CC BY
5
УДК 340
РО! 10.23672/т8702-7075-8727-1
Умарова Амала Алиевна
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса, Чеченский государственный университет имени А.А. Кадырова umarova1986@mail.ru
Amala A. Umarova
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department Civil Law and Procedure Chechen State University named after A.A. Kadyrov umaroval 986@mail.ru
Национальные экономические
интересы и гуманизация уголовного законодательства
National economic
interests and humanization of criminal legislation
Аннотация. Государство через законодательную систему методично гуманизирует уголовную ответственность за преступные деяния в экономической сфере. Принятые решения о модернизации уголовно-правовых норм, закрепляющих уголовную ответственность за преступные деяния экономического характера, воспринимаются в обществе положительно. В данной статье автором определены сущность, содержательное наполнение, ключевые особенности современной антикриминальной стратегии обеспечения экономической безопасности, а также, была предпринята попытка сопоставить новую антикриминальную политику с курсом экономического и социального развития государства и изменениями криминогенной среды.
Ключевые слова: экономическая безопасность, социальные отношения, правовая политика, экономическая преступность, гуманизация законодательства.
Annotation. The state, through the legislative system, methodically humanizes criminal liability for criminal acts in the economic sphere. The decisions taken to modernize the criminal law norms enshrining criminal liability for criminal acts of an economic nature are perceived positively in society. The essence, content, and key features of the modern anti-criminal strategy for ensuring economic security are determined. An attempt was made to compare the new anti-criminal policy with the course of economic and social development of the state and changes in the criminal environment.
Keywords: economic security, social relations, legal policy, economic crime, humanization of legislation.
Государство через законодательную систему методично гуманизирует уголовную ответственность за преступные деяния в экономической сфере [1, с. 20]. Принятые решения о модернизации уголовно-правовых норм, закрепляющих уголовную ответственность за преступные деяния экономического характера, воспринимаются положительно [2, с. 228]. Подчеркивается также, что последствия этих нововведений пока не вполне очевидны [3, с. 139] и могут ощущаться не ранее, чем через 5-6 лет [4, с. 60]. Например, профессор А.В. Наумов [5, с. 59] положительно оценил проникновение идей либерализма в уголовное право. Ученый констатирует факт достижения определенных успехов либеральной антикриминальной стратегии в виде сокращения числа арестов и числа осужденных в стране. В то же время, он подчеркивает, что не следует «заходить слишком далеко» в этом вопросе и ослаблять профилактику тяжких и особо тяжких преступлений путем отмены нижних пределов тюремного заключения за 68 преступлений, а также, опасно радикально расширять поле деятельности судей: «уровень свободы усмотрения судей
должен быть сокращен, а не увеличен», что также «сократит количество случаев коррупции в секторе правосудия» [6, с. 39].
В свою очередь, профессор А.Г. Кибальник осуждает политические решения, касающиеся трансформации правовых норм, представляющих непосредственный интерес для разработчиков законопроектов, без внесения изменений в соответствующие нормы. Он называет подобные действия «законодательной халатностью», которая «поднимает меч» на фундамент антикриминального законодательства. Низко оценив злоупотребление специальными композициями для усиления противодействия определенным разновидностям преступных деяний, ученый тщательно исследовал «просчеты в законотворчестве» [7, с. 24]. Соответственно, ученые не проявили особого критического отношения к самой концепции гуманизации антикриминальной политики для обеспечения экономической безопасности.
Некоторые исследователи не только ставят под сомнение законность реструктуризации антикриминальной политики, но и убеждены в том, что,
внесенные в законодательство корректировки, необходимо пересмотреть в кратчайшие сроки. Основываясь на статистических данных, ученые указывают на неточность данных о криминализации бизнеса и количестве «заключенных» среди предпринимателей. Они говорят об опасности криминализации предпринимательской деятельности, если правоохранительные органы не примут соответствующих мер по борьбе с этими видами преступлений. По мнению некоторых критиков нынешнего курса антикриминальной политики в отношении преступных деяний в сфере экономической деятельности, отдельные законодательные тексты являются социально неопределенным и концептуально необоснованным вмешательством в принципы УК РФ, а это означает, что они могут серьезно ослабить его научную базу и ухудшить качество уголовного права.
Таким образом, мы видим, что экономическая преступность является предметом антикриминальной стратегии по созданию условий для достижения экономической безопасности. Мы приходим к выводу о том, что эта стратегия направлена на борьбу с преступными деяниями экономического характера, совершаемыми в сфере предпринимательства или другой предпринимательской деятельности.
Экономическое преступление, как и любая другая форма преступления, считается чем-то злым. Этот факт признается на официальном уровне в деловых бумагах и научных трудах экспертов. Экономические преступления являются мощным ускорителем почти всех преступлений, чем-то вроде основы их тотальности. Нарушения законности в сфере предпринимательства или другой экономической деятельности представляют угрозу, как институту частной собственности, так и свободе предпринимательской (экономической, экономической) деятельности, являются препятствием для экономического развития государства и, тем самым, подрывают основы национальной безопасности [8, с. 159].
Не вдаваясь в глубокий анализ, преступления в сфере экономической деятельности воспринимаются как преступления в сфере коммерческой деятельности (бизнес, предпринимательство). Поэтому с этой точки зрения экономические преступления, в целом, можно отождествлять с таким явлением, как экономические преступления. В то же время, в действительности, все не так просто, реальность еще более усложняется. Необходимо понимать, что криминалистическая политология и криминология не выработали единого подхода к определению такого явления, как экономическая преступность, что является одним из факторов согласованности антикриминальной политики в борьбе с данным видом преступности. Как утверждают авторитетные российские криминологи, экономическая преступность широко определяется как специфическая, трансформируемая форма экономической деятельности, осуществляемая ее субъектами в сфере бизнеса с целью незаконного обогащения с помощью методов, обеспечивающих достижение этой цели.
И еще одно определение экономического преступления: трансформированная форма экономической (предпринимательской) деятельности (бизнеса), осуществляемая ее участниками с целью достижения социально несправедливого обогащения путем нарушения правила равенства обмена.
Практически во всех странах, в том числе, и в США, где существуют ортодоксальные экономические отрасли, и государство допускает это на протяжении веков, существует взаимовыгодный симбиоз между правящей элитой и экономической преступностью. Поэтому криминально-юридический механизм следует воспринимать как механизм, действие которого заключается в разветвлении регулирования экономической преступности, а не в ее ликвидации. Антикриминальное законодательство и деятельность судебной системы по уголовным делам не отделяют экономические преступления от социальных явлений, а связывают их с системой взаимовыгодного обмена через множество параюридических, полуюридических и правовых схем. В нашей стране криминализированы целые отрасли экономики, львиная доля которых - теневая экономика. Такое состояние дел благоприятно для бизнеса. В некоторых случаях, оно удобно и для власти, например, в вопросе трудовой миграции из постсоветских стран. Антикриминальный аппарат используется властью для того, чтобы провести грань между преступностью и законопослуша-нием, переосмыслить ее в тех случаях, когда она устраивает истеблишмент. Правовая политика в современном (как говорил Фуко, «дисциплинарном») обществе сводится к простому пониманию необходимости управлять экономическими преступлениями, включать их в полезные структуры, направлять на благо экономического истэблишмента, сводить его к наиболее приемлемому функционированию не для того, чтобы сдерживать или подчинять его, а для того, чтобы сосуществовать с экономическими преступлениями. На наш взгляд, это является экономической, неформальной основой НСЭП. Именно «преступление белых воротничков» является источником и результатом антикриминальной политики по борьбе с ним (взаимодействие с ним).
Одним из основных исходных положений уголовно-правовой политики по достижению экономической безопасности является критерий (или их совокупность) определения социальной опасности преступных деяний в сфере экономической деятельности или их криминологических характеристик. Сама их цель - оправдать присутствие государства в гражданско-правовых отношениях хозяйствующих субъектов друг с другом, а также между ними и другими субъектами. Они также служат основанием для установления необходимости уголовного наказания нарушителя закона, а не просто возмещения причиненного ему вреда или восстановления нарушенного права.
Целесообразно сформулировать суть экономической безопасности как состояния национальной экономики и институтов власти, в которых достигается наивысший уровень защиты национальных интересов, предвзятость социальной
политики, максимальный уровень оборонительных возможностей даже тогда, когда страна находится в критической ситуации вследствие процессов, происходящих внутри страны или за ее пределами. Следовательно, под экономической безопасностью следует понимать состояние гарантированной защиты национальной экономики от наиболее опасных угроз (под инцидентами правоохранительных органов и инцидентами, совершаемыми предпринимателями, т.е. нарушениями закона), что предполагает контроль и регулирование этих угроз.
Новый формат экономической безопасности, на основе которого должна строиться доктрина антикриминальной политики по ее реализации, действительно продиктован первостепенными задачами обеспечения национальной безопасности, определенными в указах и распоряжениях Главы государства. Если верить источникам массовой информации, то сейчас они активно развиваются с учетом обстоятельств, происходящих внутри государства и за его пределами, в том числе и тех негативных угроз, к которым приходится адаптироваться внутренней экономической и социально-правовой системам [9, с. 231].
Также, должна быть обсуждена тема рассматриваемого нами метода антикриминальной политики. Информация, представленная нами в теоретическом и методологическом разделе нашего исследования по данному вопросу, должна быть дополнена тем, что для достижения экономической безопасности в рамках действующей антикриминальной стратегии необходимо сместить акцент с правовых и технических методов реализации антикриминальной политики (криминализация/декриминализация, пенализация/депенали-зация) на методы и приемы правового влияния отрасли права (идеолого-политическое содержание): Переход от исключительно публично-правового (не носящего предписывающего характера) способа правового регулирования уголовно-правовых отношений, сформировавшихся в сфере экономической деятельности, отчасти допускающего выбор поведения ее участников.
В следующем разделе будет рассмотрен еще один важный компонент правового механизма антикриминальной политики по достижению экономической безопасности и борьбе с преступными деяниями в сфере бизнеса, расширен частно-государственный правовой режим уголовного преследования наиболее распространенных преступных деяний в сфере экономической деятельности, в том числе мошенничества. Изменились параметры публично-правовой функции правоохранительных органов по преследованию многих преступных деяний, которые всегда рассматривались как объект публично-правовых отношений. Подчеркнем, что решение о включении в перечень дел по обвинениям в частно-государственной сфере дел о манипулировании, составляющих основную совокупность преступных деяний корыстного и венчального характера в сфере предпринимательства или иной экономической деятельности, признано исключительным и уникальным в международной жизни случаем приватизации законного способа борьбы с преступностью в экономической сфере [10, с. 14]. Таким
образом, с точки зрения стратегии сформирован новый формат правового механизма предупреждения экономических преступлений и достижения, как следствие, экономической безопасности. Этот правовой механизм характеризуется тем, что вмешательство государства в отношения потерпевшей стороны с предпринимателем вследствие возможного преступного нарушения его прав и охраняемых законом интересов (в связи с совершением преступных деяний, предусмотренных статьями 159, 1594, 1595, 1596 УК РФ) осуществляется только по усмотрению той же потерпевшей стороны, что и истец/обвиняемый. Только потерпевший решает вопрос об уголовном характере деяния, которое причинило ущерб, повлияло на интересы или их отсутствие. Он (потерпевший, заинтересованное лицо) становится главной фигурой следователя. Сотрудник правоохранительных органов, обязанный применять уголовное законодательство, не имеет права возбуждать уголовное дело, если имеются доказательства того, что ряд граждан были обмануты мошенниками или совершили другой вид преступления, предусмотренного частью 4 статьи 20 УПК РФ, но не заявили об этом в установленном порядке.
В соответствии с общим курсом нынешнего законодателя, надзорные органы, милиция и другие правоохранительные органы не несут ответственности за осуществление частно-государственных уголовных преследований в экономической сфере в целях выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступных деяний, если они затрагивают простых людей в России. Государство больше не обязано защищать права гражданина (или даже группы лиц), потребителей продукции и услуг предпринимателей. Теперь -это право самих потребителей. В настоящее время ОРМ по выявлению и раскрытию преступных деяний, подпадающих под категорию частно-государственных дел, не осуществляется, если в качестве участников коммерческого спора выступают частные лица. Если оно выходит за рамки уголовно-процессуального законодательства, то будет преследоваться по ч. 3 ст. 303 УК РФ или наказываться иным образом (ч. 2 ст. 6 ФЗ «О милиции»). Вполне логично, что в Уголовный кодекс РФ включена статья 169, закрепляющая уголовное наказание за противодействие законной предпринимательской или иной деятельности, а статья 63 Уголовного кодекса дополнена обстоятельством (пунктом о) умышленного преступного деяния сотрудника правоохранительных органов, заведомо отягчающим ответственность. Кроме того, расширены и ужесточены наказания за действия, предусмотренные статьей 303 Уголовного кодекса.
Либерализация уголовного права в последние годы проявилась в децензуре многих преступных деяний, уменьшении возможности применения уголовно-правовых санкций в отношении экономических правонарушений, но они не были включены в структуру сопутствующих изменений в части завершения уголовного процесса, административного права, уголовного правоприменения, оперативно-розыскных мероприятий и другой правоохранительной деятельности. В то же
время можно добиться успеха в борьбе с уголовными преступлениями, например, если все меры, связанные с борьбой с преступностью, последовательны и скоординированы, исследованы и разработаны цели, поставленные на общий результат, и они связаны с реформами, происходящими в государстве в области экономико-социальных и других процессов.
Мнение о том, что государственные структуры не должны вмешиваться в хозяйственные споры и что органы правопорядка должны быть ограничены в своих действиях, ошибочно. Этот тезис предполагает нелегитимность государства, поддерживает антигосударственные настроения и подрывает правопорядок. Уголовная юстиция должна применяться, когда и если интересы других граждан страдают от противоправных действий собственника в сфере бизнеса или если это представляет опасность для общества в целом, так как подрывает основы правового порядка в сфере бизнеса и угрожает экономической безопасности государства.
Когда экономическое преступление, то есть, общественно опасное деяние, затрагивает не только и не в наибольшей степени только одну жертву, но и правовые институты (частную собственность, договоры), налоговую, финансовую и другие системы, то есть, общий интерес, который заключается в создании условий для достижения экономической безопасности. Невозможно, чтобы правоохранительная система не реагировала на такое положение дел. Более того, ее функции должны включать в себя проактивную работу, профилактику, первичное выявление преступных элементов в экономической сфере и предотвращение их развития во избежание более серьезных последствий. Поэтому критерием публично-правового вмешательства прокуратуры государства должно быть только следующее: даже появление признаков того, что правовая коллизия выходит за рамки частных интересов конфликтующих собственников. Если затрагиваются только интересы сторон экономического спора, то стороны спора (предприниматели) имеют право разрешить спор в гражданском суде. Необходимо создать такой правовой механизм уголовного преследования, который гарантировал бы защиту
Литература:
1. Егорова Н.А. Реформа Уголовного кодекса Российской Федерации (декабрь 2016 г.): проблемы применения новых норм / Н.А. Егорова // Уголовное право. 2012. № 3. С. 18-22.
2. Феоктистов М.В. Уголовно-правовая политика: есть или нет / М.В. Феоктистов // Современные проблемы уголовной политики: Материалы III международной научно-практической конференции (28 сентября 2012 г.). Краснодар : КрУ МВД России, 2012. С. 324-330.
3. Лозинский И.В. Концепция развития главы 22 УК РФ: криминализация или декриминализация? /
общества от наиболее опасных антиобщественных явлений. Считаем, что, учитывая существование буржуазного общества, это должно распространяться, в первую очередь, на тяжкие и особо тяжкие налоговые и иные правонарушения экономического характера, совершаемые в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности.
В условиях царящего беззакония эффективно вести честный бизнес практически невозможно. Государство, руководствующееся принципом верховенства права, должно иметь возможность и волю защищать себя и общество, интересы которого оно обязано защищать, от желания богатых иметь власть над законом и общественными и личными интересами. Правонарушители должны быть привлечены к уголовной ответственности за общественно опасные преступления на равных основаниях, независимо от того, в каком секторе были совершены эти преступления.
Для совершенствования уголовного права и уголовного судопроизводства необходимы сбалансированные, совокупные, основанные на фактических данных шаги. Период размышлений об уникальном, нетрадиционном курсе развития права уже прошел. Исторический опыт показывает, что вряд ли можно выбрать новый путь, все придумано до нас и нет исключительного, экзотического направления, отличного от западного. Следовательно, для борьбы с преступностью белых воротничков мы должны использовать те правовые схемы и механизмы, которые уже много лет успешно применяются европейскими странами.
Для создания доктрины борьбы с экономической и коррупционной преступностью необходимо не что иное, как применение европейских правовых технологий к нашей реальности. Именно такой путь избрали многие здравомыслящие постсоветские страны, стремящиеся к интеграции в Европу.
Стремительные, поспешные, автономные нововведения в уголовном праве и уголовном судопроизводстве, решившие «гуманизировать» обращение с деловыми преступниками, должны быть запрещены.
Literature:
1. Egorova N.A. Reform of the Criminal Code of the Russian Federation (December 2016): problems of application of new norms / N.A. Egorova // Criminal law. 2012. № 3. P. 18-22.
2. Feoktistov M. V. Criminal law policy: is there or not / M.V. Feoktistov // Modern problems of criminal policy: materials of the III International Scientific and Practical Conference (September 28, 2012). Krasnodar : KrU of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2012. P. 324-330.
3. Lozinsky I. V. Concept of development of Chapter 22 of the Criminal Code of the Russian Federation:
И.В. Лозинский // Вестник Томского государственного университета. 2018. № 3(71). С. 137-142.
4. Лопашенко Н.А. Уголовное право: Теория и практика изменений или ожидаемых изменений и непредвиденных результатов / Лопашенко Н.А. // Уголовное право в эпоху перемен: Материалы IX Российского конгресса по уголовному праву (2930 мая 2014 г.). М., 2014. С. 54-70.
5. Наумов А. Идеологические основы уголовного права / А. Наумов // Запрет уголовного права и его эффективность в борьбе с современной преступностью. Сборник научных трудов. Саратов : Спутник, 2008. С. 56-60.
6. Наумов А. О серьезной уязвимости одного из последних законопроектов о внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации / А. Наумов // Уголовное законодательство. 2016. № 1. С. 38-45.
7. КибальникА.Г. К чему приведет «гуманизация уголовного законодательства»? / А.Г. Кибальник // Законию. 2016. № 9. С. 22-25.
8. Овчинников А.И. Основы национальной безопасности : учебник. М. : ИЗЗ РИОР, НИЦ ИНФРА-М., 2016. 348 с.
9. Бидова Б.Б. Правовая политика и правовая политология в России: историко-методологиче-ский статус / Б. Б. Бидова // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2020. № 2. С. 230-234.
10. Александров А.С. Новая криминальная политика в сфере противодействия экономическим и налоговым преступлениям: есть вопросы / А.С. Александров, И.А. Александрова // Библиотека криминологов. Научный журнал. 2018. № 1 (6). С. 5-20.
criminalization or decriminalization? / I.V. Lozinsky // Bulletin of Tomsk State University. 2018. № 3(71). P. 137-142.
4. Lopashenko N.A. Criminal law: Theory and practice changes or expected changes and unexpected results / N.A. Lopashenko // Criminal law in an era of change: materials of the IX Russian Congress of penal law (may 29-30, 2014). M., 2014. P. 54-70.
5. Naumov A. The Ideological foundations of criminal law / A. Naumov // the Prohibition of criminal law and its effectiveness in the fight against modern crime. Collection of scientific works. Saratov : Sputnik, 2008. P. 56-60.
6. Naumov A. On the serious vulnerability of one of the latest draft laws on amendments to the Criminal Code of the Russian Federation / A. Naumov // Criminal Legislation. 2016. № 1. P. 38-45.
7. KibalnikA.G. What will the «humanization of criminal legislation» lead to? / A.G. Kibalnik // Zakonia. 2016. № 9. P. 22-25.
8. Ovchinnikov A.I. Fundamentals of National security : textbook. M. : IZZ RIOR, SIC INFRA-M, 2016. 348 p.
9. Bidova B.B. Legal policy and legal political science in Russia: historical and methodological status / B.B. Bidova // Issues of national and federal relations. 2020. № 2. P. 230-234.
10. AlexandrovA.S. New criminal policy in the sphere of countering economic and tax crimes: there are questions / A.S. Alexandrov, I.A. Alexandrova // Library of Criminologists. Scientific journal. 2018. № 1 (6). P. 5-20.
