CC BY
368
Д.Е. Панкратов
НАЧАЛЬНЫЕ СТАДИИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН
И РОССИЙСКИЙ УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
Анализируя работы, связанные с вопросами уголовного преследования, уголовной ответственности, автор приходит к выводу о неоднозначном понимании вопросов их функционирования на практике в российском уголовном процессе. Применительно к рассматриваемой теме анализ законодательства ряда зарубежных государств показал, во-первых, что, с одной стороны, имеется определенное единство комплекса ключевых институтов, регулирующих уголовное преследование на досудебных стадиях, с другой - существенные различия; во-вторых, что в современном иностранном уголовном процессе принцип целесообразности является значительно более распространенным, нежели принцип законности. В заключение проводится аналогия зарубежного досудебного производства с российским и предлагаются альтернативные решения проблем, существующих в настоящее время в УПК РФ.
Анализ научных работ таких авторов, как Х. Д. Аликперова, А.С. Барабаша, Л.М. Володиной, Л.В. Головко, А.Я. Дубинского, З.З. Зинатуллина, С.Г. Келиной, В.А. Ковалева, В.К. Коломейца, А.М. Ларина, В. А. Михайлова, С.И. Никулина, А. А. Рзаева, А.В. Сав-кина, В.В. Сверчкова, М. С. Строговича, А. А. Чувилева и др. позволяет прийти к выводу о неоднозначном понимании и применении на практике норм уголовного и уголовно-процессуального права, о дискуссионности вопросов соотношения досудебного прекращения уголовных дел и принципа презумпции невиновности; о комплексе условий, необходимых для прекращения уголовного преследования в связи с деятельным раскаянием; о возможности прекращения преследования при наличии невозмещенного потерпевшему вреда; об оптимальном процессуальном порядке прекращения уголовных дел и уголовного преследования. В УПК РФ наряду с «традиционным» институтом прекращения уголовных дел предусматривается и прекращение уголовного преследования. Изменился и ряд иных институтов, непосредственно связанных с анализируемыми нормами. Также продолжительное время в науке уголовно-процессуального права дискутируется вопрос о соотношении таких понятий, как «уголовное преследование» и «обвинение», «прекращение уголовного дела» и «прекращение уголовного преследования».
Помимо этого, выбор стратегии современных преобразований в России во многом должен учитывать тенденции развития законодательства зарубежных государств. С одной стороны, зарубежное уголовнопроцессуальное законодательство, будучи устоявшимся и стабильным, не является застывшим, подвергается изменениям, в него включаются новеллы, отражающие современные тенденции преступности, направленные на удешевление и рационализацию досудебного производства [1. С. 4].
Во многих странах уголовное преследование строится в большей степени на принципе целесообразности... Применение принципа целесообразности ведет к применению так называемых «альтернативных мер», или «мер компромисса в борьбе с преступностью» [2. С. 147].
Применительно к рассматриваемой теме анализ законодательства ряда государств - ФРГ и Франции - как представителей континентальной правовой системы, США и Великобритании - как представителей англосаксонской правовой системы, показал, что, с одной стороны, имеется определенное единство комплекса ключевых институтов, регулирующих уголовное пре-
следование на досудебных стадиях, с другой - существенные различия. В современном иностранном уголовном процессе принцип целесообразности является значительно более распространенным, нежели принцип законности. Еще в 1826 г. французский Кассационный суд, интерпретируя ст. 47 наполеоновского Кодекса уголовного следствия 1808 г., отметил, что прокурор, принимающий решение возбуждать или не возбуждать публичный иск, обладает дискреционными полномочиями оставить преступное деяние без последствий (classer sans suite) на основании одной только нецелесообразности уголовного преследования. С тех пор данный подход вошел в число неотъемлемых характерных черт французского уголовного судопроизводства.
На начале целесообразности возбуждения уголовного преследования построено также уголовное судопроизводство англосаксонских стран: Бельгии, Нидерландов, Люксембурга, Швейцарии (в романских кантонах), Исландии, Дании, Норвегии, Японии и многих других государств. Если говорить о юридико-технических аспектах, то принцип целесообразности уголовного преследования в той или иной форме непосредственно сформулирован в законе (Франция, Япония, Нидерланды) либо может вытекать из многолетней правоприменительной практики, столь устоявшейся и никем не оспариваемой, что внесения специальных изменений в закон долгое время даже не требуется (так до недавнего времени обстояло дело в Бельгии. Теперь Кодекс уголовного следствия Бельгии прямо указывает, что прокурор вправе оценивать целесообразность уголовного преследования. Единственная особенность процессуального применения принципа целесообразности заключается в том, что по новому Закону прокурор обязан мотивировать свое решение об отказе в возбуждении уголовного преследования) либо связан с самой концепцией досудебных стадий уголовного процесса, которым традиционно чужд какой-либо легализм (Англия, США и т.п.) [3. C. 25].
Итак, рассмотрим наиболее распространенные альтернативы, существующие в настоящее время в зарубежных правовых системах при решении вышеназванных вопросов.
Англию, как правило, принято относить к тем странам, где действует принцип целесообразности уголовного преследования. При действии этого принципа органу, уполномоченному на возбуждение преследования, предоставляется в каждом отдельном случае решить, находит ли он удобным, уместным и целесообраз-
ным возбудить уголовное преследование или полагает более удобным от него воздержаться [4. С. 480-481].
Французский уголовный процесс традиционно отвергает какой-либо легализм на этапе возбуждения публичного иска будучи своеобразным символом принципа «целесообразности» уголовного преследования. Прокурор, призванный решать вопрос о возбуждении публичного иска, вправе по собственному усмотрению оценивать наличие или отсутствие целесообразности уголовного преследования в каждом конкретном случае. Во Франции либо признавали единственно возможной реакцией на преступление уголовное преследование лица, либо вообще отказывались от какой-либо реакции на преступление при отсутствии «публичного интереса». В Англии и Франции возможно несколько вариантов окончания полицейского преследования: отказ от уголовного преследования, не сопровождаемый никакими условиями (речь идет о традиционном для английского уголовного процесса варианте окончания полицейского расследования), формальное и официальное предупреждение; и медиация - концепция завершения производства по уголовному делу в такой форме в целом исходит из стремления примирить с помощью общественности потерпевшего и лицо, подлежащее уголовному преследованию, с тем, чтобы последнее загладило причиненный им вред.
В Германии «практически действует не принцип законности, а принцип целесообразности» [5. С. 12]. Начало целесообразности все более вытесняет начало законности, становясь доминирующей моделью решения вопроса о том, имеет ли обвинительная власть право воздерживаться от уголовного преследования исходя из своего дискреционного усмотрения. Принцип целесообразности приводит к появлению «многовариантной системы», когда при наличии определенных обстоятельств как отказ в возбуждении уголовного преследования по мотивам «нецелесообразности», так и возбуждение уголовного преследования будут одинаково законными (не взаимоисключающими): «при согласии суда, компетентного решить вопрос о предании суду», отказаться от уголовного преследования обвиняемого, если преследование не вызвано «публичным интересом» [6. С. 82]. Сама по себе ситуация с компромиссами и сделками в сфере немецкого уголовного права уже давно является предметом дискуссии. Неоднозначность ситуации, когда де-факто сделки до суда стали повседневным явлением, а де-юре о таком инструменте правосудия не говорится ни слова, подвигли министра юстиции Бригитте Циприс выступить с оригинальным предложением. Суть инициативы министра заключается в том, чтобы законодательно закрепить возможность переговоров и сделок перед принятием судебного решения. Логика министра понятна и объяснима - подобные сделки являются очень действенным и эффективным инструментом функционирования немецкого правосудия в сфере уголовного права. Ведь в конечном итоге в интересах самого общества, чтобы преступники были побыстрее осуждены и понесли заслуженное наказание, а юридическая система функционировала без сбоев и проволочек. К тому же переговоры перед судебным заседанием и так уже стали неотъемлемой частью практической юстиции.
Производство в упрощенном порядке носит название «приказа о наказании». Оно осуществляется участ-
ковым судьей по малозначительным преступлениям (уголовным правонарушениям), наказание за которые не превышает трех месяцев лишения свободы. На основе данных дознания прокурор либо полиция обращается к участковому судье с проектом приказа о наказании. Судья в порядке письменного производства в отсутствие обвиняемого принимает одно из следующих решений: отклоняет ходатайство в связи с неподтвер-ждением достаточного подозрения, назначает судебное разбирательство или немедленно издает приказ о наказании. Таким образом, производство в порядке «приказа о наказании» приближается к наложению административного взыскания. Однако предоставление обвиняемому права согласиться или не согласиться с приказом вносит в процесс состязательное начало, уравнивая обвинителя и обвиняемого.
При решении вопроса о возбуждении уголовного преследования в США прокурор, как правило, руководствуется двумя моментами: наличием или перспективами получения доказательственной базы, достаточной для осуждения обвиняемого; отвечающей интересам представляемого прокурором округа целесообразностью уголовного преследования с учетом степени общественной опасности совершенного преступления и лица, его совершившего. Отказ в возбуждении уголовного преследования может быть обоснован также и ссылкой на его нецелесообразность в связи с несопоставимостью вреда, причиненного общественным интересам, и материальных затрат, требующихся для осуществления уголовного преследования.
Дискреционные полномочия прокурора регламентированы процессуальными нормами, содержащимися в таких источниках американского уголовно-процессуального права, как федеральные статуты и статуты штатов (например, применительно к штату Пенсильвания они предусмотрены 106-м Правилом уголовного судопроизводства штата Пенсильвания [7. С. 2]), а также в судебных прецедентах. Дискреционные полномочия прокурора предполагают также предоставление ему юридической возможности прекращения начатого уголовного преследования на любом этапе уголовного процесса.
Представляется возможным провести некоторую аналогию между дискреционными полномочиями окружного атторнея США и процессуальным правом прекратить уголовное дело или дать согласие на его прекращение следователем либо органом дознания по нереабилитирующим основаниям, предусмотренным в ст. 25-27, 427 УПК РФ.
Закономерным следствием сопоставления публичных, частных и дискреционных начал российского и американского уголовного процесса является возникновение вопроса: стоит ли отечественному законодателю идти по пути дальнейшего расширения дискреционных полномочий прокурора и руководителя следственного органа? Представляется необходимым предоставить уполномоченным должностным лицам определенные дискреционные полномочия относительно решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Однако такими же широкими, как дискреционные полномочия американского окружного атторнея, они быть не должны. Дискреционные полномочия российских должностных лиц в отношении решения вопроса о возбужде-
нии уголовного дела следует ограничить конкретно определенным в законе условием. Это условие вытекает из объективной необходимости экономии мер уголовной репрессии и представляет собой заведомую очевидность невозможности получения совокупности улик, достаточной для постановления обвинительного приговора. Таким образом, дискреционные полномочия в отношении решения вопроса о возбуждении уголовного дела российскому прокурору следует предоставить в единственном случае - при наличии внутреннего убеждения в отсутствие возможности получения достаточных для привлечения к уголовной ответственности и осуждения виновного в совершении преступления лица доказательств [8. С. 13].
Как в западной, так и в российской науке давно уже принято выделять «два принципа, на которых может быть построено должностное уголовное преследование. Первый называется принципом законности. Его выражением является обязанность прокурора возбуждать уголовное преследование по каждому совершившемуся и подлежащему наказанию преступлению независимо от соображений о тех или других затруднениях или неудобствах, могущих быть результатом возбуждения преследования. Другим принципом деятельности прокуратуры может быть так называемый «принцип целесообразности» [9. С. 480]. При действии этого принципа органу, уполномоченному на возбуждение преследования, предоставляется в каждом отдельном случае решить, находит ли он удобным, уместным и целесообразным возбудить уголовное преследование или полагает более удобным от него воздержаться. Принцип целесообразности не менее «законен», чем принцип законности, т.к. при системе целесообразности компетентное лицо просто имеет право по своему усмотрению оценивать наличие или отсутст-
вие публичного интереса в возбуждении уголовного преследования, действуя при этом в рамках полномочий, предоставленных ему законом (т.е. отнюдь не произвольно). Кроме того, принцип законности уголовного преследования как частный принцип построения одной из стадий уголовного судопроизводства имеет в данном контексте мало общего с общеправовым принципом законности, который понимается как «неуклонное соблюдение и исполнение предписаний Конституции РФ, законов и соответствующих им иных нормативных актов всеми государственными и негосударственными учреждениями и организациями, должностными лицами, гражданами» [10. С. 59]. Общеправовой принцип законности должен, разумеется, применяться и в уголовном судопроизводстве, являясь для него принципиально важным (ст. 7 УПК РФ). Но это другой разрез проблемы [11. С. 260]. Между этими принципами есть только терминологическое сходство, но по своей юридической природе они совершенно различны. Так, французский прокурор, решающий не возбуждать уголовное преследование при наличии доказанных признаков преступления по мотивам простой нецелесообразности такого преследования, столь же неуклонно соблюдает закон (ст. 40 УПК Франции), что и прокурор российский, обязанный в данной ситуации возбудить уголовное дело в силу требований ст. 21 УПК РФ. Отличие только в том, что эти прокуроры руководствуются разными законами, в которых проблема соотношения законности и целесообразности решена в противоположном ключе [12. С. 83]. То есть в одном случае у компетентного органа при обнаружении признаков преступления есть право выбора возбудить уголовное преследование или отказать в нем, подчиненное установленным критериям «публичного интереса», а в другом такого права нет, есть только обязанность возбудить уголовное преследование.
ЛИТЕРАТУРА
1. Булатов Б.Б., Николюк В.В. Уголовный процесс зарубежных стран. Омск, 1999.
2. Володина Л.М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. Тюмень, 1999.
3. Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном английском праве // Правоведение. 1998. № 3.
4. Чельцов-БебутовМ.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995.
5. Филимонов Б.А. Основы уголовного процесса Германии. М. 1994.
6. Уголовно-процессуальный кодекс Федеративной республики Германии / Пер. Б. А. Филимонова. М., 1994.
7. Pennsylvania Rules о£ Criminal Procedure. Chp. 100. Pt 2. Rule 106. Режим доступа: http:/members.aol.com/Rules PA/Crim.100.html
8. Шестакова С.Д. Публичные, частные начала в уголовном процессе России // Российский следователь. 2006. № 6.
9. Чельцов-Бабутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995.
10. Гуценко К.Ф. Уголовный процесс. М., 1997.
11. Бойков А.Д. Третья власть в России. Книга вторая - продолжение реформ. М., 2002.
12. Александров А.С. Субсидиарный уголовный иск // Государство и право. 2000. № 3.
Статья представлена научной редакцией «Право» 1 сентября 2008 г.
