CC BY
266
Кокориков Дмитрий Викторович
аспирант кафедры теории и истории государства и права Кубанского государственного аграрного университета
(тел.: 89054737527)
Нарушение правил законодательной техники на примере нормативно-правовых
актов, посвященных антикоррупционной экспертизе
Аннотация
В статье произведен анализ нормативно-правовых актов, посвященных антикоррупционной экспертизе, с точки зрения соблюдения в них правил законодательной техники. Исследованы следующие вопросы: правильная последовательность принятия нормативно-правовых актов, терминологическое единообразие, правильное оформление отсылочных норм. Даны рекомендации по внесению изменений в законодательство для устранения имеющихся разночтений и ошибок.
Annotation
In the article the analysis of laws, devoted to anticorruption expertise, are realised from the point of view of observance of legislative technics in them. The following problems were researched: the right sequence of passing the laws, the terminological uniformity, the correct making of reference rules. The recommendations were given for making changes in legislation to eliminate variant readings and mistakes.
Ключевые слова: законодательная техника, антикоррупционная экспертиза, терминология, отсылочные нормы, институт гражданского общества.
toy words: are legislative technics, anticorruption expertise, terminology, reference rules, institution of civil society.
течение последних полутора лет
В российский законодатель стал уделять много внимания вопросам борьбы с коррупцией, которая, согласно словам Д. Медведева, является для современного общества врагом "номер один". Ни для кого не секрет, что высокий уровень коррупции отражается на имидже государства, подрывает доверие граждан к власти и даже угрожает национальной безопасности России.
Первоочередной задачей в плане борьбы с коррупцией стало, конечно же, разработка так называемого "антикоррупционного
законодательства".
25 декабря 2008 г. был принят столь долгожданный Федеральный закон № 273-Ф3 "О противодействии коррупции" [1], установивший основные понятия и принципы противодействия коррупции, правовые и организационные основы предупреждения коррупции и борьбы с ней, минимизации и (или) ликвидации последствий коррупционных правонарушений.
В качестве одной из принципиально важных мер по профилактике коррупции указанный федеральный закон закрепил возможность и необходимость проведения антикоррупционной экспертизы правовых актов и их проектов. Законодатель, вопреки обыкновению, очень оперативно отреагировал на необходимость создания специальных нормативно-правовых актов, посвященных антикоррупционной экспертизе. Были приняты: ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов" (далее по тексту - "ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе...")[2], Постановление Правительства "Об утверждении правил проведения экспертизы проектов нормативных правовых актов и иных документов в целях выявления в них положений, способствующих созданию условий для проявления коррупции" (далее по тексту -"Постановление Правительства № 195")[3], Постановление Правительства "Об утверждении методики проведения экспертизы проектов
61
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА нормативных правовых актов и иных документов в целях выявления в них положений, способствующих созданию условий для проявления коррупции" (далее по тексту -"Постановление Правительства № 196") [4].
Указанные нормативно-правовые акты законодательно закрепили критерии, соблюдение которых позволит исключить из проектов или действующих нормативно-правовых актов положения, которые способствуют созданию условий для проявления коррупции. Указанные критерии, на наш взгляд, являются ничем иным как правилами законодательной техники. Однако, нормативно-правовые акты, посвященные антикоррупционной экспертизе, как акты, призванные повысить уровень законодательной техники, к сожалению, сами обладают значительным количеством внутренних и системных противоречий. Приведем краткий анализ ошибок законодательной техники указанных нормативно-правовых актов и спрогнозируем возможные разночтения их положений при толковании в ходе правоприменительной деятельности.
Наиболее существенное нарушение правил законодательной техники в рассматриваемом случае проявилось в том, что Постановления Правительства №№ 195 и 196 были приняты и начали действовать раньше, чем ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе...".
Общеизвестно, что подзаконные нормативно-правовые акты производны, вторичны по отношению к законам, должны строго им соответствовать и в случае противоречий обладают меньшей юридической силой. Они принимаются на основе и во исполнение законов. В данном же случае получилось, что федеральный закон, который регулирует наиболее важные положения данной сферы правового регулирования, а также устанавливает необходимость принятия актов Правительства, был принят (и, соответственно, вступил в законную силу) через четыре месяца после принятия указанных актов Правительства. В результате такого нарушения порядка законодательной деятельности, между указанными актами в настоящее время возникло большое количество противоречий.
ФЗ "О противодействии коррупции" не устанавливает форму нормативно-правового акта, которым должен регламентироваться вопрос проведения антикоррупционной экспертизы. В силу этого нельзя исключить ситуацию, что первоначально руководство страны решило всецело регламентировать этот вопрос нормативно-правовым актом в форме Постановления Правительства и лишь спустя
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 1 (28)
£2
определенное время пришло к выводу о необходимости принятия федерального закона. Однако, в этом случае, на наш взгляд, федеральный закон следовало бы принять в редакции, учитывающей уже действующие Постановления Правительства, или же внести в последние все необходимые изменения. Однако, ни того, ни другого сделано не было.
Сложившееся положение дел довольно необычно, поскольку очень часто законодателя упрекают в обратной ситуации - когда на протяжении длительного времени после принятия закона отсутствуют подзаконные акты, принятие которых он предусматривает и от отсутствия которых страдает полноценность регулирования конкретной сферы жизни.
Теперь рассмотрим иные нарушения правил законодательной техники в законодательстве об антикоррупционной экспертизе.
1) В ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." и Постановлениях Правительства №№ 195 и 196 по-разному сформулирован сам объект, в отношении которого проводится экспертиза:
а) Положения ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." (как, впрочем, и положения ФЗ "О противодействии коррупции") предусматривают возможность проведения экспертизы, как в отношении нормативных правовых актов, так и в отношении их проектов, в то время как Постановления Правительства №№ 195 и 196 предусматривают порядок и методику проведения экспертизы только в отношении проектов нормативных правовых актов и иных документов (о проектах "иных документов" федеральные законы умалчивают).
б) В Постановлении Правительства № 195 установлено, что антикоррупционная экспертиза проводится в отношении тех проектов документов, которые затрагивают права, свободы и обязанности человека и гражданина, устанавливают правовой статус организации или имеют межведомственный характер. В ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." такое ограничение отсутствует. Применительно к объекту регулирования наличие таких ограничений в акте меньшей юридической силы ставит законность этих ограничений под сомнение.
В ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." неоднократно приводятся ссылки на порядок и методику проведения антикоррупционной экспертизы, которые устанавливаются Правительством РФ. В законе эти ссылки имеют отношение к порядку и методике проведения экспертизы, как самих нормативно-правовых актов, так и их проектов, а Постановления Правительства, в свою очередь, устанавливают
соответствующие порядок и методику только для проектов нормативно-правовых актов. Вопрос о том, стоит ли от законодателя ждать отдельного акта, регулирующего порядок и методику проведения экспертизы в отношении именно действующих нормативно-правовых актов, с формальной точки зрения остается открытым. По сути, в самом порядке и методике проведения экспертизы в отношении проектов и действующих нормативно-правовых актов никаких принципиальных различий не должно быть. Более того, в Информационно-справочной системе "Консультант Плюс" (далее - ИСС Консультант Плюс) уже имеются в тексте закона применительно ко всем отсылочным нормам "умные" ссылки на Постановления Правительства №№ 195 и 196. Однако, эти ссылки по объективным причинам нельзя признать официальными.
На основании сказанного, считаем целесообразным внесение изменений в название и текст Постановлений Правительства №№ 195 и 196 для логически правильного применения отсылочных норм ФЗ "Об антикоррупционной деятельности." и исключения возможных спекуляций в части отсутствия акта, регулирующего порядок и методику проведения антикоррупционной экспертизы действующих нормативно-правовых актов.
В качестве "дополнительной" меры можно предложить внести в преамбулы Постановлений Правительства №№ 195 и 196 указания на то, что они направлены на реализацию положений ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе.". С составлением указанной формулировки нужно быть предельно осторожным, поскольку в данном случае не представляется логичным применить обычно используемые формулировки, указывающие на принятие подзаконного акта на основании конкретных норм закона и тем самым подчеркивающие более поздний по сравнению с ним момент их создания.
2) Рассмотрим недостатки терминологического свойства.
Сама экспертиза в различных нормативно-правовых актах имеет различное название: в ФЗ "О противодействии коррупции" и ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." говорится об "антикоррупционной экспертизе", в то время как Постановления Правительства №№ 195 и 196 (а также принятые на их основе и иные нормативно-правовые акты [5]) используют понятие "экспертиза на коррупционность". Очевидно, что подразумевается одна и та же экспертиза, однако такой терминологический разнобой вряд ли можно признать допустимым.
По-разному названы и определены факторы,
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА влияющие на коррупцию: ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." говорит о "коррупциогенных" факторах, в то время как Постановления Правительства №№ 195 и 196 о "коррупционных". Но более значимо то, что они по-разному определены: коррупциогенные факторы создают условия для проявления коррупции, в то время как коррупционные "способствуют созданию условий для проявления коррупции", "могут способствовать проявлениям коррупции". Проведение антикоррупционной экспертизы и подведение ее итогов предполагает большую степень оценочности в суждениях, а потому разница между "создают условия" и "способствуют созданию условий" может в большом количестве случаев иметь решающее значение.
Указанное терминологическое противоречие (как и противоречие в части названия самой экспертизы) нельзя признать допустимым. Разночтения одних понятий иногда допускается применительно к различным отраслям права. В данном же случае эти термины существуют в рамках группы нормативно-правовых актов, регулирующих узкую сферу правоотношений, а потому определяться они должны идентично.
3) Следующий аспект связан с проблемой определения вида нормативно-правового акта и того круга вопросов, который им регулируется.
При законодательном закреплении новых отношений (как это произошло в случае с антикоррупционной экспертизой) чрезвычайно важно верно определить вид того нормативно-правового акта, которым будет регулироваться новый правовой институт. В этом плане российский законодатель чаще всего допускает следующую ошибку - подзаконный нормативно-правовой акт закрепляет нормы права, которые в силу своего "статуса" должны находиться в федеральном законе.
Так, Постановление Правительства № 195 содержит раздел 4 "Учет результатов экспертизы на коррупциогенность". Наличие норм об учете результатов экспертизы в Постановлении Правительства, которое называется "правила проведения экспертизы", не представляется должным, прежде всего, с формальной точки зрения. Правила проведения должны предусматривать процедурные вопросы, не затрагивая при этом вопроса об учете ее результатов, то есть правовых последствиях.
Стоит также отметить, что само регулирование учета результатов экспертизы, изложенное в Постановлении Правительства № 195, является фрагментарным. К примеру, его статья 14 говорит о том, что в случае несогласия федерального органа исполнительной власти с результатами
независимой экспертизы или экспертизы, проведенной Министерством юстиции, федеральные орган власти вносит указанный проект на рассмотрение Президента РФ или Правительства РФ. О том, что Президент или Правительство принимают окончательное решение об учете или неучете положений оспариваемой экспертизы - Постановление Правительства № 195 умалчивает. Закрепляя норму о вынесении на рассмотрение органов власти определенного вопроса, нормативно-правовой акт должен предусматривать и дальнейшее развитие этого процесса, в том числе и властные полномочия участвующих субъектов. В рамках Постановления Правительства закрепить такое положение нельзя, поскольку оно будет касаться полномочий Президента или своих собственных полномочий.
При этом стоит отметить, что сам ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." содержит ряд норм, посвященных учету результатов экспертизы. В частности, ч. 5 ст. 4 и ч. 3 ст. 5 говорят о том, что заключение носит рекомендательный характер. Таким образом, получается, что указанные Постановления Правительства и федеральный закон параллельно регулируют одни и те же отношения, что нельзя признать допустимым. На наш взгляд, вопрос учета результатов антикоррупционной экспертизы в силу своей важности и "судьбоносности" должен регулироваться исключительно законом.
4) Следующее направление связано с проблемами описания и толкования субъектов антикоррупционной экспертизы.
В качестве субъектов, которые вправе проводить независимую антикоррупционную экспертизу, в ст. 5 ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." указаны граждане и институты гражданского общества, в то время, как в ст. 3 Постановления Правительства № 195 сказано, что независимую экспертизу на коррупционность в инициативном порядке могут проводить юридические и физические лица. Нетождественность субъектов, за которыми федеральным законом и Постановлением Правительства закреплено право на проведение антикоррупционной экспертизы, является грубой законодательной ошибкой, которая неизбежно порождает очевидные противоречия в законодательном регулировании. Рассмотрим понятие каждого из субъектов, в отношении которого закреплено вышеупомянутое право:
а) Федеральный закон говорит о гражданах, в то время, как Постановление Правительства № 195 о физических лицах. Формально получается, что Постановление Правительства противоречит
Федеральному закону, так как больший круг лиц наделяет правом на проведение антикоррупционной экспертизы.
б) Федеральным законом право ее проведения закреплено за институтами гражданского общества, в то время как Постановление Правительства № 195 о них умалчивает. Российскому законодательству не известны дефиниции "гражданское общество" и "институт гражданского общества", они известны лишь правовой науке. Естественно, что разные авторы выделяют различные виды институтов гражданского общества. Так, Грудцына Л.Ю. к институтам гражданского общества относит адвокатуру, общественные объединения адвокатов, нотариат, политические партии, некоммерческие общественные организации, общественные движения, общественные фонды, учреждения, семью, трудовые коллективы, профессиональные союзы, средства массовой информации, религиозные организации, а также различные юридические лица (в том числе и коммерческие) и их объединения [6]. Шевердяев С.Н., наряду с указанными, к институтам гражданского общества относит также общественные организации, торгово-промышленные палаты, союзы потребителей, национально-культурные автономии, и не считает возможным относить к институтам гражданского общества коммерческие организации, органы местного самоуправления, государственные и муниципальные учреждения, семью (ее создание направлено не на участие в общественной жизни), а также нотариальные и адвокатские палаты (членство в этих объединениях обязательно для занятия определенного рода деятельностью, за которой осуществляется особый государственный контроль) [7].
Напрямую статус института гражданского общества закреплен в российском законодательстве только за адвокатурой: "Адвокатура является профессиональным сообществом адвокатов и как институт гражданского общества не входит в систему органов государственной власти и органов местного самоуправления" (ч. 1 ст. 3 ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации") [8].
Исходя их содержания некоторых Определений Конституционного суда РФ, можно сказать, что государство институтами гражданского общества признает саморегулируемые организации и политические партии [9].
Начиная с 2006 г., в бюджет России ежегодно закладывает отдельной строкой расходы на
_64
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 1 (28)
государственную поддержку некоммерческих неправительственных организаций, участвующих в развитии институтов гражданского общества. Исходя из того, какие организации получали(ют) субсидии, можно косвенно сделать вывод о том, что автономные некоммерческие организации, общественные организации, общественные фонды и некоммерческие партнерства также признаются государством институтами гражданского общества [10].
Стоит отметить тот факт, что при отсутствии в законодательстве четкого определения понятия "институт гражданского общества", законодатель очень часто его использует во всевозможных концепциях, стратегиях и программах. Так, например, сотрудничество государства и государственных органов власти с институтами гражданского общества должно помочь в борьбе с коррупцией и терроризмом, противодействовать угрозам национальной безопасности и способствовать развитию системы государственной службы РФ. Вовлечение институтов гражданского общества в профилактическую работу должно повысить уровень пожарной безопасности и безопасности дорожного движения, снизить риски и смягчить последствия от чрезвычайных ситуаций, а объединение усилий государства и гражданского общества должно способствовать реализации таких федеральных целевых программ, как "Русский язык", "Дети России", "Культура России" и т.д., и т.п.
Мы считаем, что с точки зрения законодательной терминологии, закрепление определенного права за субъектом, понятие которого четко не сформировалось в законодательстве, нельзя признать приемлемым. Российский правоприменитель имеет ярко выраженную склонность к чересчур формальному применению норм права, а потому очень важно наличие четкого законодательного определения понятия "институт гражданского общества", в связи с тем, что в современном российском законодательстве за ним закреплена роль столь активного субъекта правоотношений.
в) Постановление Правительства № 195 предусматривает юридическое лицо в качестве субъекта проведения антикоррупционной экспертизы, в то время как Федеральный закон о юридических лицах умалчивает. Он, конечно, закрепляет указанное право за институтами гражданского общества, но их, однако, ни при каких обстоятельствах нельзя отождествлять с понятием юридического лица, даже при том условии, что самые значимые институты гражданского общества - статусом юридического
лица, как правило, обладают. Рассматриваемые понятия имеют различную правовую природу. Целью существования институтов гражданского общества не является получение прибыли, в то время как для коммерческих юридических лиц оно таковым является. Для институтов гражданского общества не обязательна государственная регистрация. В то время как существование юридического лица без его регистрации просто немыслимо, поскольку начало существования юридического лица, как субъекта правоотношений, закон связывает именно с фактом его регистрации уполномоченным органом власти. К тому же, как уже говорилось ранее, понятие "институт гражданского общества" не имеет, в отличие от понятия "юридическое лицо", четкой законодательной дефиниции.
Учитывая то обстоятельство, что федеральный закон имеет большую юридическую силу, чем Постановление Правительства, коммерческие юридические лица (всевозможные юридические агентства и иные юридические лица, обладающие "сильными" юридическими отделами) по формальному признаку могут не признаваться субъектами проведения независимой антикоррупционной экспертизы. При этом стоит отметить, что с момента начала действия Постановления Правительства № 195 и до начала действия ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе.", т.е. в период с 17.03.2009 г. по 02.08.2009 г. за всеми юридическими лицами (в том числе коммерческими) право на проведение антикоррупционной экспертизы признавалось. Однако, практика применения рассматриваемых норм пошла по пути признания коммерческих юридических лиц субъектом, который может проводить антикоррупционную экспертизу. Если обратиться к списку юридических лиц, аккредитованных в качестве независимых экспертов (список размещен на официальном сайте Министерства юстиции), то в нем в качестве аккредитованных экспертов можно обнаружить юридические лица с организационно-правовой формой в виде ООО, ОАО, ЗАО, в отношении которых было принято решение об их аккредитации, как до начала действия ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе.", так и после его вступления в законную силу (к примеру, приняты решения об аккредитации от 01.09.2009 г., 07.09.2009 г., 19.10.2009 г.) [11].
В силу разнопорядковости понятий "юридическое лицо" и "институт гражданского общества" можно закономерно поставить вопрос о том, правомерно ли вообще предъявление требований Постановления Правительства РФ № 195 к институтам гражданского общества. Часть
65
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА 1 статьи 5 ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." закрепляет следующее правило: "Институты гражданского общества и граждане могут в порядке, предусмотренном нормативными правовыми актами Российской Федерации, за счет собственных средств проводить независимую антикоррупционную экспертизу нормативных правовых актов (проектов нормативных правовых актов)". При этом такой "порядок" установлен лишь для "юридических лиц". ИСС Консультант Плюс в качестве такого порядка указывает Постановление Правительства № 195, но такую ссылку, как говорилось ранее, нельзя признать официальной.
5) В заключение хотелось бы сказать о тех предложениях, которые носят рекомендательный характер и достаточно целесообразны для их реализации.
Вызывает определенное недоумение тот факт, что статьи в ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." не имеют названий, а только пронумерованы.
Наличие названий у статей закона отчасти является показателем четкости его структуры. В целом это также свидетельствует о более высоком уровне культуры законодателя по сравнению с ситуацией, когда названия отсутствуют, поскольку дача названий предусматривает полное их соответствие излагаемым в данной статье нормам. В противном случае толкование содержания статьи, с учетом ее названия или без такого учета, могут значительно различаться.
Отсутствие названий статей действительно в ряде случаев целесообразно. К примеру, в федеральных законах о внесении поправок в другие федеральные законы названия статей звучали бы очень громоздко, не несли полезной информации, а значит - только лишь бессмысленно загромождали бы нормативно-п р а в о в о й а к т. О д нако, в Ф З " О б антикоррупционной экспертизе." названия статей имеют полное право на существование: статью 2, к примеру, можно было бы назвать "Основные принципы организации антикоррупционной экспертизы", а статью 5 -"Независимая антикоррупционная экспертиза".
И , н а ко н е ц , а в т ор с ч итает в о зм о жн ы м упомянуть о неблагозвучности (на его взгляд) сокращения, к которому прибегнул законодатель при изложении текста ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе.". В ч. 5 ст. 2 "федеральные органы исполнительной власти, иные государственные органы и организации, органы государственной власти субъектов Российской Федерации, органы м е с т н о г о с а м о у п равл ен ия , а т а к же и х должностные лица" для удобства употребления
сокращены для дальнейшего использования в тексте закона до "органов, организаций, их должностных лиц". Использование указанного приема законодательной техники с целью предотвращения "искусственного раздувания" объема закона мы целиком и полностью поддерживаем. Однако считаем, что более уместно государственные и муниципальные органы власти было бы сократить до словосочетания "органы власти", а не просто слова "органы". Читатель, сразу открывший третью или четвертую статью закона может немало удивиться употреблению этого слова. Слово "органы" без привязки "кого?" или "чего?" может вызывать самые различные ассоциации. Как самодостаточное и не требующее дальнейших определений, слово "органы" известно лишь разговорному стилю речи и означает "органы государственной безопасности" [12].
Вместе с тем, указанное замечание вызвано во многом субъективными особенностями восприятия текста автором, носит спорный характер, не порождает системных противоречий и спорных ситуаций, о которых говорилось ранее в настоящей статье.
В заключение отметим, что все из указанных в настоящей статье нарушений законодательной техники вызваны, главным образом, тем обстоятельством, что ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе." был принят позже Постановлений Правительства №№ 195 и 196, регулирующих порядок и методику проведения экспертизы. Также представляется бесспорным вывод о том, что тщательный анализ нормативно-правового акта на предмет соблюдения при его создании правил законодательной техники во многом уже обуславливает содержательный анализ предмета его регулирования и прогнозирует возможные противоречия, которые могут возникнуть в ходе процесса правоприменения.
Литература
1. Федеральный закон № 273-ФЗ от
25.12.2008 г. /СЗ РФ, 29.12.2008 г., № 52 (ч. 1), Ст. 6228.
2. Федеральный закон № 172-ФЗ от
17.07.2009 г. / СЗ РФ, 20.07.2009 г., № 29, Ст. 3609.
3. Постановление Правительства № 195 от 05.03.2009 г. /СЗ РФ, 09.03.2009 г., № 10, Ст.
1240.
4. Постановление Правительства № 196 от 05.03.2009 г. /СЗ РФ, 09.03.2009 г., № 10, Ст.
1241.
5. Об аккредитации юридических и физических
_66
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 1 (28)
лиц в качестве независимых экспертов, уполномоченных на проведение экспертизы проектов нормативных правовых актов и иных документов на коррупциогенность: Приказ Минюста РФ № 92 от 31.03.2009 г. /Российская газета, № 73, 24.04.2009 г.; Об организации работы по проведению экспертизы проектов нормативных правовых актов и иных документов в целях выявления в них положений, способствующих созданию условий для проявления коррупции: Приказ Минюста РФ № 136 от 18.05.2009 г. /Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти, № 30, 27.07.2009 г.
6. Грудцына Л. Ю. Адвокатура, нотариат и другие институты гражданского общества в России. М.: изд-во Деловой двор, 2008 г.
7. Шевердяев С. Н. Перспективные направления развития категории гражданского общества /Конституционное и муниципальное право, 2007, № 16.
8. Федеральный закон № 63-ФЗ от 31.05.2002 г. /СЗ РФ, 10.06.2002 г., № 23, Ст. 2102.
9. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Мисовцева Василия Григорьевича на нарушение его
конституционных прав положениями статей 15 и 24.6 ФЗ "Об оценочной деятельности в Российской Федерации", Определение Конституционного суда РФ № 461-О-О от 10.02.2009 г. / Вестник Конституционного суда РФ, 2009 г., № 5; По делу о проверке конституционности абзацев второго и третьего пункта 2 статьи 3 и пункта 6 статьи 47 ФЗ "О политических партиях" в связи с жалобой общественно-политической организации "Балтийская республиканская партия", Постановление Конституционного суда РФ № 1-П от 01.02.2005 г. / Российская газета, 08.02.2005 г., № 24.
10. Об обеспечении в 2008 г. государственной поддержки некоммерческих неправительственных организаций, участвующих в развитии институтов гражданского общества: Распоряжение Президента РФ № 192-рп от 14.04.2008 г. / СЗ РФ, 21.04.2008 г., № 16, Ст. 1689
11. www/minjust.ru/ru/activity/corruption/ anticorrekspert/
12. Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Толковый словарь языка Совдепии. Спб.: Фолио-Пресс, 1998. 704 с.
67
