CC BY
19Франция, не выступая напрямую против Альянса, делала акцент на разграничении полномочий с США в рамках НАТО, что должно было дать Европе возможность самой принимать решения и проводить их в жизнь. К тому же у ряда французских военных сложилось мнение, что Европа нужна Соединенным Штатам лишь в качестве плацдарма для проецирования силы за пределы континента, прежде всего на Ближний Восток. В принципе такое отношение вписывается в классические голлистские концепции, хотя необходимо признать, что в последние годы Франция, несомненно, стала «более атлантической».
Великобритания стремилась при разработке нового проекта избежать возможности ее «маргинализации» в рамках Европейского союза. События на Балканах со всей очевидностью подтвердили, что необходим европейский подход к кризисным ситуациям, который в долгосрочном плане дополнял бы натовский и способствовал бы более сбалансированным отношениям между союзниками. Нельзя исключать того факта, что неопределенность политического влияния ЕС на международной арене во многом способствовала разработке концепции ЕОИ.
Германия находилась в довольно щекотливой ситуации вследствие того, что она всегда считала НАТО гарантом безопасности в Европе и одновременно не могла, да и не хотела оставаться в стороне от новой европейской инициативы. Таким образом, стране необходимо было, сохраняя приверженность атлантической солидарности, активно подключиться к строительству системы европейской обороны в рамках ЕС. Большой проблемой для ФРГ является модернизация и реструктуризация бундесвера, поскольку ее военный бюджет крайне ограничен.
Что касается государств Союза, имеющих статус «неприсоединившихся» (Австрия, Ирландия, Финляндия и Швеция), то вряд ли он может быть поставлен под сомнение из-за выделения воинских подразделений для проведения гуманитарных операций или миссий по поддержанию мира.
Существует, однако, более серьезная и острая проблема. В настоящий период практически все государства придают своей внутренней политике первостепенное значение и, исходя из внутренних задач, планируют действия на международной арене, в том числе в рамках союзов. Иными словами, в странах ЕС не выработана общая внешнеполитическая и стратегическая ориентация. А без единой стратегии и адекватного бюджетного финансирования невозможно выработать и общую европейскую политику в сфере безопасности и обороны. Следовательно, жизненно необходимы: как выработка единого стратегического курса политическими лидерами Евросоюза, так и формирование новой политической культуры в области безопасности; выполнение ранее принятых на себя обязательств; институциональные перемены, изменение процесса принятия решений, который сейчас слишком громоздок; рациональное исполь-
зование средств, выделяемых на военные нужды; реорганизация вооруженных сил в плане придания им большей гибкости и мобильности. И это далеко не полный перечень задач, стоящих перед ЕС при разработке единой политики в области безопасности и обороны. Трудности реализации нового европейского проекта очевидны, однако без их преодоления эффективность и значимость европейской политики может оказаться под вопросом.
Ныне фактором, во многом способствующим изменению системы международных отношений, стал беспрецедентный по масштабам и жестокости террористический акт, осуществленный против США 11 сентября 2001 г., от которого содрогнулось все человечество. Последствия этой варварской акции, безусловно, сплотили государства западного сообщества, НАТО и ЕС, как и другие страны, в борьбе против терроризма. Этот фактор станет объединяющим элементом в усилении партнерских связей между США и Западной Европой, США и Евросоюзом. По всей вероятности, будут выдвинуты новые военно-политические инициативы в рамках НАТО и ЕС, в том числе может быть скорректирована и детализирована политика Европейского союза в сфере совместной безопасности и обороны.
♦ ♦ ♦
НАТО И «ЗАПАДНЫЕ БАЛКАНЫ»: ГОД 2001
С. А. Романенко,
Старший научный сотрудник ИМЭПИ РАН
Перед лицом событий в Косово, а затем и в Македонии, Босния и Герцеговина, не говоря уже о Хорватии, отошли в информационном потоке на второй, а то и на третий план. Между тем, ситуация в обеих странах по-прежнему оказывает влияние и на межэтнические отношения на постюго-славском пространстве, и на региональную стабильность. Загреб и Белград объективно являются не только «историческими соперниками», но и политическими противовесами, а Босния - своеобразной «точкой приложения» их сил. Поэтому без учета реальных процессов в этом треугольнике невозможно выстроить реалистичную политику. Ситуация в Боснии и Герцеговине и сегодня является во многом ключевой для сохранения мира в этом регионе; она оказывает опосредованное влияние и на другие конфликты на постюгослав-ском пространстве и поэтому ее необходимо все время брать в расчет.
До недавнего времени режимы С. Милошевича и Ф. Туджмана находились в странной позиции противостояния, с одной стороны, и молчаливого взаимопонимания и даже сотрудничества, - с другой. Не в последнюю очередь это объяснялось их общей заинтересованностью в разделе третьего
государства - Боснии и Герцеговины, где у власти также находились националисты - представители трех национальностей. Однако в 2000 г. ситуация начала радикально меняться. Сначала ушел из жизни Ф. Туджман, и на президентских и парламентских выборах победу одержали партии социал-демократического и национально-либерального направления. После выборов на всех уровнях в Боснии и Герцеговине международным представителям удалось и там сформировать большинство, существенную роль в котором также играют социал-демократы, отвергающие воинствующий национализм. В октябре 2000 г. настал конец «эры» С. Милошевича в Югославии. В июне 2001 г. руководители Югославии и Хорватии заявили об отказе от территориальных претензий к БиГ, о признании целостности государства. Эти перемены требуют и изменений во взаимоотношениях между государствами и народами, в их отношениях к НАТО и другим международным организациям.
Все три страны заявляли и заявляют о своем стремлении интегрироваться в евроатлантические структуры, т.е. в НАТО и ЕС. Декларировалось это и при прежних руководителях, однако было ясно, что без принципиальных политических и иных перемен всем трем странам «путь в Европу» заказан. Если прошлые националистические режимы надеялись на присоединение к интеграционным процессам, в том числе и на вступление в НАТО, без проведения глубоких социальных, экономических и политических реформ, то находящаяся ныне у власти бывшая оппозиция, стремящаяся к созданию мультиэтничного общества и государства, отдает себе отчет, во-первых, в неизбежности такой интеграции, во вторых, в необходимости реформ. Между тремя странами существует много общего, обусловленного их прошлым, взаимосвязанностью межэтнических проблем и типологическим сходством вопросов «транзиции» (переход к рыночной экономике), создания полиэтничного гражданского общества и демократических политических систем. Однако, формы и принципы их участия в НАТО и ЕС весьма различны. Кроме того, это стремление интегрироваться в евроатлан-тические институты обусловлено их собственными представлениями об общегосударственных и национальных интересах, прежде всего - сохранении нерушимости установившихся после 1995 г. границ, и не носит никакой антироссийской направленности.
Хорватия уже участвует в программе «Партнерство во имя мира». Что касается БиГ, то во время визита в июле 2001 г. в Вашингтон З.Лагумджии (который тогда был министром иностранных дел этой страны, а затем стал премьером), Пентагон обещал помощь в создании единой армии БиГ, что является необходимым условием не только для вступления в НАТО, но и для присоединения БиГ к программе «Партнерство во имя мира». Это ясно дал понять посетивший Сараево в том же июле 2001 г. вместе с послами девятнадцати стран Альянса Генеральный секретарь НАТО лорд Роберт-сон. Как писала боснийская печать, он жестко оп-
ределил условия, необходимые для того, чтобы высказанное руководителями БиГ намерение присоединиться к программе, стало реальностью: демократический парламентский контроль над вооруженными силами, командование и управление армией на уровне государства, включая министерство обороны, полная прозрачность бюджета и планирования, а также создание общей доктрины и общих стандартов вооружений и подготовки войск.
По сравнению с ситуацией трех - четырехлетней давности положительные изменения в нынешней Боснии и Герцеговине сразу бросаются в глаза. Больше всего это, пожалуй, ощущается в Сараево - витрине Дейтонского процесса, а Босния и Герцеговина - это и полигон, и витрина НАТО и ОБСЕ. Все, в первую очередь, ближайшие соседи смотрят, сможет ли НАТО не только установить мир, но и, в сотрудничестве с другими международными организациями, направить в нужное русло внутреннее социальное и этническое развитие, по сути, заново создать государство и общество, обеспечить права человека и нерушимость границ. Босния и Герцеговина являют собой в глазах многих политиков Сербии, Косово, Македонии пример и прецедент. И наоборот, отнюдь не побежденные, несмотря на все перемены, националистические силы в БиГ, очень пристально следят за происходящим в Косово и Македонии: какова ныне направленность и эффективность миротворческих операций НАТО, до какой грани можно дойти в националистических требованиях. Поэтому для НАТО и БиГ, и Косово, и Македония - это серьезнейший экзамен, и пока еще нет ясности относительно того, какой окажется итоговая оценка истории. (Нельзя не заметить, что, несмотря на взаимозависимость этнических конфликтов на постюгославском пространстве, каждый из них имеет свою природу, темпы развития и формы разрешения. Поэтому полностью отождествлять их невозможно, а параллели надо проводить с большой осторожностью).
Мир, силой установленный в Дейтоне и подписанный в Париже, делает свое дело. Но сейчас страна находится перед нелегким выбором. Всем ясно, что Дейтонские соглашения, как говорят сами боснийцы, - это не Священное писание. Рано или поздно придется делать выбор относительно внутреннего устройства государства. Ни в Хорватии, ни в Сербии, да и внутри самой Боснии и Герцеговины не дремлют силы, по прежнему мечтающие о разделе страны по этническому принципу.
Одним из проявлений остроты проблемы является требование Хорватского демократического союза БиГ (филиала бывшей правящей в Хорватии партии Ф. Туджмана) о создании третьего этнического хорватского образования в соответствии с принципом «одна национальность - одна территория - одно государство». Эта идея пользуется поддержкой и части католического духовенства в БиГ, и части политических сил в Загребе - наследников политики Ф. Туджмана.
С одной стороны, создание этнического хорватского образования стало бы шагом назад, к разделу страны; с другой, - появление подобных тенденций представляется закономерным проявлением стремления хорватов Боснии и Герцеговины к национальному самоопределению. Вопрос лишь в том, под руководством каких сил пойдет этот процесс. Судьба Республики Сербской также не ясна. В случае, если Босния и Герцеговина будет превращена из федеративного в централистское государство, это образование прекратит свое существование. К этому призывают многие политики и интеллектуалы не только в Боснии и Герцеговине, но и в Хорватии. Они утверждают, что существование Республики Сербской есть отражение победы великосербской национальной идеи, и в этом отношении даже арест С. Милошевича и его помещение в тюрьму в Гааге не имеют значения -ведь дело его побеждает. Естественно, что эти идеи вызывают резкое неприятие в Баня Луке.
Все эти радикальные идеи (также как и идея некоторых босняцких политиков, например Х.Силайджича о быстром превращении БиГ в единое централистское государство) не встречают поддержки ни среди значительной части умеренных политиков, ни у представителей международного сообщества. Несмотря на множество недостатков и ошибок, путем не всегда корректного применения «избирательных технологий» и иных методов, все же удалось, в результате прошедших в конце прошлого года выборов в органы власти всех уровней, добиться отстранения от власти представителей уже упоминавшихся трех националистических партий, ответственных за развязывание войны. Постепенно начинает формироваться нормальная социально - политическая система, в которой деление электората и политических организаций происходит не по этническому принципу, а в соответствии с экономическими интересами и идеологическими концепциями.
Развитию БиГ как единого государства и укреплению мира мешают и иные тесно связанные между собой обстоятельства. Разминирование территории Боснии и Герцеговины (как и области Книна и Восточной Славонии в Хорватии), без которого невозможно наладить в полном объеме ни промышленное, ни сельскохозяйственное производство, - проблема очень острая, до решения которой еще далеко. Международные организации уже делают все возможное, но выделяемых средств и сил все же недостаточно. Дополнительные трудности обусловлены тем, что все три стороны конфликта ставили мины, но не составляли карт. Трудно идет возвращение беженцев - невозможно требовать возвращения людей на руины или в уже давно захваченный и «приватизированный» лицами иной - враждебной национальности -дом, во враждебную среду, где никто не может обеспечить им ни безопасность, ни социальные и имущественные права. Принуждать людей к возвращению в такие условия и в такую среду - это тоже нарушение прав человека. А без возвращения беженцев и гарантий их безопасности и социаль-
ных прав нет ни рабочих рук, ни свободного рынка рабочей силы. Коррупция разъедает и местные власти, и часть чиновников международных организаций - об этом открыто пишет местная пресса. И последняя, по порядку, но не по значимости, причина - отсутствие инвестиций. Обещанные ранее США, государствами Западной Европы и мусульманским миром, эти инвестиции оказались на деле гораздо скромнее, чем это необходимо. Капитал не идет туда, где нет стабильности, а стабильности нет потому, что нет инвестиций, нет производства. Как разорвать этот замкнутый круг, не знает никто. Тем более после террористических актов в США маловероятным представляется увеличение вложений в БиГ, которую, к тому же, многие в Европе воспринимают как «мусульманскую страну». В таких условиях безработица становится дополнительной причиной, по которой многие политики и рядовые граждане до сих пор считают, что если войска СФОР будут выведены, вполне реальным станет новый вооруженный конфликт: значительная часть населения не имеет ни работы, ни средств к существованию.
В Хорватии до сих пор существуют радикальные националистические силы, выступающие за сохранение страны в том виде, какой она была при Ф. Туджмане, против реформ и интеграции Хорватии в мировую экономику и политику. Более того, вступление в НАТО потребует существенного изменения роли армии и спецслужб, передачи их под жесткий гражданский контроль, чему противятся и генералитет, и политические наследники первого президента Хорватии. Как реформы, часто болезненные, в том числе и в области межэтнических отношений, так и сотрудничество с Гаагским Трибуналом объявляются ими «предательством», а политика США и стран Западной Европы по отношению к Хорватии - «заговором» против независимого национального государства.
Эта ситуация требует от России особой осторожности: «ставить» на антинатовские настроения радикальных националистов в борьбе против расширения НАТО ни в коем случае нельзя. Во-первых, это всего лишь настроения, которые скоро могут измениться. Во-вторых, неприятие ими НАТО вовсе не означает благожелательное отношение к России. Дилемма «либо Запад, либо Россия» оказалась ложной и ничего России, кроме дальнейшего ослабления собственных позиций в регионе, не принесет. Вряд ли в интересах современной России рассматривать Балканы в худших традициях прошлого как арену соперничества с Западом. На это не согласятся сами балканские народы, в том числе и связанные с Россией объективно существующей этнической и конфессиональной близостью. Различия в подходах России и НАТО к постюгославским конфликтам определяются, не в последнюю очередь, историческими обстоятельствами. Эти конфликты по своей природе - этно-территориальные конфликты XIX века. НАТО на рубеже XX - XXI вв. пытается их решить средствами нынешнего времени, а Россия предлагает их решать средствами XIX столетия.
Противниками НАТО на Балканах являются агрессивные этнические националисты - будь то хорватские, сербские или босняцкие. Их политика не приведет ни к чему, кроме войны. Неужели Россия хочет взять на себя ответственность за возникновение нового конфликта? Кроме того, как сказал во время предвыборной кампании нынешний премьер БиГ З. Лагумджия, «голосуя за один национализм, неизбежно голосуешь за все три». А народы уже устали. В разделенном до сих пор на мусульманскую и хорватскую зоны боснийском городе Мостар только одна надпись встречается на стенах в обеих его частях - «Мы сыты по горло национализмом!». Эта идея, это настроение постепенно, хотя гораздо медленнее, чем хотелось бы, все же «овладевают массами».
♦ ♦ ♦
РОССИЙСКАЯ «ЭЛИТА» ПЕРЕД ВЫБОРОМ. В КОТОРЫЙ РАЗ?
А.А. Пионтковский,
Директор Центра стратегических исследований
Смена тысячелетия дала повод к многочисленным дискуссиям на тему «Россия на перекрестке истории». Впрочем, тема эта в России, как ни в какой другой стране, актуальна почти в любой момент отечественной истории, по крайней мере, последних трех столетий. По существу мы имеем дело с затянувшимся непрерывным «перекрестком», на котором вечный подросток Россия мучительно решает вопрос своей географической, исторической и метафизической самоидентификации - является ли она частью Европы или нет?
Этот подростковый комплекс притяжения и обиды, являющийся архетипом российского политического сознания, вновь проявил себя в последние годы в десятках публикаций.
«Мы часть Европы, а нас вытесняют из Европы»; «Мы хотели бы стратегического партнерства с Западом, а нас отталкивают»; «Нашему порыву к миру и дружбе не поверили, нашу добрую волю восприняли как слабость» и т.д. - подобные пассажи в различных вариантах унылой прозы пересказывали основные мотивы классической поэмы, написанной более 80 лет назад.
Придите к нам! От ужасов войны Придите в мирные объятия... А если нет - нам нечего терять И нам доступно вероломство. Мы широко по дебрям и лесам Перед Европою пригожей Расступимся! Мы обернемся к вам Своею азиатской рожей!
Практических рекомендаций «обернуться к Европе своею азиатской рожей» или чем-нибудь еще похуже было больше, чем достаточно - и стратегическое партнерство с Китаем, и «возвращение в войска тактического ядерного оружия», и предоставле-
ние «антиимпериалистическим режимам» технологий ядерного оружия и средств его доставки.
Сверхэмоциональная реакция российского политического класса на перспективу расширения НАТО, громкое, единодушное и бессмысленное «нет», раздающееся из Москвы, объясняются отнюдь не степенью тех или иных угроз безопасности России, действительных или мнимых.
Расширение НАТО на восток, а точнее, бегство стран Восточной и Центральной Европы на Запад, затронуло глубинные пласты нашего политического сознания. Оно актуализировало никогда не прекращавшийся внутри нашей культуры спор о том, является ли Россия частью Европы, напомнив нам, что во многих аспектах нет, не является. И не потому, что нас кто-то выталкивает из Европы. А потому, что мы в силу определенных особенностей своей истории, географии, национальной психологии сами еще не решили для себя этот мучительный вопрос.
Ведь центральноевропейские Чаадаевы, Соловьевы, Ильины никогда не задавались вопросом, принадлежат ли их государства и этносы Европе. Ответ на него был для них самоочевиден. Неудивительно поэтому, что эти страны так стремятся воспользоваться предоставившейся им, наконец, возможностью закрепить свой геополитический выбор и зафиксировать свое членство в элитных европейских структурах, если не в ЕС, то в НАТО.
У нас же в России этот явно затянувшийся спор продолжается с прежней остротой. Вопросы внутренней и внешней политики в нем неразделимы. Обсуждается ли судьба демократических институтов внутри страны или отношения России с внешним миром, и прежде всего с Западом, речь идет в обоих случаях об одном и том же - о фундаментальных ценностях российского общества. «Обернувшись своею азиатской рожей» к Западу, власть неизбежно сделает то же самое и по отношению к своему собственному народу.
Вековая борьба «западников» и «славянофилов», отягощенная на этот раз болезненным комплексом поражения в глобальной холодной войне с Западом, продолжается внутри русской культуры. С приходом к власти нового президента маятник, казалось, снова качнулся в сторону евразийства. Не следует полагать это его личной заслугой. Скорее приход к власти человека с такой биографией и ментальностью объективно отражает настроения, господствующие внутри российской «политической элиты».
Однако на этот раз евразийский взмах маятника может оказаться роковым. Фантомная конфронтация с Западом и курс на «стратегическое партнерство» и фактическую военную коалицию с Китаем приведут не только к маргинализации России, но и к подчинению ее стратегическим интересам Китая, а в перспективе и к потере контроля над Дальним Востоком и Сибирью сначала de facto, а затем и de jure.
Один из наших видных азиопов с гордостью за отечественную историю заявил недавно в своем
