CC BY
246Захида АЛИЗАДЕ
Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории им. А. Бакиханова Национальной академии наук Азербайджана
(Баку, Азербайджан).
НАЦИОНАЛЬНО-КОЛОНИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ЦАРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА НА ЦЕНТРАЛЬНОМ КАВКАЗЕ
Резюме
На основании фактического материала в статье раскрывается сущность колониально-имперской политики царской России в отношении мусульманской части населения Кавказа, в том числе Северного Азербайджана, после завоевания края в начале XIX века.
Дискриминация коснулась всех сфер жизни народов региона; в частности, азербайджанцев лишили многих поли-
тических, гражданских и религиозных прав. В результате же реформ, проведенных Россией, вплоть до 1917 года Северный Азербайджан перестал существовать как административно-экономическая и политическая единица. Азербайджанский язык вытеснили из делопроизводства, целенаправленно проводилась политика русификации Азербайджана.
В в е д е н и е
После окончательного завоевания Центрального Кавказа Российской империей в регионе установилась жесткая колониальная система военно-политического порабощения и экономической эксплуатации коренных народов. В национальной сфере суть политики царизма заключалась в том, что эти народы подвергались «национальнокультурному угнетению, они были объектами насильственной русификаторской политики самодержавия»1.
Следует учесть, что в своем движении на Кавказ, в том числе в Северный Азербайджан, царская Россия исходила из европоцентристской концепции мира, которая заключалась в том, что движение на Восток — движение в пустоте, по землям, никому не принадлежащим, а встречающиеся на пути колонизаторов этнические образования не более чем скопища, банды. Вообще мир в рамках имперского сознания отчетливо делился на «цивилизованный» и «нецивилизованный»2.
Из этого следовало два главных вывода. Первый: на «дикие» народы не могут распространяться нормы международного права; второй: жестокость — единственно эффективное средство общения с «дикарями», устрашение и подавление — единственный язык, на котором можно разговаривать с «нецивилизованным» миром. По этому поводу канц-
1 История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 6. М., 1968. С. 25.
2 Анисимов Е. Геополитика // Родина, 1989, № 2. С. 51.
лер России А.М. Горчаков отмечал: «Азиатские народы по преимуществу уважают только видимую силу, нравственная сила ума и интересов образования еще нисколько не действует на них»3.
Подлинным полигоном для применения этих имперских принципов стал Центральный Кавказ, где Российская империя водворяла «общечеловеческие понятия» с особой жестокостью и целенаправленностью, а в отношении его мусульманских народов национальная политика царизма обретала еще более уродливые формы.
Методы национального угнетения этих народов были довольно разнообразными и изощренными. Достаточно отметить, что российское законодательство даже теоретически обосновывало неравноправное положение нерусских народов4 и фиксировало гегемонию русских в многонациональной империи. Это было отражено в разделении народов империи на законодательном уровне на две основные социально-правовые группы: державные народы и «инородцы».
К первой группе относились преимущественно славяне. «Инородцами» (в широком значении этого термина) считались все подданные империи неславянского происхождения5, под предлогом «недостаточности развития гражданственности» их ограничили во многих правах. Учитывая, что всех мусульман России причислили именно к этой группе, данные ограничения в полной мере распространялись и на азербайджанцев.
Неславянские же народности, исповедующие христианство, например грузины, армяне, финны, прибалтийские этносы, занимали промежуточное положение между этими двумя группами, что, в частности, предопределило более привилегированное положение армян по сравнению с азербайджанцами практически во всех сферах жизни общества.
Так, фактически армяне пользовались такими же правами, как и русские. Более того, во многих государственных учреждениях Центрального Кавказа зачастую отдавали предпочтение армянам, а не русским. Поэтому армяне занимали достаточно высокие должности на государственной службе и в армии.
Азербайджанцы же были лишены многих политических, гражданских и религиозных прав, высшие должности во всех учреждениях были им недоступны. Азербайджанцев как со средним, так и с высшим образованием ограничивали в выборе занятий свободными профессиями, отстраняли от педагогической деятельности, студенты-азербайджанцы не могли пользоваться казенными стипендиями, их не принимали в ряд высших учебных заведений. К тому же азербайджанцев не допускали к несению воинских обязанностей, что впоследствии (в период обострения азербайджано-армянских отношений) сыграло весьма негативную роль. Отсутствие необходимых военных кадров и навыков не позволяло азербайджанцам принимать эффективные меры для защиты мирных жителей от террористических актов и нападений армянских вооруженных банд.
Колониальная концепция в отношении мусульманской части населения региона в гуманитарной сфере
Как уже отмечалось, дискриминационная политика царизма в отношении азербайджанцев особенно проявлялась в сфере образования и культуры. Колониальные власти
3 Анисимов Е. Указ. соч. С. 51.
4 См., например: Положение об инородцах. В кн.: Свод законов Российской империи. Т. 2. СПб, 1892.
5 См.: Современные этнические процессы в СССР. М., 1977. С. 41.
создавали многочисленные препятствия развитию родного языка азербайджанцев, печати, литературы, театра и других форм культурной жизни, функционировавших на национальном языке.
Весьма характерна в этом плане реакция начальника Главного управления по печати Российской империи Соловьева на просьбу известного азербайджанского публициста, востоковеда, педагога и общественного деятеля Магомедаги Шахтахтинского (1846— 1931 гг.), который в конце XIX века пытался получить разрешение царских властей на издание газеты «Тифлис» на азербайджанском языке. Отказываясь удовлетворить эту просьбу, при личной встрече с М. Шахтахтинским Соловьев заявил: «Я категорически не могу разрешить издание азербайджанской газеты. Зачем вашему народу газета? Интеллигенция должна читать на русском языке, а простые азербайджанцы пусть пасут своих овец»6.
В официальном же ответе этого ведомства было зафиксировано: «Сближение носителей других языков с русскими может происходить исключительно на базе распространения просвещения на русском языке. Появление общемусульманского периодического издания не сблизит, а, наоборот, разъединит мусульман с русскими. Желание М. Шахтах-тинского издать газету на азербайджанском языке может дать толчок к созданию собственной журналистики народа, до сих пор не имевшего печати на родном языке, и в конечном итоге к скорому отдалению азербайджанцев от России»7.
При этом следует особо подчеркнуть, что реакция царских властей на просьбу М. Шах-тахтинского не носила частный характер, а была проявлением самой сути колониальной политики в отношении языков мусульманских народов Кавказа, что обусловливалось страхом царского правительства перед национально-культурным прогрессом этих народов в случае создания нормальных условий для развития их родных языков. Свидетельство тому — признание одного из реакционных чиновников Министерства просвещения Российской империи, который в свое время отмечал: «Утвердите язык письменностью, дайте ему некоторую литературную обработку, изложите его грамматические правила, введите его в школы и вы тем самым (страшно выговорить!) утвердите и разовьете соответствующую народность»8.
Одна из наиболее характерных особенностей национальной политики имперской России на Центральном Кавказе — стремление не допустить создания национальной системы светского образования на азербайджанском языке. Во всех учебных заведениях (от начальных школ до реальных училищ и гимназий) преподавание велось на русском языке. Лишь в нескольких общеобразовательных школах, например в так называемых «русско-татарских», созданных в 1880-х годах, азербайджанский язык преподавали в качестве отдельного предмета.
Правда, в упорной борьбе с царской администрацией отдельным передовым представителям азербайджанской интеллигенции все же удалось (в конце XIX в.) учредить новометодные школы (усули-джадид), в которых преподавали на родном языке. Но эти школы не получили широкого распространения и в тот период не смогли сыграть заметную роль в системе образования Азербайджана.
Вместе с тем царское правительство создало сравнительно более приемлемые условия для развития просвещения на армянском языке. Так, в начале 1890-х годов на Центральном Кавказе функционировало примерно 520 армянских школ9.
В тот период в России выходили в свет десятки газет и журналов на армянском языке, сыгравшие весьма неблаговидную роль в разжигании националистических страстей
6 Тифлисский листок, 1905, № 211.
7 Государственный исторический архив Грузинской Республики, ф. 480, оп. 1, ед. хр. 1358, л. 2.
8 Мусаева Т. Революция и народное образование в Азербайджане. Баку, 1979. С. 25.
9 См.: Залевский К. Национальные движения. Общественное движение в России в начале XX века. Книга УН (т. 4, ч. Н), СПб, 1911. С. 228.
среди армянских масс. Отмечая значение печати в «армянском вопросе», один из русских дипломатов писал в начале XX века: «Благодаря ее недобросовестному усердию, армянский народ никогда не мог правильно уяснить себе того, что творили его агитаторы. И благодаря именно печати, истина в армянских делах покрывалась таким густым слоем лжи, через который невозможно было пробиться лучам правды»10.
Азербайджанский же язык был вытеснен из основных сфер государственной и общественной жизни. Лишь на начальном этапе оккупации Северного Азербайджана, в период существования так называемого «комендантского управления до 1840 года», азербайджанский язык в ограниченных масштабах имел хождение в местных административносудебных структурах.
Но после проведения царским правительством административно-судебной реформы на Центральном Кавказе (1840 г.) азербайджанский язык окончательно вытеснили из государственных учреждений. Во всех органах управления и суда делопроизводство стали вести только на русском языке, в связи с чем началась повсеместная замена азербайджанских чиновников русскими, не знавшими ни языка, ни традиций местного населения. Насаждение российских законов, администрации, финансовой системы, русского чиновничества вполне соответствовало конечным целям национально-колониальной политики царизма, которая заключалась в том, чтобы, искоренив среди азербайджанцев зачатки всякой государственности, «калечить» их культуру, подвергнуть дискриминации родной язык, держать в невежестве, наконец, по возможности русифицировать их.
Ущемление гражданских прав мусульманской части населения
Одним из мощных орудий царского правительства в осуществлении основных целей его колониальной политики была административная система. Лишая народы права на сохранение какой-либо формы государственности, при реализации административно-территориальных преобразований в регионе в середине XIX века империя абсолютно игнорировала принцип этнического единства и территориальной целостности азербайджанцев. В результате административно-территориальной реформы, проведенной в тот период, исторические азербайджанские земли были разделены границами Бакинской, Елизаветпольской (Гянджинской), Тифлисской, Ираванской губерний, Дагестанской области и Загатальского округа. Такое положение (без существенных изменений) сохранялось вплоть до 1917 года и означало, что в составе Российской империи Азербайджан как собирательная административно-экономическая и политическая единица не существовал.
Эта реформа (наряду с переселением армян в Северный Азербайджан) приводила к утрате территориальной целостности, к дисперсному расселению, нарушению установившихся связей между различными частями азербайджанского народа. Некоторые его группы, вследствие этого процесса отделившиеся от своего основного этнического массива, попадали в иное окружение — в данном случае армянской этнической среды. Эти процессы в конечном счете приводили к окончательному вытеснению азербайджанцев с их исконных земель.
Расчленение этнической территории азербайджанцев (одного из важнейших условий формирования нации, создающего естественную базу для политического, культурного и экономического сплочения любого народа) в определенной степени замедляло и кон-
10 Армяно-татарская смута на Кавказе, как один из фазисов армянского вопроса. Баку, 1993. С. 36.
солидацию азербайджанской нации. При этом игнорировались не только права азербайджанцев как этнической общности, но и гражданское равноправие каждого азербайджанца в отдельности. Типичный тому пример — городская реформа, проведенная в 1870-х годах с большими ограничениями. В основе всей официальной концепции по реформированию городского управления в Северном Азербайджане лежал взгляд на азербайджанское общество как на не подготовленное и не достаточно созревшее для восприятия начал самоуправления.
Именно под этими надуманными предлогами русское правительство официально закрепило в «Городовом положении» принцип национального неравноправия. Согласно данному документу, представительство от избирателей нехристиан, то есть азербайджанцев, не могло превышать половины состава гласных в органах городского самоуправления. Поэтому, например, в 1877 году 2 900 избирателей — представителей коренного населения — как «иноверцы» могли выбрать лишь такое количество гласных Бакинской городской думы, какое избрали всего 499 христиан. При избрании же Бакинской думы (на 1886—1889 гг.) одинаковое количество гласных могли выбрать 3 541 азербайджанец и... 732 русских и армян11.
Такова была «льгота», как ее называли авторы «Городового положения», предоставленная азербайджанцам в условиях русского колониализма. Не удивительно, что за весь период существования Бакинской городской думы (1877—1917 гг.) ни один городской глава не был азербайджанцем, а количество гласных, представлявших русских и армян в ее составе, заметно превышало численность азербайджанцев.
Дифференцированный подход к народам региона в политической и экономической сферах
Одно из самых уродливых проявлений русского колониализма в регионе — экономическая политика царского правительства, направленная на превращение Северного Азербайджана в аграрно-сырьевой придаток метрополии. Не довольствуясь этим, царизм сознательно ограничивал предпринимательскую деятельность азербайджанской национальной буржуазии в ведущих отраслях промышленности, в первую очередь в нефтедобыче. И все это происходило на фоне создания привилегированных условий для русских и армянских капиталистов в различных отраслях экономики Азербайджана.
Следует учесть, что необходимость противопоставить наступлению русской и армянской буржуазии организованную силу азербайджанских капиталистов требовала создания акционерных обществ, товариществ, торгово-промышленных компаний и т.п. — всего того, что российские законы запрещали предпринимателям-мусульманам12.
В некоторых местностях мусульмане, в том числе азербайджанцы, не могли даже свободно проживать, приобретать недвижимость, заниматься торговлей. Они были лишены сословных прав русских дворян и купцов13.
При подобных ограничениях и запретах, естественно, важнейшие отрасли экономики Северного Азербайджана — нефтяная, нефтеперерабатывающая, горнорудная — находились под контролем иностранного капитала. Но самое интересное заключалось в
11 См.: Мурадалиева З.Б. Из истории общественной жизни города Баку в конце XIX столетия. Баку: Гуртулуш, 1992, № 23—24. С. 23.
12 См.: Аршаруни А., Габидуллин X. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. М., 1931. С. 8.
13 См.: Сеидзаде Д.Б. Азербайджанские депутаты в Государственной думе России. Баку, 1991. С. 13.
том, что в этих отраслях позиции армянского капитала были более прочными по сравнению с азербайджанским капиталом. В частности, царское правительство всеми средствами пыталось не допустить азербайджанцев в такую стратегическую сферу экономики, как нефтяная промышленность. Например, до отмены откупной системы (1872 г.) эта отрасль была под контролем армян. С 1850 по 1872 год нефтяные промыслы Баку беспрерывно находились на откупном содержании двух предпринимателей-армян: первые 13 лет откупщиком нефтяных колодцев был Тер-Гукасов, затем — Мирзоев. Но и после отмены этой системы роль азербайджанского капитала в нефтяной отрасли была незначительной. И это несмотря на то, что в начальный период после отмены откупной системы, когда иностранного капитала еще не было, данная сфера испытывала дефицит средств для развития.
После первых торгов нефтеносных участков в Балаханах, Сураханах и Биби-Эйбате, состоявшихся 31 декабря 1872 года, из 13 новых владельцев нефтеносных участков только 2 были азербайджанцами. Они приобрели лишь 21 колодец (из 163), а остальные участки купили русские и армянские предприниматели — из общей суммы, уплаченной на этих торгах, 50% приходилось на долю русских, 44,5% — армянских и лишь около 5% — азербайджанских капиталистов14.
Стремление азербайджанской национальной буржуазии в последующие десятилетия укрепить свои позиции в нефтяной промышленности Баку также не увенчалось особым успехом — из-за противодействия царской администрации.
В результате к началу XX века из 167 нефтепромышленных предприятий Северного Азербайджана представителям национального капитала принадлежало 49 (29,3%). Но этот показатель отнюдь не отражал производственную мощь азербайджанских предприятий в нефтяной промышленности, поскольку азербайджанские капиталы были заняты преимущественно в мелких предприятиях и лишь частично — в средних. Например, в группе предприятий производственной мощностью более 10 млн пудов нефти в год не было ни одной фирмы с преобладающим капиталом азербайджанских предпри-нимателей15.
Армянским же предпринимателям принадлежало 55 фирм (32,9%), русским — 21 фирма (12,8%), еврейским — 17 (10,2%), грузинским — 6, иностранным — 19 фирм16. Самое главное, армянские и русские капиталисты доминировали в средних и крупных структурах. Иными словами, подавляющая часть извлекаемой из апшеронских недр нефти, соответственно и доходов, приходилась на долю русских и армянских фирм.
Подобная ситуация в нефтяной промышленности была результатом более лояльного отношения царского правительства к армяно-русской буржуазии Что же касается азербайджанских капиталистов, то империя, наоборот, всячески стремилась ограничить их участие в этой отрасли. Поэтому не удивительно, что начиная с отмены откупной системы в 1872 году вплоть до октябрьского переворота 1917 года в нефтяной промышленности Северного Азербайджана превалировали сначала русские и армянские капиталисты, позднее — западные.
Подобная близорукая политика царизма, приведшая к тому, что «экономическое владычество на Центральном Кавказе сосредоточилось в руках армян, которые превратились в настоящих «хозяев края»17, к концу XIX века начала вызывать сильное беспокойство русской политической и интеллектуальной элиты. Ее тревожило то, что чрезмерное укрепление позиций армян в регионе уже начало создавать серьезные трудности для его русификации.
14 См.: Светоховский Т. Русский Азербайджан (1905—1920) // Хазар, 1990, № 21. С. 92.
15 См.: История Азербайджана. Т. 3. Ч. 1. Баку, 1963. С. 255.
16 См.: Там же.
17 Шавров Н. Новая угроза русскому делу в Закавказье: предстоящая распродажа земель на Мугани инородцам. СПб, 1911 С. 65—66.
Так, русский политический деятель, историк, ученый-кавказовед В.П. Величко писал: «Армянские тузы захватили беспрепятственно в свои руки все жизненные источники: и рынки, и банки, и влияние (хотя и тайное, но тем более опасное) на судьбу служилых людей и пользуются безнаказанностью в таких случаях, когда всякий другой кавказский обыватель поплатился бы жесточайшим образом». Далее автор приходит к неутешительному выводу о том, что «необходимость противодействия радикальными мерами обармянению Кавказа становится все более настоятельною»18.
С осознанием опасности подобного положения на Центральном Кавказе для российских интересов, царская администрация начинает вносить определенные коррективы в свою национальную политику в регионе. К концу XIX века наблюдается некоторое ужесточение политики царизма в отношении армян.
Хотя еще в 1881 году по распоряжению тогдашнего главноначальствующего на Кавказе князя А.М. Дондукова-Корсакова власти местами лишают армян земли и передают эти угодья в руки русских, создавая таким образом среди армянской части населения русские колонии с целью более успешной русификации19. Однако в то время эти действия царской администрации не получили дальнейшего развития в регионе.
Но к середине 1890-х годов ситуация на Центральном Кавказе приобретает более угрожающий для русских властей характер, что вынуждает царскую администрацию предпринять экстренные меры для обуздания армянских националистических сил, которые, укрепив свое положение в регионе, начали демонстративно игнорировать интересы царской власти. Так, неприятным для нее следствием привилегированного экономического и социального статуса армян на Центральном Кавказе стало активное революционно-националистическое брожение в их рядах. Оно нашло свое отражение в распространении деятельности армянских националистических партий «Дашнакцутюн» и «Гнчак» на территорию Центрального Кавказа20.
Как верно заметил в этой связи В. Величко, «экономическое завоевание края, организованное армянской стачкой, дошедшей в своей наглости до промышленно-политического террора, неизбежно должно было привести к политическим осложнениям»21.
Когда на начальном этапе своей деятельности партия «Дашнакцутюн» сконцентрировала свои усилия исключительно в борьбе против Турции, направляя в начале 1890-х годов пропагандистов и агитаторов на ее территорию, организуя повстанческие отряды, она пользовалась полной поддержкой царских властей, которые стремились с ее помощью ослабить своего соперника — Османскую империю.
Но уже к середине 1890-х годов ситуация кардинально меняется. Не добившись заметных успехов на турецком направлении, «Дашнакцутюн» свою основную деятельность переносит на Центральный Кавказ, декларируя свободу армян региона. По-видимому, подобное изменение тактики «Дашнакцутюн» стало последней каплей, переполнившей чашу терпения царской администрации.
К тому времени особое беспокойство русских вызывает и деятельность Армяно-григорианской церкви. Эчмиадзин — местопребывание Католикоса, превратился в центр не только религиозно-культурной, но и политической жизни армян. Дело в том, что Армянская церковь фактически представляла собой «особую форму полускрытой государственности». И во многих случаях она, «ставя тайные политические задачи выше религиозного призвания», оказывалась катализатором националистических устремлений амбициозной части армянского общества22.
18 Величко В.Л. Кавказ: русское дело и международные вопросы. Баку, 1990. С. 59.
19 См.: Залевский К. Указ. соч. С. 227.
20 См.: Хуршудян Л.А., Худавердян К.С. Армянские политические партии. Некоторые вопросы истории и идеологии. В кн.: Непролетарские партии и организации национальных районов России. М., 1980. С. 100.
21 Величко В.Л. Указ. соч. С. 130.
22 См.: Там же. С. 142.
Ситуация осложнялась тем, что в руках этой церкви были громадные материальные средства, собранные путем самообложения армян, причем не только населяющих Российскую империю и Турцию, но и рассеянных по всему миру, в том числе в Италии, США, Франции. Это имущество стоимостью в 113 млн рублей23 направлялось как на финансирование политической деятельности националистических организаций, так и на расширение сети церковно-приходских школ на территории Центрального Кавказа.
В таких школах вели активную националистическую пропаганду. Поэтому в 1897 году новый главноначальствующий по гражданской части на Кавказе князь Г.С. Голицын принимает решение закрыть все армянские церковно-приходские школы как развивающие «дух национальной обособленности». Все имущество этих школ конфисковали и передали в ведение Министерства просвещения24.
Но пока 113 млн рублей находились в руках Армяно-григорианской церкви, царская администрация в регионе не могла чувствовать себя в полной безопасности. И 12 июня 1903 года появляется царский указ о секуляризации Армянского национального фонда, находящегося у Армяно-григорианской церкви, и передаче его в распоряжение русской администрации25.
Это решение приводит к резкому обострению отношений между армянами и царской администрацией. Так, Католикос всех армян предает российский царствующий дом анафеме26, а политические партии, в первую очередь «Дашнакцутюн», воспользовавшись ситуацией, переходят к активной деятельности на территории региона, в частности прибегают к тактике террора в отношении представителей его русской администрации. В 1903 году «Гнчак» организует террористический акт (неудавшийся) в отношении князя Г.С. Голицына27.
С началом революции 1905—1907 годов масштабы террористической деятельности армянских организаций обретают еще более широкий размах. Под давлением этих обстоятельств в августе 1905-го было принято решение об отмене положения о секвестре и Эч-миадзин вновь получил контроль над имуществом и капиталами Армяно-григорианской церкви28. Более того, в 1909—1910 годах св. Синод разрешил Армяно-григорианской церкви уничтожить архивные дела подведомственных епархий, включая дела Албанской церкви, упраздненной в 1836 году российским правительством и св. Синодом Русской православной церкви29. Это привело к окончательному уничтожению всех следов албан и Албанской церкви.
Немалую роль в отмене секвестра сыграл назначенный в начале 1905 года наместником Кавказа граф И.И. Воронцов-Дашков, относившийся к армянам с особой симпатией. Он неоднократно писал царю и просил вернуть собственность Армянской церкви ее прежнему владельцу30. Именно в период его наместничества на Кавказе отношения между царской администрацией и армянами вновь нормализуются, последние постепенно восстанавливают свое привилегированное положение в регионе.
С началом Первой мировой войны армяне и их политические организации полностью переходят на сторону царизма. Но еще 5 августа 1914 года, то есть до объявления
23 См.: Залевский К. Указ. соч. С. 228.
24 См.: Дякин В.С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма. М., 1986. С. 29.
25 См.: Наджафов Б. История армянского национализма в Закавказье в конце XIX — начале XX вв.
Книга 1. Баку, 1993. С. 131.
26 См.: Дашнаки. Баку, 1990. С. 7.
27 См.: Всеподданнейший отчет о произведенной в 1905 году по Высочайшему повелению сенатором Кузминским ревизии г. Баку и Бакинской губернии. СПб, 1905. С. 29—30.
28 См.: Кавказский календарь на 1906 год. Тифлис, 1905. С. 220—221.
29 См.: ГИА РФ, ф. 821, оп. 139, ед. хр. 96; оп.1, ед. хр. 97.
30 См.: Воронцов-Дашков И.И. Всеподданническая записка по управлению Кавказским краем генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова. СПб, 1907. С. 14—15.
Россией войны Турции, Католикос направил письмо наместнику Кавказа, в котором просил его не забывать об «армянском вопросе» и воспользоваться благоприятным историческим моментом для соответствующего решения. Католикос настаивал на объединении армянских вилайетов Турции в одну провинцию во главе с христианским генерал-губернатором, назначаемым Россией и независимым от Стамбула, а также на предоставлении этой провинции статуса автономии31; почти открыто призывал Россию напасть на Турцию.
Аналогичное письмо Католикос направил и Николаю II. Отвечая на него, царь писал: «Передайте своей пастве, святой отец, что самое блестящее будущее ожидает армян»32.
Таким образом, поддерживая внешнюю политику царизма, армяне надеялись на отторжение части Турции и создание на этой территории армянского государства33. Сразу же после объявления войны Турции Россией (осень 1914 г.) в Тифлисе было создано Армянское национальное бюро, во главе с мэром города Александром Хатисяном. Бюро, в частности, занималось организацией армянских вооруженных отрядов, которые затем вливались в русскую армию34. Эти отряды формировали при финансовой поддержке царских властей, а процессом непосредственно руководили функционеры «Дашнакцутюн». Более того, как выяснилось на Всеармянском национальном съезде, состоявшемся в Тифлисе в феврале 1915 года, на вооружение турецких армян и поднятие их восстания в тылу турецких войск в удобный для России момент русское правительство выделило партии «Дашнакцутюн» свыше 200 тыс. рублей35. Причем сами турецкие армяне (среди них и члены «Дашнакцутюн») выступали против этих планов царских властей, опасаясь физического истребления армян в Турции.
Данный факт свидетельствует, что определенную ответственность за организацию так называемого «армянского геноцида» несут и правящие круги Российской империи того времени, которые ради достижения своих экспансионистских целей провоцировали армян на столкновения с турецкой армией.
3 а к л ю ч е н и е
Таким образом, перечисленные выше факты свидетельствуют, что за исключением относительно короткого периода (конец XIX — начало XX вв.) национальная политика Российской империи на Центральном Кавказе, в целом, благоприятствовала армянам. Эта особенность царской политики еще четче выделяется на фоне ее явно дискриминационного отношения к азербайджанцам.
В этом контексте следует подчеркнуть, что различное отношение к армянам и азербайджанцам во всех сферах жизни было сознательной политикой империи, направленной на разжигание антагонизма между этими народами. Ведь различие в их правовом и социальном положении и, как следствие, несовпадение национально-политических устремлений азербайджанцев и армян часто создавало серьезные проблемы в их отношениях, способствовало взаимоотчуждению и антагонизму в отношениях между ними.
Такая ситуация, несомненно, создавала российским колониальным властям широкий простор для манипуляций и использования в своих интересах противоречий между
31 См.: Станкевич В.Б. Судьбы народов России. Берлин, 1921. С. 238.
32 Kazemzadeh F. The Struggle for Transcaucasia (1917—1921). N.-Y., 1951. P. 25.
33 См.: Хуршудян Л.А., Худавердян КС. Указ. соч. С. 100.
34 См.: Станкевич В.Б. Указ. соч. С. 239.
35 См.: Kazemzadeh F. Указ. соч. С. 26.
азербайджанцами и армянами, в частности, значительно облегчала организацию кровавых армяно-азербайджанских столкновений 1905—1906 годов.
А разжигание вражды между этими двумя народами в конечном счете весьма облегчало задачи царизма в борьбе против национально-освободительных движений кавказских народов, поскольку в тот период азербайджанцам фактически приходилось вести борьбу на двух фронтах — против политики национальной дискриминации царизма и армянского экспансионизма.
