CC BY
76
ББК Т3(2Рос.Калм)51 УДК 94(470.47).05
А.В. Цюрюмов
Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова
НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП ДИНАСТИЙНОЙ ВОЙНЫ В КАЛМЫЦКОМ ХАНСТВЕ В 20-30-е гг. XVIII ВЕКА
В статье исследуется начальный этап династийной усобицы в Калмыцком ханстве, произошедшей в 20-30 годы XVIII века. Ее масштабы напоминали классическую войну кочевых правителей, основной причиной которой была борьба за власть. Большинство участников являлись потомками - сыновьями и внуками хана Аюки, относились к двум ветвям ханского рода. Поэтому к данным событиям применимо понятие династийная война. Показано, что ее начало связано с вопросом наследования ханской власти. Согласно выявленным источникам, известно, что хан Аюка в начале столетия назначил наследником своего старшего сына Чакдорджапа, правителя Зюновского удела. Но после его смерти он выступил против сохранения права наследования среди своих внуков по зюновской линии. С этой целью начался передел Зюновского удела, целью которого стало ослабление возможных претендентов из линии Чакдорджапа.
Ключевые слова: Поволжье, Российская империя, Калмыцкое ханство, кочевники, Астраханская губерния, ногайцы.
A.V. Tsyuryumov
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov
THE INITIAL STAGE OF THE DYNASTIC WAR IN THE KALMYK KHANATE IN THE 20-30s OF THE XVIII CENTURY
The article deals with dynastic wars in the Kalmyk Khanate. The territory of the Khanate in the beginning of the XVIII-th century was the scene of dynastic strife between several nomadic rulers. Its main cause was the struggle for power. Most participants of dynastic strife were the sons and grandchildren of Ayuka Khan, belonging to two branches of the khan's clan.Therefore, these events can be described by the term 'dynasty war'.
The starting point of the dynasty war was the issue of inheritance of the khan's power. According to some sources, at the beginning of the century Ayukа Khan appointed his eldest son Chakdоrdjaps the ruler of Zyunov's estate to be his heir. But after Chakdordjap's deathAyuka Khandenied the retention of the right of inheritance among his grandsons on the Zyunov line. The Khan began to redistribute Zyunovsky's estate in order to weaken possible candidates from the Chakdоrjap line.
Key words: Kalmyk Khanate, the Russian Empire, the Volga region, Nomads, Astrakhan province, Nogais.
Во второй четверти XVIII века в Калмыцком ханстве произошла масштабная усобица, в которую оказались втянуты почти все калмыцкие улусы. Ее масштабы напоминали классическую войну кочевых правителей, основной причиной которой была борьба за власть. Большинство участников являлись потомками - сыновьями и внуками хана Аюки, относились к двум ветвям ханского рода. Поэтому к данным событиям применимо понятие династийная война.
Многие события войны были связаны с административным устройством кочевого государства калмыков. В начале XVIII столетия в ханстве образовалось своеобразная триадная система [20, с. 220-230], согласно которой большая часть населения хан-
ства входила в состав трех больших улусов-уделов, состоявших из малых улусов, имевших этнические названия, берущие начало задолго до прихода на Волгу (Цохо-ровский, Эркетеневский, Больших и Малых зюнгаров и т. д.). Численность их была 3-5 тыс. кибиток.
Ханский улус-удел. Это было собственное владение калмыцкого правителя, основу которого составлял некогда ханский улус. В первой четверти XVIII века он состоял из улусов эркетеней, багутов, больших и малых зюнгар, цохоров, кобен-ноюнов, хабучинов и барунов. Общая численность улуса достигала 40 тыс. киб.
Зюновский улус-удел состоял из кереитов и цаатанов, общая численность которых составляла около 10 тыс. киб. В этот же улус входили и вассальные ногайцы, составившие после присоединения к ханству во второй четверти XVII века отдельный улус. Ногайцами традиционно управлял старший ханский сын.
Правый улус-удел. Со второй половины XVII века отдельно от ханов Мончака и Аюки кочевали сын хана Дайчина Нима-Серен, а затем внук Назар Мамут). Они относились к параллельной ветви ханского рода и проводили относительно самостоятельную политику. Данное владение состояло из хабучинов и барунов, общая численность которых составляла 10 тыс. киб. К этому же владению примыкал улус хошоутов (до 2 тыс. киб.) нойона Лекбея.
С момента прихода на Волгу крупным собственником являлась ламаистская церковь, возглавляемая наместником Далай-ламы. В 1719 г. из Тибета прибыл очередной посланец Далай-ламы Шакур-лама.
Картина административного устройства Калмыцкого ханства была бы неполной без рассмотрения положения Дербетовского улуса. К 20-м годам XVIII века численность владения нойона Мунко-Темира составляла около 4 тыс. киб. В летописи «История калмыцких ханов» дербетовский нойон назван «подвластным (харияту) Аюки», но нойоны этого улуса неоднократно стремились освободиться от власти торгоутовского хана.
Началом борьбы за престолонаследие хана Аюки стало столкновение из-за наследственного раздела улуса Чакдорджаба. В начале века хан Аюка в обход двух старших сыновей, в том числе и Чакдорджаба, назначил своим наследником младшего в то время сына Гунжеба. Но тот неожиданно умер в 1702 г. Вплоть до 1713 г. место наследника оставалось вакантным. Именно в том году к Аюке прибыло китайское посольство. В присутствии цинского посланника Тулишена хан назвал нового наследника - Чакдорджаба. Тогда же ему была передана полученная от Далай-ламы печать. Перед прибывшими гостями хан хотел предстать хранителем древних традиций, согласно которым право наследования получал старший по возрасту сын. В течение последующего десятилетия Чакдорджаб успешно справлялся с обязанностями второго лица в политической иерархии ханства. Но в 1722 г. он, так и не вступив на престол, умер. Место наследника вновь осталось вакантным, ибо Аюка отменил решение о передаче прав наследования старшему сыну Чакдорджаба Дасангу и вмешался в наследственный раздел Зюновского улуса. 24 ноября 1723 г. у р. Берекети 10-тысячный ханский отряд столкнулся с 7-тысячным войском Дасанга. Только вмешательство А. П. Волынского предотвратило разгром. Одновременно другой 10-тысячный отряд напал на улусы Дасанга. В результате Дасанг потерял большую часть владения, в Кабарду ушли 15 тыс. кибиток ногайцев [18, с.120-131,134; 14, л.16]. После этого Дасанг отвел уцелевшие 2 тыс. киб. к Астрахани [21, с.170].
Конечно, сам хан Аюка был заинтересован в разделе Зюновского улуса. В будущем этот улус и его правители могли быть реальной угрозой новому правителю ханства.
Считаем, что борьба за раздел Зюнов стала начальным актом в длительной истории династийных усобиц второй четверти столетия. В то же время раздел Зюновского удела в основном завершил становление улусной системы в период аюкинского правления.
Следующим фактором стал процесс выбора нового калмыцкого правителя. Он на время отодвинул на второй план вопрос об улусах группировки Дасанга.
19 февраля 1724 г. умер 77-летний калмыцкий хан Аюка. Согласно традициям престолонаследия, власть должна была перейти в руки старшего ханского сына Церен-Дондука.
Известно, что за два года до этого во время личной встречи Аюка представил Петру I своего наследника старшего сына Церен-Дондука. Об этом писал позднее А. Остерману и сам Церен-Дондук (март 1736 г.): «В 1722 году Аюка в моем присутствии просил Петра I назначить меня наследником». Ответ императора был следующим: «Старик, представление твое о наследниках весма похвальное и я прошение твое всегда буду жаловать». Подтверждал этот факт в 1734 г. находившийся при дворе посланец Дондук-Даши: «Его императорское величество Аюке хану изволил обещать» [21, с.186-188].
К сожалению, в архивах не выявлены источники, свидетельствующие об истинных планах Петра I. Обнаруженные источники свидетельствуют в целом о положительной реакции Петра I на просьбу назначить Церен-Дондука новым правителем. Из приведенных выше документов можно сделать еще один вывод: ханская ставка не видела препятствий в передаче власти Церен-Дондуку. При Аюке Церен-Дондук правил Эркетеневским улусом, являвшимся основой домена хана [4, л.5-6об.]. Это обстоятельство подтверждало, кто является наследником ханского престола.
Но перед смертью Аюка несколько изменил планы наследования. В полученном императором Петром I еще 19 ноября 1723 г. письме, нойон Дасанг сообщал: «Аюка-хан после себя хотел оставить калмыцкими ханами Церен-Дондука и Дондук-Омбо» [11, л.18]. Об этом приказе писал императрице Анне Ивановне Дондук-Омбо (1733): «Аюка при жизни Дарма-Бале приказал Дондук-Омбо и Церен-Дондука считать равными сыновьями» [12, л.28]. Косвенно подтверждает выбор Аюки именно этих двух лиц и то обстоятельство, что зимой 1723 г. хан поручил им догнать и вернуть откочевавшие на Дон калмыцкие улусы. Таким образом, ханское завещание, касавшееся передачи власти Церен-Дондуку, накануне смерти Аюки было изменено - во главе ханства планировалось посадить одновременно двух нойонов. Данное соправитель-ство предполагало опеку над ними ханши Дарма-Балы, последней жены хана Аюки [21, с.186-187].
Вполне возможно, что Дарма-Балу устраивало подобное положение. Открывалась перспектива получить в свои руки верховную власть. По крайней мере, уже в августе ряд нойонов и зайсангов решили полностью повиноваться ханше [18, с.270-271]. Авторитет ханши был настолько высок, что Дондук-Омбо в письме к императрице, полученном в Петербурге 4 сентября 1724 г., писал: «Прежде над нами властвовал наш дед хан Аюка, теперь же подчинились власти нашей бабки Дарма-Балы» [6, л.174].
Зимой 1724-1725 гг. политическая обстановка в ханстве стала осложняться. Причиной этого стало предложение астраханской губернской администрации Коллегии иностранных дел перевести большую часть улусов внутрь Царицынской линии. 19 марта 1724 г. Коллегия иностранных дел на основании Указа Сената приняла решение пропустить улусы внутрь линии [18, с.157, 162].
В ханском окружении против этого выступила ханша Дарма-Бала. Только 5 апреля она согласилась перейти линию. Спустя чуть более 10 дней, когда был закончен переход, за линией оказалось большинство калмыцких улусов [18, с.171-173].
Но традиционный вариант передачи был нарушен вмешательством России. После упомянутой выше встречи с Аюкой Петр I принял другое решение: тайно от калмыцкого правителя трон был предложен нойону Дорджи Назарову. По мнению архимандрита Гурия, после смерти хана Аюки император хотел назначить новым правителем «личность менее предприимчивую, менее энергичную и авторитетную, которая бы вследствие этого была менее опасна» [3, с.94]. Выбор представителя побочной ханской ветви не был случайным. На наш взгляд, необходимо было прервать старую ханскую линию (Дайчин - Мончак - Аюка), берущую начало с XVII века. Тем самым появились бы условия ограничения независимой политической линии, столь характерной для хана Аюки. В начале 20-х годов кандидат в ханы возглавлял один из крупнейших улусов, численность которого составляла 10 тыс. киб. В конце 1723 г. к нему из-за начавшейся усобицы присоединились кочевавшие на левобережье Волги 10 тыс. киб. Дасанга [18, с.263].
Дорджи Назаров держал свой улус на восточных рубежах ханства в междуречье Волги и Яика. Даже угроза ежегодных столкновений с казахами и каракалпаками не могла заставить его перейти на правобережную сторону Волги. Вероятно, нахождение на значительном отдалении от ханской ставки ограждало от эпицентра политических потрясений ханства. При это нельзя не принимать во внимание и личные заслуги Дорджи Назарова и его отца Назар-Мамута перед Россией: неоднократно они выступали посредниками между Россией и народами и государствами Средней Азии. Например, в Хиве и Бухаре Дорджи выкупил 30 пленных русских, в числе которых был и князь Н.Я. Вяземский, и возвратил их в Россию [21, с.187-188].
В Петербурге лишь весной 1724 г. приступили к обсуждению кандидатуры нового хана. Со времени смерти Аюки прошло значительное время, за которое КИД ограничилась лишь указами к губернатору А.П. Волынскому, который должен был запретить калмыцким нойонам самостоятельно, без согласования с Россией, избирать хана. Нойоны должны были обратиться к императору с прошением назначить нового правителя [21, с.187].
12 апреля было составлено доношение астраханского губернатора, из которого следовало, что наиболее опасной для интересов России считалась группировка ханши. Губернатор предложил отстранить ханшу от власти, но в будущем допускал женитьбу нового правителя на ханше Дарма-Бале [7, л.31-об.].
Наконец, 16 апреля в Сенате в присутствии императора Петра I было подтверждено назначение ханом Дорджи Назарова, который «во всем поступать будет по указам его императорского величества со всякою возможностью». Главным условием вступления на престол стало взятие в аманаты (заложники) одного из сыновей нойона. В специальной инструкции губернатору предписывалось калмыцких нойонов к согласию принять нового хана «склонять ласкою и подарками», а в случае неповиновения нойонов «с ними поступать действом воинским, как с неприятелем» [8, л.1]. 23 мая канцлер Головкин в письме запретил ханше передачу власти аюкинскому сыну до достижения совершеннолетия [13, л.32об.].
Сразу же А.П. Волынский начал вести письменные переговоры с кандидатом в ханы. Эти переговоры протянулись в течение всего лета. С самого начала нойон занял весьма осторожную позицию. Ссылаясь на возможное нападение каракалпаков, он оттягивал личную встречу. Безусловно, нойон серьезно сомневался в том, что основная масса
нойонов и зайсангов положительно встретит весть о его назначении. Активно отговаривали его и ближайшие нойоны. Нерешительность Дорджи в конце концов заставила губернатора признаться в письме А. Остерману: «На лутчего Дорджу Назарова, как вижу по всем его поступкам худая надежда, и по се время не мог его видеть» [10, л.20].
Лишь в конце августа А. П. Волынский добился согласия Дорджи Назарова приехать для обсуждения вопросов о передаче власти. Многие подробности встречи 1 сентября 1724 г. нашли свое отражение в работе А. Позднеева [19, с.157]. Но данная им картина не была полной. Обратимся к свидетельству самого губернатора.
В беседе с губернатором Дорджи Назаров сразу заявил, что не может стать ханом, так как не является прямым потомком Аюки. Кроме того, собственное его владение было гораздо малочисленнее, чем улусы аюкинских детей и внуков. После того как Волынский пообещал военную защиту, Назаров выдвинул свое условие: надо сначала опросить нойонов и получить согласие ханши. В противном случае «то, его ханство весьма будет противно ханше и Дундук-Омбе», - считал нойон. Губернатор предложил при новом хане назначить наместником над правобережными улусами Церен-Дондука, а хана женить на ханше Дарма-Бале. Лишь после этого Дорджи дал согласие занять престол.
Но когда губернатор поднял вопрос о взятии в аманаты одного из двух его младших сыновей переговоры вновь зашли в тупик. Дорджи сначала отказался отдавать сына в аманаты, но затем предложил решать этот вопрос после назначения ханом. Дорджи Назаров, пообещав еще раз подумать и дать ответ 5 сентября, покинул лагерь губернатора. Но на следующий день он сообщил об отказе от престола [5, л.50-64об.].
Подобный ход событий можно было предположить, зная характер нойона. Именно об этом писал Н. Н. Пальмов: «Он чересчур высоко ценил личное благополучие и не чужд был своекорыстия, которому мог принести в жертвы интересы общественного блага... Тревогам ханства он предпочел сравнительно спокойное положение мало от кого зависимого владельца, кочевавшего за Волгой до реки Урала, вдали от центра калмыцкой жизни и главной арены политической борьбы» [18, с.284].
Итак, Дорджи Назаров не стал правителем ханства, как об этом писал Ф. Бюлер [2, с.20]. Отказ нойона от наследования престола завершил период безоговорочного решения этого вопроса представителями местной астраханской администрации. В новых условиях А. П. Волынский вынужден был прислушаться к предложениям калмыцкой знати. Но теперь он был еще и ограничен во времени: в ханской ставке могли в любой момент признать ханом Церен-Дондука. Это заставляло губернатора действовать быстро, а значит, самостоятельно, избегая длительных согласований с Сенатом и КИД.
Нужно сказать, что губернатор уже перед встречей предполагал, что нойон откажется от престола, и поэтому согласился с альтернативной кандидатурой Церен-Дондука. Сначала Сенату и КИД кандидатура Церен-Дондука была предложена в качестве вице-хана при Дорджи, либо в качестве наместника хана в случае окончательного отказа Дорджи. Неожиданно гарантами его лояльного отношения к России выступили Шакур-лама и ханские зайсанги Яман и Самтан [18, с. 285]. Таким образом, появилась должность «наместника», которая предусматривала временный характер правления ханством.
Сразу после безрезультатных переговоров с Дорджи Назаровым у губернатора произошла встреча с Шакур-ламой и Яманом. 3 сентября зайсанг Яман предположил в разговоре с Волынским, что Дорджи Назарова калмыцкие нойоны признают ханом
лишь при условии назначения его императорским указом. Наиболее реальным правителем ханства зайсанг считал Церен-Дондука. Ему он предложил передать временную власть до момента окончательного утверждения на престоле. Причем зайсанг подтвердил свои поручительства в лояльности Церен-Дондука. «А Церен-Дондук как молодой человек хотя и несколько и сумневался, однако ж он Яман и Шакур-лама к тому его привели, - передавал Волынский в КИД, - что уже об нем не надобно сумневатца, чтоб он был неверен» [5, л.65об.].
Окончательный выбор нового правителя был сделан 7 сентября, то есть на следующий день после известия об отказе Дорджи Назарова. После встречи с Церен-Дондуком, где вопрос о его назначении на престол не затрагивался, Волынский провел длительную беседу с Шакур-ламой. При этом лама обозначил круг вероятных кандидатов: Церен-Дондук, Дасанг, Дондук-Омбо, Дорджи Назаров и Четерь. Признавая, что действительного лидера среди них нет, он склонялся к кандидатуре ханского сына. Именно его, считал лама, поддерживает народ. При этом лама предлагал не допускать к власти ханшу Дарма-Балу: «Интересам его императорскаго величества будет немалое повреждение и для того ее до того не допускать, а учинить бы наместником Церен-Дондука». Вполне достаточной гарантией, по его мнению, служило то обстоятельство, что у хана не будет возможности куда-либо откочевать. Начавшийся среди феодалов раскол подтвердило и другое предложение, услышанное в тот день губернатором: Намки-гелюн, один из самых приближенных к ханше, занимавший в религиозной иерархии вторую ступень после Шакур-ламы, предложил передать престол ханше Дарма-Бале [5, л.80-об.].
Таким образом, астраханский губернатор остановил свой выбор на Церен-Дондуке и объявил это участникам встречи. При этом было оговорено главное условие: Церен-Дондук как будущий правитель даст именную присягу императору, а нойоны присягнут Церен-Дондуку.
Исходя из изложенного, мы не можем согласиться с мнением Н. Нефедьева и М. Новолетова, считавших, что назначение Церен-Дондука объяснялось лишь стремлением не допустить к власти Дарма-Балу [16, с.46; 17, с.17]. Более близок к истине был Ф. Бюлер: «Назначение его наместником ханства Калмыцкого было, по тогдашним обстоятельствам, замечательным событием, обещавшим правительству упрочение влияния его на калмыков и обуздание независимого управления ими» [2, с.21].
Итак, назначение нового хана произошло без участия Дарма-Балы. Консультации губернатор вел только с Шакур-ламой и зайсангом Яманом. 8 сентября состоялась встреча с ханшей, которая сразу же потребовала указ императора о назначении Церен-Дондука. А. П. Волынский, не имевший его, вынужден был пойти на подлог, собственноручно сочинив текст указа и показав его на следующий день [5, л.80об.].
Многие из нойонов, не поверив в подлинность указа, показанного Волынским, потребовали прекратить переговоры. Против этого шага выступили, естественно, Церен-Дондук, Шакур-лама, Яман и, неожиданно, Дондук-Омбо. Только после вмешательства цохоровского нойона было решено продолжить переговоры [18, с.303-304].
Таким образом, Волынский не выполнил Указы Сената и КИД о назначении ханом Дорджи Назарова. 25 октября 1724 г. получил в ответ на свои доношения, отправленные в начале сентября, Указ Сената, все еще подтверждавший все майские решения и категорически запрещавший назначение Церен-Дондука наместником. И только 11 ноября в Астрахани был получен новый Указ, по которому Волынскому предписывалось ввиду назначения Церен-Дондука добиться взятия в аманаты одного из его братьев, а в будущем - сына [1, с.36-37].
Вполне очевидно, что назначение Церен-Дондука, по плану астраханского губернатора, не решало в полной мере вопрос престолонаследия. Оно лишь позволяло Сенату и КИД во время своеобразного «испытательного срока» оценить лояльность наместника, либо подобрать новую кандидатуру.
Список литературы
1. Бакунин В.М. Описание истории калмыцких народов, а особливо из них тор-гоутского, и поступков их ханов и владельцев. Сочинение 1761 года. / В.М. Бакунин. -Элиста: Калм. кн. изд-во, 1995. - 153 с.
2. Бюлер Ф.А. Кочующие и оседло-живущие в Астраханской губернии инородцы. Их история и настоящий быт // Отечественные записки. - 1846. - Т. 47. - № 7. - С. 1-28.
3. Гурий. Очерки по истории распространения христианства среди монгольских племен. Ч1. Калмыки./ Гурий. - Казань, 1915. - 185 с.
4. Доношение в Коллегию иностранных дел от пребывающего при калмыцком хане Аюке капитана Василья Беклемишева (апрель 1723 г.) // Архив внешней политики Российской империи (Далее - АВПРИ). - Ф.119 - Оп.1 - 1723 - Д.8 - Л.5об.- 6.
5. Доношение Волынского А.П. в Коллегию иностранных дел от 15 сентября 1724 г. // АВПРИ. - Ф.119 - Оп.1 - 1724 - Д.5 - Л.50-64об.,72.
6. Доношение Волынского в Коллегию иностранных дел от 25 сентября 1724 г. // АВПРИ.- Ф.119 - Оп.1 - 1724 - Д.6 - Л.146-153об.
7. Доношение губернатора Волынского в Коллегию иностранных дел (от 13 мая 1724 г.) // АВПРИ. - Ф.119 - Оп.1 - 1724 - Д.3 - Л.31-об.
8. Инструкция коменданту полковнику Митрофанову, капитану Полтеву и камергеру Анненкову // Национальный архив Республики Калмыкия (Далее - НАРК). - Ф.36. Оп.1- Д.18 - Л.1.
9. Кочекаев Б.-А.Б. Ногайско-русские отношения в XV-XVШ вв. / Б.-А.Б. Кочекаев. -Алма-Ата: АН Каз. ССР, 1988. - 269 с.
10. Письмо губернатора Волынского Андрею Ивановичу Остерману от 30 июля 1724 г. // АВПРИ.- Ф.119 - Оп.1 - 1724 - Д.5 - Л.20.
11. Письмо Дасанга императору Петру I (получено 19 ноября 1723 г.) // АВПРИ. -Ф.119 - Оп.1 - 1723 -Д.16 - Л.18.
12. Письмо Дондук-Омбо императрице Анне Ивановне (получено в январе 1733 г.) // АВПРИ.- Ф.119 - Оп. 1 - 1733 -Д.2 - Л.28.
13. Письмо канцлера Г.И. Головкина ханше Дарама-Бале // АВПРИ. Ф.119 - Оп.1 -1724 - Д.1 - С.32-об.
14. Письмо нойона Дондук-Даши губернатору Волынскому // НАРК.- Ф.36 - Д.18 -Л.174.
15. Промемория из КИД в Военную коллегию от 5 августа 1725 г. // АВПРИ. -Ф.119 - Оп. 1 - 1725 - Д.3 - Л.87об.
16. Нефедьев Н. Подробные сведения о волжских калмыках. / Н. Нефедьев. - СПб.: Типография К. Крайя, 1834. - 286 с.
17. Новолетов М. Калмыки: Исторический очерк. / М. Новолетов. - СПб.: Тип. В. Демакова, 1884. - 77 с.
18. Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч.Ш-ГУ. / Н.Н. Паль-мов. - Астрахань: Калмоблиздат, 1929.- 390 с.
19. Позднеев А.М. Астраханские калмыки и их отношение к России до начала нынешнего столетия. /А.М. Позднеев.// Журнал Министерства народного просвещения. - Ч. ССМУ Отд.2 - СПб., 1886. - С.140-170.
20. Стратанович Г.Г., Эрдниев У Э. Военная организация триадного типа и ее судьба / Г.Г. Стратанович, УЭ. Эрдниев. // Проблемы алтаистики и монголоведения. - Вып.1. -Серия литературы, фольклора и истории - 1971. - С.220-230.
21. Цюрюмов А.В. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы политических взаимоотношений. / А.В. Цюрюмов - Элиста: АОР «Джангар», 2007. - 462 с.
