CC BY
43УДК 124,5; 141,201
Н.Г. Пряхин
(к.филос.наук, доцент) Санкт-Петербургский университет технологий управления и экономики
(г. Санкт-Петербург, Россия) E-mail - nikprvahinamail.ru
НАСИЛИЕ И НЕНАСИЛИЕ В ПРОСТРАНСТВЕ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ РЕФЛЕКСИИ: ЦЕННОСТЬ - СИМВОЛ - ПОНЯТИЕ
Аннотация. В статье осуществляется попытка раскрыть феномен ненасилия через его определение и анализ как ценности, символа и понятия, в результате которого ненасилие понимается в контексте диалога соотносимых по смыслу с ним понятий, а также понимается в ситуации его противопоставления насилию.
Ключевые слова: ненасилие, диалог, ценность, понятие, насилие, священное, жертвенность, социальное.
«Ненасилие» - этический, культурологический и социально-философский «принцип, согласно которому границы морали совпадают с отрицанием насилия» [1]. Феномен «ненасилие» актуально присутствует в культуре - в общественно-преобразующем опыте, в познании, в аксиологической сфере, в семиосфере, в коммуникации и образовании - там, где культура служит коммуникацией и общением между поколениями, народами, создателями и потребителями духовных ценностей. Данное «всеприсутствие» означает: важнейшая для культуры ценность «ненасилие» может быть модифицирована в понятие «ненасилие». Доказательством этого является то, что понятие «ненасилие» раскрывает своё содержание во взаимодействии с такими ценностями и понятиями, как «благо», «недеяние», «истина», «любовь», «совесть», «справедливость», «понимание», «терпимость», «оценка», «полезность» и др. Ценность познаётся субъектом и оценивается им.
В связи с рассмотрением идеи ненасилия как ценности, в пространстве культурной памяти, необходимо определить и проанализировать то общее, благодаря чему возможен диалог близких к понятию «ненасилие» и обозначенных нами выше феноменов/понятий, - именно таким способом возможно построение корректной социально-философской структуры ненасилия. Например, в значительной мере благодаря погружению в даосский материал исследователи находят возможность говорить о древней традиции экологического мышления или «философии окружающей среды» [2, с. 5].
Ненасилие первично включено в ценностно-оценочную деятельность человека. Субъект, оценочно относясь к реальности, устанавливает для себя ценность предметного мира и его отношений. С одной стороны, оценка отождествляется с «естественной» эмоцией человека, а с другой - представляется лишь как социально-идеологическое образование, функции которого сводятся к рациональному выбору и обоснованию действия. Особенностью оценочных процедур ненасилия является то, что оно «сводит» в себе предельные полюса отношений к миру, которые проявлены в деятельности. Ценности ненасилия, возникая в процессах освоения человеком действительности, начинают занимать особо значимое/определяющее место в процессах социализации. Таким образом, феномен «ненасилие» является
идеальным измерением отношения человека к себе, другому человеку и миру, придавая этому отношению предел гуманистического измерения.
Не случайно, что сегодня наблюдается интенсивная коммуникация ценностей ненасилия Востока и Запада, в результате чего создаются предпосылки гармонизирующего измерения ценностей мировой культуры. Можно констатировать - формируется социально-философское представление о коммуникативной ценности «ненасилие» в глобальном пространстве современности [3].
С другой стороны, идею ненасилия можно рассматривать социально-философски, то есть как нормативно установленный ансамбль антропо-социальных практик. При этом нужно ясно отдавать отчёт в том, что ненасилие первично рассеяно в социально-символическом поле «архаических» или «традиционных» обществ и представляет собой синкретическое образование. Оно выступает как «тотальный социальный феномен» (М. Мосс). И если рассмотреть ненасилие в тотальном поле социальности, то главный его компонент будет состоять в практической деятельности - ценность «ненасилие» выступает как данность социальной прагматики.
Социально-онтологические основания всегда предшествуют ценностным истолкованиям принципа ненасилия. Реальный жизненный другой необходим для человека в процессах социализации. Это указывает на онтологическую необеспеченность субъекта в любом историческом хронотопе. В этом смысле ненасилие прямо соотнесено с абсолютными ценностями рождения, жизни и смерти: не было бы никаких сообществ, не будь коллективно проживаемых событий - первого (рождения) и последнего (смерти) - которые в единичности каждого из субъектов лишены возможности существовать. Как символические образования рождение и смерть имеют всецело интерсубъективную природу. Таким образом, сообщество выявляется конечностью другого - сама смерть есть истинное сообщество смертных, форма их возможного - ненасильственного - сопричастия.
В данной социально-антропологической основе происходит формирование единого психического склада и типа личности - так осуществляется формирование «коллективного бессознательного» социальной группы. Происходит формирование менталитета коллектива и ментальности каждого его члена как неосознанного
" V-» ТЛ
представления, склада ума и умонастроения, родовых ценностей и традиций. В свете такой проекции организующий деятельность («код») принцип ненасилия можно рассматривать как особое «первоустановление» культуры, что побуждает исследовать человека именно как изначально-искусственное существо, преобразованное формирующим воздействием культуры (совокупности культивируемого и культивирующего). Ненасилие накапливается в «культурном архиве», приобретая ценностный статус и получая первичную социальную оценку. Поскольку же принцип «ненасилие» позиционируется как техника конструирования социального мира, то его можно рассматривать в терминах социально-культурной практики и теоретически данную практику анализировать.
Принцип «ненасилие» может пониматься как метод актуальной организации коллектива. Если в основе каждого существования лежит понимание неполноценности, которое искупается не признанием, а оспариванием, то в отсутствии правовых институтов архаический коллектив всегда близок к опасности самоуничтожения. И для того, чтобы существовать, человек обращается к другому «говорящему сущему» с тем, чтобы быть оспоренным и отрицаемым, чтобы начать существовать в этих условиях отрицания, которое и делает его сознательным.
Американский учёный в области педагогики ненасилия М. Липман утверждает, что на процедуры, помогающие смягчить конфликт и предотвратить насилие, даже там, где эти процедуры знакомы участникам, людям не хватает терпения. Между тем борьба за мир может быть выиграна только посредством применения здравых процедур разрешения конфликта. Соответственно, значимо «управление» насилием как социально-необходимая функция. Но для этого нужно отчётливо представлять социально-онтологические истоки насилия. Рене Жирар обнаруживает элементарный факт обмена в самом основании человеческой социальности - и это факт обмена насилия. Жирар исследует жертвоприношение как метод, с помощью которого архаические сообщества прекращали бесконечную последовательность насилия, которое грозило их уничтожением. Первобытное общество абсолютно беззащитно перед демонстрацией насилия - например, совершённое убийство и ответная месть начинали неконтролируемую цепную реакцию. В подобных обществах деструкция, которую может вызвать насилие, так значимо, а средства против него настолько ненадежны, что актуализируется именно принцип «ненасилие». Он включён в самые значимые процессы существования, в частности неотделим от жертвенности и священного. «Священное - это всё, что господствует над человеком, и тем надежнее, чем больше сам человек надеется над этим господствовать. Подлинное сердце и тайную душу священного составляет насилие» [4, с. 28]. Жирар утверждает, что данная особенность насилия «приручается» метафорическим содержанием жертвоприношения. Жертвоприношение - это не результат воздействия внешней среды на человека, а наоборот - продукт перенесения свойств субъекта на природу. Именно это подчёркивал Тэйлор: «ни на чём нельзя так хорошо изучить законы воображения, как на определённых событиях мифической истории в том виде, как они проходят через все известные периоды цивилизации, обойдя все физически различные племена человеческого рода» [5, с. 122-123].
Однако, по мысли Жирара, для того чтобы быть действенной, эта связь между насилием и священным не должна сознаваться. Таким образом, людям удаётся избавляться от своего насилия постольку, поскольку процесс избавления воспринимается ими не как их собственное действие, а как абсолютный внешний императив («приказ Бога»). Ненасилие, как и насилие, стало быть, изначально сакрализуются и этот сакральный компонент сохраняется в той или иной степени во всех философских доктринах ненасилия.
Эту систему метонимических заместителей в жертвоприношении Жирар объясняет как «стратегию воронки»: «удобоприносимость» жертвы зависит от её обособленности - обратившись на неё, насилие погружается в ловушку жертвоприношения и исчезает в ней, как в ловушке. «Перехитрить» насилие означает канализировать его, предоставить ему один из обходных путей. Между отцом и сыном, Богом и человеком, жизнью и смертью всегда размещена жертва, которая
« " ТЛ
опосредует всегда чреватый насилием прямой контакт. В пределе животное «расположено» между насилием и человеком - обращаясь на «третьего», насилие теряет из виду первоначально намеченный объект. Тут возможно возникновение ситуации вытеснения насилия и появления ценности ненасилия.
Ненасилие как ценность оказывается активно участвующим в социальном диалоговом поведении и рефлексии потому, что способно принципиальным образом влиять на понимание и интерпретацию происходящего, во многом определяя вследствие этого социально-гносеологические процедуры и наполняя ненасилие понятийным содержанием. Последующая социально-философская интерпретация
социо-культурного пространства феноменом «ненасилие», как ценности, может осуществляться через другие познавательные процедуры (анализ, синтез, объяснение, переоценка, определение, обобщение и т.д.).
С другой стороны, сам принцип «ненасилие» дифференцировано определяется и понимается следующим образом:
- определение ненасилия через рассмотрение конкретно-исторической сущности ненасилия;
- определение ненасилия как ценности, ориентированной на социально-ценностные идеалы;
- определение ненасилия как ценности, выполняющей не только историческую оценочную функцию, но также эстетическую, гносеологическую, этическую, онтологическую, социальную и др.
Таким образом, может быть сделан вывод об особом статусе интерпретации ненасилием: в общем социально-философском категориальном поле оно выступает как предельное определение возможностей гармонизации противоречивого социума. Ненасилие, интерпретируя социум, занимает существенное место в познавательной системе ценностных процедур социального понимания. А в отношении к символическому и ценностному универсуму именно интерпретация ненасилия выступает как предельное измерение социальных проектов. Являясь особого рода ценностным аттрактором, т.е. вызывая фактом своего существования актуальный теоретический интерес, данные интерпретации конструктивно организуют социальное познание и понимание, наполняя ненасилие понятийным содержанием.
Доказательством гармонизации социума интерпретацией принципом ненасилия может быть и следующее. Ложь, - подчёркивает социопсихолог и специалист по философии ненасилия Жак Семлен, - «единственное убежище насилия» и «существует ложь только за счёт насилия». Поэтому простейший ключ к освобождению лежит в неучастии каждого индивида во лжи. Махатма Ганди называл ненасилие «силой правды», имея в виду неучастие во лжи как первый шаг к ненасилию. Чувства откровенности и прямоты можно рассматривать с точки зрения гуманизма или религиозной нравственности и как элементарное психологическое качество, присущее ответственной и независимой личности. Насилие может вызвать чувство вины только у ответственной личности, а не у человека-марионетки, подверженного постоянному воздействию насилия [6, с. 81-82].
Таким образом, интерпретация ненасилия социального пространства принципиально сближает социальную онтологию, гносеологию, аксиологию и этику -сближение дисциплин может показать ценностно положительные результаты для развития современной «диалогической» социальной философии. Принцип «ненасилие» может быть истолкован по-разному лишь в несущественном смысле, но он сохраняет единое существенное значение. Это даёт возможность понять ценность «ненасилие» в своей универсальности, а также трансформировать содержание этой ценности в понятие. Кроме того, процедуры интерпретации принципом «ненасилие» можно исследовать как ценностно ориентированные методы социальной философии.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гуссейнов А. А. Ненасилие [Электронный ресурс] // Институт Философии Российской Академии Наук: официальный сайт. - Режим доступа: http://iphras.ru/elib/2038.html.
2. Ткаченко Г. А. Отражение традиционных представлений о космосе в китайском тексте III в. до н.э. // Эстетика бытия и эстетика текста в культурах средневекового Востока. - М., 1999. - С. 5-9.
3. Пряхина А. В., Пряхин Н. Г. Межкультурные коммуникации в постиндустриальном обществе. - СПб: СПбУУиЭ, 2015. - 185 с.
4. Жирар, Рене. Насилие и священное ; ред. С. Козлов. - М.: Новое литературное обозрение, 2000. - 397 с.
5. Тайлор Э. Б. Первобытная культура: Пер. с англ. - М.: Политиздат, 1989. - 573 с.
6. Семлен Ж. Выход из насилия: способность человека противостоять насилию // Глобальные и общечеловеческие ценности. - М.: Прогресс, 1990. - С. 76-95.
N. G. Pryahin
(Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor) St. Petersburg University of Economics and Management Technologies (St. Petersburg, Russia)
E-mail - nikpryahin@mail.ru
VIOLENCE AND NON-VIOLENCE SPACE OF SOCIAL-PHILOSOPHICAL REFLECTION: VALUE - SYMBOL - CONCEPT
Annotation. The article is an attempt to reveal the phenomenon of non-violence through its definition and analysis of how the values and character of the concept, which resulted in nonviolence is understood in the context of the dialogue within the meaning of correlated concepts with him, and also refers to the situation of his opposition to violence.
Key words: non-violence, dialogue, value, concept, violence, sacred, sacrifice, social.
Поступила в редакцию 01 ноября 2016 г.
