CC BY
35
В.Г. Бухерт
«НАЛИЦО ЦЕЛАЯ БАНДА СКРЫТЫХ ВРАГОВ» Заявление Г.С. Кара-Мурзы. 1938 г.
Свой путь в науку известный историк-китаевед Георгий Сергеевич Кара-Мурза (1906-1945) начал с учёбы в Московском институте востоковедения (1923-1927 гг.), преподавал китайский язык в Высшей пограничной школе ОГПУ (1925-1927 гг.), работал переводчиком, научным сотрудником Коммунистического университета трудящихся Китая (КУТК) (1927-1931 гг.), был аспирантом Института востоковедения Академии наук СССР (1930-1932 гг.).
В 1928-1931 гг. Г.С. Кара-Мурза выступал в качестве «боевого сторонника принципа партийности в науке»1. Вместе с тем он заложил основы синологической школы Московского государственного университета (МГУ)2. Его заслуги как педагога и популяризатора, «мастера блестящих обобщений» в лекциях, представляются «бесспорными»3. Как автору Г.С. Кара-Мурзе были свойственны «широта кругозора, ясность изложения, художественный дар» .
Общий вклад Г.С. Кара-Мурзы в дело изучения истории Китая остаётся, для его времени, «значительным»5. О работах Г.С. Кара-Мурзы писали, что «их исследовательский уровень, методологическая основа, научно-политическая актуальность обеспечили им долгую жизнь»6.
Вместе с тем в критических выступлениях 1930-1931 гг. Г.С. Кара-Мурза «порою допускал также неоправданные резкости в отношении товарищей по работе»7, проявлял склонность «делать порой поспешные выводы на основе неполных и ненадёжных данных»8. Свойственная ему, по наблюдению знавших его людей, «запальчивость, потеряв былые крайности, сохранилась в нём в течение всей его, увы, недолгой жиз-
9
ни» .
Одной лишь запальчивостью, как видно, дело не ограничилось. То, что Г.С. Кара-Мурза уцелел во время репрессий, его сын10
объяснял следующим образом: «Ему повезло - его исключили из партии и уволили с работы в 1934 году, до начала смертельных репрессий, и он просто исчез из поля зре-ния»11. Однако дело обстояло совсем иначе: исчезать из поля зрения власти, и, в частности, органов НКВД СССР, Г.С. Кара-Мурза не стремился, да и из ВКП (б) его исключили позже - 17 января 1936 г. на заседании КПК при ЦК ВКП (б)12, а вслед за тем, 1 февраля 1936 г., он был уволен из Института мирового хозяйства и мировой политики Комакадемии13.
Считая себя незаслуженно обиженным и преследуемым, несмотря на то, что он оказал важную помощь в поиске «врагов народа» среди востоковедов, он обратился к Прокурору СССР А.Я. Вышинскому. В заявлении он, в частности, указывал на свою роль в разоблачении директора НИИ по изучению национальных и колониальных проблем П.А. Мифа14 и других «врагов народа».
А.Я. Вышинский направил 23 апреля 1938 г. заявление Г.С. Кара-Мурзы вице-президенту Академии наук СССР академику Г.М. Кржижановскому15. 1 июня 1938 г. Г.М. Кржижановский писал А.Я. Вышинскому, что, ввиду категорического отказа директора Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР Е.С. Варги восстанавливать Г.С. Кара-Мурзу, ему будет обеспечена работа в Институте востоковедения АН СССР на договорных началах, а, в случае восстановления его в партии, будет предоставлена штатная работа в возглавляемом Е.С. Варгой институте16.
Впрочем, попал Г.С. Кара-Мурза не к Е.С. Варге, а к академику Б.Д. Грекову17, поступив 7 декабря 1938 г. старшим научным сотрудником в сектор истории колониальных и зависимых стран Института истории Академии наук СССР18. Пережитое не
прошло бесследно для него: когда в 1939 г. профессор Г.С. Кара-Мурза появился на кафедре колониальных и зависимых стран исторического факультета МГУ, «он выглядел значительно старше своих 33 лет»19. Впрочем, на лекторском мастерстве внутренние переживания Г.С. Кара-Мурзы не отразились: знавшие его в то время десятилетия спустя вспоминали лекции и организованные им научные конференции как «выдающийся образец преподавательского мастерства»20.
В самом начале Великой Отечественной войны Г.С. Кара-Мурза ушёл добровольцем, но стрелять ему, как он сам писал, не при-шлось21, он был инструктором политотдела 8-й Краснопресненской стрелковой дивизии народного ополчения, затем служил в Чите майором интендантской службы в политуправлении Забайкальского фронта, вёл пропагандистскую работу среди японских и марионеточных китайских войск, среди местного населения. Г.С. Кара-Мурза «нередко "уходил" от непосредственной ратной службы в исследовательскую область по излюбленной теме о положении в Китае»22.
С 1944 г. он готовил докторскую диссертацию «Маньчжоу-Го - колония "нового по-
•»«» 23
рядка » , представление о её содержании даёт книга Г.С. Кара-Мурзы «"Новый порядок" в Маньчжурии» (Чита, 1944. Ч. 1-1У), изданная под грифом «для служебного пользования». Хотя в её основу легли стенограммы лекций, прочитанных Г.С. Кара-Мурзой в Чите в июле-декабре 1944 г.24, написана она с использованием широкого круга источников: официальных документов, прессы Маньчжоу-Го, сообщений эмигрантов из Маньчжоу-Го, иностранных наблюдателей и др. В своём исследовании, писал Г.С. Кара-Мурза, он рассмотрел «лишь то новое, что внесено в Маньчжурию фактом её оккупации и установлением "нового порядка"»25. Одновременно он мечтал о создании учебника «Всеобщей истории», думал о том, что это будет первая книга, которую он напишет, как только закончится война: «Хочется, чтоб школьник в Ставрополе, Чембарах и на селе знал историю так, как она шла,
знал Китай, любил его героев, ненавидел его врагов»26.
22 августа 1945 г. самолёт, на котором летел Г.С. Кара-Мурза, разбился недалеко от Ванъемяо (Улан-Хото) во Внутренней Монголии27. По версии сына Г.С. Кара-Мурзы, самолёт «сбила какая-то разрозненная группа японцев»28. В опубликованном официальном некрологе сообщалось, что он погиб «при исполнении служебных обязанно-
29
стей» .
Заявление Г.С. Кара-Мурзы прокурору СССР А.Я. Вышинскому30
Государственному прокурору СССР тов. Вышинскому
Я обращаюсь к Вам со своим делом, считая, что всё, что происходит со мной в течение последних 3 лет, является вопиющим нарушением моих прав советского гражданина и учёного.
Я - научный работник, окончил Институт востоковедения и аспирантуру Академии наук, имею учёное звание профессора. С 1927 г. работаю научным сотрудником Научно-иссл[едовательского] ин[ститу]та по Китаю - позже Колониального сектора Ин[ститу]та мир[ового] хоз[яйст]ва и мир[овой] политики Комакадемии, - и профессором Ин[ститу]та востоковедения и Коммунистического] ун[иверсите]та трудящихся] Востока. За всё время своей работы не имел ни теоретических ни политических ошибок, ни каких-либо взысканий, наоборот, неоднократно премировался за отличную работу.
И вот в начале 1935 г. на основе научного исследования в области истории китайской революции я пришёл к выводу, что руководитель и признанный авторитет в области теории и практики революционного движения на Востоке П. Миф (зав. Восточным секретариатом ИККИ, зав. Колониальным сектором Ин[ститу]та мирового] хоз[яйст]ва и мировой политики, ответственный] редактор всех востоковедных изданий и пр.) является скрытым
троцкистом, опаснейшим и гнуснейшим врагом, проводящим тонко завуалированную вредительскую линию как в ИККИ, так и в области научной работы по изучению Востока.
Свои выводы по этому вопросу с развёрнутым разоблачением вредительской деятельности П. Мифа в ИККИ я направил в ЦК ВКП (б) в виде письма на имя товарища Сталина31.
Одновременно подал заявление в партком Ин[ститу]та мир[ового] хоз[яйст]ва и мир[овой] политики с разоблачением вредительской деятельности П. Мифа как заведующего Колониальным сектором этого Ин[ститу]та.
Продолжая работать в том же направлении, используя, в частности, все доступные мне материалы, секретные документы, личное знание людей, разговоры с отдельными товарищами и пр., я пришёл к ещё более страшному выводу: что налицо целая банда скрытых врагов (несколько десятков весьма ответственных работников), захвативших в свои руки весь Восточный секретариат ИККИ, Восточный отдел IV управления Штаба32, научные востоковедные учреждения и др. советские и партийные организации, связанные с Востоком. Я пришёл к выводу, что эта банда совершила величайшие преступления.
Естественно, что все свои выводы и материалы, на основе которых я пришёл к этим выводам, я передал в НКВД. Я работал над этим вопросом несколько месяцев, днями и ночами, и в результате представил в НКВД несколько сот страниц документально обоснованного обвинительного материала и несколько подлинных документов, не оставляющих сомнений в преступной деятельности некоторых обвинённых мною работников.
Это было два с половиной года назад -летом-осенью 1935 г. В НКВД мне дали понять, что я прав, что дело серьёзно, что надо спокойно ждать, замолчав весь вопрос и никого не ставя в известность о всём, что мне известно, в частности, о том, что этим делом занимается НКВД. Конечно, я не мог пред-
видеть, что мой материал попал в руки врагов, что в НКВД орудовали участники той же банды, которую я разоблачал. После устранения из НКВД Ягоды33, Гая34 и других врагов, непосредственно получивших мой материал, я поставил тот же вопрос перед новым руководством НКВД.
Сейчас П. Миф и вся разоблачённая мной банда арестована35. Следовательно, я оказался в своих обвинениях прав, а возможно, что именно мои материалы сыграли ту или иную роль в разоблачении, если они не были тогда же уничтожены Гаем и др.
Такова одна сторона моей истории. Другая же сторона, о которой я Вам пишу, заключается в следующем.
Вскоре же после того, как стало известно о моём обвинении П. Мифа, меня сняли с педагогической работы в КУТВ, вслед за тем в Ин[ститу]те востоковедения (ректор -враг народа Гамбаров36) и, наконец, отстранили от всякой работы в Ин[ститу]те мир[ового] хозяйства и мир[овой] политики (директор т. Варга37); формально меня ещё не уволили тогда из Ин[ститу]та, но в течение 9 месяцев (до формального увольнения) не давали никакой работы, выкинули из научных планов все закреплённые за мной темы, приостановили печатание уже законченных работ, сняли с работы редактора журнала («Проблемы Китая»), запретили доступ в архив и пр. и пр. Партком Ин[ститу]та (секретарь т. Войтинский38, зам. секретаря -враг народа Мильграм39) даже не рассмотрел моё заявление о Мифе, априори расценив его как клеветническое. Он же организовал ряд заявлений в КПК при ЦК ВКП(б) от членов нашей парторганизации, с которыми я имел глупость говорить о мучивших меня вопросах. Эти заявления, обвинявшие меня в распространении клеветнических слухов и дискредитации Коминтерна, равно как и заявление в КПК самого Мифа, а также письмо в ЦК ВКП(б) Политсекретариата ИККИ, бравшего под защиту Мифа и обвинявшего меня в клевете, явились основанием для исключения меня из партии. Я был исключён непосредственно Комиссией парт[ийного] контроля при ЦК ВКП(б) на
закрытом заседании Партколлегии 17/1 1936 г. за распространение клеветнических слухов, дискредитирующих руководство ИККИ и компартии Китая.
Ясно, что сейчас, когда П. Миф и другие разоблачённые мной враги арестованы и, следовательно, отвергается определение моего поступка как клеветы, я поставил перед ЦК ВКП(б) вопрос о пересмотре решения об исключении меня из партии. Дело передано новому следователю и будет пересматриваться. Я не знаю, конечно, каково будет решение КПК, не знаю и того, как скоро решится этот вопрос: прошло уже три месяца с момента подачи моей апелляции. Но мне думается, что вне зависимости от этого решения я, как гражданин Советского Союза, имею право на труд и на реабилитацию своего научного имени. С этим я обращаюсь к Вам.
1) Сразу же после исключения меня из партии, 1/11 1936 г. я был снят с работы в Ин[ститу]те мир[ового] хоз[яйст]ва и мир[овой] политики, т.е. с последней работы, на которой я хотя бы формально числился после подачи заявления о Мифе. Я потерял последний источник существования.
2) Сняли с работы мою жену - тоже научный работник - по Востоку, член партии, работала в Коммунистическом] ун[иверси-те]те труд[ящихся] Востока, - сняли вопреки всем советским законам, больную, беременную, лишив её даже декретного отпуска. Мы остались без всяких средств к существованию.
3) Перестали печатать мои научные работы, тем самым лишив меня возможности заработка.
4) Одну из моих работ, подготовленных к печати раньше, издали (в переводе на китайский язык) без указания моего авторства и без уплаты гонорара (я подавал в суд, но суд, конечно, не удовлетворил моего иска).
5) Стали изымать всякое упоминание на мои прошлые работы, например, в библиографиях, в перечнях статей, опубликованных в предыдущих номерах журналов, и пр., что практикуется только в отношении врагов народа.
6) Запретили к использованию в вузах и изъяли из библиотек мои старые работы, стенограммы лекций и пр.
7) В тех случаях, когда мои старые работы всё же необходимо было использовать, они использовались и цитировались без упоминания моего имени, что являлось бессовестным, но безнаказанным плагиатом. Так. напр[имер], созданный мной курс Новой истории Китая40, который я вёл в течение ряда лет в Ин[ститу]те востоковедения, читается сейчас новым преподавателем (не имеющим достаточной квалификации в этой области) по моей программе, по стенограммам моих лекций, являющихся единственным систематическим курсом Новой истории Китая.
8) В стенгазетах, на собраниях и т.п. ин[ститу]тов, где я работал, я упоминался чуть ли не как враг, в числе «разоблачённых» вредителей, как исключённый из партии «за антикоминтерновскую борьбу».
9) В течение двух лет с момента снятия меня с работы я не могу получить никакой работы. Все мои попытки получить хоть какую-нибудь работу, не только самостоятельно, но и через райком, МК, КПК при ЦК ВКП(б), Комиссию Советского Контроля и пр. не привели ни к каким результатам: мне прямо говорили, что в Москве я не получу никакой работы, даже чернорабочего, что мне лучше всего уехать из Москвы. Но что меня ожидало вне Москвы? То же самое, конечно. За все два года мне удалось получить лишь две небольших переводческих работы сдельного порядка, и то благодаря личному одолжению одного товарища.
Я бы не стал обо всём этом писать, если бы моё положение хоть сколько-нибудь изменилось сейчас, после ареста разоблачённых мною врагов, после январского пленума ЦК ВКП(б), осудившего практику, которую я испытал на себе в полной мере. Но всё остаётся по-прежнему, поэтому я и обращаюсь к Вам.
В течение последних месяцев я снова неоднократно ставил вопрос о работе в Ин[ститу]те мир[ового] хоз[яйст]ва и мир[овой] политики (директор т. Варга, сек-
ретарь парткома т. Подколзин41) и в Ин[сти-ту]те востоковедения (директор т. Москалёв, зам. директора т. Малетин42, зав. Дальневосточной кафедрой т. Фесенко и др.). Но и там, и там (как и в ряде других учреждений) меня по-прежнему не берут на работу как исключённого из партии. Я знаю, что в обоих названных учреждениях я нужен: в Ин[ститу]те мир[ового] хоз[яйст]ва, кроме меня, арестованы почти все работники по Востоку (более 30 человек), и необходимость в работниках моей квалификации исключительно велика. Больше того, основные из этих работников разоблачены мной, об этом знает дирекция и партком, и всё же мне не хотят дать никакой работы. Ясно, что я нужен и в специальном востоковедном вузе, поскольку я единственный в Москве профессор истории Китая. И всё же меня не берут. По-прежнему отказывают и в печатании моих работ, и в заключении каких-либо договоров на научные труды. В Ин[ститу]те востоковедения после долгих переговоров мне обещали поручить составление учебника, но при условии, если я не буду претендовать на указание моего авторства, однако практически до сих пор не выполнено и это обещание. В Ин[ститу]те мир[ового] хоз[яйст]ва после долгих и столь же унизительных переговоров мне согласились поручить несколько рецензий для журнала. Но и это оказалось не более как издевательством, ибо дирекция запрещает мне пользоваться библиотекой института, тем самым фактически лишая меня написать обещанные рецензии.
Я снова обращался и в райком, и в МК, и в КПК, но снова нигде не получил помощи. Следователь КПК, который вёл моё дело (т. Виноградов), ограничился общими фразами, что это безобразие, что моё положение совершенно ненормально, что я, конечно, должен работать и т.п., но практически ничем не помог: он поручил устроить меня на работу т. Войтинскому - быв[шему] секретарю моей парторганизации, ныне руководящему работнику Президиума Академии наук. Но т. Войтинский, проявивший большую энергию при защите Мифа и исключении
меня из партии, снятия меня с работы, сейчас не проявляет никакой инициативы в том, чтобы выполнить указание КПК и как-нибудь мне помочь. Я теряю последние силы. У меня семья. Я болен, изголодался, я раздет, разут, мне не в чем выйти на улицу, стыдно показаться на люди. Ведь это же безобразие, всё, что со мной делают. И я прошу, я требую прекратить это издевательство над ни в чём не повинным человеком.
Проф[ессор] Г. Кара-Мурза
25/111 1938 г.
Дом[ашний] адрес: Москва, 40, Ленинградское шоссе, д. 40, кв. 51.
Архив Российской академии наук (АРАН). Ф. 411 (Управление кадров Российской академии наук).
Оп. 21. Д. 476. Л. 25-26об. Машинопись, подпись - автограф.
Примечания
1 Никифоров В.Н. К оценке работ Г.С. Кара-Мурзы по истории Китая // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Материалы межвузовской научной конференции 25-27 января 1963 г. Л., 1965. Вып. 1. С. 73.
2 Тодер Ф.А., Юрьев М.Ф. Штрихи к портрету профессора Г.С. Кара-Мурзы (1906-1945) // Слово об учителях. Московские востоковеды 30-60-х годов. М., 1988. С. 92.
3 Никифоров В.Н. Указ. соч. С. 72.
4 Там же. С. 77.
5 Там же. С. 80.
6 Тодер Ф.А., Юрьев М.Ф. Указ. соч. С. 97.
7 Никифоров В.Н. Указ. соч. С. 73.
8 Там же. С. 77.
9 Тодер Ф.А., Юрьев М.Ф. Указ. соч. С. 84.
10 Кара-Мурза Сергей Георгиевич (род. в 1939 г.) - химик, теоретик науки, социолог, политолог и публицист, главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН (с 2012 г.), профессор МГУ.
11 Кара-Мурза С.Г. «Совок» вспоминает... М., 2002. С. 23.
12 Г.С. Кара-Мурза состоял членом ВКП(б) с 1932 г.
13 АР АН. Ф. 354 (Институт мирового хозяйства и мировой политики Коммунистической академии ЦИК СССР). Оп. 3. Д. 35. Л. 17. В этом институте Г.С. Кара-Мурза работал с 1931 г.
14 Миф (наст фам. Фортус) Павел (Михаил) Александрович (1901-1938) - китаевед-политолог, ректор Коммунистического университета трудящихся Китая (КУТК) (1927-1929), директор Научно-исследовательского института по изучению национальных и колониальных проблем (НИИНКП) (с 1937 г.) (См. о нём: Григорьев А. А. Павел Александрович Миф // Народы Азии и Африки. 1969, № 2. С. 237-241).
15 АРАН. Ф. 411. Оп. 21. Д. 476. Л. 24. Кржижановский Глеб Максимилианович (1872-1959) - советский партийный и государственный деятель, академик (с 1929 г.), вице-президент (19291939) АН СССР, руководил Энергетическим институтом АН СССР (с 1930 г.).
16 АРАН. Ф. 411. Оп. 21. Д. 476. Л. 27.
17 Греков Борис Дмитриевич (1882-1953) -историк, академик АН СССР (с 1935 г.), директор Института истории АН СССР (с 1937 г.).
18 АРАН. Ф. 411. Оп. 21. Д. 476. Л. 16.
19 Тодер Ф.А., Юрьев М.Ф. Указ. соч. С. 88.
20 Там же. С. 89-90.
21 [Кара-Мурза Г.С.] Из писем учёного // Новый мир. 1950, № 4. С. 197. Из письма, датированного 9 мая 1945 г. В этой публикации представлены отрывки из писем Г.С. Кара-Мурзы к друзьям за 1943-1945 гг., но каким именно друзьям - не указано. Повторная публикация тех же писем Г.С. Кара-Мурзы (с сокращениями) см.: Оружием слова. Статьи и воспоминания советских востоковедов 1941-1945. М., 1985. С. 227-242.
22 Сапожников Б.Г. Слово о Г.С. Кара-Мурзе // Оружием слова. Статьи и воспоминания советских востоковедов 1941-1945. С. 225.
23 [Кара-Мурза Г. С.]. Из писем учёного // Новый мир. 1950, № 4. С. 192.
24 Кара-Мурза Г. С. «Новый порядок» в Маньчжурии. Чита, 1944. Т. I. С. 2.
25
Там же. С. 1. [Кара-Мурза Г.С.] Из писем учёного.
С. 188.
Тодер Ф.А., Юрьев М.Ф. Указ. соч. С. 82. Кара-Мурза С.Г. Указ. соч. С. 40. Вопросы истории. 1945, № 1. С. 158.
Вышинский Андрей Януарьевич (18831954) - юрист, дипломат, прокурор СССР (19351939 гг.), министр иностранных дел СССР (1946- 1949 гг.), академик АН СССР (с 1939 г.).
31 Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович (1879-1953) - генеральный секретарь ЦК ВКП (б) (с 1922 г.) председатель СНК СССР и ГКО (с 1941 г.), почётный член АН СССР (с 1939 г.).
32 Имеется в виду Разведывательное управление Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА).
33 Ягода Генрих Григорьевич (Енох Гершено-вич) (1891-1938) - советский государственный деятель, генеральный комиссар ГБ, нарком внутренних дел (1934-1936 гг.), нарком связи (1936-1937 гг.).
34 Гай (наст. фам. Штоклянд) Марк Исаевич (Исаакович) (1898-1937) - комиссар ГБ 2-го ранга, начальник Особого отдела ОГПУ СССР (1933-1936 гг.), начальник Управления НКВД СССР по Восточно-Сибирскому краю (с 1936 г.).
35 П.А. Миф был арестован 11 декабря 1937 г., приговорён к высшей мере наказания 28 июля 1938 г. Он был реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР 29 февраля 1956 г.
36 Гамбаров Александр Григорьевич (18901937) - историк, ректор Московского института востоковедения (с 1931 г.)
37 Варга Евгений Самуилович (1879-1964) -экономист, директор Института мирового хозяйства и мировой политики Комакадемии (с 1936 г. в системе АН СССР) (1927-1947 гг.), академик АН СССР (с 1939 г.).
38 Войтинский (наст. фам. Зархин) Григорий Наумович (1893-1953) - советский политический деятель, учёный-китаевед, секретарь Тихоокеанского секретариата Профинтерна (19321934 гг.).
39 Мильграм Исидор Вольфович (1898-1938) - учёный секретарь (1934-1935 гг.), старший научный сотрудник (1935-1936 гг.) Института мирового хозяйства и мировой политики Кома-
кадемии.
40 Кара-Мурза Г. С. Очерки по Новой истории Китая. М., 1939. Вып. 1-5.
41 Подколзин Константин Семёнович (1899?) - младший научный сотрудник Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР (с 1936 г.).
42 Малетин Павел Андреевич (1905-1969) -зам. министра финансов СССР (1939-1945).
