CC BY
158
-о£>
<$о-
В.Г. Бухерт
«НАМ НУЖНО ОЧЕНЬ ТЩАТЕЛЬНО СОИЗМЕРЯТЬ НАШИ ПЕРВЫЕ ШАГИ В ЦАРЕГРАДЕ...»
Записка академика Ф.И. Успенского. 1915 г.
29 и 30 октября 1914 г. шедшие под турецким флагом германские крейсера «Гё-бен» («Султан Селим Грозный») и «Брес-лау» («Мидилли») обстреляли Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск. 2 ноября 1914 г. Россия объявила Турции войну.
5 ноября войну Турции объявила Англия,
6 ноября - Франция.
Со вступлением в Первую мировую войну Турции «политическое и экономическое положение России стало катастрофическим», и потому «самым важным фронтом для России становился турецкий»1.
В этом высказывании есть, конечно, немалое преувеличение, чем отличались работы талантливого историка А.А. Керсновско-го2. Он, тем не менее, прав в том, что «без предварительного разгрома Турции нечего было и надеяться на сокрушение Германии и Австро-Венгрии»3.
Встаёт, однако, вопрос: чего же добивалась Россия, вступая в войну с Турцией? На него в своё время ответил академик М.Н. По-кровский4: не только в войну с Турцией, но и в Первую мировую войну Россия «ввязалась» из-за проливов Босфор и Дарданеллы5. Но так ли это было на самом деле? Как известно, М.Н. Покровский, следуя своей схеме торгового капитализма, всю внешнюю политику России сводил «к борьбе за торговые пути», и потому борьбой за Босфор и Дарданеллы был «склонен объяснять решительно все агрессивные проявления русского царизма»6.
Чтобы прояснить вопрос, необходимо иметь в виду, что обстрелу черноморского побережья турецкими крейсерами «Гёбен» и «Бреслау» предшествовала их стычка с отрядом русских кораблей, шедшим ставить мины у входа в Босфор7.
Трудно предположить, что сторона, заранее готовящаяся к захвату Босфора, будет
спешно минировать вход в пролив, скорее, наоборот, она будет стараться расчистить проход для последующей атаки. Современные историки справедливо отмечают, что «в долговременные стратегические цели русской политики обладание Босфором и Дарданеллами не входило, а поэтому и причиной войны быть не могло»8.
19 февраля 1915 г. началась Дарда-нелльская операция англо-французских морских сил. Идея «мощной демонстрации военно-морского могущества» принадлежала У. Черчиллю9, но фактически действия союзников была также инициированы и русским военным командованием, рассчитывавшим, что демонстрационной операцией союзников в районе пролива, сухопутной или морской, удастся отвлечь часть турецких войск с Кавказского фронта. В этих условиях участие России в той или иной форме в военных действиях в районе проливов было совершенно логично. Политические и военные аспекты русской экспедиции на Босфор, с последующим соединением её с силами союзников для похода через Месопотамию и Кавказ, «всесторонне просматри-вались»10, однако никакого заранее скоординированного плана военной операции России и союзников по овладению проливами, по-видимому, не существовало11.
План Дарданелльской операции предусматривал не только захват Дарданелл, но и удар по Константинополю, а этого-то Россия совсем не желала: в отношении Константинополя у неё были свои планы.
Овладение Константинополем стало одной из стратегических задач России уже после начала Первой мировой войны. В марте и начале апреля 1915 г. России удалось добиться от союзников подтверждения её прав на присоединение Константи-
-о£>
<$о-
нополя12. Политические предпосылки начала Константинопольской операции русской армии, таким образом, были созданы. Уступчивости союзников в этом вопросе способствовал неудачный ход Дарданелль-ской операции.
К непосредственной военной подготовке Константинопольской операции приступили в конце марта 1915 г., возложив руководство ею на командующего 7-й армией генерала В.Н. Никитина13, в распоряжении которого находились 2-й армейский и 5-й Кавказский армейский корпуса. В конце марта -начале апреля 1915 г. части 5-го Кавказского армейского корпуса сосредоточились в черноморских портах14 в ожидании начала операции. Наступлению русских войск должна была противостоять османская 2-я армия под командованием генерал-лейтенанта Вехиб-паши15, расположившаяся «в окрестностях Босфора и Константинополя»16.
Помимо задач, связанных непосредственно с планируемой операцией и последующим военным управлением Константинополем, контроль над городом, являвшимся одним из мировых центров православия, неизбежно выдвигал на повестку дня церковный вопрос. Своё понимание этого вопроса выражал один из крупнейших авторитетов в области истории Византии академик Ф.И. Успенский17 в «Записке о цареград-ском патриархе и Св. Софии», предназначенной для императора Николая II18.
22 марта 1915 г. Ф.И. Успенский послал графу С.Д. Шереметеву19, содействием и посредничеством которого он надеялся воспользоваться, свою записку, пояснив, что написать её побудили обращённые к нему слова императора Николая II при обсуждении вопроса о константинопольском патриархате: «Надеюсь, и вы нам поможете выяснить этот вопрос»20. В сопроводительном к записке письме Ф.И. Успенский писал С.Д. Шереметеву: «Что касается вопроса об Иерусалиме и Гробе Господнем, то мы не простираем своих притязаний на господство в Палестине, а думаем установить там род совладения (condominium) с французами и
англичанами. Во всяком случае, надеемся утвердить за Россией протекторат над православными и соучастие в обладании св [ятыми] местами»21.
Что же писал академик Ф.И. Успенский в своей записке?
«Ход событий на Ближнем Востоке приближается к роковой для Оттоманской империи развязке. Подготовляющаяся великая катастрофа открывает для России необъятные политические перспективы, имеющие для себя основу в религиозных принципах, и, вместе с тем, ставит перед ней высокой важности обязательства, вполне соответствующие значению ожидаемых выгод». Поэтому, подчёркивал Ф.И. Успенский, «необходимо без промедления поставить на очередь и обсудить хотя бы некоторые вопросы, с которыми мы, прежде всего, встретимся при завладении Цареградом».
Необходимость предельной точности в выработке и принятии соответствующих решений Ф.И. Успенский объяснял следующим образом: «Раз допущенная неправильность или сделанная ошибка обойдётся нам весьма дорого, ибо населяющие Цареград народности, веря в провиденциальное назначение наше владеть их городом, не простят нам тех ошибок, какие легко извинят "франкам", т.е. всем другим иностранцам».
Ф.И. Успенский выделял два, с его точки зрения, основных вопроса, подлежавшие предварительному решению:
1) отношение к главе православной церкви Константинополя, носившему титул вселенского патриарха;
2) отношение к главному православному памятнику, под которым он имел в виду, конечно, «несравненную по изяществу выполнения и доселе не превзойдённую по архитектурному искусству Св. Софию».
Касаясь первого вопроса, Ф.И. Успенский отмечал, что существуют разные взаимоисключающие точки зрения на будущее положение константинопольского патриарха. Привилегии патриархата, напоминал Ф.И. Успенский, базируются не на канонических основаниях, а на соглашении, заключённом с завоевателем Константинополя ос-
манским султаном Мехмедом II Фатихом. Исходить же, по мнению Ф.И. Успенского, следует из того, что «в Цареграде, по переходе его под нашу власть, мы встретим не расположенного к России православного пастыря, а оттоманского чиновника, "князя" эллинского народа (сбуархл^22), который тем более будет держаться за старый режим, что под властью султана, в Малой Азии, останутся многочисленные церковные епархии, зависящие от патриархата». Поэтому вполне можно допустить, что патриарх, «уступая внешним влияниям», возможно, «признает более выгодным для себя и для интересов эллинизма разделить участь султанского правительства». Из этих слов Ф.И. Успенского следовало, что рассчитывать на сотрудничество патриарха и, шире, греческой православной общины Константинополя с русскими оккупационными властями не стоило.
Исходя из этого, Ф.В. Успенский формулировал и отношение к судьбе храма Св. Софии. Он напоминал о преобладавшем в России мнении, что после намечавшегося возвращения константинопольской мечети статуса православного храма первую литургию в храме Св. Софии должен отслужить константинопольский патриарх. Ф.И. Успенский решительно возражал против этого, указывая, что к патриархии мечеть не имеет отношения, более того, «как турецкий чин патриарх не может без согласия султана позволить себе располагать мечетью Айя-Со-фия как христианским храмом». Поэтому, писал он, нужно «иметь нам смелость объявить эту мечеть христианским храмом и признать её "Великим царским собором Св. Софии Цареградской", как она всегда в Византийской империи именовалась "Великой церковью"».
В дальнейшем же, считал Ф.И. Успенский, следует выработать проект документа, который будет регулировать отношения с вселенской патриархией, а для этого образовать специальную комиссию «из сведущих лиц» под председательством одного из членов Синода. Этим планам не суждено было быть реализованными.
После Горлицкого прорыва немцев в апреле 1915 г. на спасение русской 3-й армии планировалось перебросить 33-й армейский корпус из Заднестровья, но Ставка решила его не трогать, рассчитывая, что он пригодится для наступления в Карпатах, или, как иронично выражался А.А. Керсновский, «для покорения гуцульских посёлков». В результате на помощь 3-й армии был направлен 5-й Кавказский армейский корпус, предназначавшийся для овладения Константинополем. А.А. Керсновский так оценивал последствия этого решения: «Совершена была величайшая стратегическая ошибка - величайшее государственное преступление. Отказавшись от форсирования Босфора и овладения Константинополем, великий князь Николай Николаевич23 обрекал Россию на удушение. Отныне война затянулась на долгие годы»24.
В апреле 1915 г. Россия была поставлена перед дилеммой: Константинополь или наступление в Карпатах. Ставка променяла Константинополь на «гуцульские халупы», совершив тем самым «жесточайший промах всей войны»25. Русские войска не вступили в Константинополь, «что знаменовало бы для России выигрыш войны, а были без толку загублены на Сане у какого-то Радым-на26...»27.
Отказ от Константинопольской операции А.А. Керсновский объяснял не только обстоятельствами конкретно складывавшейся военной обстановки, но и в принципе «необъяснимой недооценкой» русской военной мыслью значения десантных операций. Между тем, по мнению А.А. Керсновского, император Николай II чувствовал «глубокую необходимость» для России этой опера-ции28. «Записка» академика Ф.И. Успенского, написанная по просьбе Николая II, очевидно, подтверждает этот вывод.
Но неудача постигла не только Россию, но и её союзников. Военные действия в районе Дарданелл затянулись почти на год.
Дарданелльская операция оказалась одним из самых кровопролитных сражений, которое когда-либо ранее вела английская армия. Высадка английских войск в бухте
Сувла (Галлиполийский полуостров), начавшаяся 7 августа 1915 г., стала «одной из самых трагических страниц всей истории Первой мировой войны»29. Тогда, в августе 1915 г., потери англичан составили 45 тыс. человек, при этом Австралийский и Новозеландский армейский корпус потерял около 20 тысяч30.
Всего же в ходе Дарданелльской операции обе стороны потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести свыше 332 тыс. человек31. Союзники понесли большие потери (свыше 146 тыс. убитыми, ранеными и пропавшими без вести32). Операция провалилась, следствием чего стало вступление Болгарии в войну на стороне Центральных держав.
Для точной оценки стратегических планов России, мотивов её действий в Первую мировую войну необходимо выявление дополнительных архивных материалов, касающихся военных аспектов планировавшейся Константинопольской операции, но этого недостаточно. Необходимо выявление и изучение документов, проясняющих намерения России в отношении территорий, которые могли бы быть заняты ею в ходе войны. «Записка» академика Ф.И. Успенского -интересный и, возможно, не единственный документ подобного рода, хранящийся в архивах.
* * *
Ф.И. Успенский
Записка о цареградском патриархе и Св. Софии33
Ход событий на Ближнем Востоке приближается к роковой для Оттоманской империи развязке. Подготовляющаяся великая катастрофа открывает для России необъятные политические перспективы, имеющие для себя основу в религиозных принципах, и, вместе с тем, ставит перед ней высокой важности обязательства, вполне соответствующие значению ожидаемых выгод. И тем прискорбней то обстоятельство, что до сих пор не выяснилось наше отношение к имеющим совершиться событиям.
Между тем время не ждёт. Дабы не уподобиться тем евангельским девам, которые оказались без масла в светильниках, когда пробил час встречи жениха34, необходимо без промедления поставить на очередь и обсудить хотя бы некоторые вопросы, с которыми мы, прежде всего, встретимся при завладении Цареградом. Имея в виду крайнюю неопределённость господствующих на этот предмет воззрений даже в влиятельных сферах и хорошо известную несогласованность в действиях разных ведомств, можно опасаться, что те органы, которым выпадет жребий первым вводить в Цареграде новое управление, за неимением общей директивы невольно попадут в сложное положение. Раз допущенная неправильность или сделанная ошибка обойдётся нам весьма дорого, ибо населяющие Цареград народности, веря в провиденциальное назначение наше владеть их городом, не простят нам тех ошибок, какие легко извинят «франкам», т.е. всем другим иностранцам.
Политическую оценку нашего вступления в Цареград нужно соизмерять с теми обстоятельствами, которые вытекают из принадлежности России к православному обряду, иначе говоря, политическая важность черпает силу в церковном начале. Два обстоятельства подлежат в этом отношении предварительному зрелому обсуждению: отношение к архиепископу Константинополя, носящему вместе с тем титул вселенского патриарха35, и взгляд на первостепенный православный памятник в Цареграде, несравненную по изяществу выполнения и доселе не превзойдённую по архитектурному искусству Св. Софию.
1. Нельзя без глубокого сожаления подумать о том, что по вопросу об отношениях к патриарху высказываются самые противоречивые мнения даже в тех кругах, которые находятся в соприкосновении с каноническими правилами и с церковной историей. Есть теория «церковной области» в пользу патриарха, теория «соединения Константинополя с Афоном или даже с Грецией», есть мнение полного отрицания патриархата, «он сам по себе, а мы сами по себе», наконец,
высказывается мнение о слиянии патриархата с святейшим всероссийским Синодом, причём патриарху предоставляется пребывание частью в Цареграде, частью в Петрограде или Москве. Все подобные теории в их применении могут угрожать большими осложнениями и, кроме того, носят признаки недостаточного вникания в дело. Реальный взгляд на вопрос нужно заимствовать в том непререкаемом политическом положении патриархата, в котором он оказался вследствие соглашения с завоевателем36 Константинополя в 1453 г. Не на канонических, конечно, основаниях утверждаются те прономии (привилегии) патриархата под властью османских турок, которыми так тесно соединены судьбы вселенского патриарха с турецкой империей. Никак нельзя забывать, что в Цареграде, по переходе его под нашу власть, мы встретим не расположенного к России православного пастыря, а оттоманского чиновника, «князя» эллинского народа (сбуархл^), который тем более будет держаться за старый режим, что под властью султана, в Малой Азии, останутся многочисленные церковные епархии, зависящие от патриархата. И кто решится утверждать, что патриарх, уступая внешним влияниям, не признает более выгодным для себя и для интересов эллинизма разделить участь султанского правительства. Ввиду этого положения, основывающегося на государственном праве Турции, нам нужно очень тщательно соизмерять наши первые шаги в Цареграде по отношению к патриарху с намеченным состоянием вопроса.
2. Указанная точка зрения на патриархат упрощает взгляд на наши права относительно храма Св. Софии. У нас преобладает мнение, что первую литургию в Св. Софии должен служить патриарх. Отнюдь нет. Мы освобождаем обращённую в мечеть Св. Софию от мусульманского культа, к патриархии же мечеть не имеет отношения. Даже напротив, как турецкий чин патриарх не может без согласия султана позволить себе располагать мечетью Айя-София как христианским храмом. Нужно поэтому иметь нам смелость объявить эту мечеть христиан-
ским храмом и признать её «Великим царским собором Св. Софии Цареградской», как она всегда в Византийской империи именовалась «Великой церковью».
Что касается дальнейших мероприятий по установлению наших отношений к вселенской патриархии, следует строго придерживаться канонических правил и церковной практики при царях византийских. Дабы обставить необходимым авторитетом проект таковых отношений, который послужит директивой для разнообразных органов русской власти, было бы весьма целесообразно назначить комиссию из сведущих лиц под председательством одного из членов Синода и поручить ей выработать требуемые на сей конец положения.
Российский государственный архив древних актов.
Ф. 1287 (Шереметевы). Оп. 1. Д. 5126. Л. 109 с об.
Примечания
1 Керсновский А.А. История русской армии. М., 1994. Т. 3. С. 270.
2 Керсновский Антон Антонович (1907-1944) - публицист, военный историк.
3 Керсновский А.А. Указ. соч. Т. 3. С. 270
4 Покровский Михаил Николаевич (18681932) - историк, зам. наркома просвещения РСФСР (с 1918 г.), академик АН СССР (с 1929 г.).
5 Покровский М.Н. Империалистическая война. Сб. статей. М., 1934. С. 401.
6 Ерусалимский А. Происхождение мировой империалистической войны 1914-1918 гг. в освещении М.Н. Покровского // Против исторической концепции М.Н. Покровского. Сб. статей. М.-Л., 1939. Ч. 1. С. 509.
7 Шеремет В.И. Босфор. Россия и Турция в эпоху Первой мировой войны. М., 1995. С. 125. «Гёбен» 26 декабря 1914 г. всё же подорвался на русских минах у Босфора (см.: там же. С. 130).
8 За балканскими фронтами Первой мировой войны. М., 2002. С. 170.
9 Шеремет В.И. Указ. соч. С. 134.
10 Там же.
11 За балканскими фронтами Первой мировой войны. С. 172.
12 История первой мировой войны. Под ред. И.И. Ростунова. М., 1975. Т. 2. С. 106.
13 Никитин Владимир Николаевич (1848— 1922) - генерал от артиллерии, командующий 7-й армией (1914-1915).
14 Керсновский A.A. Указ. соч. Т. 3. С. 271.
15 Мехмед-Вехиб-паша (1877-1940) - генерал-лейтенант, командующий 2-й (1914-1916), 3-й (1916-1917) армиями, главнокомандующий османской армией на Кавказском фронте (1917).
16 Зайончковский A.M. Первая мировая война. М., 2000. С. 387-388.
17 Успенский Фёдор Иванович (1845-1928) -историк, профессор Новороссийского (Одесского) университета (1879-1894), директор Русского археологического института в Константинополе (1894-1914), редактор «Византийского временника» (с 1915 г.), председатель Российского Императорского православного палестинского общества (с 1918 г.), академик Петербургской академии наук (с 1900 г.).
18 Николай II (1968-1918) - российский император (с 1894 г.).
19 Шереметев Сергей Дмитриевич (1844-1918) - граф, обер-егермейстер, председатель Общества любителей древней письменности (с 1888 г.), Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III (с 1895 г), Археографической комиссии (с 1900 г.), почётный член Петербургской академии наук (с 1890 г.).
20 РГАДА. Ф. 1287 (Шереметевы). On. 1. Д. 5126. Л. 109.
21 Там же. Л. 109об.
22 Этнарх - глава православной общины (миллета) в Османской империи.
23 Николай Николаевич (Младший) (1856-1929) - великий князь, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, генерал-инспектор кавалерии (1895-1905), главнокомандующий войсками гвардии и Петербургского военного округа (1905-1914), верховный главнокомандующий русской армией (1914-1915), наместник на Кавказе и главнокомандующий Кавказской армией (1915-1917).
24 Керсновский A.A. Указ соч. Т. 3. С. 279.
25 Там же. Т. 4. С. 136.
26 Радымно - город в составе Подкарпатского воеводства современной Польши.
21 Керсновский A.A. Указ. соч. Т. 4. С. 136.
28 Там же. Т. 3. С. 271.
29 За балканскими фронтами Первой мировой войны. С. 178.
30 Зайончковский A.M. Указ. соч. С. 446^147.
31 Коленковский А. Дарданелльская операция. Изд. 2-е. М., 1938. С. 121.
32 История первой мировой войны. С. 114.
33 Так записка озаглавлена самим академиком Ф.И. Успенским в его письме к графу С.Д. Шереметеву от 22 марта 1915 г. Ранее был опубликован вариант записки, хранящийся в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН. (См.: Герд JI.A. Ещё один проект «русского Константинополя». Записка Ф.И. Успенского. 1915 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. СПб, 2007, т. XXX. С. 424^33). Опубликованный текст - черновой автограф, видимо, поэтому Л.А. Герд не удалось разобрать некоторые места записки.
34 Имеется в виду Притча о десяти девах в Евангелии от Матфея (Мф. 25:1-13).
35 Герман V (в миру Георгиос Кабакопулос) (1835-1920) - епископ Константинопольской церкви; Вселенский Патриарх (1913-1918).
36 Мехмед II Фатих (1432-1481) - османский султан (1444-1446 и с 1451).
