CC BY
5818. Гаврилин Ю. В. Электронные носители информации в уголовном судопроизводстве // Труды Академии управления МВД России. 2017. № 4 (44).
19. Григорьев В. Н., Максимов О. А. Некоторые вопросы использования электронных носителей информации при расследовании уголовных дел // Полицейская деятельность. 2018. № 1.
20. Васюков В. Ф., Малышева Н. А. Применение специальных знаний при производстве отдельных следственных действий с использованием электронных устройств // Обеспечение прав и законных интересов граждан в деятельности органов предварительного расследования: сборник статей Межведомственного круглого стола и Всероссийского круглого стола. Орел: Орловский юридический институт МВД России имени В. В. Лукьянова, 2017.
21. Орлов Ю. К. Современные проблемы доказывания и использования специальных знаний в уголовном судопроизводстве: научно-учебное пособие. М.: Проспект, 2016.
22. Тарасов А. А. Эксперт и специалист в уголовном процессе России: монография. 2-е изд., пе-рераб. и доп. М.: Проспект, 2017.
23. Першин А. Н. Электронный носитель информации как новый источник доказательств по уголовным делам // Уголовный процесс. 2015. № 5.
24. Забавина А. Ю., Киселев Е. А. Проблемы законодательной регламентации использования данных спутниковых навигационных систем в раскрытии и расследовании преступлений // Российский следователь. 2015. № 4.
25. О внесении изменений в статьи 76.1 и 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 27 декабря 2018 г. № 533-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2018. № 53 (часть I). Ст. 8459.
© Григорьев В. Н.
© Максимов О. А.
УДК 343.13:343.211.5(470)
А. В. ПОБЕДКИН, профессор кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор (г. Москва)
A. V. POBEDKIN, professor of the Chair of Management of the Crime Investigation Bodies of the Academy of Management of the Interior Ministry of Russia, Doctor of Law, professor (Moscow)
НАРОД КАК ИСТОЧНИК ВЛАСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ PEOPLE AS A SOURCE OF POWER IN CRIMINAL PROCEEDINGS
Аннотация. В статье рассматривается вопрос об основной причине недостаточной эффективности уголовного судопроизводства и обосновывается вывод, согласно которому таковой является недостаточная его связь с народом, который является в стране единственным источником власти. На основе диалектического метода познания автор приходит к идее о том, что реализация уголовным судопроизводством публичной функции невозможна без доверия народа к уголовному судопроизводству и должностным лицам, его осуществляющим. В противном случае неизбежно противопоставление народа и властных участников уголовного судопроизводства. В статье аргументируется мысль о том, что, наряду с утратой доверия к должностным лицам, осуществляющим уголовный процесс в стране, в народе зреет понимание необходимости поддержки правоохранительных органов, которое необходимо развить. С использованием исторического и компаративистского,
формально-юридического методов автор обосновывает пути укрепления связи: «народ - уголовное судопроизводство», которые видятся в активном участии граждан страны в принятии процессуальных решений; формировании корпуса должностных лиц, применяющих уголовно-процессуальных закон; создании текста уголовно-процессуального закона, доступного для жителей страны. Предложенные направления развития уголовного судопроизводства разрушат негативную тенденцию автономизации уголовного процесса в рамках корпорации юристов отдельных профессий.
Ключевые слова и словосочетания: народ как единственный источник власти, публичность уголовного судопроизводства, доверие граждан, упрощенные (ускоренные) производства, независимость судей, участие народа в отправлении правосудия, уголовно-процессуальный закон.
Annotation. The article considers the issue of the main reason of the lack of efficiency of criminal proceedings and the conclusion that it is the lack of communication with the people, who are the only source ofpower in the country, is justified. On the basis ofthe dialectical method of knowledge, the author comes to the idea that the realization of a public function by criminal proceedings is impossible without the confidence ofpeople in criminal proceedings and the officials who exercise it. Otherwise, inevitable the opposition of the people and the imperious participants in criminal proceedings is inevitable. The article argues that along with the loss of confidence in the officials involved in the criminal process in the country, there is a growing understanding among the people of the need to support law enforcement agencies, which must be developed. Witch the use of historical and comparative, formallegal methods, the author justifies the ways to strengthen communication: «people - criminal justice», which is seen in the active participation of citizens of the country in making procedural decisions, forming a body of officials applying the criminal procedure law; creating the text of the criminal procedure law available to residents of the country. The proposed directions of the development of criminal justice will destroy the negative trend of autonomy of the criminal process within the corporation of lawyers of certain professions.
Keywords and phrases: people as the sole source of power, publicity of criminal proceedings, citizens ' trust, simplified (accelerated) proceedings, independence of judges, participation of people in the administration of justice, criminal procedure law.
Проблемы уголовного судопроизводства напрямую определяются общими политическими и социальными процессами в стране. Уголовный процесс - самая политизированная сфера государственной деятельности, непременно реагирующая на любые колебания политического режима, изменение государственных приоритетов, способы обеспечения конституционных ценностей. Собственно, тип (форма) уголовного судопроизводства, особенности порядка досудебного и судебного производства определяются не научно установленными закономерностями, а потребностями общества, выражаемыми государством. В этой связи нельзя сказать, что уголовный процесс того или иного государства лучше или хуже порядка уголовно-процессуальной деятельности, принятого в другой стране. Каждое общество выбирает судопроизводство, которое соответствует его чаяниям и основано на его ценностях, традициях, приоритетах. Так, прагматизм и договорные формы уголовного процесса
англо-американского типа, например для американского общества, вполне приемлемы и отвечают шкале ценностей, принятой в данном обществе. Задача науки уголовного процесса - выявление реальных потребностей общества в результатах уголовно-процессуальной деятельности и обоснование порядка судопроизводства, способного удовлетворить чаяния народа страны, точнее, его нравственно здоровой части (маргинальные слои, несомненно, существуют в любом обществе, и уголовное судопроизводство, напротив, должно быть средством диктатуры, принуждающим такие слои к принятому в обществе поведению).
Без учета связи потребностей общества и уголовно-процессуальной деятельности таковая не может ни оцениваться, ни совершенствоваться. Интересы правоохранительных органов, ведомственные интересы, конкретные пробелы и недостатки в процессуальных процедурах, с точки зрения эффективности закона, объективно вторичны.
Опыт последних десятилетий ярко показал, что «валовыми» изменениями уголовно-процессуального законодательства, начиная с косметических и заканчивая кардинальными (как, например, оскудение процессуальных возможностей прокурора в части надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия, введение дознания в сокращенной форме и т. д.), нарывы уголовного судопроизводства не заживить. Поэтому вряд ли что-то изменят идеи о введении института следственных судей [1, с. 74-86; 2, с. 9-21], судебных следователей, «деформализации» досудебного производства, ликвидации следователя как субъекта собирания доказательств и возложение этой функции на некоего «полицейского агента» и т. д. [3]. Проблема уголовного судопроизводства России сегодня даже не в типе его организации, хотя традиционные отечественные формы, вне всякого сомнения, обоснованы глубокими историческими корнями, сочленением с отечественными ценностями и уже только по этой причине предпочтительны.
Существует ли проблема? Если да, то в чем она состоит? Зададимся вопросом: действительно ли уголовное судопроизводство России нужно совершенствовать? Почему сплошь и рядом в научных работах оно критикуется? Каким требованиям оно не отвечает? Кто эти требования формулирует или должен формулировать?
Знакомясь с традиционными ежегодными отчетами правоохранительных структур о результатах деятельности, складывается впечатление, что ситуация, в том числе и в сфере уголовного судопроизводства, непрерывно улучшается. Основания для оптимизма есть. Достаточно для них и тенденции ежегодного снижения количества зарегистрированных преступлений. Несомненно, это следствие не только уголовно-процессуальной деятельности. В условиях расширения сокращенных, упрощенных, ускоренных и другого рода «сделочных» процедур в уголовном процессе России его роль в снижении уровня преступности объективно не может быть велика.
Л. А. Воскобитова, сомневаясь, что уголовное судопроизводство вообще можно считать средством борьбы с преступностью (что является весьма распространенной позицией
среди сторонников подхода к уголовному судопроизводству, прежде всего как к средству защиты лиц, оказавшихся в его орбите), пишет, что уголовный процесс уже потому не имеет назначением борьбу с преступностью, что в его ходе сдерживается борьба, ведущаяся другими органами государства. Кроме того, Л. А. Воскобитова полагает, что значительная часть преступлений остается латентной, недоступной для уголовного судопроизводства. «А как оценивать с точки зрения борьбы с преступностью результаты уголовного судопроизводства в виде прекращенных уголовных дел, оправдательных приговоров?», - спрашивает ученый [4, с. 58-59]. Все верно. Уголовный процесс ограничивает государство в средствах, обеспечивает оправдание невиновных, отказ от их уголовного преследования. К сожалению, действительно, не все преступления выявляются. Однако это аргументы в пользу уголовного процесса как государственной деятельности, направленной на борьбу с преступностью. Таковая, очевидно, предполагает, что бороться (привлекать к уголовной ответственности) нужно с действительными преступниками, обеспечивая недопустимость ущемления прав человека и тем более осуждения (равно как и «констатации факта совершения деяния, содержащего признаки преступления» в постановлении о прекращении уголовного дела по нереабили-тирующим основаниям, что по спорной позиции Конституционного Суда РФ не равно признанию виновным) невиновных. Что же касается латентности, то некоторые преступления неизвестны и оперативным работникам, что не свидетельствует о том, что оперативно-разыскная деятельность - не средство борьбы с преступностью.
Если к уголовной ответственности привлекаются и осуждаются лица, на самом деле совершившие преступления, преступность объективно должна оказаться под контролем и иметь тенденцию к снижению. Некоторые специалисты склонны скептически смотреть на данные официальной статистики, поскольку имеются основания полагать, что она направленно формируется, в том числе и средствами уголовного судопроизводства (например, миллионными необоснованными отказами в возбуждении уголовного дела) [5, с. 88-96]. Однако официальная статистика свидетельствует, что государство, априори
представляющее интересы народа, считает возможным признать средства борьбы с преступностью в стране эффективными.
Несколько настораживает, что положительные тенденции в деятельности конкретного правоохранительного органа зачастую констатируются взаимными отсылками к недостаткам в деятельности коллег из других правоохранительных структур [6]. Это свидетельствует о том, что в сфере уголовного процесса не все благополучно. В этой связи совершенно резонны критические замечания Президента РФ, прозвучавшие на расширенных заседаниях коллегий Генеральной прокуратуры РФ и МВД России в 2017 году [7; 8].
Из доклада Уполномоченного по правам человека в РФ (далее - Уполномоченный) следует, что из 41 841 обращения, поступившего к Уполномоченному в 2017 г., 12 779 связаны с нарушением прав в сфере уголовного судопроизводства (почти треть от общего количества обращений) [9]. Это серьезный индикатор, который коррелирует с иными результатами замеров общественного мнения.
Так, согласно результатам опросов, проведенных Федеральным научно-исследовательским социологическим центром РАН, в числе запросов российского общества сегодня основной - справедливость (59 % опрошенных, это больше чем в 2014 г. на 12 %) [10]. В 2017 г., по сравнению с 2016 г., вырос показатель значимости для граждан права на справедливый суд с 27 % до 36 %. «Причинами динамики, свидетельствующей о повышении интереса граждан к обеспечению справедливого судебного разбирательства, служит как рост правовой активности граждан, участвующих в судопроизводстве, так и неудовлетворенность выносимыми судебными решениями. В ходе рассмотрения жалоб граждан Уполномоченный чаще всего сталкивается с нарушением процессуальных прав в рамках уголовного судопроизводства. На протяжении многих лет обращения по вопросам уголовно-процессуального законодательства из общего объема корреспонденции, поступающей к Уполномоченному, имеют наибольший удельный вес», - отмечается в докладе Уполномоченного [9].
40 % опрошенных считают, что правоохранительные структуры коррумпированы, и этот показатель, по сравнению с 2014 г., вырос на 6 %, невзирая на жесткую борьбу с
коррупцией. Растет и недоверие к честности судебной системы. Судебная система оценивается как коррупционная 37 % опрошенных (в 2014 г. так считали только 22 %) [10].
Итак, недоверие населения к судебной системе, нередко отождествляемой гражданами с органами уголовного судопроизводства, удручающе растет. Значит, углубляется разрыв между народом и теми, кто защищает его интересы в уголовном процессе.
А. И. Александров справедливо сетует по поводу недостаточного доверия граждан правоохранительным органам. Граждане не хотят им помогать, например, предупреждают о нарушениях правил дорожного движения не сотрудников ГИБДД, а, напротив, водителей о возможном контроле на дороге [11, с. 27-28]. Вероятно, для жителей отдельных других государств это, действительно, странно. Полиция Японии, Швеции, Франции ориентирована на концепцию социального партнерства, общество активно взаимодействует с полицией, осуществляющей профилактику правонарушений [12, с. 152]. Е. И. Замылин пишет, что в условиях изменения приоритета социальных ценностей, утери значимости общественных интересов советский лозунг: «Сила милиции в связи с народом» «безвозвратно устарел» [13, с. 268].
Так ли «безвозвратно»? Заметим, что потребность общества, состоящая в участии в делах государства, в том числе в области правоохраны, не просто существует сегодня, а по некоторым данным - растет. Если в 2012 г. в России только 12 % респондентов считали, что нужно помогать полиции, то в 2015 г. - уже 54 % [12, с. 152]. И эту тенденцию необходимо не просто констатировать, а развивать.
Итак, основная проблема уголовного судопроизводства России в настоящее время не в плохом качестве уголовно-процессуального законодательства, а в недостаточном доверии к органам уголовного судопроизводства, их деятельности и результатам судопроизводства. Благоприятные статистические показатели на федеральном и ведомственном уровне, даже если и соответствуют реальному положению дел, не отражают мнение об уголовном судопроизводстве человека, который один (понятие «человек» в данном случае символ и означает жителя страны)
и должен быть им удовлетворен, поскольку единственным источником власти в стране является ее многонациональный народ (ч. 1 ст. 3 Конституции РФ).
Слабая вера в справедливость в уголовном процессе вызвана утратой уголовным судопроизводством его публичности, которую нужно понимать не в узком формальном смысле. Понимание ее в качестве принципа уголовного судопроизводства явно недостаточно масштабно. Публичность - социальная функция уголовного судопроизводства, которое должно служить обществу, обеспечивая привлечение к уголовной ответственности лиц, действительно виновных в совершении преступления, в условиях справедливости, равенства всех перед законом и судом, доступности правосудия для каждого жителя страны вне зависимости от уровня благосостояния и иных сопутствующих факторов. Упрощение процедур в уголовном процессе России на сегодняшний день, очевидно, поколебало единство процессуальной формы, свело ее к обслуживанию ценностей прагматичного, договорного, сделочного характера, что ни-как не способствует доверию населения к уголовному процессу.
Либеральный подход к праву народа в России, выражающий изоляционизм человека от общества, терпит очевидный крах. Об этом В. Д. Зорькин пишет: «... нам нужна сейчас такая корректировка либерально-индивидуалистического подхода к правопо-ниманию (доминирующего в сегодняшней мировой теории и практике), которая привнесла бы в само понятие права идеи солида-ризма. То есть нужна правовая теория, синтезирующая в рамках понятия права идеи индивидуальной свободы и социальной справедливости. Такой подход к правопони-манию в наибольшей степени соответствует ментальности российского народа, его правовому и нравственному сознанию» [14]. Необходимо идти дальше и из идей солидариз-ма (в том числе человека и власти) выводить идеи о личной свободе человека. Будучи истолкованными правильно, с учетом лучших достижений русской философии права, основанных «на согласовании в его рамках разума и духа, свободы и милосердия, права и правды, индивидуального и социального начала», идеи солидаризма отнюдь не синонимы «идеологии авторитарного типа».
«Пришло время, - справедливо считает В. Д. Зорькин, - на новом уровне возродить в России солидаристское мировоззрение, которое все еще остается погребенным под обломками социализма» [14]. Все верно, под обломками социализма, разрушенного и подмятого буржуазной идеологией со всеми свойственными ей недостатками и, наверное, отдельными достоинствами.
Человек и власть должны представлять единое целое. Их разделение возможно только условно. Власть осуществляется народом и не может рассматриваться отдельно от народа: она народом формируется, состоит из представителей народа и им контролируется. «Государственное управление, - по Аристотелю, - воплощение добродетели через совместную деятельность граждан, т. е. все свободные граждане полиса должны принимать участие в государственных делах и нести за это ответственность» [15, с. 54]. Аристотель предостерегал и от резкого разделения на богатых и бедных, аристократов и «остальной народ» [15, с. 54]. Иначе противостояние «власть - общество» неизбежно.
Отечественная конституционная идентичность «отражает результат общественного согласия граждан государства по вопросам понимания прав человека, т. е., по сути, вопросам, связанным с пониманием того, что есть человек и в чем состоит его человеческое достоинство» и «это именно общественное согласие, которое устанавливается большинством общества и устанавливается для большинства» [14]. Обобщения, сделанные В. Д. Зорькиным, полностью укладываются в понимание уголовного процесса, который имеет своим назначением защиту интересов нравственно здорового общества. Уголовное судопроизводство - не что иное, как форма диктатуры нравственно здорового большинства, предназначенная подавлять угрозу национальной безопасности в облике преступности.
Низкое доверие населения к уголовному судопроизводству, его результатам имеет ныне «эффект домино» - оно само становится причиной разрушения публичности судопроизводства, поскольку порождает у населения чувство тревоги, неуверенности, страха за безопасность и т. д. Последствия слабых, упрощенных, почти выхолощенных процессуальных гарантий в отдельных
процедурах усугубляются в геометрической прогрессии.
Остановить этот процесс за счет возращения к полноценной процессуальной форме уже не получится. Мощные процессуальные гарантии - недостаточное средство возвращения полноценной публичности уголовному судопроизводству. Правильные по сути и форме процессуальные решения сами по себе не способны произвести на население должный эффект: убедить в справедливости и честности органов и должностных лиц, отвечающих за уголовный процесс; снять тревогу за безопасность; породить уверенность в контроле над преступностью, объективности статистики и т. д. Реальные процессуальные гарантии как правосудия, так и обеспечения прав личности только тогда обеспечат реализацию публичной функции судопроизводства, когда само уголовное судопроизводство, должностные лица и государственные органы, его осуществляющие, обретут нерушимую связь с народом.
Не следует думать, что народу не до проблем управления государством, и каждый тонет в тысяче бытовых мелочей, не способен, да и не заинтересован в принятии судьбоносных решений для людей и страны. Каждый отдельно, действительно, не обладает всеми качествами, необходимыми для воплощения народных чаяний и мудрости, но источник власти в стране - не «единица», а ее «многонациональный народ». Хорошо сказал об этом Александр Фадеев, описывая свой партизанский опыт в борьбе за Советскую власть на Дальнем Востоке, в легендарном романе «Разгром»: «Левинсон глубоко верил в то, что движет этими людьми не только чувство самосохранения, но и другой, не менее важный инстинкт, скрытый от поверхностного глаза, не осознанный даже большинством из них, по которому все, что приходится им переносить, даже смерть, оправдано своей конечной целью, без которого никто из них не пошел бы добровольно умирать в улахинской тайге. Но он знал также, что этот глубокий инстинкт живет в людях под спудом бесконечно маленьких, каждодневных, насущных потребностей и забот о своей - такой же маленькой, но живой - личности, потому что каждый человек хочет есть и спать, потому что каждый человек слаб».
Такой инстинкт есть в народе всегда, и он должен быть востребован. Уголовный процесс - не исключение. Связь «народ -уголовный процесс» видится по нескольким каналам.
1. Народ должен участвовать в уголовном судопроизводстве не только в качестве обвиняемых, подозреваемых, потерпевших, гражданских истцов и гражданских ответчиков, а также в качестве участников, служащих интересам доказывания (отдельные случаи участия присяжных заседателей не учитываются). Народ должен принимать решения, привносить в уголовное судопроизводство народное представление о справедливости, народную мудрость.
К сожалению, устранение народных представителей из уголовного процесса от принятия решений по уголовному делу было заложено еще недооцененным, с точки зрения разрушительной силы, документом - Концепцией судебной реформы в РСФСР [16] (далее - Концепция), в которой содержался призыв к государству совершить «мужественный акт самоотрицания, превратившись из политического в правовое», будто бы в мире существуют неполитические государства. России предлагалось совершить акт самоотрицания своей самобытности и принять за идеалы другие образцы: даже не западные, а именно американские. Народное представительство - маска антидемократического режима. Из законодательства следует выдавить «международную солидарность трудящихся», «создание материально-технической базы коммунизма», «коммунистическую мораль» и «подготовку детей к активному участию в строительстве коммунистического общества». Следуя Концепции, из уголовного судопроизводства выдавливали любой интернационализм, человеческую мораль, подавали все воспитательные эффекты судопроизводства и разрывали связь процесса с коллективами и народом.
Первоначально надежда была на суд присяжных. С массой недостатков в какой-то степени он замещал народную мудрость народных заседателей, которые заслужили обидные прозвища, вроде «кивал» только по одной причине - нежелания и неумения многих (к счастью, не всех) судей работать с представителями народа. В самом
институте присяжных нет ничего плохого, поскольку оценка доказательств - процесс больше психологический, и его результат не зависит ни от вида образования, ни даже от его уровня (иначе не была бы столь низка доля реабилитирующих решений в суде). Очевидно, что здесь не обходится без элементов профессиональной деформации: профессиональные судьи нередко принимают решения в рамках сложившейся парадигмы, где внутреннее убеждение, в лучшем случае, - основание для последующих угрызений совести. Разделяя народ и профессионального судью, институт присяжных провел демаркационную линию между ними, отстранив простых представителей народа от решения вопросов, особо требующих понимания реальной жизни и народных представлений о справедливости - вопросов назначения наказания.
Неполноценно «заместив» народных заседателей, институт присяжных заседателей, по примеру США, остался единичным явлением (несколько сотен уголовных дел в год), что, собственно, можно было и предвидеть заранее [17].
На сегодняшний день предпринята попытка усилить влияние народа на уголовное судопроизводство в стране за счет введения присяжных заседателей в состав суда, рассматривающего уголовные дела в судах районного уровня. Стремление заслуживает положительной оценки. Однако пока нельзя сделать вывод о том, что попытка увенчалась успехом. За 6 месяцев действия изменений в УПК РФ, предусматривающих такую возможность, районные суды даже такого мегаполиса, как Москва, поступило для рассмотрения с участием присяжных всего 20 уголовных дел [18]. «Гора родила мышь», - констатирует факт Л. В. Головко [19].
Кардинально народное представительство при осуществлении правосудия не возрастет, а между тем граждане РФ имеют право участвовать в отправлении правосудия (ч. 5 ст. 32 Конституции РФ). Право есть, а реальная возможность практически отсутствует и зависит от жребия.
Граждане, участвующие в принятии процессуальных решений о виновности или невиновности, может быть иных процессуальных решений, - важная гарантия доверия
населения к уголовному процессу, обеспечения его публичности.
Следовало бы серьезно ограничить возможность принятия единоличных решений в ходе осуществления правосудия, которое, как известно, осуществляется и на судебных, и на досудебных стадиях уголовного судопроизводства (п. 50 ст. 5 УПК РФ). Единоличные судебные решения всегда сомнительны. В период огульного отрицания истины как цели уголовно-процессуального доказывания, в том числе ввиду неверия в общественную практику как критерий ее достижения, некоторые видные специалисты предлагали реанимировать взгляд на критерий правильного установления обстоятельств по уголовному делу как на внутреннее убеждение [20, с. 154], а автор этих строк даже предлагал считать таким критерием, наряду с общественной практикой, совпадающее внутреннее убеждение ряда правоприменителей (в том числе судей, рассматривающих уголовное дело) [21, с. 89]. Признавая ошибочность занимаемой ранее позиции и считая, что единственным критерием истины была, есть и будет общественная практика, автору трудно отрицать коллективно выработанное мнение серьезной гарантией обоснованности решения.
Интересное, хотя и тенденциозное свидетельство о роли коллективного решения даже в суровое послереволюционное время приводит Владислав Ходасевич, описывая свою работу в качестве секретаря третейского суда при комиссариате труда Московской области. По каждому делу избирался суд из трех членов: один - рабочими, другой - от предпринимателей, третий - двумя последними из числа уполномоченных комиссариатом. «Рабочие суда не уважали, считая, что он должен быть их слугой. Грозили: мы вас поставили, мы вас и скинем. Не будучи уверены в своем авторитете, арбитры старались не решать дел перевесом своего голоса, а добивались решения единогласного. Совещания суда превращались в торг между поверенными сторон». Между тем решения чаще принимались в пользу предпринимателей, хотя Ходасевич и объясняет их некой секретной инструкцией комиссариата, стремящегося сохранить предприятия [22]. Тем не менее даже при этих обстоятельствах ясно, как кристаллизовалось решение в коллективном суде.
Следовало бы подумать и о возрождении прямой воспитательной работы должностных лиц, ведущих уголовный процесс: их выступления перед коллективами при непосредственном контакте с аудиторией, объяснение принятых решений, разъяснение законодательства. Это позволит понять настроение в обществе, содержание той справедливости, которая действительно нужна людям и от которой чиновники правоохранительной системы, пусть не по их вине, объективно оторваны и отгорожены некими корпоративными представлениями, кругом общения, неизбежными проявлениями профессиональной деформации и т. д.
Участие народа в уголовном судопроизводстве возможно и в других формах. Почему бы не вернуться к общественным обвинителям, общественным защитникам, представляющим мнение коллективов о подсудимом? Можно было бы подумать о самостоятельном участнике судопроизводства - лице, которому направлено представление следователя, дознавателя (ст. 158 УПК РФ), частное определение (постановление) суда (ч. 4 ст. 29 УПК РФ) с вовлечением его в гласное судебное разбирательство с отражением факта устранения выявленных нарушений, недостатков; обстоятельств, способствовавших совершению преступлений, в приговоре, который провозглашается публично и размещается в последующем в информационной системе. Нужно также отражать в приговоре факты честного выполнения гражданами своего общественного долга и доводить такие факты до широкой общественности не только через средства массовой информации, но и посредством важнейшего процессуального акта - приговора, тем самым обеспечивая воспитательную направленность уголовного судопроизводства и его связь с народом.
Стоит задаться вопросом: не поторопился ли законодатель, резко ограничив случаи участия понятых при производстве следственных действий? Дело здесь не только в том, что понятые - гарантия допустимости и иногда достоверности их результата. Важнее другое: понятые - форма участия народа в уголовном судопроизводстве. Такое участие связывает население и деятельность чиновников, осуществляющих деятельность, от которой зависят судьбы. Понятые нужны не
только властным субъектам, но и обществу, которое через их участие проникается более глубоким доверием к уголовному процессу.
2. Народ должен напрямую участвовать в формировании корпуса должностных лиц, уполномоченных осуществлять уголовно-процессуальную деятельность.
Уголовное судопроизводство - деятельность не просто чиновничья, оно требует людей способных и призванных. Ею определяются судьбы не только участников уголовного судопроизводства, обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего, но и их близких. Такого рода деятельность нуждается в вере в нее, основанной не на слепом поклонении должностным лицам, ее осуществляющим, как неким недоступным божествам, а на вере, осмысленной, основанной на понятности, прозрачности и справедливости. Для этого народ должен ощутить, что правосудие осуществляется им самим как источником власти.
История правосудия почти всех стран включает периоды его отправления самим народом в разного рода коллективных форматах (вече, сходы и т. д.). Постепенно функция правосудия переходила к отдельным народным представителям и в конечном счете от народа оказалась практически оторванной, поскольку формирование корпуса судей, равно как и других должностных лиц, ответственных за осуществление уголовного судопроизводства, осуществляется без учета прямого мнения населения. Между тем судебная власть - самостоятельная ветвь власти, и народ как единственный источник власти не может не иметь прямого отношения к назначению на должность тех, в чьих руках может оказаться судьба его самого, его родных, близких.
А. Д. Бойков пишет: «В прежние времена судьи избирались народом. Избираемого судью знало население района, и он обязан был о своей деятельности отчитываться перед избирателями. И народные заседатели, избиравшиеся трудовыми коллективами, отчитывались перед ними. Теперь этого нет. Таким образом, одна из важнейших целей судебной реформы, связанная с демократизацией правосудия, обеспечением его «прозрачности» и приближением к населению, не достигнута. Более того, реформа шла в обратном направлении» [23, с. 261; 24, с. 105]. С ним трудно
не согласиться, хотя судебная реформа под демократизацией судопроизводства, судя по всему, и не связывалась с широким участием общественности в отправлении правосудия.
Формы участия общественности в уголовном процессе могут быть различными: предварительное голосование за кандидатов на этапе их отбора; выборы из представленных ранее отобранных кандидатур и т. д. Возможно, для таких решений потребуется корректировка Конституции РФ. Точечное ее совершенствование допускает и Председатель Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькин [14].
Угрозы независимости суда (иных должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство [25, с. 187-199] такое участие народа в формировании корпуса правоприменителей не создаст, поскольку ни один чиновник в стране не может быть независим от народа. Ответственность перед народом, понимание того, что власть у чиновника от народа - действенное средство, обеспечивающее справедливость принимаемых решений и совершаемых действий. Независимость от народа лишает чиновника ощущения груза постоянной ответственности, без чего трудно подавить человеческие слабости и гораздо легче заглушить голос совести. Оторванность от народа должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, влечет присваивание ими права на толкование справедливости, а это право может принадлежать только людям, составляющим многонациональный народ России.
3. Контроль общества за деятельностью органов уголовного судопроизводства должен быть постоянным и сопряженным с возможностью реагирования при неудовлетворенности работой должностных лиц от уголовного процесса. В науке зреет правильная мысль, согласно которой одной из серьезнейших проблем режима законности является «отчуждение населения от государственной власти и издаваемых ею законов», в связи с чем механизм законности должен обязательно включать в себя и механизм контроля за действиями государства и его ответственности [26, с. 121-124].
В литературе справедливо отмечают, что формами общественного контроля в настоящее время являются: участие представите-
лей народа в судебных заседаниях в качестве присяжных и арбитражных заседателей, в работе квалификационных коллегий судей (предлагается исключить требование высшего юридического образования, и такое предложение заслуживает всемерной поддержки), доступ к информации о деятельности государственных органов; участие граждан в охране общественного порядка; независимая антикоррупционная экспертиза [27, с. 146].
Перечисленные формы явно недостаточны, особенно для уголовного судопроизводства. Должны быть продуманы и внедрены варианты влияния населения на продолжение карьеры чиновника, осуществляющего уголовно-процессуальную деятельность, для чего необходима его отчетность перед обществом, как это предусмотрено, например, Федеральным законом от 7 февраля 2011 г. № З-ФЗ «О полиции» для некоторых категорий должностных лиц из числа сотрудников полиции.
К чувству ответственности, совести судей могла бы взывать практика прямых открытых трансляций судебных заседаний и провозглашения приговоров, а не только размещение их в соответствующей информационной системе после вступления в законную силу. Народ должен понимать, как, почему и кем изменен постановленный приговор, поэтому можно спорить с положительной оценкой некоторыми авторами правил о доведении до общественности только вступившего в законную силу приговора [28, с. 48].
4. Уголовно-процессуальный закон должен быть написан таким образом, чтобы люди, которым довелось знакомиться с его текстом в связи с необходимостью защитить свои права, не испытывали отторжения, понимали смысл закона и предусмотренные им процедуры.
Уголовно-процессуальный закон должен быть написан для народа, не для юристов. Он не должен превратиться в еще одно средство, разделяющее народ и власть, решающую судьбу человека в уголовном процессе. Западная практика путаных законов - не что иное как оправдание существования многочисленных и дорогостоящих юристов. В России уголовно-процессуальный закон должен пониматься народом без посредничества юристов. При необходимости человек должен иметь возможность самостоятельно действовать в
соответствии с установленными законом правилами.
Дух уголовно-процессуального права отражается в принципах уголовного судопроизводства, которые необходимо изложить простыми и доступными для каждого россиянина формулировками или даже просто - словами: справедливость, истина, человеколюбие, милосердие, раскаяние, честность, совесть, правда, долг, служение, ответственность за человека [29].
О. Л. Васильев предлагает так: запрет на волокиту, недопустимость нарушения закона, отказ от внесудебной расправы, объективность судей, человеколюбие, экстраординарность ограничения свободы личности и вторжения в личную жизнь, гарантии права на защиту, обязательность реагирования на преступление, справедливость (ст. 73) [30, с. 112]. Прежде всего такая форма концентрации «духа закона» не может положительно не сказаться на лучших нравственных качествах как властных субъектах судопроизводства, так и тех, кто знакомится с текстом УПК РФ, изучает его или использует для защиты своих прав и законных интересов.
Каждый житель страны должен быть уверен, что даже без дорогостоящих услуг юристов он сможет защитить свои жизненно важные ценности в соответствии с законом. В этой связи важно по максимуму упростить способы защиты прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. В ст. 9 Директивы Европейского Союза «О доступе адвоката в уголовном процессе» одним из условий отказа от права на адвоката предусмотрено разъяснение подозреваемому или обвиняемому права на юридическую помощь в письменной или устной форме на простом и понятном ему языке. Это абсолютно верно. Гораздо лучше, если этот простой и понятный язык будет использоваться в тексте закона изначально. Верно, что «закон, который могут понимать только профессионалы, не вызывает доверия у граждан» [31, с. 27; 32, с. 101].
Уголовное судопроизводство должно стать общим делом российского народа, основанным на солидарности должностных лиц, ответственных за применение УПК РФ, и общества. Иначе уголовному судопроизводству эффективным не стать.
***
ЛИТЕРАТУРА
1. Смирнов А. В. Почему России нужен новый Уголовно-процессуальный кодекс? // Уголовный процесс. 2015. № 9.
2. Боруленков Ю. П. Следственный судья как «слабое звено» уголовно-процессуального доказывания // Научный журнал. 2015. № 3 (20).
3. Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации и комментарии к ней / А. С. Александров [и др.]. М.: Юрлитинформ, 2015.
4. Воскобитова Л. А. Проблемы понимания назначения целей и задач современного уголовного судопроизводства // Актуальные вопросы применения уголовно-процессуального и уголовного законодательства в процессе расследования преступлений (к 90-летию со дня рождения профессора И. М. Гутки-на): материалы межвузовской научно-практической конференции: в 2-х ч. Ч. 1. М.: Академия управления МВД России, 2009.
5. Гаврилов Б. Я. Доктрина совершенствования досудебного производства в XXI веке: видение ученого и практика // Современное уголовно-процессуальное право - уроки истории и проблемы дальнейшего реформирования: материалы Международной научно-практической конференции «Современное уголовно-процессуальное право - уроки истории и проблемы дальнейшего реформирования» / А. В. Гришин [и др.]. Орел: ОрЮИ МВД России имени В. В. Лукьянова, 2018.
6. Доклад Генерального прокурора РФ Ю. Я. Чайки на заседании Совета Федерации Федерального Собрания РФ. URL: https://www.genproc. gov.ru/smi/news/genproc/news-1366820 (дата обращения: 15.05.2018).
7. Выступление Президента РФ В. В. Путина на расширенном заседании коллегии МВД России 28 февраля 2018 г. URL: http://kremlin.ru/ events/president/news/56949 (дата обращения: 12.02.2018).
8. Выступление Президента РФ В. В. Путина на расширенном заседании коллегии Генеральной прокуратуры Российской Федерации 15 февраля 2018 г. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/56863 (дата обращения: 15.05.2018).
9. Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ за 2017 год. URL: http:ombudsmanrf.org (дата обращения: 31.12.2017).
10. Четверикова А. Макарошки по-русски // Российская газета. 2018. 21 декабря.
11. Александров А. И. Оперативно-розыскная деятельность и нравственные начала // Судебная власть и уголовный процесс. 2018. № 2.
12. Майоров В. И., Дунаева О. Н. Современные концепции взаимодействия полиции и общества как средства противодействия преступности: опыт зарубежных стран и России // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2017. № 1 (39).
13. Замылин Е. И. Теоретические основы, организационно-правовые и тактико-психологические проблемы обеспечения безопасности лиц, подлежащих государственной защиты. Волгоград: ВА МВД России, 2012.
14. Зорькин В. Д. Буква и дух Конституции // Российская газета. 2018. 10 октября.
15. Симонова С. А. К вопросу о нравственном аспекте государственного управления: этико-философ-ская ретроспектива // Труды Академии МВД России 2018. № 2 (46).
16. О Концепции судебной реформы в РСФСР: постановление Верховного Совета РСФСР от 24 ноябя 1991 г. № 1801 // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 44. Ст. 1435.
17. Кокорев Л. Д. Теория концепции и практика законов // Юридический вестник. 1992. № 18.
18. Председатель Мосгорсуда: каждый второй вердикт присяжных в райсудах - оправдательный. URL: http:interfax.ru (дата обращения: 31.12.2018).
19. «Это тупик, заложенный в законе». URL: http: medusa.io/feature/201812/28/ (дата обращения: 30.12.2018).
20. Доказывание в уголовном судопроизводстве: традиции и современность / под ред. В. А. Власихи-на. М., 2000.
21. Победкин А. В. Уголовно-процессуальное доказывание. М.: Юрлитинформ, 2009.
22. Ходасевич В. Законодатель. URL: http:rulibs.com (дата обращения: 31.12.2018).
23. Бойков А. Д. К вопросу о гласности правосудия // Уголовное судопроизводство: теория и практика / под ред. Н. А. Колоколова. М., 2011.
24. Агутин А. В. Трошкин Е. З., Паньшин В. И. Организационно-правовой механизм обеспечения национальной безопасности ресурсами уголовного судопроизводства. М.: Юрлитинформ, 2014.
25. Томин В. Т. Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики М.: Юрайт, 2000.
26. Честнов И. Л. Законность в социолого-правовом измерении // Вестник Академии Генеральной прокуратуры России. 2018. № 2.
27. Тепляшин И. В., Новиков Д. О. Общественный контроль как форма правоохранительной деятельности // Юристъ-Правоведъ. 2017. № 3 (82).
28. Брусницын Л. В. Оглашение мотивировочной части приговора - необходимость, традиция или юридический архаизм // Российская юстиция. 2014. № 2.
29. Алферов Ж. И все-таки, почему социализм? // Российская газета. 2018. 3 октября.
30. Васильев О. Л. Нравственные начала уголовного процесса // Судебная власть и уголовный процесс. 2018. № 1.
31. Хаванский Н. А. Нужен Закон о нормативных актах // Российская юстиция. 1996. № 6.
32. Бобракова И. С. Терминология уголовно-процессуального права как элемент оптимального правотворчества // Юридическая техника. 2012. № 6.
© Победкин А. В.
