CC BY
88
Александр КОЖАНОВСКИЙ
"НАЦИОНАЛЬНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО" В ИСПАНИИ
Исторические обстоятельства сделали возможным употребление (и своего рода смысловую перекличку) одного и того же выражения - "национальное строительство" в различающихся контекстах, в частности как проявление спонтанной тенденции "этнизации" общественно-политических процессов, наблюдаемых повсюду в мире, в том числе и в Испании, но в каждом конкретном случае имеющих существенные особенности.
Испанская проблематика, рассматриваемая в статье, связана с важной темой отношений между центром и периферией в каждой из стран, ставших к настоящему моменту членами Евросоюза; с вопросом о том, ведёт ли членство в этом надгосударственном образовании к сглаживанию прежних, исторически сложившихся внутренних противоречий в отдельных странах или же наоборот, обостряет их, усиливая позиции областей/регионов в ущерб теряющим важные прерогативы государственным администрациям. Раз за разом вновь набирающее силу после, казалось бы, уже окончательного спада движение за эмансипацию целого ряда регионов Испании, Бельгии, Великобритании, Франции и других европейских стран поддерживает актуальность исследований природы этого явления - не в последнюю очередь, на предмет наличия и значения в нём "этнической составляющей".
Материалы статьи, как представляется, позволяют несколько по-иному, нежели мы привыкли, посмотреть и на нашу собственную "национальную ситуацию" в аспекте её исторического становления и последующего многолетнего развития. Поэтому не праздным выглядит вопрос о том, насколько данная си-
© Кожановский Александр Николаевич - кандидат исторических наук, старший
научный сотрудник Центра европейских и американских исследований Института этнологии и антропологии РАН. E-mail: av151019@comtv.ru Ключевые слова: нация, национальное строительство, Испания, этнический, областнический, народ-этнос, регион, национальное меньшинство.
туация в её нынешнем виде является естественной, а не искусственной созданной "сверху", и какой она могла бы быть при иной государственной политике.
"Национальная политика" в СССР и в Испании
У нас выражение "национально-государственное строительство" исторически использовалось "для обозначения основного направления в советской национальной политике по созданию различных форм национально-территориальной автономии"1. В данном контексте термин "национальный" употребляется в значении "этнический", что характерно для отечественной традиции в отличие от западноевропейской трактовки этого термина в общегосударственном гражданском смысле.
Советская "национальная политика" соответствовала доктрине, последователи которой утвердились у власти в стране после 1917 года, согласно которой каждый человек непременно принадлежит к какой-либо национальной (этнической) общности, а сами эти общности являются коллективными субъектами исторического развития. По более позднему, но вполне авторитетному определению, "этнос - это совокупность людей, которые имеют общую культуру, говорят, как правило, на одном языке, обладают общим самоназванием и осознают как свою общность, так и свое отличие от членов других таких же человеческих групп, причем эта общность чаще всего осознается как общность происхождения"2.
Трактовка населения России как совокупности национальных общностей, или этносов, и её административно-территориальная реорганизация по национальному критерию резко противоречили предшествовавшей российской практике общественно-государственного управления, которое строилось на иных принципах. Поэтому "переформатирование" огромной страны потребовало масштабных целенаправленных усилий, в результате которых была создана иерархическая структура, включавшая на разных уровнях союзные и автономные республики, национальные области и округа, а на ранних этапах - даже национальные районы и сельсоветы. Соответственно и все граждане страны были расписаны по национальностям, принадлежность к которым каждого из них непременно фиксировалась в переписях и основных официальных документах, удостоверяющих и характеризующих личность (взамен прежнего обязательного указания на религиозную и сословную принадлежность).
Представление о неотъемлемости и сущностной важности национальной (этнической) принадлежности индивида, подкреплённое повседневной практикой, глубоко укоренилось в сознании. Более того, сквозь национальную (этническую) призму смотрели они теперь и на обитателей всех остальных частей ойкумены - в том числе и Испании. Эта страна описывалась и до сих пор продол-
1 Этнические и этно-социальные категории. Свод этнографических понятий и терминов. Вып. 6. М., ИЭА РАН, 1995. С. 79.
2 Семёнов Ю.И. Этносы, нации, расы (Шр://8сер818.гц./НЬгагуМ).
жает описываться большинством наших авторов как многонациональное государство, с доминирующим народом-этносом (испанцами, они же собственно испанцы) и народами-этносами в статусе национальных меньшинств (басками, каталонцами, галисийцами), отстаивающими свою самобытность и право на самоуправление на территориях своего расселения. Согласно же альтернативному подходу1, народов-этносов в нашем понимании в Испании нет, а историко-культурное и языковое многообразие обитателей этой страны осмысляется и "осваивается" ими в областнических, или земляческих, категориях, как неразрывно связанное с территорией, на которой они проживают и с которой себя отождествляют, причём это отождествление имеет иерархический характер и активизируется на том уровне, который востребован конкретной ситуацией. И в зависимости от последней один и тот же человек ощущает себя членом и представителем общности (народа) или своего родного квартала, или (по нарастающей) своего селения, или своего церковного прихода, или своей муниципии, или родного острова - и т.д., вплоть до страны в целом. Предоставление в ходе постфранкистских либерально-демократических реформ, на основе активного и свободного волеизъявления граждан Испании, широкой автономии составляющим страну историческим областям (регионам), а вовсе не национальным меньшинствам, само наличие которых здесь всегда решительно отрицалось, может, как представляется, служить весомым аргументом против привычной нам трактовки "этнической ситуации" в Испании.
Эту трактовку можно рассматривать как результат своего рода конструирования национальных (этнических) общностей на территории Испании в советской и постсоветской литературе об этой стране - конструирования невольного, осуществленного в соответствии с убеждённостью в универсальности этнического начала и его огромной роли в жизни человеческого общества. В основе такой убежденности - конечно же, прежде всего наша собственная национальная (этническая) реальность, также во многом сконструированная после 1917 года совершенно сознательно.
Конечно, в самой Испании ни о каком масштабном директивном национальном (этническом) строительстве, по аналогии с Россией советской эпохи, говорить не приходится. Скорее, наоборот: авторитарные мадридские власти жёстко и решительно (особенно при диктатуре Франко) проводили курс на упрочение единства испанской нации, под которой подразумевали совокупность всех граждан страны; в официальной жизни безраздельно господствовал один лишь испанский (кастильский) язык, а историко-культурное и языковое многообразие в пределах державы трактовалось как множество местных вариантов единой общеиспанской культуры; те элементы не только политического, но и культурного своеобразия, в которых видели угрозу сепаратизма, безжалостно запрещались и подавлялись.
1 См., напр.: Кожановский А.Н. Быть испанцем. Традиция. Самосознание. Историческая память. М.: АСТ: Восток-Запад, 2006.
Этническая уникальность как аргумент против Центра
Всякий раз, когда властное давление Мадрида ослабевало, местная специфика по всей стране тут же заявляла о себе во весь голос и в самых разнообразных формах - от фольклорного и языкового "возрождения" до радикальных политических требований на грани сепаратизма. Обращение к конкретным фактам позволяет констатировать на разных этапах новейшей истории Испании целый спектр отдельных выступлений, тенденций и даже последовательных программных акций, имеющих своим общим содержанием - при всей внешней разнородности - именно национальное строительство, то есть конструирование новых национальных общностей (причём не только в гражданском, но зачастую и в этническом смысле). Инициаторами и активистами этой деятельности выступают отнюдь не власти страны, а представители разных групп и слоев общества.
Известный американский испанист Д. Гринвуд, констатируя получившую широкое распространение в постфранкистской Испании, в процессе становления режима автономий, практику "выражения региональных требований в этнических терминах"1 с целью добиться от центральной власти как можно больших уступок, решительно высказался против попыток установить принципиальную грань между "истинной" и "фальшивой" ("ложной") этничностью. Он выразил твёрдую уверенность в том, что как вновь возникшие, так и имеющие богатое прошлое этнические движения различаются не качественно, а лишь количественно — по времени, в течение которого они были активны и, следовательно, по уровню разработанности концепций и развитости институтов, связанных с этнической "идентичностью"2. Так, с точки зрения Гринвуда, баски отличаются от андалузийцев не степенью своеобразия своей культуры, а лишь продолжительностью времени, в течение которого элементы этой культуры закреплялись в их самосознании как обоснование попыток добиться региональных политических прав или удержать их3 (напомним, что в привычной нам системе понятий баски - это особый народ-этнос, тогда как андалузийцы - областная часть собственно испанского народа-этноса).
Особая брутальность баскской культуры — правда или вымысел?
Ситуация с басками - пожалуй, наиболее известным западноевропейским "национальным меньшинством, столетиями ведущим освободительную борьбу за независимость", - весьма показательна именно в интересующем нас аспекте. Широко распространённая трактовка баскских радикальных националистов из известной организации ЭТА как защитников уникальной культурно-языковой
1 Greenwood D.J. Castillians, Basques and Andalusians: an historical comparison of nationalism, "true" ethnicity, and "false" ethnicity // Ethnic Groups and the State. L., 1984. P. 205.
2 Ibid. P. 225.
3 Ibidem.
специфики своего народа от насильственной ассимиляции со стороны государственной власти длительное время служила по крайней мере частичному оправданию взрывов, нападений, похищений, экспроприаций и т.п. действий - жестоких, но совершавшихся, как утверждалось, во имя справедливой цели. Однако у такого понимания ситуации есть решительные оппоненты, которые на конкретных фактах доказывают, что многие элементы якобы "традиционной баскской культуры" (праздники, обряды, игры, танцы и т.д.) были, начиная с 1960-х годов, сознательно и целенаправленно сконструированы националистическими идеологами и пропагандистами, и таким образом деятельность приверженцев ЭТА имела целью не защиту баскской самобытности, а её обретение1.
Так, критическому анализу подвергся популярный среди националистов тезис об особой "брутальности" традиционной баскской культуры, культивировании ею одновременно жестокости и самоотверженности в поведении людей, воспитанных в её лоне. Те, кто не склонен с этим согласиться, указывают, что в любой народной культуре изначально присутствуют элементы буйства, насилия, жестокости, экзальтации и т.п., имеющие то или иное обрядово-символическое оформление и всегда сочетающиеся в данной культуре со множеством элементов иного, в том числе и прямо противоположного, характера, с которыми они находятся в состоянии определённого равновесия. Иное дело, что в ходе исторического развития, в контексте конкретной ситуации, те или иные элементы традиционной культуры могут оказаться либо востребованными, либо, напротив, ненужными и даже мешающими реализации целей, стоящих перед влиятельными политическими группами. Тогда происходит - осознанно или нет - своего рода отбор, в результате которого одна часть историко-культурного достояния "поднимается на щит" и широко пропагандируется как истинный образец, модель для подражания, признак отличия от других и т.д., а другая, не менее укоренённая в традиции, замалчивается, либо отрицается её исконная принадлежность данному сообществу, и таким образом она "изгоняется" из него.
О врожденном миролюбии как основе каталонского своеобразия
Данный "культурный отбор", а точнее - манипулирование этнографическими реалиями и историческим прошлым - служит всё тому же "конструированию идентичности" населения Страны басков, то есть становлению и укреплению местного самосознания, чувства собственной самобытности, неповторимости. При этом исходный посыл (напомним, что всячески подчёркиваются особая суровость, воинственность и бескомпромиссность как наиболее характерные черты древней местной традиции) мог бы, очевидно, быть и иным, но в любом случае он служил бы той же цели. На это недвусмысленно указывает пример Каталонии, где поиск и утверждение своей неповторимости, "особой
1 Aranzadi J. Sangre simbólica e impostura antropológica // Antropología. 1993. №6. P. 80, 86.
духовной каталонской сущности" (catalanidad) и развивался практически параллельно с аналогичным процессом в Стране басков1, но "культурный отбор" там осуществлялся фактически по противоположному критерию, нежели в баскском случае. Практически все значимые общественно-политические силы Каталонии сошлись в том, что "каталонский образ бытия", "каталонский дух", "каталонский национальный характер" решительно противоречат какому бы то ни было насилию, зато предполагают мирное сосуществование, волю к диалогу, поиски согласия. Ведь один из основных символов каталонского своеобразия - знаменитое seny, качество, подразумевающее умственную и психологическую уравновешенность, рассудительность, обдуманность речей и поступков и т.п. Когда сторонникам такого понимания каталонской специфики указывают на всякого рода многочисленные эксцессы, в том числе и кровавые, имевшие место на земле Каталонии в прошлом или же отмечаемые там в настоящее время, то они уверенно относят их на счёт "чужаков" или чужеродного влияния. И террористические акты местной боевой подпольной организации Terra Lliure в 19801990-х годах были всенародно осуждены в Каталонии как "подражание баскам". Относительно здешней преступности от каталонских патриотов можно услышать, что она "говорит по-кастильски" и т.д.
Воспользовавшись возможностями, предоставленными автономией, новые постфранкистские региональные власти Каталонии решительно взялись за ограничение и вытеснение тех форм и проявлений народной культуры, которые рассматриваются ими как привнесенные извне, противоречащие "каталонскому духу" и возбуждающие сильные нездоровые эмоции. Многие обряды, развлечения, праздники и даже религиозные процессии с элементами "излишней экзальтации" подверглись осуждению, а то и запретам. При этом церковные иерархи Каталонии, как правило, солидаризировались со светской администрацией. Объектами "вытеснения" стали все зрелищные мероприятия, связанные с убийством животных или трактуемые как жестокое обращение с ними, и прежде всего - знаменитый бой быков, коррида, что вызвало бурное возмущение многих жителей Каталонии, в том числе и тех, кто в политике убеждённо поддерживает местных националистов.
Очевидно, что стремление утвердить каталонскую самобытность на основе вычленения сугубо позитивных черт местного культурного наследия, отторгнув как чужеродные те его черты, которые представляются непривлекательными в силу их "грубости" и стоящих за ними проявлений ритуального насилия, буйства, агрессии, распущенности и т.д., во многих случаях необоснованно. И любое непредвзятое исследование немедленно даст тому убедительные подтверждения. Так, критики ехидно указывают на безусловно каталонские по своему происхождению, но при этом вполне свирепые тексты повстанческих песен прошлого, напоминают о глубокой укоренённости в каталонской традиции празд-
1 Delgado M. El "seny" y la "rauxa". El lugar de la violencia en la construcción de la catalanidad // Antropología. 1993. N 6. P. 97-130.
ников с участием быков и о том, что здесь находится вторая по времени возникновения арена для боя быков на территории полуострова1.
Каталонский пример наглядно демонстрирует искусственный, "рукотворный", сознательно смоделированный характер той "исконной", "традиционной" культуры, которая якобы сохраняет свою чуть ли не неизменную суть с древнейших времен, неодолимо навязывая сформированному ею индивиду совершенно определённый образ чувств, мыслей и поступков. Однако настойчивая целенаправленная деятельность со временем неизбежно приносит свои плоды. И вот, если верить сообщениям наблюдателей, в автономной Стране басков отношение к освящённым традицией или ритуальным формам насилия, буйства, преодоления, крайнего напряжения сил, символического доминирования и т.д. совершенно иное, нежели в автономной Каталонии. Никто из баскских патриотов не станет открещиваться от корриды и прочих известных здесь рискованных "забав" с быками на том основании, что они якобы "навязаны франкистами" или привнесены мигрантами из других областей Испании. Напротив, националистически настроенная молодёжь с большой охотой участвует в опасных играх с разъяренными животными, видя в этом прекрасную возможность выказать свой особый "баскский дух", а глава местного автономного правительства всегда присутствует на открытии сезона корриды на главной арене своего региона - чего никогда не сделает его каталонский коллега.
Валенсийцы: борьба за уникальность
Совершенно недвусмысленные попытки конструирования национального своеобразия можно было наблюдать в испанском регионе Валенсия. Особую активность и размах они приобрели на рубеже 1970-1980-х годов, когда происходило становление Валенсийского автономного сообщества. Известно, что большая часть жителей региона исторически говорит на каталанском языке, меньшая - на кастильском. При этом подавляющее большинство местного населения, независимо от родного языка, идентифицирует себя как валенсийцев, валенсийский народ; каталанский язык в пределах Валенсии для них - валенсий-ский. Непосредственное соседство с Каталонией и традиционно сильное культурное влияние этого региона - исторической колыбели каталанского языка -обусловили позицию валенсийских адептов общекаталонского единства, указывающих, что "валенсийский язык" ("валенсьяно") - всего лишь местное название каталанского, а говорящие на нём жители области Валенсия суть прямые потомки каталонцев, в ходе Реконкисты заселявших земли региона. Эти, казалось бы, вполне очевидные факты издавна вызывают яростный протест у оппонентов, настаивающих на всесторонней самобытности валенсийского народа, его истории, культуры, языка, происхождения - и в первую очередь по отношению к Каталонии и её обитателям. Еще в XVIII веке в образованных кругах на-
1 ТЫа. Р, 104, 123-125.
селения Валенсии распространилось представление о каталанском и валенсий-ском как о двух родственных и, следовательно, равноправных "потомках" какого-то более древнего общего языка.
Ко второй половине XX столетия актуальность "языковой темы" в Валенсии только возросла. В политике стали использоваться материалы, призванные "на научной основе" доказать изначальную неродственность валенсийского и каталанского языков. Такова, например, концепция происхождения валенсьяно непосредственно от языка мосарабов (христиан, живших на подвластных мусульманам землях и якобы говоривших в быту на особой разновидности романской речи, восходившей ко временам доарабской Испании) либо же от мавров, которые, будучи в своём большинстве потомками местных жителей, принявших ислам, употребляли в быту романский язык (романсе), оставляя за арабским лишь сферы официальной и культовой жизни1. Для сторонников этой точки зрения подтверждение непрерывности существования в регионе с домусуль-манских времен и вплоть до Реконкисты романоязычного анклава — ясное доказательство законности их претензий на самостоятельность валенсьяно по отношению к каталанскому.
Валенсийские "языковые изоляционисты" разрабатывают и распространяют в регионе особые, отличные от общекаталанских, нормы валенсийского языка. По этим нормам издавались книги, по ним велась подготовка учителей для последующего преподавания в местных школах и вузах.
Кроме вопроса о местном языке и его статусе относительно каталанского — валенсийский вариант или особый, самостоятельный язык, — в Валенсии с 1960-х годов стало широко дебатироваться происхождение коренных валенсий-цев. Те, кто считал, что валенсьяно восходит непосредственно к романсе моса-рабов или даже какой-то части мавров, именно в них и видели предков нынешних валенсийцев. Тем самым они отказывались признавать своё происхождение от каталонцев, заселивших, как принято считать, регион в ходе Реконкисты и в последующие годы. Нет, выходцы из Каталонии не были сколько-нибудь многочисленными и не сыграли в формировании населения Валенсии не то что решающей, но вообще сколько-нибудь заметной роли, — считают противники концепции каталонских корней нынешней валенсийской общности2.
Понятно, что для них абсолютно неприемлемо название каталонцы применительно к жителям Валенсии, как и любой намек на то, что валенсийцы — все жители региона или какая-то их группа — составляют всего лишь подразделение иной, более крупной каталонской общности, — будь то в языковом, культурном, генетическом или любом другом отношении. Равным образом они решительно отвергают любое название для своего региона, которое объединяет его с Каталонией и другими каталаноязычными землями Испании и других государств (например, "Каталанские земли"), отстаивая взамен названия, подчер-
1 Pere Sisé. Op. cit. P. 17-18.
2 Cambio 16. 1987. N 831. P. 10.
кивающие самобытность своей малой родины, такие, как "Валенсийское королевство", "Валенсийское сообщество" и др.1
На примере исторической области Валенсия мы видим явные попытки сознательного конструирования историко-политической и этноязыковой специфики, объектом которого является региональное (областное) сообщество - вален-сийцы, а субъектом - активная группа принадлежащих к этому сообществу граждан. Если бы верховная власть Испании захотела осуществить национальное строительство по известному советскому образцу, она могла бы выбирать, какую из двух совокупностей жителей страны институировать в качестве народа-этноса: всех каталаноговорящих (что, собственно, и сделано в нашей отечественной историографии) или же отдельно коренных валенсийцев, коль скоро имеются вышеназванные аргументы в пользу их особого происхождения, языка и т. д. Однако представить подобный поворот событий в Испании невозможно: этому решительно сопротивляется местная областническая традиция. "Этнических валенсианистов", как и "этнических каталанистов", то есть тех, для кого генетическое происхождение определяет принадлежность к тому или иному народу, в местном обществе совсем немного. Очень характерны в этом смысле ответы, полученные в ходе социологических исследований, на вопрос о симпатиях валенсийцев к другим регионам страны и их жителям. На первом месте здесь оказались Андалузия и андалузийцы, а Каталония с каталонцами — только на третьем, Балеары и балеарцы (тоже каталаноязычные) — лишь на пятом и четвёртом соответственно2. Таким образом, "родственники" по языку и происхождению уступили место кастильскоязычным "чужакам". Не менее интересны показатели самоотождествления в пределах страны, выраженного в ответе на вопрос: "Кем вы считаете себя, находясь в другой части Испании?" Выясняется, что вдали от своего региона валенсийцами ощущают себя 53% его жителей, еще 27% "определились" по родной (одной из трех составляющих Валенсию) провинции, а из прочих 20% подавляющее большинство отождествило себя со своей муниципией3. То есть земляческий фактор здесь очевидно доминирует над этническим или этноязыковым: ведь перепись вовсе не отразила долю приверженцев "языково-генетического" или "языково-культурного", то есть над- и внетерриториального единства, что было бы невозможно, будь эта доля сколько-нибудь заметной.
Весьма красноречивы мнения валенсийцев, высказанные в ходе массовых опросов, относительно того, чем, собственно, они отличаются от своих сограждан из других регионов Испании. Обнаружилось, что главной особенностью своей общности эти люди считают... климат своего региона, а признаки, которые мы назвали бы этническими (язык, обычаи, фольклор), упоминаются зна-
1 Cambio 16. 1987. N 836. P. 59.
2 Garcia Ferrando M. Regionalismo y autonomía en España. 1976-1979. Madrid, 1982. P. 546.
3 Blanco J.J. et al. La conciencia regional en España. Madrid, 1977. P. 47.
чительно реже1. Подавляющее большинство местных жителей солидаризируются с таким определением валенсийца: "это тот, кто живёт и работает в трёх провинциях [региона] Валенсия; одни из нас говорят по-каталански, другие -по-кастильски"2. Понимание ими своего места в общеиспанском комплексе находит выражение в высказываниях и лозунгах типа: "Мы, валенсийцы, - двуязычный народ, используем и любим как валенсийский, так и кастильский языки; мы - и валенсийцы, и испанцы"3; "Испанцы - все, каталонцы - в Каталонии, в Валенсии - валенсийцы!"4 - и т.п.
"Новые гуанчи " в поисках своего лица
Ещё один, сходный по содержанию, хотя и несколько более экзотичный внешне вариант национального строительства именно на этнической основе представлен группой активистов с Канарских островов. Здесь в 1963-1964 годах родилась радикальная организация МПАИАК (MPAIAC) - ни много ни мало "Движение за самоопределение и независимость Канарского архипелага". Его лидеры заявили о намерении "освободить Канары от готского (т.е. испанского. - А.К.) колониализма", угнетающего местных жителей,5 которых они называли гуанчами и в которых предлагали видеть прямых потомков древних гу-анчей, говоривших на языках, близких к берберским, и порабощённых испанскими завоевателями на исходе Средневековья. Сторонники тезиса о национальной самобытности канарского народа действовали по нескольким направлениям. Земляков-островитян они призывали "вернуться к своим корням", пытались возродить в их среде интерес к местной культурной и языковой специфике, в значительной степени давно утраченной. Некоторые их единомышленники встали на путь вооружённой борьбы с мадридским правительством, организовав несколько взрывов в местах большого скопления людей - причём уже после 1975 года, когда в условиях либерализации разворачивалась кампания по предоставлению автономии испанским регионам, в том числе и Канарским островам (группа, устраивавшая террористические акты, называлась Fuerzas Armadas Guanches - Гуанчские вооружённые силы). Обратившись за помощью к "братским африканским народам", канарские сепаратисты (штаб-квартира и радиостанция которых находились в Алжире) получили поддержку, и в 1968 году движение МПАИАК было принято в Организацию Африканского Единства (ОАЕ), а десять лет спустя Совет министров ОАЕ в своей резолюции назвал Канарский архипелаг "неосвобожденной африканской территорией" и проголо-
1 García Ferrando M. Op. cit. P. 541.
2 Colomer J.M. Cataluña como cuestión de estado. Madrid, 1986. P. 169.
3 Cambio 16. 1986. N 787. P. 11.
4 Cambio 16. 1987. N 836. P. 61.
5 Cambio 16. 1976. N 213. P. 21.
совал за оказание "материально-технической, экономической и моральной помощи сепаратистскому движению этих островов"1.
Астурийцы — угнетённый народ?
Наконец, любопытный пример в рамках рассматриваемой темы спонтанного (то есть не организованного государством) национального строительства на территории современной Испании даёт Астурия - регион в Северной Испании, имеющий статус автономного сообщества. Астурийская ситуация интересна тем, что, согласно хрестоматийной трактовке испанской истории, именно Астурии принадлежит ключевая роль в возрождении христианской Испании после арабского нашествия в начале VIII века: считается, что отсюда, с победоносной битвы при Ковадонге, началась Реконкиста - растянувшееся на много веков от-воевание полуострова у покоривших его мусульман. В отечественных описаниях Испании указывается, что Астурия входит в ареал испанского (кастильского) языка, а её население составляют собственно испанцы. Казалось бы, по всем объективным признакам Астурия не только не может быть противопоставлена Испании, но, напротив, является её истоком, её историческим началом, - однако некоторая часть политически активных жителей региона думает иначе и пытается убедить в своей правоте земляков.
Собственно, "астурианизм" - особый интерес некоторых уроженцев Астурии к историко-культурным особенностям своей малой родины - возник довольно давно и принципиально не отличался от аналогичных движений областнического характера как в самой Испании, так и за её пределами. Но в 1970-е годы, на волне общеиспанской эмансипации, появились астурийские националисты, провозгласившие Астурию нацией в полном смысле слова (испанское словоупотребление допускает неразличение терминов, означающих территорию и проживающее на ней население; зачастую эти термины используются как синонимы. - А.К.). Начавшаяся реконструкция прошлого в националистическом ключе была призвана доказать исходную самобытность, глубокую древность и историческую преемственность коренных обитателей Астурии. Для этого мобилизовались все достижения и наработки предшествующих поколений асту-рийских краеведов, историков, лингвистов, литераторов и др., всех тех, кто занимался разработкой и нормализацией бабле (астурийский язык, распространённый на большей части региона наряду с кастильским), изучением традиционной культуры, защитой местных политических учреждений, кто отстаивал автономию и экономические интересы Астурии. Вновь зазвучали тезисы тех, кто прежде уже пытался доказывать изначально кельтскую, "атлантическую" природу астурийской самобытности, противопоставляя её "средиземноморской" культуре большей части остальной Испании.
1 Большаков А.А. За Столпами Геракла. М., 1988. С. 138; Современная Испания. М., 1983. С. 300.
Сам регион предлагалось теперь рассматривать не как историческую колыбель испанского государства и испанского народа, но как жертву давнего "готского завоевания", колонию, которая имеет законное право на отделение и образование самостоятельного государства. Более того, аргументы историко-культурного характера легли в основу потенциальных территориальных претензий, которые сторонники особой астурийской нации не исключали в отношении соседнего Леона... Для полноты картины нельзя не упомянуть о возникших в Астурии в 1979 году так называемых "комитетах революционного действия", которые провозгласили начало вооружённой борьбы и установили контакт с басками из ЭТА (правда, как сообщается, уже через несколько месяцев после такого начала они прекратили существование)1.
Областничество против этничности
Каковы же результаты усилий инициаторов и участников названных движений (напомним, что последние не исчерпывают собой тенденцию спонтанного национального строительства в пределах современной Испании, и приведённый ряд примеров легко продолжить)? Вряд ли будет ошибкой сказать, что той своей цели, которую можно было бы охарактеризовать как создание/оформление/сплочение особой (в каждом случае) общности, отвечающей разработанным в нашей науке характеристикам внетерриториальной этнической общности, народа-этноса - они не достигли. Это видно по опросам и переписям населения на территории рассмотренных регионов, в ходе которых "этнические", то есть строящиеся по критерию убеждённости в общности своего происхождения и существующей на этой основе близости по культуре, языку, психологии, исторической судьбе и т.п., группы не находят своего отражения -в отличие от территориальных сообществ разных уровней, от муниципии или комарки, через провинцию и регион, до всей страны в целом. Тем не менее есть основания полагать, что идеи, пропаганда и громкие акции этнонациональных конструкторов оказывают определённое и весьма ощутимое воздействие на постоянно находящийся в динамике процесс самоопределения жителей Испании, выбора ими своей идентичности. Но это воздействие идёт, насколько можно судить, на пользу прежде всего регионам (ныне - автономным сообществам), укрепляя ощущение принадлежности к региону в ущерб, с одной стороны, общегосударственному, а с другой - провинциальному и более низким уровням идентичности.
Выше мы уже приводили данные социологических опросов относительно самоотождествления жителей региона Валенсия. Имеются материалы аналогичного характера и по другим регионам страны. Так, в составе постоянных
1 Loredo Narciandi J.C. Mas acá y mas allá de las palabras (Res.: San Martín Antuna P. La nación (im)posible. Reflexiones sobre la ideología nacionalista asturiana. 2006) // AIBR. 2006. Vol. 1. N 3 (ag.-dic.). P. 557-581.
жителей Каталонии ("каталонцев", согласно принятой здесь норме) есть такие, кто чувствует себя (в середине 2000-х гг.):
а) каталонцами, но не испанцами (согласно принятой здесь норме, "испанцы" - те, кто отождествляет себя со страной в целом);
б) испанцами, но не каталонцами;
в) каталонцами и испанцами одновременно (50% каталонцев ощущают себя в высокой мере каталонцами, половина из них - то есть четверть всего населения Каталонии - чувствуют себя одновременно в высокой степени испанцами);
г) совсем не - или в очень малой степени - каталонцами и в такой же (то есть минимальной) степени испанцами; всего таких - около 10%...1
По итогам социологических опросов 2010 года, 6,6% населения Канарских островов чувствует себя только канарцами;
37,9% - более канарцами, чем испанцами (в вышеуказанном смысле);
49,9% - столько же испанцами, сколько и канарцами;
2,4% - более испанцами, чем канарцами;
3% - только испанцами2.
Что касается Испании в целом, то, по одной из авторитетных оценок недавнего времени, менее 20% испанцев чувствуют себя только испанцами и лишь менее 10% ощущают только свою региональную принадлежность. Остальные (более 70%) сочетают identidades nacionales y regionales (общеиспанское и региональное самосознание) в различных пропорциях. В частности, такая двойная самоидентификация (identidad) охватывает более 60% басков, более 70% каталонцев и более 90% галисийцев3.
* * *
Интересной особенностью испанской ситуации в рассматриваемом аспекте является то обстоятельство, что при (по-прежнему) жёсткой официальной установке на общеиспанское национальное единство, согласно которой понятие и термин "нация" могут относиться только к стране и её населению в целом, но ни в коем случае не к отдельным их частям, в новой демократической конституции 1978 года появился термин "национальность" именно для обозначения элементов, в совокупности составляющих (наряду с регионами) Испанию. Многие внешние наблюдатели увидели в этом долгожданное законодательное подтверждение очевидного для них факта многонациональности страны и наличия в ней национальных меньшинств. Однако с испанской стороны - будь то власт-
1 Lamo de Espinosa E. Importa ser nación? // Revista de Occidente. N 301 (Junio 2006) (текст размещен на сайте http://www.revistasculturales.com).
2 http://es.wikipedia.org/wiki/Nacionalismo canario
3 Lamo de Espinosa E. Op. cit.
ные круги или общество в целом - дело представляется иначе. "Национальности" в испанском случае суть то же самое, что и регионы, - просто некоторые региональные общности сами захотели назваться "национальностями". При этом оба названия означают одно и то же: "территориальную реальность", "определённые территории со своими историческими и культурными особенностями"; и те, и другие суть составные элементы единой испанской нации, изначально подразумевающей внутреннее - социальное, историческое, культурное -многообразие. Поскольку конституция гарантирует обеспечение прав и свобод всех граждан Испании, их равенство перед законом, защищает культуры, традиции, языки и учреждения всех народов Испании, то нет никакой нужды в признании за кем-то особого качества "национального меньшинства".
Что же касается термина "народ" в испанском контексте, то он, как указывают местные эксперты, может относиться и ко всей "испанской нации", и к каждому из автономных сообществ (регионов), и, наконец, к каким-то группам, отличающимся по тем или иным особенностям от окружающего населения, -что не мешает упомянутым группам входить органичной составной частью как в региональную общность, так и в единый испанский народ. При этом данные о принадлежности к таким группам по закону, защищающему права граждан, официально не фиксируются, поскольку представляют собой личное дело человека, и получить какую-то информацию здесь можно только в ходе социологических опросов и ровно в той степени, в какой сами граждане захотят об этом говорить1.
Остаётся добавить, что на сегодняшний день упомянутых "национальностей" в испанском значении этого слова в стране насчитывается восемь: Анда-лузия, Арагон, Страна басков, Каталония, Валенсия, Галисия, Канарские острова и Балеарские острова. Их границы практически нигде не соответствуют границам языковых или этнических (как они изображаются на отечественных "картах народов мира") ареалов, но полностью воспроизводят давно устоявшиеся региональные рубежи. Предпринимающиеся время от времени и порою весьма энергичные попытки преобразовать испанское общество посредством этнонационального конструирования пока что, как представляется, не достигают успеха: областническая традиция по-прежнему доминирует в осмыслении и "освоении" населением Испании своего историко-культурного и языкового многообразия.
1 См. сайт Совета Европы: www.coe.inf.
