CC BY
7Л. Георгиевская-Яковлева (Скопье)
Нарративные модели феминности -
на примере романов «Пырей» Петре М. Андреевского и «Эрвехе» Луана Старовы
Традиционная и современная модели феминности
Предложенные для анализа тексты - значительное явление в македонской литературе с точки зрения проявления в ней тендерных представлений. Роман Петре М. Андреевского (1934-2006) «Пырей» (1980) -одно из немногих македонских произведений, посвященных такому историческому событию, как Балканские войны *. Практически впервые в национальной литературе в повествовательную технику романа
^ **
наравне с мужским включен и женский голос .
«Эрвехе» (2005) Луана Старовы (р. 1941), македонского писателя албанского происхождения, - роман, в центре которого также находится героиня, чья жизнь пришлась на время крупных общественных изменений - Вторую мировую войну и послевоенное утверждение социализма. Имея в виду изображенный в этих двух книгах исторический период, едва ли можно говорить о противоположных моделях женской идентичности - «традиционной» и «современной», которая подразумевает независимость и активность женщины, посвящающей себя образованию, профессиональной деятельности, чувство равноправия с мужья-
* Во время Балканских войн (1912-1913) македонское население было мобилизовано и в болгарскую армию, и в сербскую, поэтому часто случалось, что родственники оказывались по разные линии фронта, брат был вынужден воевать с братом, отец с сыном и т. п.
** Много позже македонская писательница Оливера Николова (р. 1936) опубликует роман «Куклы Росицы» (2004), главная героиня которого помещена автором практически в тот же исторический период, что и герои романа «Пырей». Образ немой Росицы, выражающей свою позицию по отношению к историческим катаклизмам через изготовление кукол, которые воплощают деятелей македонской истории, - это метафора отсутствующего голоса женщин в значимых для каждого македонца событиях общественной жизни.
ми, право выбора и право контролировать свое тело, т. е. облик, сексуальность и деторождение. Напротив, в обоих романах модель поведения женщины подразумевает ее подчиненность мужчине, существование в приватной сфере как супруги и матери, чья функция сводится к рождению детей, а главным источником морального удовлетворения становится полная погруженность в жизнь других членов семьи.
Романы Андреевского и Старовы высвечивают последствия господства традиционных представлений о женском начале, воспринимаемых авторами как несправедливые по своей сути. В «Пырее» это происходит через введение в повествование сменяющих друг друга двух голосов - женского, Велики, и мужского, Йона: так сталкиваются в романе две точки зрения на события. В романе «Эрвехе» рассказчик -сын героини - повествует «из сегодняшнего дня», поэтому кроме представленных свидетельств о жизни Эрвехе, в тексте появляется еще и необходимая временная дистанция, своеобразная корректировка минувших событий.
Роман «Пырей» рассказывает о жизни македонского села в период Балканских войн. История семьи Мегленоских - сюжетно-повествовательный центр, через который проходят все нити произведения. Роман начинается со сцены похорон Велики, при этом в текст сразу включаются голоса двух персонажей: Родена, сына Велики, и Дуко Вендия, ее земляка и свидетеля описываемых событий. Эти персонажи озвучивают некоторые важные для всего романа факты: например, то, что супруги Йон и Велика находились в ссоре и что Велика не хотела рассказывать Родену, единственному своему оставшемуся в живых ребенку, об отце, которого юноша не знал, будучи рожден уже после его смерти. В этом своеобразном прологе звучит важная мысль: единственный завет Велики заключался в том, чтобы ее похоронили не рядом с мужем (вопреки старинной традиции, символизирующей святость и нерушимость брачных уз), а рядом с прахом пяти погибших во время войны детей. Поступая так, Велика обрекает своего мужа на вечное молчание, полное забвение: героиня желает таким образом стереть всякие следы его существования. Весь роман - попытка объяснить причины подобного отношения Велики к мужу и одновременно ее своеобразный бунт против традиционной балканской модели женского поведения, которую можно выразить фразой «терпи и молчи». На протяжении всей своей семейной жизни Велика терпит, но не молчит. Подобно супругу, она говорит в романе в полный голос, хотя ее рассказ и пере-
дает старый Дуко Вендия: «Я расскажу... но только расскажу, как мне рассказывала твоя мать Велика и как мне рассказывал твой отец Йон» 1. Такой тип повествования, возможно, впервые в македонской литературе позволяет столь полно и сознательно прозвучать женскому голосу. Вместе с тем роман «Пырей» демонстрирует традиционные представления о женской идентичности, характерные в той или иной форме и для современного македонского общества.
Роман «Эрвехе» - одна из частей цикла романов Луана Старовы «Балканская сага» (1992-2009). Название романа и имя главной героини отсылают к известной албанской эпической поэме «Эрвехе» (ок. 1820) Мухамета Чамерийца (1784-1844) 2, о котором литературовед Стерийо Спасе написал: «В этом произведении М. Чамериец обратился к одной из самых главных ценностей албанского рода - воспетой в народных песнях чести и верности жены, чей муж скитается в чужих краях» 3. Вспоминается и образ Пенелопы, верной жены Одиссея, поскольку героиня романа Старовы - терпеливая, покорная и верная жена, которая даже при самых драматических обстоятельствах не способна обмануть супруга. Заметим, что балканская модель фемин-ности во многом берет свое начало в античной греческой традиции, лежащей в основе всей западной мысли о женской сущности.
Роман «Эрвехе» представляет собой женскую версию эпического сюжета романа Старовы «Отцовские книги» (1992, 1995, 2001, 2008), с которым его связывают эпизоды жизни матери рассказчика, чей образ соткан из множества стереотипных представлений о балканской женщине. Сюжет повествует об исторических коллизиях непосредственно перед Второй мировой войной, во время ее и позже, в период изгнания албанской семьи из родных мест, но более всего - о забытой роли женщин в этих событиях.
Патриархальная мораль в македонских и албанских
представлениях о женской идентичности
Герой романа «Пырей» Йон начинает свой рассказ с детства и отношений с отцом, тогда как Велика - с момента знакомства с будущим мужем, а точнее - с начала их совместной жизни. Какова была Велика до замужества, читателю неизвестно: единственная информация, связанная с девичеством героини, может быть почерпнута из картин крестьянского труда. Девочкой Велика представлена только в небольшом эпизоде, повествующем о ее работе на поле. Следует пом-
нить, что в исторической ситуации, когда жизнь семьи была ориентирована исключительно на земледелие и скотоводство, трудолюбие считалось величайшей добродетелью женщины - тем «атрибутом», который поднимал «цену» девушки на «рынке» невест. Это превращало женщину в своего рода объект договора, товар, имеющий гарантию качества. При этом договор подразумевал, что купленный или обмененный товар мог подлежать «рекламации» в случае ненадлежащего его качества: тогда «товар» просто возвращали, о чем свидетельствует, например, история с матерью Йона, заболевшей и ставшей непригодной для семейной жизни. Решение отца Йона незыблемо - он поступает согласно договору, заключенному с родителями жены: «И вот так отец вернул мать в Боишта, откуда ее взял. - Мне дома больная не нужна, -сказал он тетке и оставил мать у нее. Там она потом и померла» 4. Мальчик с детства усваивает ту же систему отношений и ценностей. Именно здесь - корни решения Йона относительно его будущей жены: «Вот однажды Йону пришло в голову посмотреть на меня за работой. Они с братом, с Мирче, .... меня увидели, как я кукурузу окучиваю. Остановили телеги, выпрягли лошадей и стали за мной наблюдать... Я тогда очень сильная была и работы не боялась. Думаю, больше меня только Бог работал. Мотыга передо мной пляшет, прямо летает, как птица. Но не все подружки были как я . а я что сделаю, не драться же с ними, вот и иду по своей грядке. Ряд начинаю с ними, а заканчиваю раньше их да берусь за другой ряд, обгоняю их и опять раньше их заканчиваю. А Йон и Мирче пасут себе лошадей и за мной наблюдают.. - Вот эта будет моей женой, - будто бы сказал тогда Йон своему брату Мирче обо мне, - или она, или никто. - Ей-богу, такой работницы я никогда не видел, - ответил Мирче, - всех этих за пояс заткнет» 5.
В соответствии с патриархальной моралью выходит замуж и героиня романа Старовы Эрвехе: «Родители Отца спали и видели, как бы повыгоднее женить старшего сына, разумеется, на невесте из их же рода, достойной их сына. Отправили сватов во все стороны. Уже совсем старый дед хотел, чтобы его старший сын, вторая рука в семье, нашел невесту как можно дальше от родного дома. Слишком много в роду было своих, кровь смешалась у живущих в стране около Озера. Дошли до Подградца слухи о хорошей невесте из Лесковича. Она была красивой, тихой, работящей . Когда молодые впервые встретились, то сразу же понравились друг другу. И это, наверное, самое главное. Нельзя сказать, что это была любовь с первого взгляда, но все же лю-
бовь, которая с течением времени, в отличие от той, с первого взгляда, не прошла» 6.
В случае с Эрвехе речь идет о благополучном исходе торговли на брачном «рынке» и об оправдавшихся ожиданиях как девушки, так и ее родителей. Но не всегда подобные истории имели счастливый финал. В албанском мире представления о женской идентичности, сформированные на основе патриархальной морали и вытекающих из нее ценностных установках, очень укоренены и до сих пор принимаются самими женщинами, не видящими для себя никакой альтернативы. Случаи, когда албанская женщина, воспитанная согласно принципам патриархальной морали, противится воле отца, очень редки. Но именно поэтому в македонской литературе так много примеров того, как девушка не принимает выбранного ей партнера. Известно устоявшееся македонское выражение «бегалка» («беглянка») - так называли девушек, воспротивившихся воле отца и отказавшихся быть лишь наблюдателями собственной судьбы *. И хотя довольно часто в произведениях на эту тему в подобной ситуации мать поддерживает выбор дочери, все же ее попытки убедить отца изменить суровую позицию терпят неудачу, заканчиваясь непоколебимым и часто жестоким решением главы семьи. Именно поэтому конфликт мужчин и женщин в произведениях с подобным сюжетом трансформируется в конфликт поколений. Логика, которую декларирует старшее поколение в случае с Эрвехе (любовь родится со временем, стерпится - слюбится), - основной аргумент взрослых женщин, пытающихся убедить девушку покориться решению главы семьи. Подобная передача установленных правил от матери к дочери безусловно является мощнейшим фактором в установлении и поддержании патриархальных норм.
В балканских традиционных представлениях главные качества женщины сводятся к трем признакам, которые относятся и к Эрвехе: красивая, тихая и работящая. Говоря о механизмах, контролирующих женское тело, Мишель Фуко употребляет термин «паноптикум» 7. Это понятие можно применить и к механизмам патриархата. Аналогично утверждениям Фуко, внешний контроль, довлеющий над женщиной, становится плодотворным средством самонадзора и самоконтроля. В
* Мотив «бегства», «беглянки» является очень популярным в македонской бытовой драме. Одним из самых ярких произведений на эту тему стала драма Васила Ильоского (1902-1995) «Беглянка» (1926).
условиях «паноптикума» надзирающий может следить за объектом, оставаясь невидимым, тогда как тот, за кем надзирают, знает о том, что находится под постоянным контролем. Именно поэтому человек и соблюдает все правила, ведь он не знает точно, когда за ним наблюдают, а когда нет. Постоянно соотнося свои поступки с правилами, он постепенно начинает действовать автоматически. Патриархальная система функционирует именно так: существуют правила отношения к женщине, постоянный контроль за их исполнением и жесткое наказание за неповиновение. Постепенно насильно навязанные женщине нормы начинают действовать «изнутри». Женщина сама или, как замечает рассказчик в «Эрвехе», по собственному выбору, поддерживает патриархальные правила, порой даже противоречащие норме закона.
Оба романа продуцируют такую модель феминности, в которой женщины представлены как средство удовлетворения мужских потребностей, тогда как радости женщины целиком связаны с ее ролью супруги, матери и хозяйки очага. Вместе с тем специфика представленных в произведениях моделей феминности заключается в нарративной технике дистанцирования рассказчика от патриархальной позиции. В романе «Пырей», как уже говорилось, с этой целью используется прямая речь героини, а в романе «Эрвехе» - заявленная в самом начале текста временная дистанция между описываемыми событиями и моментом повествования.
Женщина - мать и супруга
Бытующее в македонской и албанской литературах слияние в стереотипном образе женщины понятий «жена» и «мать» восходит еще к фольклору. И в македонском, и в албанском устном народном творчестве воспеты отношения матери и сына, матери и дочери, сестры и брата, мужа и жены, свекрови и снохи, которые базируются на патриархальной культуре и создают традиционные образы, артикулирующие статус женщины в обществе и семье. Система ценностей, продуцируемая устной традицией, выводит значимость женщины из ее принципиальной готовности к жертве. В этом смысле особенно показательны отношения брата и сестры в народных песнях «Никола зовет в горах», «Собаки лают, брат Митан», «Больной Дойчин и его сестра Ангелина» и др. В этих и других песнях сестра жертвует собой или своим любимым ради жизни брата. Кульминацией сестринской жертвы стала песня «Собаки лают, брат Митан», в которой описывается крайне жестокая
ситуация, когда сестра жертвует различными частями своего тела, чтобы спасти брата.
Отношения между героинями и другими членами их семей в романах «Пырей» и «Эрвехе» создают символические и архетипичные образы, вокруг которых формируется традиционная модель феминно-сти, основанная на доминирующем мотиве материнства. В романе «Пырей» рассказ Велики - в значительной степени выступление против той культуры, которая стерла различия между женским началом и материнством. Йон не подвергает сомнению идентификацию женского начала через материнское: именно с этой позиции он оценивает конфликты, сложные и безвыходные ситуации и все правила поведения. В его мужской системе мышления материнство есть парадигма женственности, ибо только став матерью, женщина исполняет свою природную, биологическую функцию. Женщина является женщиной постольку, поскольку имеет желание стать матерью. «Желание иметь ребенка от мужчины заменяет и исключает всякое стремление к другим половым отношениям с отцом ребенка. Это должно быть так для проявления «нормальной» женскости. Так женское начало подавляется, уступая место материнскому, то есть трансформируясь в него» 8. Отсутствие материнства обесценивает женщину, загубленная материнская функция делает ее достойной презрения.
В романе «Пырей» представлена картина сложных историко-политических обстоятельств периода Балканских войн. Зачастую македонские мужчины оказывались мобилизованы в разные воюющие армии, то есть кроме столкновения с бессмысленными ужасами войны, македонцы попадали в абсурдную и страшную ситуацию, когда брат был вынужден воевать против брата.
Женщины же воевали с голодом и болезнями. Каждый вел свою войну, но при этом мужская война осталась на страницах истории, а женская - напротив, стыдливо упоминалась лишь в устных рассказах, передаваемых из поколения в поколение. Явно преуменьшенный вклад женщин в эту войну и дал Йону право обвинить жену:
«- Где дети, - спрашивает Йон и смотрит на лестницу, с которой я спустилась.
- Что "где дети", - говорю, не знаю, как ему сказать.
- Дети где? - кричит Йон, и голос его становится резким.
- Не было у них ангела-хранителя, - говорю я и убираю руки с его плеч.
- Я их на тебя оставлял, а не на ангела.
- Болезнь, Йон, страшная болезнь напала, негде было от нее скрыться. От Господа нигде не скроешься.
- Какой к черту Господь, я теперь Господь, - говорит он и подается ко мне. Он тяжело дышит, я слышу, как он хрипит» 9.
Потеря материнской функции как символ женской несостоятельности воплощается в картине распада женского тела в сцене встречи Велики со старой знакомой Стойной Ресулоской:
«- Ты ли это, Велика, - спрашивает, - или нет?
- Это я, говорю, - а это ты или не ты, Стойна?
- Это я, - говорит Стойна и опять на меня смотрит и левой рукой крестится, удивляется. Да и не мудрено: платье на мне висит, как будто его на палку напялили. Ресницы повыпадали, огонек в глазах еле тлеет. Только чтобы видно было, что еще жива.
- Господи, что с тобой сделалось. Отчего же ты так лицом подурнела.
- От слез, Стойна, - отвечаю, и от огня, который сквозь меня прошел.
Разглядываем мы друг друга и удивляемся. Потрепанные обе, можно подумать, нас обеих проказой изгрызло .
- Вот и вся жизнь, - говорю, - вся. И когда спросят:
- Какая была?
- Никакая.
- Где была?
- Нигде.
- Что сделала?
- Ничего» 10
Психическое и физическое насилие, которое совершает Йон по отношению к Велике, не имея сил простить ей гибель детей, имеет поистине чудовищные масштабы. При этом Велика постоянно находит оправдание его поступкам. Йон, вернувшийся с фронта морально и физически надломленным, использует короткие приезды домой только для унижения Велики:
«Возвращаюсь домой, а стол уже накрыт. Велика сидит и ждет меня ужинать.
- Где ты ходишь, муженек, - говорит Велика, - я жду не дождусь.
- А чего ты меня ждешь, - спрашиваю, - блох чтоб тебе между ног подавил? - И ей наотмашь - раз. Она держится за щеку и смотрит на меня как испуганная кошка.
- Вчера вечером ты сказал, зачем, мол, легла, меня не дождалась.
- Вчера было вчера, - говорю.
- Ох Господи, Боже мой, - говорит Велика. - Почему мне нельзя ни жить, ни помереть...
- Я тебе Бог, - говорю Велике и закатываю ей еще одну оплеуху.» п.
Согласно логике Велики, потеря детей приносит Йону такую сильную боль, что он не в состоянии больше рационально мыслить, поэтому она ни в чем его не винит. Женщина же, считает Велика, вынесет все. Негативное представление о себе самой мешает Велике противиться мучениям. Несмотря на пытки, она все же понимает мужа и винит во всем дурные времена и дьявола. Однако важно понять, откуда у Йона берется потребность выместить свои несчастья при помощи насилия над собственной женой. Согласно принципам патриархата, смерть детей обрывает его право на «бессмертие в семени», т. е. насильно отнимает у него «гарантированную способность к саморепродукции, к увековечиванию своего рода и вида» 12 В таком представлении женщина - это та, кому мужчина доверяет роль хранительницы его семени, ее же функция заключается в том, чтобы развить это семя в плод и в свое время вернуть мужу. Жена должна воссоздавать жизнь за мужа, тем самым обеспечивая ему вечность, то есть подтверждать божественное начало его идентичности. Велика виновна, потому что оказалась не в состоянии выполнить ту функцию, ради которой была рождена, и утратила в глазах мужа всякую ценность. Муж требует от жены обеспечения стабильности дома, не заботясь при этом о ее личной судьбе. Подобный идеал женщины включает в себя, прежде всего, идею материнства, которая формирует женское моральное сознание, диктующее в свою очередь особенности поведения мужчины в определенных ситуациях. Потому-то Йон невиновен, он - жертва: жертва женщины, не сумевшей обеспечить ему право на перерождение. Поскольку муж является и защитником, и судьей собственного права на продолжение своего имени, Велика принимает наказание как норму. Мужчина действует здесь с позиции агрессии, а женщина - с позиции милосердия. Тот факт, что Велика оказалась недостойна роли, которую ей доверил Йон, подтверждается диалогом героини с подругой:
«- Я теперь не Стойна Ресулоская, - говорит, - давно уже не Стойна Ресулоская.
- Как это не Стойна, - спрашиваю и удивляюсь, - я что, обозналась?
- Нет, не обозналась, - говорит Стойна, - только теперь меня зовут Вельяница Пармакоская. По мужу, Вельяну Пармакоскому.
Совсем у меня из ума вон, что после замужества вычеркивается наше имя, забывается.
-Ты уж меня прости, что тебя поправляю. Только когда ты меня Стойной называешь, мне кажется, что ты о другой говоришь, как не со мной разговариваешь» 13.
В отличие от Стойны, которая полностью идентифицирует себя с ролью супруги и матери путем забвения о своем происхождении, Велика, с патриархальной точки зрения, выглядит безответственной и забывчивой. Она словно бы не подчиняется закону о мужском праве собственности на ее имя. Это тоже делает ее виновной в случившейся трагедии, поскольку она не обезопасила имя мужа, потомство и род. Вина Велики, следовательно, базируется на идее рода и мужского имени как единственного критерия женской чести.
Такая позиция проистекает из идентификации мужчины с богом. Традиционной риторике известно выражение «чья это жена», связанное с определением места женщины в патриархальном обществе. Фраза «чья это жена» характеризует женщину как собственность мужчины и определяет ее родовую идентичность: она отвечает перед мужем так же, как тот предстоит перед Богом.
Героиня же романа Луана Старовы - Эрвехе - с точки зрения рассказчика, полностью идентифицируется с ролью матери - хранительницы семьи. Успешное выполнение этой функции приносит ей почет и вызывает восхищение других членов семьи. Ее мудрость и находчивость в критических ситуациях, в условиях бегства в чужие края, ее готовность к самопожертвованию, ненавязчивость, упорство в стремлении спасти семью - все это главные качества, возносящие ее на пьедестал. В этой принятой на себя роли Эрвехе, в отличие от Велики, может быть представлена и до выполнения ею материнской функции. Происхождение Эрвехе объясняет ее смекалку и мудрость, а ее образование и знание языков - вклад в успешное освоение поставленных перед ней материнских задач. Вместе с тем у героини отсутствует профессиональное честолюбие, желание публично демонстрировать свои
способности. Почитая принципы патриархата, Эрвехе не показывает свои знания даже в приватной сфере, даже перед самыми близкими. Лишенная амбиций, которые она полагает исключительно мужской привилегией, Эрвехе полностью исполняет ожидания мужа и подтверждает свою идентичность как супруга и мать. Эрвехе - воплощение традиционализма, ее характер - каталог женских добродетелей, какими их видит мужское сознание. Эрвехе - жена-мать, чей мир - семья, она укрепляет нормы патриархального общества. Сила этой героини - сила ее мира, поэтому ее победа в финале романа воспринимается как победа патриархального общественного устройства.
Женский разум
Женский разум в романе «Эрвехе» изображается как ключевой для процесса восприятия коллективного человеческого опыта, а основная функция женщины, определяемая как борьба за сохранение семьи, оказывается возможна благодаря женской смекалке и уму. В изображении семьи читатель обнаруживает специфическую амбивалентность, проявляющуюся в отношении женщины к патриархальным нормам; женская победа становится возможна только посредством таких действий женщины, которые простираются за пределы установленных норм подчинения мужчине. В ключевые моменты, идя против воли и желания супруга, героиня отступает от традиционной пассивной женской идентичности. Она принимает решения и действует: «"Я уезжаю ночью, береги детей! Не выходите из дома!" ... Это не время для возражений. Ваш отец, как и всегда, все решил. Перед тем, как уйти, он сказал мне: "Еще ночью спускайтесь в подвал, там вы будете в безопасности, если в дом попадет бомба". Прежде чем я с вами сделала первый шаг в подвал, меня охватил какой-то озноб. Еще когда отец сказал, что там мы будем в безопасности, меня что-то царапнуло внутри, сначала в сердце кольнуло, потом в душе сжалось . Была не была, сказала я себе. Нет! Мы остаемся здесь! ... Пойдем в дом вашей бабушки» 14. Будущее показало, что решение Эрвехе было правильным: именно так, ослушавшись мужа, она спасла родных. И это не единственный пример: в тайне от мужа она, вопреки правилам, согласно которым супруг имеет полный контроль над действиями супруги, хранит различные милые ее сердцу предметы. Более того - сохранение этих предметов идет вразрез с мнением мужа, считающего их опасными. С патриархальной точки зрения, Эрвехе обманывает мужа. Разумеется, повество-
ватель и автор не осуждают героиню, поскольку именно ее обман спасает семью: итальянский флаг, который сберегла питающая пристрастие ко всему итальянскому женщина, и который случайно вывесил ее старший сын, спасает их всех от верной гибели, когда через село проходит колонна итальянских военных.
Женщина умеет быстро принимать решения, полагаясь на интуицию. Эрвехе (в передаче ее сына) рассказывает о различных событиях военного и послевоенного времени, а сами эти истории повествуют о женском разуме и о героическом поведении женщины в сложных обстоятельствах. Поэтому Эрвехе - не немой, пассивный наблюдатель истории. И героиня не предстает перед читателем с оружием в руках, ее личная борьба весьма значительна и эффективна: Эрвехе по-своему укрощает зло. Это делает ее активным участником исторических событий и разрушает стереотипные представления о природной женской пассивности. Оппозиция активный-пассивный в романе «Эрвехе» выходит за рамки стереотипов мужской и женской идентичности: активность как мужской атрибут включается также в представления о фе-минности.
В отличие от романа «Эрвехе», «Пырей» заключает в себе иную идею женской идентичности. Если Эрвехе образованна, то Велика действует согласно интуитивным пророческим знаниям, несущим бедствия всей семье. В этом случае разум Велики существенно отличается от хитрости и остроумия Эрвехе. В него привносятся магические черты, связанные со способностью к священным действиям, посредством которых реализуется влияние на конкретное человеческое бытие неких демонических сил, требующих жертв и крови: «Маса Кулюмовская говорит, что от большой болезни и вонь большая нужна. Кто-то вспомнил, что когда-то, может, тысячу лет назад, чтобы спастись от такой болезни, живьем жгли собак. Тогда люди сказали: и мы так попробуем . На середину села уже несут хворост. Несут и поленья, чурки, пни, сучья и солому. Складывают костер, разжигают высокий огонь. Собак ведут.» 15.
Роман Андреевского не допускает возможность значимости женского разума. Велика убеждена, что женщины ни в чем не разбираются, не могут принимать решения по поводу того, в чем ничего не смыслят, не в состоянии действовать верно, потому что не способны рассуждать логически. Женщине дозволяется только предчувствовать и действовать согласно своим предчувствиям. Отсюда и интуиция, и «магия» как
маркеры женской идентичности. Лишенная умения писать и возможности получить образование, Велика активна в сфере «магии», совершенно бесполезной в контексте исторических событий. Поэтому женщина оказывается пассивна, не имеет возможности рационально мыслить (она не столько лишена этого умения, сколько сама себе отказывает в «разумности») и влиять на ход событий. Вводя в роман идеологический подтекст, который позволяет верить в силу разума, автор в то же время делает Велику неуспешной матерью и таким образом отнимает у нее право на уважение со стороны мужского мира. В конкретных исторических обстоятельствах все, что делает Велика, бесполезно, а результат ее действий неизменно трагичен. Однако несмотря на переживаемую трагедию, Велика все же умеет рассуждать. Ее речь исполнена народной мудрости, которая в условиях патриархата в известной мере компенсирует отсутствие у героини образования.
И Велика, и Эрвехе - хорошие рассказчицы. Их рассуждения убеждают нас в том, что «умная женщина» умеет говорить убедительно, без помощи мужа в роли суфлера или режиссера. Их рассказы воплощают потребность в индивидуализированном номинировании своей женской природы. Так, Эрвехе символически представлена как «пространство» (как «утроба»), в котором хранится традиция продолжения мужского рода, семьи. Это материнский аспект в представлениях о власти/силе. Речь идет о том, что слово и особенно способность к действенному слову - один из старейших и вечных механизмов влияния. Можно говорить о том, что парадигма «умная женщина» в романе формирует некую подтекстовую линию, повествующую о связи женского образа и мотива власти.
Образ Эрвехе репрезентирует женский ум в контексте мужского поведения. Слово женщины значимо прежде всего как корректирующее поведение мужчины. С помощью изображения женского ума в повествование вводится некий скрытый альтернативный способ рассуждения и поведения. К такому заключению можно прийти, анализируя хронотоп порога, характеризующий образ Эрвехе, и хронотоп дороги, через который раскрывается образ ее мужа. Эти противопоставленные пространственные позиции, между которыми существует семья героини (мужской хронотоп дороги, требующий постоянного движения, и женский хронотоп порога, ориентирующий на укорененность, постоянство, родину, дом), делают значимыми альтернативную женскую позицию и способ рассуждения. Образ Эрвехе формирует в романе важную
«пирамиду»: «мужчина - умная женщина - супружеская пара», вершина которой - мужская царственность. И хотя авторская позиция в тексте указывает на совершенную по отношению к героине несправедливость, главной идеей текста все же остается отказ женскому разуму в более высоком, чем мужской, статусе. Признание примата женского разума поставило бы под сомнение всю монотеистическую модель патриархального мира. Представление об идеальной семье в рамках мужского начала (позиция автора, повествователя) придает названным функциям женского разума сакральное значение «женской мудрости». Идеальная жена объединяет функции матери и супруги, а в качестве «награды» получает любовь. Эта «награда» обладает одной важной характеристикой земной «женскости»: она может стать «разменной монетой» в «торговых» мужских отношениях. Велика в романе «Пырей» никогда не корректирует мужское поведение, однако ее образ вводит в роман противоположную мужской точку зрения. Велика обостренно реагирует на «стигматизацию» женщины со стороны мужчины, на насилие и на мужские представления о женщине как об объекте.
Оба романа отвечают на вопрос о том, как женская мудрость проявляется в пограничных исторических обстоятельствах. Женщина выходит на сцену в самые драматичные моменты, но вместе с тем оба произведения погружают читателя и в повседневную семейную жизнь. В «Эрвехе» умная женщина - это всегда мать, а ее мудрость направлена на сохранение дома и воспитание детей. Уважение к матери - важнейший элемент почтения к родителям в целом. В отличие от патриархальной модели поведения, где ум женщины есть лишь продукт ее окружения, смекалка Эрвехе - ее личная заслуга. Присутствие другой героини - Велики - в романе связано со словом, заветом, поучением. Ее завет - молчание (она отказывается говорить с сыном о его отце), причем это молчание протеста против Отцовского права на Имя.
Пространство общественное и частное
Оба романа описывают женщин в частном, семейном пространстве, а мужчин - во внешнем мире. Повествование Йона в «Пырее» обращено к историческим событиям. Исторический нарратив дан в тексте через речь Йона, а сам герой оказывается в этом контексте важнейшей фигурой. Роман Андреевского - типичный пример «вторичного» проживания и проговаривания истории, погружает читателя в сложные
фабульные перипетии, которые сплетаются в рассказ о несправедливости исторической судьбы Македонии («македонский вопрос» *).
В отличие от романа «Пырей», в произведении Старовы общественная жизнь почти не присутствует, хотя сюжет романа обращен к важным событиям истории албанского народа. В соответствии с жанром саги (напомним, «Эрвехе» является частью «Балканской саги» Луана Старовы) история в тексте произведения проявляется постольку, поскольку она имеет влияние на семейную хронику. Учитывая, что частное, семейное пространство есть «царство» женское, исторический фон оказывается значим и как иллюстрация жизни предков. Но сам факт включения в романы изображения женских характеров, их живой речи, поступков свидетельствует о выстраивании парадигматичных представлений о целой группе женских персонажей, находящихся, казалось бы, в стороне от исторического сюжета. В результате в обоих романах преодолевается традиционное отношение к женщинам как к незначимым фигурам исторического нарратива. Рассказывая, Велика и Эрвехе вводят новый угол зрения на историю, где женщине отводится важная роль, несмотря на то, что ее пространство - сфера приватности.
Патриархальное отношение к женщине не одобряет проявления ею самоуверенности и самодовольства. Отрицательное отношение к такому поведению в фольклоре воплощает образ блудницы. Однако женская мудрость в состоянии побороть эти качества, приняв или отринув черты традиционной хорошей жены (скромность, терпеливость, умеренность, незаметность в общественном месте). Так, например, социальная жизнь Эрвехе в послевоенное время всегда связана со скромным и мудрым поведением, ибо героиня не имеет личных амбиций, но полностью ориентирована на семейное благополучие. Героиня не замыкается в семейном кругу с окончанием войны; в романе изображаются и посещение ею школы, женского клуба, и поездка в Италию, и устройство на работу в кинотеатр «Балканы». При этом Эрвехе неизменно скромна, но все же тверда в своих усилиях устроить нормальную жизнь семьи, ведь теперь ей надо не спасать детей, а приспосабливать-
* В августе 1913 г. по условиям Бухарестского мира (после короткой - с 23 июня по август 1913 г. - Второй Балканской войны) Македония (уже не в первый раз) подверглась разделу: Сербия получила Вардар-скую Македонию, Греция - Эгейскую и Салоники, за Болгарией осталась Пиринская.
ся к новой жизни, заботиться о хлебе насущном, о пошатнувшемся здоровье мужа и т. п.
Мудрость Эрвехе заключается в так называемой «молчаливой власти», которая позволяет читателю увидеть женский взгляд на общество и на роль женщины в истории. Эрвехе знает о своих возможностях, но помнит и о традиционной роли женщины. Сопрягая эти два аспекта, она и осуществляет свое, пусть и скромное, влияние на историю.
В романе же «Пырей» переворот в женском сознании выглядит более решительным: Велика полностью принимает патриархальные нормы, поэтому в силу обстоятельств вынуждена полностью разорвать с ними. Велика возвращается к прежнему миропониманию тогда, когда вновь становится Матерью. Но роман «Пырей» продуцирует и еще одно логическое умозаключение, которое говорит о том, что гендерные различия могут проявляться в двух «режимах». Один скрыт в словах (душе) героини, в ее миропонимании; другой - в ее поступках, видимых обществу. Первый возвращает читателя назад, к кровным и телесным связям, интимным чувствам, телесности и к тому, чего требует от женщины семейная жизнь. Второй связан с языком и означающими, с «символической властью имени и с духом законов, которые в состоянии его укрепить» 16 Так мы сталкиваемся с одной из оппозиций патриархальной морали, которая сопоставляет потребности тела с нормами, внутреннее с внешним, жену с мужем и т. п. В «Пырее» эта оппозиция трактуется двояко: давая женщине равноправный голос, автор позволяет увидеть различные решения, которые, вопреки агрессивной мужской логике, могут быть приняты благодаря женской способности, как говорится, «мыслить утробой», чтобы проявить милосердие и любовь.
Оба романа вступают в диалог с позицией антропоцентризма, которому свойственно рисовать образ Человека-Мужчины, находящегося в центре универсума. Хотя описываемые в романах события показаны с патриархальной перспективы, но Андреевскому и Старове удается в некоторой степени поколебать ригидную патриархальную мораль. Это, разумеется, не революционные сдвиги: авторы не выходят за пределы моралистически-аллегорических представлений о женщине, однако все же частично спорят с ними, ставя под сомнение справедливость ключевых патриархальных ориентиров.
Если социальная жизнь окажется сосредоточена в приватном пространстве дома и рода, женщина, и особенно мать, усилит свою индивидуальную значимость. В ситуациях, обусловленных кризисными
моментами в истории, когда женщины получают больший, чем обычно, авторитет, усиливаются некоторые воспринимаемые именно как «женские» аспекты. Это, в свою очередь, увеличивает влияние традиционно маргинализованных социальных групп, в данном случае - женщин. Мудрость, свойственная Эрвехе, и трудолюбие, характеризующее Ве-лику, оказываются таким символическим представлением о справедливости, разумности и естественной добродетели. Мудрость и трудолюбие в контексте романов символизируют праведность героинь, которые учат и спасают окружающих их людей, исполняя материнскую функцию как важнейшее значимое женское качество. И хотя мудрость и трудолюбие Велики и Эрвехе проявляются в приватной сфере, обе героини постепенно становятся более мобильными, активными и независимыми.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Андреевский П.М. Пырей. Пер. с македонского О. Панькиной. Скопье, 2008. С. 13.
2 Çami M. Vatra. Shkup, 2002.
3 Spasse S. Skolla kombetare. Tirane geshar, 1943. F. 269.
4 Андреевский П.М. Пырей. С. 19.
5 Там же. С. 24-25.
6 Старова Л. Ервехе. Скоще - Куманово, 2005. С. 169-170.
7 Foucault M. A supraveghea si a pedepsi. Nasterea inchistorii. Paralela, Pitesti, 2005. S. 207-315.
8 Иригаре Л. Спекулум на другата жена. Скоще, 2002. С. 12.
9 Андреевский П.М. Пырей. С. 218.
10 Там же. С. 224-225.
11 Там же. С. 230-231.
12 Иригаре Л. Спекулум на другата жена. С. 72.
13 Андреевский П.М. Пырей. С. 225.
14 Старова Л. Ервехе. С. 60-61.
15 Андреевский П.М. Пырей. С. 132-133.
16 Кирова М. Библейската жена. Механизми на конструиране, политики на изобразяване в Стария Завет. София, 2005. С. 273.
