НАЦИОНАЛЬНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ РАЗМЕЖЕВАНИЕ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В 1924 Г.: ПРИЧИНЫ И ПРИНЦИПЫ ПРОВЕДЕНИЯ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

УДК 93/94;327

НАЦИОНАЛЬНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ РАЗМЕЖЕВАНИЕ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В 1924 г.: ПРИЧИНЫ И ПРИНЦИПЫ ПРОВЕДЕНИЯ

И.Б. Бочкарева

portnygina@yandex.ru

Алтайский государственный университет г. Барнаул, Российская Федерация

Аннотация. Современная политическая карта Центральной Азии, специфика административно-территориального деления России во многом результат национальной политики советского правительством в 1920-е гг. Характер решения национального вопроса большевиками во многом задал вектор процессов национального строительства в суверенных государствах Центральной Азии. Национальная политика РКП(б) в ходе гражданской войны и утверждения советской власти характеризовалась высокой степенью гибкости, конъюнктурности, обусловленной стремлением соотнести свои стратегию строительства социализма с дискурсом по национальному вопросу в конкретном национальном регионе с целью формирования отношений доверия к советской власти со стороны коренного населения и политических элит. К 1924 г. право народов региона на национальное самоопределение было формально реализовано путем провозглашения Туркестанской и Киргизской автономных советских республик в составе РСФСР. В статье мы попытаемся проанализировать причины, побудившие большевиков начать новый этап национального размежевания в Центральной Азии, и пути их решения, к которым пришла центральная власть.

Ключевые слова: национально-территориальное размежевание, большевики, пантюркизм, Туркестанская АССР, Бухара, Хива.

Благодарности: статья подготовлена при поддержке гранта Президента Российской Федерации в рамках проекта НШ-2693.2020.6 «Государственное регулирование социальных процессов в центральноазиатском регионе России имперского и советского периодов».

Для цитирования: Бочкарева И.Б. Национально-территориальное размежевание в Центральной Азии в 1924 г.: причины и принципы проведения. Журнал центрально-азиатских и евразийских исследований. 2021;1(1):14-22.

В программных установках большевиков до прихода к власти и на этапе её становления решение национального вопроса имело тактическое значение в общей стратегии строительства социализма.

© Бочкарева И.Б., 2021

14

До революции Ленин, который определял принципы национальной политики РКП(б), считал, что предоставление народам бывшей Российской империи права на самоопределение, должно было привести к утрате актуальности национализма, и созданию условий для пролетарского интернационализма [1, с. 132]. При этом выразителем права на самоопределение должен был стать национальный пролетариат, а поскольку он к этому времени еще не сложился у народов ЦА, то они должны были остаться под «опекой» русского пролетариата и самоопределение для них предполагалось максимум в форме культурной автономии. Придя к власти, большевики столкнулись с ростом самосознания и складыванием местных вариаций национализма во всех национальных регионах России, вызванного политическими изменениями после Февральской революции и стремлением национальных политических элит повысить политический статус своих регионов. Вместе с тем, в процессе утверждения советской власти в ЦА с октября 1917 г. большевики регулярно сталкивались с вызовами регионального национализма в виде таких национальных проектов как Туркестанская (Кокандская) автономия, Алаш-орда, Тюркская советская республика. Ленин, осознал вызов, исходящий от идеологии национализма решению задачи утверждения советской власти, и начал вносить коррективы в позицию партии по национальному вопросу с целью формирования отношений доверия к советской власти со стороны коренного населения и элит. На III Всероссийском съезде советов в январе 1918 г. Российская советская республики была преобразована в федеративную. Это создало правовые основания для внедрения советских вариантов национальной автономии1, и в мае 1918 г. была провозглашена Туркестанская автономная советская республика.

Напомним, что за исключением проекта Алаш-орды, ориентированного на получение автономии казахским населением Степного края, дискурс по национальному вопросу в Туркестане шел в рамках идей пантюркизма. Туркестанская интеллектуальная элита в процессе поиска национальной идеи и адаптации западного концепта нации к местной иерархии идентичностей видела в тюркских культурных и лингвистических корнях большинства населения Туркестана основу национальной консолидации и политического самоопределения региона как минимум в границах Туркестанского края, или в перспективе в формате «Большого Туркестана» с включением Бухары и Хивы. После февральской революции

1 В июне 1918 г. Сталин в выступлении по вопросам национальной политики РКП(б) в тюркоязычных, мусульманских регионах России отметил: «Автономия есть форма. Весь вопрос в том, какое классовое содержание вкладывается в эту форму. Советская власть <.. .> за такую автономию, где бы вся власть находилась в руках рабочих и крестьян.... Такой автономией и будет автономия на советских началах [2, л. 32].

закономерным результатом национального дискурса в регионе стало оформление требования предоставления Туркестанскому краю статуса автономии в составе Российской республики (см. подробнее 3). Вопрос о дроблении территории края на более мелкие автономные единицы как результат самоопределения отдельных народов региона не стоял.

После провозглашения советской автономной республики в Туркестане Москва взяла курс на вовлечение коренного населения в органы советской власти, что привело к феномену синтеза идей регионального тюркизма и коммунизма. К 1920 г. РКП(б) столкнулась с критикой своей национальной политики со стороны ряда коммунистов из числа коренного населения тюркоязычных регионов России2. В основе их критики лежала неудовлетворенность тем объемом политических прав, которые получили созданные национальные автономные советские республики, и медленными темпами привлечения коренного населения к управлению. В начале 1920 г. председатель Мусбюро Туркреспублики Турар Рыскулов выдвинул проект переименования республики в Тюркскую советскую республику на основании того, что самоопределяющимся народом является тюркский народ, а его представители должны занять большинство мест во власти [4, л. 19-20]. При этом Рыскулов допускал возможность расширения границ республики за счет других тюркоязычных народов. Предложения Рыску-лова, по сути, представляли собой новую вариацию проекта «Большого Туркестана». Проект Тюркской советской республики свидетельствовал о том, что первое поколение мусульманских коммунистов исходило из представления о приоритете задач национальной революции над социалистической, что не соответствовало иерархии интересов руководства партии. Перспектива создания единой республики тюркских народов, весьма обширной по территории, была воспринята Лениным как угроза советскому влиянию в тюркоязычных регионах и территориальной целостности РСФСР. Близость идей мусульманских коммунистов идеологии пантюркизма делала ее очень сомнительной в глазах руководства партии. Предложения Рыскулова были отклонены Политбюро ЦК РКП(б), партия и республика сохранили свои прежние названия. X съезд РКП(б) 1921 г. официально квалифицировал национальные интерпретации коммунизма как уклон в сторону местного национализма и подверг осуждению. В результате Центр получил инструмент, позволяющий контролировать национальные партийные и республиканские элиты с точки зрения идеологической выдержанности и лояльности советскому режиму3.

2 Речь идет о А.З. Валидове, Т. Рыскулове, председателе ЦИК ТуркАССР и М. Султан-Галиеве, члене коллегии Наркомнаца.

3 Задаче борьбы с тюркским национальным уклоном в партии было посвящено IV секретное совещание ЦК РКП(б) по национальному вопросу в июне 1923 г., куда были приглашены ответственные работники всех национальных республик СССР. Центральным вопросом совещания стало рассмотрение «дела» Султан-Галиева, обвиненного в антисоветской деятельности, связях с Валидовым и попытках создать альтернативный «Пантюркистский восточный интернационал». [См. подробнее: 5]

Вместе с тем, новый центр лоббирования пантюркизма стал формироваться в лице Бухары [6, с. 184]. С провозглашением Бухарской народной советской республики в сентябре 1920 г., пришедшие к власти младобухарцы в своей политике начали демонстрировать тюркские ориентации как маркеры национальной идентичности и политических симпатий. В качестве образца развития они рассматривали не столько Советскую Россию, сколько Турцию, которая после распада Османской империи сама оформлялась как национальное государство. Младобухарцы взяли курс на сближение с Анкарой, куда была послана делегация для установления дипломатических отношений. В культурно-образовательной сфере произошел перевод делопроизводства с фарси (таджикского) на тюркский язык, всячески поощрялось изучение турецкого языка и литературы [7, л. 5]. Пантюркизм стал восприниматься большевиками, в качестве серьезной оппозиционной силы их власти в Туркестане. Он на практике показал возможность создания по выражению Ленина надклассовых союзов, в данной ситуации между местными коммунистами и басмачами.

Еще летом 1920 г. во время обсуждения в Политбюро ЦК РКП(б) предложений Рыскулова в противовес коммунистическому пантюркизму возник план раздела Туркреспублики на три национальные части, в интерпретации Ленина «на Узбекию, Киргизию и Туркмению» [8, с. 436]. На тот момент от этого плана отказались как от преждевременного, но он определил последующий подход большевистского руководства к решению вопроса национального строительства в ЦА. Советской России предпочтительнее было направить процесс национальной консолидации не по пути политического оформления тюркской нации, а в направлении этнокультурного самоопределения, тем более что импульсы «снизу» сигнализировали, что в регионе наряду с тюркским проектом идет оформление более частных по отношению к нему местных, этнических национализмов.

Слабой стороной тюркизма, как национального проекта, в реалиях Центральной Азии было то, что он разделялся лишь малочисленной модернизированной коренной интеллигенцией, часть которой составляли джадиды. Однако, в иерархии идентичностей населения Туркестана «тюркость» если и присутствовала, что занимала явно не приоритетные уровни по сравнению с конфессиональной, локальной, родовой. Показательно, что и представители автономистского движения в Туркестане, и первые «туземные» коммунисты в процессе коммуникации с коренным населением, стремясь заручиться его поддержкой, использовали не национальную, а исламскую риторику. Название первой организации туркестанских автономистов «Шурои исламия» (Исламский совет), Мусульманское бюро КПТ, понятие «мусульманский», а не «тюркский» пролетариат, которое использовал Ту-рар Рыскулов [9, л. 67], свидетельствовали о том, что именно ислам являлся на тот момент фактором, консолидирующим объективно по-

лиэтничное коренное население региона. В результате, неоформленность этнического, национального самосознания, низкая политическая культура населения Туркестана, создавала условия для политического манипулирования процессом национального самоопределения, как со стороны Москвы, так и со стороны региональных элит.

Национальная политика большевиков, которая строилась по принципу национальность имеет право на свою территорию, создала возможности для отдельных групп коренного населения Туркестана путем мобилизации и обоснования своей этничности улучшить свое социальное положение и статус. Первыми в Туркестанской АССР с инициативой создания отдельных национальных районов в составе республики выступили туркмены в 1921 г., в меньшей степени, чем оседлое население, представленные в советских органах власти. Транскаспийский съезд Советов в начале 1921 г. выдвинул петицию с требованием преобразования Закаспийской области (западной части Туркестана) в «Туркменскую область» [10, р. 232]. В 1922 г. с инициативой создания автономного Кара-Киргизского района и признания кыргызов нацией наряду с узбеками, туркменами и киргизами выступили представители кырзызского отделения КПТ.

К началу 1924 г. сложились условия для проведения нового этапа национального размежевания в ЦА: к этому времени удалось подавить основные очаги басмаческого движения, провести чистку партийного и государственного аппарата от сторонников пантюркизма и главное, были созданы институционально-правовые основы нового союзного государства, которые обеспечивали возможность включения в состав СССР Бухары и Хорезма, формально независимых государств. Интеграция Бухарской и Хорезмской советских народных республик в советское пространство отвечала задачам Москвы в вопросах государственного строительства и продвижения мировой революции на Восток, и в этом отношении была для них неизбежной. В феврале - марте 1924 г. планы размежевания обсуждались местными партийными органами Туркестана, Бухары и Хивы. Как отметил советский Полпред в БСНР А.А. Знаменский в марте 1924 г.: «Устойчивость СССР - внутренняя и внешняя - создает условия для приступа советских задач по Средней Азии на последующем проведении националънъх начал и определении государственных единиц Узбекии, Туркмении и Киргизии и автономной области Таджиков» [11, л. 85]. В основе своей схема создания на территории Туркреспублики, Бухары и Хорезма Узбекской и Туркменской советских республик с передачей части земель, населенных киргизами (казахами), уже существующей Киргизской АССР, нашла поддержку со стороны национальной советской элиты.

Новым с точки зрения национального дискурса стал проект Узбекистана, который во многом стал результатом политического конструирования национального строительства со стороны Москвы.

18

Выбор «узбеков» в качестве титульной национальности будущей союзной республики, а не близкой к ним по национально-культурным признакам и не меньшей по численности группы «сартов», имел политический характер. Он получил поддержку со стороны местной политической и интеллектуальной элиты Бухары и Туркреспублики, в силу тюркского происхождения этнонима «узбек». Как отметил российский исследователь С. Абашин, для бывших джадидов Узбекистан представлял собой возможность реализовать проект близкий к «Малому Туркестану», и стал своего рода компромиссом [12, с. 208].

О том, что узбекский национализм как явление не сложился на момент национального размежевания свидетельствует инициатива руководства коммунистической партии Хорезма об отказе от национального размежевания и сохранении Хорезма на федеративных началах с включением в него Амударьинской области ТуркАССР [13], исторически входившей в состав Хивинского ханства. И это при том, что узбекско-сартское население республики составляло 79% [10, р. 234]. План «Большого Хорезма» мотивировался тем, что он является сложившимся экономическим районом с отдельной системой орошения. Показательно, что в тезисах о размежевании председателя Совета народных назиров БСНР Файзуллы Ходжаева, принятых ЦК КПБ 25 февраля, так же предлагалось оставить Хорезм самостоятельным по причине экономической удаленности от Бухары, а в состав Узбекской республики объединить только ТуркАССР и Бухару [11, л. 81]. Москва первоначально разделяла эту позицию, но в итоге логика объединения родственных этносов в рамках одной национальной республики взяла вверх.

После одобрения ЦК РКП(б) в апреле 1924 г. плана размежевания Средазбюро создало Комиссию по национальному размежеванию для разработки схемы делимитации границ новых национальных республик к маю 1924 г. Она включала первоначально три подкомиссии: узбекскую, казахскую и туркменскую, позже были созданы таджикская и киргизская. Решая вопросы об отнесении тех или иных территорий Центральной Азии к новым национальным республикам, Комиссия должна была опираться на следующие принципы: национальный состав большинства населения, рассматриваемой территории; целостность территорий новых республик. Уже на этапе подготовки проекта делимитации границ разгорелись территориальные споры между местными национальными элитами. В большинстве случаев размежевание рассматривалось ими, как возможность расширить территорию своей национальной республики за счет соседей [10, р. 235], тем более что полиэтничный состав населения создавал для этого условия.

Так, например, основной спор между узбекской и казахской сторонами развернулся за г. Ташкент с прилегающей территорией. В самом Ташкенте преобладало узбекское население, а окружающие его сельские районы были преимущественно казахскими по составу,

19

что дало основание поставить вопрос о его вхождении в состав Киргизской ССР. Ташкент являлся крупным экономическим центром региона, и каждая из республик была заинтересована в нем. Полпред КССР в Туркреспублике еще в феврале 1924 г. отмечал важность подготовки кампании по присоединению Ташкента к КССР. Экономико-географической слабостью Кирреспублики являлось отсутствие большого количества крупных городов, расположенных в основном по периметру границ республики. Ташкент рассматривался как торговый центр северных областей Туркестана, которые планировалось передать Кирреспублике, и его утрата грозила бы разрывом экономических связей. Кроме того, Ташкент в культурном отношении позиционировался как «киргизский Самарканд», т.е. важнейший центр в области духовной культуры киргиз, проживающих в ТССР [11, л. 37об]. Казахским коммунистам в руководстве ТуркАССР удалось провести широкую агитационную кампанию, организовав длившиеся около месяца массовые демонстрации в поддержку своих требований о присоединении Ташкентского уезда к казахской автономии. Лишь после запрета Средаз-бюро ВКП(б) манифестации были прекращены [14, с. 213]. В действительности советское руководство при проведении делимитации границ руководствовалось не только национальным принципом (хотя он был приоритетный), но и экономической целесообразностью. Учет этих двух факторов в конечном итоге и определил территориальную принадлежность Ташкента, который Политбюро ЦК РКП своим решением от 11 октября 1924 г. предало Узбекской республике. Сам Ташкент отошел Узбекистану на основании национального принципа. А претензии казахской стороны на несколько волостей Ташкентского уезда были отклонены по экономическим соображениям, так как их передача Кирреспублике нарушила бы единство административного контроля и хозяйственного управления ирригационной системой, обеспечивающей водой Ташкент [10, р. 235]. Такой алгоритм принятия решений по спорным территориям был довольно распространен. В качестве уступки требованиям казахской стороны в состав Кирреспублики был передан г. Туркестан.

Советское руководство, начиная со Среднеазиатского Бюро и до центральных органов партии, вынуждено было выступать в качестве посредника и третейского судьи в этих спорах, искало компромиссные решения на местном уровне. На малочисленные народы региона, если они заявляли о своих национальной идентичности, и тех, кто оказался в результате размежевания оторванным от своей титульной республики, большевики распространили, уже применявшуюся в других регионах, практику создания национальных советов. Таким образом, национальные границы были прочерчены, по сути, до локального уровня. 11 октября 1924 г. Политбюро ЦК РКП (б) приняло окончательное решение о национальном размежевании в Центральной Азии. 27 октября 1924 г. II сессия ЦИК СССР удовлетворила ходатайства Туркестан-

ского ЦИК V Всехорезмского и V Всебухарского курултаев Советов о национальном размежевании и образовании новых советских социалистических республик и областей. Узбекская и Туркменская республики сразу получили статус союзных республик в составе СССР. Киргизская республика пока сохраняла статус автономной для выяснения опыта ее функционирования в новых границах.

Национально-территориальное размежевание в Центральной Азии в 1924 г. было продиктовано политическими мотивами, в первую очередь, стремлением большевиков решить задачу ухода общетюркских мотивов из национального дискурса. Признавая наличие элементов конструирования в национальной политике большевиков во время проведении национального размежевания в Центральной Азии, следует отметить, что они в то же время улавливали импульсы идущего в регионе процесса оформления этнических национализмов, обусловленного исторически сложившимися различиями в культуре коренного населения. Положив в основу создания национальных территорий и социальной иерархии национальность, большевики ускорили рост этнического самосознания и оформления в перспективе новых вариаций местных национализмов. Нельзя сказать, что процесс национального размежевания носил произвольный, волюнтаристский характер со стороны центральной власти, поскольку все решения относительно плана национального строительства, делимитации границ принимались в диалоге с местной политической элитой, с учетом данных переписи населения и инициатив «снизу».

Литература

1. Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу (1913 г.). Полное собрание сочинений. Т. 24.

2. РГАСПИ Ф. 71. Оп. 34. Д. 1632.

3. Бочкарева И.Б. Автономистское движение в Туркестане в период революций 1917 года. Известия Алтайского государственного университета. 2017. №2 (94) (Июнь). С. 53-57.

4. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 79.

5. Тайны национальной политики ЦК РКП. Стенографический отчет секретного IV совещания ЦК РКП. 1923 г. М., 1992.

6. Абашин С. Национализмы в Средней Азии. СПб., 2007.

7. РГАСПИ Ф. 71. Оп. 34. Д. 1619.

8. Ленин В.И. Замечания на проекте решения ЦК о задачах РКП(б) в Туркестане. Полное собрание сочинений Т. 41.

9. Резолюция по текущему моменту 2 краевой конференции мусульманских организаций РКПТ. ГАРФ Ф. 1318. Оп. 1. Д. 441.

10. Sabol S. The Oration the Soviet Central Asia: the 1924 National Delimitation. Central Asian Survey. 1995; №14. С. 225-242.

11. РГАСПИ Ф. 62. Оп. 2. Д. 87.

12. Абашин С. Этнографическое знание и национальное строительство в Средней Азии («проблема сартов» в XIX - начале XXI в.). Диссертация на соискание ученой степени доктора ист. наук. М., 2008.

13. Национально-государственное е размежевание народов Хорезма. URL: http://kungrad.eom/history/sssr/hnsr/7/ Последнее посещение 03.03.2020.

14. Казиев С.Ш. Советская национальная политика и проблемы доверия в межэтнических отношениях в Казахстане (1917-1991 годы). Дис. ... док. ист. наук. М., 2015.

NATIONAL-TERRITORIAL DELIMITATION IN CENTRAL ASIA IN 1924: REASONS AND PRINCIPLES OF CONDUCTING

I. Bochkareva

Altai State University Barnaul, Russian Federation

Abstract. The contemporary political map of Central Asia, the specifies of the administrative-territorial division of Russia are largely the result of the national policy of the Soviet government in the 1920s. The nature of the national question solution by the Bolsheviks largely set the vector of national construction processes in the sovereign Central Asia States. The national policy of the RCP(b) during the civil war and the establishment of Soviet power was characterized by a high degree of flexibility, opportunism, due to the desire to correlate their strategy of socialism building with the discourse on the national question in a particular national region in order to form a relationship of trust in the Soviet power on the part of the indigenous population and political elites. By 1924, the national self-determination right of the peoples of the region was formally realized by proclaiming the Turkestan and Kirghiz autonomous soviet republics as part of the RSFSR. In this article, we will try to analyze the reasons that prompted the Bolsheviks to start national-territorial delimitation new stage in Central Asia, and the ways to solve them, which came to the Central government.

Keywords: national-territorial delimitation, Bolsheviks, pan-Turkism, Turkestan ASSR, Bukhara, Khiva.

Аcknowledgment: the article was prepared with the support of a grant from the President of the Russian Federation within the framework of the project NSh-2693.2020.6 "State regulation of social processes in the Central Asian region of Russia during the imperial and Soviet periods".

For citation: Bochkareva I. National-territorial delimitation in Central Asia in 1924: reasons and principles of conducting. Journal of Central Asian and Eurasian studies. 2021;1(1):14-22. (In Russ.)

Сведения об авторе

Бочкарева Ирина Борисовна, кандидат исторических наук, доцент кафедры востоковедения, Институт истории и международных отношений. Алтайский государственный университет, г. Барнаул, Российская Федерация. E-mail: portnygina@yandex.ru

Author of the publication

Irina Bochkareva, Ph. D (Hist.), Ass. Professor of the Department of Oriental Studies, Institute of History and International Relations. Altai State University, Barnaul, Russian Federation. E-mail: portnygina@yandex.ru

Дата поступления 01.06.2020. Принято к публикации 15.07.2020.