Научная статья на тему 'Налогообложение сельского населения Бурят-Монгольской АССР в период нэпа'

Налогообложение сельского населения Бурят-Монгольской АССР в период нэпа Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
168
48
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Власть
ВАК
Область наук
Ключевые слова
НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА / БУРЯТ-МОНГОЛЬСКАЯ АССР / ЕДИНЫЙ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ НАЛОГ / НАЛОГОВАЯ ПОЛИТИКА / NEW ECONOMIC POLICY / BURYAT-MONGOLIAN ASSR / UNIFIED AGRICULTURAL TAX / FISCAL POLICY

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Плеханова Анна Максимовна

В статье анализируется опыт налогообложения сельского населения Бурят-Монголии в период нэпа; доказывается, что в основе советской налоговой политики лежали социально-классовые приоритеты.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The article examines the taxation system of the rural population in Buryat-Mongolia during the period of the NEP. It is proved that social and class priorities were in the basis of the Soviet fiscal policy.

Текст научной работы на тему «Налогообложение сельского населения Бурят-Монгольской АССР в период нэпа»

Анна ПЛЕХАНОВА

НАЛОГООБЛОЖЕНИЕ СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ БУРЯТ-МОНГОЛЬСКОЙ АССР В ПЕРИОД НЭПА

В статье анализируется опыт налогообложения сельского населения Бурят-Монголии в период нэпа; доказывается, что в основе советской налоговой политики лежали социально-классовые приоритеты.

The article examines the taxation system of the rural population in Buryat-Mongolia during the period of the NEP. It is proved that social and class priorities were in the basis of the Soviet fiscal policy.

Ключевые слова:

новая экономическая политика, Бурят-Монгольская АССР, единый сельскохозяйственный налог, налоговая политика; new economic policy, Buryat-Mongolian ASSR, flat agricultural tax, fiscal policy.

Большое значение для понимания особенностей отечественной истории XX в. имеет исследование проблемы взаимоотношений крестьянства и власти. На первый план выступает анализ отношений указанных субъектов в периоды функционирования переходных экономических систем, из которых особенно значимой является новая экономическая политика. Сферой перманентного столкновения интересов крестьянства и власти была система налогообложения, претерпевшая за годы нэпа значительные изменения.

Налоговая политика советского государства в 1920-е гг. неоднократно становилась объектом анализа со стороны исследователей истории советской доколхозной деревни1. Однако в настоящее время недостаточно исследованными остаются региональные аспекты проблемы, в частности рассмотрение изменений, вносимых в 1923— 1928 гг. в порядок обложения сельского населения Бурят-Монголии единым сельскохозяйственным налогом.

X съезд РКП(б) провозгласил переход от продразверстки к продналогу. Особенностью Бурятии, как и в целом всей Сибири, был более поздний, по сравнению с другими районами страны, переход к продналогу. К марту 1921 г. процент выполнения разверстки достиг здесь только 50% планового задания. Сибревком по требованию Наркомата продовольствия принял постановление об отмене разверстки в губерниях лишь в том случае, если задание будет выполнено не менее чем на 75%. Поэтому только в июне 1922 г. на очередных аймачных съездах Советов было объявлено об отмене продразверстки и введении продналога на территории Бурят-Монгольской автономной области Сибири.

С образованием в 1923 г. Бурят-Монгольской АССР все государственные и местные налоги, уплачиваемые крестьянством, были объединены в единый сельскохозяйственный налог (ЕСХН). Основной его функцией являлась мобилизация денежных ресурсов деревни в бюджетную сферу. Кроме того, налог должен был регулировать социально-экономические отношения и ограничить развитие капиталистических элементов деревни и улуса.

Часть ЕСХН крестьяне вносили натурой, а часть, по своему желанию, — деньгами. С января 1924 г., согласно директивам XII съезда

1 Данилов В.П. Советская налоговая политика в доколхозной деревне // Октябрь и советское крестьянство. 1917—1927 гг. — М., 1977; Боженко Л.И. Сибирская деревня в восстановительный период. 1921 — 1925 гг. — Томск, 1978; Гущин Н.Я., Ильиных В.А. Классовая борьба в сибирской деревне (1920-е — середина 1930-х гг.). — Новосибирск, 1987, и др.

ПЛЕХАНОВА Анна

Максимовна — к.и.н., доцент кафедры истории Отечества Бурятского госудирствснного унивврентета plehanova .am@ БиИ.ии

132

ВЛАСТЬ

201 0' 08

РКП (б), налог стал взиматься только в денежной форме.

Сельхозналог 1923/24 окладного года по Бурятии был исчислен в размере 1 683 361 руб. Принимая во внимание, что для малосостоятельной части сельского населения уплата налога в полной сумме была обременительной, была установлена минимальная сумма — твердое задание, которое должно было быть выполнено, — в размере 1 121 900 руб.

Трудности в проведении налоговой кампании возникли в связи с несоответствием шкалы обложения экономике хозяйств республики. Так, в условиях Бурятии бедное хозяйство при небольшом посеве имело 8—10 голов скота, тогда как в центральных губерниях хозяйство с 4—5 головами скота считалось уже зажиточным. Бурятское хозяйство с 8—10 головами скота являлось экономически слабым, но облагалось как зажиточное1.

В сентябре 1924 г. было опубликовано Постановление ЦИК и СНК БМАССР «О льготах по сельхозналогу для крестьянских и бурятских хозяйств», согласно которому за усовершенствование пород скота и передовые приемы его содержания, расширение посевов технических культур и введение улучшенных севооборотов, освоение новых земель и успешное землеустройство стали даваться налоговые льготы, и особенно для коллективных хозяйств.

К15 сентября 1924 г. ЕСХН был выполнен на 104,4%2, во многом благодаря усиленному воздействию на плательщиков, особенно на зажиточную часть. Постановлением СНК БМАССР от 13 февраля 1924 г. была создана Чрезвычайная следственная комиссия по взысканию сельхозналога, которая вела следствие и разбирательство по причинам неуплаты налогов.

Твердое задание единого сельхозналога на 1924/25 г. по республике было дано в размере 1 233 706 руб.3 На 7 января 1925 г. задание было выполнено на 61,75%. Уплата налога в целом по республике проходила более или менее удовлетворительно. Невыполнение налога в отдельных районах было связано в т.ч. и с выжидательным настроением крестьян, которые

1 Национальный архив Республики Бурятия (НАРБ), ф. 1, оп. 1, д. 245, л. 61(об).

2 НАРБ, ф. 1, оп. 1, д. 448, л. 11.

3 Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), ф. 17,

оп. 31, д. 6, л. 7.

говорили: «Идет борьба между сторонниками Сталина и Троцкого, посмотрим, кто победит. Если победит Троцкий, то налог с крестьянства будет снят, потому что Троцкий за крестьян, против налога»4.

Недостатки системы сельхозналога проявились и в ходе налоговой кампании 1925/26 г. В хошунные налоговые комиссии поступили десятки тысяч жалоб от налогоплательщиков. В отчетном докладе правительства «Об итогах кампании по ЕСХН за 1925/26 г.» отмечалось, что «основным недостатком в проведении сбора ЕСХН является несвоевременный учет объектов обложения, слабое рассмотрение жалоб налоговыми комиссиями, из-за чего задерживалась и уплата сельхозналога со стороны подавших заявления». Тем не менее твердое задание по сельхозналогу на 1 октября 1926 г. было выполнено на 101,7%5.

В кампанию 1926/27 г. к обложению стали привлекать доходы от кустарно-ремесленных промыслов, работы по найму и другие неземледельческие занятия крестьян. Так как эти занятия уже облагались налогом (промысловый и подоходный налоги), то в единый сельхозналог включали лишь определенный процент неземледельческих доходов, установленный в законодательном порядке, а так называемые кулаки платили с полной суммы дохода, т.е. облагались дважды.

Проведение кампании по сбору ЕСХН в 1926/27 г. выявило недочеты в самой системе налогообложения, во многом не соответствующей экономике края и условиям сельского хозяйства. Не отвечали действительности установленные центром нормы доходности от земли и скота. Такая налоговая система, а также низкие закупочные цены на сельхозпродукцию привели к тому, что крестьяне перестали продавать хлеб государству за бесценок, что стало причиной кризиса хлебозаготовок. Поэтому в 1928 г. была проведена своеобразная реформа сельхозналога. Для нее было характерно индивидуальное обложение «кулацких» хозяйств не по нормативному, а по действительному доходу; включение в сельхозналог ранее не облагавшихся объектов (свиноводство, пчеловодство); повышение норм доходности,

4 РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 31, д. 6, л. 8.

5 Бурят-Монгольская АССР. Очерки и отчеты. 1925-1926.- Верхнеудинск, 1927, с. 49.

например, по покосу — с 7 до 8 руб. на десятину, по овцам — с 1 руб. 50 коп. до 2 руб.; сокращение льгот1. Налоговые изменения 1928 г. стали средством экспроприации зажиточной части крестьянства.

Оригинальной формой в советской налоговой системе стало «самообложение». Введенный в 1927/28 г. налог вводился снизу, т.е. сами крестьяне должны были облагать себя дополнительным налогом, средства от которого шли на местные нужды. Положение о «самообложении» было составлено так, что решение могли принять 12—15% жителей деревни, имеющих право голоса. Введенный налог выполнить удавалось редко. Так, из запланированных к поступлению в порядке самообложения 252 833 руб. к концу 1927/28 г. было собрано 162 180 руб. (64%)2.

1928/29 г. стал переломным в налоговой политике в связи с установлением дополнительной надбавки к налогу на сильные хозяйства от 5 до 25%. Положение о едином сельхозналоге на 1928/29 г. определяло признаки, по которым хозяйство могло быть обложено в индивидуальном порядке. В их числе — систематическое применение наемного труда и сдача в наем сложных сельскохозяйственных машин с механическими двигателями, владение заведениями (мельницами, маслобойками, крупорушками и т.д.), занятия скупкой с целью перепродажи, торговлей, ростовщичеством, сдача в наем квартир. К числу кулацких были отнесены все хозяйства, имеющие среди своих членов служителей религиозных культов.

Недовольство крестьянства налоговым ужесточением проявлялось в утайках объектов обложения и в отказе от уплаты налога. Однако невыполнение в срок налоговых заданий влекло за собой административно-судебное преследование, основными формами которого были денежные штрафы, конфискация имущества, тюремное заключение. В 1928/29 г. в Бурятии было описано имущество 2 356 хозяйств, 163 человека были привлечены к суду и осуждены, 280 кулаков подверглись пятикратному обложению.

В регулярных информационных сводках о состоянии хлебозаготовок говорилось, что «кампания проходит вяло. На 10 нояб-

1 Бурят-Монгольская АССР. Материалы к отчету IV съезда Советов. 1926/27—1927/28. Издание ЦИК и СНК БМАССР, с. 156.

2 Там же, с. 161.

ря 1929 г. в Баргузинском аймаке было выполнено 6,7 процента годового задания, в Агинском — 1 процент. Активность бедноты и середнячества отрицательная, недовольные прошлогодней заготовкой, они говорят, что, сдав хлеб, им снова придется покупать его по 6 руб., как в прошлом году. Кулачество всячески пытается избежать сдачи государству. Прячут где возможно, даже в лесу»3. Таким образом, крестьянство не желало сдавать хлеб по так называемым «твердым закупочным ценам», выгодным государству. Такое положение поставило республику перед фактом провала хлебозаготовок. В поисках выхода из хлебозаготовительного кризиса власти прибегали к жестким средствам давления на «саботирующее» крестьянство. Чрезвычайные меры фактически означали «объявление войны» крестьянству.

Опыт налогообложения периода нэпа показал взаимное недоверие власти и налогоплательщиков, особенно если последние относились к зажиточному слою. Классовая ориентация налоговой политики пагубно отразилась не только на развитии экономики, но и на социально-политическом и нравственном состоянии общества. Сложившаяся система налогообложения вела к свертыванию производства, сокращению собственных доходов крестьянства и переходу к натуральному хозяйству. Экономическая политика партии в деревне преследовала взаимоисключающие цели и не могла иметь значительного успеха: ограничение зажиточности тормозило экономический прогресс деревни, а «фаворитизация» бедноты расширяла бедность как явление политического характера.

К концу 1920-х гг. экономическая политика зашла в тупик, так как развитие индивидуального хозяйствования в условиях политического и экономического произвола по отношению к нему было невозможно. Возвращение же к новому варианту нэпа в условиях развернувшейся индустриализации также не могло произойти. Коллективизация стала, таким образом, не столько результатом заранее разработанного плана, сколько следствием общей социально-экономической ситуации в стране и в аграрном секторе в частности.

3 НАРБ, ф. 475, оп. 1, д. 451, л. 123, 123(об).

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.