CC BY
55Светлана Ивановна ДАНЧЕНКО
Начало Великого Восточного кризиса 70-х годов XIX в. и русское общество: проблема отечественной историографии
Восточный кризис, начавшийся летом 1875 г. восстанием в горах Герцеговины, не имел аналогов в предшествовавшей истории Балкан, как по масштабам национальных движений, так и историческим последствиям.
Тематика, связанная с кризисом и возникшим в этот период в России общественным движением, важной составной частью входит в комплекс проблем, изучение которых стало одной из ключевых задач отечественной историографии после создания в январе 1947 г. Института славяноведения АН СССР. Именно тогда перед историками была поставлена совершенно конкретная задача — на ближайшее время и на перспективу разрабатывать историю русско-славянских связей. Причина такого указания вышестоящих инстанций, давших разрешение на открытие Института, была очевидна — в связи с созданием после Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. социалистического лагеря было необходимо «подкрепить» новое международное образование в идеологическом и научном плане.
Один из основателей Института славяноведения профессор Сергей Александрович Никитин (1901—1979) стал главным координатором данного направления отечественной исторической славистики. Уже в 1940-е годы он интенсивно работал в архивах СССР и имел представление о хранившихся там ценнейших материалах. Среди тем, которые должны были быть, по его мнению, изучены в первую очередь, с привлечением новых документов, С.А. Никитин выделил историю Восточного кризиса 1875—1878 гг. и общественного движения в России этого периода. Ему же принадлежат первые работы по данной проблеме, заложенные в фундамент советской историографии.
С. И. Данченко <х>ос<>ооос<><х><х><^^
Следует подчеркнуть, что до С.А. Никитина вопрос об отношении русского общества к событиям на Балканах в начале Восточного кризиса практически не был изучен. Появившиеся в ходе кризиса и в конце XIX — начале XX вв. работы об общественном движении в России в 1870-е годы1 не отличались глубиной, ввиду недостаточной документальной базы, и носили, прежде всего, информативный характер. Так, один из этих авторов А. Терехов указывал, что сбор пожертвований в России в пользу герцеговинцев начался в августе 1875 г. и что главная часть приношений шла от «простого и бедного люда». При этом он отмечал независимость движения помощи славянам от правительства и влияние его на ход государственной политики. Другой автор, А. Корнилов, подчеркивал, что русское правительство не хотело войны, но общество, без различия направлений, стремилось на помощь славянам. С.С. Татищев также отмечал всеобщее воодушевление, готовность подданных империи всех сословий и званий к пожертвованиям и помощи. Он признавал значение Славянских комитетов и Красного Креста — главных сборщиков пожертвований, но, в отличие от А. Корнилова, указывал на наличие в русском обществе и тех немногих, кто не разделял «славянского порыва» и выступал против помощи балканцам. Однако их позиция расходилась с общим мнением2.
В 1920-е годы эти вопросы затрагивал в своих трудах М.Н. Покровский. Он отрицал, вопреки многочисленным источникам, наличие в России сколько-нибудь широкого сочувствия славянам и сводил его к агитации славянофилов3.
В 1934 г. в «Трудах Института славяноведения АН СССР» (Т. II), изданных в Ленинграде, была опубликована статья К.А. Пушкаревича «Балканские славяне и русские "освободители"», написанная на материалах архива Санкт-Петербургского славянского комитета. Однако, по оценке С.А. Никитина, работа, автор которой «оказался полностью во власти представлений "школы Покровского"», «в гораздо большей степени превратилась в памфлет..., чем в серьезное исследование». «Публицистический характер работы, — подчеркивал С.А. Никитин, — отчетливо выявляется в опровержении та-
ких бесспорных положений, как то, что борьба на Балканах не была борьбой православия с исламом, или в доказательствах тезиса, что восстание в Боснии и Герцеговине не явилось результатом "панславистического энтузиазма"»4.
1950-е годы явились для отечественной исторической славистики периодом становления, собирания научных сил, накопления материала и опыта. Начались интенсивные и целенаправленные поиски в архивах СССР.
Заметным событием в развитии югославистики стало издание в 1957 г. сборника статей и материалов «Общественно-политические связи народов СССР и Югославии». Разумеется, его появление было обусловлено необходимостью «откликнуться» на нормализацию межгосударственных отношений СССР и Югославии. Две объемные статьи сборника — С.А. Никитина и Т. Г. Снытко — были посвящены исследованию отношения русского общества к национально-освободительной борьбе балканских славян в 1875—1876 гг.
С.А. Никитин с началом восстания в Герцеговине, а затем в Боснии, связывал первый этап общественного движения в России в период Восточного кризиса 70-х годов XIX в. «На этом этапе, — пишет он, — в движение включились, прежде всего, дворянско-славянофильские группы, затем либерально-буржуазные и революционно-демократические. Народные массы участвовали в нем только в форме благотворительной — своими пожертвованиями»5.
С.А. Никитин, который в 1950-е годы интенсивно работал над своей монографией «Славянские комитеты в России в 1858—1876 годах» (М., 1960), одной из основных исследовательских задач поставил рассмотрение роли этих общественных организаций (по его тогдашней формулировке — «организаций дворянско-буржуазной общественности») в формировании и развитии движения помощи балканским славянам. Он первым среди отечественных историков отметил, что в начале Восточного кризиса Славянские комитеты и, прежде всего, Московский, бездействовали, так как, за недостатком информации, их руководители полагали, что герцеговинское восстание — дело рук Австро-Венгрии и является провокацией6.
В своей статье С.А. Никитин привлек большой материал — публикации газет и журналов, мемуары, архивные документы, на основании которых представил картину тех мероприятий, которые с осени 1875 г. проводились в России в пользу славян: сбор пожертвований, формирование и отправка в Черногорию специального санитарного отряда во главе с кн. П.А. Василь-чиковым — для помощи раненным повстанцам и многочисленным беженцам. Наряду с этим С.А. Никитин впервые в историографии показал ту роль, которую сыграли в организации помощи член Международного комитета помощи повстанцам, созданного 16 (28) августа 1875 г. в Париже, Г.С. Веселитский-Божидарович и русский консул в Дубровнике А.С. Ионин. При этом ученый подчеркнул, что, вопреки указаниям официального Петербурга — не помогать повстанцам, а лишь беженцам, российские дипломатические представители на Балканах, выполняя поручения Славянских комитетов, фактически превращались в их неофициальных агентов и «своей поддержкой повстанцев, пусть не всегда удачной и достаточной, способствовали расширению освободительной борьбы»7.
Свое отношение к восстанию в Герцеговине и Боснии русское общество выражало через периодическую печать. С.А. Никитин первым среди отечественных исследователей глубоко изучил вопрос об отражении балканских событий в начале Восточного кризиса на страницах российских газет и журналов различных направлений. Уже в июле 1875 г. в газетах «Одесский вестник», «Русский мир», «Голос» появились сообщения о событиях в Герцеговине. Впоследствии во многих изданиях стали регулярно печататься материалы о тысячах беженцев, устремившихся от турецких зверств в Черногорию и Далмацию и лишенных пропитания и одежды. Именно пресса, расцвет которой в России как раз приходится на годы Восточного кризиса, сыграла значительную роль в формировании общественной атмосферы действенной помощи славянам в невиданных ранее масштабах, сделал вывод С.А. Никитин.
Ученый отметил, что «Русский мир» был «единственной в это время газетой, призвавшей русский народ не ограничиваться денежной помощью герцеговинцам», а встать в ряды
борцов против турок8. И генерал в отставке, редактор «Русского мира» М.Г. Черняев собирался отправиться вместе с русским отрядом в Герцеговину, чтобы помочь повстанцам, однако его попытка не увенчалась успехом, не получив общественной и материальной поддержки9. Вместе с тем, как показал С.А. Никитин, немногочисленные русские добровольцы, в основном революционные народники, все же отправились в Герцеговину. Впоследствии данный вопрос будет более подробно рассмотрен отечественными учеными, но С.А. Никитин был первым, кто обратился к этой тематике и привлек для ее изучения архивный материал.
Представленная нами статья С. А. Никитина вошла составной частью (практически без изменений) в III главу его монографии «Славянские комитеты в России в 1858—1876 годах». В ней практически были намечены те направления, по которым в последующие годы будут проводиться дальнейшие, углубленные исследования истории общественного движения в России в период Восточного кризиса 1870-х годов.
Статья Т. Г. Снытко, опубликованная в вышеупомянутом сборнике «Общественно-политические и культурные связи народов СССР и Югославии», была посвящена возникшему в 1875—1876 гг. в России движению по оказанию помощи борющимся славянам. Несомненным достоинством данной работы являлся привлеченный ее автором обширный архивный материал. Документы, проанализированные в статье, в большинстве своем отчеты начальников жандармских управлений и копии многочисленных перлюстрированных писем с пометками императора Александра II, позволили осветить отношение правящей элиты, различных классов и общественных групп Российской империи к событиям на Балканах. Для этой статьи, как и для других трудов советской эпохи, было характерно акцентирование исследовательского внимания, прежде всего, на откликах на балканские события передовых, как тогда писали, представителей общества — демократов и революционеров.
Материал, приведенный автором, относится в основном к 1876 г. Он пишет: «Во второй половине 1875 г. движение выражалось еще в форме сочувственного обсуждения известий
о восстании в Герцеговине, но вскоре выяснилась необходимость материальной помощи восставшим и по всей стране начались сборы денег и вещей»10. В 1970—1980-е годы этот вывод будет уточнен — в связи с открытием обширного корпуса документов, свидетельствующих о том, что не в 1876 г., а уже с осени 1875 г. в России началась кампания по оказанию помощи «страждущим славянам». 23 августа С.-Петербургский отдел Славянского комитета обратился в МИД с просьбой разрешить производить сборы по всей территории Российской империи в пользу герцеговинцев. 25 августа последовало разрешение на эту акцию Александра II, и министр внутренних дел известил об этом губернаторов специальным циркуляром.
По всей России начался сбор средств для славян. Сборы производились в самых разных формах: по подписным листам в редакциях газет и журналов, в театрах, на музыкальных вечерах, народных гуляньях, а также кружечные и тарелочные сборы в церквах и торговых заведениях. На собранные средства закупались продовольствие, одежда и лекарства; значительные денежные суммы посылались для оказания помощи раненым и беженцам через русских дипломатических представителей на Балканах. Разумеется, в 1876 г., в связи с подавлением Апрельского восстания в Болгарии и началом сербо-турецкой войны, движение помощи славянам приобрело более значительный размах. Но и во второй половине 1875 г. оно выражалось не только «в форме сочувственного обсуждения известий о восстании в Герцеговине».
В своей статье Т.Г. Снытко подчеркнул, что «движение в России в поддержку борьбы южных славян не было инспирировано правительством»11. Этот тезис будет повторяться в последующих работах и других советских историков. Однако мне он представляется не совсем верным. Разумеется, открыто правящая элита России, связанная обязательствами с Австро-Венгрией и Германией, не могла выступать в поддержку освободительных движений на Балканах. Однако если бы движение помощи возникло вопреки «высочайшей воле», оно бы было пресечено на корню и в самые кратчайшие сроки. Да, его размах, особенно участие в нем бывших крепостных
крестьян и вообще всего «серого люда», не могли не вызывать беспокойства правящих структур империи. Вместе с тем это движение, безусловно, с самого начала находилось под контролем правительства, о чем свидетельствуют многочисленные донесения жандармских начальников, обильно цитируемые Т.Г. Снытко в его работе.
Значительным вкладом в историографию проблемы стала трехтомная советско-болгарская публикация документов «Освобождение Болгарии от турецкого ига» (Т. И—Ш. М., 1961—1967). Ответственный редактор этого фундаментального издания С.А. Никитин, прекрасный знаток отечественных архивов, считал, что выявление, издание и обстоятельное изучение хранящихся в них материалов — важнейшая задача отечественной науки. Новые документы были необходимы для углубленных исследований в области недостаточно изученной и односторонне трактуемой в те годы балканской политики России. С.А. Никитин рассматривал этот вид работы как особую форму научно-исследовательского труда, где исторические проблемы освещаются языком снабженных обстоятельными комментариями и справочным аппаратом документов.
Несомненной заслугой создателей этого труда, ставшего, по признанию отечественных и зарубежных специалистов, классическим образцом советского академического документального издания, является публикация многочисленных уникальных документов, отражающих, наряду с дипломатической историей, общественные связи между Россией и южными славянами в период Восточного кризиса 1875—1878 гг. Впервые здесь были широко представлены материалы об отношении различных слоев русского общества (рабочих, крестьян, ремесленников, интеллигенции, купечества) к восстанию в Герцеговине и Боснии в 1875 г. и о формах помощи россиян «братьям-славянам». В I томе издания опубликовано немало сопроводительных писем к посылаемым пожертвованиям изо всех уголков Российской империи — в адрес редакций газет и Славянских комитетов, а также отчетов, свидетельствующих о том, что уже в 1875 г. кампания по сбору средств для герцего-винских и боснийских беженцев набирала силу с каждым ме-
сяцем и приносила весомые результаты. Так, например, здесь впервые был представлен отчет С.-Петербургского отдела Славянского комитета, из которого следует, что с августа 1875 г. по октябрь 1876 г. им было собрано около 900 тыс. руб.12.
Особого упоминания заслуживает высокий уровень комментариев к публикуемым документам, подчас представляющих собой настоящие мини-исследования, выполненные С.А. Никитиным и его учениками. Этот прием основательного, профессионального комментирования станет отличительной чертой отечественных публикаций в последующие десятилетия.
В 1960—1970-е годы тема отношения российского общества к событиям на Балканах в начале Восточного кризиса по-прежнему находилась в рамках исследовательского интереса советских ученых — славистов и балканистов.
Следует отметить, что с конца 1960-х годов одной из ключевых проблем для изучения в Институте славяноведения была определена история наций и национальных государств. Тема связей была включена в нее составной частью. Как подчеркивал ленинградский исследователь, профессор А.С. Мыльников, «проблемы двусторонних и многосторонних культурно-политических контактов. между народами ЦЮВЕ (Центральной и Юго-Восточной Европы. — С. Д.) и России... не сводились к взаимному ознакомлению и потому не могут рассматриваться на традиционном для старой историографии фактологическом или "контактном" уровне». И далее. Поскольку эти связи представляют собой «логическое продолжение внутреннего развития контактирующих сторон», «любые формы взаимных контактов, а особенно между славянскими народами, нужно рассматривать как органическую часть процессов формирования наций и национальных культур»13.
В 1960-е — начале 1970-х годов специальных работ по теме «Начало Восточного кризиса 1875—1878 гг. и русское общество» издано не было, хотя советские ученые публиковали отдельные статьи по данной проблематике14. Однако приближение юбилейных торжеств, связанных со столетием этого важнейшего события международной жизни последней четверти XIX в., существенно изменили ситуацию.
Осенью 1975 г. (30 сентября — 2 октября) в г. Сараево (СФРЮ) состоялась Международная научная конференция, посвященная 100-летию начала Восточного кризиса. В ней приняла участие представительная делегация советских ученых во главе с академиком А.Л. Нарочницким, в то время директором Института истории СССР АН СССР (ныне — Институт российской истории РАН)15. В докладах членов делегации — А.Л. Нарочницкого, Ю.А. Писарева, И.С. Достян, Т.М. Исламова, К.Б. Виноградова, В.Г. Карасева, С.И. Бочка-ревой (Данченко), через 2 года опубликованных16, были затронуты вопросы балканской политики России и других великих держав, а также проблема русско-югославянских связей в 70-е годы XIX в. Отечественные ученые представили основные результаты изучения в СССР вышеуказанной тематики. В соответствии с идеологическими постулатами советской исторической науки особо подчеркивалась объективно-прогрессивная роль России в судьбах народов Балкан. Следует отметить, что данный тезис на конференции не оспаривался — ни на пленарных заседаниях, ни во время дискуссий.
В годы, отмеченные юбилейными торжествами, появился целый ряд сборников статей и докладов с различных конференций, проходивших в СССР в связи с памятными датами в истории национально-освободительных движений на Балканах, в том числе в Боснии и Герцеговине. В них также затрагивались вопросы, связанные с общественным движением в России в пользу славян17.
Весомым вкладом в историографию рассматриваемой проблемы стала фундаментальная публикация документов «Россия и национально-освободительная борьба на Балканах. 1875—1878» (М., 1978), выпущенная сотрудниками тогдашнего Института истории СССР АН СССР (отв. редактор — акад. А.Л. Нарочницкий, члены редколлегии — Л.И. Нарочницкая, О.В. Орлик, Н.И. Хитрова, В.М. Хевролина, В.И. Мазаев). Большая часть включенных в сборник 315 документов была опубликована впервые. Материалы этого издания не дублировали публикацию «Освобождение Болгарии...», но дополнили ее новыми данными и, прежде всего, по вопросу обществен-
21^ С. И. Данченко <х>ос<>ооос<><х><х><^^
ного движения в России по оказанию помощи герцеговинцам и боснийцам. Авторы этого труда, помимо архивных материалов, широко использовали современную событиям прессу — газеты «Одесский вестник», «С.-Петербургские ведомости», «Киевский телеграф», «Русский мир», «Голос», журнал «Отечественные записки».
В соответствии с идеологическими установками советской эпохи в сборнике значительное внимание было уделено реакции на балканские события участников русского революционного движения (письма Н.К. Судзиловского, С.М. Кравчинского, Д.А. Клеменца), которые надеялись, что освободительная борьба на Балканах приведет к созданию там демократических славянских государств, что, в свою очередь, окажет воздействие на демократизацию внутреннего строя России.
Наряду с этим в сборнике был опубликован целый ряд документов, снабженных подробными, информационно насыщенными, профессионально выполненными комментариями, — об участии в сборе пожертвований «на славян» представителей различных слоев русского общества. Один из главных тезисов советской историографии данной проблемы — о том, что общественное движение помощи славянам носило ярко выраженный народный, демократический характер — подтверждается содержанием данного труда. Заслугой его авторов, безусловно, является публикация писем обычных, ничем не выдающихся россиян — крестьян, рабочих, священников, учащихся, принявших участие «по велению души» в сборе пожертвований уже с осени 1875 г. Например, письмо благочинного протоиерея М. Преображенского в Московский славянский комитет, приложенное к собранным им средствам среди рабочих Воткинского завода в Вятской губернии. «Глубоко сочувствуя и желая с возможною скоростью помочь страждущим семействам герцеговинцев и остальных с ними славян, — писал он 24 ноября 1875 г., — почтительнейше представляю при сем в комитет 10 руб., собравшихся из незначительных пожертвований, доходивших даже до одной копейки, и покорнейше прошу комитет препроводить их бедствующим страдальцам»18.
Безусловным вкладом в изучение данной темы стала публикация в сборнике «отчетных» материалов — о суммах собранных средств. Из сообщений газет (например, «Русский мир» от 19 декабря 1875 г.), из донесений русского консула в Дубровнике А.С. Ионина (например, от 20 декабря 1875 г. /1 января 1876 г./), из доклада Главного управления Общества попечения о раненых и больных воинах (декабрь 1875 г.) предстает картина весьма значительной русской помощи герцего-винцам и боснийцам.
Плодотворно работала в 1970-е годы по рассматриваемой тематике Л.И. Нарочницкая. В своих трудах19 исследовательница, ссылаясь на открытые ею документы, прежде всего, указала на масштабность русской помощи балканским народам. Их борьба против турецкого ига, пишет Л.И. Нарочницкая, «вызвала глубокое сочувствие прогрессивной общественности во всех странах Европы. Однако ни в одной другой стране общественное движение в защиту славян и оказание помощи в их освободительной борьбе не приняли такого масштаба, как в России. Все классы, все слои населения, все общественно-политические группировки... были захвачены этими событиями. Это движение приобрело общенациональный характер»20.
В работах Л.И. Нарочницкой также утверждается, что это «движение ... не было инспирировано царским правительством, ... а возникло ... стихийно, как непосредственная реакция на происходившие на Балканах события на публикуемые в русской печати сообщения о бедствиях "братьев-славян" и призывы о помощи со стороны многих славянских деятелей»21.
Л.И. Нарочницкая приводит данные — из прессы, отчетов местных властей и начальников жандармских управлений, которые подтверждают слова главы Московского славянского комитета И.С. Аксакова: «Две трети пожертвований внес бедный, обремененный нуждою, простой народ»22.
Более подробно Л.И. Нарочницкая рассматривает события периода Апрельского восстания 1876 г. в Болгарии и русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Однако и общественное движение в связи с восстанием в Герцеговине, а затем и
в Боснии, возникшее осенью 1875 г. и месяц от месяца набиравшее размах, она не обошла своим исследовательским вниманием, введя в научный оборот немало ценных документов, что позволило уточнить существовавшую ранее точку зрения (Т.Г. Снытко) о слабом развития движения по оказанию помощи славянам в начале Восточного кризиса. Значение этого движения для истории самой России, констатирует Л.И. На-рочницкая, заключалось в «пробуждении политической активности» народа, а также в том, что «именно освободительные идеи, вдохновлявшие народное движение в защиту славян... в 1875—1876 гг., были затем причиной широкой популярности войны 1877—1878 гг. среди крестьян, рабочих, служащих, среди передовой русской общественности». И в подтверждение автор приводит слова известного русского врача, добровольно принявшего на себя в 1877 г. должность главного терапевта Дунайской армии, С.П. Боткина: «Идем на хорошее святое дело, участвовать в котором своим трудом будет отрадой на значительную часть жизни»23.
Немалый вклад в разработку рассматриваемой темы внес В.Я. Гросул, в первую очередь той ее составляющей, которая относится к позиции революционной России по вопросу освободительного движения на Балканах в 70-е годы XIX в. Как и его коллеги, ученый считает, что Восточный кризис 1875—1878 гг. имел «огромное воздействие на русское общество», которое «было пронизано единой идеей оказания максимальной помощи балканским народам. Эта идея получила широкое распространение в народных массах многонациональной Российской империи»24.
В.Я. Гросул указал на различные формы русской помощи, выделив в качестве наиболее массовой сбор материальных средств, охвативший различные социальные слои, — для покупки продовольствия, одежды, посылки санитарного отряда в Черногорию. Автор подчеркнул настоятельную необходимость именно народной помощи славянам в 1875-м и последующие годы: «...финансовое положение России было весьма сложным. Развитие капитализма не зашло столь далеко, чтобы привести к сколько-нибудь значительному накоплению
капиталов. Крупные средства были израсходованы на проведение реформ и заметно возросшую бюрократию. Финансовые затруднения с началом Восточного кризиса усугубились... и акциями внешних сил, прежде всего, английских банкиров, стремившихся к ослаблению экономического положения России. В этих условиях, — подчеркивает В.Я. Гросул, — общественная материальная помощь балканским народам играла исключительно важную роль»25.
В монографии «Революционная Россия и Балканы (1874-1883)» (М., 1980)26 В.Я. Гросул детально разработал вопрос об отношении русских революционеров к восстанию в Боснии и Герцеговине. По его мнению, «ни одно социалистическое движение, за исключением самих балканских социалистов, не проявило к балканским событиям такого интереса, и никто из них не оказал балканским повстанцам такой реальной помощи, как русские революционеры»27.
Автор подробно исследовал вопрос об отношении к герце-говинско-боснийскому восстанию лидеров трех основных направлений революционного народничества 70-х годов XIX в. — П. Лаврова, М. Бакунина и П. Ткачева, выступавших против участия русских революционеров в герцеговинско-боснийс-ких событиях, считая их препятствием для социалистической агитации, для рабочего движения. Однако, несмотря на позицию «мэтров» революционного движения, ряд его участников относились с большим сочувствием к борющимся славянам и стали первыми русскими добровольцами на Балканах. Вспоминая события эпохи Восточного кризиса, П.А. Кропоткин писал: «Волна энтузиазма прокатилась в то время над Россией в пользу славян, восставших против векового турецкого гнета. Мои лучшие друзья — Сергей Степняк, Дмитрий Клеменц и многие другие — отправились на Балканский полуостров, чтобы присоединиться к инсургентам»28.
«Именно русская революционная эмиграция выдвинула из своей среды, — пишет В.Я. Гросул, — ряд первых русских участников Герцеговинского восстания. Н. Судзиловский, С. Степняк-Кравчинский, М. Сажин, Д. Клеменц решили поехать на Балканы еще до того, как узнали о призывах восстав-
ших о помощи». Для некоторых представителей революционного лагеря поездка в Герцеговину и Боснию была формой «хождения в народ»29.
Как подчеркивает В.Я. Гросул, «поездка первой группы русских революционеров-добровольцев показала, что участие в восстании — дело серьезное, тем более, когда оно проводится в условиях горной местности. Оно обратило внимание русских революционеров к основательному занятию военным делом, к регулярной физической подготовке. Даже сравнительно небольшая практика участия в восстании. привела к налаживанию определенных связей с южнославянской молодежью и особенно укреплению их с местными социалистами»30.
На основании скрупулезного изучения архивных документов и мемуарной литературы В.Я. Гросул привел целый ряд интересных фактов об участии в герцеговинском и боснийском восстаниях В.П. Лепешинского, И.М. Ходько, братьев К.И. и Н.И. Шавердо, полтавского помещика В.В. Яновского, русского военного инженера С.Ф. Шарапова, киевского студента Ф. Василевского*, а также о сборе денежных средств для отсылки в Герцеговину среди членов «Южнороссийского союза рабочих» осенью 1875 г., в чем принял активное участие А.И. Желябов31.
Тема «Русские добровольцы в Герцеговине и Боснии в период Восточного кризиса 70-х годов XIX в.» нашла отражение и в работах В.М. Хевролиной. Исследовательница уже с начала 1960-х годов разрабатывала данную проблематику, опубликовала ряд статей32, а в 1968 г. защитила кандидатскую диссертацию «Революционное народничество и национально-освободительная борьба южных славян в 1875—1878 гг.».
В юбилейный год, когда научная общественность нашей страны отмечала 100-летие окончания Восточного кризиса, в Институте славяноведения был подготовлен и издан специальный выпуск серийного проекта «Балканские исследования» под названием «Освободительные движения на Балканах». В
* В.Я. Гросул привел следующую цифру: «... в Герцеговинско-боснийском восстании участвовало примерно 30-40 русских революционеров» // См.: Гросул В.Я. Революционная Россия и Балканы (1874-1883). М., 1980. С. 315.
этом труде была опубликована статья В.М. Хевролиной «Революционная Россия и боснийско-герцеговинское восстание», в которой автором представлен новый архивный материал, позволивший более глубоко изучить ряд вопросов, уточнить существовавшие ранее оценки. Вскоре после начала восстания в Герцеговине были получены сведения о том, что оно преследует цель завоевания политической независимости и по своему характеру является социальным движением. Последнее, по мнению В.М. Хевролиной, «было особенно важно, и можно полагать, — пишет она, — что именно это обусловило решение ряда революционеров ехать в Герцеговину»33.
Основным мотивом поездки на Балканы русской революционной молодежи исследовательница считает не просто сочувствие и желание помочь угнетенным народам, а стремление добиться установления демократического строя в славянских землях после их освобождения. Создание независимых демократических славянских государств или их федерации могло бы явиться, по мнению русских революционеров, преддверием к освобождению русского народа и послужить началом к основанию Великой славянской федеративной республики, идея которой была популярна в некоторых русских революционных кругах.
В.М. Хевролина подчеркивает, что русские добровольцы прибывали в Герцеговину главным образом из южных областей империи. Ссылаясь на данные газеты «Одесский вестник», она привела следующие цифры: из Одессы в Герцеговину отправилось 25 чел., из Киева — 10. Интернациональный отряд во главе с киевлянином В.Я. Яновским насчитывал 80 чел. Среди первых уехавших в Герцеговину добровольцев были революционно настроенные студенты, гимназисты, члены революционных кружков, служащие библиотек, книжных магазинов. В.М. Хевролина называет некоторых из них: П.А Ен-куватов, О.М. Габель, И.В. Зелинский, И.К. Дебагорий-Мок-риевич, И.М. Ходько и др. — и подчеркивает, что они уехали на Балканы на средства, собранные либерально-буржуазными организациями — «громадами». Отправились в Герцеговину и Боснию также представители русской революционной эмиграции — М.П. Сажин, сражавшийся в рядах парижских ком-
мунаров; известный впоследствии писатель С.М. Степняк-Кравчинский, революционер Н.Д. Далматов и журналисты левого толка С.Ф. Шарапов и Ф. Васильев34.
Как известно, в силу ряда причин пребывание большинства первых русских волонтеров в Герцеговине и Боснии было кратковременным. В.М. Хевролина не разделяет точку зрения некоторых исследователей «о бесполезности этого добровольческого движения» как для повстанцев, так и для дела русской революции. Она пишет: «Присутствие в среде восставших русских добровольцев, может быть, и не оказало существенной помощи, но оно имело существенное моральное значение... Повстанцы видели в волонтерах представителей братского русского народа, на помощь которого возлагали все свои надежды в неравной борьбе»35. Что же касается русского революционного движения, констатирует автор, то «именно с Герцеговины начинается в среде народников пересмотр отношения к политической борьбе. Попав в Герцеговину, русские народники, отрицавшие политическую борьбу, приняли в ней участие, более того, стали считать, что участие в такой борьбе есть дело служения народу. Это было мнение единиц, но уже сам факт осознания того, что движение на Балканах имеет свои определенные задачи, что создание национальных независимых государств на Балканах продиктовано насущной исторической необходимостью, является исторически прогрессивным, сам факт знаменателен с точки зрения идеологии народничества. Это было отступление от теории в пользу революционной практики». Именно поэтому восстание в Боснии и Герцеговине В.М. Хевролина оценивает «не только как крупнейший факт в истории югославянских народов, но и как событие, оказавшее значительное влияние на общественно-политическую жизнь в России»36.
Наряду с глубоким изучением рассматриваемого вопроса В.М. Хевролина исправила неточность, имевшую место в литературе, — о том, что члены «Южнороссийского союза рабочих» в Одессе уже летом начали собирать средства для гер-цеговинцев. Изучение автором источников показало, что сбор средств среди членов «Союза» происходил в октябре 1875 г.37.
Подводя некоторые предварительные итоги, следует констатировать, что для периода 1960—1980-х годов очень важным в развитии отечественной славистики и югославистики было введение в научный оборот новых документов, в том числе и по рассматриваемой нами проблеме. Разумеется, идеологические установки в этот период никто не отменял, и ученые были вынуждены творить в их рамках, чтобы их труды публиковались. И все же в результате многолетних кропотливых изысканий в архивах исследователи становились носителями нового знания. Открытие и публикация новых материалов — бесспорный вклад советских ученых в развитие славяноведения. Это отмечали и зарубежные историки, участвовавшие в международном научном сотрудничестве.
1990-е незабываемые годы были весьма непростым этапом в развитии российской науки в целом и серьезным испытанием для ее непосредственных тружеников. В последнее десятилетие XX в. Институт славяноведения РАН — главный российский научный центр по изучению комплексных проблем славистики — неоднократно находился на грани закрытия или расформирования. Однако затем все же был признан необходимым и даже полезным в связи с началом празднования в государственном масштабе Дня славянской письменности и культуры. В 1990-е перестроечные годы свободы для научного творчества стало больше, хотя средств для развития науки выделялось все меньше. Немного было возможностей и для публикации трудов. Однако значительная часть ученых осталась верной своему призванию и продолжала проводить исследования, в том числе в архивах. И результатом их усилий стали новые труды, опубликованные уже в XXI веке. Отрадно, что среди них и те, в которых раскрывается тема российского общественного движения в связи с началом Восточного кризиса 1875—1878 гг. Это не монографические исследования, а публикации документов, выполненные в лучших академических традициях.
В 2008 г. Институтом славяноведения РАН был издан труд «Россия и восстание в Боснии и Герцеговине. 1875—1878. Документы» (отв. редактор — директор Института К.В. Никифо-
ров). В нем представлены архивные материалы из российских хранилищ, отражающие широкий спектр проблем — социально-экономическое развитие этих провинций Османской империи, церковная и общественно-политическая жизнь, национально-освободительная борьба, международные отношения, позиция официальной России и действия русской дипломатии. В сборнике опубликованы также некоторые новые документы, свидетельствующие о помощи представителей различных слоев русского общества герцеговинцам и боснийцам, начиная с осени 1875 г. Основной корпус документов составили донесения российских консулов из Сараева (А.Н. Кудрявцев), Моста-ра (Н.А. Илларионов) и Дубровника (А.С. Ионин).
Представленные материалы впервые показывают значительную роль, которую играли русские дипломаты, особенно А.С. Ионин, в оказании помощи повстанцам и беженцам. Будучи русским консулом в Дубровнике, А.С.Ионин осуществлял посреднические функции между благотворительными комитетами в Черногории и России. Эта работа требовала от дипломата много времени и усилий, но он не уклонялся от нее. Судя по его донесениям в Петербург, А.С. Ионин регулировал денежные поступления из России и, находясь в постоянном контакте с представителем Международного комитета помощи Г.С. Веселитским-Божидаровичем, раздавал пособия нуждающимся, закупал продовольствие, одежду и все необходимое для беженцев и писал отчеты в Россию — в МИД и Славянские комитеты — о расходовании средств. Именно эти материалы, опубликованные отечественными историками в вышеуказанном издании, являются ценным источником для изучения рассматриваемой нами проблемы.
История восстания в Герцеговине и участия в нем россиян, несмотря на запрет и противодействие официальных сфер, обогатилась, благодаря публикации документов из Российского Государственного военно-исторического архива, новыми фактами. Так, теперь известно, что помимо революционно настроенной молодежи, о чем писали в своих трудах советские историки, в ряде сражений, в том числе в битве при Дуге в ноябре 1875 г., принял участие близкий к славянофилам пол-
ковник русской службы в отставке, парижский корреспондент «Московских ведомостей» и «Русского мира» Петр Августино-вич Монтеверде (1839 — после 1896). В сентябре 1875 г. он выехал в Герцеговину, где сблизился с руководителями восстания П. Павловичем и Б. Зимоничем и принял участие в ряде сражений, а также вместе с А.С. Иониным и Г.С. Веселитским-Божидаровичем организовывал денежную и продовольственную помощь повстанцам (вплоть до весны 1876 г.)38.
Второй публикацией по теме, выполненной отечественными историками, является изданный в 2009 г. в Самаре сборник «Народы Поволжья и борьба южных славян за национальное освобождение. 1875—1878 гг.» (отв. редактор — Ю.П. Аншаков) под грифом Поволжского Филиала Института российской истории РАН. Публикация документов и мемуарного наследия освещает всестороннюю помощь населения Поволжья национально-освободительной борьбе южных славян в период Восточного кризиса. Авторы труда констатируют, что «народы России принимали живое участие в широком движении сочувствия славянам. Ни в одной другой стране различные классы и слои населения не проявляли такой готовности оказать всестороннюю помощь балканским славянам... Нигде, кроме как в России, это движение не приобрело такого массового характера. Этим ярким страницам истории посвящено немало научных исследований, научно-популярных работ и документальных публикаций. Однако, — считают авторы труда, — роль отдельных регионов России в «славянском движении» изучена еще недостаточно»39.
Этот пробел и была призвана ликвидировать вышеуказанная публикация. Целый ряд документов по рассматриваемой теме (в основном из центральных российских архивов) уже был представлен самарскими и московскими учеными в сборнике «Самарское Поволжье с древности до конца XIX в.» (Самара, 2000). Новый труд был значительно расширен за счет включения в него целого корпуса неизвестных ранее документов из архивов Астраханской, Пензенской, Нижегородской, Саратовской, Ульяновской областей, а также республик Татарстан и Чувашия и, кроме того, материалов губернской прессы,
уделявшей большое внимание событиям на Балканах и «славянскому» движению в Поволжье. Именно благодаря многочисленным публикациям в газетах и журналах жители даже самых отдаленных городков и деревень региона были в курсе балканских событий. В издании опубликовано немало новых материалов, свидетельствующих о разнообразной помощи народов Поволжья разных сословий «страждущим славянам». Пожертвования собирались в основном через газеты («Саратовские губернские ведомости», «Самарские губернские новости» и др.) и отсылались в Петербург и Москву. Тщательная и кропотливая работа авторов труда в региональных архивах наглядно показала, что уже в сентябре 1875 г. в Поволжье начался сбор средств «в пользу раненых и больных жертв восстания в Герцеговине и Боснии», «в пользу несчастных славянских семейств, пострадавших от восстания в Боснии и Герцеговине и укрывшихся в Сербском княжестве и в Черногории»40. Сопроводительные письма к пожертвованиям, опубликованные в издании, поражают своей искренностью и неподдельными чувствами сострадания и милосердия. И не суть важно, что жертвователи, в большинстве своем, не очень разбирались в вопросах этнографии Балкан и происхождения славян, как, например, житель г. Симбирска Ф.Н. Варшавский, который 18 декабря 1875 г. послал 10 рублей «нашим предкам славянам, пострадавшим от угнетения турок», «сердечно скорбя о единоплеменных своих народах»41.
Представленный авторами труда документальный материал подтверждает тезис о том, что простые люди в многонациональной Российской империи (а посылали деньги и вещи не только русские, но и чуваши, казахи, калмыки и др.) не задумывались о «высоких материях» и использовании ситуации на Балканах в целях установления там политической гегемонии России, им не нужны были ни Проливы, ни Константинополь, ни ослабление Османской империи. Они слышали, что православный народ, угнетенный турками, поднялся на борьбу, и ему нужно помочь.
Третьим ценным изданием по рассматриваемой нами теме, вышедшим в XXI веке, является российско-сербский
труд «Москва-Сербия, Белград-Россия. Сборник документов и материалов. Т. 2. Общественно-политические связи. 1804— 1878 гг.» (М.-Белград, 2011). Это совместный проект Главного архивного управления г. Москвы и Архива Сербии. Активное участие в нем, наряду с сербскими и российскими архивистами, приняла Л.В Кузьмичева — в качестве составителя, члена редколлегии и автора вступительной статьи. В разделе III данного издания помещен ряд новых документов, освещающих участие москвичей в оказании помощи славянам.
Основные опубликованные материалы по теме датируются 1876 годом, однако документы, относящиеся к 1875 году, примечательны новым ракурсом. Дело в том, что при изучении данной проблемы закономерно встает вопрос: а каким образом простой «серый люд» по всей Российской империи узнавал о событиях на Балканах? Опубликованные в последнее десятилетие документы, о чем выше шла речь, позволяют констатировать, что источником сведений о балканских событиях были не только газетно-журнальная агитация, часто носившая фанатичный, истеричный характер, и не деятельность Славянских комитетов, о которых в глубинке было мало известно. Особую и очень важную роль в том, что движение по оказанию помощи балканским славянам приобрело такой широкий размах, сыграла Русская православная церковь. В 1960—1980-е годы советские ученые упоминали об этом вскользь, без акцентирующих оценок. Однако новые документы, опубликованные отечественными историками, показывают, что с разрешения правительства и Св. Синода в церквах по всей России произносились проповеди о бедствиях славян, зачитывались воззвания сербского и черногорского митрополитов — Михаила и Илариона. В селах священники красочно повествовали народу о страданиях «братьев по вере и крови», местные архиереи распространяли подписные листы и собирали пожертвования.
«С самого начала герцеговинской борьбы, — читаем мы в воззвании Московского славянского комитета к русскому обществу, — ... духовенство на всем пространстве России, от архипастырей до сельских священников, явилось верным и
ревностным ходатаем пред русскою землею о нуждах наших славянских братий и красноречиво доказало, что вместе с чувством христианского милосердия оно хранит в себе неизменно живое народное чувство и верное разумение русского исторического призвания и долга»42. Обычная для тех лет славянофильская риторика не заслоняет сути вопроса — о роли церкви и ее служителей в движении помощи славянам. Несколько документов этого плана опубликовали авторы труда «Народы Поволжья...»43. Среди них — донесение начальника Саратовского губернского жандармского управления полковника Гусева шефу жандармов Н.В. Мезенцову от 29 октября 1876 г., в котором он писал: «Большим проводником сочувствия славянам в среде крестьянства и низшего класса городских населений были частные и почти повсеместные проповеди в сельских и городских церквах с воззванием о помощи братьям по вере»44.
Авторы сборника «Москва—Сербия, Белград—Россия... » впервые выделили вопрос о роли Сербского подворья в Москве, открытого 30 ноября 1874 г.45, в сборе пожертвований в пользу славян, опубликовав обращение архимандрита подворья о. Саввы к москвичам с просьбой о помощи славянам Балканского полуострова. И вслед за этим всего за три дня, с 5 по 8 сентября 1875 г., было собрано около 700 руб. сер. В воскресенье 14 сентября в Благовещенском храме Сербского подворья о. Саввою была отслужена торжественная панихида об упокоении «всех православных, иже в Старой Сербии, Герцеговине и Боснии христолюбиво и братолюбиво пострадаша»46.
Большую роль в деятельности Сербского подворья в Москве в целом и особенно в 1875—1878 гг. сыграл русский общественный и церковный деятель Н.Н. Дурново, что также нашло отражение в современной отечественной историогра-
фии47.
Среди последних научных публикаций по вопросу общественного движения в России в годы Восточного кризиса следует отметить статью Р.П. Гришиной «Российское общественное мнение и Балканы» (1870-е гг.)». Являясь рецензией на труд коллег из Саратовского университета «Славянский сборник»
(Вып. 7. Саратов, 2009), эта небольшая работа содержит ряд интересных и важных, на наш взгляд, положений. Р.П. Гришина с одобрением относится к позиции саратовских ученых (например, С.А. Кочукова, автора статьи «К вопросу о военной помощи России странам Балканского полуострова в середине 70-х гг. XIX в.») о том, что Россия во внешней политике придавала слишком большое значение идее славянской взаимности и этноконфессионального братства при недостаточном учете подвижек, происходивших в балканском регионе, и не была прагматична. Р.П. Гришиной импонирует «критическое отношение к предшествующей, во многом идеологизированной и мифологизированной историографии» авторов рецензируемого ею сборника, прежде всего по вопросу балканской политики России. И хотя опубликованные ими статьи не являются исчерпывающими глубокими исследованиями, но высказанные в них мысли являются, по мнению Р.П. Гришиной, важными и интересными и дают повод к рассуждениям по ряду вопросов. Среди них — сюжет о проявлениях российского общественного мнения в отношении балканских событий 70-х годов Х!Х в. «Согласно историографическому стереотипу, — пишет исследовательница, — движение считается спонтанным, неорганизованным»48. Она с этим не согласна. Обращаясь к вопросу о причинах небывало активного участия российского крестьянства (еще недавно крепостного) в сборе пожертвований, Р.П. Гришина подчеркивает, во-первых, роль прессы и, во-вторых, мобилизующую деятельность Славянских комитетов. По ее мнению, эти аспекты еще не получили в историографии «научного, беспристрастного анализа», а это крайне необходимо, так как «повышенная активность этих институтов создавала в русском обществе излишнее возбуждение, нагнетала казенный патриотизм, мешала людям рационально воспринимать действительность»49.
Решающая роль в развитии движения по оказанию помощи славянам с самого начала Восточного кризиса, по мнению Р.П. Гришиной, принадлежала Русской православной церкви — « в условиях сильной централизации власти..., когда местные органы самоуправления были практически лишены ини-
циативы, а общественная жизнь сильно ограничена. Именно церковь, — пишет она, — располагала инструментом овладения общественным мнением через овладение сознанием отдельного человека. Задача внедрить в это сознание сведения, настроения и оценки, из которых делаются желательные заключения, решалась с помощью разносторонней церковно-религиозной практики. Церковная деятельность переплеталась с комитет-ско-славянофильской, а также государственно-административной: волостные старшины побуждали к пожертвованиям по предписанию губернаторов»50.
Вместе с тем Р.П. Гришина констатирует, что «общественное движение России в поддержку борьбы балканских славян за освобождение получило большой размах не только в результате целенаправленного воздействия на массовое сознание со стороны заинтересованных структур — свою роль сыграли чувства действительного сострадания простых русских людей к терпящим бедствие далеким балканцам...»51.
В заключение следует еще раз подчеркнуть большой вклад, прежде всего, советских историков в создание документальной базы исследований по рассматриваемой проблеме. Результатом их интенсивной целенаправленной работы стало издание в 1960—1980-е годы целого ряда публикаций документов, монографий и статей по практически не изученной в тот период теме. Эти труды не утратили своей научной значимости по сей день, и к ним неизменно обращаются ученые нового поколения, изучающие историю балканской политики России и русско-балканских связей. Разумеется, советская историография в целом и по рассматриваемой теме, в частности, была и идеологизированной, и в чем-то мифологизированной — об этом легко теперь рассуждать из XXI века. Но не нужно требовать от отечественных ученых больше того, что они могли сделать и опубликовать в реалиях советской эпохи. Свою работу, и это важно подчеркнуть, они выполняли добросовестно, неустанно и самоотверженно добывая крупицы нового знания и делая его достоянием науки.
В последние годы интерес к изучению истории Восточного кризиса 1875—1878 гг., несколько угасший в конце XX в.,
вновь усилился. Наглядным свидетельством этого стали фундаментальные публикации документов, о которых говорилось выше, значимые не только новыми материалами, но и новыми подходами в исследовании различных аспектов темы. Примечательно, что аналогичный процесс пересмотра ряда незыблемых ранее положений происходит и в сербской историографии, в частности, отказ от огульных обвинений России в предательстве Сербии в пользу болгар52. На очереди — новые интересные фундированные труды, учитывающие как уже созданную богатую литературу по истории Восточного кризиса 1875—1878 гг., так и достижения и тенденции отечественной и зарубежной науки XXI века.
Примечания
1 Рюстов В. Война в Турции в 1875 и в 1876 годах. СПб, 1876; Фелькнер А. Славянская борьба 1875-1876 гг.: исторический очерк восстания балканских славян, черногорско-сербско-турецкой войны и дипломатических сношений с июля 1875 по январь 1877 г. СПб, 1877; Терехов А. Исторический очерк движения России на Балканский полуостров. СПб, 1888; Корнилов А. Общественное движение в России при Александре II. М., 1909; Татищев С.С. Император Александр II. Т II. СПб, 1911.
2 Татищев С.С. Император Александр II. Т II. СПб, 1911. С. 293.
3 Покровский М.Н. Дипломатия и войны царской России в XIX ст. М., 1923. С. 258.
4 См.: Никитин С.А. Славянские комитеты в России в 1858-1876 годах. М., 1960. С. 264.
5 Никитин С.А. Русское общество и национально-освободительная борьба южных славян в 1875-1876 гг. // Общественно-политические и культурные связи народов СССР и Югославии. М., 1957. С. 7.
6 Там же. С. 21.
7 Там же. С. 31.
8 Там же. С. 12.
9 Там же. С.13-14.
10 Снытко Т.Г. Из истории народного движения в России в поддержку борьбы южных славян за свою независимость в 1875-1876 гг. // Общественно-политические и культурные связи народов СССР и Югославии. М., 1957. С. 95.
11 Там же. С. 82.
12 Освобождение Болгарии от турецкого ига. Т. I. М., 1961. С. 144.
13 Стенограмма защиты докторской диссертации И.В. Чуркиной. 21 февраля 1980 г. С. 58.
14 См.: Хевролина В.М. Революционное народничество и национально-освободительное движение на Балканах в 1875-1876 гг. // Славянское возрождение. М., 1966; Хитрова Н.И. О русской помощи Черногории в период Восточного кризиса 1875-1878 гг. // Развитие капитализма и национальные движения в славянских странах. М., 1970; Яковлев Н.Н. К вопросу участия русских добровольцев в бос-
23^ ^^^^^^^^ООООООС^ООООООСООО С.И. Данченко <Х>ОС<>ОООС<><Х><Х>^^
нийско-герцеговинском восстании 1875-1878 гг. // Советское славяноведение. 1975. № 6; Григорьев И.М. Помощь населения Самарской губернии повстанцам Боснии и Герцеговины в 1875-1876 гг. // Научные труды Куйбышевского пед. инта. Т. 165. Вып. 2. Куйбышев, 1975 и др.
15 Об атмосфере, царившей на этой конференции, о мероприятиях, в которых принимали участие советские ученые, см.: Данченко С.И. Сараево-1975. Воспоминания // Славянский мир в третьем тысячелетии. Ратный подвиг и мирный труд в истории и культуре славянских народов. М., 2015.
16 Мейипа1^т naucni skup povodom 100-godisnice ustanka u Bosni I Hercegovini, dru-gim balkanskim zemljama i Jstocnoj krizi 1875-1878. godine. Knj. I-III. Sarajevo, 1977.
17 Балканские исследования. Вып. 3. Освободительные движения на Балканах. М., 1978; 100 лет освобождения балканских народов от османского ига. М., 1979; Россия и Восточный кризис 70-х годов XIX в. М.,1981.
18 Россия и национально-освободительная борьба на Балканах. 1875-1878. М., 1978. С. 78.
19 См.: Нарочницкая Л.И. Вступительная статья к сборнику «Россия и национально-освободительная борьба на Балканах. 1875-1878» (М., 1978); она же. Россия и национально-освободительное движение на Балканах. 1875-1878 гг. М., 1979; она же. Национально-освободительные движения на Балканах и народные массы России во время Восточного кризиса 1875-1878 гг. // Балканские исследования. Вып. 7. Исторические и историко-культурные процессы на Балканах. М., 1982.
20 Нарочницкая Л.И. Национально-освободительные движения на Балканах и народные массы России во время Восточного кризиса 1875-1878 гг. // Балканские исследования. Вып. 7. Исторические и историко-культурные процессы на Балканах. М., 1982. С. 131.
21 Там же. С. 132.
22 Там же. С. 132-133.
23 Там же. С. 138, 140.
24 Гросул В.Я. Восточный кризис 70-х годов XIX в. и российское общество // 100 лет освобождения балканских народов от османского ига. Материалы международной научной конференции. Москва. 15-17 мая 1978 г. М., 1978. С. 134.
25 Там же. С. 139-140.
26 Монография была написана к 100-летию Восточного кризиса, но издана позднее, в 1980 г. Однако в 1978 г. в журнале «Новая и новейшая история» (№ 2) вышла статья В.Я. Гросула «Революционная Россия и освободительные движения на Балканах в 70-х годах XIX в.».
27 Гросул В.Я. Революционная Россия и Балканы (1874-1883). М., 1980. С. 69.
28 Кропоткин П.А. Записки революционера. М.,1966. С. 353.
29 Гросул В.Я. Революционная Россия и Балканы. С. 78, 79.
30 Там же. С. 83-84.
31 Там же. С. 86-92.
32 Хевролина В.М. Революционное народничество и национально-освободительное движение на Балканах в 1875-1876 гг. // Славянское возрождение. М., 1966; она же. Об авторстве некоторых анонимных материалов русской революционной печати по славянскому вопросу (1875-1877 гг.) // Славяне и Россия. М., 1972.
33 Хевролина В.М. Революционная Россия и боснийско-герцеговинское восстание // Балканские исследования. Вып. 3. Освободительные движения на Балканах. М., 1978. С. 41.
34 Там же. С. 42-43.
35 Там же. С. 43.
36 Там же. С. 48-49.
37 Там же. С. 44.
38 Россия и восстание в Боснии и Герцеговине. 1875-1878. Документы. М., 2008. С. 185.
39 Народы Поволжья и борьба южных славян за национальное освобождение. 1875-1878 гг. Самара, 2009. С. 6.
40 Там же. С. 21, 22.
41 Там же. С. 26.
42 Россия и национально-освободительная борьба на Балканах. 1875-1878. М., 1978. С. 125.
43 См., например, письмо настоятеля Крутомайданской Троицкой церкви в Нижнем Новгороде священника Платона Мачицкого к И.С. Аксакову от 12 января 1876 г. Он сообщал, что 1 января 1876 г. прочитал в своем храме собравшимся прихожанам послание сербского митрополита Михаила «о бедствиях наших единоверцев-славян и по произнесении особой речи в поминание... о тех постоянно существующих бесчеловечных притеснениях и угнетениях, которые терпят наши собратья..., и в вызове их (прихожан. - С. Д.) сердечного сострадания к таковым несчастным страдальцам, предложил им пригласительный лист для записи своих добровольных подаяний, по которому собранные деньги в количестве 21 руб. серебром вместе с подписным листом» священник послал в Московский славянский комитет// Народы Поволжья... С. 28.
44 Там же. С. 136.
45 Об этом см.: Данченко С.И. Из истории открытия Сербского подворья в Москве // Славянский мир в третьем тысячелетии. Ратный подвиг и мирный труд в истории и культуре славянских народов. М., 2015.
46 Москва-Сербия, Белград-Россия. Сборник документов и материалов. Том 2. Общественно-политические связи. 1804-1878 гг. М.-Белград, 2011. С. 406-407, 574.
47 См.: Данченко С.И. Материалы архива Н.Н. Дурново по истории российско-сербских связей в XIX в. (Публикация) // Славяне и Россия: к 110-летию со дня рождения С.А. Никитина. Сборник статей. М., 2013.
48 Гришина Р.П. Российское общественное мнение и Балканы (1870-е гг.) // Человек на Балканах глазами русских. СПб, 2011. С. 150, 156.
49 Там же. С. 157.
50 Там же. С.158-159.
51 Там же. С. 159.
52 См.: Кузьмичева Л.В. Современные проблемы историографии и источниковедения Великого Восточного кризиса 1875-1878 гг. // Россия и Сербия глазами историков двух стран. СПб, 2010. С. 112-113.
