CC BY
74
УДК 39 Н. М. БЕЛОБОРОДОВА
Усть-Ордынская СОШ № 2 им. И. В. Балдынова, п.Усть-Ордынский, Иркутская область
НАРОДНАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ СВАДЕБНАЯ ОБРЯДНОСТЬ РУССКИХ ПРЕДБАЙКАЛЬЯ. ДЕНЬ ВЕНЧАНИЯ
В статье рассматриваются народные православные традиции в день венчания в свадебной обрядности русских Предбайкалья в XIX — начале XX в. Автор знакомит с редкими полевыми записями, работами учёных, этнографов, богословов. Вы узнаете, какие православные ценности сохранялись и передавались с глубокой древности в семьях старожилов. Результаты исследования представлены на Международных и Региональных конференциях, Всероссийских конкурсах педагогических программ в сфере образования и культуры. Статья адресована историкам, этнографам, филологам.
Ключевые слова: православие, венчание, воспитание.
В XIX — начале XX в. свадебные обряды русских в день венчания в разных селениях Предбайкалья сочетались между собой и выстраивались в определённой последовательности.
В день свадьбы до венчания предварялся ритуал благословения родителями и крестными жениха и невесты — порознь каждого у себя дома и вместе при отправлении их к венцу. По описаниям наблюдателей, обрядом этим дорожили не только в Предбайкалье, но и в других районах Сибири [1]. По мнению В.А.Зверева: «Церковные причты не венчали жениха и невесту без родительского благословения» [2]. Перед благословением дочери, по воспоминаниям пожилых сельских жителей, мать с отцом перед столом стелили покрывало, сложенное вчетверо, на него на колени вставала невеста. «Три раз поклонится, по голове иконой перва... Отец блаславляет, потом мать. крёстна... крёстный». При этом «невеста целует икону», а затем того, кто её благословлял. Бывало, что новобрачную «материным благословле-ньем» (т.е. иконой матери) благословляли и отдавали её невесте. Это происходило в том случае, когда у родителей не было средств купить новую икону. В отношении к благословенным иконам, кроме обычного для православного человека почитания икон, сказывалась и уверенность в их особой охранной функции семейного счастья. Благословенные иконы иногда передавались по наследству: «Фрося взяла Троерушницу, мама с тятей благословляли. Какой меня благословляли, такой я Галю (дочь) благословляла, икона Пресвятая Богородица. У Васи (сына) икона большая, однако, Николай, не знаю, какой». «Меня мама благословляла иконой Божьей Матери, — рассказывала нам другая сибирячка, — когда я вза-муж выходила в 1950 году. У ней (матери) три иконы были». Как видим, традиция благословения родовой венчальной иконой не прерывалась и в советское время независимо от того, происходило венчание или нет. Делясь воспоминаниями о старинных свадьбах, пожилая женщина в конце нашей встречи вспомнила вдруг слова, которые она слышала от сироты перед выездом из родного дома:
Выйду я на крылечешко,
Посмотрю на все четыре стороны:
Не идёт ли моя родимая матушка,
Не идёт ли мой родимый батюшка,
Не несут ли мне благословенную?
(Полевые материалы автора 1994-2006 гг. (далее - ПМА), (ПМА).
На сиротскую песню о родительском благословении указывают и другие авторы [3]. Если родителей не было в живых, то их для совершения обряда часто заменяли крёстные. «А крёстного нету, родной сродственник: дядя там ли братан. ли брат був», — поясняла бабушка (ПМА).
Родительское благословение, освещённое церковью, воспринималось брачующимися, участниками и зрителями одновременно и как Божье. Оно, по православному обычаю, переходило на потомство молодых. А также это объяснялось ещё и тем, что «.дети, почтительныя к родителям, благоденствуют и долгоденствуют...» [4].
Благословенную икону жениха везли в свадебном поезде в дом к невесте. Как правило, в Предбайкалье это делали два мальчика. По приезде они первыми «шли с иконой, бояра за иконой. а жениха тысяцкой за руку вёл за боярам. На окошке икона (невесты) стояла, де оне садится имя. Парнишка этот икону (невесты) забират и к жениховой иконе кладёт в платок, в белый, платком завязыват. В церкву везёт. С иконами едут вперёд в церкву венчаться». Впереди свадебного поезда на паре. два боярина сидели в кошёвке, два рядушком, вот онй и руководили этим иконам ребятишки бояра». В роли маленького боярина мог быть родственник, «сусед (сосед) может быв, братишка там, кто ли», - рассказывала нам крестьянка. По приезде в церковь маленькие бояра «женихову икону» ставили к иконе Иисуса Христа, а «невестину Матери Пресвятой Богородицы» (ПМА). Свадебную традицию о богоносах с образом подтверждают и сибирские исследователи [5].
Во время венчания молодым «слали под ноги хороший платок. больша сваха называлась у невесты там сестра, может, ли тётка, ли крёстна ли» или «вот тысяцкой еж ли богатый. откупав большо кадило. Зажигав свечи, слав ковры» (ПМА). Этот же обряд встречается у Е. Авдеевой-Полевой: «В церкви. сваха невестина расстилала подножье» [6]. В православии разостланный кусок материи (в приведенных описаниях: платок, ковер) является «поднужием», на
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
который обрученные жених и невеста становятся в знак того, что они во время семейной жизни должны будут разделять одинаковую участь во всём - как счастливую, так и неблагополучную. Долгожительница Предбайкалья повидала много венчаний в церкви: «Они же венчались, Богу молились, три поклона давали в церкви, когда царские двери откроют, вставали на коленки». И далее с горечью поведала о своей свадьбе, а выходила она замуж в 1927 году: «У нас зять быв, откупав нам, ковры слав, кадило зажигав. Потом надявали венцы. Три раз крэкно (кругом), ставили на лой (аналоя). ляжав Еванглий на луе с крестом и три раз обводили крукно батько. Вот и венец був. Мы крад-че венчались. Мы уж последним венцам венчались. У нас свадьба ещё по старинке была». Как вспоминала другая сельская жительница преклонного возраста: «Невесте надеют венец, и она в это время говорит (про себя): «Дай, Бог, мне детей умных, разумных и умеренных. ну, чтоб много не было» (ПМА). Эти же слова она говорила и в первую брачную ночь только про себя. Как известно, православной женщине не разрешалось делать аборты. Шестая заповедь: не убий [7] — по закону Божию, рассматривалась как смертный грех для тех, кто занимался детоубийством, поэтому невеста и обращалась с просьбой к Богу.
В крестьянской среде строго придерживались древнего правила воздержания от пищи перед венчанием, так как бракосочетание по церковному уставу происходило утром «По божественной литургии» [8], чтобы невеста и жених достойно приготовлялись к принятию благодати таинства брака. Это правило о необходимости нравственного очищения, включавшего и воздержание от физической близости, в том числе и от еды, перед событиями жизненной важности подтверждают наши информаторы: «В день свадьбы от вянца приедут, так тогда ядят. Оне под венец идут, имя причастие дают, до причастия оне постничают» (ПМА). До венца, по воспоминаниям старожилов, молодые люди проявляли сдержанность в поведении и в общении между собой, боясь предупреждения «да не опалиши мя приобщением: огнь бо еси, недостойныя попаляяй, но убо очисти мя от всякия скверны» из последования ко Святому Причащению [9]. Это соблюдалось и по дороге в церковь. Жениха с невестой рассаживали в разные пары лошадей. Свадебный поезд двигался в таком порядке: I пара — маленькие бояра с иконами; II пара — жених и тысяцкий (крестный); III пара — бояра; VI пара — невеста, большая сваха (крестная) (ПМА). Подобные сведения порядка движения свадебного поезда в церковь в Предбайкалье в XIX веке приводила сибирская писательница [10]. По воспоминаниям старожила, старинная традиция «венчаться в церковь со всех населённых пунктов: .ну Бургас, Ревякино, Захал, Еловка, первоначально даже с Тугутуя» — долгие годы сохранялась и в советское время у куядских прихожан, «где там свадьбу играли, онй обязательно приезжали в Куяду. Вот это церковь стояла. подъедут, а она не работающа. Поклонялись здесь. церковь объезжали три раза и уезжали».
Как известно, колокол — предмет церковный. И православная традиция у русских старожилов-си-биряков наблюдается в применении колокольчиков в конской упряжи во время свадебных обрядов. «Ещё в то время, — рассказывал сельский житель, — была сохранена сбруя лошади тройками. с красивой дугой. ломовая дуга. Ну, это широкия дуги, разрисованная вся. Колокольчики. как обязательно, три колокольчика разные по величине. Они йто звенели по-разному, и эта свадьба бежала» (ПМА). Колокольный звон, по
преданию, «отводит дьявольские козни, болезни, бури и молнии.» [11].
По приезде от венца бракосочетавшиеся благословлялись иконой Святителя Иннокентия, епископа Иркутского. «У крыльца стоят отец с матерью с иконой. Икона Иннокентий Угодник у отца в руках. (Они) к отцу сразу кланяются низко, а у их голувушки рядом. Отец берёт икону и обоим на голову ставит и крест делат иконой и их благословлят: «Благослови вас, Господи!». Оне подымают голову и целуют (икону), первый жених пацалует, а потом она. Теперь передает (отец) матери икону, теперь к матери подходят также.». По мнению русских жителей Предбайкалья, православные крестьяне обращались к местному святому во время особо важных событий, прося у него защиты и благословения. И в атеистические времена «иконой встречали родители, когда невесту привезли, благословляли здесь» (ПМА). Обязательным элементом русского свадебного обряда при благословении молодых у крыльца было вставание ими на «подстилку» (войлок или покрывало, сложенное вчетверо). Народная традиция (вставание на «подну-жие») крестьянами была заимствована у церкви [12]. Благословение иконой по приезде от венца встречается в работах этнографов [13].
Заключение брака в соответствии с правилами Православной церкви в народной среде имело не только юридический, социальный, но и сакральный смысл. Брак — «тайна сия велика», — писал святой апостол Павел [14]. Православная Церковь видит в Таинстве Брака духовную тайну. Поэтому свершившийся факт венчания, по народным представлениям, был во славу Божию. Эту мысль подтверждают старожилы: «Хороши люди не пьяницы, ни лентяи. Невидимо Господь вышлет. Недуманно, нечаянно Господь послал» (ПМА).
Значение слова «невеста» православный автор объясняет так: «Неведение греха, непорочность, что означает как духовную, так и телесную чистоту» [15]. Упоминание о сохранении целомудрия девушками как о норме христианской морали у сибиряков, находим в материалах исследователей [16]. По церковному учению и народной этике, девушка до замужества не должна была вступать в интимные отношения. Наши предки знали, что от гулящей девушки не бывает хорошего потомства. Поэтому нравственно падшую девушку считали испорченной, недостойной замужества. Потеря девственности становилась позором для неё, родителей, родственников. Например, в населённых пунктах Прибайкалья, как отмечали А.В.Гуревич и Л.Е.Элиасов, «сохранялся дикий обычай смолить ворота девушке. Смолёные ворота всегда означали, что здесь живет развратная, распутная женщина» [17]. В день свадьбы молодуху «клали на подклед, — вспоминала бабушка села Тугутуй, — узнавали, невеста хороша или нет, самостоятельна ли. Это было давно, при царе. Советская власть всё уже (отменила)». Традиционно факт невинности невесты на свадьбе оповещался публично свахой (крёстной) жениха. Демонстрацией доказательства невинности девушки в Предбайкалье служили простыни, рубашки. «А тут ежели хороша невеста, дак пляшут, эту рубашонку снимут, бросают к верху». Порой к нечестной девушке относились категорично и безжалостно: «Ну, чо тут Груздев Иван, не было на простыни ничо. он давай бить её. Едва отобрали бабу, вот чо было». Эти жёсткие народные меры можно назвать инстинктом самосохранения русских. Как явствует из рассказов старожилов, в случае целомудрия девушки, родственники жениха благодарили родителей
разными способами: «Мне Миха (Михаил) сказывал, старшую сестру отдавали. Сестра была очень честна. «Ой, .их на лавку посадили, тятю и маму. Ой, как их. к верху качали. Я, говорит, маленький був, ой, ревев. Говорит: «Убьют тятю и маму». Ну, качали, что хороша дочь» (ПМА).
Какое же место и значение отводила народная традиция причащению молодых? В первый день свадьба игралась сдержанно. Это объяснялось тем, что молодые после причащения должны были «достойно сохранить в себе Христа принятого» [18], чтобы не прогневить Бога, не навлечь на себя кары Господней, ибо, по учению Православной церкви, «причащающаяся огню — объятая огнем» [19] означает сжигание грехов человеческих Всевышним. Отсюда следует, что благоговейное принятие верующим святых таинств может быть причащающемуся во благо или во вред, вплоть до его смертельного исхода. Об этом христианам напоминает диакон во время открытия царских врат перед причастием: «Со страхом Божиим и верою приступите» [20]. Причастие — духовно-нравственная потребность человека отвлекаться и отвращаться от всего материального и видимого, и устремлять все помыслы свои к небесному и божественному. Поэтому, приехав от венца, участники свадебного поезда выпивали только по рюмке вина, закусывали, затем пили чай и уходили отдыхать. Отдохнув, «приходили на столы, выпивали памаленька», как утверждали старожилы: «Перва рюмка — для аппетита, втора рюмка — для здоровья, а третью рюмку — к чёрту послать». Православные верили в могущество, святость и благость Бога, создавшего всё, осуждающего грех, но милующего и спасающего грешников, раскаивающихся и желающих исправления.
Изменение статуса новобрачной подчеркивалось в сцене прибытия молодых после венца в дом к жениху. В Предбайкалье окружающие селяне называли её «молодуха». После снятия воскового венка совершался народный обряд «окручания» невесты (т.е. когда свахи со стороны жениха и невесты «шёлковы косоплётки вплятали» в две косы и закалывали вокруг головы), во время которого ей надевали головной убор замужней женщины. «С волосам девушка, а когда она уже повенчаласа, она стала женщиной, а женщине волосы не разрешалось, завязывали их» (ПМА). Пояснение этой русской традиции находим у Феофилакта Болгарского: «Покрытие головы означает наложение власти на голову. и верность положению подчиненной» [21]. Выясняя далее, читаем у апостола Павла: «Муж. есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа» [22]. В момент обряда «окручания» звучала специальная песня «Ой, семена», в которой нашёл отражение акт Божьей воли:
Ой (и), семена вы голубиныя,
Ой (и), вас немножка была сеено,
Ой (и), вас немножка была сеено,
Ой (и), разбросали два паля (ПМА).
Как писал П.В.Шейн: «Чисто народная песня. непременно знакомит нас. с его верованиями» [23]. В приведённой нами песне слова «семена вы голубиныя», на наш взгляд, затрагивают тему религиозную. И в церковной и исследовательской литературе они поясняются так, что образ голубя в православном учении символизирует Святой Дух [24]. Голубь всегда был символом чистоты, кротости и верности.
В пояснениях русских крестьян: «Голубь вроде ангельский дух, святые». «Голубь — это тот же Господь». «Голубь как душа чья-то, Иисуса Христа, наверно». В
приведённом песенном тексте, на наш взгляд, подчёркивался духовный смысл того, что на жениха и невесту во время венчания невидимо сошла благодать Святаго Духа на «два паля», освятила их супружеский союз и дала им силы для жизни по заповедям Христовым, законного рождения и христианского воспитания детей. «Эту песню, — по воспоминаниям бабушки, — пели до 1927 года. А потом пошло раскулачивание, запретили церкви. Изменилась вся жизнь. Теперь таких песен не поют» (ПМА). Религиозное требование: «Супружество бо есть дело святое: тем же и свято сие совершати достоит. Брак должен быть провождаем благочинно, христианским образом» [25] — строго выполнялось старожилами в День венчания и органично входило в общий комплекс норм поведения участников свадебного торжества.
В заключение следует отметить, что православные свадебные обряды в среде крестьянства Предбайкалья по отношению к молодым выполняли, прежде всего, воспитательную роль. Благословенный родителями и венчанный в церкви брак — это был законный брак перед Богом и людьми. Свадьба подчёркивала важность такой ценности, как целомудрие будущих родителей, от которых рождаются благословленные Богом дети. Анализ материала показал, что в изучаемый нами период нравственность старожилов зижделась на православной вере.
Работа представит интерес для специалистов, занимающихся историей и этнографией русских старожилов Сибири, филологов. Данный материал может быть использован в учебном процессе вузов и школ, в преподавании спецкурсов, лекций и семинаров по истории, этнографии и культурологии.
Библиографический список
1. Логиновский, К. Свадебные песни и обычаи казаков Восточного Забайкалья / К.Логиновский // Учён. зап. / Хабаровск : Приамурского отд. Импер. РГО, 1899. — Т.5. — Вып. 2. — С. 12, 54, 87; Шишков, В. Песни, собранныя в селениях Подкаменской и Преображенской волостей Ки-ринского уезда, Ирк. губ., расположенных по течению реки Нижней Тунгуски. В 1911 году / В.Шишков // Изв./ Иркутск: ВСОРГО. - 1914. - Т.43. - С. 81; Мишарин, Д.Н. Свадебныя песни, записанныя в Верхоленском уезде Иркутской губернии / Д.Н. Мишарин // Изв./ Иркутск : ВСОРГО. — 1917. — Т.45. — С. 8, 9; Миненко, Н.А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII — первой половины XIX в.) / Н.А.Миненко // Отв. ред. М.М.Громыко. - Новосибирск : изд-во «Наука», 1979. - С. 243.
2. Зверев, В.А. Брачный возраст и количество детей у русских крестьян Сибири во второй половине XIX — начале XX в. / В.А. Зверев // Культурно-бытовые процессы у русских Сибири XVIII — начала XX века ; отв. ред. Л.М. Русакова, Н.М. Миненко. — Новосибирск : Наука, 1985. — С. 76.
3. Суворов, И. Илимския свадебныя песни / И. Суворов, А. Языков // Изв. / Иркутск : ВСОРГО. — 1898. — Т. 29, № 2-3. — С. 118; Логиновский, К. Указ. соч. — С. 26-28.
4. Полный годичный круг кратких поучений, составленных на каждый день года : в 2 т. ; сост. преимущественно, по лучшим проповедническим образцам протоиереем Григорием Дьяченко. — 3-е изд. — М., 1995. — Т.1 : Первое полугодие (340 поучений). — С. 106.
5. Авдеева-Полевая, К.А. Записки и замечания о Сибири / К.А. Авдеева-Полевая // Записки Иркутских жителей ; сост. М.Д. Сергеев. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1990. — С. 26; Суворов, И. Указ. соч. — С. 111; Логиновский, К. Указ. соч. — С. 87; Миненко, Н.А. Указ. соч. — С. 248.
6. Авдеева-Полевая, К.А. Указ. соч. — С. 27.
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
7. Молитвослов. — СПб. : Изд-во ЮР.В.АН. «Вера», 1997. — С. 131.
8. Требник : в 2 ч. — М.: Изд-во «Сибирская Благозвон-ница», 2003. - Ч.1. - С. 101.
9. Православный молитвослов. — М. : Церковь Рождества Пресвятой Богородицы, с. Льялово, 2002. — С. 89.
10. Авдеева-Полевая, К.А. Указ. соч. — С. 26.
11. О царь-колоколе, бубенцах, валдайских колокольчиках, о биле и иерихонских трубах / сост. Н.И.Кабанова. — М. : «Ниппур», 1997. — С. 4.
12. Таинство брака. Почему надо венчаться. — М. : «Центр Благо», 1999. — С. 13.
13. Вагин, В. Нынешняя деревенская песня / В.Вагин // Изв.// Иркутск: ВСОРГО. — 1887. — Т.18. — С. 48; Осипов, Н.О. Ритуал сибирской свадьбы / Н.О. Осипов // Живая старина. — 1893. — Вып.1. — С. 108.
14. Послание к ефесянам Святого апостола Павла / Новый завет. — М. : «Ковчег», «Книжное дело», 2006. — С. 1003.
15. Ирзабеков, Василий (Фазиль). Тайна русского слова. Заметки нерусского человека / Василий (Фазиль) Ирзабеков; гл. ред. В.Малягина. — М. : Даниловский благовестник, 2007. — С. 138.
16. Александров Матвей, Воздушный тарантас, или Воспоминания о поездке по Восточной Сибири. Иркутск (лето 1827 г.) / Матвей Александров // Записки иркутских жителей ; сост. тома, примеч., послесл. М.Д. Сергеев. — Иркутск : Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1990. — С. 447; Зверев, В.А. Указ соч. — С. 82.
17. Гуревич, А.В. Старый фольклор Прибайкалья / А.В. Гуревич, Л.Е. Элиасов. — Улан-Удэ : Гос. Бурят-монгольск. изд-во, 1939. — Т.1. — С. XXI.
18. Православный молитвослов. Указ. соч. — С. 96.
19. Полный церковно-славянский словарь / сост. протоиерей Г.Дьяченко. — М. : Изд-во «Отчий дом», 2006. — С. 503.
20. Объяснение литургии в вопросах и ответах. — М. : Изд-во «Благо», 2006. — С. 34.
21. Женщина христианка. Образ и значение женщины в христианстве / Печатается по изданию: А. Надеждин. Права и значение женщины в христианстве. — СПб., 1873. — М. : Изд-во «Отчий дом», 2000. — С. 267.
22. Первое послание к Коринфянам Святого апостола Павла // Новый завет. — М. : «Ковчег», «Книжное дело», 2006. - С. 900.
23. Шейн, П.В. Великорусс в своих песнях, обрядах, верованиях, сказках, легендах и т.п. / П.В. Шейн. — СПб. : Изд-е Императорской академии наук, 1898. — Вып. 1. — Т.1. — С. V.
24. Православное Нравственное Богословие / Цензор Московской духовной академии, инспектор архимандрит Порфирий; изд-е 3-е, исправл. — Кострома : В типографии П.И. Андроникова, 1859. — С. 53; Поселянин, Е. Богоматерь на земле / Е. Поселянин. — СПб.; М. : «Диоптра», «Лестви-ца», 2002. — С. 213; Харузина, В. Этнография. Курс лекций, читанных в Императорском московском археологическом Институте имени Николая II / В.Харузина. — М. : Изд-е Им-перат. археологич. ин-та, 1914. — Вып. 2. — С. 151, 152.
25. Таинство брака. Указ. соч. — С. 22, 23.
БЕЛОБОРОДОВА Нина Михайловна, аспирантка кафедры истории Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств (г.Улан-Удэ), учитель музыки.
E-mail: [email protected]
Дата поступления статьи в редакцию: 23.12.2008 г.
© Белобородова Н.М.
Книжная полка
Алямкин, А.В., Баранов А.Г. История денежного обращения в 1914-1924 гг. (по материалам Зауралья) : научное издание. - Екатеринбург : Изд-во УГГУ, 2005. - 334 с. -ISBN 5-8019-0093-4.
В книге даётся обзор денежного обращения России с 1769 до 1924 гг., особое внимание уделено истории денежного обращения при Временном Сибирском и Временном Всероссийском правительствах. Исследованы причины распада единой денежной системы страны. Проанализированы мероприятия правительства А.В. Колчака по оздоровлению финансов и денежного обращения; рассмотрена произошедшая унификация на основе советской валюты — червонца.
Для историков и специалистов, интересующихся вопросами денежного обращения, а также студентов, коллекционеров.
Шиканова, И.С. Страницы отечественной истории в бумажных денежных знаках: очерки по истории бонистики ХІХ-ХХ вв. / И.С. Шиканова; ГИМ. - М.: Нумизматическая л-ра, 2005. - 192 с. - ISBN 5-902689-06-6.
Книга состоит из двух частей. В очерках первой части рассматривается история денежного обращения на Севере России, в Сибири и на Дальнем Востоке в годы Гражданской войны и иностранной интервенции (1918— 1922).
Во вторую часть вошли отдельные очерки, посвящённые разным эпизодам отечественной истории XIX в.
Работа основана на источниковедческом анализе денежных знаков и архивных документах, некоторые из них были впервые введены автором в научный оборот. Книга рассчитана на широкий круг читателей — историков, бонистов, музейных работников, коллекционеров, а также на всех интересующихся прошлым нашего Отечества.
