CC BY
33
Философия
УДК 101.1
А. И. Будов
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ И РЕЛИГИОЗНЫЙ ФАКТОР В ГРАЖДАНСКОЙ КУЛЬТУРЕ РОССИИ
В настоящее время вновь актуализируется проблематика построения гражданского общества в России. Связано это с тем, что в Государственной Думе сейчас обсуждается закон об Общественной палате, которая должна стать важнейшим институтом формирующегося гражданского общества. Тем самым подтверждается необходимость проведения реформ в России с учетом особенностей ее развития, коллективной идентичности и исторического опыта. Ведь категория «общественность» в российской истории всегда воспринималась как реальный элемент гражданского общества и как сфера открытых публичных дебатов и общественного мнения [1, с. 84].
Идея гражданского общества при всех различиях ее исторических типов предполагает некую общую социологическую модель, согласно которой человек сам должен принимать решения в делах, его касающихся. Однако исторически такая программа должна обладать четкой национальной идентичностью, содержанием которой выступают тип полита ческого развития общества, культурные традиции народа и его религия.
Следовательно, проблема гражданского общества вытекает из типов сознания, сложившихся в российском социуме, первейшее значение среди которых имеюттакие его формы, как политика, религия и наука. Если две первые сложились в традицию и стали возможны как результат философской рефлексии на сам предмет становления гражданского общества, то наука обосновывала гражданские формы развития типа социума по отношению к национальной культуре.
Некоторые исследователи придерживаются взглядов, что сама возможность гражданского общества в России предполагает его как исключительно секулярное образование, свободное от влияния любых конфессиональных идеологий, в том числе и таких значимых для нашей страны, как православная церковь [2, с. 10]. Примерно так же считает и известный социолога. А. Зиновьев. По его мнению, с возникновением современных обществ стала складываться гражданская светская, нерелигиозная сфера. Хотя религия и осталась частью ее ментальности, но решающую роль стала играть гражданская идеология [3, с. 9].
Не отвергая этих взглядов, мы все же находим, что российская социальная культура содержит в себе мощный пласт религиозно-философской основы исторического сознания народа, который может быть осмыслен как один из аргументов в пользу
модели гражданского общества. Тем более, что разработка типологии гражданского общества, где религия занимала бы свое собственное место, крайне актуальна для современной России.
Однако такой подход имеет свои особенности, на которые мы здесь обращаем внимание. Они обусловлены дифференциацией таких понятий, как «гражданство» и «гражданское общество». Однако одно дело, когда речь идет о гражданстве как рациональной норме права, которая в России всегда была связана только с государством, и совсем другое отношение должно быть к понятию гражданского общество, модель которого была заимствована с Запада, в первую очередь, как альтернатива государству.
Сегодня определились два направления в разработке теории гражданского общества в России. Одно придерживается евроцентристской, прозападной модели с преимущественным акцентом на либерализм, другое представляет отечественную социальную мысль с опорой на традиционные ценности. С нашей точки зрения, в России модель построения гражданского общества тесно связана с особенностями ее ментального развития, базой которого служит ее исторический социум, выраженный в культурно-религиозной парадигме как определенной коллективной идентичности. Именно она обеспечивает России преемственность бытия и придает социальной жизни характер кумулятивного процесса [4, с. 10—98].
Она-то может стать наиболее устойчивой моделью гражданского общества, а его исходной позицией и является категория «общественности» в ее исторической трансформации. В процессе истории эта категория отражает эмпирический мир действующих людей, от которого зависят политические и социальные отношения, дает возможность развиваться гражданским формам жизни, освобождает те религиозно-ментальные статичные элементы, которые по своей природе не имеют форм развития. Именно в этом процессе формируются некие идеальные начала, которые стоят над правом и государством и объясняют их обязательность как для власти, так и для граждан.
Таким образом, понятие «общественность» раскрывает национальную идею гражданского служения общественным началам жизни людей и идентифицируется на уровне коллективного сознания основных этносов российской истории. Русский философ А. Л. Франк считал, что природа всякой общественности слагается из внешней и внутренней орга-
А. И. Будов
низации. По его мнению, православная церковь и включает в себя эти два начала социальной жизни России, которые находят выражение в праве, власти и внешней организованности. С Л. Франк вообще исходил из представления, что понятие «гражданское общество» складывается из таких институтов, которые сориентированы на возможность саморегуляции процессов общественной жизни. К ним он относил семью, религию и право. Причем в последнем «нераздельно слиты начала планомерности и спонтанности, государства и гражданского общества» [5, с. 692]. В таком контексте вполне оправданы стремления православной церкви представлять свои интересы в обществе не только в духовно-нравственной сфере, но и как институт по защите прав человека и гражданина. В связи с этим некоторые идеологи РПЦ предлагают инициировать процесс понимания церкви как некой «корпорации публичного права», где реализуются не только частные интересы верующих граждан, но и где церковь представляет из себя место публичной жизни [6, с. 3].
Однако такие притязания РПЦ должны иметь под собой не только правовую, но и, прежде всего, социальную базу. Вместе с тем до самого последнего времени православная церковь не имела своей социальной доктрины. Она появилась лишь в августе 2000 г., когда Архиерейский Юбилейный Собор принял «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Как отмечено в указанном документе, ее предметом являются фундаментальные богословские церковно-социальные вопросы, а также те стороны жизни государства и общества, которые остаются наиболее актуальными для церкви в XXI веке [7, с. 5].
В 16 разделах представленной концепции дана оценка деятельности церкви и намечена социальная программа выполнения ее основных принципов по таким важнейшим направлениям религиозной и гражданской жизни, как церковь и нация, церковь и государство, церковь и политика, христианская этика и светское право, труд и собственность и др. По всем этим проблемам церковь выступает как исторический социальный институт общества, имеющий целью содействовать через различные формы своей самоорганизации построению гражданского общества в России.
При этом статус церкви в таком обществе определяется как добровольная ассоциация и в этом смысле РПЦ ничем не отличается от других общественных объединений, преследующих какие-то культурные, гуманитарные и иные цели. Поскольку церковь удовлетворяет религиозные потребности отдельных граждан, обладающих конституционным правом свободы совести и религиозных убеждений, то можно сказать, что церковь—не политическая организация, а одна из форм «общественности». Следовательно, церковь не ставит перед собой собственно политических целей, она находит-
ся вне политики и может объединять людей разных полити ческих взглядов [8, с. 141].
Эта особенность позиции РПЦ предполагает неоднозначное отношение религии к современным проблема гражданского общества в России. Дело в том, что по своей природе гражданское общество—это в первую очередь, политическое общество. Но для религиозного сознания религиозные цели и ценности являются высшими, а это значит, что они прямо или косвенно влияют на принятие повседневных решений, касающихся самых разных сфер жизни.
Основным принципом действий в экономике, политике социальной жизни, в государственных отношениях церковь считает их моральную целесообразность применительно к личности и личностным отношениям. На первое место церковь выносит духовный фактор, который находит историческое оправдание в понятии духовной иерархии, противостоящей по своему значению социальной иерархии с ее преувеличенной ролью групповых различий при оценке позиций человека в обществе, особенно в вопросах собственности и гражданского равенства. Примером такой позиции церкви может служить заявление Патриарха Алексия II в связи с проходящими в стране акциями социального протеста как результат замены действующих льгот на денежные компенсации. В заявлении указывается, что церковь не намерена указывать государству, какие именно механизмы ему надлежит применять при осуществлении социальной политики. Для церкви важно другое: эта политика должна быть справедливой и действенной, находить понимание у народа.
Подобные заявления свидетельствуют, что одна из особенностей социальной доктрины РПЦ состоит в том, что она раскрывает политэкономические концепции общества с точки зрения нравственных требований, предъявляемых к сфере производства, обращения и распределения материальных благ [9, с. 13]. Тем самым свое социальное учение церковь ставит в зависимость отрешения антропологических проблем, среди которых важнейшее значение в современном мире приобретает осуществление на практике принципа социальной справедливости.
В социальной доктрине РПЦ необходимо отделять ее идейную позицию от общегражданской. Эти две стороны единого процесса не совпадают, когда речь идет об участия церкви в построении гражданского общества. С идейной точки зрения церковь стоит на позициях самостоятельного цивилизованного развития России, в котором РПЦ занимает свое место. Оно определяется тем, что церковь «не может положительно воспринимать такое устроение миропорядка, при котором в центре всего ставится помрач-ненная грехом человеческая личность» [7, с. 104].
Идеологическим оправданием своей позиции для церкви служит понятие Предание, т.е. решения Вселенских Соборов, учения отцов церкви и христианских мыслителей. Они и ставятся во главу угла
нового социального учения РПЦ. Церковь вообще считает, что само православие укоренено в Предании и тем самым является нормообразующим понятием, по которому принадлежность человека к церкви есть одновременно принадлежность к нации и ее культуре [10, с. 11].
В Основах социальной концепции Предание связывается с интегративными процессами в современном сознании, с актуализацией социальной памяти как основой вертикали историко-культурного наследия России. Оно осознается как важнейшая потенциальная сила возрожденческих процессов в стране, способных преодолеть барьеры между поколениями и придать осознанный внутренний характер человеческому бытию.
Однако при оценке роли Предания в осмыслении современных социальных процессов необходим критический подход к самой православной социальной доктрине. Дело в том, что социальный уровень философской рефлексии в большей своей части не согласуется с религиозными учениями, а в своей исторической практике отражает общекультурные и экономические достижения народа. Несмотря на особенности российского национального менталитета, в целом он не выпадает из прогресса истории и содержит в себе все признаки всеобщего развития человечества.
Это особенно заметно на таком понятии, как свобода личности. Здесь концепция Предания не столько указывает на прогресс в истории, сколько сосредотачивает свое внимание на критике либерализма как такого мировоззрения, которое содержит в себе идею раскрепощения греховного индивида, что предполагает и освобождение потенциала человеческой личности. А свободный человек, по мнению церкви, вправе отбросить все, что сковывает его, препятствует ему в утверждении греховного «я».
На этом основании церковь выступает против свободы совести как основополагающего принципа свободы личности. Но такой подход встречает сопротивление даже в церковной среде. В частности, игумен Вениамин [Новик] находит, что, во-первых, отрицание принципа свободы совести в Основах социальной концепции не подкреплено ни одной ссылкой на святых отцов. А, во-вторых, так вместе с отрицанием либерализма можно выкинуть элементарное уважение к свободе человека [11, с. 36].
Но в целом идейная платформа социальной док-трины РПЦ противоречива и непоследовательна. С одной стороны, церковь обоснованно выступает в защиту национальных ценностей, стремится обезопасить духовное здоровье народа, его религиозно-историческую самобытность, занимает патриотические позиции в таких вопросах, как единство и территориальная целостность России, базирующиеся на ее военной составляющей, провозглашает народ источником власти и суверенитета стра-
ны. С другой,—ее антирыночные экономические позиции не способствуют внедрению современных технологий в процессы труда, консервируют отжившие архаические типы сознания. Особенно неприемлемы ее доктринальные и институциональные позиции в отношении процессов секуляризации, игнорирующие принципы свободы совести и свободы личности.
Более обоснованы общегражданские позиции социальной доктрины православной церкви. Они находят выражение в критике церковью системного кризиса, поразившего экономику, науку, образование, здравоохранение, сферу социального обеспечения. Осуждается резкий раскол общества на бедных и богатых, указывается на отсутствие экономической базы для реализации обретенных в результате перемен свобод. Порицается высокий уровень преступности, безнравственности, пропаганды греха и порока, ожесточение между людьми разных национальностей и культур, мировоззренческих и политических взглядов [12, с. 20].
Во всех этих бедах церковь обвиняет отход общества от традиционного пути России, секуляризацию, реформаторство современной власти, основывающей свои гражданские ценности на либеральной модели развития общества. Особенно большой критике подвергаются властные структуры общества. Указывается, что власть на Руси—это не бездонная кормушка для чиновников и бюрократов, а религиозное служение заповедям справедливости и добра, «Божье тягло».
Однако здесь следует учитывать, что борьба как церкви, так и других субъектов гражданского общества за социальную справедливость и преодоление отмеченного выше системного кризиса, не может быть эффективной при отсутствии в народе положительного нравственного идеала. Никакие меры принуждения, устрашения и наказания, считает церковь, не смогут остановить все эти негативные тенденции одной только волей. Необходима проповедь честного и достойного образа жизни, особенно среди детей и юношества, участие в преодолении социальных причин преступности, «забота о справедливом устроении государства и экономики, профессиональной и жизненной реализации всякого члена общества» [7, с. 52].
Именно в силу такой социальной необходимости церковь берет обязательство перед обществом активно содействовать укреплению института семьи, участвовать в разрешении демографических проблем, бороться с абортами, наркоманией и алкоголизмом, участвовать в защите здоровья нации, в решении экологических проблем. Тем самым церковь предлагает себя как посредника между властью и гражданином для укрепления духовного и социального единения людей, их интеграции в национальные формы жизни при согласовании интересов и мировоззренческих смыслов.
А. И. Будов
Какие же у церкви имеются базовые основания для реализации заявленной социальной программы? При конструировании модели участия религиозного института в социальной жизни граждан должен быть предпослан идеальный образ, в котором религия, наряду сразумом, представляет экзистенцию человека как проекцию на ответственное поведение в рамках каждой из представленных систем—рациональной и религиозной. При оценке такого сочетания следует иметь в виду, что интеграция рационального и религиозного имеет свои пределы допустимости, после которых становится бессмысленной сама логика участия религиозных институтов в гражданской жизни общества. Но неизбежным следствием такого сочетания являются перемены в сознании и в стиле жизни человека.
Конфессиональные особенности социальной доктрины православия таковы, что, например, в отличие от католицизма, ее идеальный образ в социальной жизни верующих граждан предпослан максимальной оптимизацией социальных процессов. Если границы религиозного мира католика поставлены в зависимость от соотношения веры и знания, то православие не проводит четкой границы между верой и разумом, между государством и обществом, между церковью и человеком. Православие во всех таких вариантах на первое место выносит учение церкви как форму участия человека в социальной и гражданской жизни. Соответственно этому сам авторитет церкви зависит от ее влияния в народе. И он складывается не только в среде православных граждан, но и зависит от отношения к ней представителей других конфессий.
По данным социологических исследований на вопрос: какое положение РПЦ должна занимать среди других религиозных организаций, ответы расположились следующим образом: ведущее—31,9 %; равное — 45,9 %; затрудняюсь ответить — 19,3%; отказались ответить—3 % [13, с. 183]. Следовательно, позиция церкви при реализации своих социальных программ должна учитывать и мнение тех граждан России, которые восприняли этноконфесси-ональные мотивы и традиции национальной культуры как свои собственные. Причем здесь надо иметь в виду, что религиозный фактор при построении любых моделей развития, связанных с культурно-ис-торическим наследием, почти всегда неотделим от гражданской темы, поскольку он в большой степени выражает культурный менталитет страны.
Покажем этот процесс на примере участия РПЦ в разрешении демографических проблем в России. Деятельность церкви в этом направлении исходит из соотношения ее теологических позиций с социальными, особенно в таких проблемах, как, например, в борьбе с абортами. Здесь церковь выступает как институт гражданского общества, который увязывает данное явление с разре-
шением демографической проблематики как таковой. Последняя актуализируется еще и тем фактом, что за последние 14 лет из-за смертности и спада рождаемости потери населения составили около 17 миллионов. Как одна из причин тяжелого демографического кризиса выступает сам характер проведения реформ в России, в ходе которых была сделана попытка привить народу чуждые его менталитету ценности, чувство вины и национальной ущербности. Эта попытка породила у народа защитные механизмы, которые он воспроизводит через институты общества, связанные в наибольшей степени с его историей. Одним из таких институтов и является православная церковь. Как показывают исследования, только РПЦ достаточно активно выступает против унижения национальной гордости, особенно русских, и активно проводит тезис возрождения российской духовной ментальности, поскольку она сама находилась у ее истоков. Поэтому данный вопрос и можно рассматривать как один из факторов решения демографических проблем.
Наблюдения показывают, что вымирание народа связано не столько с экономическими причинами, сколько с причинами социальными. Оно является следствием изменений исторически сложившегося уклада жизни, системы духовных ценностей, когда различие между добром излом исчезает и зло становится нормой [14, с. 165]. Одно из таких зол — аборт. В отличие от светской правовой системы, в социальной доктрине РПЦ аборт расценивается как убийство [7, с. 31]. Свой подход к этому явлению социальной жизни церковь обосновала, исходя из резкого роста числа разводов. Была установлена зависимость между разводами и абортивной практикой. По мнению церкви, борьба с абортами, на которые женщины идут вследствие крайней материальной нужды, требует от церкви и общества выработки мер по защите материнства и детства, а также создания условий для усыновления детей, которых их мать не может воспитывать самостоятельно.
В целом же церковь ставит своей задачей активно содействовать и принимать непосредственное участие в проблематике, связанной с демографическими процессами в стране. Основная позиция церкви в этом вопросе состоит в понимании, что объективно демографическая ситуация в России ставит на повестку дня не ограничение рождаемости, а приостановку ее спада, что совпадает с христианским учением о браке и семье. Поэтому церковь и считает, что одним из главных ее национальных приоритетов должно являться преодоление демографического спада [15, с. 50—51].
Таким образом, участие православной церкви в гражданских процессах обусловлено тем, что в современной России ее авторитетвыше других инсти-
тутов общества, в том числе и политической власти. Она выступает как заслуживающий общественного доверия субъект социального действия, способный выражать интересы значительной части населения прежде всего тем, что церковь осталась за рамками корпоративных кланов, получивших доступ квлас-ти и собственности. Через институциональные и нормативные формы православная церковь придает гражданскую направленность тем сферам социальной и духовной жизни верующего человека, которые связаны с этикой труда, профессиональной деятельностью, семейными отношениями и тем самым содействует защите прав и свобод человека и гражданина.
Литература
1. Волков В. Н. Общественность: забытая практика гражданского общества// Pro et contra. — 1997. — №4, —Т. 2,—С. 84—95.
2. Одинцов М. И. Православные воззрения на отечество и патриотизм. Религия и национализм / Под ред. А. А. Нуруллаева, И. В. Подберезовско-го, А. В. Пчелинцева. — М.: Институт религии и права, 2000. — 240 с.
3. Литературная газета. — № 7. — 14 мая 2004, —С. 9.
4. Российская цивилизация / Под ред. М. П. М-чедлова. — М.: Академ, проект, 2003. — 656 с.
5. Франк С.Л. Духовные основы общества // Правовая мысль. Антология / Отв. ред. В. П. Ма-
лахов. —Екатеринбург: Деловая книга., М.: Академ. проект, 2003.—С. 687—692.
6. Чапнин С. В. Церковь формирует свое правовое поле //НГ. — 14 декабря 2002. — С. 3.
7. Основы социальной концепции РПЦ // Информационный бюллетень ОВЦС МП. — 2000. — №8. — С. 2—107.
8. Кырлежев А. Н. Власть церкви // Под ред. А. П. Щипкова, —М.: Медиасоюз, 2003. —190 с.
9.0 социальной концепции русского православия/Под ред. М. П. Мчеддова. — М.: Республика, 2002, —399 с.
10. МитрополитСмоленский и Калининградский Кирилл. Норма веры как норма жизни // Церковь и время. —2000. —№2, —С. 201—213.
11. Игумен Вениамин/Новик/Древний коллективизм и христианский персонализм // Церковь и общество /Под ред. Ж. И. Кальвеза и А. А. Красникова. — М.: Интердиалект, 2002. — С. 19—40.
12. Мчедлов М. П. Особенности конфессиональной социальной доктрины // Религия и право. —
2001, —№ 1, — С. 20—25.
13. Вестник Челябинского университета. Серия I. История. — 2000.—№ 2.
14. Алтухов Ю. П. Г енетико-демографический кризис в современной России // Рождественские чтения /Отв. ред. В. Л. Шленов.—М.: Изд-во «Центр»,
2002, — С. 160—172.
15. МитрополитСмоленский и Калининградской Кирилл. О личных проблемах человека // Журнал Московской Патриархии. — 2002. — № 6. — С. 50—64.
