было проведено по заказу профессионального института государственной службы Канады. Участие в онлайн-опросе приняли свыше 4000 ученых, состоящих на государственной службе в Канаде.
Возможно, именно благодаря
проводимой научной политике, которая подвергалась постоянным нападкам и вызывала всеобщее недовольство ученых, Джастину Трюдо и удалось одержать победу на прошедших осенью выборах. Приход к власти молодого либерального политика ознаменовал важный этап для ученых Канады. Первым шагом на пути формирования новой научной политики в Канаде, которое было воспринято крайне положительно со стороны исследователей, стало официальное разрешение нового премьер-министра вступать ученым в диалог со средствами массовой информации и открыто рассказывать о последних результатах и достижениях канадских ученых.
Однако попытки ученых изменить сложившуюся в сфере научной политики ситуацию были предприняты еще до вступления на пост нового премьер-министра. Так, в Канаде была создана национальная инициатива «Проект целостности науки» как ответ на растущую озабоченность в обществе, что многие государственные политические решения, принимаемые в Канаде - в его городах, провинциях и территориях - не последовательны и не базируются на достоверной информации, полученной в результате соответствующих научных исследований [14].
Цель данного Проекта - привлечь внимание к роли научно-доказанных фактов при принятии решений в сфере научной политики. Участниками инициативы стали 75 ученых и политических деятелей со всей страны. Основным документом Проекта стало Заявление о принципах принятия обоснованных решений в Канаде. В документе указывалось, что процесс принятия решений должен быть основан на фактических данных, которые, в свою очередь, должны являться наивысшим приоритетом для правительства на всех уровнях.
Было время, когда факты и наука играли важную роль для акторов научной политики в Канаде, но многое изменилось за последние двадцать лет, сообщил Поль Дюфор, приглашенный профессор Института науки, общества и политики в
Университете Оттавы, а также по совместительству сопредседатель
исполнительного комитета Проекта.
За последние два года создатели инициативы провели тридцать глубинных интервью с опытными руководителями в сфере научной политики. Также под эгидой Проекта был проведен национальный форум в феврале 2015 года, участие в программе которого приняли прошлые и нынешние представители правительственных и неправительственных организаций,
профессионалы, представляющие различные сферы науки и многие другие ведущие умы со всей страны [15].
В результате долгой работы на форуме были представлены четыре принципа. Чиновники и иные деятели науки могут руководствоваться этими принципами в целях улучшения и повышения эффективности проводимой Канаде научной политики в самых разных сферах.
Принцип №1. Процесс принятия решений в сфере научной политики должен опираться на доказанные факты, которые были получены прозрачными, строгими и целостными методами.
Принцип №2. Должен происходить открытый обмен информацией между исследователями, носителями знаний, людьми, принимающими решения, и общественностью.
Принцип №3. Результаты
исследований должны быть защищены, сохранены, интерпретированы и поданы широкой общественности в доступной и понятной форме.
Принцип №4. Сам процесс принятия решений должен быть прозрачным и регулярно оцениваться экспертами. Как отметил Поль Дюфор, те же принципы были успешно применены в странах по всему миру.
В дополнение к Заявлению о принципах, «Проект целостности науки» разработал несколько иллюстративных примеров применения этих принципов на практике, провел закрытую конференцию, посвященную отношениям между наукой и политикой в Канаде, и представил анализ глубинных экспертных интервью. Эти другие материалы представлены на
французском и на английском языках в полном объеме и открытом доступе на сайте Проекта.
Несмотря на очевидный прогресс научной политики в Канаде, связанный с вступлением в должность нового премьер-министра и решением дать возможность ученым свободно обмениваться информацией с журналистами, существуют и иные неразрешенные проблемы, которые коренятся не в сложившейся системе управления, а в историческом и культурном самосознании жителей этой страны.
Так, еще в XX веке королевская комиссия 1965 года, исследуя взаимоотношения между англо- и франко-говорящими канадцами предупредила, что страна претерпевает сильнейший в истории культурный кризис. Сегодня, несмотря на многочисленные институциональные и политические изменения, отношения франкоязычных и англоязычных канадцев друг к другу по-прежнему провоцируют множество конфликтов.
Основной неразрешенной проблемой считается желание Квебека выйти из состава страны и обрести независимость. Образованное в 1960 году Квебекское сепаратистское движение неоднократно подходило вплотную к достижению своей цели. Наиболее критичная и опасная для суверенитета страны внутриполитическая обстановка сложилась в 80-90-е годы XX века.
Речь идет о провале «соглашения Мич Лэйк», названного так в честь небольшого озера возле Оттавы, где и проходили переговоры. Необходимость в принятии Мичского соглашения возникла после отказа Квебека от подписания Конституции 1982 года. Квебекская провинция стала единственной, не ратифицировавшей новую Конституцию. В результате переговоров были обговорены пять поправок к акту, которые должны были быть единогласно одобрены всеми федеральным парламентом и провинциальными.
Суть поправок заключалась в признании особых прав Квебека как отдельного общества. Один из пунктов также предполагал, что провинции отныне будут играть более важную роль в
Верховном суде Канады и Сенате. Однако оппоненты соглашения так и не позволили ему реализоваться. Именно игнорирование интересов франкоязычных жителей Квебека и привело к росту недовольства и увеличению числа желающих выйти из состава страны.
Примечательно, что такие настроения жителей Квебека не связаны с фактической статусом провинции на внутриполитической арене. Каждая провинция, включая Квебек, имеет свое собственное правительство и губернатора. Уровень жизни в Квебеке высокий. Политика же федерального правительства в отношении провинции не считается несправедливой или
ущемляющей. Национальные учреждения страны обязаны по закону предоставлять услуги на французском и английском языках. Также был проведен беспрецедентный педагогический
эксперимент: почти четверть миллиона англоязычных школьников участвуют в программах обучения, в которых все дисциплины (кроме английского языка) преподаются на французском. Однако именно участие в управлении на федеральном уровне вызывает большинство споров.
Следовательно кризис Квебека связан с причинами более глубокими. Речь идет о культурном кризисе, борьбе за признание прав двух национальных сообществ, связанных единством языка и символов. Учитывая данные противоречия, которые характеризуют канадскую культуру и в значительной степени влияют на нее, интересно проследить, отражаются ли и в какой мере, лингвокультурные особенности Канады на научно-исследовательской деятельности и самих ученых.
Признавая важную роль, которую наука играет в повседневной жизни канадцев, Общество научных музеев и технологий Канады и Министерство промышленности и природных ресурсов отправили запрос в Совет академий Канады (САС) провести независимое углубленное исследование с целью выяснить, каково актуальное состояние научной культуры в Канаде [9]. Следует добавить, что научная культура в данном контексте понимается как
степень участия общества и правительства в научном поле, а именно признании и поддержке результатов научной
деятельности. Научная культура
подразумевает поощрение образования, подготовку высококвалифицированных кадров и применение научных знаний при принятии решений на высшем уровне и проведении государственной политики [3, с. 123].
В докладе, подготовленном Советом, представлены результаты опроса общественного мнения. Авторы
исследования пришли к следующим выводам: канадцы характеризуются высоким уровнем вовлеченности в национальную науку по сравнению с гражданами других стран, уровень научной грамотности равен или превосходит уровень грамотности граждан других стран, канадцы положительно относятся к научной деятельности в стране.
Основное отличие научной культуры Канады заключается в том, что исследования в основном публикуются на английском языке и, как следствие, проводятся в англоязычных учреждениях. Именно они в значительной степени интересуют социологов, которым удалось выявить их конкретные структурные характеристики, в отличие от, так называемых, «периферических» научных сообществ, которым уделяется гораздо меньше внимания. Речь идет о проводимых научных исследованиях в Онтарио и Квебеке -англоязычной и франкоязычной провинциях Канады.
Это, так называемое, игнорирование связано с тем, что считается, что эти побочные сообщества не производят выдающихся результатов. Однако основополагающей причиной является язык публикаций. Поскольку 85% населения Квебека - франкоязычные жители, то и научная деятельность в провинции частично осуществляется и освещается на французском языке. Использование французского языка вместо английского закономерно встречает ряд противоречий, ведь вся международная научная деятельность осуществляется именно на английском, что непосредственно влияет на
признание и распространение результатов научной деятельности, в том числе на уровень цитируемости и импакт-фактор научных журналов в целом.
Однако в Канаде находится много сторонников, которые выступают за продвижение публикаций на французском языке. К примеру, физик Пьер Демерс, который всю жизнь выступал за «науку на французском языке» осуждает отсутствие интереса в этой борьбе у университетов в Квебеке. Особенно это касается исследователей, связанных с естественной наукой, которые неуклонно следуют стандартам научных публикаций на английском языке, принятым в их сфере.
Так, в 2014 году только 0,5% научных публикаций квебекских исследователей, опубликованных в международных журналах в области естественных и медицинских наук, были сделаны на французском, и 9,4% в области социальных наук, сообщил Винсент Ларивьер, исследователь кафедры Исследования трансформации научной коммуникации [10]. Эти показатели говорят об уменьшении количества публикаций по сравнению с 1980 годом: снижение на 14,3% естественнонаучных статей и на 25,6% гуманитарных исследований [10].
Таким образом, изучение побочных научных сообществ может быть привилегированным объектом анализа социологии науки, предполагающим также изучение представлений о научном сообществе и путях его развития.
Общепризнанно считается, что научное сообщество, с момента своего создания в XVII веке, является международным, то есть, оно состоит из множества направлений научных
исследований, в рамках которых, в свою очередь, формируются группы ученых, изучающих похожие проблемы. Эти ученые или группы осуществляют обмен информацией через национальные границы, и мы, как правило, применяем в анализе отношений между центрами и периферией, эволюционно-диффузный подход, согласно которому периферийные научные сообщества не только обмениваются и перенимают информацию из центров, но и
воспроизводят ее. То есть центральные научные сообщества являются
определяющими и доминирующими по отношению к провинциальной науке. Это представление о структуре международного научного сообщества и трансляции научного знания соотносится с концепцией научных революций Т. Куна.
Нет никаких сомнений, что научная информация является одним из «переводных» символических товаров, что научная информация является
универсальной. Следовательно, исходя из этой логики, которая подразумевает, что научная информация интернациональна и адаптирована к любой культуре, кажется совершенно очевидным, что есть только одна модель развития науки и все национальные научные сообщества, как правило, похожи с точки зрения своих структур и функций. Чтобы покончить с этой этноцентрической социологией, которая следует за эволюционной философией (измеряется такими
показателями, как количество публикаций, траты на исследования и разработки исследователей в % от ВНП и т.д.) необходимо изучить специфическую логику каждого научного поля и проанализировать взаимосвязь с другими полями (религиозными, экономическими,
политическими).
Структура и деятельность научного поля не зависят от исторически складывающихся традиций, а подчиняются социальным отношениям, действиям определенных людей и социальных классов, которые так или иначе влияют в рамках своих интересов на научное поле. В частности, анализ социальных функций науки, часто приводит к простым и упрощенным выводам: например, если научные исследования используются в военных целях, соответственно можно осудить исследователей и считать их «лакеями капитализма и империализма». Необходимо рассмотреть в рамках анализа степени автономии в области науки различные механизмы посредничества, посредством которых ученые отвечают на различные (порой противоречивые) внешние запросы.
Негласно считается, что современная наука независима от религии, политики и экономики. Это говорит о том, что научное сообщество становится все более изолированным от не-специалистов и нужд повседневной жизни, ученые изучают те вопросы, которые кажутся им наиболее важными или которые он в состоянии решить [4, с. 105]. Ученые вправе сообщать о своих выводах лишь ограниченной аудитории коллег, основная задача которых оценить качество проделанной работы.
Параллельно с тем, как ученые обретают все больше независимости, повышается и их статус. Ученые в праве не обладать какими-то дополнительными компетенциями, пригодными для
повседневной жизни, занимать положение в сфере ненаучных видов деятельности, таких как публикация в ненаучных журналах, и одновременно занимать различные социальные позиции в административных, экономических, политических и религиозных сферах. Параллельно институционализации научной деятельности, ученых, которые все чаще работают в контексте конкретных институтов (университетов, научно-исследовательских центров и т.д.), которые сгруппированы в научные сообщества, начинают отличать от интеллектуалов, чья основная роль как раз и заключается в развитии, презентации, а иногда и создании фундаментальных ценностей общества [1, с. 23]. Некоторые американские исследования действительно показывают, что ученые, которые, безусловно, имеют свое политическое мнение как граждане своей страны, в действительности не интересуется политикой и что очень немногие из них являются частью американской
интеллектуальной элиты, т.е. публикуются в крупных интеллектуальных популярных журналах и участвуют в больших интеллектуальных и политических дебатах [11, с. 432].
С XVII века происходило постепенное возрастание роли науки и в настоящее время гораздо строже определение того, что подразумевает под собой эта «роль» в отличие от других «ролей», о чем ясно свидетельствует исследование Дж. Бен-Давида [6]. Тем не менее, это не означает,
что производство и распространение новых знаний в настоящее время являются единственным смыслом научной
деятельности. В «Социальной
стратификации в науке», Дж. Коул и С. Коул [8] считают, со своей стороны, что одним из недостатков истории науки было упущение из виду важности вклада «администраторов от науки» в продвижение результатов научно-исследовательской деятельности. Исследователи предлагают выделить две основных научных роли: роль исследователя и роль администратора.
Тем не менее, даже этот список «ролей» ученого остается неполным. Р. Мертон принимает обе роли, но делает дополнение, что ученый также является исследователем, преподавателем и хранителем знания [2]. Несмотря на это важное дополнение, перечисление ролей ученого все еще остается неполным, так как не учитывается важность распространения знания и политическая деятельность исследователя. Все это приводит нас к мысли, что нет лишь одной «роль» ученого, или, по крайней мере, все ученые не соответствуют таким же образом доминирующим представлениям о фигуре исследователя. Это также один из выводов С. Барнс и Р. Долби, которые призывают социологов науки к изучению условий (финансовая поддержка, организационные рамки, развитие технологий и т.д.), которые вызывают изменения в нормативных структурах научного сообщества [5, с. 4].
Научное сообщество в Квебеке можно и нужно рассматривать как отдельное научное поле. Так, было проведено исследование, авторы которого попытались выяснить, в какой степени и при каких обстоятельствах происходит
дистанцирование ученого от одной роли и его приобщение к другой, а также при каких условиях ученый или группа ученых не боится быть дисквалифицированным и отторгнутым из-за своего отказа занимать определенную роль или другие позиции вне или внутри научного поля [10, с. 122].
Использование термина «научное поле» не является произвольным: это указывает на изменение предмета и метода. Исследование канадских ученых не
затрагивает взаимодействие и обмен между учеными, но ставит перед собой целью изучить все социальные позиции в обществе, которые они занимают, и факторы, которым ученые должны соответствовать, чтобы добиться успеха. Задача исследования заключалась в определении степени взаимодействия между основным научным полем и его подвидами, а также между научным полем и экономическим, религиозным и
политическим.
Согласно универсалистским
представлениям о роли ученого, ученый может занимать различные высокие должности лишь при определенных закономерных условиях. Первое условие -это возраст ученого. Пожилые ученые все «более восприимчивы к тому, чтобы занимать другие роли, к примеру, руководить организацией исследования, быть посредником между наукой и другими институциональными сферами, или случайно покинуть научное поле для того, что занять более высокие посты в университетской администрации или служить на поприще международной дипломатии» [10, с. 126]. При этом, полагается что возраст не только повышает интерес к другим видам деятельности, но и свидетельствует о снижении интереса к самой научной сфере в силу закономерного снижения производительности.
Однако склонность занимать несколько позиций вне научного поля может дискредитировать ученого и говорить о том, что в рамках своего основного призвания он не сумел добиться стоящих результатов и что его личный научный вклад крайне низок. В связи с этим сами ученые прибегают к своего рода самоцензуре: избегают интервью и публикаций в любых средствах массовой информации.
Второе условие - качественная научная продукция. Признание ученого должно основываться не на его возрасте или степени влияние научного поля, а на качестве, новизне и ценности его труда. Тем не менее организация, в которой была получена степень и под эгидой которой были реализованы основные научные исследования, в карьере также важна.
Однако, место и научный институт, где было присуждена степень в карьере исследователя также важны. Об этом свидетельствует Эффект Матфея, сформулированный Р. Мертоном [1]. Труды известных ученых, значение результатов их работ, а также степень цитируемости другими
исследователями воспринимаются в отрыве от их подлинной ценности.
Однако существует и иная точка зрения. Для того, чтобы реализация внутренних функций научного поля была возможна, недостаточно того, чтобы ученый выполнял лишь одну роль исследователя и обменивался информацией с другими учеными. Необходимо наличие и четкое разделение многих административных позиций.
Так, периферийное научное поле квебекских франкоязычных ученых не является слабым по универсалистским критериям. Это общество характеризируется сильными научными трудами, интеграцией с другими научными сообществами, а также международным взаимодействием и непрерывной передачей информации. Однако слабость это сообщества заключается в ограниченном количестве научных должностей, которые доступны для этого сообщества и трудностью для квебекских ученых занимать ведущие посты в иерархии канадского научного поля на федеральном уровне.
Этническое разделение научного труда не может быть сведено к простому разделению между этническими группами или областями исследования: это касается географического расположения
административных должностей
(Национальный совет научных журналов редакции, издательства, Королевское общество Канады и т.д.), наличия денежных средств и их распределения. Поэтому можно охарактеризовать как «периферийное» научное направление, которое не только заимствует «парадигмы» или посылает своих молодых ученых специализироваться за границей, но и занимает сравнительно немного низших иерархических позиций в международном научном поле.
Франкоязычных квебекских ученых от канадских ученых (так же, как и канадских
ученых от американских ученых) гораздо больше отличает не низкое качество научных трудов и их оригинальность, а низкое количество научных ассоциаций, журналов, издательств, научных премий, а также их низкое значение в международном плане (тех самых ассоциаций, журналов и
др.) [12].
Если мы утверждаем, что функционирование квебекского научного поля хуже организовано и менее зависимо от других научных полей, то интересно, каким образом это влияет на склонность членов этого сообщества занимать какие-либо позиции вне этого поля. Поскольку получение престижных премий и признания со стороны международного научного поля представляется невозможным в связи с низким рейтингом рассматриваемого поля, то появляется необходимость в спонсорстве и вознаграждении со стороны политико-интеллектуальных групп, внешних по отношению к научному полю.
Таким образом, стремление ученых занимать посты в политическом поле представляется обоснованным и
оправданным. Также желание включиться во внешнюю систему управления может быть связано еще и с предметом самой дисциплины. Поэтому ученые, исследующие социальные проблемы, к примеру, проблема бедности, не могут быть равнодушны к политическому устройству. В связи с этим гораздо важнее изучать наличие стратификации внутри самой дисциплины и ее отличие от других. Следовательно, нормы, установленные внутри самой дисциплины, позволяют регулировать предпочтения ученого касательно занимаемых им должностей в самом поле и вне его, не учитывая его морфологические характеристики (возраст, наличие степени и др.).
Очевидно, что экономическая ситуация в Квебеке, предлагает только слабые стимулы к развитию научной деятельности, ограниченной промышленным
производством и исследованием
технологических инноваций экономического характера. Также франкоязычный университет в Квебеке, по сравнению с англоязычным, выпускает гораздо меньше
ученых и инженеров. С годами разрыв все больше увеличивается.
Кроме того, англоязычный
университет в Квебеке инвестирует гораздо больше средств в такие области науки, как прикладные, точные науки и инженерия. Поэтому неудивительно, что ученые все меньше интересуются исследовательской деятельностью и преждевременно переходят в управляющие органы.
Систематический анализ может показать, что в контексте зависимого общества, развитие научных учреждений и создание научного поля может служить целям, так называемой модернизации страны. Угнетаемые классы, которые стремятся к консолидации и управлению, часто в контексте националистических политических движений, начинают производить новые идеологии, в результате чего такая политика начинает влиять на развитие научной сферы [7, с. 204-205].
И когда в научной сфере группы ученых прибегают к националистическим мерам, применяя такие инструменты для производства, управления, распространения и денежного вознаграждения и требуют пропорционального регионального
распределения бюджетов, к ним прислушиваются лишь постольку, поскольку эти требования соответствуют
националистическим политическим
стратегиям других групп или социальных классов.
Однако можно надеяться, что новый кабинет министров Канады во главе с Джастином Трюдо позволит избежать подобных манипуляций.
Таким образом, научная политика Канады характеризируется не только особенностями научного поля,
обусловленными, в первую очередь, лингвокультурным измерением, но и влиянием внешних факторов -доминирующих социальных групп, интересов представителей религиозной, политической и экономической сфер. Однако открытым остается вопрос о будущем научной политики в условиях установления нового вектора государственной политики Канады в целом.
Список литературы
1. Антюхова Е.А. Основные направления публичной дипломатии НАТО в эпоху глобализации // Ученые записки Орловского государственного университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2016. № 3 (72). С. 21-27.
2. Мертон Р. Эффект Матфея в науке. Совокупное преимущество и символичность интеллектуальной собственности // Введение в социологию науки. СПБ: Изд-во СПБГУЭФ, 1993.
3. Романова М.Д. Влияние культурного контекста на формирование научной политики (опыт Франции) // Полис. Москва. 2015. №5. C. 119-129.
4. Романова М.Д. Ценностные основания французской научно-исследовательской культуры // Вопросы культурологии, Москва. 2015. № 5-6. С. 103-107.
5. Barnes S. B., Dolby R. G. A. The scientific ethos: A deviant viewpoint //European Journal of Sociology, 1970. Vol. 11. №. 01. P. 3-25.
6. Ben-David, Joseph. The Scientist's Role in Society. Englewood Cliffs, New Jersey: Prentice-Hall, 1971.
7. Cairns A. C. Political science in Canada and the Americanization issue //Canadian Journal of Political Science, 1975. Vol. 8. №. 02. P. 191-234.
8. Cole J. R. et al. Social stratification in science. University of Chicago Press, 1973.
9. Culture scientifique: qu'en est-il au Canada? URL: http://sciencepourlepublic.ca/fr/assessments/completed/science-culture.aspx/ (accessed 30.10.2016).
10. Fournier M. et al. Le champ scientifique québécois: structure, fonctionnement et fonctions //Sociologie et sociétés, 1975. Vol. 7. №. 1. P. 119-132.
11. Merton R. K. The sociology of science: Theoretical and empirical investigations. University of Chicago press, 1973. 635 p.
12. Pelletier L. Plaidoyer pour la publication scientifique francophone. URL: http://www.ledevoir.com/societe/education/448890/plaidoyer-pour-la-publication-scientifique-francophone (accessed 21.12.2016).
13. Pallab G. Canadian government is 'muzzling its scientists. URL: http://www.bbc.com/news/science-environment-16861468 (accessed 25.10.2015).
14. Price D. J. de Solla, Beaver D. Collaboration in an invisible college //American psychologist, 1966. Vol. 21. №. 11. 1011 p.
15. Science Integrity Project Releases Statement of Principles for Sound Decision-Making in Canada. URL: http://www.marketwired.com/press-release/science-integrity-project-releases-statement-principles-sound-decision-making-canada-2058902.html (accessed 28.09.2016).
SCIENTIFIC POLICY IN THE CONTEXT OF BILINGVAL CULTURE: CANADA
CASE
Despite the obvious progress of science policy in Canada associated with the entry into office of the new Prime Minister and the decision to allow scientists to freely share information with journalists, still there are unresolved problems in the scientific field in Canada, that are rooted in the historical and cultural identity of the inhabitants of the country. The article examines the science policy in Canada in terms of the impact of the bilingual aspect of the culture of this country. The author examines the scientific field of Quebec through the cultural crisis, the struggle for recognition of the rights of two national communities, connected by the unity of language and symbols. Given these contradictions, which characterize the Canadian culture and largely affect it, the author attempts to answer the question whether the linguistic and cultural features of Canada influence the scientific research activities and scientists themselves. The author examines the peculiarities of the Quebec scientific field, and analyzes the reasons of its "peripheral" position. It is noteworthy that the "periphery" of the scientific field is connected, according to the author's opinion, not only with the adoption of paradigms, but also with the presence of only lower hierarchical positions in the international scientific field.
Keywords: science policy, science culture, bilingual culture, scientific community, Canada.
References
1. Antjuhova E.A. (2016). Osnovnye napravlenija publichnoj diplomatii NATO v jepohu globalizacii [The main news of NATO public diplomacy in the fight against globalization]. Uchenye zapiski Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija: Gumanitarnye i social'nye nauki. [Scientific notes of Orel State University. Series: Humanities and Social Sciences], 3 (72), 21-27.
2. Merton R. (1993). Jeffekt Matfeja v nauke. Sovokupnoe preimushhestvo i simvolichnost' intellektual'noj sobstvennosti [Matthew Effect in science. Cumulative advantage and symbolism of intellectual property]. SPB: Izd-vo SPBGUJeF.
3. Romanova M.D. (2015). Vlijanie kul'turnogo konteksta na formirovanie nauchnoj politiki (opyt Francii) [The influence of cultural context on the formation of scientific policy (the experience of France)]. Polis [Polis], 5, 119-129.
4. Romanova M.D. (2015). Cennostnye osnovanija francuzskoj nauchno-issledovatel'skoj kul'tury [Values of french scientific culture]. Voprosy kul'turologii [Questions of culturology], 56, 103-107.
5. Barnes S. B., Dolby R.G.A. (1970). The scientific ethos: A deviant viewpoint // European Journal of Sociology, 01, 3-25.
6. Ben-David, Joseph. (1971). The Scientist's Role in Society. Englewood Cliffs, New Jersey: Prentice-Hall.
7. Cairns A. C. (1975). Political science in Canada and the Americanization issue // Canadian Journal of Political Science, 02,191-234.
8. Cole J. R. et al. (1973). Social stratification in science. University of Chicago Press.
9. Culture scientifique: qu'en est-il au Canada? URL: http://sciencepourlepublic.ca/fr/assessments/completed/science-culture.aspx/ (accessed 30.10.2016).
10. Fournier M. et al. (1975). Le champ scientifique québécois: structure, fonctionnement et fonctions // Sociologie et sociétés, 1, 119-132.
11. Merton R. K. (1973). The sociology of science: Theoretical and empirical investigations. Chicago: University of Chicago press. 635 p.
12. Pelletier L. Plaidoyer pour la publication scientifique francophone. URL: http://www.ledevoir.com/societe/education/448890/plaidoyer-pour-la-publication-scientifique-francophone (accessed 21.12.2016).
13. Pallab G. Canadian government is 'muzzling its scientists. URL: http://www.bbc.com/news/science-environment-16861468 (accessed 25.10.2015).
14. Price D. J. de Solla, Beaver D. (1966). Collaboration in an invisible college // American psychologist, 11, 1011.
15. Science Integrity Project Releases Statement of Principles for Sound Decision-Making in Canada. URL: http://www.marketwired.com/press-release/science-integrity-project-releases-statement-principles-sound-decision-making-canada-2058902.html (accessed 28.09.2016).
Об авторе
Романова Марина Давидовна - кандидат философских наук, преподаватель кафедры Международной журналистики, Московский государственный институт международных отношений МИД РФ (Россия), E-mail: marine.romanoff@gmail.com
Romanova Marina Davidovna - PhD, lecturer, department of International Journalism, Moscow State Institute of International Relations (University) MFA RF (Russia), E-mail: marine.romanoff@gmail. com
