CC BY
101УДК 894.612. 4/9 (091)
Национальный мир через национальные образы в двуязычной прозе Ч. Айтматова
Ш.А. Мазанаев
Среди двуязычных авторов Чингизу Айтматову принадлежит особое место. Пожалуй, он самый известный национальный писатель, обратившийся в своем творчестве к русскому языку. По данным ЮНЕСКО, Чингиз Айтматов - один из наиболее издаваемых писателей мира.
Звезда Чингиза Айтматова взошла очень рано. В самом начале творческого пути Ч. Айтматова пропагандистом и поклонником его таланта стал Луи Арагон, который перевел "Джами-лю" на французский язык и назвал ее самой прекрасной повестью о любви. Вслед за журнальной публикацией эту повесть перевели на десятки языков, и по числу изданий она встала рядом с шедеврами мировой литературы. Вокруг его произведений стал возникать ореол исключительности. Заговорили о его "магнетической силе", "изобразительном всемогуществе", о "неисчерпаемых золотых россыпях". За восторженностью последовала трезвая оценка творчества писателя.
С самого начала творческого пути Ч. Айтматов на своем национальном материале ставит глобальные философские и нравственно-социальные проблемы общечеловеческого звучания. Устремленность к высотам человеческого духа, его сила и красота характерны почти для всех произведений Ч. Айтматова. Изображая нравственный облик современника, писатель основное значение придает человеку "трудолюбивой души". Труд в его произведениях выступает как нравственный показатель человека. Другим важнейшим свойством нравственности человека в произведениях Ч. Айтматова являются его взаимоотношения с природой. Экологическое мышление, осознание роли и места человека в системе ценностей природы пронизывают почти все пове-
сти и романы Ч. Айтматова последних лет.
Аллегоризм, мифотворчество, с одной стороны, восходят к киргизскому фольклору, мотивам народного эпоса "манас", с другой - к опыту творчества М. Булгакова, Г. Маркеса... - мировому опыту. Романтическая патетика, тончайший психологизм, использование элементов ритмической прозы делают его произведения узнаваемыми в потоке мировой литературы. Вместе с тем Чингизу Айтматову удается слить в своих произведениях национальное и общечеловеческое.
Своеобразие стиля и языка Ч. Айтматова не сводится к факту создания произведений на двух языках. Но путь к русскому языку в творчестве писателя был долог и вполне закономерен.
Ч. Айтматов вошел в литературу с газетной полосы. Опыт журналиста, пишущего для центральной прессы на русском языке, конечно, сыграл важнейшую роль в его становлении как русскоязычного автора. Потребность писать по-русски он осознал после публикации первых же рассказов. По собственному признанию писателя, для него наступил такой момент, когда переводы произведений перестали его устраивать, а, взявшись переводить, он сам начал писать по-русски. "Я думаю, - предполагает Ч. Айтматов, - что многие еще будут писать на двух языках: во-первых, на родном языке, чтобы он не угасал, был действующим, динамичным, и, во-вторых, на другом, в данном случае на русском языке, чтобы произведение могло обрести новую, большую жизнь" [4].
К авторскому переводу Ч. Айтматов обратился еще в ранних произведениях. В 50-е годы совместно с русскими писателями Киргизии В. Горячих и А. Сальниковым он переводит несколько своих рассказов. В начале 60-х годов в
соавторстве с известной переводчицей и редактором А. Дмитриевой он переводит свои повести "Верблюжий глаз", "Первый учитель". Позже он переводит повесть "Тополек мой в красной косынке", "Материнское поле", "Солдатенок", "Свидание с сыном". Повести "Прощай, Гульсары!", "Белый пароход", "Ранние журавли", "Пегий пес, бегущий краем моря", а также романы "И дольше века длится день", "Плаха", "Тавро Кассандры" были написаны на русском языке, некоторые из них затем переведены на киргизский, а последние книги еще не вышли на киргизском языке.
Естественно, такая обстоятельная работа свидетельствует не о временном, случайном интересе к русскому языку, а о глубинных творческих поисках писателя. Ч. Айтматов считает, что киргизский и русский языки для него, как две руки - левая и правая, и он не может обойтись без какой-либо из них. Обращаясь к двум языкам, Ч. Айтматов ярко и самобытно проявляет свою индивидуальность в обоих случаях.
Если в начале творчества Ч. Айтматов лишь принимал участие в переводе с киргизского на русский язык, впоследствии писатель приходит к созданию разных вариантов на двух языках. Причем изменения происходят на всех уровнях, даже в структуре произведения. Например, повесть "Первый учитель" при первой публикации на киргизском языке называлась "Баллада о первом учителе", рассказ "Солдатенок" - "Сын солдата", повесть "Материнское поле" - "Саманчы-нын жолу", т. е. делается акцент на другом образе - Млечного пути, Дороги со-ломщика. По этому поводу исследователь замечает: "Изменение названия произведения при переводе - не механический процесс, оно влечет за собой изменения сюжетно-композиционной структуры" [9, с. 135].
Особые изменения происходят на уровне языка и стиля. При этом, конечно, создание нового варианта не обходится без потерь: "Герои Ч. Айтматова изъясняются по-русски естественно и привычно для русского слуха, исчезают тонкость киргизской диалоги-
ческой речи и формы выражения, типичные для данного героя", - свидетельствует киргизский литературовед Ч. Джолдошева, которая имеет возможность сопоставить оба варианта [9, с. 142]. В процессе перевода претерпевает изменения речевая характеристика героев. Вместе с тем меняется авторская речь. Автору приходится быть изобретательным, совершенствуется его мастерство, стилевая манера, которая приобретает индивидуальные черты. В процессе авторского перевода с русского на киргизский язык "...идет активный процесс расширения лексического состава киргизского языка, наблюдается формирование и создание фразеологизмов путем калькирования с русского языка, развитие и совершенствование синтаксической системы киргизского языка, обогащение ритмико-интонационной структуры прозы, рождение новых модификаций жанра повести" [9, с. 162].
Наблюдая за переводом повести "Ранние журавли" с русского на киргизский язык, исследователь замечает: "В русском оригинале писатель подчеркивает национальные особенности речи, прибегая в нужных случаях к кальке, необычному порядку слов, заимствованиям и языковым вкраплениям из родного языка, при переводе писатель усиливает (или ослабляет) экспрессивность речи, насыщая ее восточной афористичностью, метафоричностью, сохраняя индивидуальную манеру выражения" [9, с. 160].
Чингизу Айтматову впервые в киргизской литературе средствами русского языка удалось постичь мир глубоких и тонких чувств, поставить проблемы, которые волнуют всех людей.
На плохом языке (материнском или приобретенном) такую прозу невозможно создать. Как известно, национальный дух передается не только внутренним своеобразием изображаемого героя, его психологическим и духовным складом, но и внешними сторонами: национальным колоритом, бытом, другими атрибутами самобытности народа. Важное место при этом отво-
дится изображению природы, проявлениям национальной экзотики, своеобразному языку и стилю, хотя перегрузка произведения этими элементами может усложнить восприятие национального автора для читателя другого народа.
Ч. Айтматов не злоупотребляет национальной экзотикой и киргизским национальным колоритом. Своеобразный язык и стиль произведений Ч. Айтматова на русском языке передают национальный дух, создают ощущение восточного (точнее киргизского) мировосприятия героя. Даже в описании природы писатель находит элементы, передающие национальное своеобразие. У него "Зима откочевала за перевал. Уже гнала свои синие табуны весна", а не кончилась зима, пришла весна (характерный для русского языка оборот). Ветер не наметает сугробы, а "завивает гривы сугробов", не срывает, а "выносит из арыков бездомное перекати-поле", вдали виднеются не заборы, а "обветренные дувалы и голые сады аила". Сеит видит гряду не плывущих, а "кочевых облаков", Ильяс не ошибся, а "не удержался в седле". Он не скажет "Работа не волк, в лес не убежит", а найдет чисто киргизский фразеологизм "Лес не отара овец, не разбредется". Эти сами по себе самобытные выражения свидетельствуют не только об оригинальности языка произведений Ч. Айтматова, но и об их национальной и экспрессивной окрашенности.
Читатели и исследователи давно обратили внимание на такие самобытные фразы, как "Далеко отсюда кочевали мысли Сеита", "Такие тихони - что протухшие яйца: снаружи чисто, а внутри - нос заткни", "Все письма походили одно на другое, как ягнята в отаре", "А там опять грянет зима - на белой верблюдице домчится, разыщет пастуха, где бы, он ни был", "Серый конь старости ждал его еще за перевалом", "Гроза разразилась. Забилась, хлопая крыльями, как подбитая птица, сорванная с юрты кошма..." Таких фраз, речевых оборотов, сравнений рассыпано по произведениям Ч. Айтматова (особенно 6070-х годов) огромное количество. Взыс-
кательный исследователь мог бы найти и немало неудачных, а то и неуклюжих оборотов, характерных для речи персонажей Ч. Айтматова. Но мы ясно ощущаем желание автора передать своеобразие мышления, природы и быта своего народа особыми формами образности. Через них писатель пытается по-своему увидеть и понять характер киргиза.
Писатель демонстрирует не владение двумя языками, он вникает в тончайшие нюансы разных языковых стихий, без чего немыслимо творчество на этих языках. "На практике Ч. Айтматова, - замечает Г. Салямов, - билингвизм -это не просто "знание" двух языков, он подразумевает полноценную, равноправную творческую работу на двух языках, и эти два аспекта представляют собой единое целое, оригинальный художественный сплав" [12, с. 325]. Кстати, Ч. Айтматов, обращаясь в творчестве к двум языкам, во многом следует классическим традициям писателей Средней Азии. В IX-XI вв. здесь было обычной нормой создавать образцы литературного творчества на основе двуязычия. Многие видные писатели владели и писали свои произведения на арабском, персидском и тюркском языках.
Чингиз Айтматов в новую эпоху открыл Западу Восток и сделал это средствами европейского (русского) языка. Самобытность и значимость Ч. Айтматова не сводятся к обретениям на уровне языка и стиля. Один из лучших исследователей творчества Ч. Айтматова В. Левченко замечает: "Произведения Айтматова вызвали не только любопытство своей географической экзотикой, обрядами, характерами и так далее, но и - живое соучастие в жизни героев, чувство родства, духовного единства. И это - главное. Об этом, наверное, мечтает всякий художник..." [10, с. 230]. В. Левченко обращает внимание еще на одну любопытную особенность двуязычного творчества писателя. Работа на высокоразвитом русском языке "дает возможность младописьменным писателям мгновенно под-
ключаться к развитой литературе, стать на голову выше и - соответственно -ускоренно, скачкообразно развиваться" [10, с. 6].
Чингиз Айтматов часто пользуется приемом повествования от лица героя-наблюдателя. Глазами подростка, маленького шурина ("кичине бала") увидена драматическая история любви замужней женщины Джамили и приблудного безродного Данияра в повести "Джамиля", журналист рассказывает о событиях в повести "Тополек мой в красной косынке", художник излагает события в повести "Первый учитель".
Героем многих книг Ч. Айтматова становится "человек трудолюбивой души", рядовой труженик - главный творец истории, лучший выразитель народной души. В повести "Прощай, Гульсары!" это табунщик Танабай, в романе "И дольше века длится день" это путевой обходчик Едигей, в романе "Плаха" это чабан Бостон Уркунчиев. Именно на таких внешне не заметных людях держится мир.
Чингиз Айтматов создал поистине глубоко национальные образы. Тол-гонай, Джамиля, Данияр, Дюйшен, Танабай, Момун, Султан-Мурад, Казангап, Едигей, Бостон - это, несомненно, лучшие представители своего народа. Значимость произведений Ч. Айтматова заключается не только в том, что автор сумел создать правдивые образы своих соотечественников, но и в обобщающей силе этих образов, их общечеловеческом размахе. Показательна в этом плане повесть "Пегий пес, бегущий краем моря", где сливаются национальные стихии и киргиза, пишущего на русском языке, и далеких нивхов. В романе "И дольше века длится день" главным героем является казах Едигей, и образ его нарисован с подкупающей любовью. В романе "Плаха" киргизский автор вторгся в национальные и религиозные реалии христианского мира. Образ Авдия Каллистратова создан на грани риска, срыва. Исследователи высказали немало упреков писателю за этот образ. Во всех этих случаях нам понятны судьбы героев писателя, их заботы и
горести. "Чингиз Айтматов пишет и по-русски, и по-киргизски, но творчество его глубоко национально", - говорил Расул Гамзатов [6, с. 25].
Сам Ч. Айтматов о двуязычии в художественном творчестве писал: "В литературе некоторых народов ныне возникает явление двуязычия: к этому надо относиться с большим пониманием, содействовать полноценному и равноправному его развитию, оно предполагает совершенное знание языков, употребляемых как в повседневной жизни, так и в книжном творчестве, и может принести благодатные свои плоды, когда наряду с русским языком активно и без ущерба развивается и применяется национальный язык" [3, с. 163]. К сожалению, порою на двуязычную литературу, а поглядывают с опаской, предполагая в ней вытеснителя национальных литератур. Но никаких оснований для этого нет. Продолжая свою мысль, Ч. Айтматов говорит: "Двуязычие выступает как новая форма национальной культуры; при утрате языка не может быть и речи о развитии национальной культуры, о самостоятельной культуре.
Здесь надо действовать разумно, учитывая очень многосторонние интересы людей. Двуязычие должно содействовать развитию национальных культур, но не подавлять их, ибо язык любого народа - это уникальное богатство, созданное гением народа" [3, с. 163 - 164].
Мысль Чингиза Айтматова призывает к серьезным размышлениям. Двуязычие рассматривается как шаг вперед в культурном развитии народа, а не как попытка обезличить национальные литературы.
Многие двуязычные писатели возглавляют свои национальные литературы. Интересно заметить, что Ч. Айтматов - лучший представитель киргизской литературы. Обращение его к двум языкам обогатило национальную культуру киргизского народа. Свои национальные литературы достойно представляют двуязычные писатели: чуваш П. Хузангай, чукча Ю. Рытхэу,
манси Ю. Шесталов, нивх В. Санги, нанаец Г. Ходжер. Русскоязычные писатели, отец и сын Д. и Г. Гулиа, Ф. Искандер - абхазы. Список этот можно было бы продолжить. Творчество названных писателей отнюдь не свидетельство измены своей культуре. Наоборот, это лучшие представители национальных литератур.
Из этого не следует вывод о необходимости писать обязательно на двух языках, чтобы быть флагманом национальной литературы. Интересен сам факт наличия целой категории таких мастеров слова. И вряд ли этот факт носит случайный характер.
Чингиз Айтматов - писатель глубоко национальный. Он вывел киргизскую литературу на мировой уровень. "Когда я начал читать повесть киргизского писателя Ч. Айтматова "Джамиля", я ощутил себя не только среди киргизских просторов, но и на просторах мировой культуры", - писал один из самобытных исследователей национальных культур Г. Гачев [7, с. 2]. Конечно, на эти просторы Ч. Айтматов вышел посредством русского языка и через опору на великие традиции русской литературы. Отдавая должное русской литературе, писатель вместе с тем много размышляет над путями киргизской литературы и ее месте среди других национальных культур: "Я стремлюсь через национальное показать общечеловеческое. Только на этом пути, по моему убеждению, литература может отвечать своему назначению", - пишет он.
Ч. Айтматов продолжает традиции своих старших соотечественников Т. Сыдыкбекова. А. Токомбаева, Токто-гула, Тоголок Молдо, К. Баялинова, А. Османова и др. В то же время Ч. Айтматову удалось постичь опыт мировой литературы. Прощание с прошлым у писателя - трудный и драматически сложный процесс. И все же он вышел к новому, героем его становится современник. Сочетанием этого нового и устоявшихся, присущих народу черт, достигается глубина и значимость в произведениях Айтматова.
Было время, когда всерьез поговаривали, что Ч. Айтматов сошел с национальной почвы, порвал с национальными традициями. Критики Ч. Айтматова не хотели замечать его национальные истоки и самобытность. Между тем "Ч. Айтматов более национален, чем писатели, чье творчество разукрашено броскими национальными красками и орнаментом. Национален потому, что в произведениях Ч. Айтматова виден характер современного киргиза с его талантом, тонкостью чувствований, глубиной мышления, с многосторонними духовными связями со всем тем, что делается в мире" [11, с. 176].
Произведения Ч. Айтматова были шагом вперед в изображении киргизского национального характера. Писатель изображает глубинные процессы национальной жизни и в этом видит главное свое назначение. Объясняя авторскую концепцию национального своеобразия в повести "Прощай, Гуль-сары!", Ч. Айтматов писал: "Лично мне повесть эта дорога тем, что в ней, как я думаю, мне удалось нарисовать картину современной национальной жизни, киргизский национальный характер. Я стремился воспроизвести не национальный "орнамент", а поставить существенные проблемы национального бытия, проникнуть в социальные конфликты и противоречия" [1, с. 4].
При этом Ч. Айтматов представляет собою писателя нового типа, который "счастливо сочетал лучшие достижения своих предшественников с высокими традициями мировой культуры, прежде всего, конечно, русской литературы" [5, с. 20].
Обращение Ч. Айтматова к русскому языку объясняется рядом обстоятельств. И среди них важное значение имеет то, как складывалась его личная судьба. Киргизское шло от самой жизни в аиле, бабушки по отцу Айимкан Сатап-кызы и ее дочери, которые воспитали его в атмосфере глубокого почитания родного фольклора, от школы, работы в селе, окружения. А русское начало закладывалось в семье: отец-киргиз Торекул получил образование в "русско-туземной"
школе, был известным партийным руководителем, а мать-татарка Нагима была воспитана на традициях татарской и русской культур. Ч. Айтматов учился то в русской, то в киргизской школах. Затем -высшее образование на русском языке, работа в газете, переводы и самопереводы. А главное - желание выйти к своему читателю без помощи посредника-переводчика, богатейшие возможности русского языка, огромная русскоязычная читательская аудитория. Русский язык открыл Ч. Айтматову возможность выйти на просторы мировой литературы. "Именно Ч. Айтматов ввел национальную киргизскую литературу в сферу мирового литературного процесса, обозначил в многонациональной советской литературе. Бесспорно и то, что постижение киргизской литературы в общесоюзном и мировом масштабе начинается с Ч. Айтматова", - как справедливо замечает Ч. Гусейнов [8, с. 371 - 372]. * * *
Айтматов очень требователен к себе и не спешит печататься. Но каждая его повесть была событием в литературной жизни страны. Таким событием в свое время стала и повесть Ч. Айтматова "Ранние журавли".
Идет война. Похоронка не обходит стороной и маленький киргизский аил. Матери, жены, сестры и дети оплакивают свое горе. Но жизнь идет, нужно пахать землю, сеять хлеб. А делать это некому. Вот и решил председатель колхоза Тыналиев попросить помощи у мальчишек-семиклассников. Пришлось оставить школу и Султанмурату. Вместе со своими товарищами он взвалил на свои плечи тяжелую и ответственную обязанность - пахать землю. Так в аиле тоже разворачивается фронт - трудовой. Горе объединяет одних людей, но не истребляет подлость других. Конокрады ночью связали мальчишек и увели часть лошадей. Они убили коня, гнавшегося за ними Султанмурата, и он один на один остается с матерым волком, который рыскал в поисках пищи. Но Султанмурат не сдается, он готов принять бой. И единственное оружие
его - сдернутая с головы убитого Чаб-дара уздечка.
"Ранние журавли" - очень айтма-товская повесть. Как и другие произведения Айтматова, ее читаешь на одном дыхании, словно поэму. В "Ранних журавлях" очень много поэзии. Даже само разрешение конфликта больше похоже на поэтическое. Здесь та же романтика, тот же могучий пульс таланта, что и в других повестях Айтматова. Глазами молодого героя смотрит Айтматов на мир и в "Джамиле", "Первом учителе", "Верблюжьем глазе", "Белом пароходе", повести "Пегий пес, бегущий краем моря..." У пятнадцатилетних мальчишек из "Ранних журавлей" совсем взрослые заботы. Они запрягают лошадей, подгоняют лемехи, пашут землю и по-мальчишески радуются приходу ранних журавлей - значит, будет богатый урожай. Они промывают и лечат старые лишаи, намятые рапы на плечах и холках лошадей, кормят, поят и чистят их. Военное детство, видимо, было самой яркой страницей в биографии Айтматова, который сам совсем юным был секретарем сельсовета в те годы. Не поэтому ли он так часто возвращается к теме войны.
"Ранние журавли" - своеобразный ответ тем, кто упрекнул Айтматова в пессимизме после выхода повести "Белый пароход". Если мальчик в "Белом пароходе" ушел от зла и бессердечия деспота Орозкула, царившего в глухом кордоне, в свою сказку, к белому пароходу, то Султанмурат в "Ранних журавлях" уже сам является носителем добра и справедливости. Правда, между мальчиком из "Белого парохода" и Султанмуратом существует возрастная разница. Султанмурата не одолевают те болезненные переживания утраты и горечи мальчика, подавленного беспомощностью деда Момуна, который не смог защитить идеал народа - Рогатую Мать-Олениху. У Султанмурата есть свой идеал - лошадь отца Чабдар, который кажется ему рожденным от мифического покровителя лошадей Кам-бар-Аты. И себя Султанмурат вообра-
жает могучим батыром из "Манаса". Как батыр защищает юноша свой идеал.
Ч. Айтматов часто обращается к фольклору. Но писатель преодолевает дидактическую навязчивость устной поэзии. Под пером Айтматова сюжеты из эпоса "Манас" находят свое преломление. Герои Айтматова - это не герои сказок и поэм, это наши современники со своими переживаниями и со своей душой. Они работают, защищают родину, влюбляются...
Влюблен и молодой Султанму-рат. Любовь его чиста и трепетна. Ему кажется, что именно о его однокласснице Мырзагуль поется в киргизской народной песне: "Аксай, Коксай, Сары-сай - земли обошел, но нигде такую, как ты, не нашел". Он готов защищать свою любовь. Ошалевший от ярости, он с вилами в руках набрасывается на своего соперника Анатая, когда тот выхватил у него платочек, подаренный Мырзагуль. Прояви Султанмурат малодушие в этой сцене, он бы перестал уважать себя.
Повесть написана на русском языке. Но писатель остается во всем представителем своего народа. Ч. Айтматов смотрит на вещи и обстоятельства глазами киргиза. "Отару не заставишь ждать", рыдая, "как жеребенок в непогоду", - так может сказать только человек, глубоко знающий тончайшие стилистические оттенки своего родного языка.
* * *
Чингиз Айтматов начал свою трудовую биографию с 14 лет, когда со школьной парты ему пришлось пересесть за стол секретаря сельсовета. В трудные военные годы это было привычным делом - сменить школьную скамью на недетский тяжелый труд. И когда в повести Айтматова "Ранние журавли" мальчишки пашут землю, продолжая дело своих отцов-фронтовиков, мы этому верим. Потому что это была живая биография нашей страны. Потому что это списано с жизни.
Военное детство высветило всю жизнь Айтматова, память этих лет, видимо, и родила в нем художника. Поэтому писателя так интересуют про-
блемы становления человеческого характера. Вспомним повести "Верблюжий глаз", "Джамиля", "Первый учитель", "Белый пароход", "Ранние журавли", "Пегий пес, бегущий краем моря..." - во всех них, как и в других произведениях Айтматова, в центре внимания писателя стоит сила и красота человека, его неистребимый дух, который формируется еще в детские годы.
В своих размышлениях о литературе семидесятых годов Ч. Айтматов писал: "...главное в художественном творчестве - человеческий дух. Его сила и красота. Именно это важнее всего познать и раскрыть" [2].
Смысл своей жизни Дюйшен из повести "Первый учитель" видит в том, чтобы научить детей тому, что знает он сам. А сам Дюйшен знает совсем немного. Недаром впоследствии учитель стал простым сельским почтальоном. Но его бывшая ученица Алтынай ныне академик. Благородство, трудолюбие, доброта и самоотверженность учителя потрясают Алтынай и его одноклассников. В беспощадной схватке с косностью Дюйшен выходит победителем. Он говорит своим ученикам: "Я научу вас, дети, читать и считать, покажу, как пишутся буквы и цифры... Буду учить вас всему, что знаю сам".
Рискуя жизнью, терпя унижения со стороны односельчан, добивается своей цели учитель. Дюйшен учит детей не столько грамоте, сколько честности, доброте и мужеству. По собственному признанию Айтматова, повестью "Первый учитель" он хотел "напомнить теперешней молодежи о ее бессмертных отцах". Сам того не ведая, учитель совершал подвиг, открывая детям новый, неслыханный и невиданный прежде мир.
Айтматов в каждом произведении говорит нечто новое. Казалось бы, писатель достиг вершины своего творчества в "Джамиле", но выходит книга "Повести степей и гор", за которую Айтматов получил высшую литературную премию, потом - "Прощай, Гульсары!", затем "Белый пароход", "Ранние журавли", "Пегий пес, бегущий краем моря.",
цикл романов, в которых талантливо отразились наиболее важные проблемы человеческого существования.
Интересно, что эти сложнейшие проблемы писатель ставит через восприятие жизни молодым героем, его реакцию на происходящие события. Оставляя порою своего юного героя на перепутье, автор помнит, что есть еще читатель, в чьей душе он найдет отклик.
Если взрослые по различным соображениям могут пойти на компромисс со своей совестью (как это было с дедом Момуном в "Белом пароходе"), то маленький герой последователен до конца и в своей любви, и вненависти. Он не ищет утешающей середины. Поэтому, видимо, юношам и доверяются в повестях Ч. Айтматова сложнейшие вопросы жизни и смерти. Мы до глубины души жалеем доброго расторопного Момуна, но никак не можем простить ему совершенного предательства перед своим народом, родной природой и перед мальчиком. Любовь Момуна беспомощна, наивна. Убив Рогатую Мать-Олениху, он убил веру мальчика в сказку деда. И тогда мальчик ушел от взрослых в свою сказку, к белому пароходу. По-детски непримиримое чувство справедливости не способно мириться с жестоким миром Орозкула и раболепствующими перед ним обитателями глухого лесного кордона.
Смерть мальчика воспринимается как торжество правды. Потому что его образ в повести - это символ человеческой совести, истины, по-своему борющейся со злом и бессердечием.
Вместе с автором мы можем о мальчике сказать: "Ты прожил, как молния, однажды сверкнувшая и угасшая. А молнии высекаются небом. А небо вечное. И в том мое утешение. И в том еще, что детская совесть в человеке, как зародыш в зерне, - без зародыша зерно не прорастает. И что бы ни ждало нас на свете, правда пребудет вовеки, пока рождаются и умирают люди..."
Свою веру в силу и красоту человека, его неистребимый дух Ч. Айтматов наиболее ярко воплотил в повести "Пегий пес, бегущий краем моря..."
Трое взрослых нивхов, чтобы сохранить последний глоток воды для одиннадцатилетнего Кириска, добровольно приняли смерть. Воцарившаяся над морем после сильнейшего шторма аспидно-темная чернота туманной ночи расступилась, сохраняя жизнь закаленному в битве со стихией юноше.
Мальчик во время схватки с природой испытал неведомые прежде чувства изначальной сыновьей привязанности к отцу и своему народу. Отец же, оставшись на лодке с сыном один, "понял, что, оказывается, вся его предыдущая жизнь была предтечей нынешней ночи. Для того он и родился и для того умирал, чтобы из последних сил проявить себя в сыне". Поэтому, как ни тяжко Эмрайину прощаться с жизнью, он думает лишь о возможности спасения сына. А время жить у отца между тем истекало. И ему хотелось напоследок внушить сыну и любовь к пожертвовавшим жизнью старику Органу и аки-Мылгуну, которые покинули лодку, оставив последний глоток воды мальчику, - это все, что они могли сделать сейчас для спасения Кириска. Но как мог умирающий отец говорить об этом сыну? Эмрайин не посмел начать разговор, надеясь, что, если Кириск спасется, он сам догадается обо всем.
Старшие погибли, но их дела и советы помогают мальчику выжить. Когда отчаявшийся Кириск лежал в полубреду, он услышал шум крыльев полярной совы Агукук. Кириск не забыл, что эта сильная птица летит только по прямой с острова на материк или с материка на остров. Об этом говорил мудрый и добрый Орган. Следуя по маршруту птицы, мальчик выбрался на берег, к верному ориентиру их племени - Великому Пегому псу, бегущему краем моря. И возвращается мальчик к Пегому псу один - без аткычха Органа, без отца Эмрайина, без аки-Мылгуна. Трое мудрых, сильных и самоотверженных взрослых отдали свою жизнь ради спасения одного маленького, беззащитного, но уже окрепшего и слишком рано возмужавшего Кириска. И будут жить люди Рыбы-женщины, и продолжится
род человеческий, ибо он держится на таких.
"Литература рождается из глубины народной души", - говорил как-то великий польский поэт Адам Мицкевич. Это в полной мере относится к творчеству Ч. Айтматова. Писатель не повторяет путь, пройденный его предшественниками, не переносит механически в свои произведения мотивы фольклора, не копирует сюжеты бессмертного "Манаса".
Мифы и сказки древних людей -это частица их жизни. Поэтому вполне оправдано умелое вплетение мифических сюжетов в реалистический рассказ. Аллегоричность не разрушает в произведениях Айтматова правду жизни. В его повестях (в частности, в "Белом пароходе", "Пегом псе...") не происходит ничего сверхъестественного, сказочного. Мифы живут только в воображении
людей. Их взгляд на жизнь без осознания легенд и мифов как реальности был бы неполным, искусственным. Автор часто следует за воображением и мыслью своего героя. Говоря словами старика Органа из "Пегого пса...", каждому даны свои глаза. Герои Айтматова смотрят на мир и явления природы своими глазами. В то же время древние мудрые мифы и легенды служат автору тем живым материалом, с помощью которого он делает глубокие обобщения о явлениях природы и жизни общества.
Айтматов рисует молодых героев на гребне становления человеческих характеров. Он не сглаживает острые углы сложнейших жизненных проблем. Но он и не заостряет их, как считали некоторые писатели и критики после публикации повести "Белый пароход". Высший критерий истины для Айтматова - это правда жизни.
1. Айтматов Ч. От сердца к сердцу // Литературная газета. 1970. 29 апр.
2. Айтматов Ч. Слагаемые новаторства // Литературная газета. 1975. 6 апр.
3. Айтматов Ч. Точка присоединения // Вопросы литературы. 1976. № 8.
4. Айтматов Ч. Человек планеты. Беседа с Г. Атрян // Литературное обозрение. 1984. № 8.
5. Асаналиев К. Открытие человека современности. - Фрунзе: Кыргызстан, 1968.
6. Гамзатов Р. Искусство неподдельно // Слово о литературе: Сб. ст. - Махачкала: Дагкнигоиздат, 1969.
7. Гачев Г. Любовь. Человек. Эпоха. -М.: Сов. писатель, 1965.
8. Гусейнов Ч. Этот живой феномен. -М.: Сов. писатель, 1965.
9. Джолдошева Ч. Современная киргизская повесть и проблема перевода. - Фрунзе: Кыргызстан, 1981.
10. Левченко В. Чингиз Айтматов. Проблемы поэтики, жанра, стиля. - М.: Сов. писатель, 1983.
11. Ломидзе Г. Интернациональный пафос советской литературы. - М.: Сов. писатель, 1970.
12. Салямов Г.Т. Литературные традиции и проблемы художественного перевода: Дис. ...докт. филол. наук. - Ташкент: АН УзССР (Институт языка и литературы им. А.С. Пушкина), 1982.
