CC BY
2412. Ukaz Prezidenta RF ot 02.03.1994 №»442 (red. ot 07.09.2010) «O gosudarstvennyh nagradah Rossijskoj Federacii» // Sobranie aktov Prezidenta i Pravitel'stva RF. 1994. №10. St. 775. (utratil silu).
13. Bratanovskij S.N., Strel'nikov V.V. Administrativno-pravovoe regulirovanie sluzhby v organah i uchrezhdeniyah prokuratury Rossijskoj Federacii / Pod red. S.N. Bratanovskogo. Saratov, 2007. S. 136.
14. Manohin V.M. Sluzhba i sluzhashchij v Rossijskoj Federacii: pravovoe regulirovanie. M., 2014. S. 196 - 197.
ВОЛКОВА ВИКТОРИЯ ВЛАДИМИРОВНА - кандидат юридических наук, доцент, кафедра административного и финансового права, Северо-Кавказский филиал Российского университета правосудия (г. Краснодар). VOLKOVA, VICTORIA V. - Ph.D. in Law, Assistant Professor? Northern Caucasian branch of Russian state university of justice (c. Krasnodar) (www.truba.ru@mail.ru)
УДК 343.1(019)
УПОРОВ И.В., ЭФРИКЯН Р.А. НАКАЗАНИЯ ВСЕ СТРОЖЕ: НАЧАЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ УГОЛОВНОГО КОДЕКСА 1996 ГОДА ПРЕТЕРПЕВАЕТ СУЩЕСТВЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Ключевые слова: уголовный закон, кодекс, преступление, наказание, гуманизм, тенденция, изменения, политика.
В статье исследуются тенденции развития уголовного законодательства в постсоветской России с позиции сопоставления его гуманной и репрессивной составляющих. Отмечается, что определенная при принятии УК РФ 1996 г. концепция опиралась на европейские ценности и, соответственно, в новом уголовном законе преобладали, в целом, относительно мягкие наказания (по сравнению с прежним УК РСФСР 1960 г.). Однако за прошедший более чем двадцатилетний срок действия УК РФ существенно изменился, законодатель внес в этот акт огромное количество поправок, в результате которых уголовный закон потерял свою системность и, главное, стала очевидной тенденция усиления уголовно-правовых санкций. Обосновывается необходимость ее приостановления.
UPOROV, I.V., EFRIKYAN, R.A.
PUNISHMENTS ARE MORE STRICT: THE INITIAL CONCEPT OF CRIMINAL CODE 1996 BECOMES A REAL CHANGE
Keywords: criminal law, code, crime, punishment, humanism, trend, changes, policy.
In the article researched the trends of development of criminal legislation in post-Soviet Russia from the position of comparing its humane and repressive components. It is noted that the concept defined at adopting the Criminal Code of the Russian Federation 1996 was based on European values, and, accordingly, relatively mild penalties prevailed in the general criminal law (as compared with the former Criminal Code of the RSFSR 1960). However, over the past twenty years, the Criminal Code of the Russian Federation has changed significantly, the legislator introduced a large number of amendments to this act, as a result of which the criminal law lost its system and, most importantly, the tendency to strengthen criminal sanctions became apparent. It substantiated the necessity of its suspension.
После распада СССР в 1991 г. Россия осуществила переход в новую общественно-экономическую формацию (из социализма в капитализм), что обусловило соответствующие коррективы в российском законодательстве, в том числе в сфере уголовного права. Так, УК РФ 1996 г. [1], в отличие от предшествовавшего УК РСФСР 1960 г. [2], изначально ориентировался на приоритет прав и свобод человека и личности, как важнейший объект уголовно-правовой охраны, на защиту всех форм собственности, гуманизацию уголовно-наказательной политики. Это, в свою очередь, определялось общей направленностью построения, по существу, новой правовой системы в постсоветской России. И в этом смысле УК РФ 1996 г. являл собой один из элементов такой системы, теоретическую базу которой в рассматриваемой области составляли труды С. Е. Вицина, Н.Ф. Кузнецовой, В.Н. Кудрявцева, Т.Г. Морщаковой, Р.В. Назарова, С.А. Пашина, И.Л. Петрухина и других российских ученых-правоведов. Новая уголовно-правовая концепция сначала была конкретизирована в нескольких проектах уголовного кодекса, после многочисленных и острых обсуждений которых научной общественностью, депутатами, представителями судебных и правоохранительных органов в первой половине 1990-х гг. и появился итоговый вариант в виде УК РФ 1996 г.
В этом законе репрессивная составляющая (в сравнении в предыдущим УК РСФСР) была, в целом, уменьшена. Достаточно указать, например, на то, что число составов преступлений, за совершение которых могла быть назначена смертная казнь, сократилось с 28 до 5-ти. Причем смертную казнь законодатель определял как исключительную меру уголовного наказания за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь (убийство при отягчающих обстоятельствах ст. 105 УК РФ; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля ст. 277 УК РФ; посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное
расследование ст. 295 УК РФ; посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа ст. 317 УК РФ; геноцид ст. 357 УК РФ). Здесь нужно отметить и то, что в России сначала исполнение, а затем и вынесение смертных приговоров было приостановлено, в связи с обязательствами, принятыми при вступлении в Совет Европы в 1996 г., в том числе это касалось законодательной отмены смертной казни (это обязательство до сих по не исполнено).
В УК РФ 1996 г. были смягчены также наказания за хищения чужой собственности, преступления против государства (одновременно был отменен ряд печально известных преступных составов, и прежде всего антисоветская агитация и пропаганда), преступления против воинской службы. Была прекращена фактическая правоприменительная практика придания уголовному закону обратной силы. Вводился ряд новых обстоятельств, исключающих преступность деяния (обоснованный риск и др.). Законодатель при регулировании института наказания отказался от термина «кара», означавшего возмездие за совершенное уголовно наказуемое злодеяние, и использованного советским государством в течение всего периода его функционирования. Ушло в прошлое понятие «рецидивиста». Были исключены такие наказания, как ссылка и высылка. В этом же ряду следует назвать расширение «иных видов уголовно-правового воздействия», не связанных с репрессивными мерами [3, с. 146].
Вместе с тем законодатель ввел немало новых составов преступлений - в основном в сфере экономики (незаконное предпринимательство - ст. 171 УК РФ; ограничение конкуренции - ст. 178 УК РФ; преднамеренное банкротство - ст. 196 УК РФ и др.). Но санкции за их совершение предусматривались сравнительно мягкие (в частности, лишение свободы может быть назначено только в случае, если преступлением причиняется значительный или крупный ущерб). Существенным нужно признать увеличение максимальных сроков наказания в виде лишения свободы - опять же по опыту многих западных стран, где отмена смертной казни уравнивается длительным тюремным заключением. Если ранее в УК РСФСР предельным было лишение свободы на 15 лет, то в УК РФ лишение свободы на определенный срок может достигать 20 лет (а при совокупности преступлений и совокупности приговоров, соответственно, 25 и 30 лет). Кроме того, впервые появилось пожизненное лишение свободы (за особо тяжкие преступления по нескольким составам преступлений). Как видно, усиление репрессивной составляющей в УК РФ также имело место, но в целом баланс соотношения «гуманизм-репрессии» был, безусловно, в пользу гуманизма.
Следует заметить, что немалая часть уголовно-правовых новелл вводилась путем изменений и дополнений еще в прежний УК РСФСР в первой половине 1990-х гг., поэтому содержание нового УК РФ 1996 г. вряд ли можно рассматривать как некую «революцию» в уголовном законодательстве России. Хотя, если иметь в виду вполне определенную концепцию и четкую системность УК РФ 1996 г., то, пожалуй, такой термин применим.
Такой была исходная позиция российского государства в начале постсоветского периода по извечным вопросам преступлений и наказаний. Предполагалось, что УК РФ 1996 г. будет действовать, по меньшей мере, два-три десятилетия. И к настоящему времени данный уголовный кодекс по-прежнему имеет юридическую силу, то есть временнОй задел вполне выдерживается. Однако за прошедшие почти 22 года в УК РФ внесено столько изменений, что уже не один год обсуждаются предложения о необходимости создать новый уголовный закон, поскольку действующий УК РФ уже не отвечает начальной концепции [4; 5; 6].
И действительно, количество изменений и дополнений в УК РФ буквально «зашкаливает», и уже одно это обстоятельство свидетельствует о нестабильности уголовного законодательства. Так, по состоянию на 1 октября 2018 г. было принято 225 законов, которыми корректировался уголовный кодекс. При этом, как справедливо отмечает С.В. Максимов, количество конкретных изменений с трудом поддается оценке, так как «исключение или замена даже одного слова могут приводить к изменению содержания сотен закрепленных в УК РФ уголовно-правовых установлений» [7, с. 29], и таких изменений уже более чем полторы тысячи [7, с. 29].
Первые же изменения в УК РФ определили противоречивую тенденцию: провозглашение и защита демократических ценностей в Конституции России, в начальной редакции УК РФ, в других законах - с одной стороны, и усиление уголовных репрессий - с другой стороны. Этот процесс, конечно, не линейный, но направленность его вполне проявляется. Так, П.Н. Панченко
отмечает, что «принятые в период с мая 1998 года по июль 1999 года девять законов внесли в УК РФ изменения, которые были направлены на существенное усиление и расширение сферы уголовно-правовой юрисдикции. Стало очевидным, что период, сопряженный с надеждами на то, что стоит провозгласить курс на отказ от коммунистической идеологии и люди сразу же перестанут совершать преступления, окончательно прошел» [8, с. 119]. Например, в 1998 г. УК РФ был дополнен новым составом преступления «Прекращение или ограничение подачи электрической энергии либо отключение от других источников жизнеобеспечения» (ст. 215.1)
[9]. А в 1999 г. предельная санкция за похищение человека при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 126) была увеличена с 10 до 15 лет лишения свободы.
Наиболее масштабные изменения в УК РФ были внесены законом от 8 декабря 2003 г.
[10], вызвавшим массу вопросов (законодатель внес изменения в 266 статей УК РФ, а также ввел ряд новых положений). В литературе по-разному трактуются эти изменения. Так, по мнению Ю.И. Ляпунова, «общая характеристика названного Федерального закона дает основания констатировать, что его новации направлены на дальнейшую демократизацию и гуманизацию сферы уголовно-правового регулирования, а также на укрепление специальных принципов дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания, что полностью соответствует установкам уголовной политики нашего государства» [11, с. 47]. Одной из смягчающей мер было, в частности, исключение конфискации имущества из перечня уголовных наказаний. Еще до второго чтения по проекту этого закона в Государственной Думе ФС РФ группа известных российский криминалистов (А.Н. Игнатов, А.И. Зубков, Н.Ф. Кузнецова и др.) обратилась к депутатам с обоснованием нецелесообразности такого изменения, ссылаясь, среди прочего, на правотворческий опыт зарубежных стран [12]. Однако мнение ученых было проигнорировано. В другом примере законом 2003 г. были изменены правила назначения наказаний, что позволило судам существенно смягчать их. И такой подход вызвал справедливую, на наш взгляд, критику [13, с. 31]. Законом были декриминализированы такие деяния, как торговля несовершеннолетними, заведомо ложная реклама, обман потребителей, оставление места дорожно-транспортного происшествия (всего четыре состава преступлений).
Однако гуманная составляющая закона 2003 г., на наш взгляд, все же уступает его репрессивной составляющей. О последней можно судить, в частности, по тому обстоятельству, что был введен целый ряд новых составов преступлений, в числе которых: торговля людьми (ст. 127.1 УК РФ); использование рабского труда (ст. 127.2 УК РФ); неисполнение обязанностей налогового агента (ст. 199.1 УК РФ); сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов и (или) сборов (ст. 199.2 УК РФ); незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные сбыт или пересылка растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества (ст. 228.1 УК РФ); нарушение правил оборота наркотических средств или психотропных веществ (ст. 228.2 УК РФ); изготовление и оборот материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних (ст. 242.1 УК РФ); нецелевое расходование бюджетных средств (ст. 285.1 УК РФ); нецелевое расходование средств государственных внебюджетных фондов (ст. 285.2 УК РФ). По многим составам преступлений были добавлены их квалифицированные и особо квалифицированные составы.
Соответственно, мы не можем полностью согласиться с тем, что законом 2003 г. осуществлена масштабная либерализация УК РФ. Неоднозначным является и предусмотренное этим законом расширение составов преступлений со штрафными санкциями. С одной стороны, наказание в виде штрафа действительно гуманнее иных уголовных наказаний. Но, с другой стороны, размеры штрафов были значительно увеличены, в результате чего были поставлены в неравные условия лица с различным материальным достатком, и это при том, что в случае невыплаты штрафа виновный может подвергнуться иным видам уголовных наказаний, на что уже обращалось внимание в литературе [14].
Не нужно также упускать из виду и чисто прагматическую причину гуманной составляющей закона 2003 года. В литературе указывается, что законодатель вынужден был смягчить наказания по ряду составов преступлений, поскольку места лишения свободы были
переполнены (так, с 1991 по 2001 гг. численность осужденных к лишению свободы возросла с 207 тысяч до 368 тысяч [15, с. 204-205; 16, с. 374]).
При всей противоречивости закона 2003 г., именно этим актом, как нам представляется, была обозначена тенденция дальнейшего развития российского уголовного законодательства, связанная с приоритетом ужесточения уголовных репрессий. Так, в 2010 г. были криминализированы 5 деяний, то есть, в УК РФ появились новые составы преступлений, которых раньше не было (фальсификация единого государственного реестра юридических лиц, реестра владельцев ценных бумаг или системы депозитарного учета - ст. 170.1 УК РФ и др.). В следующем, 2011 г. законодатель ввел уголовную ответственность еще сразу за 11 деяний (розничная продажа несовершеннолетним алкогольной продукции - ст. 150.1 УК РФ и др.). Затем темпы криминализации были увеличены. В 2012 г. в УК появилось 13 новый деяний, ставших преступлениями, в 2013 г. - 14 новых деяний, в 2014 г. - 13 новых деяний, в 2015 г. - 5 новых деяний, в 2016 г. - 11 новых деяний, в 2017 г. - 11 новых деяний, наконец, за 7 месяцев 2018 г. - 3 новых деяния, ставших преступлениями. Всего же за все время действия УК РФ в нем появились 76 (!) новых составов преступлений, в то время как декриминализировано было только 9 составов преступлений. Мы полагаем, что эти цифры более чем красноречивы.
Помимо этого, имеет место ужесточение уголовных наказаний по действующим составам преступлений, причем в некоторых случаях санкции усиливаются почти вдвое. Так, доведение до убийства (при наличии признаков квалифицированного состава - ч. 2 ст. 110 УК РФ) в начальной редакции УК РФ наказывалось от 5 до 8 лет лишения свободы, а в редакции, определенной в 2017 г. [17], - от 8 до 15 лет лишения свободы. К этому можно добавить изменение порядка назначения пожизненного лишения свободы. В начальной редакции УК РФ этот вид наказания мог применяться только как альтернатива смертной казни. Однако в 2004 г. была внесена поправка, касающаяся уголовной ответственности за терроризм [18], согласно которой альтернативность отменялась, и пожизненное лишение свободы стало самостоятельным видом наказания, которое, с того времени, стало применяться также (при отягчающих обстоятельствах) в случаях совершения захвата заложника, диверсии, преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших 14-летнего возраста и т.д. (всего за 14 составов преступлений; изначально было 5).
Как видно, законодатель довольно интенсивными темпами вносит поправки в УК РФ, в результате чего уже существенно изменилась концепция уголовного закона, которая имела место в начальной его редакции. В этой связи Л.В. Иногамова-Хегай отмечает: «изменения и дополнения уголовного закона в последние годы привели к рассогласованности и противоречию уголовно-правовых норм, а в ряде случаев к нарушениям международных, конституционных и уголовно-правовых принципов соблюдения прав и свобод личности, борьбы с преступностью» [19, с. 55]. В свою очередь, А.И. Рарог указывает на то, что «непродуманное и научно необоснованное вмешательство в систему наказаний и регламентацию их отдельных видов порой создает серьезные трудности для правоприменителя» [20, с. 83] (и действительно, правоприменительная практика, вслед за законодателем, настроена на жесткий подход).
Если обратиться к законопроектам, внесенным в российский парламент по вопросам корректив действующего УК РФ (по состоянию на 1 октября 2018 г.), то обнаружится явное превалирование проектов, ужесточающих уголовные репрессии. В частности, предлагается сделать преступными необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение лица, достигшего предпенсионного возраста (очевидно, к моменту выхода данной статьи в свет это проект получит статус закона в рамках известной пенсионной реформы); умышленное нарушение обязанностей, предусмотренных законодательством Российской Федерации в области электронной подписи; незаконное производство оборонной продукции; обращение фальсифицированной и недоброкачественной оборонной продукции; незаконное осуществление профессиональной деятельности по предоставлению потребительских займов; ограничение или отказ в совершении обычных хозяйственных операций или сделок в целях содействия в исполнении мер ограничительного характера, введенных иностранным государством, союзом иностранных государств или международной организацией и др. Во многих законопроектах содержатся предложения по введению более строгих мер наказания по действующим составам преступлений. Декриминализация преступлений и смягчение наказаний в законопроектах
встречаются очень редко (например, предлагается декриминализировать возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства - ст. 282 УК РФ, практика применения которой вызывает активные дискуссии в последнее время).
В научной литературе также преобладают предложения по «усилению борьбы с преступностью» в виде все новых, новых и новых составов преступлений. Так, Н.Ш. Козаев предлагает установить уголовную ответственность за проведение незаконных опытом над человеком, за клонирование человека и иные действия с эмбрионом и генетическим материалом человека, за незаконное предоставление технических возможностей для размещения данных информационных ресурсов (интернет-провайдеров, операторов связи и т.п.), за нарушение правил оказания услуг связи, за экологический терроризм; за сбыт фальсифицированных либо недоброкачественных, либо незарегистрированных лекарственных средств или медицинских изделий с использованием средств массовой информации (включая сеть «Интернет»), если это создало опасность причинения тяжкого вреда здоровью или смерти человека. Этот же автор предлагает также усилить наказание за причинение вредя здоровью в порядке ст. 111 УК РФ, установив еще один критерий тяжкого вреда здоровью - «заражение неизлечимым заболеванием с прогрессирующим течением» [21, с. 327-329].
По мнению А.А. Гравиной: «создание новых составов преступлений» обусловлено «достаточно сложной криминогенной обстановкой в стране». Этот автор приводит соответствующие статистические данные. В частности, в 2015 г. показатели состояния преступности ухудшились, если иметь в виду предшествовавший год, по ряду позиций, в том числе было на 6,9% больше совершено преступлений, ущерб от них увеличился, возросло количество преступлений террористического характера и экстремистской направленности - на 47,8% и на 30,3% соответственно. На этой основе она делает следующий вывод: «Приходится констатировать, что все попытки законодательно повлиять на динамику преступности не дают ожидаемого эффекта. Причина в том, что процессы законодательного реагирования на рост преступности часто носят непродуманный, спонтанный характер, вызванный резонансными делами, как правило, получившими освещение в СМИ. Это проявляется в избыточности использования уголовно-правовых средств, что, в свою очередь, приводит к немотивированному расширению круга объектов уголовно-правового воздействия» [22, с. 101].
Н.М. Кропачев полагает, что бесконечные изменения УК РФ привели к тому, что в России вообще «отсутствует концепция уголовно-правовой политики» [23, с. 10]. Есть основания сомневаться в том, что в ближайшее время такая основательно продуманная концепция будет разработана. Так, в апреле 2017 г. во время парламентских слушаний (в Совете Федерации) по теме «Уголовная политика: "дорожная карта" (2017 - 2025 годы)» [24] было констатировано, что единой уголовной политики и вообще стратегии развития уголовного права нет, изменения в УК РФ носят хаотический характер, многие предложения ученых «слишком умозрительны». Н.А. Колоколов, соглашаясь с констатацией создавшегося положения, довольно остро критикует предложения по «дорожной карте», прозвучавшие на парламентских слушаниях (в частности, предлагалось в 2019-2021 гг. осуществить систематизацию уголовно-правового поля, а в 20222015 гг. - новую пенализацию; максимальный срок наказания установить в пять лет лишения свободы), полагая их явно невыполнимыми, а «разработки авторского коллектива в части модернизации уголовно-исправительного права настолько наивны, что не заслуживают даже упоминания» [6, с. 11]. А ведь это, подчеркнем, был уровень парламентских слушаний.
Однако мы не склонны преувеличивать значимость указанных парламентских слушаний, учитывая, что в России было и есть достаточно высококвалифицированных правоведов-ученых и юристов-правоприменителей, способных выработать проект качественного уголовного закона, необходимость в котором отмечается многими, если не большинством, современных криминалистов. Другое дело, что сейчас их интеллектуальный ресурс вынужденно сосредоточивается на важных, но все же менее значимых проблемах (например, идет обсуждение о целесообразности введения института уголовного проступка). Это связано, прежде всего, с отсутствием в современной России сколько-нибудь определенной стратегии государственного развития, что создает сложные противоречия, которые могут иметь опасный, разрушительный характер [25]. В литературе отмечается, что соответствующие долгосрочные планы социально-экономического развития, принимаемые Правительством РФ и иными
структурами, раз за разом обновляются, не будучи выполненными или вообще предаются забвению [26, с. 39]. Достаточно указать, например, на национальные проекты по жилью, здравоохранению, сельскому хозяйству и образованию, которые широко освещались в СМИ в начале 2000-х гг. Член-корреспондент РАН Г.Б. Клейнер в этом контексте отмечает, что «некоторые действия государства довольно произвольны, неожиданны, внезапны, вызывают холодок. Этот холодок может перерасти в страх перед государством, который, в свою очередь, стимулирует государство вести себя не в меру своей ответственности. Ситуация может выйти из-под контроля, и тогда - бессмысленный и беспощадный...» [27, с. 43].
На этом фоне, конечно, эффективное уголовное законодательство не является для государства первоочередной задачей, и тем более учитывая, что «новая уголовно-правовая кодификация возможна только с одновременным принятием новых административного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного кодексов, а также кодекса административного судопроизводства» [28, с. 89]. А это, в свою очередь, возможно только при наличии определенного консенсуса в российском обществе по стратегии дальнейшего развития, и именно на этом, на наш взгляд, должно быть акцентировано внимание государственных и общественных структур. Решению этой проблемы может очень помешать тенденция усиления уголовных репрессий, и в этом смысле следует согласиться П.Н. Панченко о том, что «лимит репрессивной силы уголовного закона уже выбран» [8, с. 129].
Действительно, невозможно без конца «закручивать» уголовно-правовые «гайки», и поэтому пора, очевидно, приостановить законодательную машину по выработке актов о криминализации и пенализации деяний, чтобы в более спокойной обстановке искать, обсуждать и определять отмеченный выше общественный консенсус.
Литература и источники
1. Уголовный кодекс Российской Федерации" от 13.06.1996 N 63-Ф3 // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954.
2. Уголовный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27.10.1960) // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40. Ст. 591.
3. Трунцевский Ю.В. Меры уголовно-правового воздействия: понятие и виды // Российская юстиция. 2015. N 5. С. 29 - 32.
4. Наумов А.В. Проблемы кодификации российского уголовного законодательства: новый Уголовный кодекс или новая редакция Кодекса? // Общество и право. 2010. №5. С. 26-31.
5. Кашепов В.П. Концепция развития уголовного законодательства // Концепции развития российского законодательства / Под ред. Т.Я. Хабриевой, Ю.А. Тихомирова. М., 2010.
6. Колоколов Н.А. Уголовная политика: в поисках "дорожной карты" // Уголовное судопроизводство. 2017. N 2. С. 3 - 12.
7. Максимов С.В. Новейшая уголовная политика России (1996 - 2016): итоги, проблемы, перспективы. М., 2016.
8. Панченко П.Н. Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 года: обстановка принятия, этапы развития, состояние, перспективы // Современное российское уголовное законодательство: состояние, тенденции и перспективы развития с учетом требований динамизма, преемственности и повышения экономической эффективности (к 15-летию принятия Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 года). Нижний Новгород: НИУ ВШЭ, 2012. С. 117-130
9. Федеральный закон от 27.05.1998 N 77-ФЗ "О дополнении Уголовного кодекса Российской Федерации статьей 215.1" // Российская газета. 1998. 30 мая.
10. Федеральный закон от 08.12.2003 N 169-ФЗ "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации, а также о признании утратившими силу законодательных актов РСФСР" // Российская газета. 2003. 16 декабря.
11. Уголовное право. Общая и Особенная части / Под ред. Н.Г. Кадникова. М.: Городец, 2006.
12. Кузнецова Н. Мнение ученых о реформе УК (или qui prodest?) // Уголовное право. 2004. №1. С. 26 - 27.
13. Кашепов В.П. Об особенностях современного уголовно-правового законотворчества // Журнал российского права. 2005. №4. С. 30-35.
14. Кленова Т.В. Проблема равенства в уголовном праве // Российский судья. 2011. № 7. С. 34-37.
15. Горохов Д.Б. и др. Правовой мониторинг: актуальные проблемы теории и практики. М., 2010.
16. Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. М., 2009.
17. Федеральный закон от 29.07.2017 N 248-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации»// Российская газета. 2017. 2 августа.
18. Федеральный закон от 21.07.2004 N 74-ФЗ «О внесении изменений в статьи 57 и 205 Уголовного кодекса Российской Федерации» // Российская газета. 2004. 28 июля.
19. Иногамова-Хегай Л.В. Современные тенденции криминализации и декриминализации в российском уголовном праве // Уголовное право. 2017. №4. С. 53-58.
20. Рарог А.М. Состояние российской системы уголовных наказаний // Материалы международной научно-практической конференции "Международный правопорядок в современном мире и роль России в его укреплении", посвященной 90-летию профессора Д.И. Фельдмана. М.: Статут, 2014.
21. Козаев Н.Ш. Современные проблемы уголовного права, обусловленные научно-техническим прогрессом. Дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2016.
22. Гравина А.А. Тенденции развития уголовного законодательства на современном этапе // Журнал российского права. 2016. №11. С. 95-106.
23. Кропачев Н.М. Интервью номера. Юридическое образование в России сегодня нельзя назвать универсальным, однотипным и единым // Закон. 2014. №1. С. 10-13.
24. Есаков Г.А. и др. Уголовная политика: "дорожная карта" (2017 - 2025 годы). М., 2017.
25. Турицын И.В., Упоров И.В. Уголовное наказание в теоретических и законодательных конструкциях (историко-правовой аспект)// Право и практика. 2014. №4. С.11-19.
26. Антонова З.Г. Стратегическое развитие России на современном этапе // Известия Томского политехнического университета. 2012. № 6. С. 37-43.
27. Клейнер Г.Б. Проблемы стратегического государственного планирования и управления в современной России: научный доклад // Материалы постоянно действующего научного семинара. 2011. Вып. 5. М.: Научный эксперт, 2011. С. 7-44.
28. Лопашенко Н.А. Снижение репрессивности уголовного закона: предлагаемые меры и их оценка // Уголовное право. 2017. № 4. С. 84-93.
References and Sources
1. Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii" ot 13.06.1996 N 63-FZ // Sobranie zakonodatel'stva Rossijskoj Federacii. 1996. № 25. St. 2954.
2. Ugolovnyj kodeks RSFSR (utv. VS RSFSR 27.10.1960) // Vedomosti VS RSFSR. 1960. № 40. St. 591.
3. Truncevskij YU.V. Mery ugolovno-pravovogo vozdejstviya: ponyatie i vidy // Rossijskaya yusticiya. 2015. N 5. S. 29 - 32.
4. Naumov A.V. Problemy kodifikacii rossijskogo ugolovnogo zakonodatel'stva: novyj Ugolovnyj kodeks ili novaya redakciya Kodeksa? // Obshchestvo i pravo. 2010. №5. S. 26-31.
5. Kashepov V.P. Koncepciya razvitiya ugolovnogo zakonodatel'stva // Koncepcii razvitiya rossijskogo zakonodatel'stva / Pod red. T.YA. Habrievoj, YU.A. Tihomirova. M., 2010.
6. Kolokolov N.A. Ugolovnaya politika: v poiskah "dorozhnoj karty" // Ugolovnoe sudoproizvodstvo. 2017. N 2. S. 3 - 12.
7. Maksimov S.V. Novejshaya ugolovnaya politika Rossii (1996 - 2016): itogi, problemy, perspektivy. M., 2016.
8. Panchenko P.N. Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii 1996 goda: obstanovka prinyatiya, ehtapy razvitiya, sostoyanie, perspektivy // Sovremennoe rossijskoe ugolovnoe zakonodatel'stvo: sostoyanie, tendencii i perspektivy razvitiya s uchetom trebovanij dinamizma, preemstvennosti i povysheniya ehkonomicheskoj ehffektivnosti (k 15-letiyu prinyatiya Ugolovnogo kodeksa Rossijskoj Federacii 1996 goda). Nizhnij Novgorod: NIU VSHEH, 2012. S. 117-130
9. Federal'nyj zakon ot 27.05.1998 N 77-FZ "O dopolnenii Ugolovnogo kodeksa Rossijskoj Federacii stat'ej 215.1" // Rossijskaya gazeta. 1998. 30 maya.
10. Federal'nyj zakon ot 08.12.2003 N 169-FZ "O vnesenii izmenenij v nekotorye zakonodatel'nye akty Rossijskoj Federacii, a takzhe o priznanii utrativshimi silu zakonodatel'nyh aktov RSFSR" // Rossijskaya gazeta. 2003. 16 dekabrya.
11. Ugolovnoe pravo. Obshchaya i Osobennaya chasti / Pod red. N.G. Kadnikova. M.: Gorodec, 2006.
12. Kuznecova N. Mnenie uchenyh o reforme UK (ili qui prodest?) // Ugolovnoe pravo. 2004. №1. S. 26 - 27.
13. Kashepov V.P. Ob osobennostyah sovremennogo ugolovno-pravovogo zakonotvorchestva // ZHurnal rossijskogo prava. 2005. №4. S. 30-35.
14. Klenova T.V. Problema ravenstva v ugolovnom prave // Rossijskij sud'ya. 2011. № 7. S. 34-37.
15. Gorohov D.B. i dr. Pravovoj monitoring: aktual'nye problemy teorii i praktiki. M., 2010.
16. ZHalinskij A.EH. Ugolovnoe pravo v ozhidanii peremen: teoretiko-instrumental'nyj analiz. M., 2009.
17. Federal'nyj zakon ot 29.07.2017 N 248-FZ «O vnesenii izmenenij v Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii»// Rossijskaya gazeta. 2017. 2 avgusta.
18. Federal'nyj zakon ot 21.07.2004 N 74-FZ «O vnesenii izmenenij v stat'i 57 i 205 Ugolovnogo kodeksa Rossijskoj Federacii» // Rossijskaya gazeta. 2004. 28 iyulya.
19. Inogamova-Hegaj L.V. Sovremennye tendencii kriminalizacii i dekriminalizacii v rossijskom ugolovnom prave // Ugolovnoe pravo. 2017. №4. S. 53-58.
20. Rarog A.M. Sostoyanie rossijskoj sistemy ugolovnyh nakazanij // Materialy mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii "Mezhdunarodnyj pravoporyadok v sovremennom mire i rol' Rossii v ego ukreplenii", posvyashchennoj 90-letiyu professora D.I. Fel'dmana. M.: Statut, 2014.
21. Kozaev N.SH. Sovremennye problemy ugolovnogo prava, obuslovlennye nauchno-tekhnicheskim progressom. Dis. ... d-ra yurid. nauk. Krasnodar, 2016.
22. Gravina A.A. Tendencii razvitiya ugolovnogo zakonodatel'stva na sovremennom ehtape // ZHurnal rossijskogo prava. 2016. №11. S. 95-106.
23. Kropachev N.M. Interv'yu nomera. YUridicheskoe obrazovanie v Rossii segodnya nel'zya nazvat' universal'nym, odnotipnym i edinym // Zakon. 2014. №1. S. 10-13.
24. Esakov G.A. i dr. Ugolovnaya politika: "dorozhnaya karta" (2017 - 2025 gody). M., 2017.
25. Turicyn I.V., Uporov I.V. Ugolovnoe nakazanie v teoreticheskih i zakonodatel'nyh konstrukciyah (istoriko-pravovoj aspekt)// Pravo i praktika. 2014. №4. S.11-19.
26. Antonova Z.G. Strategicheskoe razvitie Rossii na sovremennom ehtape // Izvestiya Tomskogo politekhnicheskogo universiteta. 2012. № 6. S. 3743.
27. Klejner G.B. Problemy strategicheskogo gosudarstvennogo planirovaniya i upravleniya v sovremennoj Rossii: nauchnyj doklad // Materialy postoyanno dejstvuyushchego nauchnogo seminara. 2011. Vyp. 5. M.: Nauchnyj ehkspert, 2011. S. 7-44.
28. Lopashenko N.A. Snizhenie repressivnosti ugolovnogo zakona: predlagaemye mery i ih ocenka // Ugolovnoe pravo. 2017. № 4. S. 84-93.
УПОРОВ ИВАН ВЛАДИМИРОВИЧ - доктор исторических наук, кандидат юридических наук, профессор, кафедра конституционного и административного права Краснодарского университета МВД России,
ЭФРИКЯН РУБЕН АЛЬБЕРТОВИЧ - кандидат юридических наук, доцент, кафедра уголовного права СевероКавказского филиала Российского государственного университета правосудия.
UPOROV, IVAN V. - Doctor of History, Ph.D. in Law, Professor, Department of constitutional and administrative law, Krasnodar University of MIA of Russia, (kiap_krdu@mvd.ru)
EFRIKYAN, RUBEN A. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of criminal law, North-Caucasian Russian Academy of justice (Kafedra.yp.ygolovnoepravo@mail.ru)/
УДК 343.3
МЕДВЕДЕВ С.С. ГЕНЕЗИС И ДИНАМИКА ПРАВОВОЙ РЕГЛАМЕНТАЦИИ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО АКТА В РОССИИ
Ключевые слова: террористический акт; терроризм; историко-правовой анализ уголовного законодательства; уголовная ответственность за террористический акт; борьба с терроризмом.
