CC BY
87
УДК 332.14
DOI: 10.21209/2227-9245-2016-22-11-125-139
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ В АРКТИЧЕСКОЙ ЗОНЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: ВОЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
NATIONAL INTERESTS OF RUSSIA IN THE ARCTIC REGION OF THE RUSSIAN FEDERATION: MILITARY AND ECONOMIC APPROACH
m
M. H. Козин,
Научно-исследовательский институт Федеральной службы исполнения наказаний России, г. Санкт-Петербург kurbanov-83@ya.ru M. Kozin, Research Institute of the Federal Service of the Russian Federation Penitentiary, St. Petersburg
Т. X. Курбанов,
Военная академия материально-технического обеспечения имени генерала армии А. В. Хрулева, г. Санкт-Петербург kurbanov-83@ya.ru
T. Kurbanov,
Military Academy of Material-Technical Support named after the General of the Army A. V. Khrulev, St. Petersburg
Л. А. Сафиханов,
Вольский военный институт материального обеспечения (филиал) Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулева, г. Вольск kurbanov-83@ya.ru
A. Safikhanov,
Volsk Military Institute of Material Support, Branch of the Military Academy of Material-Technical Support named after the General of the Army A. V. Khrulev, St. Petersburg
Рассмотрены факторы, обусловливающие геополитическую и геоэкономическую значимость территорий Арктической зоны для Российской Федерации. К этим факторам отнесены минеральные ресурсы, биологические ресурсы и логистический потенциал. Показаны проблемы, препятствующие использованию этих факторов в интересах Российской Федерации в условиях низких цен на углеводороды, санкционного давления на нашу страну и непризнания российских претензий на часть арктических ресурсов со стороны других государств. Показано, что в текущей геоэкономической ситуации освоение экономического потенциала Арктической зоны РФ нецелесообразно с экономической точки зрения, однако, несмотря на это, нашей стране важно сохранить свой контроль над этими ресурсами, чтобы при изменении экономической и политической конъюнктуры приступить к их освоению. Одним из элементов обеспечения такого контроля является размещение на территории Арктической зоны Вооруженных Сил Российской Федерации.
Показано, что в текущих экономических условиях происходит смена стратегии освоения Арктики: если ранее предполагалось, что эксплуатация ресурсного потенциала Арктики станет экономической основой для ее хозяйственного и инфраструктурного развития, а также для военного освоения, то в настоящее время приоритет следует уделять государственному финансированию (в том числе и для целей развития военной инфраструктуры).
Представлен анализ военного потенциала России в данных регионах. Показано, что состояние военного потенциала России соответствует как уровню военных угроз в данном регионе, так и степени хозяйственного освоения соответствующих территорий. Отмечено, что развитие хозяйственной инфраструктуры в регионе должно происходить с учетом перспектив ее совместного использования для военных и гражданских целей. Дано краткое описание возможных моделей реализации государственно-частного партнерства, а также связанных с ними рисков
Ключевые слова: Арктическая зона РФ; национальная безопасность; запасы1 минеральных ресурсов; биологические ресурсы1; логистический потенциал; санкции; цены1 на нефть; Северный морской путь; государственно-частное партнерство; Вооруженные Силы1 РФ
© Л. Л. Сафиханов, M. H. Козин, Т. X. Курбанов, 2016
125
The present article contains a description of factors of geopolitical and geoeconomical importance of the Arctic and Far North territories for the Russian Federation. These factors include mineral resources, bioresources and logistic potential. The problems that hinder the use of these factors in the interests of the Russian Federation are shown. These problems are generated by low oil prices, sanction pressure on Russia and lack of recognition of Russian pretentions on the Arctic resources by other countries. It is demonstrated that exploration of economic potential of the Arctic zone has no economic reason in present geoeconomical situation, but Russia should keep its control on these resources in order to start exploring them as soon as the economic and political situation changes.
It is demonstrated that the present economic situation leads to a transformation of the exploration model of the Arctic zone. The previous model supposed that natural resources of the Arctic zone should be an economic basis for the industrial and infrastructural development of this area (including military infrastructure). Now the development of the Arctic zone depends on the state of financing (which includes investment into military objects).
An analysis of the military potential of Russia in these regions is given. It is demonstrated that the level of military potential corresponds to the level of military risks and to the level of economic development of these territories. It is demonstrated that the development of infrastructure in this region should take into account the possibility of its common use for military and commercial goals. A short description of models of public-private partnership and their risks is given
Key words: Arctic zone of the Russian Federation; national security; mineral reserves; biological resources; logistic potential; sanctions; oil prices; Northern maritime route; public-private partnership; Armed Forces of the Russian Federation
В настоящее время значение территорий
Крайнего Севера и Арктики растет как с точки зрения глобальной геоэкономики и геополитики, так и с точки зрения обеспечения экономических и военных интересов России. При этом текущая экономическая и политическая ситуация (снижение цен на нефть, запрет на поставку в Россию передовых нефтегазовых технологий, необходимых для освоения запасов углеводородов в Арктике, запрет на предоставление российским банкам долгосрочного финансирования и т. д.) резко осложняют освоение этих территорий.
В этих условиях чрезвычайно важно иметь ответы на следующие вопросы:
— в силу каких факторов Арктическая зона РФ (АЗРФ) имеет важное значение для нашей страны?
— что препятствует использованию потенциала АЗРФ в интересах России?
— каковы возможности России по отстаиванию своих интересов в Арктике?
— за счет каких инструментов возможно освоение АЗРФ?
В предлагаемой статье мы попытаемся найти ответы на эти вопросы.
Факторы значимости Арктической зоны для Российской Федерации и проблемы использования их потенциала. Значимость территорий АЗРФ для России
связана с тремя основными факторами [22].
В качестве первого фактора выступают значительные запасы минерального сырья. В первую очередь мы подразумеваем большие запасы и ресурсы углеводородов в Северном Ледовитом океане, которые делают эти территории наиболее перспективным направлением добычи нефти и газа после исчерпания более легкодоступных запасов. Тем не менее нефтью и газом минеральные богатства Арктики и Крайнего Севера не исчерпываются, поскольку в этих регионах расположены большие запасы других видов полезных ископаемых (например, рудные залежи Якутии и Чукотки).
Отметим, что именно на возможности эксплуатации этих запасов сырья (прежде всего, углеводородов) основывалась стратегия хозяйственного освоения территорий АЗРФ [29]. Предполагалось, что добыча нефти и газа, во-первых, приведет к созданию профильных нефтегазовых кластеров [19], необходимых для обслуживания добычи (т. е. позволит выстроить в АЗРФ смежные и вспомогательные отрасли), а во-вторых, станет источником денежных поступлений (как в форме прибыли компаний, так и в виде налоговых отчислений), необходимых для развития этих территорий и их полноценного включения в рос-
сийское экономическое и политическое пространство (создание условий для проживания людей, строительство транспортной инфраструктуры и подключение этих территорий к единой транспортной системе нашей страны, создание опорных военных баз для защиты российских экономических интересов и т. д.) [30].
Однако в настоящее время такая стратегия освоения АЗРФ вряд ли может быть признана реалистичной:
1) себестоимость добычи углеводородов на территории АЗРФ весьма высока, и в условиях низких текущих цен на нефть соответствующие проекты будут убыточными (иными словами, они не просто не будут генерировать необходимый для освоения АЗРФ доход, но, напротив, будут требовать непрерывных вложений для обеспечения своего текущего функционирования). Этот фактор привел к приостановке ряда проектов нефтедобычи в АЗРФ, причем не только в России [27];
2) введенные против российской нефтегазовой отрасли санкции, предполагающие запрет на поставку отечественным компаниям технологий для глубоководной добычи нефти, делают реализацию соответствующих проектов в АЗРФ невозможной по технологическим причинам. Развитие аналогичных российских технологий потребует достаточно длительного времени [23].
Зависимость от иностранных технологий привела к явлению, описанному И. Д. Котляровым, — возможность России распространить свой экономический и политический суверенитет на определенные территории обусловливается наличием доступа к иностранным технологиям, необходимым для освоения этих территорий [15]. Таким образом, речь идет о том, что суверенитет России может быть ограничен невоенными методами, что недопустимо с точки зрения национальной безопасности;
3) недостаточность собственных ресурсов российских нефтегазовых компаний для самостоятельной разработки месторождений и сложность привлечения внешнего финансирования (в т. ч. из-за санкций);
4) несмотря на существующий в среде геологов и экономистов консенсус относительно исключительного богатства запасов углеводородов в АЗРФ, сами эти запасы сравнительно плохо разведаны, и в настоящее время в значительной степени не готовы к промышленному освоению. Иными словами, необходима их дальнейшая разведка. Но этому препятствуют как сокращение (из-за снижения цен на нефть) свободных денежных средств у российских нефтегазовых компаний, так и отсутствие у нашей страны необходимых геолого-разведочных технологий (доступ к которым ограничен или невозможен из-за санкций). Более того, даже производительность уже разведанных участков пока не оправдывает ожидания, что подтверждается, в частности, резким падением дебита на платформе «Приразломная». Аналогичная проблема имеет место и в других странах. В частности, итоги бурения, проведенного компанией Royal Dutch Shell в Чукотском море в 250 км от побережья Аляски, оказались недостаточными для продолжения разведки [27];
5) экология. Исторически этот вопрос имеет в России меньшее значение, чем в других развитых странах, однако полностью отказываться от его учета не следует. Добыча углеводородов в Арктике с ее хрупкой экосистемой может создать значительную угрозу для биоразнообразия, а учет всех требований экологии может чрезмерно удорожить проект [27];
6) пока отсутствует признание российского суверенитета над большей частью Арктики со стороны других государств. Российские претензии основываются на части VI «Континентальный шельф» Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., в соответствии с которой государство может требовать признания национальной юрисдикции над морским дном и его недрами даже за пределами зоны в 200 миль (еще на 150 миль) при условии, что будет доказано, что шельф от ее берегов тянется за пределы этого расстояния. Подтверждение этих претензий требует проведения соответствующих геологических изысканий и подачи
заявки в комиссию ООН по континентальному шельфу. Такая заявка нашей страной подана, однако пока положительного решения по ней нет, и ряд других государств с претензиями РФ не согласны (в частности, притязания России на хребет Ломоносова оспариваются Канадой и Данией).
Таким образом, при сохранении важности запасов углеводородов в АЗРФ для России (поскольку они являются первоочередным кандидатом на возмещение сокращающейся ресурсной базы традиционных месторождений нашей страны) следует признать, что стратегия хозяйственного и политического освоения АЗРФ, основанная на эксплуатации этих запасов, в настоящее время реализована быть не может. России следует изыскивать пути для дальнейшей разведки этих запасов и их подготовки к промышленному освоению к тому моменту, когда цены на нефть снова вырастут.
Скептически настроенные ученые полагают, что эпоха высоких цен на нефть прошла, и цены могут снижаться и далее как из-за сокращения темпов роста в мировой экономике, так и по причине замещения нефти альтернативными источниками энергии. Однако нам такой подход кажется неверным.
Действительно, в соответствии с большинством прогнозов, доля нефти в мировом энергобалансе будет продолжать сокращаться. Тем не менее, в абсолютном выражении из-за роста энерговооруженности человечества потребление нефти будет расти [6]. Это означает, что в будущем потребуется вовлечение в промышленное использование и тех запасов углеводородов, которые в данный момент являются экономически неэффективными (в том числе и тех запасов, которые расположены на территории АЗРФ). Это автоматически приведет к повышению цен на нефть, чтобы окупить добычу (хотя, возможно, и будет недостаточным для того, чтобы генерировать значительную нефтяную ренту). Таким образом, России следует быть готовой к немедленному началу эксплуатации этих запасов к моменту повышения цен на нефть.
Вторым фактором являются запасы биоресурсов, которые важны для обеспечения продовольственной безопасности человечества [4; 5]. Отметим, что в текущей ситуации продовольственных контрсанкций, когда остро стоит проблема замещения выпавших импортных поставок продукцией собственного производства, значимость этих биоресурсов для продовольственной безопасности нашей страны только возрастает [1; 5]. Сами по себе они недостаточны для того, чтобы обеспечить полноценное хозяйственное освоение АЗРФ, однако они имеют большое значение для отечественной продовольственной безопасности.
Полноценному использованию этих биоресурсов препятствует недостаток складской инфраструктуры в портах и неудачно выстроенные отношения между рыболовными и рыбоперерабатывающими компаниями. Рыболовные компании имеют возможность напрямую экспортировать свои уловы за рубеж (прежде всего, в Норвегию), где закупочные цены, особенно после девальвации рубля, являются намного более привлекательными по сравнению с ценами российских рыбопереработчиков. Это ведет к деградации отечественной рыбопереработки и препятствует полноценному экономическому развитию региона. Иными словами, биоресурсы российского Севера эксплуатируются в интересах других государств (причем тех, которые ввели экономические санкции против нашей страны), а не России.
Решить эту проблему можно было бы путем выстраивания интеграционных объединений (в том числе созданных на основе сетевой, а не традиционной вертикальной интеграции — например, по модели аграрных фильеров) [2; 13; 14]. Но, как и в ситуации с добычей углеводородов, использование потенциала биоресурсов АЗРФ в интересах России на данный момент требует дополнительных затрат.
Наконец, в качестве третьего фактора следует назвать логистический потенциал. С точки зрения геополитики речь идет, в первую очередь, о Северном морском пути (СМП), который представляет собой наи-
более короткий маршрут из Восточной Азии в Европу, позволяющий избежать рисков пиратских нападений, характерных для традиционного маршрута (через Суэцкий канал) [8; 12; 20]. Известно, что к 2028 г. КНР предполагает перевести на СМП до четверти своего внешнеторгового оборота с Европой [24]. Кроме того, СМП является единственным или предпочтительным способом организации транспортного сообщения с рядом регионов АЗРФ (например, для вывоза продукции Норильского промышленного узла). Помимо этого, СМП важен и для обеспечения транспортной безопасности России, поскольку он дополняет перегруженную Транссибирскую магистраль (в частности, СМП стал использоваться для поставок дальневосточной рыбы в центральные регионы России, что важно для продовольственной безопасности РФ) [25]. Для России логистическое значение территорий Крайнего Севера связано еще и с тем, что российское побережье Северного Ледовитого океана представляет собой естественный выбор для размещения морских портов, предназначенных для экспорта минерального сырья, добытого как непосредственно в Северном Ледовитом океане, так и на материковой части территории РФ [7; 24]. Экспорт через эти морские порты помог бы сократить транспортное плечо, снизить нагрузку на железнодорожные магистрали и избавиться от нежелательной зависимости от недобросовестных госу-дарств-транзитеров.
Тем не менее этот потенциал носит в значительной степени теоретический характер.
Прежде всего, СМП не имеет инфраструктуры, требуемой для обслуживания большого потока международных морских перевозок (более того, некоторые порты, созданные в советские времена, фактически прекратили свою деятельность) [10; 11; 22]. Его функционирование как в советский период, так и в настоящее время направлено преимущественно на обслуживание ограниченного числа промышленных очагов на территории АЗРФ (т. е. зон, не подключенных к сети российских железных
и автомобильных дорог), иными словами, на вывоз готовой продукции и на доставку ресурсов, необходимых для функционирования соответствующего промышленного очага (в первую очередь — Норильского). Производственных и сервисных мощностей, которые нужны для обеспечения нужд международных морских грузоперевозок (судоремонт, бункеровка, ликвидация последствий аварий и т. д.), в большинстве портов СМП нет. Кроме того, из-за отсутствия инвестиций имеющаяся инфраструктура физически и морально устарела.
Далее, создание такой инфраструктуры целесообразно только в том случае, если объем грузоперевозок по СМП достигнет величины, достаточной для ее окупаемости. Предполагалось, что это станет возможным благодаря росту отгрузок углеводородов, добытых в регионах КСА. Однако снижение цен на нефть и газ в сочетании с замедлением темпов экономического роста в Китае и высокой конкуренцией между поставщиками на целевом для перевозок по СМП рынке Азиатско-Тихоокеанского региона ведут к тому, что реализация этих планов отодвигается на удаленную перспективу [22].
Специфика СМП требует ледокольной проводки судов, а сами суда должны отвечать требованиям ледового класса. Это удорожает перевозки и не позволяет использовать на трассе СМП значительную часть действующего грузового флота. Кроме того, ледоколы могут обеспечивать проводку судов дедвейтом не более 40 тыс. т, тогда как для рентабельных грузоперевозок необходимо использовать танкеры и газовозы дедвейтом от 70 тыс. т и выше. Следует отметить, что в настоящее время необходимым для грузоперевозок по СМП ледокольным флотом обладает только Россия, что в случае превращения СМП в полноценную международную морскую трассу могло бы стать важным конкурентным преимуществом по отношению к возможным иностранным перевозчикам [22]. Под трансформацией СМП в международную морскую трассу следует понимать не отказ России от суверенитета над маршрутами СМП (именно такова позиция США), а рост использова-
ния СМП для международных перевозок грузов, т. е. применения СМП для обслуживания логистических потребностей не только (или преимущественно) России, как это имеет место в настоящий момент, но и других стран мира. Сохранение СМП в зоне российского суверенитета при этом является принципиальной позицией нашей страны и пересмотру не подлежит. Иными словами, СМП будет выступать в качестве внутренней отечественной транзитной трассы, используемой для международных грузоперевозок.
Использование трассы СМП международными морскими перевозчиками требует значительных бюрократических и финансовых затрат (заблаговременное уведомление о намерении пройти по СМП, таможенное и пограничное оформление, повышенные ставки страховых сборов, обусловленные более высокими рисками). Кроме того, часть этих платежей, по мнению отдельных специалистов, не обоснована нормами международного права (в первую очередь — пограничные и таможенные платежи) [21].
В 2015 г. открыта вторая очередь Суэцкого канала, которая увеличила пропускную способность этой транспортной магистрали. Это, очевидно, также снижает привлекательность СМП для международных перевозчиков.
Наконец, российский контроль над СМП не признается США, которые предпочитают рассматривать его как зону свободного морского судоходства [3]. Это чревато международными конфликтами, а в современных условиях геополитического противостояния между Россией и США ведет к тому, что участие других государств в использовании СМП создает для них дополнительные риски.
Не стоит забывать и о использовании СМП для международных грузоперевозок с созданием вдоль его трассы соответствующей портовой, судостроительной и иной инфраструктуры (которая будет функционировать за счет различных выплат от пользователей СМП, в том числе и иностранных), что по сути, означает частичное и косвенное
перекладывание инвестиционных затрат на создание этой инфраструктуры и операционных затрат на обеспечение ее функционирования на плечи иностранных компаний (и, как следствие, на соответствующие государства). Иными словами, хозяйственное освоение АЗРФ будет частично финансироваться из иностранных источников, в том числе и за счет тех государств, которые сами имеют экономические и политические интересы в АЗРФ. Сейчас, когда геополитическое противостояние только обостряется, вряд ли стоит ожидать от иностранных компаний готовности нести такие затраты.
Таким образом, в текущей ситуации выход СМП за пределы его текущего статуса морского пути внутрироссийского пользования, обслуживающего разрозненные промышленные очаги на территории КСА России, вряд ли возможен.
В кратком виде перечень проблем, связанных с использованием ресурсного и логистического потенциала АЗРФ, представлен в таблице.
Как видно из таблицы, факторы значимости АЗРФ для России представляют собой скорее возможные, чем реально используемые источники экономического развития. Тем не менее потенциал этих факторов достаточно высок, что является причиной соперничества между государствами. Дело в том, что до сих пор отсутствует единая международная нормативно-правовая база, регулирующая распределение арктических территорий между прилегающими государствами, которая была бы признана всеми странами, заинтересованными в использовании ресурсного и логистического потенциала Арктики и Крайнего Севера. Отсутствие такой базы побуждает эти государства выдвигать свои претензии на эти ресурсы, в том числе и в ущерб интересам других стран [31]. На эту сложную ситуацию накладываются введенные в отношении России секторальные санкции, которые объективно препятствуют нашей стране отстаивать свои интересы в Арктике экономическими инструментами (путем ее хозяйственного освоения) [15; 23].
Проблемы использования хозяйственного потенциала Арктической зоны РФ
в национальных интересах России
The problems of industrial potential of the Arctic zone of the Russian Federation
in national interests of Russia
Фактор значимости АЗРФ для России Причины, обусловливающие значимость фактора Сложность реализации потенциала фактора
Минеральные ресурсы Замещение выбывающих месторождений на территории России - снижение стоимости углеводородов, делающее проекты по их разработке нерентабельными; - санкции, перекрывающие доступ к необходимым для освоения запасов технологиям; - недостаточность собственных ресурсов российских компаний для запуска проектов добычи; - непризнание российских претензий на суверенитет над арктическим шельфом со стороны ряда государств; - плохая разведанность участков потенциального залегания минеральных ресурсов; - экологические соображения
Биоресурсы Обеспечение продовольственной безопасности России низкое качество сотрудничества внутри рыбохо-зяйственной отрасли России, из-за чего рыболовная промышленность преимущественно обслуживает потребности иностранных переработчиков
Логистический потенциал - организация транспортного обслуживания территорий АЗРФ России; - частичное дублирование функций Транссибирской железнодорожной магистрали; - контроль над транспортным сообщением между АТР и Западной Европой - плохое состояние портовой инфраструктуры; - неясные перспективы роста грузопотоков, что затрудняет инвестиции в развитие СМП; - необходимость ледокольной проводки; - повышенные требования к судам; - высокие финансовые и бюрократические издержки (затраты на ледокольную проводку, таможенное и пограничное оформление, повышенные ставки страховых сборов) в сочетании с необоснованностью части этих платежей по международному морскому праву; - рост конкурентоспособности Суэцкого канала; - непризнание российского суверенитета над СМП со стороны США и других государств
По этой причине, несмотря на отсутствие немедленных перспектив использования экономического потенциала АЗРФ в интересах нашей страны, России необходимо принять эффективные меры для противодействия притязаниям других государств на АЗРФ. Эти меры естественным образом включают создание условий для защиты этих регионов военными методами [9].
Важно отметить следующий момент — если до 2014 г. было естественно говорить о балансе военных и экономических интересов России в АЗРФ (поскольку, как уже отмечалось, доходы от эксплуатации ресурсов АЗРФ должны были в том числе служить основой для военного освоения этих территорий) [26], то на сегодняшний день ситу-
ация носит принципиально иной характер. Военная составляющая отчетливо перевешивает из-за того, что экономический потенциал АЗРФ в полном объеме не может быть реализован. Тем не менее экономический аспект в фактически осуществляемой стратегии освоения АЗРФ тоже присутствует. Дело в том, что создаваемая (и уже существующая) для нужд ВС РФ инфраструктура может в будущем стать ядром для формирования инфраструктуры, необходимой для гражданских целей. Именно с учетом этой перспективы должно производиться создание соответствующих объектов. В частности, развитие военно-транспортной инфраструктуры в регионе должно осуществляться в привязке к транспорт-
ному обслуживанию территории — прежде всего, речь идет о развитии портов СМП и строительстве и реконструкции аэродромов (которые, будучи предназначены для военных нужд, могли бы также использоваться и для гражданских целей, прежде всего для снабжения нефтегазовых проектов). По этой причине нам кажется перспективным создавать такие объекты по модели граж-данско-частного партнерства [18].
Приоритет военной составляющей в хозяйственном освоении АЗРФ требует анализа значимости этих регионов с военной точки зрения.
Военное значение Арктической зоны РФ. Значимость АЗРФ как потенциального театра военных действий (ТВД) нельзя преуменьшить. Над данной территорией проходят оптимальные траектории межконтинентальных баллистических ракет, предназначенных для поражения целей в США и России, а также кратчайшие полетные трассы для стратегических бомбардировщиков. Это означает, что в Северном Ледовитом океане находятся наиболее выгодные стартовые позиции атомных подводных лодок, являющихся носителями таких ракет. В западной части российских территорий АЗРФ, на Кольском полуострове, находится единственный западный прямой выход нашей страны в Мировой океан, проходящий через незамерзающие акватории Баренцева и Норвежского морей [10].
В советский период Северное стратегическое воздушно-космическое направление (Северное СВКН, включавшее Гренландское, Канадское и Аляскинское направления ) рассматривалось в качестве основного направления, выводящего авиацию вероятного противника к административным и промышленным центрам СССР, что требовало его соответствующего прикрытия. В частности, только Западный сектор российской Арктики прикрывали пять батальонов и шестнадцать радиотехнических рот (роты РТВ) 4-й дивизии ПВО (Новая Земля, Белушья губа), а также множество зенитно-ракетных комплексов и истребителей-перехватчиков. Однако с 1 января 1993 г. по директиве Генштаба ВС РФ вой-
ска ПВО оставили практически все свои базы [28].
В настоящее время российский военный потенциал на территории АЗРФ распределен крайне неравномерно. На участке побережья, занимающем примерно 2,5 % общей протяженности береговой линии (Кольский полуостров), базируется основная часть ВС РФ, размещенных на Арктическом ТВД — ракетно-ядерный Северный флот. Такое распределение обусловливается тем, что Кольский полуостров расположен в незамерзающей зоне Северного Ледовитого океана, представляя тем самым, с одной стороны, наиболее удобное место для базирования частей ВМФ России, предназначенных для действий в Мировом океане, а с другой — наиболее уязвимую часть арктического побережья нашей страны, нуждающуюся в усиленной защите. Благодаря возможности выхода в Мировой океан, по оценкам западных специалистов, 2/3 российских ядерных боеголовок, предназначенных для ракет морского базирования (576 — по данным за 2011 г.), относятся к Северному флоту [32].
Кроме того, большие надводные корабли Северного флота не соответствуют требованиям ледового класса, что ограничивает их боеспособность на Арктическом ТВД [32].
С декабря 2014 г. в структуре ВС РФ на базе сил и средств выведенного из состава Западного военного округа Северного флота создано новое Объединенное стратегическое командование «Север», которое запланировано окончательно сформировать до 2017 г. В январе 2015 г. сформирована 80-я отдельная арктическая мотострелковая бригада (пос. Алакуртти, Мурманская обл.), а вторую арктическую бригаду (200-ю мотострелковую) предполагалось развернуть в Печенге (ЯНАО) в течение 2016 г. Обе бригады входят в Объединенное стратегическое командование «Север» [28].
Цель стратегического командования «Север», по словам генерал-полковника О. Салюкова, заключается в защите действующих и предполагаемых военных объектов в АЗРФ, обеспечении работы СМП и демонстрации российского военного при-
сутствия в Арктике. Из этой формулировки целей следует, что они являются ограниченными, не предполагают проецирования силы на весь Арктический регион и не включают задачу военного прикрытия тех потенциально привлекательных участков залегания минеральных ресурсов, на которые претендует Российская Федерация. Иными словами, военные задачи в АЗРФ соответствуют уровню хозяйственного развития региона и ближайшим перспективам его экономического освоения [28; 32].
Военно-воздушные силы представлены в регионе КСА практически полностью авиаподразделениями Северного и Тихоокеанского флотов. Значительная часть самолетов не способна охватить огромные расстояния, характерные для АЗРФ, однако это могут сделать противолодочные самолеты Ту-142 (13 самолетов на Северном флоте и 14 — на Тихоокеанском) и морские патрульные самолеты Ил-38 (14 самолетов на Северном флоте и 15 на Тихоокеанском). На Северном флоте есть порядка 20 самолетов Су-33, размещенных на Кольском полуострове. Там же расположены два полка ПВО (С-300). В Северодвинске размещен ракетный полк [32].
Стратегические бомбардировщики российских ВКС (Ту-95 и Ту-160) базируются в Энгельсе (Саратовская область), но регулярно совершают патрульные полеты в Арктике [32].
Остальная часть арктического побережья, от мыса Святой Нос на Кольском полуострове до Чукотки (примерно 97,5 % протяженности береговой линии), покрыта льдами, образующими удобный оборонительный рубеж, где даже малыми силами можно воспрепятствовать попыткам вторжения иностранных ВМС во внутренние воды [11]. Аналогично эти льды делают неудобным размещение в данном регионе значительных сил российского ВМФ, поскольку они могут быть отрезаны от оперативного простора. По этой причине оборонная инфраструктура на данной части побережья Северного Ледовитого океана исторически была развита крайне слабо и ограничивалась сетью аэродромов авиа-
ции ПВО, арктическими промежуточными базами стратегической дальней авиации и системой предупреждения о ракетном нападении. После распада СССР, в связи с нехваткой финансирования, даже эта сравнительно небольшая инфраструктура была в значительной степени разрушена. Большой проблемой является то, что территория АЗРФ в настоящее время не имеет полноценного радиолокационного и воздушного покрытия [10; 32], что создает угрозу для имеющих исключительное значение для экономической и национальной безопасности нашей страны нефте- и газопромысловых объектов.
Тем не менее с 2012 г. в Арктике Россией осуществляется строительство новых и модернизация уже существующих военных объектов. В 2015 г. происходит расширение военной группировки на о. Котельный (архипелаг Новосибирские острова), где должна разместиться 99-я тактическая группа Северного флота. Она включает береговые ракетные и зенитно-ракетные подразделения, а также подразделения радиолокационного и материально-технического обеспечения. Ведется строительство военного городка «Северный клевер», рассчитанного на проживание более 250 человек и имеющего замкнутый цикл жизнеобеспечения. Для защиты военнослужащих от неблагоприятных климатических условий все помещения военного городка связаны друг с другом закрытыми переходами [28].
На о. Земля Александры (архипелаг Земля Франца-Иосифа), архипелаге Новая Земля, о. Врангеля и мысе Отто Шмидта построены типовые модульные городки «Полярная звезда», на базе которых будут развернуты радиолокационные посты и пункты наведения авиации. В течение 2015 г. на арктических островах завершатся работы по восстановлению инфраструктуры ПВО. Кроме того, на о. Земля Александры строится административно-жилой комплекс «Арктический трилистник», предназначенный для размещения порядка 200 военнослужащих [28].
Оборудованные аэродромами и причалами военные базы охватят практически
всю территорию российской Арктики — от земли Франца Иосифа до Берингова пролива и Курильских островов. С 2015 г. в аэропорту Тикси ведется реконструкция, а с 2017 г. он станет местом постоянного базирования самолетов фронтовой авиации типа Су-27М3 и/или СУ-35С и истребителей-перехватчиков МиГ-31БМ (МиГ-31БМ будут также размещены на аэродроме Анадырь). Всего к 2025 г. предполагается привести в рабочее состояние порядка сотни взлетно-посадочных полос военных аэродромов. На аэродроме Темп (о. Котельный, Новосибирские острова) с 2014 г. размещены три серийных зенитных ракетно-пушечных комплекса «Панцирь» [28], а сам аэродром должен выполнять функции аэродрома подскока для стратегических бомбардировщиков Ту-160 и Ту-95МС.
Предполагается открыть часть погранзастав современного типа рядом с девятью центрами МЧС и Минтранса, которые будут открыты в рамках развития Северного морского пути. Другие погранзаставы будут открыты на труднодоступных островах в Северном Ледовитом океане.
Ведется работа над усилением морских сил Пограничной службы ФСБ РФ. В частности, в конце мая 2015 г. из Зеле-нодольска ушел на испытания головной сторожевой корабль первого ранга (проект 22100, шифр «Океан»), предназначенный для береговой охраны Пограничной службы ФСБ РФ. Эти корабли предназначены для действий в северо-западной части Тихого океана и в арктических и неарктических морях России (их корпус позволяет проходить 80-сантиметровые перемычки между полыньями, автономность плавания — до 60 сут, на заказанных ФСБ РФ двух серийных кораблях этого типа будет установлено российское оборудование вместо ранее предполагавшегося импортного).
С геополитической точки зрения положение России в Арктике невыгодно. Если США пользуются в данном регионе полной поддержкой всех государств, имеющих доступ к Арктике (Канады, Дании, Исландии и Норвегии), то Россия лишена стратегических союзников и должна оборо-
нять свои рубежи в одиночку, не надеясь на внешнюю помощь [10]. Более того, Китай, который позиционируется в России как стратегический партнер, имеет в Арктике собственные интересы, не совпадающие с российскими. При этом рост российского военного присутствия в Арктике воспринимается (прежде всего, странами НАТО) как нарастание военных угроз, которым необходимо противодействовать [33].
Таким образом, в настоящее время военный потенциал РФ в Арктике ограничен. Он достаточен для обеспечения безопасности СМП и защиты военных объектов, однако недостаточен для отражения полноценного вооруженного нападения. Он также недостаточен для прикрытия расположенных в АЗРФ ключевых экономических объектов — нефтяных и газовых промыслов. Это обусловливается нехваткой военной инфраструктуры и низкой плотностью войск, недостаточной для обороны всей территории АЗРФ. Кроме того, на его боеспособности негативно сказывается нехватка технологической и транспортной инфраструктуры, что не позволяет ВС РФ обеспечить полноценный контроль деятельности потенциальных противников в регионе, а в случае необходимости не даст возможности оперативно перебрасывать войска и обеспечивать их снабжение. Тем не менее, поскольку Арктический регион маловероятен в качестве направления нападения на Российскую Федерацию, военный потенциал нашей страны соответствует уровню военных угроз (даже с учетом роста геополитической напряженности). Следует отметить, что Россия обладает наибольшим военным потенциалом из всех арктических государств. Кроме того, положительным природным фактором, усиливающим обороноспособность АЗРФ, является то, что значительная часть арктического побережья России закрыта льдами (тем не менее глобальное потепление ведет к снижению значимости этого фактора).
Военный потенциал России в АЗРФ в целом соответствует уровню хозяйственного освоения этого региона и не нуждается в значительном увеличении, за исключе-
нием необходимости обеспечения полного радиолокационного покрытия территорий АЗРФ, а также полноценного противовоздушного прикрытия ключевых объектов нефтегазовой инфраструктуры. Дальнейшее наращивание военного потенциала (и в первую очередь — строительство военной инфраструктуры) должно осуществляться в привязке к целям хозяйственного развития региона, что предполагает возможность совместного военно-гражданского использования создаваемых объектов. Такой подход позволил бы повысить военно-экономическую эффективность эксплуатации соответствующих объектов (за счет получения дохода от привлечения гражданских заказчиков), способствовал бы социально-экономическому развитию территорий, повышал бы их инвестиционную привлекательность и позволил бы реализовать логистический потенциал СМП.
Воссоздание военной инфраструктуры тесно связано с развитием портовой, производственной и судостроительной инфраструктуры СМП, а также с инфраструктурой по разведке и добыче минерального сырья. Сюда можно, в частности, отнести строительство судов с ледостойкой обшивкой корпуса, развитие средств навигаци-онно-гидрографического и гидрометеорологического обеспечения и средств связи, создание военных объектов совместного базирования.
Организация снабжения ВС РФ в АЗРФ. Рост числа военных объектов в АЗРФ ведет к необходимости организации их полноценного материально-технического обеспечения, что предполагает создание транспортно-логистической, сервисной и иной инфраструктуры. Безусловно, часть этой инфраструктуры будет иметь исключительно военное назначение, однако ряд объектов, как уже отмечалось, может быть использован совместно на основе механизма государственно-частного партнерства (такая модель, в частности, уже предложена для создания складских объектов совместного военно-гражданского назначения [17; 18]). К таким объектам могла бы относиться портовая и аэропортовая ин-
фраструктура, автомобильные и железные дороги и, в первую очередь — инфраструктура, используемая для обеспечения «северного завоза».
В качество соинвесторов в такие объекты могли бы выступать:
— Министерство обороны РФ;
— региональные власти территорий АЗРФ (нуждающиеся в повышении территориальной привлекательности своих регионов);
— частные компании, заинтересованные в использовании соответствующих объектов для собственных нужд или в предложении услуг, основанных на использовании этих объектов, внешним заказчикам. Примером такой частной компании может быть «Сургутнефтегаз», введший в 2013 г. в эксплуатацию аэропорт в Талакане (Якутия) для организации логистического обслуживания Талаканского месторождения и выступивший единственным инвестором по данному проекту. Еще одним примером является железная дорога Улак-Эльга протяженностью 321 км, которую «Мечел» построил за свой счет для обеспечения транспортной связи между Байкало-Амурской магистралью и Эльгинским угольным месторождением.
Механизм распределения инвестиций между этими участниками, как и механизм возмещения затрат, может варьировать для разных объектов (в зависимости от их отраслевой направленности, а также от того, для каких целей они будут преимущественно использоваться — с одной стороны, федеральных или региональных, а с другой — военных или гражданских). При этом кроме модели распределения инвестиций необходимо проработать механизмы повышения инвестиционной привлекательности соответствующих объектов (например, снижение налогов или возможность ускоренной окупаемости).
Привлечение частных инвесторов в создание инфраструктуры представляется необходимым в силу того, что государство в настоящий момент не может за счет собственных ресурсов предоставить необходимое финансирование. Это подтвержда-
ется примером реализации транспортного коридора «Белкомур», инвестиции в который осуществляет китайская компания Poly Technologies [16]. Отметим, что хотя участие иностранных инвесторов в таких стратегических проектах вряд ли является желательным, однако, по всей видимости, в текущей экономической ситуации это единственная возможность обеспечить финансирование данного проекта. Определенные опасения вызывает и тот факт, что Poly Technologies будет также выступать в качестве оператора, то есть обеспечивать текущее функционирование «Белкомура» и контролировать его деятельность, что может накладывать (в условиях экономических ситуаций и необходимости защиты инвестора) некоторые ограничения на использование «Бел-комура» для нужд ВС РФ.
Отметим, что Poly Technologies специализируется на производстве вооружения и военной техники для вооруженных сил Китая, а также на экспорте вооружения за границу [16]. Сотрудничество с таким инвестором косвенно указывает на военную значимость «Белкомура» и на ту стратегическую роль, которую он может играть в планах КНР (в частности, для обслуживания китайского грузопотока по СМП). Однако, по нашему мнению, такое сотрудничество может угрожать ключевым интересам России в Арктике, поскольку открывает путь КНР к выдвижению претензий на ее ресурсы (известно, что Китай активно участвует в «арктической гонке», в частности, строя ледоколы), иначе говоря, есть риск того, что созданная на территории России логистическая инфраструктура будет обслуживать интересы не нашей страны, а КНР.
Подводя итог, можно констатировать,
что:
— в настоящее время хозяйственное освоение Арктической зоны РФ происходит более медленными темпами по сравнению с прогнозами, что связано с неспособностью (в среднесрочной перспективе) проектов, планировавшихся к реализации, обеспечить приемлемый уровень рентабельности из-за падения цен на сырьевые товары;
— несмотря на среднесрочное снижение экономической привлекательности АЗРФ, в долгосрочной перспективе эти регионы сохранят свою экономическую и геополитическую значимость (иными словами, временное замораживание проектов освоения этих регионов не приведет к снижению остроты конфликтов вокруг них);
— в среднесрочной перспективе в хозяйственном освоении АЗРФ военная составляющая будет преобладать над гражданской (хотя само это освоение представляет собой всего лишь частичное восстановление прежнего советского военного потенциала в соответствующем регионе), однако это говорит не о стремлении России к милитаризации Арктики, а о доминировании бюджетных (и прежде всего, оборонных) источников финансирования над гражданскими частными инвестициями;
— военное освоение Арктики должно осуществляться с учетом возможности использования создаваемой военной инфраструктуры для гражданских целей (и, аналогично, в силу высокой геополитической значимости АЗРФ, необходимо предусматривать возможность использования строящейся гражданской инфраструктуры для военных нужд);
— при отборе гражданских партнеров в качество соинвесторов в объекты инфраструктуры, предполагающих совместное (военно-гражданское) использование, предпочтение следует отдавать российским компаниям (вероятно, высшим приоритетом могут пользоваться компании, ставшие объектом западных санкций — с одной стороны, участие в таких проектах позволит им компенсировать ущерб от санкций, с другой — эти компании могут быть надежным партнером государства из-за отсутствия у них экономических интересов в странах, проводящих по отношению к России недружественную политику). Сотрудничество с иностранными партнерами следует минимизировать, а в случае необходимости привлечения иностранных инвесторов на них следует налагать обязательства по отношению к соблюдению интересов национальной безопасности РФ.
Список литературы_
1. Булатова А. А. Стратегии российских розничных сетей в условиях продовольственных санкций: анализ вариантов замещения ассортимента / / Региональные агросистемы: экономика и социология. 2015. № 1.
2. Васильев А. Рыбное хозяйство как объект интеграции (на примере Мурманской области) / / Экономист. 2015. № 5. С. 26-32.
3. Гаврилов В. В. Правовой статус Северного морского пути Российской Федерации // Журнал российского права. 2015. № 2. С. 147-157.
4. Глубоков А. И., Афанасьев П. К., Мельников С. П. Российское рыболовство в Арктике — международные аспекты // Рыбное хозяйство. 2015. № 4. С. 3-10.
5. Голубятникова М. В., Курбанов А. X. Состояние и проблемы обеспечения продовольственной безопасности России в современных геополитических условиях // Региональные агросистемы: экономика и социология. 2015. № 1.
6. Горячева А. О., Миловидов К. Н. Анализ потенциала добычи нетрадиционной нефти // Проблемы экономики и управления нефтегазовым комплексом. 2016. № 2. С. 5-12.
7. Елацков А. Б. Функция полезности в контексте геополитических отношений / / Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. 2015. № 49—50. С. 6—10.
8. Залывский Н. П. Северный морской путь: потенциал ожидания и реальные проблемы функционирования // Арктика и Север. 2015. № 20. С. 37—57.
9. Коровин С. Д., Соловьев А. А., Федоров А. Э. Милитаризация Арктики // Академия военных наук Российской Федерации [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.avnrf.ru/index.php/ publikatsп-otdelemj-avn/regюnalnykh/omskogo-sibirskogo-otdelemya/711-miЦtarizatsiya-arktikL (дата обращения: 12.11.2016).
10. Корзун В. А. Интересы России в Мировом океане в новых геополитических условиях. М.: Наука, 2005. 522 с.
11. Коршунова М. В. Общая оценка коммуникационного потенциала Арктики и арктических маршрутов. Состояние ее транспортной инфраструктуры // Арктический регион: Проблемы международного сотрудничества: хрестоматия в 3 т. Т. 2 / Российский совет по международным делам. М.: Аспект-Пресс, 2013. С. 40—55.
12. Котляров И. Д. Геоэкономическое значение трансевразийского транспортного коридора / / Записки Горного института. 2009. Т. 184. С. 225—230.
13. Котляров И. Д. Интеграция в рыбной отрасли как инструмент обеспечения ее развития / / Вестник Тихоокеанского государственного экономического университета. 2013. № 1. С. 48—56.
14. Котляров И. Д. Сетевое сотрудничество в агропроме как инструмент развития сельского хозяйства // Региональные агросистемы: экономика и социология. 2015. № 2.
15. Котляров И. Д. Риски международного аутсорсинга в области нефтесервиса // Проблемы экономики и управления нефтегазовым комплексом. 2015. № 12. С. 43—48.
16. Кудияров С. Логистически-сырьевая синергия // Эксперт. 2015. № 38. С. 24—27.
17. Курбанов А. X., Зыков Д. Н. Алгоритм распределения логистических мощностей производственно-логистических комплексов между государственными и частными потребителями / / Научно-технические ведомости СПбГПУ. Сер. Экономические науки. 2015. № 3. С. 295—302.
18. Курбанов А. X., Плотников В. А. Государственно-частное партнерство и аутсорсинг: сравнительный анализ структуры и характера отношений // В мире научных открытий. 2013. № 4. С. 33—47.
19. Миндлин Ю. Б. Кластеры: анализ экономико-организационной природы // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Сер. Экономика и право. 2015. № 3—4. С. 31—34.
20. Никитин В. С., Половинкин В. Н., Симонов Ю. А., Иванов Ю. М. Развитие морской деятельности в российской Арктике / / Арктика: экология и экономика. 2015. № 2. С. 78—87.
21. Николаева А. Б. Северный морской путь: проблемы и перспективы // Арктический регион: проблемы международного сотрудничества: хрестоматия в 3 т. Т. 2 / Российский совет по международным делам. М.: Аспект-Пресс, 2013. С. 30—39.
22. Павлов К. В., Селин В. С. Ресурсы российской Арктики: проблемы и перспективы использования // Экономист. 2011. № 7. С. 3—11.
23. Пермякова Т. В., Файзуллин Р. В. Анализ влияния санкций США и ЕС на разработку новых нефтяных месторождений в России и пути решения проблемы / / Вестник Ижевского государственного технического университета. 2015. № 1. С. 65—66.
24. Пономарев В. Прорыв в Арктику // Эксперт. 2014. № 25. С. 54—57.
25. Рыба: поставки по Севморпути // Эксперт. 2015. № 36. С. 5.
26. Селин В. С., Козьменко С. Ю. Взаимодействие хозяйственных и оборонных интересов в арктических акваториях / / Вестник Кольского научного центра РАН. 2012. № 3. С. 34—40.
27. Федотовский Н. Прощание с Арктикой // Эксперт. 2015. № 43. С. 42—43.
28. Фролов И. Э. Освоение российской зоны Арктики: проблемы воссоздания транспортной и военной инфраструктур // Проблемы прогнозирования. 2015. № 6. С. 67—74.
29. Щебарова Н. Н., Гайло А. П. Нефтегазовая отрасль в Арктике: проблемы и перспективы развития // Арктика: общество и экономика. 2014. № 11. С. 24—28.
30. Экономический потенциал и перспективы России и стран СНГ / М. Н. Черкасов, И. В. Кирьянов, С. С. Никитинская, В. Ю. Маслихина, С. Ю. Козлова. Краснодар: АНО «Центр социально-политических исследований "Премьер"», 2012. 94 с.
31. Koivurova T. Scramble for Resources or Orderly Development — What is Happening in the Arctic / / Nordic Cooperation and the Far North. The Thirteenth Suomenlinna Seminar. 02—03.06.2010. Laura Salmela (Ed.). National Defence University. Department of Strategic and Defence Studies. Series 2: Research Reports. 2011. No. 46. P. 1-14.
32. Staun J. Russia's Strategy in the Arctic. Copenhagen: Royal Danish Defence College, 2015. 38 p.
33. Tamnes R. Arctic Security — Today and Tomorrow / / The Royal Swedish Academy of War Sciences Proceedings and Journal. 2015. No. 2. P. 104—108.
List of literature_
1. Bulatova A. A. Regionalnye agrosistemy: ekonomika i sotsiologiya (The regional agro-ecosystems: Economics and Sociology), 2015, no. 1.
2. Vasiliev A. Ekonomist (Economist), 2015, no. 5, pp. 26—32.
3. Gavrilov V. V. Zhurnal rossiyskogo prava (Journal of the Russian Law), 2015, no. 2, pp. 147—157.
4. Glubokov A. I., Afanasyev P. K., Melnikov S. P. Rybnoe hozyaystvo (Fisheries), 2015, no. 4, pp. 3—10.
5. Golubyatnikova M. V., Kurbanov A. H. Regionalnye agrosistemy: ekonomika i sotsiologiya (The regional agro-ecosystems: economics and sociology), 2015, no. 1.
6. Goryacheva A. O., Milovidov K. N. Problemy ekonomiki i upravleniya neftegazovym kompleksom (Problems of economics and management of oil and gas complex), 2016, no. 2, pp. 5—12.
7. Elatskov A. B. Aktualnye voprosy obshhestvennyh nauk: sotsiologiya, politologiya, filosofiya, istoriya (Actual questions of social sciences: sociology, political science, philosophy, history), 2015, no. 49—50, pp. 6—10.
8. Zalyvsky N. P. Arktika i Sever (Arctic and North), 2015, no. 20, pp. 37—57.
9. Korovin S. D., Soloviev A. A., Fedorov A. E. Akademiya voennyh nauk Rossiyskoy Federatsii (Academy of Military Sciences of the Russian Federation) Available at: http://www.avnrf.ru/index.php/publikatsii-otdelenij-avn/regionalnykh/omskogo-sibirskogo-otdeleniya/711-militarizatsiya-arktiki (accessed 12.11.2016).
10. Korzun V. A. Interesy Rossii v Mirovom okeane v novyh geopoliticheskih usloviyah [Russia's interests in the world ocean in new geopolitical conditions]. Moscow: Science, 2005. 522 p.
11. Korshunova M. V. Arkticheskiy region: Problemy mezhdunarodnogo sotrudnichestva (Arctic Region: problems of international cooperation): reading-book in 3 vol. Vol. 2 / Russian Council on International Affairs. Moscow: Aspekt-Press, 2013, pp. 40—55.
12. Kotlyarov D. I. ZapiskiGornogoinstituta (Notes of the Mining Institute), 2009, vol. 184, pp. 225—230.
13. Kotlyarov I. D. Vestnik Tihookeanskogo gosudarstvennogo jekonomicheskogo universiteta (Herald of the Pacific State Economic University), 2013, no. 1, pp. 48—56.
14. Kotlyarov I. D. Regionalnye agrosistemy: ekonomika i sotsiologiya (The regional agro-ecosystems: economics and sociology), 2015, no. 2.
15. Kotlyarov I. D. Problemy ekonomiki i upravleniya neftegazovym kompleksom (Problems of economics and management of oil and gas complex), 2015, no. 12, pp. 43—48.
16. Kudiyarov S. Ekspert (Expert), 2015, no. 38, pp. 24—27.
17. Kurbanov A. H., Zykov D. N. Nauchno-tehnicheskie vedomosti SPbGPU. Ekonomicheskie nauki (Scientific and technical statements of the STU. Economics), 2015, no. 3, pp. 295—302.
18. Kurbanov A.H., Plotnikov V. A. V mire nauchnyh otkrytiy (In the world of scientific discoveries), 2013, no. 4, pp. 33—47.
19. Mindlin Yu. B. Sovremennaya nauka: aktualnye problemy teorii ipraktiki. Seriya: Ekonomika i pravo (Modern science: actual problems of theory and practice. Series: Economics and Law), 2015, no. 3—4, pp. 31—34.
20. Nikitin V. S., Polovinkin V. N., Simonov Yu. A., Ivanov Yu. M. Arktika: ekologiya i ekonomika (Arctic: ecology and economy), 2015, no. 2, pp. 78—87.
21. Nikolaeva A. B. Arkticheskiy region: Problemy mezhdunarodnogo sotrudnichestva (Arctic Region: problems of international cooperation): Reading-book in 3 vol. Vol. 2. Moscow: Aspekt-Press, 2013, pp. 30—39.
22. Pavlov K. V., Selin V. S. Ekonomist (Economist), 2011, no. 7, pp. 3-11.
23. Permyakova T. V., Fayzullin R. V. Vestnik Izhevskogo gosudarstvennogo tehnicheskogo universiteta (Bulletin of the Izhevsk State Technical University), 2015, no. 1, pp. 65-66.
24. Ponomarev V. Ekspert (Expert), 2014, no. 25, pp. 54-57.
25. Ryba: postavkipo Sevmorputi (Fish: supply of the NSR): Expert, 2015, no. 36, p. 5.
26. Selin V. S., Kozmenko S. Yu. Vestnik Kolskogo nauchnogo tsentra RAN (Bulletin of the Kolsk Science Centre of the RAS), 2012, no. 3. pp. 34-40.
27. Fedotovsky N. Ekspert (Expert), 2015, no. 43, pp. 42-43.
28. Frolov I. E. Problemy prognozirovaniya (Problems of forecasting), 2015, no. 6, pp. 67-74.
29. Schebarova N. N., Gaylo A. P. Arktika: obshhestvo i ekonomika (Arctic: society and economy), 2014, no. 11, pp. 24-28.
30. Ekonomicheskiy potentsial i perspektivy Rossii i stran SNG (The economic potential and prospects of Russia and CIS); M. N. Cherkasov, I. V. Kiryanov, S. S. Nikitinskaya, V. Yu. Maslihina, S. Yu. Kozlova. Krasnodar: ANO «Center for Social and Political Studies" Prime"», 2012. 94 p.
31. Koivurova T. Nordic Cooperation and the FarNorth. The Thirteenth Suomenlinna Seminar. 02—03.06.2010. Laura Salmela (Ed.). National Defence University. Department of Strategic and Defence Studies. Series 2: Research Reports (Nordic Cooperation and the Far North. The Thirteenth Suomenlinna Seminar. 02-03.06.2010. Laura Salmela (Ed.). National Defence University. Department of Strategic and Defence Studies. Series 2: Research Reports), 2011, no. 46, pp. 1-14.
32. Staun J. Russia's Strategy in the Arctic. Copenhagen: Royal Danish Defence College (Russia's Strategy in the Arctic. Copenhagen: Royal Danish Defence College), 2015. 38 p.
33. Tamnes R. The Royal Swedish Academy ofWar Sciences Proceedings and Journal (The Royal Swedish Academy of War Sciences Proceedings and Journal), 2015, no. 2, pp. 104-108.
Коротко об авторах_
Сафиханов Андрей Андреевич, адъюнкт кафедры «Экономика менеджмента и права», Вольский военный институт материального обеспечения (филиал) Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулева, г. Вольск, Россия. Область научных интересов: Арктическая зона РФ kurbanov-83@ya.ru
Козин Михаил Николаевич, ведущий научный сотрудник, д-р экон. наук, профессор, Научно-исследовательский институт Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации, г. Санкт-Петербург, Россия. Область научных интересов: Арктическая зона РФ kurbanov-83@ya.ru
Курбанов Тимур Хусаинович, канд. экон. наук, Военная академия материально-технического обеспечения имени генерала армии А. В. Хрулева, г. Санкт-Петербург, Россия. Область научных интересов: Арктическая зона РФ kurbanov-83@ya.ru
Briefly about the authors_
Andrei Safikhanov, adjunct, Economics of Management and Law department, Volsk Military Institute of Material Support, Branch of the Military Academy of Material-Technical Support named after the General of the Army A. V. Khrulev, St. Petersburg, Russia. Sphere of scientific interests: the Arctic zone of the Russian Federation
Mikhail Kozin, leading researcher, doctor of economic sciences, professor, Research Institute of the Federal Service of the Russian Federation Penitentiary, St. Petersburg, Russia. Sphere of scientific interests: the Arctic zone of the Russian Federation
Timur Kurbanov, candidate of economic sciences, Military Academy of Material-Technical Support named after the General of the Army A. V. Khrulev, St. Petersburg, Russia. Sphere of scientific interests: the Arctic zone of the Russian Federation
Образец цитирования _
Сафиханов А. А., Козин M. H., Курбанов Т. X. Национальные интересы России в Арктической зоне Российской Федерации: военно-экономический аспект // Вестн. Забайкал. гос. ун-та. 2016. Т. 22. № 11. С. 125-139.
DOI: 10.21209/2227-9245-2016-22-11-125-139
