CC BY
49А.Л. САФОНОВ кандидат технических наук, доцент кафедры истории и социологии, проректор по международным отношениям Московского государственного индустриального университета*
Нация и этнос: социальные группы в «плавильном котле» глобализации
Глобальный системный кризис, еще недавно считавшийся делом будущего, стал реальностью, охватывающей не столько экономическое, сколько социальное пространство. Одной из главных угроз становится нарастающий социальный регресс, связанный с нарушением воспроизводства и фрагментацией системообразующих групп, архаизацией и мифологизацией массового сознания. Кризисные процессы взаимно ускоряют друг друга, все больше обгоняя их осознание и, тем более, реагирование. В этом контексте построение адекватной теории социокультурного измерения глобализации, несводимого к экономике, становится необходимым условием выживания и развития как локальных цивилизаций, так и человечества в целом. Однако построение такой теории - проблема, в первую очередь, философского порядка, требующая обращения к первоосновам.
Упрощенный взгляд на глобализацию как на систему последствий формирования глобального рынка трактует ее как непреодолимый, необратимый и безальтернативный процесс конвергенции -растворения границ, размывания и атомизации национальных элит, монетизации всех неэкономических аспектов жизни, что в итоге не оставляет в будущем места для сколько-нибудь сложных и стабильных общностей. Таким образом, провозглашается не только «конец
* Сафонов Андрей Леонидович, e-mail: zumsiu@ rambler.ru
истории» (Фукуяма), но и конец социальных структур и социальной сложности как таковой.
Отметим, что характерная для экономического детерминизма уверенность в быстром «отмирании» этнической и национальной идентичности и формировании все более глобально усредненного, хотя и стратифицированного (в варианте Ж. Аттали - «бедные кочевники» и «богатые кочевники) мирового социума было характерно для «момента однополярности» 90-х гг., когда военно-политическое доминирование победившего в «холодной войне» Запада казалось неограниченным, темпы экономической глобализации достигли максимума, в то время как социальные последствия глобализации еще не успели проявиться в полной мере.
Между тем оказалось, что по мере углубления глобализации и кризиса национальных государств этническая (и, шире, групповая) принадлежность не «сглаживается», не «ассимилируется» и не интегрируется в глобальную «мультикультурную» среду. Напротив, на фоне кризиса институтов национального государства все формы этнизма и религиозности переживают период небывалого подъема и активно востребуются еще вчера пассивными, деидеологизированными и атомизированными массами. В конечном счете, предсказать или хотя бы объяснить «возвращение» этносов и религий на историческую арену вопреки глобализации экономики и политическому доминированию Запада известные теоретические подходы смогли далеко не в полной мере.
Практика показала, что социальные формы бытия сохраняют и даже усиливают имманентно присущую им сложность, демонстрируя тенденцию к структурному усложнению даже в условиях перманентного кризиса, ломки социальных структур и «сжатия» мира до «мировой деревни». Не оправдывается распространенное убеждение о неизбежности глобальной этнокультурной конвергенции как
результата кризиса национального государства и возникновении новой, «глобальной» общности и идентичности, сменяющей нации Х1Х-ХХ вв.
По мнению Э.Лозанского1 этнические диаспоры и меньшинства США все больше обособляются и конкурируют, формируя в органах власти влиятельные лоббистские группировки, сопоставимые с корпоративным лобби (ТНК) и партийной системой. Более того, этнические лобби США все активнее лоббируют интересы государств происхождения, превращая иммигрантские общины в колонии, проводящие интересы заокеанских метрополий. Этнические диаспоры «в себе» превратились в диаспоры «для себя».
Собственно, «плавильные котлы» глобального и регионального масштаба так и не привели к созданию однородного общества с общей идентичностью. Примером неожиданного краха модели «плавильного котла» в ходе глобализации могут служить сами США, породившие как термин «плавильного котла» (melting pot), так и саму идею полиэтнической («мультикультурной») «нации иммигрантов». Собственно говоря, «плавильный котел» не работал, начиная с миграционной волны конца XIX в., в результате чего современный американский социум состоит из устойчивых этнических (ирландская, итальянская, китайская, афроамериканская...) и религиозных общин, сохраняющих свою обособленность в городской среде вплоть до анклавного расселения.
Этническая неоднородность американского общества сохраняется и нарастает несмотря на гораздо более высокую, чем в Старом Свете, территориальную мобильность рабочей силы и единство внутреннего рынка. Фактически уже в конце 60-х под давлением ряда общин, в первую очередь - афроамериканской,
1 См.: Лозанский Э.Д. Этносы и лоббизм в США.О перспективах российского лобби в Америке. М., 2004.
произошел вынужденный отказ от идеи «плавильного котла» и переход к модели «мультикультурализма», де-факто констатирующей устойчивое сохранение этнокультурных различий в условиях единого национального рынка.
Вынужденное признание этнокультурного кризиса и краха политики «мультикультурализма» в Германии - это официальная констатация нарастания дивергентных явлений в этноконфессиональной и культурной сферах как общей тенденции глобализации.
Размывание границ государств-наций, не устраняя противоречий глобального ресурсно-демографического кризиса, переносит конфликт за передел ресурсов с межгосударственного уровня на уровень социальных групп, в том числе - на уровень этносов.
В итоге упрощенная логика привязки этнического и национального
л
сознания к экономическим формациям1, вполне адекватная для ХХ в., не согласуется практикой глобализации, при которой «пережитки» и «атавизмы» раннебуржуазной (нация) и даже догосударственной (этнос) эпох оказывают все большее влияние на массовое сознание и мировое развитие. Ожидаемая и активно организуемая элитами «глобализация ТНК» оказалась глобализацией этносов и диаспор -«последние» неожиданно стали «первыми».
Таким образом, повсеместная актуализация этнической, религиозной и национальной проблематики де-факто становится одной из ведущих глобальных проблем, атрибутом глобализации.
Сложность проблемы лежит не только в практической, но и в методологической плоскости. Практически все современные исследователи отмечают сохраняющуюся многозначность понятий национального и этнического, в которые различные научные школы
См.: Бромлей Ю.В. К вопросу о сущности этноса // Природа, 1970, №2, с.51-55; Он же. Очерки теории этноса, М., 2009.
вкладывают собственное содержание. Чуть ли не в каждой научной работе используется свой вариант определения «нации», «этноса» и смежных терминов, который действует только в пределах ее контекста. Что касается использования терминов вне научного дискурса, то здесь царит полный произвол. Споры вокруг понятий «этнос » и «нация», воспринимаемых то как синонимы, то как категориальная пара - закономерное отражение нарастающей общественной актуальности этнонациональной сферы, затрагивающей наиболее значимые и глубокие основы жизни общества. В этих условиях отказ от научного исследования этнонациональной сферы, часто мотивируемый неопределенностью и субъективностью категориального аппарата социологии, есть отказ от научного познания общества как такового, причем в момент, когда наличие адекватной теории прямо влияет на ход событий.
Среди основных подходов к трактовке понятий этноса и нации обычно выделяются следующие направления:
• Примордиалистский подход (К. Гирц, П. Ван ден Берге, С. Гринберг, Б. Малиновский, Э. Рэдклифф-Браун, Э. Смит, У. Коннор и др.), трактующий этнос как эволюционно сложившуюся социальную общность с объективными характеристиками принадлежности: территория, язык, расовый тип, религия, психический склад, культура и т. д. К этой традиции можно отнести и работы Л.Н. Гумилева, определявшего этнос как социобиологическое явление, единство социума с окружающей средой.
• Конструктивистский подход (Б. Андерсон, Э. Хобсбаум, В.А. Тишков,и др.) объясняет и национальную, и этническую идентичность как сконструированную реальность, а не как объективную данность.
•Достаточно близок к конструктивизму инструменталистский подход (С. Олзак, Дж. Нейгел, Ф. Барт), исходящий из того, что этничность детерминируется ситуационно.
• Теория этноса (Ю.В. Бромлей, В.И. Козлов, С.А. Арутюнов, М.О. Мнацакян и др.) в объяснении этничности имеет сходство с примордиализмом, однако, с учетом того, что каждой социально-экономической формации свойственен свой, особый, тип организованной общности людей, которая подвергается модификации.
Достаточно часто проблема объективного бытия современного этноса переводится в субъективную плоскость путем подмены объекта изучения: принадлежность к группе подменяется этнической (групповой) идентичностью, что позволяет примирить привычный тезис об «отмирании» локальных групп с фактом наличия у подавляющего большинства населения устойчивой этнической идентичности. По нашему мнению, ключ к категориям этнического и национального следует искать не в сфере психологии (самосознания), а в области коллективных социальных явлений, формирующих групповое и индивидуальное сознание и поддающихся объективному анализу в рамках известных социологических подходов.
По нашему мнению, противоречие между категориями «национальное» и «этническое» не требует «научных революций» и может быть продуктивно разрешено на пути разграничения области применимости основных подходов - конструктивистского и примордиалистского, и поиска объективных критериев дифференциации нации и этноса как пересекающихся, но несовпадающих социальных групп.
Ранее мы предположили, что различие феноменов этноса и нации следует искать в механизме воспроизводства и функционирования
л
этноса и нации как социальных групп1. Поэтому создание адекватной
1 См.: Сафонов А.Л., Орлов А.Д. Этнос и нация как субъекты глобализации // Социально-гуманитарные знания, 2011, №4, с. 218-232; Они же. Глобализация как дивергенция: кризис нации и «ренессанс» этноса // Вестник Бурятского госуниверситета. Улан-Удэ, 2011, с. 17-23.
практике глобализации социологической теории требует четкого разграничения сфер этнического и национального, основанного не на внешних атрибутах, а на сущностных особенностях этноса и нации как устойчиво сосуществующих, но качественно различных социальных групп, связанных с различными социальными позициями (социальными ролями), имеющих разный генезис и динамику развития.
Механизм воспроизводства этноса - непосредственная социальная наследственность, основанная на длительном и тесном социальном взаимодействии и транслирующая этничность через образ (способ) жизни и структуры повседневности. Это означает, что и в эпоху глобализации этнос составляет повседневную социальную среду большинства населения. Таким образом, этнос не исчез в ходе трансформации в нацию, а был обратимо вытеснен из сферы политики на бытовой, латентный, уровень в сферу межличностных отношений, частной и семейной жизни.
Механизм воспроизводства нации - сфера политики и государственного управления, взаимодействие индивида с институтами государства и гражданского общества, формирующее нацию как общность, осознающую себя через наличие общих (национальных) интересов, опосредованных национальным государством и его институтами.
Основным препятствием для понимания динамики этничности в условиях индустриализма и постиндустриализма является убеждение в «остаточности» и, соответственно, все меньшей актуальности этничности, якобы быстро и необратимо уничтожаемой в ходе конвергентных социальных процессов - изменения образа жизни (урбанизация, миграция), унификации массовой культуры. С точки зрения традиционной этнографии и фольклористики, этносы, особенно государствообразующие, «исчезли» в результате
дивергентных процессов еще в середине прошлого века. В то же время полевые социологические исследования, включая переписи, уверенно фиксируют наличие у подавляющего большинства населения, включая население мегаполисов, отчетливой и устойчивой этнической идентичности, отличной от национально-государственной.
Из этого можно сделать вывод, что этнос и нация - не сменяющие друг друга стадии развития, но параллельные, сосуществующие и часто конкурирующие сферы социального бытия: доминирование этнической идентичности оттесняет на второй план национально-государственную (национально-политическую) и наоборот. Являясь субстратом для политического строительства, этносы с их социобиологической компонентой сохраняются при смене политической власти и общественных формаций.
Перспективность предлагаемого авторами подхода подтверждается тем, что дифференциация этнического и национального по сфере действия и генезису совпадает с существующим разграничением теоретических подходов к этносу на конструктивистские (включая инструментализм) и примор-диалистские, снимая, казалось бы, непреодолимые, теоретические противоречия между данными подходами. Так, в рамках предлагаемого подхода к разграничению сфер этнического и национального можно видеть, что конструктивизм более адекватно описывает сферу национального с ее политическим генезом и высокой изменчивостью. В то же время конструктивизм уязвим при объяснении инерционных этнических явлений и их исторической эволюции, в частности, редуцируя современную этничность до результата политической пропаганды. Примордиалистские подходы к этносу, избавленные от необходимости описывать политические процессы государственного и национального строительства, также приобретают новое качество, позволяя анализировать явления
этнического порядка на стадиях индустриализма и особенно на стадии глобализации, где этнизм внезапно обрел «второе дыхание».
Так, для объяснения «ренессанса» этничности достаточно предположить, что на стадии национального государства государствообразующие этносы продолжают латентное (скрытое) функционирование, уходя в тень наций, и вновь проявляются в условиях социального регресса при кризисе институтов национального государства - локальном или глобальном.
Таким образом, характерная для индустриальной эпохи ведущая роль национальной идентичности и государственных социальных институтов часто подавляет и маскирует, но не устраняет социальные роли и позиции, связанные с более архаичными и инерционными социальными институтами, прежде всего - с этнической и религиозной идентичностью. И если для государствообразующих этносов происходило смешение национальной (национально-государственной) и этнической идентичности, создающее иллюзию «превращения этноса в нацию», то в развитом национальном государстве у этнических меньшинств формировалась двойная идентичность с ведущей ролью национальной (гражданской).
При кризисе национального государства, влекущего ослабление у его населения общенациональной идентичности и солидарности, этническая идентичность вновь становится ведущей сначала у представителей этнических меньшинств с характерной для них «двойной лояльностью» и двойной идентичностью. Однако по мере деградации государственных институтов, перестающих обеспечивать интересы граждан, нарушается идентификация с государством и его элитами и государствообразующих этносов, последствия чего обычно фатальны для политической надстройки.
Глобализация, вызывая ослабление институтов национального государства и нации как интегрирующей социальной группы,
объективно ведет к их замещению архаичными формами социальной организации, ранее находившимися «в тени» процветающих гражданских наций. Архаизация общественного сознания, дробление прежде единой нации на этнические фрагменты вступает в противоречие с современными формами общественного производства, и это несоответствие приобретает все более явные формы не только «холодных» и «горячих» этнических конфликтов, но и системного регресса всего общества.
В любом случае повсеместная актуализация религиозного сознания и архаичного, восходящего к неолиту этноса и на фоне кризиса нации как системообразующей группы, обеспечивавшей социально-экономический прогресс последних двухсот лет, является как индикатором, так и действенным фактором ускорения и генерализации постиндустриального регресса.
Один из распространенных подходов к проблеме национально-этнического дуализма, характерный для многих исследователей -абсолютизация связности этнического и национального, представление их в качестве неразрывной целостности, членение и анализ которой, якобы, «разрушает» сам предмет изучения. Однако, на наш взгляд, связность явлений, образующих систему (в данном случае - сферу этнонациональных отношений), не означает и не может означать запрета на анализ этой системы, ее декомпозицию на элементы и связи.
Более того, именно расчленение этнонациональной «неразрывности» на собственно этническую и национально-государственную компоненты снимает противоречия обоих подходов, разграничивая области их применимости. Так примордиализм адекватно описывает эволюцию этносов и других общностей, формируемых механизмами непосредственной социальной наследственности (традиции). В то же время конструктивизм, лишен-
ный «обязанности» объяснять политическую и этническую компоненты единой теорией, гораздо лучше описывает политическую сферу и связанные с ней социальные группы, в первую очередь - нации и элиты.
Что касается неразрывности этнического и национального, то она действительно проявляется через феномен одновременного участия -параллельное членство индивидов в соответствующих социальных группах (нация и этнос), а также через механизм двойной и множественной идентичности с характерной для современности неустойчивостью иерархии идентичностей. Одним из практических доказательств параллельного существования нации и этноса как самостоятельных социальных групп со специфичными для каждой особенностями генеза, воспроизводства и набором социальных статусов и ролей является широкая распространенность полиэтнических наций и полинациональных этносов: границы этноса могут включать более одной гражданской нации, границы нации обычно шире отдельного этноса.
Большинство европейских наций включают заметную долю иноэтнического населения, представляющего, в частности, государствообразующие этносы соседних государств, но при этом полностью интегрированных в гражданскую нацию государства проживания, как, например, проживающие во Франции итальянцы. Нация швейцарцев состоит из этнических германцев и этнических французов, финская нация включает заметный процент неассимилированных шведов и т.п.
К типичным полиэтническим нациям, члены которых устойчиво сохраняют групповую этническую идентичность, можно отнести американскую нацию. Успешным примером национального строительства, опровергающим распространенный после распада СССР тезис о «неизбежности» распада «империй», под которыми
понимаются полиэтнические государства с компактным расселением этнических меньшинств, может служить Индия, где этносы, в отличие от США, расселены в пределах исторически сложившихся этнических территорий.
Одним из доказательств самостоятельно бытия этноса и нации как пересекающихся, но не тождественных социальных групп -несовпадение социальных статусов и ролей, связанных с каждой из данных групп, но при этом входящих в «статусный набор» -совокупность социальных ролей и позиций, связанных с членством индивида в различных социальных группах, что известно в социологии как «феномен одновременного участия». В условиях социальной нестабильности проявлением этого феномена становится конфликт социальных статусов, связанных с различными группами '.
Другим проявлением феномена одновременного участия индивида в нации и в этносе как двух самостоятельных и различных по социальной природе социальных группах является
распространенность многонациональных этносов, т.е. этносов, составляющих существенную долю населения более чем одного государства. Используемое в международном праве понятие «разделенных народов» более узко, так как используется применительно к конфликтным ситуациям. В целом, этносы, разделенные между несколькими государствами и входящие в состав соответствующих наций - распространенное в мире явление'.
Этнос как более инертная и архаичная социальная группа устойчиво сохраняется при многократных трансформациях политической сферы и, соответственно, национальной идентичности и массового сознания. Так, в XIX в. раздробленный, но достаточно
1 См.: Штомпка П. Социология. Анализ современного общества. Пер. с польского. М., 2005, с. 199-201.
См.: Балашов Ю.А. Разделенные народы в мировых политических процессах: история и современность. Нижний Новгород, 2008, с. 3-10.
единый в культурно-языковом отношении германский этнос был объединен в составе монархий Австро-Венгрии и Пруссии, после Первой мировой войны составил основу гражданских наций Германии и Австрии, пережил «аншлюсс» Австрии Третьим Рейхом, после Второй Мировой был разделен между Австрией, ФРГ и ГДР и после объединения двух германских наций продолжает существование в условиях евроинтеграции и глобальной экономики, не ассимилируясь с растущей турецкой этнической диаспорой, интегрированной в состав германской политической нации.
Характерно, что приоритет национальной идентичности, имеющей политический, гражданско-правовой генез, свидетельствует о высокой устойчивости, управляемости социума, наличии сплачивающих общество национальных интересов, в том числе привлекательного для всех страт общенационального проекта развития, общей для нации исторической перспективы. Утрата же национально-государственной идентичностью ведущей роли, актуализация этнического и религиозного самосознания обычно связана с политическим и идеологическим кризисом политического режима, исчерпанием принятой модели развития общества, регрессом социальных структур и институтов.
Кризис нации как ведущей, наиболее рационально и системно организованной социальной группы сопровождается конфликтом социальных статусов, связанных с национальной и этнической принадлежностью, нарастающей этнической фрагментацией общества, а в случае компактного расселения этнических меньшинств возможны и сепаратистские тенденции. Процесс первоначальной дифференциации этноса и нации как тесно связанных, но качественно различных социальных групп хорошо просматривается в исторической ретроспективе. Параллельное развитие этнического и национального начинается со стадии родоплеменного общества, в котором
начинается выделение протополитической компоненты - института вождей и старейшин, сначала выборных, а со временем и наследственных.
Заметная дифференциация этнической и национальной (национально-политической) компонент начинается на этапе разложения родоплеменного строя, начала имущественной дифференциации и, что самое важное, на этапе образования достаточно широких межплеменных союзов как явно выраженной политической компоненты. Именно на стадии разложения родоплеменной социальной общности формируются «характеристики принадлежности», лежащие в основе классической этнологии -этническая территория, общность языка, общность культуры, включая религию, взглядов на прошлое и историческую перспективу.
На этой же стадии формируется слой политических элит, в основном военной и жреческой аристократии как основы протонации, страты, связанной с управлением, военным захватом, ремеслом и торговлей, которая начинает отделяться от низовых общин с их архаичными нормами и ценностями. Подчеркнем, что это отделение не означало разрыва личных связей военной элиты и горожан с сельскими общинниками. Речь шла о разрыве структурных связей протонации и раннего этноса, об обособлении социальных групп на почве объективного формирования групповых интересов и группового самосознания. В частности, явные признаки такой дифференциации вождей и рядовых общинников прослеживаются в произведениях Гомера как своеобразного социального портрета греческого мира на раннем этапе формирования полисной системы. Моментом разделения этнической и политической компонент общественной жизни следует считать образование вторичных протогосударств, охватывающих разнородные этнические территории единым политическим управлением и интегрирующих этнические
аристократии в единую страту. Именно с этого момента можно отсчитывать историю государства как качественно нового в сравнении с этносом политического типа общественного организма, для которого характерна высокая скорость образования, развития и независимость от этнического базиса, однородность которого уже не имела решающего значения.
В отличие от традиционного этноса новые социальные институты имели качественно другой механизм формирования. Новым качеством стало возникновение явного и непосредственного, волевого социального конструирования властью государственных структур и институтов, в том числе - прямого и непосредственного «конструирования» элит высшими эшелонами политической власти. Эпоха мифологических культурных героев сменилась эпохой исторических деятелей, не только совершающих военные подвиги, но непосредственно творящих общественные институты в сроки, несопоставимые с темпами эволюции традиционного общества.
Качественным отличием этнической и политической (национальной) компонент развития, отражающим различие механизмов функционирования (социальная наследственность для этноса и политическое конструирование национальное строительство - для государств), является динамика становления и развития. В отличие от этносов крупные полиэтнические государства зачастую создавались и распадались за считанные годы и десятилетия, почти не затрагивая рутинной этнической жизни входящих в них исторических провинций.
Таким образом, несовпадение и разнокачественность этнической и национально-государственной компонент социума, в ХХ в. маскируемая расширением нации и вытеснением этнизма на периферию общественной жизни, хорошо просматривается в исторической ретроспективе.
Одним из важных ключей к разграничению понятий нации и этноса является этимология и историческая эволюция самого понятия «нация». В социумах античности и средневековья этническая и политическая составляющие общества были более четко дифференцированы, а соответствующие социальные группы в меньшей степени пересекались: основы гражданских наций (протонаций) формировались в городах, основой сохранения и воспроизводства этноса была традиционная сельская община. Первоначально возникнув в Риме, понятие нации включало не все население, а политизированные страты общества, связанные с государственными институтами и дифференцировалось от социальных институтов традиционных, «варварских» и «языческих» обществ, т.е. в буквальном переводе на русский родов, родовых общин.
«Если «этнос» образован от древнегреческого ethnos (народ) и в качестве специального понятия вошел в язык европейской науки лишь во второй половине XIX столетия, то «нация» (от лат. natio, которое в свою очередь восходит к nasci, что означает «рождаться») активно употреблялась еще историками и писателями Древнего Рима. После распада великой Империи возникшие на ее территории христианские королевства и народности, формировавшиеся в раннем средневековье, переняли вместе с латинским языком (языком ученых и духовенства) и дихотомическое употребление двух слов: natio и gens- для обозначения «цивилизованных» («христианских») народов и «варваров»
Л
(«язычников»)»1.
Характерно, что изначальный дуализм понятийной пары «natio -gens», т. е. «нация - родовые общины» (или даже - «языки», т.е. диалектные группы), проводя жесткую и достаточно очевидную грань
Кагиян С.Г. Нации, этносы и национализм: социально-философский анализ этнонационального дискурса (электронный ресурс): Дис. д-ра филос. наук. М., 2005, с. 26.
между развитым гражданским обществом императорского Рима и варварскими обществами имперской периферии, фактически совпадает с предлагаемым авторами разделением понятий нации и этноса между сферой отношений, опосредованной государством - для нации и сферой массовой рутинной повседневности и традиции - для этноса.
Не менее характерно, что позже, в европейском Средневековье, понятие «нация» обозначало не только страты, связанные с тем или иным государством, но и любые рационально организованные и достаточно автономные такие социальные группы, как ремесленные цехи и университеты, рыцарские и церковные ордена, имевшие в то время целый ряд черт «государств в государстве», т. е. в значительной степени обладавшие политической и правовой субъектностью.
Европейская промышленная революция постепенно расширила понятие нации до современных границ: сначала номинально - за счет уничтожения сословий и провозглашения гражданских свобод, а затем и практически, по мере втягивания все больших масс населения в сферу государственных и гражданских институтов, распада сельской общины, урбанизации, охвата все больших масс населения государственной системой образования.
Таким образом, возникнув еще в древнеримскую эпоху, понятие нации устойчиво обозначало социальные группы, рационально организованные в рамках государств и сходных политических образований, отношения в которых строились на основе гражданско-правовой системы, т. е. «цивилизации» в первоначальном, древнеримском смысле и контексте этого слова. При этом понятие нации, тесно коррелируя с понятием «цивилизации» как социально структурированного сообщества граждан, формируемого политическими институтами государства, противопоставлялось «нецивилизованным», традиционным
обществам (сначала - «варварам» римских провинций, позже -«дикарям» и «язычникам» европейской колониальной периферии) с характерным для них обычным правом и другими институтами родоплеменного строя, т.е. ранним этносам. Этимология и история нации как понятия также недвусмысленно определяют нацию как устойчивую антитезу традиционной родоплеменной общине, этносу.
Таким образом, объективный характер и научная продуктивность разграничения сфер этнического и национального, предложенная авторами на основе анализа современных процессов глобализации, подтверждается и в исторической ретроспективе. При этом принцип одновременного участия индивида в нации и в этносе как самостоятельных социальных группах, связанных с различными социальными статусами и ролями, не только снимает противоречия примордиалистского и конструктивистского подходов, разграничивая области их применения, но и дает ключ к объективному системному анализу характерных для глобализации социально-политических процессов этнокультурного порядка.
Сафонов А.Л. Нация и этнос: социальные группы в «плавильном котле» глобализации. Анализируя глобальную активизацию этничности, автор рассматривает этнос и нацию как устойчиво сосуществующие социальные группы. Различие феноменов этноса и нации заключается не в характеристиках принадлежности (язык, территория и др.) как внешних атрибутах, а в механизмах воспроизводства и функционирования этноса и нации. Порожденный глобализацией системный кризис нации ведет к активизации этнических социальных структур, этнического и религиозного сознания. В результате конвергентные модели глобализации как «плавильного котла» не работают.
Ключевые слова: глобализация, этнос, этничность, нация, национальность, государство, социальная группа, идентичность, структуры повседневности, «плавильный котел».
Safonov A.L. Ethnos a end nation: social groups in the «melting pot» of globalization. Analyzing global ethnicity activization, authors consider ethnos and the nation, not as mutually exclusive, but as steadily coexisting social groups. Distinction of phenomena of ethnos and the nation consists not in accessory characteristics (language, territory, etc.), as external attributes, and in reproduction and functioning mechanisms. The system crisis of the nation generated by globalization conducts to compensating activity of ethnic social structures and ethnic consciousness. As result, the convergentional model of globalization as melting pot" is not working.
Key words: globalization, ethnos, ethnicity, nation, nationality, the state, social group, identity, the structure of everyday life, melting pot.
