CC BY
30
онного и окунулся в «дионисийскую» стихию, утратив свою целостность, холистичность, он живет фрагментарно. Человек, придававший смысл своему бытию, перестал думать о своей жизни как о целом, она превратилась для него всего лишь в обрывок, интересный «здесь и сейчас». В результате человек-творец превращается в человека-потребителя, смыслом жизни которого является удовлетворение сугубо материальных потребностей либо (и это в лучшем случае) весьма примитивных духовных запросов, формируемых массовой культурой. Красота современного общества также базируется на данных принципах, она скорее превратилась в свой антипод - безобразное (хотя этот тезис является достаточно спорным), не говоря уже о том, что утратила свою «человечность». Ф.М. Достоевский же провозглашает Красоту как норму и как здоровье, как «спасающую» силу, как идеал. Но только «здоровый человек есть наиболее земной человек, а стало быть, должен жить одною здешнею жизнью, для полноты и для порядка. Ну а чуть заболел, чуть нарушился нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений с другим миром больше, так что когда умрет совсем человек, то прямо и перейдет в другой мир» [7, 234].
Мир спасет красота, но красота здоровая!
Список литературы
1 Зеньковский В.В. Проблема красоты в миросозерцании Достоевского // В.В.Зеньковский. Русские мыслители и Европа. М, 2005.
2 Розенблюм Л.М. «Красота спасет мир». О «символе веры» Ф.М. Достоевского //Вопросы литературы. 1991. № 11-12. С. 142-180.
3 Краткая философская энциклопедия. М., 1994.
4 Достоевский Ф.М. Бесы //Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 10. Л., 1972.
5 Достоевский: Эстетика и поэтика. Словарь-справочник. Челябинск, 1997.
6 Булгаков С.Н. Автобиографические заметки. Париж, 1991.
7 Достоевский Ф.М. Преступление и наказание //
Ф.М. Достоевский. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т.6.
t
Е.В. Семенов
Курганский государственный университет
УДК 101.1:316.34
«НАЦИОНАЛЬНОЕ» В ФИЛОСОФСКИХ ВЗГЛЯДАХ Н.В. УСТРЯЛОВА
Аннотация
В рамках статьи автор рассматривает взгляды на понятие «национального» русского философа-ев-
разийца Н.В. Устрялова. В рамках анализа понятия представлены три его части: взгляд на русскую нацию, мнение о сущности национализма, а также совокупность имперских устремлений России как крупной евразийской геополитической державы. При этом понимание «национального» по Н.В. Устрялову совершенно отличается от западного понимания гражданской нации и национализма, но органично ложится в русло отечественной философской, а также евразийской традиции.
Ключевые слова: национал-большевизм, национальное, русская нация, Советская нация, «Национальный Эрос», «Великая Россия», двойственность русской истории, имперские устремления России, имперская чувственность, географо-территориаль-ное пространство, духовное пространство, русский мессианизм.
E.V. Semenov Kurgan State University
«NATIONAL» IN N.V. USTRYALOV'S PHILOSOPHICAL VIEWS
Abstract
In the framework of this article the author considers the Russian philosopher, Eurasian, N.V. Ustryalov's views on the concept of 'national'. In the course of analysis of the concept, three parts are identified, i.e. a look on the Russian nation, an opinion about the essence of nationalism, and, besides, a set of Imperial aspirations of Russia as a major Eurasian geopolitical power. Furthermore, N.V. Ustryalov's understanding of 'national' is absolutely different from the Western concept of a civil nation and nationalism though organically fits into the mainstream of Russian philosophical and Eurasian traditions.
Index terms: national Bolshevism, national, Russian nation, Soviet nation, October Revolution, 'National Eros', 'Great Russia', duality of Russian History, imperial ambitions of Russia, imperial sensibility, geographical-territorial space, spiritual space, Russian messianism.
Николай Васильевич Устрялов (1890-1937), русский мыслитель-евразиец, правовед и патриот, является весьма интересным представителем иммигрантской политико-философской мысли. Н.В. Устрялов, будучи автором как самого термина, так и основателем идеологии русского национал-большевизма, в своих произведениях смог увидеть «совмещение не совместимого», а именно национальных устремлений России с интернациональным большевизмом. В понимании Устрялова нация является высокой формой организации человеческого сообщества: «Единство по принципу породы, племени, словом "физиологии", оказавшись чересчур узким и бедным, сменилось единством более высокого порядка» [1, 36]. Нация существенно отличается от народа, поскольку последний есть «есть совокупность людей, живущих в пределах государственной территории и объединенных подчинением государственной власти» [2, 623].
В понимании Устрялова народ - это, прежде всего, категория юридическая, которая в современной юриспруденции эквивалентна гражданству, т.е. составляет совокупность правовых связей между государством и индивидами, живущими в обществе, исходя из этого, народ не мыслим без государства. Нация в отличие от народа есть категория социологическая и этногра-
фическая, и в этом смысле она «образует внутренне единство». Но, по мнению философа, указанное единство не обусловлено общностью языка, религии, политической власти или территории. По мнению Н.В. Устрялова, нация - это не плод воображения, а реальность «телесно-душевно-духовного порядка» [2, 629]. В нации совершенно не является главным наличие каких-либо единообразных антропо-физиче-ских свойств, наличествующих в человеческих расах. «Чистой крови» не найти теперь ни у одного народа. «Физический тип» играет вообще второстепенную роль в процессе создания нации» [2, 629]. В работе «Германский национал-социализм» Н.В. Устрялов признает ложным расовое начало в понимании нации, бытовавшее у национал-социалистов. Это заведомо тупиковый путь, так как «псевдо-расовое самомнение - неумный путь для достижения этой цели. Едва расчетливо любовь к своему народу строить на презрении к другим. Опасно разжигать националистическую заносчивость там, где необходимо лишь чувство и сознание национального достоинства» [3]. Другим свойством, характеризующим нацию, является общность традиций, потребностей, стремлений, единая историческая судьба, общность целей и взглядов на будущее. «Нация, отмечал философ, включает в себя соотечественников, как по пространству, так и по времени» [2, 629]. Описанная точка зрения органично ложится в русло отечественной философской традиции.
Процесс образования нации, в понимании Н.В. Устрялова, непосредственно связан с государственностью. В работе «Элементы государства» в качестве составных частей государства он выделяет территорию, население и власть. Поскольку нация входит в состав государства, последнее выступает формирующей силой. Государственная власть, используя весь потенциал властных рычагов, структурирует бесформенные массы населения в нечто единое и организованное. Подобный взгляд на взаимоотношения государства и нации весьма отличен от европейского понимания, где нация часто представляется результатом некоторого общественного договора между членами нации, и затем, или чаще всего одновременно, договорившиеся учреждали новое государство. Данный процесс находит свое выражение в европейских конституциях, где нация своей политической волей учреждает государство.
При этом автор отстаивает точку зрения о существовании русской нации, отрицаемую западной философской мыслью. Так, например, Л. Дюги писал: «Россия не нация. Россия еще далеко не вступила в национальную стадию своего бытия. Россия есть куча населения - не больше...» [4]. Подобное утверждение, безусловно, было результатом матричного переложения истории возникновения европейских наций на историю России. В силу широкого ряда причин, наша страна в действительности не проходила этапы, свойственные европейской цивилизации, но она также в полной мере и не соответствовала истории восточной. Эти обстоятельства помогли зарубежным ученым прийти к мысли об отсутствии в России нации, причем в европейско-буржуазном смысле слова. По мнению Н.В. Устрялова, история России, прежде всего, была насыщена моментами, позволившими русскому народу «воспитать в себе дух» сплоченности, причем сугубо органической. «Но и не гоняясь за славой, не абсолютизируя государство, не упиваясь патриотической гордыней, русский народ умел, когда нужно, постоять за себя» [4]. Низкий культурный уровень, так часто подчеркиваемый в Европе, позволил сохранить в себе в наи-
более первозданном виде ядро культурной традиции. Именно наличие устойчивой культуры опровергает все доводы противников русской нации. Для нее не стали основой капитализм, гражданственность, политическая воля правительства. «Не нарочно, не умышленно, а стихийно и подсознательно наши культурно-национальные ценности носят печать самостоятельного восприятия жизни и мира», - утверждает философ. - Народ, имеющий великую историю и великую культуру, очевидно, заслуживает наименования нации» [4].
Существенную часть в деле формирования нации сыграла русская революция, ставшая аналогом Великой революции для Франции. Революция не только не позволила стране и населению не распасться под тяжестью мировой войны и экономической катастрофы, но и завершила процесс нации-строительства. В законченном виде это воплотилось в потенциально новой форме национальной организации России - Советской нации. По мнению философа, население «советского государства, несомненно, слагается в особый социальный мир, становится как бы новой нацией, исторически насыщенной российскими традициями, продолжающей русскую историю, но на существенно новой ступени и в иной культурно-исторической тональности. Россия умерла, чтобы жить в советской империи. Русский народ растворяется в советской нации, обретая себя в этом акте творческой самоотдачи» [5]. В этом смысле опыт советского строительства 20-30 х гг. ХХ века стал чем-то весьма позитивным, поскольку воплотил в себе ряд наиболее важных для русской истории черт: «крепкая государственность, имперские устремления (причем устремления обращенные к евразийскому пространству в виде СССР)», создание потенциально новой национальной общности на основе «идеократиче-ских» принципов, повышение уровня экономики.
При этом большевики воплотили в жизнь традиционную двойственность отечественной истории, которая состоит в том, что, с одной стороны, история русской общественной мысли сплошь пронизана антигосударственным настроением. «Не только славянофильская линия русской мысли, - подчеркивает Н.В. Устрялов, - но и другие ее течения нередко относились к государству как-то недружелюбно: или с абсолютным, откровенным отрицанием, или с враждебною подозрительностью, или несколько презрительно, «свысока» [6]. Но с другой стороны, вся деятельность, как русского народа, так и власти были направлены на укоренение государственного начала. Так, ранее упомянутые славянофилы, при всем своем отрицании высказывались положительно о самодержавии, Земском Соборе, восхваляли участие народа в судьбе России в смутные для нее годы. В этом смысле большевизм является сущностным продолжением господствующей линии. Он бесконечно заявляет об «отмирании государства», о необходимости возврата к различным формам вне государственной самоорганизации, признает государство «машиной подавления». Но чем больше он об этом заявляет, тем сильнее укрепляется государственный механизм.
Именно из-за подобного крайнего этатизма Н.В. Устрялова зачастую отождествляют с фашизмом, где культ государства возведен в абсолют. По мнению А.Г. Дугина, «Устрялов полагал, что «большевизм» под воздействием русской национальной стихии и под давлением геополитического и исторического масштаба государства превратится в «фашистский цезаризм», т.е. в тоталитарный строй, ориентированный на отстаивание русских национальных интересов, как в политической, так и в экономической сфере» [7]. В рассуждениях о
грядущих путях развития страны мы видим риторику свойственную германской геополитической школе, соединенную с внешнеполитическими амбициями России.
Отметим, что в период революции, когда Устрялов участвовал в «белом» движении, отношение его к большевизму было весьма нейтральным. В более поздних публикациях 30-х гг. он уже говорит о необходимости существования Советского правительства, отмечая при этом его достижения в деле национального строительства. Советская нация есть многосоставное явление, понимаемое гораздо шире, чем русский народ. «Советская нация...состоит из многоцветного, многоязычного, разновеликого этнографического материала. Она включает в себя целый огромный мир народов, "континент-океан". Но она спаяна единым государством и пронизана общей культурно-исторической устремленностью, властью ведущей идеи» [5]. Кроме того, внутри советской нации созревает потенциально новый тип человека, человека грядущей исторической эпохи, который совершенно отличен от привычных представлений, поскольку он скорее наднационален, его воля подчинена социальным установкам, ориентирована на строительство нового мира. «В то время, как буржуазный мир ставит в порядок дня закон джунглей и философию штыка, - утверждает Н. В.Устрялов, - государство победившего социализма широко развертывает знамя человечества и человечности» [8].
Отмечая природу национализма, Н.В. Устрялов подчеркивал иррациональность этого явления. В основу понимания национализма и патриотизма автор кладет принцип «любви к Родине». Факт этой «любви» не поддается какому-либо анализу, кроме как с помощью средств феноменологии. Так, он пишет: «ведь нельзя же отрицать, что величия и славы желаешь своей родине не в силу доводов рассудка, не на основании зрелого размышления, а просто как-то непосредственно, по неоспоримо ясному предписания «внутреннего чувства», ранее всяких соображений и рассудочных суждений» [1, 46]. Н.В. Устрялов вслед за Д. Муретовым говорит о существовании «национального Эроса» как некоторого эстетического отношения к собственной нации. «Родина» есть эстетическая категория, а факт любви к отечеству может быть выведен при помощи категорий эстетического познания, так как любовь к отечеству, по мнению Н.В. Устрялова, нельзя объяснить ни с точки зрения системы природы, ни с точки зрения системы этики [1]. Однако сам объект эстетического наслаждения философ подробно не расписывает, однако можно предположить, что им скорее всего является «исторический народ».
Таким образом, основой национализма является «Национальный Эрос» как действительное выражение половой любви к народу, исторически проживающему на территории отечества. В этом смысле история борьбы народов лишается любых возможных этических, а также рационалистических оценок. Указанный подход к проблеме является весьма оригинальным. Существование эротического внутри национального чувства хорошо подтверждается существующими, например, в русском языке лексическими конструкциями. Так, «патриотизм есть любовь к родине», что означает наличие некоторого чувственного начала, направленного на соединение с тем, что субъект считает родиной. Далее - «Родина-Мать», в отечественном понимании это представление содержит в себе символ наличия материнско-сыновьих отношений, абсолютно не мыслимых без любви. Эта любовь совершенно не укладывается в зарубежное понимание радикальных и гражданских национализмов,
где главенствующую роль играли мифическая «раса» или совершенно формальное юридическое начало.
Следует отметить, что данный взгляд совершенно лишен какого-либо шовинизма, поскольку национальный эрос не может быть обращен против какого-либо другого, он есть достояние нации и ее членов. В этом смысле мнение Н.В. Устрялова созвучно антишовинистской концепции общеевразийского национализма Е.Н. Трубецкого, утверждавшего, что «шовинизим, основанный на тщеславии и на отрицании равноценности народов и культур, словом на эгоцентрическом самовозвеличении, немыслим при подлинном национальном самопознании и потому тоже является противоположностью истинного национализма» [9].
Возможность существования «Великой России» -один из ключевых лозунгов периода Октябрьской революции, когда многих философов занимал вопрос восстановления утраченной роли России. «Великая Россия» в понимании Н.В. Устрялова есть, прежде всего, «русское государство» [1, 37]. Русское государство как совершено «здоровый организм» требует расширения своих территориальных пределов. В борьбе между нациями, где каждая пытается направить свои устремления на расширение своего могущества и состоит суть исторического процесса. В этом смысле имперские амбиции России, по Устрялову, не являются чем-либо негативным, их реализация есть воплощение в жизнь естества «Великой России». «Империализмом объясняются многие великие события на протяжении всей истории человечества, - отмечает философ. -Идея империализма лежит в основе политики всех современных государств. Эта идея жизненна и глубоко плодотворна» [1, 40]. Устрялов открыто заявляет о приоритетной роли геополитических устремлений России и ее имперских амбициях. В этом смысле мы можем увидеть в его взглядах указание на «архетип держав-ности», существующий в недрах русской культурной традиции. Исходя из этого, «национальное», как точно заметил А.К. Секацкий, непосредственно связано с пространственным взглядом и мышлением и отражается в состоянии «имперской чувственности» [10]. Роль доминирующей державы, по его мнению, должна принадлежать России, и только ей. Она всегда стремилась к любому возможному расширению своих собственных пределов. Россия как совершенно молодая и развивающаяся держава становиться авангардом, способным в своем бытии реализовать давнюю идею человечества о «свободе, равенстве и братстве» на территории огромной Евразийской империи.
Подводя итог написанному, мы можем отметить, что под «национальным» во взглядах Н.В. Устрялова можно понимать специфическое сугубо отечественное понимание нации, отношение к национализму сквозь призму чувственного начала, а также набор конкретных имперских устремлений. Это позиция, мыслящая «национальное» как явление, суть которого есть развертывание культурного кода как в пределах определенного географо-территориального пространства, так и пространства духовности, что выражается в реализации ментальных установок, целей и миссий русской нации.
Список литературы
1 Устрялов Н.В. К вопросу о русском империализме // Избранные труды / под ред. А.Б. Усманова. М.: РОССПЭН, 2010. 900 с.
2 Устрялов Н.В. Элементы государства // Классика геополитики XX в.: сб. тр./сост. К. Королев . - М.: АСТ, 2003. 751 с.
3 Устрялов Н.В. Германский национал-социализм. URL:
http://www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry019.htm. Дата обращения: 10.01.2013
4 Устрялов Н.В. Под знаком революции. URL: http:// www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry039.htm. Дата обращения: 11.01.2013
5 Устрялов Н.В. От НЭПа к советскому социализму. URL: http://www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry035. htm. Дата обращения: 09.01.2013
6 Устрялов Н.В. Наше время: сборник статей. URL: http://www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry037. htm. Дата обращения: 10.01.2013
7. Дугин А.Г. В комиссарах дух самодержавия // Элементы. 2000. № 8. С.108-115.
8. Устрялов Н.В. Документ мирового резонанса.
URL: http://www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry023. htm. Дата обращения: 08.01.2013
9. Трубецкой Е.Н. Об истинном и ложном национализме. URL: http://gumilevica.kulichki.net/TNS/tns05.htm. Дата обращения: 11.01.2013
11. Секацкий А.К., Смулянский А. Имперская чувственность и вопросы к ней. URL: http://vimeo.com/11769511. Дата обращения: 14.01.2013.
f
И.Н. Степанова Курганский государственный университет
УДК 30.304
ЖИЗНЬ КАК ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ
Аннотация
Философско-антропологическое понимание жизни. Проблема жизни в истории философии. Ценность жизни в истории культуры. Проблема вечности жизни.
Ключевые слова: жизнь, ценность жизни, вечность жизни.
I.N. Stepanova Kurgan State University
LIFE AS A PHENOMENON OF HUMAN EXISTENCE
Abstract
Philosophical and anthropological understanding of life. The problem of life in History of Philosophy. The value of life in the History of Culture. The problem of life eternity.
Index terms: life, life value, life eternity.
Жизнь представляет одну из форм существования материи. Имеются такие типы жизни, как растительная,
животная и человеческая. Функциями жизни являются рост, питание, размножение, реагирование на внешние раздражители, активность. В философии и науке существует множество определений жизни, но ни одно не является самодостаточным, что превращает жизнь в тайну, которую философы и ученые разгадать на протяжении многих веков. В биологии жизнь рассматривается как основной принцип организма, отличающий живое тело от неживого. В культурологии жизнь характеризуется как ценность. В философской антропологии понимание жизни связано с сущностным определением человека, отличающим его от других форм жизни. Различные дефиниции человека в философии задают различную трактовку жизни.
Натуралистическое определение человека как животного приобретает сегодня иное понимание в связи с двумя открытиями: релятивизация ценностей, поскольку отношение значимости как основное свойство ценностей «формируется в Универсуме задолго до появления человека и человеческой культуры» [1,107], и генетическая теория эволюции альтруизма и социального поведения, разработанная У. Гамильтоном (1964), согласно которой кроме отбора, оценивающего изменения индивидуальной приспособленности организма, существует отбор родичей, или kin selection, который основан на «совокупной приспособленности», включающей приспособленность индивида и приспособленность его родичей. Альтруизм как форма поведения возникает в одном случае: «Увеличение приспособленности родственных особей, на которых направлено альтруистическое действие, должно обеспечить передачу в следующее поколение большее число генов (идентичным генам альтруиста), чем теряется из-за уменьшения его индивидуальной приспособленности» [1,105]. Эта теория позволяет определить сущностное свойство жизни в философской антропологии как альтруистическое воспроизводство в пользу родичей.
Психологическое определение человека как чувствующего существа и как человека бессознательных влечений задает психологическое понимание жизни, которое наиболее радикально выражено в психоанализе З. Фрейда. Он обратил внимание на то, что каждый человек обладает психической энергией, которая может накапливаться и разряжаться. Она накапливается при усилении бессознательных психических влечений человека (Эроса и Танатоса - влечений жизни, любви и смерти, разрушения) и разряжается при удовлетворении этих влечений. Благодаря этому психологическому механизму регулируется индивидуальное поведение, развивается история и культура. Фрейд объяснял поведение человека его стремлением уменьшить то психическое возбуждение, которое вызывается энергетическим напряжением его организма. Фрейдистского человека называют биологической машиной, детерминируемой инстинктами. Но сам Фрейд обращает внимание на влияние на человека социального бессознательного, Сверх-Я, представляющего нормы культуры, которые усваиваются человеком, что означает принцип двойной детерминации человека как природными, так и социальными факторами. Психоанализ Фрейда позволяет определить жизнь как влечение к сексуальности и смерти.
Социологическое определение человека как социального существа задает социологическое понимание жизни, которое выражено в концепции биофилии, разработанной Э. Фроммом. Он понимал сущность человека не субстанционально, а релятивно, как отношение, выражающее проблемность и противоречивость его
