CC BY
7А. А. Гиппиус, С. А. Лащу к
Надписи на Васильевских вратах 1336 года1
© 2021
УДК 930.271 ББК 63.229(2)
Поступила в редакцию 25.11.2021
Васильевские врата, ныне закрывающие южный портал Троицкого собора (ранее — церкви Покрова) в Александрове, изначально были изготовлены для Софийского собора в Великом Новгороде по велению архиепископа Василия в 1335/1336 г. Точную дату, заказчика и обстоятельства изготовления памятника мы узнаем из пространной вкладной надписи, которая располагается на нащель-нике врат. Именно эта надпись наиболее часто упоминается в исследованиях, посвященных Васильевским вратам, так как благодаря ей врата оказываются одним из немногих однозначно датированных древненовгородских памятников. В то же время помимо вкладной надписи врата содержат более 50 надписей разного типа: на нащельнике располагается молитва архиепископа Василия; все 28 сюжетных клейм включают в себя подписи к фигурам и, в некоторых случаях, пространные комментарии; надписи сопровождают изображения на умбонах. Такое обилие эпиграфического материала делает Васильевские врата уникальным памятником не только искусства, но и письменности.
Несмотря на то что техника, в которой выполнены надписи — золотая наводка по меди — обеспечила им в целом хорошую сохранность, многочисленные переделки, которым подверглись Васильевские врата за всю историю их существования, привели к повреждениям, которые мешают свободно прочитать ряд текстов. При переделке дверей в XVI в. мастерам пришлось сдвинуть пластины, чтобы уместить врата в новый, более узкий проход. Полувалики, скреплявшие пластины, набивались прямо по рисунку, в результате чего часть изображения (около 2 см с каждой стороны) и, в некоторых случаях, часть надписей оказались скрыты [Николаева, 1976. С. 59]. Позднее врата перемонтировались несколько раз, некоторые клейма и умбоны оказались погнуты, надписи затерты.
1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 19-18-00352), предоставленного Институту славяноведения РАН.
Из-за сложностей, связанных с прочтением надписей в их современном состоянии, этот значимый материал все еще не изучен в полной мере. Несмотря на обилие работ, где упоминаются и анализируются отдельные тексты Васильевских врат, до сих пор не существует сводной публикации, которая бы включала не только хорошо читаемые тексты на клеймах и на нащельнике, но и подписи к изображениям на умбонах (круглых бляшках в местах соединения клейм), а также обрывки надписей, с трудом поддающиеся интерпретации.
Отдельные надписи упоминались в ранних работах, посвященных Васильевским вратам [Мурзакевич, Мясоедов, 1910], однако впервые последовательно большая часть текстов была опубликована в книге архим. Леонида Кавелина [Кавелин, 1884. С. 85-93]. Архим. Леонид упоминает почти все хорошо заметные тексты, включая надписи на нащельнике и на умбонах врат, однако записывает их не всегда в точном соответствии с подлинником.
То же самое можно сказать о следующей крупнейшей публикации, посвященной Васильевским вратам — статье В.Н.Лазарева 1953 г. (перепечатана в 1970) [Лазарев, 1970], где надписи приводятся в составе комплексного описания памятника. Лазарев полно и достоверно раскрывает текст вкладной надписи, которая до этого была прочитана лишь частично, однако другие — более мелкие — надписи не всегда воспроизводятся им достаточно аккуратно.
Впоследствии тексты Васильевских врат были вновь опубликованы в статье Ю.А. Пятницкого в составе сводного каталога памятников новгородского художественного металла XI-XV вв. [Пятницкий, 1996]. Пятницкий приводит надписи на всех клеймах, а также вкладную надпись и молитву Василия Калики, оставляя, однако, без внимания надписи на умбонах. Прочтения Пятницкого в ряде случаев расходятся с прочтениями Лазарева (впрочем, довольно незначительно) и также не всегда точно отражают оригинальную орфографию.
Отдельное внимание в научной литературе было уделено молитве Василия Калики, расположенной на нащельнике под изображением Богородицы. Впервые текст молитвы был опубликован в книге архимандрита Леонида с некоторыми неточностями в орфографии отдельных слов, а также произвольными реконструкциями затертых фрагментов в местах переноса строк [Кавелин, 1884. С. 92]. Впоследствии разные прочтения молитвы по подлиннику были предложены В.Н.Лазаревым [Лазарев, 1970. С. 193], который по-своему раскрывает все неоднозначно читаемые или поврежденные фрагменты текста, а также Т. В. Николаевой [Николаева, 1976. С. 62] и Ю.А.Пятницким [Пятницкий, 1996. С. 309], которые большую часть сложных мест оставляют без реконструкции. Последняя публикация этого текста принадлежит A.C. Преображенскому, который приводит разные прочтения спорных фрагментов, отмечая в каждом случае наиболее правдоподобный вариант [Преображенский, 2010. С. 194-195]. Подробный разбор сложно читаемых мест молитвы будет приведен ниже.
Единственной работой, где надписи Васильевских врат не только публикуются, но и анализируются с точки зрения их палеографии и орфографии, является статья А.А.Медынцевой [Медынцева, 2006]. Анализ палеографии надписей подтвердил предположение В.Н.Лазарева о том, что над ориги-
нальными пластинами XIV в. работало 4 разных мастера, каждый со своим собственным стилем, который отражается не только в манере рисунка, но и в особенностях орфографии и начертаниях букв. Атрибуция клейм, предложенная Медынцевой, почти полностью совпадает с атрибуцией Лазарева. К сожалению, исследовательница не рассматривает надписи на умбонах, большая часть которых, вероятно, должна принадлежать той же группе мастеров, что и надписи на клеймах и нащельнике.
Цель настоящей публикации — представить точные прочтения всех надписей Васильевских врат и предложить реконструкции для сложно читаемых, частично утерянных или поврежденных фрагментов2. Комплекс надписей в рамках одной пластины приводится под одним номером, а отдельные надписи обозначаются как «тексты» (Tl, Т2 и т.д.). Соответственно, ссылки типа 25.4 в комментариях отсылают к надписи Т4 комплекса 25. Для каждой надписи указывается ее расположение на вратах, датировка3, принадлежность одному из четырех мастеров (в соответствии с атрибуцией Медынцевой), приводится (при необходимости) перевод, и комментарий, включающий информацию о предыдущих прочтениях (если есть расхождения), разъяснения спорных мест, характеристику орфографии, сведения об источниках и др.
Тексты надписей воспроизводятся по системе, разработанной А.А.Зализняком для берестяных грамот и в последнее время активно используемой в публикации памятников эпиграфики: сокращения не раскрываются, в квадратные скобки ставятся буквы, сохранившиеся частично и читаемые неоднозначно, а в круглые — чистые конъектуры. Буквы, составляющие лигатуры, обозначены подчеркиванием. Для обозначения разрыва текста изображениями используется помета |im.|. Тексты приводятся с разделением на строки
2 Надписи были прочитаны на основе фотографий, предоставленных А.Л. Гульмановым, за что авторы выражают ему признательность.
3 Вопрос о датировке разных фрагментов Васильевских врат до сих пор окончательно не решен в научной литературе. Большая часть клейм и изображений на нащельнике однозначно относится к времени создания врат и датируется, согласно вкладной надписи, 1335/1336 г. (6844 г.). Ряд пластин, однако, представляет собой более поздниедополне-ния, и вопрос о времени их появления решался по-разному разными учеными [Гуль-манов, 2019. С. 34]. К этим дополнениям относятся: четыре клейма с богородичными сюжетами, образующими полукруглое завершение створок врат; клейма «Сошествие св. Духа на апостолов» и «Давид, поразивший Голиафа»; умбоны с изображениями Троицы Новозаветной, Богоматери (издеисуса), евангелиста Матфея, Козьмы Майумского, святого мученика Лавра, а также часть изображений на нащельнике: Иоанна Предтечи
и святых мучеников Гурия, Самона и Авива.
Датировка вставок варьирует в зависимости от аргументации. В.Н.Лазарев на основании анализа стиля отнес новые клейма к 1520-1530-м гг., а образ Иоанна Предтечи и умбоны — к 1570-м [Лазарев, 1970]. А.Н.Трифонова связала появление всехдополне-ний с поноапением Софийского собора в 1550-1560-х гг. [Трифонова, 1995], а М.И. Ан-тыпко — с переносом врат в Александровскую слободу в 1570-х гг. [Антыпко, 2005]. Так или иначе, датировки позднейших клейм находятся в пределах XVI в., и именно эту обобщенную дату мы будем использовать в каталоге надписей.
(с использованием для обозначения переноса знака*) или, для экономии места, без него (в этом случае границы строк обозначаются знаком |). В угловые скобки в комментариях помещаются нормализованные написания.
Иллюстрации к каталогу будут в полном объеме представлены в создаваемой базе данных «Древнерусская эпиграфика» (epigrafika.ru).
Каталог надписей Надписи в композициях
1. «Моление Анны». Левая створка, ряд 1, левое клеймо (полукруглое завершение). XVI в.
<Т1: в верхней части композиции> молениеАнн!но в сад8
<Т2: в нимбе над головой Анны> (Ан)на
В предыдущих публикациях читалось: Анино (с одной н) [Лазарев, 1970. С. 193; Пятницкий, 1996. С. 300], однако внутри декоративного титла над этим словом можно увидеть еще одну букву н, выносную.
2. «Введение во храм». Левая створка, ряд 1, правое клеймо (полукруглое завершение). XVI в.
<Т1: в верхней части композиции> (въве)дение во церковь |
стыга БдГца
<Т2-5: в нимбах над головами 1аким
персонажей> Анна
Захар1а Б^ца
<Т6-7: в правой части композиции, [агг1]
над головами Богородицы и ангела> Б^ца
В надписи Т6 буквы полустерты и не прочитываются однозначно, по аналогии с надписями 26-28 можно также прочитать [арнл].
3. «Рождество Богоматери». Правая створка, ряд 1, левое клеймо (полукруглое завершение). XVI в.
<Т1: в верхней части композиции> Рожество с[тъ1](гаБдГца)
<Т2:влевойчастикомпозиции, Анна
в нимбе над головой Анны>
<ТЗ-5: в правом нижнем углу Анна
композиции, в нимбах над головами 1аким
персонажей> Мр 08
4. «Моление Иоакима». Правая створка, ряд 1, правое клеймо (полукруглое завершение). XVI в.
<Т1: в верхней части композиции> молеше 1ак!мов(о)
<Т2: в нимбе над головой Иоакима> 1аким
В предыдущих публикациях Т1 читалось: молеше 1акима [Лазарев, 1970. С. 194]; молеше 1ак!м [Пятницкий, 1996. С. 300].
5. «Благовещение, архангел Михаил». Левая створка, ряд 2, левое клеймо. 1335/1336, четвертый мастер.
<Т1: по бокам от нимба над головой Гав |im.| о арх архангела Гавриила>
<Т2: на лабаруме в руках архангела свю | гс пз ва | сл
Гавриила>[ил-
Перевод: Святой Господи, помоги Василию.
В предыдущих публикациях надпись на знамени в руках архангела Гавриила никогда не упоминалась: буквы в ней расположены близко друг к другу, читаются с трудом и не складываются однозначно в ясный текст. Тем не менее буквы на знамени безусловно есть, и они должны иметь какое-то значение. Само знамя представляет собой так называемый лабарум — воинский штандарт, который нередко изображается на иконах в руках у ангелов или архангелов. Надписью, традиционной для лабарума, является начало ангельского славословия: «Свят, свят свят Господь Саваоф» (или только «свят, свят, свят»/«агиос, агиос, агиос»). Действительно, первые две буквы слова «свят» можно увидеть на знамени. Тем не менее остальные буквы не прочитываются настолько же легко. Во второй строке можно рассмотреть достаточно четко начальную г, следующую за ней c и, вероятно, п. Буква после п с трудом поддается интерпретации и может быть прочитана только как зеркальная з. Подобная последовательность букв - гспз - наталкивает на мысль о сочетании, хорошо знакомом каждому эпиграфисту: «Господи, помози». Следующие буквы, в свою очередь, читаются достаточно четко и вместе с буквами в начале третьей строки складываются в последовательность ва|сл. Наконец, сложно читаемая буква в первой строке может быть интерпретирована как широкая ю с незамкнутой внизу петлей. В сочетании с предыдущим получаем форму дательного падежа имени адресанта молитвы: Вас<и>л<и>ю.
Таким образом, можно аккуратно предположить, что автор надписи начал писать традиционное ангельское «свят», однако, не закончив первое слово, переключился на молитвенную запись от лица заказчика врат. Можно также прочесть: Св<ятыи> Г<оспод>и, п<омо>з<и> Вас<и>л<и>ю.
6. «Благовещение, Богоматерь». Левая створка, ряд 2, правое клеймо. 1335/1336, четвертый мастер.
<Т1: в левом верхнем углу, [М]ир рядом с креплением>
<Т2: в левой верхней части Бла|говещ|ьние композиции>
<ТЗ: возле креста справа Ie|im.|h|im.|mb от Богородицы>[ил- 2]
Справа от Марии изображен крест, по бокам от которого также читаются буквы: слева видны буквы 1Е, справа — И. Кроме того, низ креста напоминает букву М, по бокам от которой в две стороны торчат петли, которые можно интерпретировать как «ер». Из этих букв вполне однозначно складывается сокращенное слово (по существу — криптограмма) 1ерусалимъ, логично вписывающееся в сюжет и иконографию клейма, так как именно для Иерусалимского храма, согласно апокрифу, Мария прядет завесу4. В предыдущих публикациях эта не упоминается.
7. «Рождество Христово». Правая створка, ряд 2, левое клеймо. 1335/1336, третий мастер.
<Т1: влевой верхней части композиции> (Р)[ож]ство • Хво ~ <Т2: в правой верхней части композиции> ое... <ТЗ-4: влевой части композиции, Волта|саръ
рядом с изображением волхвов> Гасва|ръ
<Т5-6: в центре композиции рядом Мйр- 08 •
с изображением Богородицы 1с- Хъ
с младенцем>
<Т7: влевой нижней части композиции> 1с Хс
<Т8: в правой нижней части композиции> ати|ос ~ (б1с!)
Еси(пъ)
Загадочные буквы О0 (Т2) в правом верхнем углу клейма — это, скорее всего, только начало надписи, продолжение которой закрыто «лапкой» умбона (ср. аналогичную ситуацию с надписью 22.1). Допустимо предположить, что перед нами искаженное название Вифлеема — Ов{леемъ), возникшее в результате переосмысления воспринятых на слух при чтении Евангелия упоминаний города. В рассказе о Рождестве Христове название употребляется с предлогом: «въ ВиелеемЬ ИудеистЬмъ» (Мф.2:1,5), «и пославъ ихъ въ Виелеемъ» (Мф.2:8), «дЬти сущия въ ВиелеемЬ» (Мф.2:16). С пропуском слога сочетание во Вивлеем- превращается в [вофлеем-], откуда, путем переразложения, возникает в Офлеем. Этот механизм искажения библейского топонима находит прямое подтверждение в данных фольклористики. А.Б. Мороз, говоря о трансформациях, которым церковнославянские обороты подвергаются в фольклорных текстах, приводит в качестве примера варианты зачина апокрифического «Сна Богородицы» — «во граде Вифлееме (Иудейстем)/Назарете» в современных списках этого текста [Мороз, 2015]. Среди этих вариантов находим «во городе во Флиеме» (с членением на слова!), «в Ифлиме граде», «в городе в Ихлиме». Реконструируемый «Ое(леемъ)» на Васильевских органично вписывается в этот ряд, демонстрируя глубокую древностьявления.
Имена волхвов на клейме Васильевских врат [ТЗ-4] — по-видимому, самая ранняя фиксация их в памятниках древнерусского искусства и письменности.
4 Этот сюжет упоминается в двух известных апокрифических текстах: «Протоевангелии Иакова» и «Евангелии Псевдо-Матфея» [Свенцицкая, 1996].
B.Н.Лазарев, ссылаясь на Н.В. Покровского, пишет о редкости обозначения имен волхвов в иконографии «Рождества Христова». Оба примера у Покровского [Покровский, 2001. С. 225] — поздние («Гаспаръ, Валтасаръ, Мелхисиръ» на иконе XVIII в. из ц. Петра и Павла в Старой Руссе и «Асиръ, Мелхиоръ, Валтасаръ» на иконе Общества любителей древней письменности XVII-XVIII вв. № 68). Как самый ранний пример в древнерусской иконописи приводятся надписи на псковской иконе «Рождество Христово с избранными святыми» из ГРМ начала XVI в.: «Maльфиwнъ, Салътасаръ, Наспаръ» [Родникова, 1990. С. 301]. Вместе с надписями на Васильевских вратах эти примеры демонстрируют масштаб искажений, которым каноническая в западной традиции триада «Каспар, Мельхиор, Валтасар» подверглась на Руси вследствие отсутствия церковного почитания волхвов. Не названные в Евангелии, имена волхвов упоминаются в имевших хождение на Руси апокрифах — «Слове о рождении Христове и пришествии волхвов» («Мельхиор, Каспар, Валтасар» [Порфирьев, 1890. С. 155]), «Слове о звезде Ираньи» («Валтасар, Аспир, Мелхион» [Бегунов, 1983. С. 247]), а также особенно популярной «Беседе трех святителей». В одном из списков последней читаем: «Василие рече: кто слышахВся волсви, иже дары при-несоша Бг8? 1шаннъ рече: Мелхеонъ, Аспаръ, I Валтасаръ» [Порфирьев, 1890.
C. 391]. Появление имен волхвов на Васильевских вратах может, наряду с изображением Соломона и Китовраса, рассматриваться как проявление влияния апокрифической словесности на иконографическую и текстовую программу памятника. В этой связи укажем также на свидетельство бытования в Новгороде «Беседы» и текстов ее круга уже в домонгольское время — граффито с загадкой об Адаме, читаемое на фрагменте фресковой штукатурки, найденном при раскопках в Мартирьевской паперти Софийского собора [Гиппиус, Михеев, 2013].
Предпоследняя буква в имени Иосифа [Т8], скрытая под ограничительной пластиной, восстанавливалась в предыдущих публикациях как П, в соответствии с русифицированным началом слова. Однако на ее месте с той же вероятностью может стоять и фита.
8. «Сретение Господне». Правая створка, ряд 2, правое клеймо. 1335/1336, первый мастер.
<Т1: в верхней части композиции, оустрете|1т.|ниге Га нашег |
по бокам от изображения храма> 1с Хс
<Т2-6: рядом с нимбами персонажей> Мкымъ
мр е^
Семеш|нъ 1с Хс Аньна
9. «Крещение Господне». Левая створка, ряд 3, левое клеймо. 1335/1336, второй мастер.
<Т1-2: влевой верхней части (1ша)[н]о
композиции> Крще|ниге
ил. 1 Васильевские врата 5.2-5. «Благовещение, архангел Михаил». Левая створка, ряд 2, левое клеймо. 1335/1336, четвертый мастер
fig. 1 Vasilievsky Gate 5.2-5. Annunciation, Archangel Michael. Left fold, second row, left scene. 1335/1336, the fourth master ил. 2 Васильевские врата 6.2-3. «Благовещение, Богоматерь». Левая створка, ряд 2, правое клеймо. 1335/1336, четвертый мастер
fig. 2 Vasilievsky Gate 6.2-3. Annunciation, Mother of God. Left fold, second row, right scene. 1335/1336, the fourth master
<ТЗ-5: в центре и правой верхней 1с Хс
части композиции> англи
Мих
Подпись к изображению Иоанна Крестителя почти полностью затерта и прежде не упоминалась в публикациях. Первые буквы восстанавливаются лишь приблизительно (так имя Иоанна написано на пластине «Преображение», выполненной тем же мастером). Примечательна мена ЪнаОв конце слова, которая не встречается больше нигде на вратах, кроме, предположительно, текста молитвы, принадлежащего, согласно атрибуции Медынцевой, другому мастеру.
10. «Распятие». Левая створка, ряд 3, правое клеймо. 1335/1336, первый мастер.
<Т1: в перекладине креста> 1съ Хъ
<Т2: в верхней части композиции, РаспА.|1т.|тиге
по бокам от креста>
<ТЗ-4: рядом с фигурами персонажей> Мйр
Ива|нъ
11. «Снятие с креста». Правая створка, ряд 3, левое клеймо. 1335/1336, первый мастер.
<Т1:вверхнейчастикомпозиции, 1с Хс
по бокам от креста>
<Т2: над головой одной Ане|на|~
из жен-мироносиц>
<ТЗ: в правой верхней части Осивъ снимагеть | Гда
композиции>
<Т4: в правой нижней части Ни|код|имо
композиции>
Предыдущие прочтения Т2: Аннас [Лазарев, 1970. С. 198]; Аненав [Пятницкий, 1996. С. 303]. Последний знак все же следует рассматривать как декоративный: подобная тильда встречается в целом ряде клейм. Замена ь на е - эффект «бытовой» орфографии.
12. «Воскресение Господне». Правая створка, ряд 3, правое клеймо. 1335/1336, первый мастер.
Въскрниге | Гдне
13. «Воскрешение Лазаря». Левая створка, ряд 4, левое клеймо. 1335/1336, четвертый мастер.
<Т1: в верхней части композиции> Лазоровъ въс|кр^шь|ние
<Т2: по бокам от нимба над головой 1с Хс
Христа>
В Т1 в обоих словах «бытовые» замены о на ъ и е на ь. Притяжательное Лазорово указывает на твердую основу Лазоръ. Ср. такое написание имени
на фреске начала XII в. с изображением св. Лазаря в Николо-Дворищенском соборе [Царевская, 2004. С. 469].
14. «Вход в Иерусалим». Левая створка, ряд 4, правое клеймо. 1335/1336, второй мастер.
<Т1: в верхней части композиции> входъ въ |im.| ГСр°лмъ
<Т2: по бокам от нимба над головой 1с Хс
Христа>
Предыдущие прочтения Т1: Входъ въ Ерлимъ [Лазарев, 1970. С. 199]. Надпись отразила народный вариант названия Иерусалима — Еросалимъ. Ср. 1еросалим в списке XVI в. «Хожения Антония» (РНБ, QIV.413. Л.46, НКРЯ). Старорусский подкорпус НКРЯ фиксирует этот вариант в ряде памятников XV-XVII вв.: Повести о путешествии архиепископа Иоанна на бесе, послании Ивана Грозного Александру Прлубенскому, Житии протопопа Аввакума и др.
15. «Преображение Господне». Правая створка, ряд 4, левое клеймо. 1335/1336, второй мастер.
<Т1: в верхней части композиции> преоб|1т.|ражени|ге |im.| Гйе
<Т2: справа у фигуры Моисея> Мо|иси
<ТЗ: в нижней части композиции 1ш|ан
у фигуры Иоанна>
<Т4: в левом нижнем углу возле (Пе)тр|ъ
крепления>
В.Н. Лазарев читает также надпись [Или]я возле фигуры Илии.
16. «Вознесение». Правая створка, ряд 4, правое клеймо. 1335/1336, второй мастер.
<Т1: по бокам от нимба над головой 1с Хъ Христа>
<Т2: надизображением Богородицы> Мйр 08
17. «Успение Богородицы». Левая створка, ряд 5, левое клеймо. 1335/1336, второй мастер.
<Т1: в верхней части композиции> [оуспе]ниге |im.| стыл Бца
<Т2: в центре композиции, по бокам Ic Хс" от изображения Христа>
<ТЗ: справа возле ограничительной (ап")ли~
пластины>
Справа из-под ограничительной пластины видна буква И, от верха которой влево отходит черта. Мы интерпретируем эту надпись как слово «апостолы» с лигатурой в конце: (ап")ли~. Знак после слова, который может напоминать букву Р, является декоративным росчерком и встречается также в клейме «Снятие с креста».
18. «Гроб Господень». Левая створка, ряд 5, правое клеймо. 1335/1336, первый мастер.
<Т1: в верхней части композиции> гробъ Гнь ~
<Т2: над головой архангела Михаила> Михаи^" | о apxF <ТЗ: над головами святых жен> мюро|носици
19. «Сошествие святого духа». Правая створка, ряд 5, левое клеймо. XVI в. <Т1: в верхней части композиции> сшествие • стга • дха
<Т2-13: в нимбах апостолов, ©0 (Фома) Си (Симон)
слева направо> Мк (Иаков) Л8 (Лука) Ма (Марк)
(Пе) (Петр) Па (Павел) Иша (Иоанн) Ма (Матфей) Ан (Андрей) Ва (Варфоломей) ei (Филипп)
20. «Святая Троица». Правая створка, ряд 5, правое клеймо. 1335/1336, второй мастер
троГца |im.| ствага
21. «Ликование царя Давида». Левая створка, ряд 6, левое клеймо. 1335/1336, второй мастер.
<Т1: в верхней части композиции>[ил- 3] (Д)вдъ црь • предъ сЬньны(м)
ковчегомь • скакаше игра* и • бйи же людье стий • бразомь сбытьга зрАще весели* мъся бжест* вьнЪ
<Т2: возле фигуры царя Давида> Двдъ | о а~
Перевод: Давид-царь перед ковчегом, подобным тени, скакал, играя; мы же, Божий народ святой, видя исполнение прообразов, возрадуемся бого-вдохновенно5.
В изображении объединены два сюжета: Ликование Давида при перенесении Ковчега в Сионскую крепость (2 Цар.6) и поражение Озы, дерзнувшего протянуть руку к Ковчегу при выходе шествия из Кириафарима (1 Пар.13:7-11) [Пятницкий, 1996. С. 318]. Надпись, соответственно, описываетлишь первый из них. В надписи дословно цитируется ирмос 4 песни пасхального канона Иоанна Дамаскина: «Богоотец убо Давид пред сенным ковчегом скакаше играя, людие же Божии святии, образов сбытие зряще, веселимся Божественне, яко воскресе Христос, яко всесилен». В пасхальном тропаре возвращение Ковчега завета иудеям сопоставляется с воскресением Христа. Ковчег оказывается символом
5 За основу взят перевод пасхального тропаря, сделанный иером. Амвросием (Тимротом).
ил. 3 Васильевские врата 21.1-2 «Ликование царя Давида» Левая створка, ряд 6, левое клеймо 1335/1336, второй мастер
fig. 3 Vasilievsky Gate 21.1-2 Rejoicing of King David. Leftfold, sixth row, left scene. 1335/1336, second master ил. 4 Васильевские врата 22 «Весы Страшного суда». Левая створка, ряд 6, правое клеймо. 1335/1336, третий мастер
fig. 4 Vasilievsky Gate 22 Scales ofthe LastJudgment. Left fold, sixth row, right scene. 1335/1336, the third master
3
4
гроба и воскресения Господня, и этим объясняется происхождение эпитета «сенный»: от слова «сень» — тень, прообраз. Верующим предлагается возрадоваться воскресению Христа подобно тому, какДавид радовался возвращению ковчега. Таким образом, это клеймо оказывается тематически связано со сценами пасхального цикла, следующими литургии Светлой седмицы. Автор надписи цитирует текст тропаря дословно, однако опускает сам новозаветный образ, оставляя лишь описание ветхозаветного прообразовательного события. Из-за этого текст надписи вне контекста ее источника оказывается не до конца ясным: теряется мотивация выражения «образом сбытья», то есть «исполнения прообразам», и становится непонятен субъект глагола «веселимся». В результате первое лицо глагола «веселимся» заставляет читать эту надпись как произносимую людьми, сопровождающими шествие по переносу Ковчега, которые изображены на клейме. Такой же эффект прямой речи мы видим на клейме «Весы Страшного суда» (см. комментарий к надписи 22.6).
22. «Весы Страшного суда». Левая створка, ряд 6, правое клеймо. 1335/1336, третий мастер[ил- 4].
<Т1: у основания весов> ... а |im.| душе...
<Т2: над фигурой беса> wkhw(h га)*
рма- не (ви)* дЬлъ- ц[и](м)
WTAHy(TH)
добрихъ- i лихихъ (...)
<ТЗ: над обнаженной фигурой> душа | устра|шае|тсЬ
<Т4: на левой чаше весов> пр^|в^та
<Т5: на правой чаше весов> гр^хы
<Т6: между чашами весов> аще та~
шкань ражю то увидиши co6t
Клеймо характеризуется наиболее сложным соотношением изображений и надписей, часть из которых до последнего времени оставалась не интерпретированной. Аутентичное название композиции, которое В.Н.Лазарев [Лазарев, 1970. С. 203] и вслед за ним A.A. Медынцева [Медынцева, 2006. С. 86] восстанавливают как (судъ) душе, в действительности было иным. Левее свисающей из полукруглого основания цепи уверенно прочитывается буква а, которой заканчивалось слово, большая часть которого ушла под пластину с заклепками. В такую же пластину упирается справа последовательность душе, которую поэтому нет оснований трактовать как законченную словоформу. Полагаем, что исходный вид Т1 был (м^рил)а душе(вная). Возможность такого обозначение «весов Страшного суда» подтверждается примером из Пролога XIV в.: «и принесоша мерила и влагающемъ моуршомъ вса рукописании разбо-иница. и протАГноу гедина страна» [Словарь древнерусского языка. Т. 5. С. 106].
Надписи Т4 и Т5, помещенные на чашах весов естественно трактовать как обозначения взвешиваемых добрых и злых деяний умершего. Надпись на правой чаше вполне можно понять таким образом. Хотя корректная форма именительного падежа множественного числа от грЪхъ была бы грЪси, грЪхы может представлять собой инновацию, вызванную взаимодействием форм именительного и винительного падежей. Но как объяснить начертанное на левой чаше слово пр^в^та? В.Н.Лазарев и A.A. Медынцева трактуют его как искаженное правота, однако допущение сразу двух ошибок в одном слове эту трактовку более чем сомнительной (к тому же антитезой грехам может выступать в церковных текстах правда, но не правота). Впрочем, без предположения об ошибке здесь как кажется, обойтись невозможно. Полагаем, что пр^в^та — это искаженное nptßtca. Превращение свт палеографически объяснимо: за левую засечку т могла быть принята правая засечка ■Ь, находившаяся в оригинале (эскизе?) надписи вплотную к с. npißtca, как и вариант мужского рода npißtcb, фигурирует в источниках как одно из названий весов, но надо думать, что подобно современному перевес, это слово могло обозначать и большую тяжесть. В надписи оно может выступать именно в этом значении, называя изображенное состояние весов, при котором добрые дела, прямо не названные но подразумеваемые как антитеза к грехам, перевешивают последние. Недостатком такой трактовки является, однако, предполагаемая ею асимметричность надписи. Это заставляет учесть и другую возможность. Надписи ТЗ, Т4 и Т5 могли изначально представлять собой части одной фразы: душа устрашается, nptßtca грЪхы 'Душа боится, что грехи перевесят (буквально: «перевеса [добрых дел] грехами»' (поясним, что грЪхы — правильная церковнославянская форма творительного падежа множественного числа). В эскизе клейма эта фраза, описывающее состояние души, могла быть оформлена так же, как и надписи Т2 и Т6, относящиеся к фигурам беса и ангела. Примечательным образом количество букв в ней (27) совпадает с их числом в двух надписях Т2 (27-29) и Т6 (27). Похоже, что мастер, не разобрав слова nptßtca и неправильно трактовав фразу в целом, распределил ее между фоном и чашами весов, «положив» загадочное npißkra на левую чашу, а грЪхы на правую.
Надписи Т2 и Т6 образуют пару. Левый край Т2 закрыт зубчатым краем пластины с заклепками, из-за чего прочесть надпись до сих пор не удавалось. При этом, как заметила A.A. Медынцева, «нижняя строка появилась уже после нанесения надписи кисточкой, на стадии прочерчивания (выскабливания) острым предметом, о чем говорят меньший размер букв, тонкие и остроугольные линии. Скорее всего, это правка в процессе изготовления, которая может быть сделана рукой другого мастера» [Медынцева, 2006. С. 86]. Строка как будто упирается в полосу с заклепками, и можно было бы подумать, что она написана после того, как первоначальное поле изображения было частично закрыто. Но технологически это невозможно (благодарим за консультацию А.Л. Гульманова), а палеографические данные заставляют датировать строку XIV в. Однако писец явно стремился уместить текст на ограниченном про-
странстве, прибегнув для этого к ряду технических ухищрений (нестандартную лигатуру до, вынесенные над строкой и, «двойное» использование буквы х в слове лихихъ, «пляшущее» расположение х и ъ). Можно думать что в конце строки находилось слово дЬлъ.
Без последней строки надпись первоначально гласила: «WKHbii гарма не (ви)|д^лъ ци(й) wTAHy(TH)» 'Окаянный не видел, чем оттянуть [чашу/коромысло] весов'. Ключевое для понимания текста слово шрьмъ засвидетельствовано в Изборнике 1073 г. как название знака Зодиака 'Весы' [Срезневский, 1893-1903. Т. 3. С. 1665]. На л. 251 слово употреблено дважды: в основном тексте и как подпись к иллюстрирующему его рисунку с изображением весов [см. также: Баранкова, 1979. С. 154]. В надписи оно явно означает 'коромысло весов': это значение, хотя и не представлено другими примерами в славянских языках, входит в семантический спектр многозначного греч. Züyöv наряду со значениями 'ярмо' и 'весы'.
Мастер, добавивший к надписи пятую строку, мог руководствоваться желанием пояснить слово гарьмъ, которое он понял как обозначение весов в целом. Можно думать, что строка мыслилась им как дистантно расположенное несогласованное определение: (га)рьма ... добрыхъ и лихихъ (дЬлъ), а вся фраза, с его точки зрения, означала 'Окаянный не видел, чем оттянуть весы добра зла'.
Надпись Т6 представляет собой прямую речь ангела. Согласно описанию клейма В.Н.Лазаревым, «слева стоит ангел, поражающий копьем „змия" (?), справа представлен бес, пытающийся зацепить крюком чашу весов». Между тем, как указал [Чернецов, 1975. С. 43], «змий» является в действительности завершением хвоста дьявола, часть которого осталась за рамкой изображения. К этому единому персонажу, который, согласно Т2, «не видел, чем оттянуть коромысло весов», и обращается ангел со словами: «Аще та, шкань, ражю, то увидиши coöÜ». Вопреки A.B. Чернецову, допускающему пропуск строки — окань(ныи по)ражю, древнерусский текст не нуждается в эмендации: окань — вокатив <окане> от оканыи [Словарь древнерусского языка. Т. 6. С. 104], записанный с «бытовой» заменой е на ь (ср. замены о на ъ в № 25), а ражю — презенс бесприставочного двувидового глагола разити. Форма ce6i, трактованная Медынцевой как родительный падеж возвратного местоимения, записанный с заменой е на t, в действительности — датив. Перед нами яркий пример экспрессивного употребления дательного падежа — так называемый dativus ethicus, выражающий оценку действия говорящим. Фразу можно перевести, используя аналогичный современный оборот с местоимением 1-го лица: «Как поражу тебя, окаянный, увидишь у меня!»
В лингвистическом отношении примечательно написание устра|шае|тсЬ, где i заменяет а. Эту замену можно было бы трактовать как отражение перехода [а] в [е] после мягкого согласного, считая i графическим эквивалентом е (ср. случаи записи через е возвратной частицы в берестяных грамотах: мы се ведаемо Пск.7, се замашете 318 и др. [Зализняк, 2004. С. 74]). Однако в текстах, написанных третьим писцом, ей! последовательно различаются. Более
вероятно, что за данным написанием стоит открытое произношение i, которое, по-видимому, было свойственно части северо-западных говоров, хотя и редко отражается на письме [Там же. С. 52; Галинская, 1995]. Ср. Гюр^ти- в берестяной грамоте № 947 (XII в.), а также ходЬ вместо хода в надписи на новгородской иконе «Спас на престоле» конца XIII — начала XIV в. из собрания Третьяковской галереи [Смирнова, 1976. С. 161]6.
23. «Бой Давида с Голиафом». Правая створка, ряд 6, левое клеймо. XVI в.
црь Да|1т.|выд пораз! Го(л1аеа)
24. «Китоврас и Соломон». Правая створка, ряд 6, правое клеймо. 1335/1336, третий мастер[ил- 5].
(К)итоврасъ меце братомъ сво1мъ- Со[ло](мо)# [н]о[м]ъ- на шб^тованую-землю- за сл[о]въ • [ге](го) Представленные в литературе транскрипции надписи расходятся в форме имени Соломона и по разному передают окончание текста. Имя В.Н.Лазарев читает как [Соломон]омъ [Лазарев, 1970. С. 206], тогда как в других публикациях находим Сол...онъ [Пятницкий, 1996; Медынцева, 2006] и Сол(о)монъ [Бобров, 2017. С. 442]. В конце второй строки Лазарев читает за[верже], Пятницкий — за сл[...в]ъ, Медынцева — за сл[ав]ъ, Бобров — за [словъ]7. В передаче имени Соломона безусловно прав В.Н.Лазарев — не потому, что форма творительного падежа требуется здесь грамматически, но потому, что из букв согласных в начале второй строки первая существенно уже второй, а вторая имеет строго горизонтальную перекладину — очевидно, перед нами особое, декоративное начертание м того типа, который представлен, например, в сокращении мр оу (!) в надписи клейма «Рождество Христово». Соответственно, после читаемого со[ло] в конце второй строки стояли еще две буквы. В трактовке окончания надписи В.Н.Лазарев столь же однозначно ошибся, восстановив за[верже] на основе литературной параллели, в которой выступает этот глагол, — на современных фотографиях здесь уверенно прочитываются буквы засл-въ. Буква после л, поврежденная круглым отверстием, однозначно не восстанавливается, но более всего похожа на о. Прочтение этой буквы как а, предложенное A.A. Медынцевой, возможно только если считать, что писавший обводил имевшееся в пластине отверстие. Однако отверстие (симметричное ему закрывает часть м в Со[ло](мо)|номъ) представляет собой дыру от вынутой заклепки, то есть безусловно вторично. Ни одной из публикаций не отражена буква после въ. Между тем на макрофотографиях она читается вполне уверенно и опознается
6 См. качественное цифровое изображение: https://www.icon-art.info/masterpiece. php?lng=ru&mst_id=821.
7 А.Г.Бобров ссылается на публикацию В.Н.Лазарева, но, очевидно, приводит текст надписи в собственном прочтении.
как к. Эта буква находится под вторым о в Со[ло](мо)|номъ), и после нее в конце строки должны были стоять еще две буквы. При таких данных единственно возможным чтением для окончания надписи оказывается за сл[о]въ • [ге](го), с «бытовой» заменой о на ъ. Этот графический эффект, хотя и не представлен более вданной надписи, присутствует в надписях клейма 25.
Литературным источником изображения послужил рассказ о царе Соломоне и Китоврасе из апокрифического цикла, известного по Хронографической палее и заимствованиям из нее. В отдаленной перспективе сюжет восходит к Талмуду, в котором Китоврасу соответствует демон Асмодей. Приведем текст соответствующего эпизода по сборнику книгописца Ефросина (РНБ, Кир.-Бел.80. Л. 276): «Бысть егда нача молвити Соломонъ Китоврасу: „НынЪ видЪх, яко сила ваша яко человЬческа, и нЬсть вашия силы болши нашия силы, и яко я и та". И рече ему Китоврас: „Царю, аще хощеши видЬти силу мою, да соими с мене уже, дай же ми жуковину свою с руки, да видиши силу мою". Соломон же сня с него уже железное и дасть ему жуковину. Он же пожре, и простре крило свое, и заверже, и удари Соломона, и заверже и на конець земля обЬтованныя. УвЬдаша же мудреци его и книжници, взыскаша Соломона» [БЛДР. Т. 3. С. 178].
Именование Соломона братом Китовраса сближает версию Васильевских врат с кратким рассказом, читающимся в другом сборнике Ефросина (ныне в составе той же рукописи-конволюта, л.263) и из других источников неизвестным. Эпизод с забрасыванием Соломона на край земли обетованной в этом рассказе отсутствует, зато в конце его сказано: «глаголют его, яко царев сын Давидов», из чего следует, что Соломон и Китоврас — братья. Как братья Соломон и Китоврас фигурируют и в книжной повести XVII в., излагающей историю похищения Китоврасом жены Соломона [Буслаев, 1861. С. 718-721]. С клеймом врат этот текст сближает и то, что оба протагониста представлены в нем царями (на вратах Китоврас, как и Соломон, изображен в короне). Указавший на эти сходства А.Н. Веселовский предположил, что оба рассказа существовали уже в XIV в., отразившись в изображении и надписи на вратах [Веселовский, 1872. С. 223-224]. Краткий рассказ Ефросина, которого Веселовский не знал, может также ссылаться на источник повести. Предположение А.Г.Боброва, объясняющего фразу непосредственным знакомством Ефросина с надписью Васильевских врат, не учитывает этой возможности и кажется излишним.
Слова за слово [ге](го), очевидно, имеют в виду слова Соломона, усомнившегося в силе Китовраса. В палейном рассказе действие Китовраса действительно представлено как спровоцированное этой речью. Примечательно также употребление в надписи глагола метати (меце) — в сказании ему соответствует заврещи (заверже). Формулировка надписи находит близкое (с точностью до разницы в управлении) соответствие в грамоте Новгорода Колывани 1441 г., которая заканчивается фразой: «И мы своего брата новгородца Петра не мечемъ» (то есть 'не бросим') [Анкудинов, 2018. С. 16; в [Грамоты Великого Новгорода и Пскова. 117] глагол прочитан с ошибкой]. Едва ли это случайное совпадение — скорее, в надписи мы имеем дело с аллюзией к политическому языку своего времени. Заметим, что слова (К)итоврасъ меце братомъ сво1мъ
ил. 5 Васильевские врата 24. «Кито-врас и Соломон». Правая створка, ряд 6, правое клеймо. 1335/1336, третий мастер
fig. 5 Vasilievsky Gate 24. Kitovras and Solomon. Rightfold, sixth row, right scene. 1335/1336, the third master
ил. 6 Васильевские врата 25.1. «Сладость сего мира». Левая створка, ряд 7, левое клеймо. 1335/1336, третий мастер
fig. 6 Vasilievsky Gate 25.1. The sweetness ofthis world. Leftfold, seventh row, left scene. 1335/1336, the third master ил. 7 Васильевские врата 25.4-5. «Сладость сего мира». Левая створка, ряд 7, левое клеймо. 1335/1336, третий мастер
fig. 7 Vasilievsky Gate 25.4-5. The sweetness ofthis world. Leftsash, seventh row, left scene. 1335/1336, the third master
7 а
7 б
отделены от последующего текста точкой, которая далее ставится между всеми фонетическими словами.
25. «Сладость сего мира». Левая створка, ряд 7, левое клеймо. 1335/1336, третий мастер.
<Т1: в верхней части композиции>[Ил- 6] (дре)въ~ сладость~ сегъ- мира
<Т2: слева, над головами аспидов> -г-
<ТЗ: справа, над головами аспидов> -г-
<Т4: в левом нижнем углу, возле (ноц)ь ц(рнаи мы)шь
крепления>
<Т5: в правом нижнем углу>[ил- 7] дйь мышь б(лага)
Сюжет клейма составляет так называемая «Притча о сладости сего мира», входящая в популярную в Древней Руси «Повесть о Варлааме и Иоасафе». В притче повествуется о человеке, который бежит от единорога (олицетворяющего собой смерть) и падает в пропасть (земной мир), но успевает схватиться за ветвь дерева. Держась за дерево, человек видит белую и черную мышь (день и ночь), грызущих корень дерева. Заглянув вниз в пропасть, видит огнедышащего змея, готового его поглотить (олицетворяющего адскую утробу). Посмотрев на уступ, на который он упирается ногой, человек видит четырех аспидов (четыре стихии, из которых составлен человек). А подняв глаза, замечает капли меда, истекающего из ствола дерева, и, забыв окружающие его опасности, устремляется к этому меду. Мед представляет собой сладость мира сего, заставляющую человека забыть о собственном спасении [Кирпичников, 1876. С. 170-171].
Целый ряд пояснительных надписей сопровождает это клеймо. Справа читаются буквы въ, которые, по-видимому, представляют собой конец слова (дре)в<о>, относящегося к центральному элементу изображения. Характерна орфография надписи с заменой о на ъ, которой мастер придерживается и в следующем сочетании: сладость сегъ мира. Справа и слева от дерева изображены головы аспидов, однако, в отличие от притчи, здесь мы насчитываем не четыре, а шесть монстров. Неслучайность этой интерпретации, которая не встречается ни в одной из известных нам рукописей повести, подтверждается надписью «3» с каждой стороны.
Хорошо читается надпись дйь мышь б(лага), относящаяся к животному, подгрызающему корни древа жизни человека. Справа изображена также черная мышь, однако надпись, к ней относящаяся, почти целиком скрыта под ограничительной пластиной. Удается прочитать буквы ь(ъ/Ь)ц, выходящие из-под пластины, дальше часть слова закрыта декоративным креплением, и видны лишь полустертые конечные буквы шь. Из этих данных можно восстановить сочетание (ноц)ь ц(рнаи мы)шь, образующее изящный хиазм вместе с надписью о белой мыши. Эту надпись упоминает В.Н.Лазарев [Лазарев, 1970. С. 204], а также А.А.Медынцева [Медынцева, 2006. С. 87], но без слова «ночь».
Надписи на умбонах 8
26.1-1. <у фигуры серафима> о архнл~
27.1-2. <у фигуры серафима> о архн
28.1-3. <у фигуры серафима> о архнл~
29.1-4. XVI в. <у фигуры Богоматери > (Мр) ©S*
30.1-5. <у фигуры Спасителя> Ic Хъ
31.1-6. <у фигуры Иоанна Предтечи > Iw |1т.|(анъ)
32. 2-1. <у фигуры евангелиста Луки > Л8|ка аи|о|[с](ъ) (sic!)
33. 2-2. XVI в. <у фигуры евангелиста оаг~ MaT|im.|eeH • егл"ъ Матфея >
34. 2-3. <у фигуры евангелиста Марка> Мар|къ |im.| аги[о]|съ|~
35. 2-4. <у фигуры Иоанна Богослова> 16 |im.| 0елъ|гъ
Второе слово — записанное в «бытовой» орфографии, с заменой о на ъ, ©елогъ, народный вариант к книжному беологъ (греч. 0£оХ0уод, 'Богослов'). Ср. в Лобковском прологе 1282 г.: великыи оученикъ Х(с)въ Iw Фелогъ9.
36. 2-5. <у фигуры святителя Ва|си|ли ~ |im.| о а|ги|осъ ~ Василия Великого >
37. 2-6. <у фигуры святителя 1ва|нъ |im.| Зл(а)|тъ|(8)ст[ъ] Иоанна Златоуста>
38. 3-1. <у фигуры святителя Климента> агЦосъ) |im.| Кли|ман|то ~
39. 3-2. <у фигуры святителя Николая > Нико|ла |im.| о ап[ос](ъ)
40. 3-3. <у фигуры святителя Ипатия> Шлпа|тш
41. 3-4. XVI в. <у фигуры целителя Ko|im.|3Ma Косьмы>
8 Цифры 1-1 обозначают «1-й ряд умбонов, 1-й умбон» и т.д. Даты в этом разделе указаны только при надписях XVI в., остальные надписи по умолчанию датируются 1335/1336 г.
9 Пролог «Лобковский» сентябрьской половины 1282 г., ГИМ, Хлуд.187. Л.31.
42. 3-5. <у фигуры святителя Гри|гори|! |im.| Во^" Во^" Григория Богослова>
Структуру этой изящной надписи не удается интерпретировать, не предполагая ошибки. Несомненно, второе слово должно означать «Богослов». Восстановить его возможно, если допустить целых две описки в написании слова Бог °во (с заменой ъ на о в конце): начальная б заменена на в и выносная г заменена на с.
43. 3-6. <у фигуры святителя Ипатия> Шлпа|тш |im.| о а{г}гЬ|съ
Первая буква Г написана по ошибке зеркально, вторая — сливается с написанной вплотную к ней буквой I.
44. 4-1. <у фигуры великомученика Георгия> Георг|ш
45. 4.3. XVI в. <у фигуры мученика Лавра> о • |im.| Лав(ръ)
Над именем виднеется начало надписи, не поддающейся интерпретации.
46. 4-4. <у фигуры неизвестного о аги-|с~: святителя>
47. 4-6. <у фигуры великомученика Про|копш |im.| о а|ги|(о)с Прокопия>
48. 5-3. <у фигуры целителя Косьмы> Коу|зм|а
Надписи на нащельнике
49. «Троица-Сопрестолие». Пластина в верхней части нащельника. XVI в. <Т1> Icc~ Хс
<Т2> Духъ Сты
<ТЗ> Гъ Ca(Ba)|im.|o©
50. Вкладная надпись. Нащельник, вокруг фигуры Христа. 1335/1336
<Т1: вкладная надпись, над и под изображением Христа> [ил- 8]
<Т2: по бокам от головы Христа>
В лЬт" ^S'WMfl индикт~" д исписаны двери сиш повел'Ь(ни)* емь бг"элюбиваго apxnenclia но(вго)* родьского |im.| Василь(и) при кнази блгов^р(н^)[м7" ИванЬ Данилов [и47" при посадничьствЬ Фе[д](о)# ров^ Даниловича~при т(ы)# сацьскомь аврамщ Ic Хс'"ъ
В предыдущих публикациях не отражена выносная буква а после выносной ч в отчестве Федора Даниловича. При посадничьствЬ Федоров^ Даниловича —
¡лж;
щ.'ГАПМДОЬкшут! тьклюкгкл^й^11
.■кг'н^сгтвойймниЬ
ил. 8 Васильевские врата 50.1. Вкладная надпись. Нащельник, вокруг фигуры Христа. 1335/1336
fig. 8 VasilievskyGate50.1. Inscription. Panel strip around the figure of Christ. 1335/1336 ил. 9 Васильевские врата 54a. Молитва архиепископа Василия. Нащельник, под изображением Богородицы. 1335/1336
fig. 9 Vasilievsky Gate 54а. Prayer of Archbishop Vasily. Panelstrip underthe image ofthe Virgin 1335/1336 ил. 10 Васильевские врата 54 b. Молитва архиепископа Василия. Нащельник, под изображением Богородицы. 1335/1336
fig. 10 Vasilievsky Gate 54b. Prayer of Archbishop Vasily. Naschelnik, underthe image ofthe Virgin 1335/1336
r
ЩИ®.f ■ < тхшт'Юн v i
тттт^ш* 'Игымьтш т Ъ
о с (
"Шг \
10
8
9
образец древнерусского синтаксиса посессивных конструкций: при обозначении посессора именем с приложением первое принимает форму притяжательного прилагательного, а второе ставится в родительном падеже.
51. Цитата из Евангелия (Ин.10:9). Нащельник, на раскрытой книге в руках у Христа. 1335/1336
<на первой странице> Азъ е|смь д|верь | мно|ю аще
<на второй странице> кто в|ниде|ть спа|сете|сА-
Как справедливо отметил A.B.Чернецов, выбор евангельской цитаты [Ин.10:9] обусловлен функцией предмета, на котором находится изображение [Чернецов, 1975. C.46]. По отношению к каноническому тексту, в котором глаголы стоят в 3-м лице единственного числа, второе е в спасетесь, должно рассматриваться как окказиональный эффект бытовой орфографии. Вряд ли случайно, однако, что единственная замена ьнае (на три стандартных употребления ь) произведена в словоформе, которая в принципе может быть понята как 2-е лицо множественного числа («кто [из вас] войдет — спасетесь»).
52. Молитвенная запись от лица архиепископа Василия. Нащельник, возле фигуры архиепископа Василия, снизу слева от фигуры Христа. 1335/1336.
(мо)лить архиюг (п)ъ В* (а) си* лии
53. «Богородица». Нащельник, по бокам от головы Богородицы. 1335/1336.
Мир еу
54. Молитва архиепископа Василия. Нащельник, под изображением Богородицы. 1335/1336[ил- 9> 101
о Прчташ Гже Дво Влдчце Бце всако въз*
лагаю надежю на та и оупованьге • и хо(д)*
атаицю та имЪт къ сйу твогему и Бу [с] bi[po]*
ю притькаш въ бжствьнъш храмъ твои (•) чре(с)*
[ъ] надежю дарование приемлеть тЬмь и азъ смЬр(ен)*
Ъ1 грешный рабъ твои архигеппъ Басили все оупован(ьге)
[м]оге възложихъ на та Гже Прчташ к тебе прибегаю [и]
(пр)[и]падаю грешную главу свою прекланАЮ и руцЬ недо(сто)*
инЪ простираю прикасаюсА прчтымъ твоимъ сто*
[па]мъ w лица твоего не шверзи ма да не шпад[у] (ч)аи*
(ни)ш моего оубогыи азъ а иже на црквь твою (в)[ъ]ст[а]*
(ю)ть т^хъ Влдчице лица посрами и кртмь сйа си
(по)губи ixb и людемъ в^рнымь даиже радост[и]
(иж)е съблюдають [д](о)[с]тош(н)[и]гедо[м](а) твое[го]
Критический аппарат:
2: и хо(д)|атаицю ] АЛ: на (тя ход)|атаицю; ВЛ: на [ход]атаицю. 3: Бу [с] ] =АЛ; ТН, ЮП: Бце; =АП, с конъектурой Бу. 4: чре(с)|[ъ] ] АЛ, ВЛ: чес(тныи); ТН, ЮП, АП: чре(с)|ь. 5: смЪр(ен)|ы ] =АЛ, ВЛ, АП; ТН, ЮП: смЪр[тн]ы. 8: (пр)[и]падаю ] =АЛ, ВЛ; ТН, ЮП, АП: падаю.
10: (ч)а[и]|(ни)[и] ] =АЛ, ВЛ; ТН, ЮП: чаге|...ча; =АП, с конъектурой чаинии.
11: (в)ъст[а]|(ю)ть ] АЛ: въст(уп)|ить; ТН, ЮП: ...ьсь|...ть; =АП, с конъектурами вьстають (?), вьсътупить (?). 12: сйа си ] АЛ, ВЛ: сйа с(воего);
14: [д](о)[с]тои(н)[и]ге до[м](а) твое[го] ] =АЛ, ВЛ; ТН, ЮП: ...тою...ге до... твои; = АП, с конъектурой достоиниге дома твоего.
Существующие транскрипции молитвы [Кавелин, 1884. С. 92; Лазарев, 1970. С. 193; Николаева, 1976. С. 62; Пятницкий, 1996. С. 309; Преображенский, 2010. С. 195] значительно расходятся между собой в воспроизведении текста на сильно затертых краях строк. Большинство конъектур для этих плохо сохранившихся мест было предложено уже первым публикатором надписи архим. Леонидом. Не считая многочисленных мелких неточностей, его транскрипция неверна в трех позициях: в конце 2-й строки Леонид прочел на (тя ход)|атаицю, на переносе с 4-й на 5-ю — чес(тныи), в конце 12-й — сйа (своего). Эти ошибочные чтения, воспроизведенные в публикации В.Н.Лазарева, были исправлены Т.В. Николаевой, но не до конца: во втором случае Николаева прочла чрес|ь (последнюю букву, левый край которой срезан, мы восстанавливаем какъ); в третьем — снаси (без интерпретации, хотя в подлиннике надежно читается сйа си 'сына своего', с энклитической формой местоимения). К сожалению, адресовав своим предшественникам упрек в том, что надпись воспроизводилась ими «с большим искажением и произвольными добавлениями», Т.В. Николаева отказалась и от нескольких удачных прочтений и высоковероятных конъектур архим. Леонида, из-за чего текст в ее воспроизведении сделался местами неудобочитаемым и лишенным смысла. Шагом назад в сравнении с транскрипцией Леонида было и чтение Бцё во 2-й строке (вместо Бу с у Леонида): в действительности буква, следующая за б, имеет совершенно иное начертание, чем ц, и может быть прочитана только так, как ее прочел архим. Леонид; достаточно уверенно читается и следующее с. Также ошибочным было исправление конъектуры см^рь(ныи) на см^р[тн]ыи: чтение неудовлетворительно по смыслу и противоречит орфографии надписи, последовательно различающей еиЬ. В публикацию Ю.А. Пятницкого транскрипция Т.В.Николаевой перешла почти без изменений со всеми ее недостатками. Этой транскрипции в основном следует и A.C. Преображенский, приводя, однако, в скобках конъектуры архим. Леонида и в одном случае добавляя к ним собственную (вьстають в 11-й строке; в нашей транскрипции — (в)[ъ]ст[а]|ють).
Адекватная транскрипция молитвы и предложение конъектур для утраченных фрагментов обнажают трудности иного порядка, с которыми сталкивается интерпретация надписи. Характерным образом, ее связного перевода
на современный язык до сих пор предложено не было. Это неудивительно: при ближайшем рассмотрении открывающий молитву период поражает как раз отсутствием связности — как смысловой, так и грамматической. При попытке понять его, не предполагая в тексте ошибок, вскрывается целый ряд логических несоответствий. Во-первых, сочетание «возлагать упование» повторяется дважды в отношении автора молитвы: сначала в настоящем времени, затем в прошедшем. Во-вторых, союз и оказывается нефункционален, соединяя глагол в форме 1-го лица (возлагаю) с причастиями (им'Ьга и притькага), которые логически относятся к предикату в 3-м лице (приемлеть). В-третьих, этот предикат лишен субъекта, и хотя последний легко угадывается («всякий, кто <... >, дарование приемлеть»), пониманию периода в целом это не способствует.
Этот клубок противоречий начинает распутываться, когда мы опознаем искомый субъект в написании всако, трактовав его как местоимение <всакъ>, в котором конечный ъ заменен на о. В этом случае остается лишь предположить элементарную описку, чтобы устранить все синтаксические нестыковки: заменив возлагаю на возлагай10, мы вместо выпадающей из контекста формы 1-го лица получаем начальное звено в цепи однородных причастий (возлагай — им'Ьга — притькага), и предложение оказывается идеально синтаксически и логически выстроенным. Перед нами двухчастный период, первая часть которого относится к субъекту всакь, тогда как вторая, вводимая сопоставительным тЬмь и азъ, имеет своим субъектом автора молитвы. Замена исходного всякъ возлагая(и) на всако возлагаю полностью развалила конструкцию периода. Причиной ошибки могла стать графика оригинала, с которого была сделана надпись. Обратим внимание на написание притькага, в котором — (единственный раз в тексте молитвы — е заменено на ь. Если в оригинале надписи смешение ь сеиъсо носило системный характер, то при переводе текста в стандартную графику написание всакъ вполне могло быть ошибочно трактовано как наречие всако, что могло повлечь за собой и замену причастия формой 1-го лица.
Как только удается устранить синтаксическую нелепицу в начале текста, молитва предстает перед нами как изящная и тщательно выстроенная литературная композиция. Можно заметить, что автор складывает свою молитву из готовых литургических формул, то есть говорит на языке, на котором принято обращаться к Богородице. Ср. следующие параллели:
«Все упование мое на Тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим». (Богородичны восьми гласов, 2 глас, четверг утром.)
«Никтоже, притекаяй к Тебе посрамлен от Тебе исходит, Пречистая Богородице Дево, но просит благодати и приемлет дарование к полезному прошению». (Богородичны восьми гласов, 6 глас, понедельник вечером.)
«Не отвержи мене от лица твоего» (50 псалом).
«Богородице, всех Царице, православных похвало, еретичествующих шатания разори и лица их посрами, не кланяющихся, ниже чтущих, Пречистая, честный Твой образ». (Богородичны восьми гласов, 6 глас, понедельник утром.)
10 Характерно, что именно так читает это место архим. Леонид [Кавелин, 1884. С. 92].
«Руце простираю к тебе, и скверней устне отверзаю к молению, и преклоняю сердечное колено, и умно ногам твоим пречистым ныне прикасаюся, чистая: и припадаю к тебе» (стихира, глас пятый, на малой вечерни).
Характерно, что все совпадения молитвы с ее литургическими источниками не выходят за пределы отдельных словосочетаний. Заимствуемые элементы, модифицируясь, вплавляются в оригинальную авторскую композицию. Даже там, где используется целый псалтырный стих, его части переставлены местами — автор избегает цитирования целыми фразами.
Сказанному как будто противоречит важное наблюдение A.C. Преображенского, указавшего на почти дословное сходство значительной части текста молитвы с вотивной надписью иконы «Спас митрополита Киприана», выполненной на рубеже XIV-XV вв. [Преображенский, 2010. С. 199]. Чтобы оценить масштаб сходства и заодно представить текст молитвы Василия Калики в адекватной ее риторической организации форме, запишем его еще раз, с конъектурами и в упрощенной графике, выделив совпадения с молитвой на иконе митрополита Киприана:
О Пречистая Госпоже ДЬво, Владычице Богородице! Всякъ възлагаяи надежю на тя и оупованье и ходатаицю тя имЬя къ Сыну твоему и Богу, с вЬрою притекая въ божествьныи храмъ твои, чресь надежю дарование приемлеть.
ТЬмь и азъ смЬрены грешный рабъ твои, архиепископъ Василии,
все упование мое възложихъ на тя.
Госпоже Пречистая, к тебе прибегаю и припадаю,
грешную главу свою прекланяю
и руцЬ недостоинЬ простираю,
прикасаюсА пречистымъ твоимъ стопамъ.
От лица твоего не отверзи мя,
да не отпаду чаяния моего оубогыи азъ.
А иже на церковь твою въстають,
тЬхъ, Владычице,лица посрами
и крестомь Сына си погуби ихъ,
и людемъ вЬрнымь дай же радости,
иже съблюдают достояние дома твоего.
Нельзя не согласиться с A.C. Преображенским, который пишет по поводу соотношения двух памятников: «Сходство этих крупных и нестандартных фрагментов, а также иконографическая близость двух композиций с изображениями русских иерархов XIV столетия позволяет сделать вывод о существовании особой традиции архиерейского донаторского портрета». Примечательно, однако, что, за исключением «Спаса митрополита Киприана», круг созданных на Руси произведений, демонстрирующих эту общую традицию, составляют новгородские памятники XIV в.: донаторская композиция на Васильевских
вратах, вотивная икона 1337 г. архиепископа Моисея и ее реплика 1362 г., связанная, очевидно, с архиепископом Алексием. Закономерно встает вопрос: не возникли «Спас митрополита Киприана» под прямым влиянием новгородской традиции, с которой Киприан, дважды посетивший Новгород в 1391 и 1395 гг., был несомненно знаком? Именно поздний период святительства Киприана, с момента его окончательно утверждения на митрополии в 1389/1390 г. и до смерти в 1406 г., A.C. Преображенский считает наиболее вероятным временем создания иконы Спаса с портретом митрополита. Если наше предположение верно, то текстуальное совпадение между двумя памятниками должно объясняться как прямое заимствование составителем молитвы на московской иконе из новгородского источника. Состав молитвы Киприана (как убедительно показывает A.C. Преображенский, автором текста был, скорее всего, сам митрополит) как будто подтверждает это предположение. Дело в том, что, в отличие от молитвы Василия Калики, литературная техника которой уже была охарактеризована выше, молитва Киприана оперирует готовыми текстовыми блоками. Она открывается обширным заимствованием из Чина православия, которое продолжает сокращенный парафраз Никео-Константинопольского Символа веры. Непосредственно за ним начинается отрезок текста, совпадающий с молитвой Василия Калики. При этом, если в молитве Василия этот пассаж, описывающий действия молящегося, органично достраивает период, первая часть которого констатирует общее положение дел («всякий, уповающий на тебя, ... принимает дар; поэтому и я ... возлагаю на тебя все свое упование»), то в молитве Киприана логика его соединения с предшествующим исповеданием веры не столь очевидна. Искусственным и громоздким, в отличие от новгородского текста, выглядит и введение субъекта молитвы. Ср. у Василия Калики: «ТЬмь и азъ смерены грешный рабъ твои архиепископъ Василии все упование мое възложихъ на тя. Госпоже Пречистая, к тебе прибегаю и припадаю...» И у Киприана: «ТЬм же смиренный и грешный, чину священства прилежаи по разсужению, якоже изволи великое твое имя Господне, к тЬбе прибегаю и ктебЬ припадаю...»
Особенно важно отметить следующее. Как мы уже видели, первоисточник общего для двух молитв фрагмента определяется однозначно — это богородичная стихира пятого гласа. В молитве Василия, обращенной к Богородице, этот фрагмент не выделяется на фоне остального текста, пронизанного такими же микрозаимствованиями из богородичных песнопений. Киприан же в своей молитве обращается к Спасителю, и использование им этого источника оказывается изолированным фактом11.
11 В пользу предполагаемого нами соотношения двух молитв свидетельствует и сопоставление их синтаксической организации. Бросается в глаза частотность союзов яко и якоже в молитве Киприана (в общей сложности 10 употреблений) и их полное отсутствие в молитве Василия. Во фрагменте молитвы Киприана, совпадающем с молитвой Василия, яко и якоже закономерно отсутствуют, при том что в обрамляющих этот фрагмент фразах они представлены. Таким образом, молитва Василия и в этом отношении обнаруживает свою однородность, а молитва Киприана — свой сложносоставной характер.
Итак, все говорит о том, что одним из источников молитвы на иконе «Спас митрополита Киприана» послужила если не сама молитва Василия Калики на вратах 1336 г., то, по крайней мере, идентичный ей текст. Первичность этого текста проявляется и в его соотношении с памятником, который A.C. Преображенский характеризует как своего рода «прародительницу» вотивных портретов архиепископа Василия и митрополита Киприана — иконе «Богоматерь Максимовская», созданной в конце XIII в. как вотивный образ митрополита Максима. Как отмечает Преображенский [Преображенский, 2010. С. 269], слова молитвы Василия ходатаицю тя имЪя къ Сыну твоему и Богу и прикасаюсА пречистымъ твоимъ стопамъ перекликаются с текстом надписи, по-видимому, читавшейся на Максимовской иконе и сохранившимся в поздней копии: «...преклоняя главу свою подножию твоему, дево Мати Божия. Молю тебе, ко Отцу и Сыну твоему, ходатайствуй о мне». Заметим, что связь между двумя текстами обнаруживается лишь на уровне содержания: о текстуальном заимствовании здесь говорить не приходится. В этом еще раз проявляется оригинальный характер молитвы Василия, представляющей собой авторское литературное произведение новгородского владыки.
Перевод: О Пречистая Госпожа Дева Владычица Богородица! Всякий, возлагающий на тебя надежду и упование и имеющий тебя Ходатаицей к твоему сыну и Богу, приходя с верой в твой божественный храм, через надежду дар принимает. Так и я, смиренный грешный раб твой архиепископ Василий, все свое упование возложил на тебя. Госпожа Пречистая, к тебе прибегаю и припадаю, грешную главу свою преклоняю и руки недостойные простираю, прикасаюсь к Пречистым твоим стопам. От лица твоего не отвергни меня, да не лишусь я, убогий, моего чаяния. А кто на церковь твою встанет, тех, Владычица, лица покрой стыдом, крестом Сына своего погуби их. И дай радости верующим людям, которые сохраняют достояние дома твоего.
55. Нащельник, на пластине с изображением Иоанна Предтечи. XVI в.
о аг- Iwa |im.| Прете(ча)
56. Нащельник, на пластине с изображением Гурия, Самона и Авива. XVI в. <Т1> о аг^Само^
<Т2> о аг^м^къ в^в
Последнее слово, по-видимому, нужно читать какАвивос.
57. Нащельник, на орнаментальной пластине под пластиной с изображением Гурия, Самона и Авива. 1335/1336.
Обрывок надписи не поддается интерпретации.
Заключительные замечания
Резюмируя наблюдения, сделанные в комментариях к отдельным текстам Васильевских врат, отметим те из них, которые существенны для характеристики памятника в целом. К ним относятся:
— предположительное прочтение надписи на лабаруме в клейме «Благовещение, архангел Гавриил» (5.2) как краткой молитвы за заказчика врат: «Свя-тыи Господи, помози Василию»;
— прочтение криптограммы «Иерусалим» в клейме «Благовещение, Богоматерь» (6.3);
— реконструкция в клейме «Рождество Христово» названия Вифлиема (7.2), выступающего в народной форме Оф(лиемъ), вызванной переосмыслением воспринятого на слух евангельского текста;
— указание на апокрифическую традицию как источник надписания имен волхвов в том же клейме, — по-видимому, самого раннего в древнерусском искусстве;
— реконструкция надписей клейма «Весы страшного суда» (22), ранее не имевшихсвязной интерпретации;
— уточнение прочтения и атрибуции источников надписи клейма «Соломон и Китоврас» (24);
— реконструкция исходного вида молитвы архиепископа Василия, атрибуция ее литургических источников и подтверждение принадлежности текста перу новгородского владыки (54).
Все перечисленное подтверждает то, что и ранее отмечалось в качестве определяющих характеристик Васильевских врат — ведущую роль заказчика, архиепископа Василия Калики, в составлении иконографической программы памятника и оригинальность самой программы, глубоко укорененной в культуре Новгорода XIV в.
Самобытные черты исследователи справедливо отмечали и в языке надписей, «с их сочным просторечием и ярко выраженными диалектизмами» [Лазарев, 1970. С. 203], но круг этихдиалектизмовдо сих пор определялся с ошибками. Так, В.Н.Лазарев [Там же. С. 208] относил к числу новгородских особенностей надписей «полное смешение» Ь с е и Ь с и, иллюстрируя первое примерами оустретение (8.1) и въскрЬшьние (13.1), а второе — примером смЬреньныи (54). Однако второе и третье написания являются этимологически правильными. На самом деле случаи мены Ь и и в надписях врат отсутствуют, мена же^ие представлена, помимо первого указанного Лазаревым примера, только написанием бла|говещ|ьние (6.2)12, так что о полном смешении этих графем говорить не приходится. С другой стороны, эта мена широко встречается и в пергаменной книжности, что делает данный признак малопоказательным с точки зрения языковой специфики надписей. То же относится и к смешению цич, представленному в надписях врат написанием меце (24) и ц(рнага) (25.4). Действительно яркими диалектными чертами являются между тем замена а на Ь в устрашаетсЬ (22.3), отражающая широкое произношение ятя, и отсутствие окончания -ть в меце (24).
12 Не учитываем последовательную запись с е неполногласий приставки пре-, а также Д. ед. тебе (54), поскольку в этих позициях замена этимологического Ъ на е широко представлена вдревнерусских памятниках, начиная сдревнейших.
В области графики самобытность памятника проявляется в нарушающих книжный стандарт случаях смешения ъ с о и ь с э. Приведем полностью соответствующий материал, распределив его по типам замен.
Ъ - О
О- ъ
Ь - Е
Е- Ь
(1ша)но 9.1 Никодимо 11.4 Кли|ман|то 38
Лазоровъ 13.1 за сл[о]въ 24 (дре)въ, сегъ 25.1 еелъ|гъ 35 Зл[а]|тъ|[8]ст[ъ] 37
Ане|на 11.1 спа|сете|сА 51
въскр^шьние
13.1
wKaHb 22.6 притькаи 54
Эти графические замены встречаются в надписях, атрибутируемых разным мастерам; в одних случаях они представляют единичные отклонения от нормы (притькаи 51), в других — носят системный характер. Особенно показательна картина в клеймах 22, 24 и 25, принадлежащих третьему мастеру и демонстрирующих только замены о и е на ъ и ь, при отсутствии обратных. Стандартные и «бытовые» обозначения этимологических о и е находятся в них в соотношениях 4:1 (22), 10:1 (24) и 2:2 (25). Можно думать, что в оригинале надписей — рукописном тексте, полученном мастерами, эффекты бытовой орфографии были проведены более последовательно.
Заканчивая, заметим, что предложенные в этой статье реконструкции текстов не полностью читаемых надписей Васильевских врат, вообще говоря, принципиально верифицируемы. Буквы, оказавшиеся закрытыми при последней сборке врат, скорее всего, не утрачены, но сохраняются под обрамляющими элементами. И если при будущей реставрации памятника это обрамление будет снято, наши реконструкции можно будет проверить на предмет их достоверности.
Литература
Анкудинов И.Ю. Поправки к чтению некоторых новгородских грамот XII-XV вв.// Вестник Альянс-Архео. М.; СПб., 2018. Вып.25. С. 11-19.
Антыпко М.И. Васильевские врата: к вопросу о дополнениях XVI века//Зубовские чтения. Струнино, 2005. Вып.З. С.42-54.
Баранкова Г.С. Астрономическая и географическая терминология в «Шестодневе» Иоанна Экзарха Болгарского//Памятники русскогоязыка: Исследования и публикации. М.: Наука, 1979. С. 150-171.
Бегунов Ю.К. Новонайденное апокрифическое «Слово о звезде HpaHbH»//Zeitschrift für Slawistik, 1983. Bd.28, Hft.2. Р.238-257.
Бобров А.Г. Апокрифическое «Сказание Афродитиана» влитературе и книжности Древней Руси. СПб.: Наука, 1994.169 с.
Бобров А.Г. Китоврас Ефросина Белозерского//Труды Отдела древнерусской литературы. СПб.: Росток, 2017. Т. 65. С.423-449.
Буслаев Ф.И. Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков. М.: Унив. тип., 1861. 835 с.
Веселовский А.Н. Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе и западные легенды о Мо-рольфе и Мерлине. СПб.: Тип. В. Демакова, 1872. 373 с.
Галинская Е.А. Рефлексы фонемы <ё> в смоленском диалекте начала XVII в.//Вопросы языкознания. 1995. № 4. С.94-100.
ГиппиусА.А., Михеев С.М. Две древнерусскихзагадки XII-XIII вв. из Новгорода и Ново-грудка// Храм i люди. 36ipKa статей до 90-р1ччя з дня народження Серия Олександрови-чя Высоцьского. КиТв, 2013. С. 81-90.
Грамоты Великого Новгорода и Пскова/Подг. к печати В.Г.Гейман, Н.А.Казакова, А.И.Копанев, Г.Е.Кочин, Р.Б.Мюллер, Е.А. Рыдзевская; под ред. С.Н. Валка. М.;Л., 1949.
Гульманов А.Л. Васильевские врата 1336 года: актуальные проблемы исследования// IV Дёминские чтения. Отчетн. науч. конф. Музея имени Андрея Рублева по итогам 2018 года. 3-4 апреля 2019 г. Тез. докл. С.32-39.
ЗапизнякА.А. Древненовгородский диалект. 2-е изд., перераб. с учетом материала находок 1995-2003 гг. М.: Языки славянской культуры, 2004. 872 с.
Кавелин, архим. Леонид. Описание первоклассного Успенского женского монастыря в городе Александрове. СПб.: Тип. Императорской академии наук, 1884.160 с.
Кирпичников А.И. Повесть о Варлааме и Иоасафе. Харьков: Унив. тип., 1876. 383 с.
Лазарев В.Н. Васильевские врата 1336 года//Лазарев В.Н. Средневековая русская живопись. М.: Наука, 1970 (переизд. статьи 1953 г.). С. 179-216.
Медынцева A.A. О мастерах Васильевских врат 1336 г. (эпиграфические наблюдения) // Российская археология. 2006, № 2. С.81-90.
Мороз А.Б. Церковнославянский язык в фольклорных текстах: глоссолалия или герме-невтика?//Рябининские чтения — 2015. Материалы VII конференции по изучению и актуализации культурного наследия Русского Севера/Отв. ред. Т.Г. Иванова. Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск, 2015. С. 372-375.
Мурзакевич Н. Васильевские двери в городе Александрове//ЖМНП. XVI, 1837. С.600-622.
Мясоедов В.К. Краткая записка о Васильевских вратах. Сб. Новгородского общества любителей древности. Вып.З. Новгород, 1910. С. 1-8.
Николаева Т.В. Прикладное искусство Московской Руси. М.: Наука, 1976. 288 с.
ПокровскийН.В. Евангелие в памятниках иконографии, преимущественно византийских и русских. М.: Прогресс-Традиция, 2001. 564 с.
Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о новозаветныхлицах и событиях: По рукописям Соловецкой библиотеки. СПб: Тип. Академии наук, 1890.
ПреображенскийА.С. Ктиторские портреты средневековой Руси XI — началоХУ! века. М.: Северный паломник, 2010. 542 с.
Псковская икона XIII-XVI веков/Авт. вступ. ст. М.В.Алпатов, И.С. Родникова; сост. и авт. кат. И.С. Родникова. Л.: Аврора, 1990. 324 с.
Пятницкий Ю.А. Двери церковные («Васильевские врата»)...//Декоративно-прикладное искусство Великого Новгорода: Художественный металл XI-XV века/Ред. И.А.Стерлигова, Л.И.Лифшиц. М„ 1996. С.297-321. Кат.76
Свенцицкая И.С. Апокрифические Евангелия: Исследования, тексты, комментарии. М.: Присцельс, 1996. 206 с.
СмирноваЭ.С. Живопись Великого Новгорода. Середина XIII — начало XV в. М.: Наука, 1976. 392 с.
Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам.^ I-III. СПб., 1893-1903.
Трифонова А.Н. Бронзовые двери Софийского собора в Новгороде// Новгород и Новгородская земля. История и археология. Новгород, 1995. № 9. С.230-242.
Царевская Т.Ю. Николо-Дворищенский собор//ЛифшицЛ.И., Сарабьянов В.Д., Царев-ская Т.Ю. Монументальная живопись Великого Новгорода. Конец XI — первая четверть XII века. СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. С.429-530.
Чернецов A.B. К изучению символики новгородских врат 1336 г.// КСИА. 1975. Вып.144. С. 40-47.
Название статьи
Надписи на Васильевских вратах 1336 года Сведения об авторах
Гиппиус Алексей Алексеевич — доктор филологических наук, член-корреспондент РАН, ведущий научный сотрудник, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Старая Басманная ул., д. 21/4, Москва, Российская Федерация, 105066. agippius@mail.ru
Лащук Светлана Аркадьевна — независимый исследователь Аннотация
В статье представлен сводный каталог надписей на новгородских «Васильевских» вратах 1336 г., включающий в себя тексты, прочитанные впервые и ранее не опубликованные. Помимо самих надписей, в каталоге приводятся пояснения к прочтениям спорных мест, дается характеристика орфографии и комментируются источники надписей. Для сложно читаемых надписей — таких как комплекс текстов в композиции «Весы духовные» и надпись в клейме «Китоврас и Соломон» — впервые предлагается последовательная интерпретация, а для молитвы на нащельнике врат уточняется транскрипция и перевод, что позволяет полнее охарактеризовать литературную технику ее автора — архиепископа Василия Калики.
Ключевые слова
Эпиграфика, Васильевские врата, надписи на церковных вратах, новгородская письменность, архиепископ Василий Калика.
Title
Inscriptions on Vasilyevsky Gates, 1336
Authors
Gippius, Alexei Alexeevoch — Corresponding Member ofthe Russian Academy of Sciences, Doctor ofSciences, HSE University, 21/4 Staraya Basmannaya Ulitsa, Moscow, Russian Federation 105066. agippius@mail.ru Laschuk Svetlana Arkadyevna — independent researcher
Abstract
The article presents a consolidated catalog of inscriptions on the Novgorod gates ofl336, which includes texts read for the first time and previously unpublished. In addition to the inscriptions themselves, the catalog provides explanations for the readings of controversial places, as well as notes on the orthography and the sources of the inscriptions. For hard-to-read inscriptions, such as the complex oftexts in the composition "Weighing ofa soul" and the inscription in the plate "Kitovras and Solomon", a coherent interpretation is offered for the first time. The transcription and translation for the prayer on the door strip are specified, which allows a more complete description of the literary technique of its author archbishop Vasily Kalika.
Keywords
Epigraphy, Vasilievsky gates, inscriptions on the church doors, Novgorod writing, archbishop Vasily Kalika.
References
Ankudinov l.lu. Correcting the Reading ofsome Novgorod Letters ofthe 12th-15th Centuries. Vestnik Al'ians-Arkheo (Archaeo-ALLiance Bulletin). Moscow, Saint Petersburg, 2018. Issue 25, pp. 11-19 (in Russian).
Antypko M.I. Vasilyevsky Gates: On the Additions ofthe 16th Century. Zubovskie chteniia (ZubovReadings). Strunino, 2005. Issue 3, pp.42-54 (in Russian).
Barankova G.S. Astronomic and Geographic Terms in the Hexameron of John the Exarch of Bulgaria. Pamiatniki russkogo iazyka: Issledovaniia ipublikatsii (Works ofRussian Language: StudiesandPublications). Moscow, Nauka Publ., 1979, pp. 150-171 (in Russian).
Begunov lu.K. Newly Found Apocryphal "Word about the Star of Irani". Zeitschriftfur Slawistik, 1983. Bd.28, Hft.2, S.238-257 (in Russian).
Bobrov A.G. Efrosin Belozersky's Kitovras. Trudy Otdela drevnerusskoi Uteratury (Old Russian Literature Department Works). Saint Petersburg, Rostok Publ., 2017, vol.65, pp.423449 (in Russian).
Bobrov A.G. The Apocryphal "Tale of Afroditiana" in Literature and Old Russian Books. Saint Petersburg, Nauka Publ., 1994.169 p. (in Russian).
Buslaev F.I. Istoricheskaia khrestomatiia tserkovnoslavianskogo i drevnerusskogo iazykov (The Historical Anthology ofOld Russian and Church Slavic). Moscow, V Universitetskoi tipografii Publ., 1861 (in Russian).
Chernetsov A.V. K izucheniiu simvoliki novgorodskikh vrat 1336 g. To the Study ofthe
Novgorod Gates (1336) Symbolism. KSIA (BriefCommunications ofthe Institute of Archaeology). 1975, issue 144, pp.40-47 (in Russian).
Galinskaia E.A. Reflexes ofthe <e> Phoneme in Smolensk Dialect in early 17th Century. Voprosy iazykoznaniia (Language Studies). 1995, no. 4, pp.94-100 (in Russian).
Gippius A.A., Mikheev S.M. Two Old Russian Mysteries ofthe 12th-13th Centiries from
Novgorod and Novogrudok. Khram i Uudi. Zbirka statei do 90-richchia z dnia narodzhennia Sergiia Oleksandrovichia Vysots'skogo (The Temple an People. Collection of Articles to the 90th Anniversary ofSergey Oleksandrovich Vysotsky). KiVv, 2013. P. 81-90 (in Russian).
Gul'manov A. L. Vasilievsky Gates, 1336: Actual Problems od Studies. IVDeminskie Chteniia. Otchetnaia nauchnaia konferentsiia Muzeia imeni Andreia Rubleva po itogam 2018 goda. 3-4 aprelia 2019 goda. Tezisy dokladov (4th Demin Readings. Proceedings ofthe End ofthe Year Conference at the Andrey Rublev Museum of Ancient Russian Culture and Art. 2019), pp. 32-39 (in Russian).
Kavelin, arkhim. Leonid. Opisanie pervoklasnago Uspenskago zhenskago monastyre v gorode Aleksandrove (Description ofthe First-Class Assumption Convent in Aleksandrov). Saint Petersburg, Tipografiia imperatorskoi akademii nauk Publ., 1884 (in Russian).
Kirpichnikov A.I. Povest'o Varlaame i loasafe (Tale ofVarlaam and loasaf). Kharkov, v Univ. tip. Publ., 1876 (in Russian).
Lazarev V.N. Vasilyevsky Gates, 1336. V.N. Lazarev, Srednevekovaia russkaia zhivopis' (Laza-rev V.N. Mdieval Russian Painting). Moscow, Nauka Publ., 1970 (reprint ofa 1953 article), pp. 179-216 (in Russian).
Alpatov M.V., Rodnikova I.S. (eds.) Pskovskaia ikona XIII-XVI vekov (Pskov Icons of 13th-14th Centuries). Leningrad, Avrora Publ., 1990. 324 p. (in Russian).
Medyntseva A.A. On the Creators of Vasilyevsky Gates, 1336 (Epigraphic Notes). Rossiiskaia arkheologiia (Russian Archaeology), 2006, no. 2, pp. 81-90 (in Russian).
Miasoedov V. K. Brief Note on Vasilyevsky Gates. Sbornik Novgorodskogo obshchestva Uubi-telei drevnosti (Collection ofthe Novgorod Antiquity Admirers Society), Issue 3, Novgorod, 1910, pp. 1-8 (in Russian).
Moroz A.B. Church Slavonic in Folklore, Glossolalia or Hermeneutics? Riabininskie chteniia — '2015. Materialy VII konferentsii po izucheniiu i aktualizatsii kuiturnogo naslediia Russkogo Severa (Ryabinin Readings — '2015. Materials ofthe 7th Conference on the Studying and Actualising the Russian North Heritage) Muzei-zapovednik «Kizhi». Petrozavodsk, Muzei-zapovednik«Kizhi» Publ.,2015, pp.372-375 (in Russian).
Murzakevich N. Vasilyevsky doors in Aleksandrov. ZhMNP (Journal ofthe Ministry ofPublic Education). 1837, vol. 16, pp. 600-622.
Nikolaeva T.V. Prikladnoe iskusstvo Moskovskoi Rusi (Applied Arts in Muscovite Russia). Moscow, Nauka Publ., 1976. 288 p. (in Russian).
Piatnitskii lu.A. Catalogue №76. Dekorativno-prikladnoe iskusstvo Velikogo Novgoroda: Khudozhestvennyi metall XI-XV veka (Applied Arts in Novgorod the Great: Metal Crafts, ll'h-15'h Centuriesj. Moscow, 1996, pp.297-321 (in Russian).
Pokrovskii N.V. Evangelie vpamiatnikakh ikonografii, preimushchestvenno vizantiiskikh i russkikh (The Gospel in Iconography, Mostly Byzantine and Russian). Moscow, Progress-Traditsiia Publ., 2001. 564 p. (in Russian).
Porfir'ev I. la. Apokrificheskie skazaniia o novozavetnykh litsakh i sobytiiakh: Po rukopisiam Solovetskoi biblioteki (Apocryphal Tales ofGospel Figures and Events: Based on the Manuscripts ofSolovetski Library). Saint Petersburg, tipografiia Akademii Nauk Publ., 1890 (in Russian).
Preobrazhenskii A.S. Ktitorskie portrety Srednevekovoi Rusi. XI — nachalo XVI veka (Ktetor Portraits in Medieval Rus'. II"1 — early 16th Centuries). Moscow, Severnyi palomnik Publ., 2012. 542 p. (in Russian).
Smirnova E.S. Zhivopis' Velikogo Novgoroda. Seredina XIII — nachalo XVv. (Novgorod the Great Painting. Middle 13th - early 15th Centuries). Moscow, Nauka Publ., 1976. 392 p. (in Russian).
Sreznevskii I.I. Materialy dlia slovaria drevnerusskogo iazyka po pis'mennym pamiatnikam (Materials/or the Dictionary ofOld Russian by Works of Writing). Vol. 1-3. Saint Petersburg, 1893-1903 (in Russian).
Sventsitskaia I.S. Apokrificheskie Evangeliia: Issledovaniia, teksty, kommentarii (Apocryphal Gospels: Studies, Texts, Commentaries). Moscow, Pristsel's Publ., 1996. 206 p. (in Russian).
Trifonova A.N. Bronze Doors ofthe Sofia Cathedral in Novgorod. Novgorod i Novgorod-skaia zemlia. Istoriia i arkheologiia (Novgorod and its Land. History and Archaeology). Novgorod, 1995, no.9, pp.230-242 (in Russian).
Tsarevskaia T.lu. Saint Nicholas Cathedral. Lifshits L.I., Sarab'ianov V.D., Tsarevskaia T.lu. Monumental'naia zhivopis' Velikogo Novgoroda. KonetsXI — pervaia chetvert'XIl veka (Lifshits L.I., Sarab'ianov V.D., Tsarevskaia T.lu. Novgorod the Great Murals. Late 11th — First Quarter ofl2th Centuries). Saint Petersburg, 2004 (in Russian).
Veselovskii A.N. Slavianskie skazaniia o Solomone i Kitovrase i zapadnye legendy o Morol'fe i Merline (Slavic Tales about Solomon and Kitovras and Western Legends about Morolfand Merlin). Saint Petersburg, Tipografiia V. Demakova Publ., 1872. 373 p. (in Russian).
Zalizniak A.A. Drevnenovgorodskii dialekt. 2-e izd., pererab. s uchetom materiala nakhodok 1995-2003 gg. (Old Novgorodian Dialect, Second Edition with the Results ofl995-2003 Findings). Moscow, lazyki slavianskoi kul'tury Publ., 2004. 872 p. (in Russian).
