CC BY
30
Оригинальная статья УДК 1751 82 82-1/-9
DOI: 10.29025/2079-6021-2020-2-185-194
Нарративная категория точка зрения в романе Л. Элтанг «Каменные клены»
М.С. Мозжерина
Южно-Уральский государственный университет (Российская Федерация, г. Челябинск) e-mail: [email protected]
Получена: 24.04.2020 /Принята: 18.05.2020 /Опубликована онлайн: 25.06.2020
Резюме: В настоящей статье рассматривается нарративная категория точка зрения: даны вводные теоретические замечания, раскрывающие и уточняющие это понятие в рамках современной теории нарратива, а также анализ данной категории в романе Лены Элтанг «Каменные клены». В нарратоло-гии точка зрения является одной из ведущих категорий; она синонимична понятиям «фокализация», «перспектива» и «нарративная модальность» и непосредственно связана с нарратором произведения. В данной статье рассматриваются различные подходы к трактовке понятия точка зрения, рассматриваются сходства и различия, разные теоретические подходы к терминам «перспектива», «фокализация», «нарративная модальность». Анализ теоретических трудов, посвященных этой проблеме, также дает возможность заключить, что одна из ведущих ролей при построении нарратива отдается нарратору. В романе Л. Элтанг «Каменные клены» сталкиваются множество различных точек зрения (соответственно, несколько нарраторов): в тексте представлены несколько субъектов речи и несколько различных нарративных линий. Были рассмотрены основные нарративные и стилевые принципы, а также особенности нарративной организации романа «Каменные клены». Комплексные методы исследования позволили определить, что в романе Л. Элтанг «Каменные клены» сталкиваются множество различных точек зрения: в тексте представлены несколько субъектов речи и несколько различных нарративных линий; коммуникативная основа нарративного произведения, «мозаичность» повествования, разноуровневые авторские загадки и детективная сюжетная основа романа активизирует роль читателя «Каменных кленов», которому отдается функция одного из нарраторов произведения. В статье подчеркивается, что в романе формируется необъективный, ложный нарратив, разрушающий принципы классического повествования.
Ключевые слова: нарратив, точка зрения, фокализация, нарративная модальность, роман, мемуарная литература, детектив, нарратор.
Для цитирования: Мозжерина М.С. Нарративная категория точка зрения в романе Л. Элтанг «Каменные клены». Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2020. №»2. С. 185-194.
Original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2020-2-185-194
Narrative category point of view in the novel «Stone maples» by L. Eltang
Marina S. Mozzherina
South Ural State University (Russian Federation, Chelyabinsk) e-mail: [email protected]
Received: 24.04.2020 /Accepted: 18.05.2020 /Publishedonline: 25.06.2020
Abstract: This article examines the narrative category point of view: it introduces theoretical remarks that reveal and clarify this concept in the framework of the modern theory of narrative, as well as an analysis of this category in Lena Eltang's novel "Stone Maples". In narratology, the point of view is one of the leading categories; it is synonymous with the concepts of "focalization", "perspective" and "narrative modality" and is directly related to the narrator of the work. This article discusses various approaches to the interpretation of the concept of point of view, discusses the similarities and differences, different theoretical approaches to the terms "perspective", "focalization", "narrative modality." An analysis of the theoretical works devoted to this problem also makes it possible to conclude that one of the leading roles in the construction of a narrative is given to the narrator. In L. Eltang's novel "Stone Maples", many different points of view (respectively, several narrators) are encountered: several subjects of speech and several different narrative lines are presented in the text. The main narrative and style principles, as well as the features of the narrative organization of the novel "Stone Maples" were examined. Integrated research methods allowed us to determine that in L. Eltang's novel "Stone Maples" there are many different points of view: several subjects of speech and several different narrative lines are presented in the text; the communicative basis of the narrative work, the "mosaic" narrative, multilevel author puzzles and the detective story base of the novel activate the role of the reader of "Stone Maples", who is given the function of one of the narrators of the work. The article emphasizes that a biased, false narrative is formed in the novel, destroying the principles of classical narration.
Keywords: narrative, point of view, focalization, narrative modality, novel, memoirs, detective story, nar-
For citation: Mozzherina M.S. Narrative category point of view in the novel «Stone maples» by L. Eltang.
Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2020, no 2, pp. 185-194 (In Russ.).
Введение
Нарратив в настоящее время является понятием сверхлитературным. Осмысляясь современным литературоведением отчасти как синоним терминов «рассказывание» и «повествование», нарратив и нар-ратология выходят за пределы только лишь вербализованного знакового комплекса.
Современное учение о нарративе включает обязательное понятие — «событие рассказывания», которое Н.Д. Тамарченко определяет как «общение между субъектом высказывания в художественном произведении и его адресатом-читателем, в ходе которого или посредством которого произведение изображает и оценивает свой предмет» [1: 206]. Изучая нарратив, мы не сможем ограничиться только тем, о чем говорится в тексте; нам обязательно нужно знать, как, кем, где и т. д. говорится. Получается, само «событие рассказывание»: это некое слияние «двух событий — референтного (некоторая история, или фабула) и коммуникативного (дискурс по поводу этой истории)» [2: 8]. Соответственно, ключевая роль здесь отдается субъекту высказывания — нарратору.
Мир художественного произведения, изображенное, вымысел — это всегда картина, которую читатель видит чьими-то глазами. Это не глаза автора, это мир глазами того человека, который рассказывает ту или иную историю. Будь он ее участником, свидетелем, слышал он ее от кого-то или всегда и незримо наблюдает за ней — мы фокусируемся, следим и обращаем внимание только на то, что «показывает» нам субъект речи (термин Н.Д. Тамарченко): «Нарратор, таким образом, является конструктом, составленным из симптомов повествовательного текста» [3]. Значит, фигура нарратора и сам процесс наррации являются одними из ключевых факторов, определяющих создание нарративного произведения. Таким образом, определяя нарратора как неотъемлемый конструирующий элемент нарратива, нам следует уделить отдельное внимание понятию «точка зрения».
Цель статьи
В данной статье рассматриваются основные особенности нарративной организации, а также стилевые особенности романа «Каменные клены» современной писательницы Л. Элтанг. В частности, представлен подробный анализ нарративной категории «точка зрения» и сопутствующей ей категории нарратора.
Обзор литературы
Изначально представление о точке зрения как об отдельном понятии сложилось в искусствоведении; рассуждая о категории «точка зрения», исследователи опираются на такие труды, как «О точке зрения в искусстве» Х. Ортега-и-Гассета и «Обратная перспектива» П. Флоренского. Б. А. Успенский в своем труде, посвященном проблеме точки зрения в литературоведении, говорит о роли этой категории во всех репрезентативных видах творчества: «Она представляется центральной проблемой композиции произведения искусства — объединяющей самые различные виды искусства. Без преувеличения можно сказать, что проблема точки зрения имеет отношение ко всем видам искусства, непосредственно связанным с семантикой (...), — например, таким, как художественная литература, изобразительное искусство, театр, кино — хотя, разумеется, в различных видах искусства эта проблема может получать свое специфическое воплощение» [4]. Точку зрения Успенский рассматривает как авторскую позицию, с которой ведется повествование; соответственно, исследовав различные авторские позиции, отношения между ними, функции каждой в тексте, можно описать и саму структуру художественного текста.
В своем изначальном, неметафоричном значении точка зрения так или иначе связана с положением в пространстве. Однако на данный момент в литературоведении это понятие определяется, трактуется и классифицируется со многих и различных сторон. Рассмотрев существующие подходы к определению и классификации понятия «точка зрения», Н.Д. Тамарченко дает ему следующую трактовку: «.точка зрения в литературном произведении — положение «наблюдателя» (повествователя, рассказчика, персонажа) в изображенном мире (во времени, в пространстве, в социально-идеологической и языковой среде), которое, с одной стороны, определяет его кругозор — как в отношении «объема» (поле зрения, степень осведомленности, уровень понимания), так и в плане оценки воспринимаемого; с другой — выражает авторскую оценку этого субъекта и его кругозора» [1: 221].
Термины «точка зрения», «фокализация» и «перспектива», по сути, являются синонимичными, но, опять же, имеют в своей основе разные подходы к трактовке и применению понятий. Введенный Ж. Женеттом термин «фокализация» углубил представления о сложной структуре самого повествования: данный термин более абстрактен и менее связан с автором и физическим положением в пространстве, чем «точка зрения» или «фокус наррации». В. Шмид не акцентирует внимание на разнице этих понятий: «Ведь нарратор в повествовательном тексте всегда присутствует, сколь бы безличным он ни был. А потому при последовательно проводимом анализе «нейтральная» («ничья») точка зрения или «нулевая фокализация» немыслимы» [3]. «Точку зрения» он называет «центральной категорией нарра-тологии» и дает ей следующее определение: «Мы определяем это понятие как образуемый внешними и внутренними факторами узел условий, влияющих на восприятие и передачу событий» [3].
Другие зарубежные исследователи также выделяют точку зрения и нарратора как ведущие организующие нарративные категории. Например, M. Fludemik в монографии An Introduction to Narratology рассматривает разные подходы и трактовки понятий point of view, narrative perspective и focalization, соотнося их понимание и роль в тексте и связывая их с понятием нарратор: «In the English-speaking world it is traditional to speak of point of view, which corresponds to narrative perspective (Ger. Erzählperspektive). Traditionally, the aim is to make a distinction between narratives in which the story is filtered through the consciousness of a character (reflector figure) and those in which there is a view from 'outside' (defined in different ways). (...) As far as perspective is concerned, an outside (and unrestricted) view of the fictional world (= external perspective) stands in contrast to a view from within, which is limited to the knowledge and the perceptions of the reflector figure (= internal perspective)» [5: 37].
В.И. Тюпа разделяет эти понятия: фокализация, по его мнению, скорее является следствием определенной точки зрения. Точка зрения, как рассуждает ученый, это «промежуточная инстанция, формируемая нарратором, но предназначенная для «наррататора» (адресата наррации)» [2] (читателя, в случае литературного произведения, или же иного другого воспринимающего искусство субъекта). В своих исследованиях он рассуждает о понятии «нарративная модальность», заявляя его как «развитие более традиционного понятия "точка зрения"» [6]. Нарративная модальность, таким образом, менее связана
именно с конкретным пространственным положением субъекта речи, но связана с его позицией (по аналогии с риторическим понятием «пафос речи»).
Так или иначе, рассмотренные выше понятия («точка зрения», «фокализация», «нарративная модальность») неотделимы от нарратора, т. е. непосредственно субъекта речи. Его точка зрения напрямую и непосредственно влияет на точку зрения (в уже более метафоричном смысле) адресата текста — имплицитного читателя и, затем, читателя реального. Разные точки зрения, разные формы речи, разные ракурсы и кадры нарративного материала формируют тот перцептивный ответ, который возникает у читателя текста.
Методы исследования
В процессе исследования были использованы методы синтеза и классификации семиотического материала, ноэматический и семиотический анализ художественного литературного текста. В процессе обработки эмпирического материала были использованы методы контекстологического анализа, наблюдения и описания различных фрагментов миметического текстового образца.
Результаты и дискуссия
Лена Элтанг — современная российская писательница. Родилась в Ленинграде в 1964 году, окончила факультет филологии и журналистики Иркутского государственного университета. Жила в Париже, Лондоне и Копенгагене; в 1991 году переехала в Вильнюс, столицу Литвы, где и живет в настоящее время. Творчество Лены Элтанг — многогранно и необычно, непривычно для массового читателя. И проза, и стихи Элтанг были тепло встречены в литературной среде: критики называют романы Лены Элтанг лучшими за последние несколько лет. На настоящий момент она — автор пяти романов («Побег куманики» 2006 г., «Каменные клены» 2008 г., «Другие барабаны» 2011 г., «Картахена» 2015 г., «Царь велел тебя повесить» 2017 г.).
Роман «Каменные клены» выходит в 2008 году, а в 2009 становится победителем премии «Новая словесность». Как и дебютный роман писательницы, «Побег куманики», второй роман Элтанг называют литературой интеллектуальной, сложной, «идеальным чтением "не для всех", а для публики "продвинутой"» [7], также требующей «немалой работы души» [8]. Роман встречают множеством отзывов, критических статей, вариантов интерпретаций. Критики отмечают полифонию романа, его художественность, мастерство написания: «Тут есть настоящая музыка фразы, тонкость образа, объемность культурной атмосферы (...). А главное: здесь есть настоящее, симфоническое многоголосие, которое поначалу кажется какофонией, но постепенно выстраивается в достаточно стройный психологический сюжет» [9]; «.псевдодетективный костяк, окутанный густым мифологическим и интертекстуальным облаком, позволяет включить расплывающийся, лишенный четких границ текст Элтанг в один ряд как с романами Джойса и Вирджинии Вулф, так и с сочинениями постмодернистов, играющих цитатами и массовыми жанрами» [7].
Ведущая особенность романа «Каменные клены» — отсутствие в тексте одного нарратора. Текст представляет нам нескольких субъектов речи, которые выступают в роли повествователей. Различные сюжетные линии, формы повествования и нарраторы заменяют и дополняют друг друга, переплетаются воедино, организуя уникальный нарративный тон произведения.
Центральная линия романа — загадочная история Саши Сонли, главной героини, хозяйки небольшого пансиона в Уэльсе, никому не понятной девушки из России. Повествовательное «полотно» создают дневники Саши Сонли и главного мужского персонажа — Луэллина Элдербери, а также письма нескольких других персонажей (Сашиной мачехи, ее бывшего жениха, Эдны Александрины — младшей сестры Александры, соседки Луэллина). Взаимоотношения между персонажами сложны и запутанны, пары, образуемые героями, «как в танцах, периодически меняются партнёрами» [10].
Жизнь Александры, таинственная, мистическая, привлекает внимание всех жителей маленького уэльского городка Вишгарда: в ее пансионе происходят непонятные события, Сашу считают ведьмой, ее обвиняют в неприятностях ее соседей, и даже в убийстве собственной сестры. В основе сюжета — около-детективная история, расследование пропажи сводной младшей сестры Александры, Эдны Александрины Сонли. Все жители небольшого уэльского городка негласно обвиняют в убийстве саму Сашу. Странный, одинокий, отчужденный образ жизни главной героини и загадочные события, происходящие в Сашином пансионате, дают право соседям считать Сашу ведьмой, чего она сама, впрочем, не отрицает: «Дура ты, Саша, дура. А еще ведьма» [11: 38]; «Они считают меня ведьмой, а значит — со мной можно поступать как душе угодно. Разумеется, я ведьма, а кто же еще» [11: 15]. Волна неприя-
тия и непонимания становится привычной для героини; она не отрицает обвинений, нападок и лжи в свою сторону, признаваясь в том числе в мифическом убийстве: «я ее здесь похоронила, написала она и ткнула пальцем в сторону холмика, если это вас интересует, порвала на мелкие кусочки и зарыла — лучшего она и не заслуживала» [11: 99]. Во всех примерах, взятых из текста романа «Каменные клены», курсив авторский.
Роль детектива берет на себя Луэллин Элдербери, инструктор по вождению из Лондона, услышавший историю о Саше и ее младшей сестре в местном баре. Заключив своеобразное пари, Луэллин обещает вернуться в город и «провести расследование»: «заметано, сказал я, поднимаясь с ясеневой скамейки, займусь вашей деревенской убийцей, как только найдутся три свободные дня, а теперь мне нужно выспаться — лондонский автобус уходит в половине восьмого» [11: 23].
Основой романа является дневник Саши Сонли, в котором описывается художественное настоящее, а также главы Лицевого травника, в котором описывается прошедшее. Романное настоящее — это конкретное время, которое начинается в конце июня 2008 года и длится, по сути, один месяц: последняя запись в дневнике Саши (в рамках романа) была сделана 29 июля. Хронологический порядок именно дневниковых записей не нарушен, и сюжет романа улавливается в основном благодаря дневнику Саши Сонли. Персонаж, ведущий дневник, неизбежно привлекает читательский и исследовательский интерес, поскольку создает дополнительное, «частное» повествование внутри повествования «общего». Дневник Саши словно «группирует» вокруг себя остальные своеобразные главы произведения.
Одной из предпосылок, объясняющих желание, а иногда и необходимость, Александры создавать тексты, записывать информацию и описывать происходящее, становится первое событие романа: сцена, где героиня находит своих собак мертвыми возле своего дома. В очередной раз столкнувшись с такой уже привычной для себя жестокостью живущих рядом с ней людей, Александра решает в очередной раз поступить так, как когда-то поступала ее мама: «Когда мама расстраивалась, она переставал разговаривать — просто молчала и все, будто рот у нее запекся сургучом. Она писала нам с папой записки на клочках бумаги... (...) Мама откуда-то знала, что нужно замолчать, когда действительность поворачивается к тебе спиной. Вот и я замолчу» [11: 9]. С этого момента Саша не произносит ни слова, а все, что она хочет донести до окружающих людей и своих собеседников, она записывает в блокноте, который постоянно носит с собой. Соответственно, мы можем предположить, что свой дневник она начала создавать именно в этот момент. Решение героини замолчать является тем событием, которое задает и мемуарный характер глав, и общий нарративный дискурс произведения.
У дневников и писем, формирующих повествовательную базу романа, есть еще одна объективна предпосылка: Лицевой травник, описывающий события прошлого, детства и юности Саши и ее сестры. На первый взгляд, он создан абстрактным и сторонним повествователем: «С тех пор, как мама умерла, а умерла она в восемьдесят седьмом году, в декабре, когда Саше исполнилось тринадцать лет, прошлое стало похоже на сломанные часы из стекла, в которых можно подкручивать стрелки рукой» [11: 84]. Повествование строится от третьего лица; субъект говорения является всеведующим и вездесущим — иными словами, отвлеченным повествователем, которого читатель вряд ли может «материализовать», представить, но который непосредственно близок как автору и героям, так и художественному миру романа.
«Лицевой травник» в романе «Каменные клены» — книга, которая остается Саше Сонли от ее матери: «Хороша бы я была, оставшись без травника — ведь это последний способ разговаривать с мамой, другого мне в жизни не выдумать, да и нету никакого другого» [11: 15]. Каждая глава относится к определенному году, все главы Травника охватывают период с 1979 по 2000 год. И если составителем Лицевого травника является мама Александры, то сами главы, очевидно, написаны другим лицом. Как правило, точка зрения повествователя здесь — это точка зрения Саши: «Отец гладил маму по голове и поглядывал на Сашу, как будто подмигивая, на самом деле у него дергался левый глаз, но Саша этого еще не знала и подмигивала ему в ответ» [11: 103]. И только к концу произведения читатель может догадаться, что автором глав, описывающих прошлое Саши и ее семьи, также является сама Александра: «Зачем я пишу дневники, да еще начинаю второй, не кончив первого? / Затем, что первый я пишу для мамы, а второй для Луэллина» [11: 292]; «Какое странное чувство писать о прошлом в этот дневник. Как будто кидаешь письмо в неправильный почтовый ящик, перепутав казенные надписи» [11: 316].
Еще одна способность, которая достается Саше Сонли от матери — способность, даже, можно так сказать, необходимость, писать, сочинять, письменно излагать свои мысли, вести дневник. На протяжении всего романа (в рамках одной из нарративных линий) мы наблюдаем пересечение этих двух точек
зрения: «Моя голова теперь похожа на мамину, и у меня появилась еще одна причина назвать «Клены» кленами: это дерево мгновенно пустеет от холодного ветра, за один осенний день может осыпаться, даже за один осенний час» [11: 381]. Заговоры и заклинания, собранные мамой в Лицевом травнике, словно вызывают в памяти Александры определенные места из ее прошлого и прошлого ее семьи. Перелистывая и перечитывая Травник, Саша «листает» страницы своего прошлого. Каждый заговор, стоящий в начале главы Травника, имеет свое значение, и это значение напрямую связано с последующим содержанием: например, данный «эпиграф» предваряет одну из глав, описывающих отношения Саши с ее бывшим женихом Дэффидом Монмутом: «Есть трава воронец, любовная, ростет на боровых землях, цвет бел, корень красен. Угодна давать женам и девам — горети по том человеке начнут. Вельми надо знать человеку» [11: 59]. На свое прошлое Саша смотрит будто со стороны, говоря о себе в третьем лице; записывая и описывая эти события, Саша не просто вспоминает, а как будто пытается осознать их, проанализировать, понять.
Таким образом, героиня создает два дневника: один описывает настоящее, а второй — прошедшее. Дневник, в котором она пишет о настоящем, относится к 2008 году и описывает те события, которые составляют сюжет произведения. Из него мы узнаем о том, как загадочен для окружающих образ Александры; о том, что ее считают ведьмой; что младшая сестра Саши не живет с ней, а возможно, и вовсе мертва; что в городе появляется загадочный Луэллин Элдербери, которого явно интересует и история Александры, и она сама. Данная нарративная линия пишется от первого лица, Саша является непосредственным участником событий, происходящих здесь и сейчас, к тому же дневник предполагает максимальную открытость и откровенность — следовательно, у читателя просто нет повода не верить рассказчику. Александра Сонли в романе является как повествователем — более отстраненным, описывающим события своего прошлого со сторонней позиции наблюдателя, так и рассказчиком — непосредственным участником событий настоящего, достоверным, эмоциональным.
Обозначив в лице Александры основного (но не единственного) нарратора произведения, Элтанг создает вариативность и некую калейдоскопичность событий: повествование постоянно перемещается из настоящего в прошлое, переносится от одного периода времени к другому, иногда располагая читателя в настоящей временной петле, сложной и запутанной. Но читатель теряется не только во времени: постоянная смена фокуса событий создает слишком много вопросов к достоверности описываемых фактов, в том числе главного: а имеет ли место убийство на самом деле? Где сейчас младшая сестра Александры? Какие еще тайны хранит загадочная Саша Сонли? Поиском ответов на эти вопросы и занят главный мужской персонаж романа — Луэллин Элдербери.
Дневник Луэллина, наравне с главами Лицевого травника и дневником Саши Сонли, составляет нарративную основу романа. Персонаж также пишет дневник, рефлексируя, возвращаясь к своему прошлому, анализируя свое настоящее; письмо для него — также своего рода необходимость. Однако данные главы имеют несколько явных визуальных особенностей: отсутствие заглавных букв (в начале предложений, при использовании имен собственных и т. д.), отсутствие завершающих предложение и выделяющих прямую речь знаков препинания, курсив, маркирующий прямую речь, к тому же один абзац в тексте Луэллина как правило равняется одному предложению: «а ты мне больше нравился, когда приходил без этой облезлой кошки, сказал я, подзывая патрика двумя поднятыми пальцами, но я же терплю» [11: 20]; «... по дружбе, говорит уайтхарт и треплет меня по плечу, мы отдали твои часы коллеге джоунзу, ты пропадал четыре лишних дня, лу!» [11: 193]. Подобное визуальное оформление больше всего напоминает непосредственное и быстрое, эмоциональное письмо: невнимание к правилам оформления текста, разграничения предложений и расстановке знаков препинания, а иногда — еще и появление единичных ошибок в написании слов: «чорт, вот это я зря сказал!» [11: 23].
В маленьком Уэльском городке он оказывается проездом и так же случайно узнает об Александре Сонли и том, что произошло между ней и ее младшей сестрой. Эта загадка и желание ее разгадать манит Луэллина; в сюжетной линии Саши Сонли он выступает в качестве следователя, детектива, инспектора — именно так и начинает звать его Александра и другие жители города, приняв за настоящего полицейского. Она сразу понимает, что он появляется не просто так: он приехал, чтобы проникнуть в ее тщательно охраняемую ею самой и скрываемую ото всех жизнь; и именно тогда она решает обмануть его, запутать, сбить со следа: «Однако ничего не поделаешь, мне придется запутать вас, как несуществующие питанцы из Спарты запутали Геродота, а если не выйдет, я сделаю так, что вы сами запутаетесь, и вам станут мерещиться взаправдашние кости летучих змей на берегу Красного моря» [11: 90].
В истории Саши Луэллин — сторонний наблюдатель, лицо на первый взгляд незаинтересованное: он здесь, чтобы раскрыть преступление, те факты, которым он является свидетелем, которые он вносит в свой дневник, также должны быть максимально правдивыми. Схема расчетливого и стороннего свидетельствовали^ рушится тогда, когда Луэллин начинает испытывать чувства к Александре и когда он становится сначала неосознанным, но затем по-настоящему зависимым читателем ее дневника: «вы понимаете? — она усмехнулась мне прямо в лицо на последней странице своего дневника, а я-то читал его с трепетом медвежатника, вскрывающего сейф с ожерельем брисингов!» [11: 297].
В своем романе Элтанг разрушает некоторые ведущие принципы детективной схемы, положенной в основу сюжета: роль детектива здесь исполняет инструктор по вождению, а его стремление раскрыть Сашины секреты — это спор, в сущности, с самим собой, желание быть ближе к ее манящему, мрачному, загадочному миру; разгадка тайны в детективе должна строиться на логических умозаключениях, к которым приходит и автор, и читатель романа. Однако постоянная смена нарратора и времени повествования значительно усложняет восприятие сюжета; каждое новое обстоятельство должно приблизить нас к разгадке «преступления», однако оно ставит перед читателем еще больше вопросов, оставляет все больше пробелов, заставляет сомневаться в предыдущих событиях, призывает искать ответ на следующих страницах.
Мы не можем назвать персонажей, которые рассказывают нам о событиях романа, повествователями: они не повествуют об истории — они проживают ее, живут внутри нее. Каждая самобытная глава здесь является глубоко личным переживанием, т. к. «главы» здесь — это дневниковые записи и письма героев друг другу. В романе сталкиваются различные мнения о событиях и их анализы, абсолютно разные восприятия одних событий. Персонажи могут находиться внутри одной комнаты и внутри одного диалога, но при этом сначала мы видим событие глазами Александры Сонли, затем — Луэллина Элдербери, и один и тот же сюжетный момент приобретает совершенно разные черты, мотивы и нюансы. Роман «играет» с читателем, оставляя многие моменты фабулы на веру или воображение своего читателя. Текст постоянно подтверждает или опровергает реальность различных сюжетных фактов, в том числе — события, ради которого строится и детективная схема: убийства Сашиной младшей сестры: «Когда Младшая появилась на пороге, я чуть поднос с посудой не выронила — мне показалось, что вернулась моя мачеха Хедда, и все начинается сначала, как в фильме ужасов» [11: 248]. В итоге главный вопрос, который задает себе читатель: было ли само преступление? И какую загадку, тайну, мы пытаемся открыть?
Роман представляет нас несколько вариаций одного события и множество взглядов на него; иногда различные точки зрения помогают восстановить истинный порядок событий, иногда — все больше запутывают. Однако детективная схема в романе не акцентируется, временами приобретая значение лишь вербальной и смысловой игры, составляя в единую схему все детективные элементы.
Загадка и игра — один из центральных мотивов в «Каменных кленах»; он одновременно создает и сюжет романа, и задает ту форму взаимодействия, которая возникает между автором и читателем. «Играя» с текстом, погружаясь в него, читатель пытается собрать из фрагментов нарратива единую картину. Некая «мозаичность» текста будто и не предполагает правильного варианта, ведь у каждого читателя может получиться свой правильный вариант. Исходя из этого, данный текст имеет еще одного нарратора, формирующего окончательный сюжетный облик произведения — своего читателя.
Понимая и рассматривая коммуникативный акт как природу литературы, нарратология активизирует функции читателя художественного текста, отдавая ему одну из ведущих ролей в процессе понимания и трактовки текста: «Нарратология, стремясь избежать крайностей этих позиций, не отбрасывает самого понятия «глубинной структуры», лежащей, как считают ее представители, в основе всякого художественного произведения, но главный акцент делает на процессе реализации этой структуры в ходе активного «диалогического взаимодействия» писателя и читателя» [2]. Сложный «фрагментарный» нарратив и детективная основа «Каменных кленов» активизируют читателя, предоставляя ему простор и для воображения, и для своей собственной интерпретации текста. Читатель оказывается неосознанно «втянутым» в игру, заданную Элтанг в начале романа и выдержанную до самого финала.
В игру вступает и Александра, узнав, зачем явился к ней Луэллин. Желание запутать молодого человека, не дать ему постичь сокрытые в глубине своего сознания тайны заставляет ее играть по новым правилам: зная, что Луэллин читает ее дневник, она превращает свои записи в сознательно созданное письменное произведение. Ее дневник перестает быть доверительным и искренним внутренним мо-
нологом; она пишет о том, о чем хочет писать, представляя реальность так, как нужно ей и как должен увидеть ее Луэллин, приукрашивая и дополняя фактические события, и где проходит грань между правдой и вымыслом, догадаться сложно: «Зачем Луэллин приезжает сюда — чтобы разоблачить меня? (...) Он верит в то, что я пишу, я пишу то, что он хочет прочесть, мы оба заняты делом, а значит, я не могу остановиться» [11: 293]. По сути, Саша пишет уже не дневник — она создает самобытное литературное произведение, выступая в качестве художественного нарратора внутри общего нарратива. Соответственно, Луэллин в рамках романа — и создающее, и воспринимающее сознание; и адресат речи, и нарратор.
В.И. Тюпа определяет нарратора как фигуру, «связывающую воедино фрактальные участки нарративного текста и выступающую олицетворением интенциональности рассказываемой истории» [12; 13; 14; 15]. Отсутствие в романе «Каменные клены» единого нарратора провоцирует внешний повествовательный хаос: хронологический порядок «глав» нарушается, читатель «перескакивает» с одного десятилетия на другое, с точки зрения одного нарратора на другую, одно и то же событие предстает сначала истинным, затем — однозначно ложным. Но именно это разнообразие форм и субъектов речи в романе Элтанг и создает его сложное нарративное полотно: «И соотношение формально выделенных частей текста, и соотношение точек зрения разных субъектов изображения (...) говорят об одном и том же: о различном восприятии и оценке изображаемого события. Столкновение разных восприятий одного события и создает особое событие рассказывания» [1: 211].
Каждый дневник — это отдельная линия, отдельная история со своим «повествователем». Каждая точка зрения и каждый субъект речи в романе глубоко субъективны. Текст романа представляет собой не просто рассказ о случившихся событиях; герои пишут письма и дневники, т. е. анализ, осмысление, впечатление от этих событий. Мемуары пишутся всегда в максимально доверительной и откровенной манере, т. к. они либо вообще не рассчитаны на то, чтоб их читали, либо адресованы близким людям. С другой стороны, герои Элтанг не пишут дневников. Дневник теряет характер чего-то настоящего, личного и интимного, если его автор обращается адресно и ориентируется на конкретного читателя: «для чего она писала дневник по ночам, сочиняя свои бестолковые книжные грехи? чтобы я попал в кабалу к этому тексту, к мелко посаженным буквам, похожим на птичек на проводах, чтобы я впал в замешательство, пристрастился к зеленым и красным чернилам, как опиумный страдалец, как последний дурак» [11: 377]. Написанный специально для кого-то, дневник перестает быть таковым, он теряет искренность и достоверность; мы не можем доверять героям (нарраторам) Элтанг. Предложенный ими взгляд на происходящие события не является истинным, объективным, поэтому никак не может помочь читателю выстроить логическую событийную схему.
Заключение
Дневники героев Элтанг — это рефлексия, анализ, восприятие, осмысление: себя, своих поступков и своего места в мире. Попытка через текст, через свои мысли и слова найти гармонию — и внутри, и снаружи себя. Каждый персонаж романа — это и автор, и действующее лицо, и сторонний наблюдатель, и нарратор своей личной сюжетной композиционной линии. Дневники героев теряют основные характеристики именно дневниковых записей: в них нет искренности, достоверности, они созданы с ориентацией на читателя и стороннее восприятие. Таким образом, единое полотно романа состоит из множества композиционных линий — линейных текстов, каждый из которых имеет и своего субъекта речи, и свою фабульную наполненность, и особенную визуальную выразительность. «События рассказывания» каждого текстового компонента отличают «главы» друг от друга и составляют общую, особенную и индивидуальную, нарративную ткань романа. В «Каменных кленах» формируется необъективный, ложный нарратив, разрушающий принципы классического повествования.
В романе соединяется множество точек зрения, отражающих отличающиеся, разнохарактерные взгляды на общее фабульное событие. В рамках детективного сюжета несколько взглядов и мнений должны помочь в формировании общей картины, в разгадке тайны, однако повествовательные линии, ведущиеся разными нарраторами, разнятся, иногда даже опровергая друг друга. Коммуникативная основа нарративного произведения, «мозаичность» повествования, разноуровневые авторские загадки и детективная база романа активирует роль читателя «Каменных кленов», которому отдается функция одного из нарраторов произведения.
В романе Элтанг множественность точек зрения задана не ради прояснения и кристаллизации сюжета, а ради активизации самой категории точка зрения. Столкновение в романе множества различных,
в том числе и разногендерных, точек зрения, «дробит» нарратив и осложняет саму детективную ситуацию, делая ее каледоскопичной и вариативной.
Список литературы
1. Тамарченко Н.Д. Теория литературы: в 2 т. Т. 1. Теория художественного дискурса. Под ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Академия; 2007.
2. Тюпа В.И. Нарратология как аналитика повествовательного дискурса («Архиерей» А. П. Чехова). Тверь: Твер. гос. ун-т; 2001.
3. Шмид B. Нарратология. М.: Языки славянской культуры; 2003.
4. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука; 2000.
5. Fludemik M. An Introduction to Narratology. Routledge; 2009.
6. Тюпа В.И. Что такое «нарративная модальность»? Доступно по: https://www.opennar.com/single-post/2016/03/27/Что-такое-нарративная-модальность. Ссылка активна на 20.03.2018.
7. Урицкий А. Переводные картинки, или Борьба с небытием. Новое литературное обозрение. 2010;104:27-30.
8. Топоров В. Сколько стоит шедевр. Взгляд. 2006;5.11;20-23.
9. Липовецкий М. Три карты побега. Доступно по: http://os.colta.ru/literature/projects/13073/ details/15612/ Ссылка активна на 19.03.2020
10. Семьян Т.Ф. Поэтика романа Лены Элтанг «Каменные клёны». Проблемы поэтики и стиховедения: мат. VIIМеждународной научн.-теоретич. конф., посвящ. 70-летию Победы в Великой Отечественной войне и 100-летию со дня рождения выдающегося ученого, Героя Советского Союза Малика Габдуллина (4—6мая 2015). 2015:195-197.
11. Элтанг Л. Каменные клены. М.: АСТ; 2008.
12. Тюпа В.И. Кто такой нарратор? 2015. Доступно по: https://www.opennar.com/single-post/2015/11/20/ Кто-такой-нарратор. Ссылка активна на 19.03.2018.
13. Alber J., Iversen S., Nielsen H.S., Richardson B. Unnatural Narratives, Unnatural Narratology: Beyond Mimetic Models. Ohio State University Press. 2010;2:113-136.
14. Ортега-и-Гассет Х. О точке зрения в искусстве. Доступно по: http://lib.ru/FILOSOF/ORTEGA/ ortega10.txt Ссылка активна на 08.04.2020.
15. Тюпа В.И. Нарративная стратегия романа. Новый филологический вестник, 2011;18:8-24.
References
1. Tamarchenko ND. Theory of literature: in 2 vols. T. 1. Theory of artistic discourse. Ed. N.D. Tamarchen-ko. Moscow: Academy; 2007. (In Russ.).
2. Tyupa VI. Narratology as an analyst of narrative discourse ("Bishop" by A. P. Chekhov). Tver: Tver. state un-t; 2001. (In Russ.).
3. Schmid B. Narratology. Moscow: Languages of Slavic culture; 2003. (In Russ.).
4. Uspensky BA. Poetics of composition. St. Petersburg: ABC; 2000. (In Russ.).
5. Fludernik M. Introduction to narratology. Routledge, 2009.
6. Tyupa VI. What is a narrative modality? Available at: https://www.opennar.com/single-post/2016/03/27/ What is a-narrative-modality Link is active on 03/20/2018. (In Russ.).
7. Uritsky A. Translations of the picture, or the Fight against non-existence. New Literary Review. 2010;104:27-30. (In Russ.).
8. Toporov V. How much is a masterpiece. Sight. 2006;5.11;20-23. (In Russ.).
9. Lipovetsky M. Three escape cards. Available at: http://os.colta.ru/literature/projects/13073/details/15612/ Link active on 03/19/2020 (In Russ.).
10. Semyan TF. Poetics of Lena Eltang's novel Stone Maples. Problems of poetics and poetry: mat. VII World Scientific-Theoretical Conf. 70th anniversary of Victory in the Great Patriotic War and 100th anniversary of the birth of the outstanding scientist Hero of the Soviet Union Malik Gabdullin (May 4-6, 2015), 2015:195-197. (In Russ.).
11. Eltang L. Stone maples. Moscow: AST; 2008. (In Russ.).
12. Tyupa VI. Who is a narrator? 2015. Available at: https://www.opennar.com/single-post/2015/11/20/ What is such a narrator Link active on 03/19/2018. (In Russ.).
13. Albert J., Iversen S., Nielsen HS., Richardson B. Unnatural narratives, Unnatural narratology: beyond mimetic models. Ohio State University Press. 2010;2:113-136.
14. Ortega y Gasset H. On the point of view in art. Available at: http://lib.ru/FIL0S0F/0RTEGA/ortega10. txt Link active on 04/08/2020. (In Russ.).
15. Tyupa VI. Narrative strategy of the novel. New Philological Bulletin, 2011;18:8-24. (In Russ.).
Сведения об авторе:
Мозжерина Марина Сергеевна, аспирант кафедры русского языка и литературы, Южно-Уральский государственный университет, кафедра русского языка и литературы Института медиа и социально-гуманитарных наук, г. Челябинск, Российская Федерация.
E-mail: [email protected]
Адрес: 454080, Челябинск, пр. Ленина, 76. ФГАОУ ВО «Южно-Уральский государственный университет (Национальный исследовательский университет)»
Bionote:
Marina S. Mozzherina, graduate student, South Ural State University, Institute of Media and Humanities, Department of Russian Language and Literature; Chelyabinsk, Russian Federation.
E-mail: [email protected]
Address: 454080, Chelyabink, 76 Lenin ave, South Ural State University
