CC BY
39
Вестник ПСТГУ
Лаврентьев Андрей Валентинович, канд. филос. наук, доцент Института лингвистики и межкультурной коммуникации Первого МГМУ им. И. М. Сеченова (Сеченовский университет); ст. преподаватель Российского православного университета; Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, член научно-исследовательской группы «Документальная гипотеза в контексте современных теорий происхождения Пятикнижия» Российская Федерация, 123242, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 3, стр. 1 [email protected]
Серия I: Богословие. Философия.
Религиоведение.
2020. Вып. 89. С. 29-47
DOI: 10.15382/sturI202089.29-47
ORCID: 0000-0003-4533-8972
Наследие Мартина Нота в рамках
ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИХ И ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКИХ
исследований Пятикнижия1
А. В. Лаврентьев
Аннотация: В ракурсе исторической библеистики и историко-литературной критики в статье рассматриваются основные теоретические концепты немецкого востоковеда и библеиста Мартина Нота (1902—1968), сформулированные последним в рамках изучения литературного и дописьменного этапов генезиса текста Пятикнижия (Торы). Делается попытка оценить труды М. Нота для определения их значимости в контексте формирования современного опыта библейской (ветхозаветной) науки. Особое внимание при этом уделяется теоретическому направлению, основоположником которого считается М. Нот, а именно исследованию истории преданий. Делается обзор контекста, в котором зарождались и развивались идеи М. Нота (документальная гипотеза, труды А. Альта, Г. Гункеля, Г. Грессмана и прочих библеистов конца XIX — начала XIX в.). Исследуются базовые сочинения М. Нота, идеи которых обсуждаются, прежде всего, в контексте развития таких теорий, как документальная гипотеза и история преданий (Überlieferungsgeschichte) или критика преданий (tradition criticism). Эксплицируются гипотеза девтерономической истории М. Нота, а также связанные с ней концепция Четверокнижия и идея священной лиги израильских племен (амфиктионии). В рамках критики письменных источников излагается оригинальная идея немецкого ученого об общем и наиболее древнем литературном источнике G (Grundlage), являющемся основанием для двух других ранних источников текста Пятикнижия — Ягвиста (J) и Элогиста (E). Пристальное внимание уделяется реконструкции дописьменных (устных) нар-ративов, или преданий, которые составляли, согласно М. Ноту, содержательное ядро Торы. Затрагивается актуальность данного тезиса ученого (в рамках исто-рико-критических исследований его времени), заключающаяся в обосновании изначальной автономности разных преданий, составивших только с течением длительного времени единый повествовательный нарратив. Обсуждается мето-
1 Исследование осуществлено в 2019—2020 гг. в рамках проекта «Документальная гипотеза в контексте современных теорий происхождения Пятикнижия» при поддержке Фонда развития ПСТГУ.
дология М. Нота, с помощью которой он осуществлял указанную реконструкцию преданий и в которой выделяются несколько методологических критериев. В статье представлена не только историческая, но и современная перспектива обсуждения наследия М. Нота в работах современных исследователей.
Ключевые слова: Мартин Нот, история преданий (Überlieferungsgeschichte), происхождение и формирование Пятикнижия, Документальная гипотеза, методология библейской критики, история ветхозаветной библеистики.
Современные исследования текста библейского Пятикнижия — ядра ветхозаветного корпуса священных книг — насчитывают уже достаточно продолжительное время своего становления. Данный тип исследований носит междисциплинарный характер, поскольку вовлекает в свою орбиту филологическую, историческую, философскую и, наконец, теологическую оптику. Впрочем, с точки зрения формальной методологии здесь преобладают историко-филологические принципы. Результаты штудий целого ряда ученых-библеистов последних двух столетий — периода современного историко-критического изучения Пятикнижия — образует серьезный историографический и идейный бэкграунд, незнание которого оставляет современника, решившего приступить к серьезному изучению ветхозаветной библеистики, фактически дезориентированным.
Основной фонд достижений ветхозаветной науки едва ли можно помыслить без имени Мартина Нота (1902—1968), крупнейшего ученого первой половины XX в., наследие которого, вне зависимости от оценок его творчества, признается одним из существенных шагов в развитии современной библеистики. Наследие Нота и в наш век продолжает быть предметом обсуждения в западных библейских исследованиях, а идеи Нота продолжают развиваться2. Впрочем, нельзя не отметить и противоположную тенденцию современной западной науки — попытку найти альтернативные пути исследования Пятикнижия, оставляя за скобками не только концептуальный вклад Нота, но и документальную гипотезу Ю. Велльгаузена3. К большому сожалению, в рамках отечественной науки по изучению корпуса Ветхого Завета теоретические разработки Нота нигде не учитывались и не были рассмотрены. На русском языке информация об ученых трудах Нота представлена крайне лапидарно в общих работах по изучению Ветхого Завета или Пятикнижия4.
2 Кроме практически всех современных западных Введений в Ветхий Завет наследие М. Нота обсуждается во многих частных исследованиях. Ср., напр.: Kratz R. G. Die Komposition der erzählenden Bücher des Alten Testaments. Göttingen, 2000; Martin Noth — aus der Sicht der heutigen Forschung / U. Rüterswörden, Hrsg. Neukirchener-Vluyn, 2004; Levin Ch. Nach siebzig Jahren. Martin Noths Überlieferungsgeschichtliche Studien // Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft. 2013. 125 (1). S. 72-92.
3 См. об этом: Le Pentateuque en question / Pury A. de, Römer Th., Hrsgg. Geneve, 2002. P. 9-80; Abschied vom Jahwisten. Die Komposition des Hexateuch in der jüngsten Disskussion / J. H. Gertz, Hrsg. Berlin, 2002.
4 См.: Тантлевский И. Р. Введение в Пятикнижие. М.: РГГУ, 2000. С. 74-76; Введение в Ветхий Завет / под ред. Э. Ценгера. М, 2008. С. 120-122; Тищенко С. В. Кто написал Тору? К литературной истории Пятикнижия // Библия. Литературные и лингвистические проблемы / под ред. С. В. Лёзова. М., 1998. Вып. 1. С. 20-24. Статья о М. Ноте относительно недавно
Такая ситуация обязывает к заполнению образовавшейся лакуны, в связи с чем в предлагаемом тексте будут обозначены и обсуждены основные линии теоретических разработок немецкого ученого. Прежде всего будет предложен краткий исторический контекст развития ветхозаветной науки, в условиях которого возникла и формировалась концепция критики преданий Нота. Затем мы обратимся к изложению позиции немецкого библеиста относительно критики письменных источников Пятикнижия. После этого будет представлено описание основных линий реконструкции дописьменных преданий Пятикнижия, а также методологические решения ученого, которые он предпринял для столь масштабного и смелого проекта. По ходу изложения будут даваться критические замечания с позиции современного исследователя, которые будут суммированы и обобщены в заключении.
Исследования по формированию Пятикнижия до М. Нота: исторический контекст
Критическое внимание к вопросу происхождения и оформления Пятикнижия в европейском научном пространстве началось уже в XVIII в. Ряд исследователей стали задаваться вопросом о несогласованности либо повторах отдельных фрагментов Торы, вследствие чего пришли к выводу о многосоставности ее текста, а также о наличии нескольких составителей (вопреки традиционному мнению о едином составителе — пророке Моисее). Среди таких исследователей выделяется ряд значимых фигур: Жан Астрюк (1684—1766), Иоганн Эйхгорн (1752-1827), Вильгельм де Ветте (1780-1849), Генрих Эвальд (1803-1875), Эдуард Рейсс (1804-1891), Герман Гупфельд (1796-1866), Карл Граф (1815-1869). Однако наиболее развитую и законченную форму данный критический подход к источникам и авторству Торы получил в теории немецкого библеиста и востоковеда Юлиуса Велльгаузена (1844-1918). Его теория впоследствии стала называться Документальной теорией, или гипотезой5.
Согласно Велльгаузену, в основе Пятикнижия лежат четыре литературных источника, или слоя, которым ученый дал следующие названия и маркировку: Ягвист (J), Элогист (Е), Девтерономист (D) и Священнический (Жреческий) кодекс (P)6. По мнению Велльгаузена, эти источники не ограничиваются пятью книгами Торы, но продолжаются в повествовании Иисуса Навина, с связи с чем
появилась в Православной энциклопедии: Битнер К. А. Нот, Мартин // Православная энциклопедия. М., 2018. Т. LII. C. 119. Кроме того, в прошлом году появилась рецензия на единственно переведенную на русский язык работу М. Нота «История Древнего Израиля»: Вы-дрин А., иер. Рецензия на: Нот М. История Древнего Израиля / пер. с нем. Ю. П. Вартанова. 2-е изд., стереотип. СПб: Дмитрий Буланин, 2019. 497 с. // Библия и христианская древность: научный журнал. 2019. № 3 (3). С. 290-307.
5 Попытка проанализировать отношение Документальной гипотезы к традиционному взгляду на формирование Пятикнижия представлена в статье: Скобелев М. А. Происхождение Пятикнижия: традиция и Документальная гипотеза // Богословский вестник. 2019. Т. 32. № 1. С. 39-51.
6 Теория Велльгаузена представлена в его работах: Wellhausen J. Die Composition des Hexa-
teuchs und der historischen Bflcher des Alten Testaments. Berlin, 1885; Wellhausen J. Prolegomena
zur Geschichte Israels. Berlin: 18832, 200210.
немецкий библеист называл текст Торы Шестикнижием, включив в него книгу Иисуса Навина. В исследованиях Велльгаузена интенсивно применялся историко-филологический метод сравнения текстовых слоев, названный впоследствии в библейской науке критикой источников. В первый период после своего появления Документальная гипотеза стала чрезвычайно популярной и, несмотря на последовавшую впоследствии критику7, одной из основополагающих в ветхозаветных исследованиях.
В отличие от уже ставшей привычной литературной критики источников, в которую входит Документальная гипотеза Пятикнижия, в начале XX в. появился новый подход к исследованию источников — попытка реконструкции дописьменных нарративов, основой которых является устная традиция. У истоков этого пути в начале XX в. стоял Герман Гункель8. Он же дал название данному типу исследований — изучение истории предания, или преданий (Überlieferungsgeschichte). Впоследствии в библейской науке стал употребляться также термин «критика преданий» (tradition criticism). Сам Гункель ограничился лишь тем, что сделал очерк основных линий развития преданий в книге Бытия9. Однако следующее поколение библеистов взяли данную методологию на вооружение и распространили ее на весь материал Пятикнижия. Здесь выделяются такие ученые, как Гуго Грессман (1877—1927), Альбрехт Альт (1883—1956), Герхард фон Рад (1901-1971), а также Мартин Нот (1902-1968).
Основным делом М. Нота стало исследование процесса оформления преданий Торы в единый литературный комплекс, что нашло наиболее полное отражение в его работе 1948 г. «История преданий Пятикнижия»10. Эта работа представляет собой попытку описать весь процесс составления Пятикнижия до мельчайших деталей. Как и Гункель, Мартин Нот полагал, что этот процесс осуществлялся в два этапа (устный и письменный), и особое внимание уделял исследованию этапа устного, хотя не оставлял за скобками и письменной традиции ввиду тотального характера предпринятой методологии. Все последующие труды, ориентирующиеся на такого рода подход, отталкивались прежде всего именно от данной работы Нота.
Следует отметить, что исследователи устного предания не просто пытались воссоздать процесс составления Пятикнижия. Дело в том, что в той или иной степени они являлись продолжателями Историко-религиозной школы, зародившейся в Германии в конце XIX в., характерными признаками которой были историчность (исторический релятивизм, аналогия и корреляция), принцип
7 О критике Документальной гипотезы, в частности, см.: Фридман И. А. Умберто Кассуто как критик документальной гипотезы происхождения Пятикнижия // Богословский вестник. 2019. № 4 (35). С. 17-37.
8 Наиболее известные исследования Гункеля в этой области отражены в следующих его трудах: Gunkel H. Genesis übersetzt und erklärt. Göttingen, 1901; Idem. Die Sagen der Genesis. Göttingen, 1901.
9 Методология Гункеля, а также Велльгаузена подробно изложена в недавно вышедшей статье: Скобелев М. А., Хангиреев И. А. Юлиус Велльгаузен и Герман Гункель: методология библейского исследования // Богословский вестник. 2019. Т. 33. № 2. С. 17-37.
10 Noth M. Überlieferungsgeschichte des Pentateuch. Stuttgart, 1948. В данной статье в дальнейшем ссылки будут осуществляться по изданию 1960 г.: Noth M. Überlieferungsgeschichte des Pentateuch. Darmstadt, 1960.
исследования отдельного историко-религиозного феномена (события) в рамках обширного культурного и национального контекста, а также сравнение его с религиозными и культурными традициями прочих народов11. В этой связи они рассматривали методологию истории преданий прежде всего в качестве инструмента для раскрытия условий возникновения Израиля как культурного и политического сообщества, а также роли религии в его становлении.
Так же, как Ю. Велльгаузен и традиция критики источников пытались реконструировать религиозную историю письменного периода, новое поколение библеистов ставило своей задачей восстановить сведения об истории и религии израильских племен в дописьменную эпоху. Поэтому неслучайно Нот еще до написания «Истории преданий» создал в 1930 г. новую теорию о происхождении Израиля как объединения племен (колен), которую он обозначил термином «амфиктиония» — союз 12 колен Израиля12. Здесь Нот утверждал, что домонар-хический, догосударственный уклад израильского народа представлял собой священную конфедерацию племен, объединенных почитанием единого Бога (Ягве), которое стало решающим фактором для дальнейшей истории Израиля и специфики его религии13. Именно в этот догосударственный период и произошло, согласно Ноту, формирование преданий, легших в основу Пятикнижия. Как отмечает современный германский библеист Хорст Зеебас, именно этот момент, с точки зрения Нота, сыграл важную роль в послепленный период, когда Израиль, потеряв государственность, смог сохранить политическое и национальное единство благодаря сознанию уникальности своей веры в Ягве14.
Впрочем, идея амфиктионии применительно к Израилю, так она оформилась в трудах Нота, подверглась впоследствии серьезной критике и не получила в дальнейшем серьезной рецепции. В частности, известный католический историк и археолог Ролан де Во утверждал, что никаких следов подобия древнегреческой амфиктионии невозможно обнаружить в семитском мире, а подобные аналогии только вводят исследователей в заблуждение15.
Критика письменных источников: позиция М. Нота
Хотя наиболее интригующим предметом исследования Нота была допись-менная форма Пятикнижия, критика литературных источников не могла быть не затронутой в его работе. В рамках критики письменных источников Нот за-
11 О принципах исторической критики и осмысления истории в контексте континентальной теологии см.: Лаврентьев А. В. Историзм и историко-критический метод в теологии В. Панненберга // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. 2012. 3 (41). С. 7—18; Лаврентьев А. В. Теология истории Вольфхарта Панненберга // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2015. Т. 33. № 3. С. 347-349.
12 Noth M. Das System der zwölf Stämme Israels. Stuttgart, 1930.
13 В Древней Греции понятие «амфиктиония» означало союз племен, живущих рядом со святилищем высшего Божества, которому они приносили совместные жертвы и охраняли от поругания.
14 Seebass H. Das Erbe Martin Noths zu Pentateuch und Hexateuch // Martin Noth — aus der Sicht der heutigen Forschung / U. Rüterswörden, Hg. Neukirchener-Vluyn, 2004. S. 35. В данной статье Зеебаса внимание уделяется, прежде всего, развитию идей М. Нота на примере книги Чисел.
15 Vaux R. de. The early History of Israel. Vol. II. From the Entry into Canaan to the Period of the Judges. L., 1978. P. 715.
нимал определенную позицию, которая выразилась в Пролегоменах «Истории преданий Пятикнижия», но оформилась еще ранее, что наблюдается в двух предшествующих его работах — «Книге Иисуса Навина» (1938)16 и «Исследованиям по истории преданий» (1943)17.
Выше уже упоминалось о том, что Нот разделял процесс предания на два этапа — устный и письменный. При этом ученый классифицировал этот процесс более детально:
1) устная циркуляция преданий;
2) письменная фиксация преданий;
3) сведение записанных преданий в обширные литературные нарративы;
4) объединение и тщательная литературная обработка нарративов «редакторами»18.
Таким образом, письменные этапы более тщательно дифференцированы и занимают три позиции из четырех в классификации Нота. В связи с этим собственно литературная история формирования текста Торы занимает важное место в его трудах.
Прежде всего следует сказать об отношении Нота к распространенной в его время концепции Шестикнижия. Сторонники такой концепции утверждали, что книга Иисуса Навина входила в корпус Пятикнижия. Вопреки этому М. Нот считал книгу Иисуса Навина принадлежавшей к иному сложному произведению — так называемой «Девтерономической истории», написанной автором Второзакония, который жил в период вавилонского плена в Иудее. При этом и сама книга Второзакония, согласно Ноту, входит не в Пятикнижие, но относится к пространной Девтерономической истории (Втор — 4 Цар 25, за исключением книги Руфи). Таким образом, в выводах Нота была выдвинута идея Четверокнижия, поскольку речь шла уже не о пяти, а лишь о четырех книгах Торы — из ее состава исключалось Второзаконие (кроме кратких фрагментов)19.
Четверокнижие и связанная с ним Девтерономическая концепция стали предметом пристального внимания ветхозаветных исследователей. Так, например, известный библеист Рудольф Сменд в своем труде «Возникновение Ветхого Завета» рассматривает так называемое «дожреческое»20 Четверокнижие (Быт. — Числ.), в котором проводит важное различение между редакторскими дополнениями к древним источникам и специфическими девтерономическими до-полнениями21. К такой же дифференциации пришел английский исследователь ветхозаветной науки Эрнест Николсон22. Об этом же пишет уже упоминавшийся
16 Noth M. Das Buch Josua. Tübingen, 1938.
17 Noth M. Überlieferungsgeschichtliche Studien. Tübingen, 1943.
18 Ibid. S. 1.
19 Концепция Девтерономической истории М. Нота была впервые систематически изложена в работе Überlieferungsgeschichtliche Studien (1943). Фрагменты этого сочинения спустя несколько десятилетий были переведены на английский язык и изданы в журнале британского университета Шеффилда: Noth M. The Deuteronomistic History. Sheffield, 1981.
20 То есть написанное до поздней обработки текста Пятикнижия редактором P.
21 Smend R. Die Entstehung des Alten Testaments. Stuttgart, 1989. S. 62-68.
22 Nicholson E. W. The Pentateuch in the twentieth century: the legacy of Julius Wellhausen. Oxford, 1998. P. 245.
библеист Х. Зеебас, что данная дифференциация необходима в связи с очевидностью крайне малого и непринципиального присутствия мотивов Второзакония в книге Бытия и Четверокнижия в целом23. Проблеме верификации Девте-рономической концепции Нота посвящено недавнее исследование Кристофа Левина, которое помимо собственно авторской позиции вовлекает в обсуждение самые последние точки зрения по данному вопросу24.
В Приложении к «Исследованиям по истории преданий» Нот утверждал, что Священнический (Жреческий) кодекс (P) не содержит сведений о заселении израильского народа в Ханаанскую землю и заканчивается упоминанием о смерти Моисея во Втор 34. 1, 7-925 (фрагмент, входивший в Четверокнижие). Немецкий ученый отрицал, таким образом, атрибуцию повествовательного сегмента между Числ 27. 12-23 и Втор 34. 1, 7-9 тексту Священнического кодекса. На его взгляд оригинальное содержание данного источника (P) достигает своей кульминации в Синайском Богооткровении и сосредоточено именно на описании этого события, тогда как события овладения Обетованной землей находятся уже за пределами его интересов.
Неслучайно именно Священнический кодекс (P) представлял для Нота наибольший интерес. Дело в том, что данный источник являлся, на его взгляд, литературной рамкой всего Пятикнижия: он начинает Тору историей творения в Быт. 1 и заканчивает ее смертью Моисея во Втор 34. Однако при этом же, согласно Ноту, Священнический кодекс в своей оригинальной форме не имел за-коннических положений, которые, на его взгляд, были позднейшими интерполяциями, нарушающими когерентность повествования (например, распорядок жертвоприношений в Лев 1-7 разрывает связное повествование между Исх 2531, 35-40 и Лев 8, 9, отчего, согласно ученому, фрагмент Лев 1-7 является вставкой в изначальный текст)26.
Более сложной проблемой является предыстория составления Жреческого кодекса. В то время как Г. фон Рад полагал, что в основе последнего лежат два параллельных нарратива PA и PB, Нот указывал на множество неровностей в общей структуре данного источника. На его взгляд, редактор всего текста Пятикнижия положил в основание нарратив P, который расширил материалом повествований из других источников, руководствуясь необходимостью и уместностью данного расширения. Изучая, таким образом, именно нарратив P, можно с той или иной степенью достоверности определить прочие фрагменты источников Пятикнижия.
Несмотря на то что в целом Нот разделял основные положения Документальной гипотезы относительно литературных источников Торы, его взгляд в определенных моментах отличается от убеждений предшественников. Об этом свидетельствует, к примеру, его позиция по Священническому кодексу, а также мнение относительно комбинации источников на разных этапах редактирования Пятикнижия. Он соглашался с тем, что источники Ягвист (J) и Элогист (Е)
23 См.: Seebass H. Op. cit. S. 39-40.
24 Levin Ch. Op. cit. S. 72-92.
25 Noth M. Überlieferungsgeschichtliche Studien. S. 180-216.
26 Noth M. Überlieferungsgeschichte. S. 7-9.
первыми были объединены при составлении общего текста Торы. Но при этом полагал, что на следующем этапе к этим кодексам был присоединен вовсе не текст Девтерономиста (D), как полагали сторонники классической Документальной гипотезы, а документ P. Источник D, по мнению Нота, был присоединен позднее вместе с кодексом Девтерономической истории (Втор — 4 Цар).
Связь между документами J и Е, согласно Ноту, трудноопределима в деталях, однако выявление этой связи важно для дальнейшего приближения к первичным источникам Пятикнижия. Немецкий библеист полагал, что J и Е по композиции и содержанию имеют столько общего, что их написание не было независимым друг от друга. При этом Нот отрицал, что один из этих документов был источником для другого (о чем, впрочем, писал и Г. Гункель). Оба документа, на его взгляд, имели один общий источник, или основание, из которого почерпнули свое базовое содержание. Данный общий источник Нот называл немецким словом Grundlage (основание) и обозначал сиглой G. Ученый оставил открытым вопрос, был ли источник G устным или письменным, однако, по его мнению, это не имело принципиального значения для истории преданий. Он считал важным сам факт наличия этого источника как предварительной стадии формирования Пятикнижия. Содержание G, на его взгляд, наиболее приближено к оригинальным изначальным преданиям, включившим в себя основные темы и лейтмотивы, которые составили впоследствии остов великого Священного текста27.
Происхождение и формирование центральных тематических нарративов Священного дописьменного предания Пятикнижия
Точкой отсчета (terminus a quo) и содержательным средоточием Торы является, ^гласно Ноту, история объединенных племен, получивших название «Израиль». История Израиля — народа, ведбмого Богом, стала лейтмотивом Закона Моисея. Именно это стало темой, консолидирующей все прочие вошедшие в состав Пятикнижия повествования. Появление отдельных повествований относится к предыстории единого Священного предания, а предпосылкой его образования стал процесс оформления разрозненных племен в единый народ. Нот определял и точку завершения (terminus ad quem) продуктивной стадии формирования Пятикнижия (эта стадия обозначает у него процесс дописьменного оформления предания) — это начало оформления государственности Израиля (X в. до Р. Х.). С наступлением государственности появилась историография — первая профессиональная фиксация хронологическо-событийного хода жизни народа, которую осуществлял уже конкретный отдельный автор, а не коллективный дух союза племен.
В процессе образования общего предания, которое получило свою форму в так называемом источнике G, главные темы Пятикнижия были сведены в единый комплекс. Это происходило, по мнению Нота, постепенно и последователь-
27 См.: Idem. Überlieferungsgeschichtliche Studien. S. 40-44.
но. Он считал, что можно воссоздать порядок этого соединения по степени приоритетности тем. Исследовав их в таком правильном порядке, мы можем понять характер становления предания Пятикнижия. Определение главных тем, их происхождение, расширение и процесс консолидирования в единый комплексный нарратив стало главной задачей Нота28.
Нот сразу исключил из дописьменного наследия тему истории творения (Быт 1—2), поскольку ее содержание не было отражено в источнике Е, а следовательно, отсутствовало и в G. Германский библеист сконцентрировался, прежде всего, на комплексе преданий, известном как история Моисея. В качестве первичных тем Нот называет «Исход из Египта» и «Овладение обетованной землей», которые, впрочем, были тесно взаимосвязаны. Тема «вождение по пустыне» была, на его взгляд, уже менее самостоятельной, поскольку зависела от двух вышеуказанных. И последняя тема — Откровение на горе Синай, которая, как уже писал Герхард фон Рад29, является достаточно обособленной и поздно разработанной в отличие от прочих. Еще одна тема, которую Нот включил в ряд основных (хотя и считал ее второстепенной по релевантности), — «история патриархов», или «обетования патриархам». Исходной же темой Нот называл исход из Египта, опираясь на которую, на его взгляд, можно представить развитие всей истории предания Пятикнижия.
Исход Израиля из Египта (Herausführung aus Ägypten). Исход из Египта является, согласно Ноту, наиболее древним известным вероисповедным преданием Израиля. Исследователь подчеркивал, что именно в этом событии отображается начало духовной консолидации израильтян в единый народ, подтверждением чему было постоянное воспоминание об этом чудесном избавлении на культовых собраниях. Изначально это первое вероисповедание Израиля имело песенную форму, сохранившуюся и в последней редакции священного текста (Исх 15. 1—21). Затем предание получило и повествовательную форму, а впоследствии было расширено за счет других более второстепенных компонентов, присоединенных к основной фабуле данного нарратива. Первичным компонентом являлось описание «чуда на море» (Исх 14; 15), которое дополнилось такими подробностями, как пребывание израильских племен в Египте, их порабощение и счастливый побег из плена. По мнению Нота, схожим образом были увеличены и прочие тематические предания, которые переплелись с течением времени в единый корпус30.
Вхождение Израиля в землю обетованную (Hineinführung in das palästinische Kulturland). Второе ключевое предание, или тема, — «овладение обетованной землей» — было непосредственно связано с первой и центральной темой, являясь в определенном смысле ее развитием. Нот напоминает, что на момент заселения в ханаанскую землю израильские племена сохраняли свою племенную идентичность, а потому, по всей видимости, имели различные предания о процессе овладения новой территорией. Однако, на взгляд ученого, центральные
28 Noth M. Überlieferungsgeschichte. S. 3.
29 Rad G. v. Das formgeschichtliche Problem des Hexateuchs. Stuttgart, 1938.
30 Noth M. Überlieferungsgeschichte. S. 50-53.
палестинские племена, которые имели наиболее сильное влияние в священном союзе племен, постепенно сделали свою версию общеизраильской31.
Обетования Божии праотцам (Verheißung an die Erzväter). Следующим тематическим блоком, включенным в единое дописьменное предание, являлся, по мнению Нота, нарратив об обетованиях Божьих праотцам, или патриархам. Повествование ограничивается только тремя патриархами — Авраамом, Исааком и Иаковом — поскольку, согласно Ноту, это было обусловлено характером формирования общеизраильского предания. Изначально, на взгляд библеиста, эти фигуры едва ли были взаимосвязаны так, как это представлено в наличном тексте Торы. Их родственная связь как отца, сына и внука является, таким образом, результатом позднейших искусственных построений рассказчиков. Опираясь на гипотезы своего учителя А. Альта32, Нот представлял патриархов вождями отдельных племен, получившими от Бога обещание унаследовать определенную («обетованную») землю. Согласно Ноту, вполне допустимо, что изначально список патриархов был более пространный, поскольку каждое племя имело своих вождей и составляло о них собственные предания. Однако священные предания об обетованиях патриархам, транслируемые в святилищах у мамврийского дуба в Хевроне (связанное с Авраамом), в Вирсавии (связанное с Исааком) и в Сихе-ме и Вефиле (с Иаковом), были унаследованы племенами, населявшими соседние к этим святилищам территории, что впоследствии привело к общеизраильскому их распространению. Решающую роль при этом, по мнению Нота, сыграли центральные палестинские племена, которые считали Иакова прародителем Израильского народа, так что изначально именно Иаков был представлен как единственный родоначальник в едином дописьменном Священном предании (G). Впрочем, впоследствии в это предание были включены патриархи Авраам и Исаак, что, согласно Ноту, было обусловлено влиянием южных палестинских племен на единое предание (прародителями которых был Авраам и Исаак).
Странствование Израиля по пустыне (Führung in der Wüste). Тема странствования Израиля по пустыне возникла, по мнению Нота, исключительно вследствие желания рассказать о судьбе израильского народа в период после исхода из Египта и до заселения в Ханаанскую землю. Нот считал, что включение данного повествования вновь обусловлено влиянием преданий южнопалестинских племен, которые обитали недалеко от Аравийской пустыни и для которых эта часть священной истории вызывала особый интерес.
Синайский Завет (Offenbarung am Sinai). Относительно предания о Синайском богооткровении Нот разделял мнение своего коллеги Г. фон Рада33, что этот нарратив развивался независимо и был включен в единое предание Пятикнижия достаточно поздно. Впрочем, в отличие от фон Рада, который считал включение Синайского предания в единый священный корпус делом Ягвиста (J), Нот был убежден в его инкорпорировании еще на стадии формирования источника G. При этом Нот предполагал, что данное предание могло оформиться еще во вре-
31 Ibid. S. 54-57.
32 См.: Alt A. Der Gott der Väter. Ein Beitrag zur Vorgeschichte der israelitischen Religion. Stuttgart, 1929.
33 Rad G. v. Op. cit. S. 11ff.
мя культовых посещений полукочевыми палестинскими племенами священной горы Синай. В основании «синайской традиции», на взгляд ученого, находится также легенда о празднике «заключения, или обновления Завета», о котором известно крайне мало конкретного. Опираясь на сведения из книги Второзакония (Втор 31. 10 и дал.), исследователь делал вывод, что данный праздник совершался осенью, во время нового года, в некотором соединении с древним ханаанским праздником кущей34. С точки зрения Нота, этот праздник является указанием на более древнее происхождение предания о Синайском богооткровении, нежели предания об исходе из Египта и овладения обетованной землей. Просто более новые предания вытеснили в силу своей исторической свежести более древнее, демонстрируя избранность Израиля более ярко и актуально в тот период.
Представленные пять тематических нарративов составляли, согласно Ноту, основу единого дописьменного Священного предания Однако данный тематический комплекс был не просто механическим нанизыванием преданий, а был, во-первых, объединен общей идеей — историей водимого Богом священного народа; во-вторых, эти предания были обработаны и расширены за счет включения в них самого разнообразного материала, которым обрастали главные темы за многие годы их повторений сказителями, а также за счет постепенного взаимопроникновения.
Методы реконструкции преданий Пятикнижия М. Нота
Для осуществления своей главной задачи — восстановить оригинальные тематические предания, составившие основу единого Священного предания Пятикнижия, в порядке их исторического возникновения и релевантности — Нот опирался на определенные историко-критические подходы. Впрочем, данная методология, по признанию самого ученого, не могла гарантировать совершенной достоверности заключений, сделанных в результате ее применения.
1. Реконструкция отдельных событий.
Ряд выводов Нот делает на основании реконструкции отдельных исторических событий. Так, например, повествования об Иакове содержат, на взгляд германского библеиста, сочетания западно- и восточноиорданских устных традиций, что объясняется переселением в восточноиорданские земли людей, живших на западе, которые принесли с собой собственные предания об Иакове, соединившиеся впоследствии с восточными. Другим примером является случай договора Иакова и Лавана (Быт 31. 44—54), в котором Нот видел отражение пограничного договора между эфраимитянами (людьми из колена Ефремова) и арамеями35. Немаловажным в методологическом плане для реконструкции предания является убеждение Нота, что «форма, сделавшаяся общеизраильским преданием, была сформирована на основе воспоминаний и преданий центральных палестинских племен и с их точки зрения»36. Однако для подобных заявле-
34 Noth M. Überlieferungsgeschichte des Pentateuch. S. 65-66.
35 Noth M. Überlieferungsgeschichte. S. 100-101.
36 Ibid. S. 61.
ний в самом тексте исследования Нота не представлено достаточно убедительных доказательств, вследствие чего многие исторические заключения остаются на уровне предположений, которые, впрочем, хотя и могут быть верными, остаются неверифицированными.
2. Общность форм устных преданий. Лаконичность ранних преданий.
Взгляды Нота относительно сущности устного предания базировались на
разработках филологов и востоковедов предыдущего поколения — Гункеля, Грессмана, Йоллеса37. Следуя их логике, он полагал, что формы устного предания разных народов имеют общие свойства. Это позволяло, на его взгляд, переносить правила и законы одного круга устных преданий на другие и делать заключения, пользуясь принципом аналогии. Опираясь на заключения Гункеля, что наиболее ранние предания краткие и лаконичные, Нот считал возможным находить в нарративах первичные элементы, на основании которых впоследствии разрабатывались сложные многоуровневые предания. Весьма показательными в этом смысле являются, согласно Ноту, предания об Иакове, в которых, на его взгляд, первичный материал особенно сильно затемнен поздними громоздкими добавлениями38. Оригинальные же предания лапидарны и скрыты за сложным массивом многовековых дополнений. Можно отметить, что во времена активных штудий Нота такая позиция о краткости как признаке древности была весьма популярна, но впоследствии признана несостоятельной.
3. Стилистический критерий.
Для того чтобы дифференцировать ранние и поздние предания, немецкий библеист использовал, в частности, критерий стиля. Однако, по мнению современного библеиста Уайбрэя, М. Нот применял стилевой подход слишком обобщенно, что не придавало его выводам убедительности39. В частности, Нот утверждал, что повествования, связанные с Хевроном и Мамре, «не относятся к оригинальным преданиям об Аврааме», поскольку «демонстрируют позднейший разработанный (ausgeführt) стиль саги»40. Такой же стиль изложения присутствует в Быт 24, что также, по мнению Нота, свидетельствует о более позднем включении данного предания в основной массив — источник G41.
4. Принцип героизации и авторитета отдельных фигур.
Следующим релевантным для Нота в методологическом отношении стало утверждение о замене действующих лиц в определенных повествованиях в процессе устного предания. Речь идет о том, что многие события в ходе становления предания творчески связывались с именами популярных героев, хотя реальной
37 Помимо упомянутой работы Гункеля Нот для подтверждения своей теории апеллирует к самому известному исследованию А. Йоллеса «Простые формы» (Jolles A. Einfache Formen. Halle, 1930), а также Г. Грессмана «Моисей и его время» (Greßmann H. Mose und seine Zeit. Göttingen, 1913).
38 Noth M. Überlieferungsgeschichte. S. 86.
39 Whybray R. N. The Making of the Pentateuch: A Methodological Study. Sheffield, 1987. P. 188.
40 Noth M. Überlieferungsgeschichte. S. 120-121.
41 Ibid. S. 217-218.
исторической связи с ними не было. На данном принципе держатся несущие составляющие теоретической конструкции Нота: утверждение о том, что пять тематических блоков предания изначально не связаны между собой, полностью основано на убеждении в изначальной непричастности Моисея к приписываемому ему участию практически во всех основных событиях Пятикнижия.
Так, например, Нот приводит в качестве свидетельства отрывки из книги Исход (Исх 5. 6-19; 3-16; 4. 29), где с фараоном взаимодействовали «приставники народа», а также «старейшины» как представители израильтян, но при этом нет упоминания о Моисее. Отсюда следовало, по мнению немецкого библеиста, что фигура пророка Моисея как национального лидера появилась в предании позднее. Исследователь убрал Моисея и из Синайского нарратива ввиду того, что в этом повествовании присутствует много лиц — Аарон, Надав, Авиуд, а также семьдесят старейшин. На его взгляд, в первичном предании фигурировали только безымянные семьдесят старейшин, которые не могли изначально выступать в одном ряду с Моисеем и прочими израильскими лидерами, которые были добавлены лишь впоследствии42.
5. Топонимический принцип.
Еще один методологический ориентир для воссоздания аутентичного, с точки зрения Нота, предания Пятикнижия связан с топонимией (Ortsgebundenheit). На его взгляд, самые первые предания появлялись в конкретных местах, идентифицирующих эти предания. Впрочем, как отмечал сам Нот, данный ориентир едва ли можно назвать вполне надежным, поскольку предания, изначально связанные с одним местом, могли внезапно сменить свою локализацию и прикрепиться к другому, что демонстрируется примером повествований о Лоте43. В контексте топонимического подхода Нот рассматривал предания о погребениях, в которых речь шла о месте захоронения значимой личности. На его взгляд, именно этот тип преданий предоставлял наиболее достоверные сведения о жизни и происхождении этой личности.
6. Культовые основания преданий.
Крайне значимым для восстановления истории предания у Нота является исследование ее культовой составляющей. Здесь он следует за своими предшественниками и современниками, особенно за А. Альтом и Г. фон Радом. Нот заявлял, что все важнейшие темы Пятикнижия произросли на почве культа, будучи своего рода декларациями веры, которые повторялись при любых значимых народных мероприятиях44. Предания, связанные с жизнью патриархов, также, по мнению Нота, имели культовые истоки, поскольку возникали как возвещения о божественных откровениях патриархам. С появлением народного объединения (союза) в виде амфиктионии (лиги) израильских племен все частные темы стали рассматриваться в едином комплексе как общеизраильское вероисповедание.
42 Noth M. Überlieferungsgeschichte. S. 178.
43 Ibid. S. 167-171.
44 Ibid. S. 207.
Нот воссоздавал культовую историю Израиля, опираясь зачастую на весьма сомнительные предпосылки. Так, например, он создал образ «пограничного святилища», которое очень почитали племена, живущие по соседству с племенами израильскими, а также сами израильтяне. Все они собирались здесь для поклонения Ваал-Фегору, что, согласно Ноту, было расценено в качестве идолопоклонства лишь на поздней стадии оформления единого предания Пятик-нижия45. Такую реконструкцию Нот осуществил только на основании истории об участии Израиля в моавитском поклонении Ваал-Фегору (Числ 25. 1-5) и расплывчатом указании на соотнесение прорицателя Валаама с Фегором (Числ 23. 28), а также на нескольких библейских стихах о двух разных преданиях о Валааме (Числ 31. 8, 16; Нав 3. 22). Интересно, что при этом Нот не признавал культовую традицию в Кадесе, связанную с именем Моисея, несмотря на имеющиеся доказательства ученых46. При этом свидетельства, связанные с преданием о Кадесе (Втор 1. 46; 32. 51 и Числ 27. 14), считаются не менее существенными, чем в случае с Ваал-Фегором. Таким образом, некоторые исследователи видят непоследовательность и необъяснимую избирательность в работе Нота со Священным Писанием в данном и подобных случаях47.
7. Принцип противоречия.
Для восстановления исторически верной последовательности элементов предания Нот использовал принцип противоречия, который он заимствовал из критики источников и перенес на почву изучения устного предания. В целом данный метод традиционно применяется в исторических исследованиях самого широкого спектра, когда сопоставляются элементы письменных или иных источников и выявляется вероятность определенной последовательности событий либо цельная и объективная картина событий, подтверждаемая логическими и документальными средствами. Однако при применении данного метода необходимо учитывать и герменевтическую его составляющую: то, что представляется противоречивым и нелогичным для современного человека, вполне могло быть приемлемым для человека древних эпох.
В теоретической конструкции Нота применение данного метода представляется чрезвычайно субъективным. Так, к примеру, он заявлял о радикальной несопоставимости тематик «исхода из Египта» и «вхождения в обетованную землю», поскольку исход из Египта обусловливал прибытие израильтян с запада, тогда как вхождение в Землю предполагало их вторжение с востока. Отсюда ученый приходил к заключению, что это является разными преданиями разных сообществ или племен. В нынешней форме изложение Пятикнижия объединяет эти два тематических блока темой «странствования по пустыне». При этом спорными остаются объяснения такого окольного пути к желаемой территории, такие, например, как трудность справиться с враждебно настроенными народами южного Ханаана и других обитателей. Причина смены прямого пути обозначена
45 Ibid. S. 80-86.
46 Noth M. Überlieferungsgeschichte. S. 181. О существовании культовой традиции в Кадесе писал, в частности, Э. Мейер (Meyer E. Die Israeliten und ihre Nachbarstämme. Halle, 1906).
47 См.: Whybray R. N. Op. cit. P. 191-192.
в книге Чисел (14:25). Однако все это Нот считает внешними и поздними элементами. Тема «вождения по пустыне» была, на его взгляд, несамостоятельна, поскольку подразумевала как исход из Египта, так и введение в землю Ханаанскую, а потому являлась, по всей видимости, искусственным поздним сюжетом48. Что касается указания Числ 14. 25, то Нот считал его недостаточным и неоднозначным. И подобным образом немецкий исследователь находит основания для мнения, что все темы Пятикнижия являются изначально не связанными друг с другом. Однако все эти заключения выглядят достаточно субъективными и слишком гипотетичными.
***
Обобщая все вышеизложенное, следует, прежде всего, отметить новизну Нота в пересмотре источников Пятикнижия. Ученый утверждал иной состав и объем Торы, нежели его предшественники, а именно практически исключил книгу Второзакония, считая ее более тесно связанной с писаниями ранних пророков, и таким образом превратил Пятикнижие в Четверокнижие. Нарратив Второзакония, согласно Ноту, качественно и исторически отличался от нарра-тивов Торы, в связи с чем библеист называл данный нарратив Девтерономиче-ской историей. Таким образом, по мнению ученого, Тора состоит не из четырех, как утверждает документальная гипотеза Велльгаузена, а из трех письменных источников: J, E и Р. При этом Священнический кодекс (P) являлся «литературной рамкой» всего текста Торы, в которую были вписаны два других источника. В свою очередь источники J и E происходили из единого общего основания — устного либо письменного источника G (Grundlage), который отражал наиболее раннюю стадию формирования повествований Пятикнижия.
Однако наиболее существенным и важным научным шагом Нота следует признать реконструкцию дописьменной истории всего Пятикнижия. Новизна открытия исследователя заключалась в обосновании изначальной автономности разных преданий, составивших только с течением длительного времени единый повествовательный нарратив. Нот выделял, прежде всего, пять базовых тематических блоков, лежащих в основании Пятикнижия: 1) Исход Израиля из Египта, 2) Вхождение Израиля в землю обетованную, 3) Обетования Божии праотцам, 4) Странствование Израиля по пустыне, 5) Синайский Завет.
Очевидна грандиозность и смелость попытки ученого реконструировать до-письменные предания Пятикнижия. Впрочем, назвать эту идею полностью оригинальной, конечно, нельзя, поскольку она уже имела предшественников, прежде всего в лице Г. Гункеля. Несмотря на это, масштабность проекта Нота, предпринявшего тотальную реконструкцию дописьменных преданий, несравнима с его предтечами. Теоретические построения Нота, учитывая их самостоятельность, скрупулезность и смелость, продолжают тем не менее оставаться в общем фарватере немецкой историко-религиозной школы. Разумеется, методология, которую применял Нот, уже качественно отличалась от методологии библеистов предшествующего поколения, поскольку в ней объединялся, или синтезировал-
48 Noth M. Überlieferungsgeschichte. S. 62-63.
43
ся, ббльший спектр междисциплинарных приемов (прежде всего исторических, филологических и религиоведческих).
Если обратиться к теологическому взгляду на концепцию Нота, то с неизбежностью придется заключить, что для представителей авраамической религиозной традиции (прежде всего иудеев и христиан) такого рода теории представляют собой особого рода вызов. Разумеется, едва ли для ортодоксального иудаизма и христианства подобные теории будут в принципе приемлемы. Однако сама постановка вопроса о возможно иной оригинальной форме Священного Писания получается достаточно интересной. Учитывая открытость многих христианских мыслителей к научным достижениям историко-критической науки, восприятие ее методологических принципов ставит проблему возможности исторической модификации Священного текста. В истории современной христианской теологии существует ряд позиций по обозначенной проблематике, обсуждение которых требует отдельного исследования.
Едва ли построения Нота можно акцептировать с полной уверенностью в их исторической истинности. Об этом свидетельствуют слова самого немецкого библеиста, когда он откровенно говорил об определенной степени гипотетичности своих концептов. Нельзя не признать и того, что библейская наука (во всяком случае в историко-филологических аспектах) сделала много шагов вперед после смелых теорий Нота, и по многим вопросам данные теории признаются устаревшими и уязвимыми для критики. Однако в целом сами гипотетические и методологические интуиции, предложенные немецким ученым, продолжают оставаться привлекательными и учитываются в современных ветхозаветных исследованиях. Примерами тому служат положения Девтерономической истории49, идея священной лиги израильских племен (амфиктиония), автономность оригинальных нарративов Пятикнижия, принципы реконструкции дописьмен-ных преданий. Таким образом, несмотря на пререкаемость, концептуальные построения М. Нота получили широкое распространение и не утратили своей актуальности.
Список литературы
Битнер К. А. Нот, Мартин // Православная энциклопедия. М.: ЦНЦ «ПЭ», 2018. Т. LII. C. 119.
Введение в Ветхий Завет / под ред. Э. Ценгера. М.: ББИ, 2008.
Выдрин А., иер. Рецензия на: Нот М. История Древнего Израиля / пер. с нем. Ю. П. Вартанова. 2-е изд., стереотип. СПб.: Дмитрий Буланин, 2019. 497 с. // Библия и христианская древность. 2019. № 3 (3). С. 290-307. Лаврентьев А. В. Историзм и историко-критический метод в теологии В. Панненберга //
Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. 2012. 3 (41). С. 7-18. Лаврентьев А. В. Теология истории Вольфхарта Панненберга // Государство, религия,
Церковь в России и за рубежом. 2015. Т. 33. № 3. С. 345-360. Скобелев М. А., Хангиреев И. А. Юлиус Велльгаузен и Герман Гункель: методология библейского исследования // Богословский вестник. 2019. Т. 33. № 2. С. 17-37.
49 Данная модель М. Нота определила многие положения в современной археологии Израиля (см.: Hawkings R. K. The Iron Age I Structure on Mt. Ebal: Excavation and Interpretation. Winona Lake, 2012. P. 222).
Скобелев М. А. Происхождение Пятикнижия: традиция и Документальная гипотеза // Богословский вестник. 2019. Т. 32. № 1. С. 39—51.
Тантлевский И. Р. Введение в Пятикнижие. М.: РГГУ, 2000.
Тищенко С. В. Кто написал Тору? К литературной истории Пятикнижия // Библия. Литературные и лингвистические проблемы / под ред. С. В. Лёзова. М.: РГГУ, 1998. Вып. 1. С. 20-24.
Фридман И. А. Умберто Кассуто как критик документальной гипотезы происхождения Пятикнижия // Богословский вестник. 2019. № 4 (35). С. 17-37.
Abschied vom Jahwisten. Die Komposition des Hexateuch in der jüngsten Disskussion / J. H. Gertz, Hrsg. Berlin: de Gruyter, 2002.
Alt A. Der Gott der Väter. Ein Beitrag zur Vorgeschichte der israelitischen Religion. Stuttgart: Kohlhammer, 1929.
Bruegemann W. Theology of the Old Testament: testimony, dispute, advocacy. Menneapolis: Fortress Press, 1997.
Greßmann H. Mose und seine Zeit. Göttingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1913.
Gunkel H. Die Sagen der Genesis. Göttingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1901.
Gunkel H. Genesis übersetzt und erklärt. Göttingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1901.
Hawkings R. K. The Iron Age I Structure on Mt. Ebal: Excavation and Interpretation. Winona Lake: Eisenbrauns, 2012.
Jolles A. Einfache Formen. Halle: Max Niemeyer Verlag, 1930.
Kratz R. G. Die Komposition der erzählenden Bücher des Alten Testaments. Göttingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 2000.
Le Pentateuque en question / Pury A. de, Römer Th., Hrsgg. Geneve: Labor et Fides, 2002.
Levin Ch. Nach siebzig Jahren. Martin Noths Überlieferungsgeschichtliche Studien // Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft. 2013. 125 (1). S. 72-92.
Martin Noth — aus der Sicht der heutigen Forschung / U. Rüterswörden, Hg. NeukirchenerVluyn: Neukirchener Verlag, 2004.
Meyer E. Die Israeliten und ihre Nachbarstämme. Halle: Max Niemeyer Verlag, 1906.
Nicholson E. W. The Pentateuch in the twentieth century: the legacy of Julius Wellhausen. Oxford: Oxford University Press, 1998.
Noth M. Das Buch Josua. Tübingen: Mohr (Siebeck), 1938.
Noth M. Das System der zwölf Stämme Israels. Stuttgart: Kohlhammer, 1930.
Noth M. The deuteronomistic history. Sheffield: Sheffield Academic Press, 1981.
Noth M. Überlieferungsgeschichte des Pentateuch. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1960.
Noth M. Überlieferungsgeschichte des Pentateuch. Stuttgart: Kohlhammer, 1948.
Noth M. Überlieferungsgeschichtliche Studien. Tübingen: Mohr (Siebeck), 1943.
Rad, G. v. Das formgeschichtliche Problem des Hexateuchs. Stuttgart: Kohlhammer, 1938.
Seebass H. Das Erbe Martin Noths zu Pentateuch und Hexateuch // Martin Noth — aus der Sicht der heutigen Forschung / U. Rüterswörden, Hg. Neukirchener-Vluyn: Neukirchener Verlag, 2004. S. 21-59.
Smend R. Die Entstehung des Alten Testaments. Stuttgart: Kohlhammer, 1989.
Vaux R. de. The early History of Israel. Vol. II. From the Entry into Canaan to the Period of the Judges. L.: Darton, Longman & Todd Ltd., 1978.
Wellhausen J. Die Composition des Hexateuchs und der historischen Bücher des Alten Testaments. Berlin: G. Reimer, 1885.
Wellhausen J. Prolegomena zur Geschichte Israels. Berlin: G. Reimer, 18832; de Gruyter, 200210.
Whybray R. N. The Making of the Pentateuch: A Methodological Study. Sheffield: Sheffield Academic Press, 1987.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
2020. Vol. 89. P. 29-47
DOI: 10.15382/sturI202089.29-47
Institute of Linguistics and Intercultural Communication, First Moscow State Medical University (Sechenov University);
Andrey Lavrentiev, Candidate of Sciences in Philosophy, Associate Professor,
Senior Lecturer, Russion Orthodox University;
Member of the Research Group
"Documentary Hypothesis in the Context of Modern Theories of the Origin of Pentateuch"; 3/1 Sadovaya-Kudrinskaya Str., Moscow 123242,
Russian Federation [email protected]
ORCID: 0000-0003-4533-8972
Martin Noth's heritage
WITHIN THE FRAMEWORK OF TEXTUAL, LITERARY AND CRITICAL STUDIES OF PENTATEUCH
Abstract: This article deals with the main theoretical concepts of Martin Noth (1902-1968), the German orientalist and biblical scholar, in the context of historical biblical studies and historical and literary criticism. The studied concepts were formulated in the framework of his study of the literary and pre-literary stages in the formation of the text of Pentateuch (Torah). The article attempts to assess M. Noth's works in order to determine their significance in the context of development of the present-day biblical (Old Testament) studies. Particular attention is paid to the theoretical direction, the founder of which is regarded to be M. Noth, especially the study of the history of traditions (Russ. история преданий). The article makes an outline of the context in which M. Noth's ideas originated and developed (documentary hypothesis, works of A. Alt, H. Gunkel, G. Gressman and other biblical scholars of the late 19th — early 20th centuries). The article studies the main works of M. Noth and discusses their ideas mostly in the context of development of such theories as the documentary theory and the history of traditions (Überlieferungsgeschichte) or tradition criticism. The article gives an account of Noth's hypothesis of Deuteronomistic history, as well as of the related concept of Tetrateuch and the idea of the sacred league of Israelite tribes. Within the framework of source criticism, the article expounds on the original idea of the German scholar about the common and primordial source G (Grundlage), which could be the foundation of two other early sources of the text of Pentateuch, i.e. Yahwist (J) and Elohist (E). Close attention is paid to the reconstruction of pre-literary (oral) narratives, or traditions, which, according to M. Noth, made up the content-related nucleus of Torah. The article also touches upon the relevance of this view by M. Noth (in the framework of historical and critical studies of his time) that implies a justification of the initial autonomous character of various traditions which constituted the integrated narrative only after a long course of time. The article discusses M. Noth's methodology, by means of which he carried out the aforementioned reconstruction of traditions and in which there are distinguished several methodological criteria. The article contains not only the historical but also the present-day perspective of discussing M. Noth's legacy in the works of modern scholars.
A. Lavrentiev
Keywords: Martin Noth, history of traditions (Überlieferungsgeschichte), origin and formation of Pentateuch, documentary hypothesis, methodology of biblical criticism, history of Old Testament studies.
References
Alt A. (1929) Der Gott der Väter. Ein Beitrag zur Vorgeschichte der israelitischen Religion. Stuttgart.
Bitner K. A. (2018) "Noth, Martin", in Pravoslavnaia entsiklopediia [Orthodox encyclopaedia], vol. LII. Moscow. P. 119 (in Russian).
Bruegemann W. (1997) Theology of the Old Testament: testimony, dispute, advocacy. Menneapolis.
Fridman I. A. (2019) "Umberto Kassuto kak kritik dokumental'noi gipotezy proiskhozhdeniia Piatiknizhiia" [Umberto Cassuto as a critic of the documentary hypothesis of the origin of the Pentateuch"]. Bogoslovskii vestnik, 4 (35), pp. 17-37 (in Russian).
Gertz J. H. (ed.) (2002) Abschied vom Jahwisten. Die Komposition des Hexateuch in der jüngsten Disskussion. Berlin.
Hawkings R. K. (2012) The Iron Age I Structure on Mt. Ebal: Excavation and Interpretation. Wi-nona Lake.
Jolles A. (1930) Einfache Formen. Halle.
Kratz R. G. (2000) Die Komposition der erzählenden Bücher des Alten Testaments. Göttingen.
Lavrentiev A. V. (2012) "Istorizm i istoriko-kriticheskii metod v teologii W. Pannenberga" [Hi-storism and historical and critical method in W. Pannenberg's theology]. Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie, 3, pp. 7-18 (in Russian).
Lavrentiev A. (2015) "Teologia istorii Wolfharta Pannenberga" [Wolfhart Pannenberg's theology of history]. Gosudarstvo, Religia, Tserkov' v Rossii za Rubezhom / State, Religion and Church in Russia and Worldwide, vol. 33 (3), pp. 345-360.
Levin Ch. (2013) "Nach siebzig Jahren. Martin Noths Überlieferungsgeschichtliche Studien". Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft, 125 (1), pp. 72-92.
Nicholson E. W. (1998) The Pentateuch in the twentieth century: the legacy of Julius Wellhausen. Oxford.
Noth M. (1930) Das System der zwölf Stämme Israels. Stuttgart.
Noth M. (1938) Das Buch Josua. Tübingen.
Noth M. (1943) Überlieferungsgeschichtliche Studien. Tübingen.
Noth M. (1948) Überlieferungsgeschichte des Pentateuch. Stuttgart.
Noth M. (1960) Überlieferungsgeschichte des Pentateuch. Darmstadt.
Noth M. (1981) The deuteronomistic history. Sheffield.
Pury A. de, Römer Th. (eds) (2002) Le Pentateuque en question. Geneve.
Rad G. (1938) Das formgeschichtliche Problem des Hexateuchs. Stuttgart.
Rüterswörden U. (ed.) (2004) Martin Noth — aus der Sicht der heutigen Forschung. NeukirchenerVluyn.
Skobelev M., Khangireev I. (2019) "Iulius Vell'gauzen i German Gunkel': metodologiia bibleisk-ogo issledovaniia" [Julius Wellhausen and Hermann Gunkel: Biblical studies and methodology"]. Bogoslovskii vestnik, 2 (33), pp. 17-37 (in Russian).
Skobelev M. (2019) "Proiskhozhdenie Piatiknizhiia: traditsiia i Dokumental'naia gipoteza" [Origin of the Pentateuch: Tradition and documentary hypothesis]. Bogoslovskii vestnik, 1 (32), pp 39-51 (in Russian).
Smend R. (1989) Die Entstehung des Alten Testaments. Stuttgart.
Tantlevskii I. (2000) Vvedenie v Piatiknizhie [Introduction to Pentateuch]. Moscow (in Russian).
Tischenko S. (1998) "Kto napisal Toru? K literaturnoi istorii Piatiknizhiia" [Who Wrote Torah? To the history of Pentateuch], in S. Lezov (ed.) Bibliia. Literaturnye i lingvisticheskieproblemy [Bible. Literary and linguistic problems]. Moscow. Pp. 20-24 (in Russian).
Wellhausen J. (2002) Prolegomena zur Geschichte Israels. Berlin.
Whybray R. N. (1987) The Making of the Pentateuch: A Methodological Study. Sheffield.
Zenger E. (ed.) (2008) Einführung in das Alte Testament. Moscow (Russian translation).
