CC BY
155
В. Я. Рушанин
НАЧАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ И ГРАМОТНОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ УРАЛА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
До XVIII в. обучение грамоте в России считалось частным делом, но для двух сословий - дворян и духовенства -оно было обязательным, в противном случае их представители лишались некоторых привилегий, в частности, продвижения в чинах. С 1721 г. при казенных горных заводах Урала (современные города Кунгур, Соликамск, Екатеринбург, Алапаевск) по инициативе начальника заводов В. Н. Татищева открываются горнозаводские школы, которые внесли значительный вклад в дело обеспечения горнозаводской промышленности
квалифицированными работниками [39]. Владелец Нижнетагильских заводов Н. А. Демидов в 1777 г. так формулировал главную цель образования работных людей: «... обучать малолетних грамоте старание мое по примеру других просвещенных народов состоит в том, дабы они, будучи еще малолетны, учены были, а как придут в силу, тогда б могли, записывая и читая наставления, всякие работы и ремеслы, поручаемые им, с лутчими выгодами и пользою производить» [15].
Первые начальные училища появились в городах уральских губерний во второй половине XVIII в., в период царствования императрицы Екатерины II [33, с. 85], но их было немного, а учеников - ничтожно мало. Основная масса населения Урала оставалась до XIX в. неграмотной. Грамоте главным образом обучались в семье. Как в немногочисленных школах, так и в семьях оно велось старым буквослагательным методом по религиозным книгам [47, с. 12-
13].
В начале XIX в., по меткому замечанию Н. А. Рубакина, «вопрос о том, нужно ли давать народу грамотность, все еще оставался для
многих спорным. И позже, как медленно продвигалось вперед развитие училищ для народа, так же медленно продвигалась и грамотность» [53, с. 547].
В 1802 г. было создано специальное ведомство - Министерство народного просвещения, которое выработало план организации дела народного образования. Создавались три ступени школ: гимназии с
четырехлетним курсом, уездные
училища с двухлетним курсом обучения, а низшую ступень составляли приходские, городские и сельские училища. О помещичьих крестьянах должны были заботиться их владельцы, о государственных и удельных -управлявшие ими ведомства.
В 1803 г. появилось первое распоряжение правительства о
повсеместном распространении
грамотности в России. В правилах, выработанных Министерством,
устанавливалась обязательность училищ для церковных приходов (одно училище, в зависимости от численности населения, на один или два прихода) [45]. Но решение это не действовало, так как на содержание приходских училищ не отпускалось никаких средств [24, с. 2].
До середины XIX в. правительство страны по сути не испытывало потребности в широком народном образовании, не проявляло интереса к нему. К 1850 г. при численности населения России в 63 млн человек в ведении Министерства народного просвещения состояло всего 1062 приходских училища, где обучались 440 397 человек [20, с.
222]. Школ, особенно в сельской местности, практически не было [60, с. 242].
Оренбургский гражданский
губернатор И. Л. Дебу так в 1837 г. характеризовал положение в
Челябинском уезде: «В Челябе
находится уездное училище, а в уезде вовсе нет никакого учебного заведения. От сего жители уезда почти все безграмотны, кроме магометян, из коих многие умеют читать и писать по-татарски» (по-арабски. - В. Р.) [18, с. 67].
Тем не менее уральские
исследователи отмечали определенный прогресс в этом деле уже в первой половине XIX в. Так, например, к 1825 г. в огромной Вятской губернии насчитывалось 19 училищ. В 30-е годы было открыто всего 4 школы, в 40-е -уже 87, а в 50-е - 21 [21, с. 9; 17, с. 54].
Среди уральских губерний по образованию в лучшем положении
находилась Пермская. «. Относительно распространения образованности в массе народа Пермская губерния стоит выше многих других, даже из великоросских губерний», - писал в 1847 г. директор училищ губернии [64, с. 231].
Действительно, по числу учащихся Пермская губерния находилась на 6-м месте в России [30]. Здесь школы существовали в поселках почти всех
заводов и действовали достаточно эффективно. Например, за 25 лет (18111836) в школе Чермозского завода было обучено 200 мальчиков [13]. Писатель П. И. Мельников, проехавший в 1840 г. по Уралу, сообщал в «Дорожных записках», что на заводах Пермской губернии «умеющий читать и знающий арифметику. - вещь очень
обыкновенная, .в больших заводах арихметчика встретите в каждом доме» [29, с. 28].
Уфимский губернатор
Щербатский также отмечал в воспоминаниях, что до 1861 г. «почти во всех частных горных заводах были хорошие школы. Лучшие наши волостные писаря, многие члены здешних городских управ и
значительное число лиц, занимающихся в канцеляриях и частных конторах, получили воспитание свое в здешних горнозаводских школах» [55, с. 29].
Имелись все основания называть горные заводы «центрами местной образованности» [42], - писалось в газете «Пермские ведомости» в 1864 г. Горнозаводское население в отношении грамотности заметно выделялось на фоне основной массы жителей Урала. Так, в 1858 г. Оренбургский гражданский губернатор сообщал, что на горных заводах губернии из 25 564 мастеровых десятую часть составляли грамотные [23, с. 481]. В середине
1860-х гг. уже 12,5% мастеровых Чермозского завода Пермской губернии, как отмечала губернская газета в той же статье, были грамотными, а среди мастеровых Кирсинского завода Вятской губернии этот показатель достигал 13,4% [42; 9]. К 1860 гг. среди заводских рабочих грамотность составляла 1213%. Этот высокий для своего времени показатель обеспечивался
продолжительной работой школ. Так, за 30 лет (1839-1869) существования училища в Висимо-Шайтанском заводе в нем было обучено 252 мальчика и 58 девочек [14].
Местный священник Н. Мамин (отец писателя Д. Н. Мамина-Сибиряка) сообщал в газете «Пермские епархиальные ведомости»: «В редком доме нет ныне грамотного, по два же, по три грамотных между православными в одном доме не редкость; в одном доме с учащимися детьми в настоящее время все семейство, состоящее из семи человек, грамотны. От учившихся грамоте в школе многие дома выучиваются читать в свободное время от работы; примеров таких также довольно» [43].
Распространению грамотности в крестьянской среде и открытию школ в сельской местности способствовало духовенство. Оно активно участвовало в
создании приходских училищ и преподаванию в них. Например, первое духовное приходское училище в Пермской губернии открылось в 1829 г. Последующие 30 лет здесь при церквях было открыто 128 училищ, в которых обучались 1495 мальчиков и 510 девочек. Эти учебные заведения находились в ведении епархиального начальства, состояли под наблюдением приходских священников, которые в них и преподавали (144 человека). Учительская работа была
малооплачиваемой, отвлекала от
выполнения прямых обязанностей и поэтому немногие церквослужители уделяли школе должное внимание [26, с.
14].
В то же время нельзя не отметить самоотверженность отдельных из них. Так, 32 школы размещались в домах и квартирах священников, многие из которых покупали на свои деньги книги и пособия, 12 батюшек учили детей бесплатно. В 1865 г. в селе Тюшевском Красноуфимского уезда Пермской губернии, где не существовало школы, но имелось много детей школьного возраста, местный священник Антинох «принял на себя бесплатный труд обучения детей». Через год священник А. Словцов, удрученный тем, что в его приходе было всего 4 человека грамотных, открыл школу в селе Кушмангорском [63]. В селе Балаирском эту работу организовал священник Ребрин, в селе Осинская Дуброва - М. Г. Пепеляев. В селе Истокском Екатеринбургского уезда открыл школу К. Веденский, который без всякого вознаграждения обучал в своем доме 16 мальчиков [51; 11].
Распространение грамотности среди сельского населения Урала в середине XIX в. сдерживалось несколькими причинами. Во-первых, школ было очень мало. Известный историк Б. Б. Веселовский в 1909 г. в «Истории земства за 40 лет» отмечал,
что «в дореформенное время у нас почти не существовало школ по деревням» [6, с. 448]. Среди сельского населения России к началу реформ грамотность составляла всего 5-6% [50, с. 42].
Еще в худшем положении находилось сельское население Урала. Например, как писал А. Алекторов в «Истории Оренбургской губернии» в 1883 г.: «... крестьяне-земледельцы не отличаются образованием; между ними много суеверий и предрассудков; школы грамотности довольно редки» [4, с. 417].
После отмены крепостного права в 1861 г. ситуация на селе менялась медленно. В 1867 г. в огромной Пермской губернии было только 287 сельских школ, в которых учились 7960 мальчиков и 1256 девочек, отмечает В. Шишонко [63, с. 315]. В Пермском уезде при наличии 150 тыс. жителей, по сведениям «Адрес-календаря.», было всего 21 училище, причем в 21 волости школы вообще отсутствовали. Крестьяне частным образом нанимали учителей для занятий с детьми. Таким образом, в уезде преобладал домашний способ обучения грамоте, официальная же школа, за немногими исключениями, стояла на очень низком уровне как с учебной, так и материальной стороны. Преподаватели в большинстве случаев состояли из лиц с низшим или домашним образованием. В девяти школах обучение велось бывшими дворовыми и крестьянами в самих этих заведениях или дома [38, с. 40-43]. Стоит ли удивляться поэтому, что, по сведениям 33-х волостных правлений уезда, из 114 826 человек грамотными являлись 3577, т. е. один грамотный приходился на 32 неграмотных [28, с. 4].
В огромном Чердынском уезде в 1860 г. работало всего 9 школ, в которых учились 282 мальчика и 18 девочек [35, с. 20-21]. Сельские школы (их было 6), как констатирует пермский «Адрес-календарь.», «по своей материальной и учебной обстановке представляли собой
крайне незавидную картину. Обучение шло сносно только в двух училищах, и крестьяне были страшно вооружены против школы. Преподаванием занимались местные священники, педагогическая подготовка которых оставляла желать многого. Занятые при том же исполнением своих прямых обязанностей, они посвящали очень мало времени собственно школьным занятиям, или поручали преподавание посторонним лицам, далеко, конечно, некомпетентным в деле преподавания» [3, с. 43].
В 80-ти волостях
Екатеринбургского уезда с населением в 85 тыс. человек вообще не было школ [23, с. 2-3], а существующие - плохо укомплектованы учителями. Директор народных училищ Пермской губернии отмечал в сентябре 1870 г.: «... большая часть ныне существующих народных училищ, кроме городских, нисколько не способствует делу грамотности» [Там же, с. 3]. В целом же в 1860-е гг. среди всего населения грамотных
насчитывалось в Ирбитском и Красноуфимском уездах 2,3%, в Пермском - 3,1%, в Осинском - 2,8%, причем женщины составляли от них лишь пятую часть [37, с. 40-42; 58, с. 15; 54, с. 111].
Такое же положение
существовало в сельских районах других уральских губерний. Например, в 1865 г. из 261 волости Вятской губернии не имелось училищ в 107 волостях (37,6% от общего числа) [17, с. 4]. В 305 селах губерний школы не открывались вообще. В результате крестьянские дети были вынуждены обучаться у так называемых «доморощенных
педагогов». В Слободском уезде, например, сообщает Н. Н. Блинов в статье о народном образовании, «крестьяне отдавали своих детей учиться грамоте крестьянам же, служащим и мастеровым на заводах и вообще всякому грамотею, который взялся бы за
обучение» [5, с. 71, 83, 111]. Понятно, что эффективность такого обучения оставалась невысокой.
Другой причиной медленного роста грамотности сельского населения являлась низкая квалификация учителей. «Пермская земская неделя» отмечала, что учитель в глазах населения - скорее приказчик или мастер, нежели учитель: «Труд его считался не из благородных, образования для него особенно не требовалось, учительских семинарий не было, в учителя мог попасть любой грамотный крестьянин. Можно сказать, что всякий, кому деваться было некуда, шел в учителя» [32, с. 5].
В 1865 г. в народных училищах Вятской губернии, по сведениям той же газеты, работали 214, в их числе 145 духовных и 65 светских лиц, как правило, без специального образования. В Елабужском уезде, например, занимались обучением 6 священников, 2 дьякона, 2 причетника, 3 крестьянина, 1 выпускник духовного училища, 1 выпускник духовной семинарии, две наставницы - вдовы чиновников и одна наставница - вдова священника. В Яранском уезде - 30 священников, 5 дьяконов, 7 семинаристов, 5 крестьян, 1 мещанин, 2 солдата, 5 преподавательниц из лиц духовного звания [5, с. 117-118].
«Особенной трудности в занятии с детьми, - делал вывод в своей статье Н. Н. Блинов, - в начальной школе тогда не видели и подготовку к педагогическим занятиям не считали необходимой: всякий грамотный,
взрослый человек считался способным учителем» [Там же, с. 83].
В такой обстановке, при неподготовленных учителях,
естественно, успехи обучения «находились на самом низком уровне». «По буквослагательному методу изучали азы и сидели на них по две-три зимы». Молитвы, рассказы из священной истории вызубривались дословно, но без всякого понимания. «Остановишь
ученика, - писал инспектор пермских народных училищ Парамонов, -который, захлебываясь проговорит о чем-нибудь целую тираду, попросишь объяснить, пересказать своими словами
- он тупо молчит или начинает буквально повторять уже сказанное». Задавались работы языку и памяти ребят, но не призывался к работе ум, не возбуждалась любознательность» [49, с. 15-16].
В Пермской губернии в 1860-е гг. одно училище приходилось на 9 тыс. душ населения на площади в 1233 кв. версты [Там же, с. 15]. В Вятской губернии одно мужское училище приходилось на 4300 мужчин и одно женское - на 18 тыс. женщин (при норме в одно училище на одну тысячу жителей) [24, с. 2-3]. Значит, мужских училищ было в 4 раза, а женских - в 18 раз меньше необходимого количества. Один учащийся, по сведениям Н. Н. Блинова, в 1863 г. приходился на 242 жителя: 1 мальчик на 127 мужчин, одна девочка - на 1360 женщин [5, с. 71].
Таким образом, в начале 1860-х гг., к моменту отмены крепостного права, 95% детей оставались вне школьного влияния. Частично этот вакуум заполняли различные
«грамотеи», но большинство детей уральских сельчан были безграмотными.
На фоне подавляющей неграмотности сельского населения выделялось оренбургское казачество. Как писал в «Трудах Оренбургской архивной комиссии» Л. А. Словохотов: «Оренбургское казачество в
подавляющей массе стояло выше крестьянства по грамотности, т. к. помимо выучки на службе строевых детей, оно еще с 1819 г. имело при всех станицах по школе для обучения казачьих детей.» [57, с. 55]. Уже со второй четверти XIX в. в войске был взят курс на ликвидацию неграмотности казачьей молодежи [2, с. 39], отмечает известный историк А. П. Абрамовский.
Если в 1840 г. в Оренбургском казачьем войске имелось 14 войсковых школ, в 1850 г. - 71, то в 1860 г. - уже 102 [31, с. 121].
«Нравственному и умственному развитию казаков, - сообщала весной 1863 г. газета «Оренбургские губернские ведомости», - обращено достаточное внимание. Дети их с восьмилетнего возраста, а иногда и ранее, начинают ходить в школы, и оренбургские казаки по распространению между ними грамотности стоят выше других сословий края» [34]. Именно наличием казачьего населения объясняется то, что среди мужчин призывного возраста Урала, по сведениям Д. В. Гаврилова самая высокая грамотность была в Оренбургской губернии. В 1867-1868 гг. из числа призванных на воинскую службу грамотных было: в
Оренбургской губернии - 7,78%, в Вятской - 6,05%, в Пермской - 4, 86%, в Уфимской - 4,61% [10, с. 54-58]. Самый низкий процент грамотности рекрутов был отмечен в Уфимской губернии, где более половины населения составляли мусульмане - татары и башкиры, но это не говорит об их полной безграмотности, они учились в мечети на арабском языке.
Мусульмане плохо знали русский язык. Известный пермский педагог Н. А. Фирсов в 1859 г. писал, что они «еще не принимали участие в славе просвещенных сынов, оставаясь по-прежнему в невежестве» [44, с. 148]. Директор народных училищ
Оренбургской губернии М. Попов в «Записке об образовании мусульман» отмечал в 1869 г., что «можно надеяться, если не на распространение образования, потому что народ (башкиры) еще слишком груб и дик, то по крайней мере, на изучение русского языка» [46].
Власти прилагали определенные усилия для обучения башкирских и татарских детей русской грамоте. Следует сказать, что в первой половине XIX в. башкиры были причислены к
воинскому сословию. Башкирские
войсковые части находились в ведении Оренбургского генерал-губернатора, при котором было учреждено управление Башкирским войском. Это же
управление занималось и
распространением русской грамотности среди башкирского населения. Так, в 1858 г. девяносто башкирских мальчиков были на деньги Башкирского войска направлены в приходские училища. «Они в течение академического курса, -сообщал в августе 1859 г. управляющий делами командующего Башкирским
войском директору народных училищ Пермской губернии, - показали весьма удовлетворенные успехи в русском чтении и чистописании, а некоторые даже выучились 4-м правилам арифметики; при том же стали удовлетворительно объясняться по-русски, несмотря на то, что при поступлении в училище вовсе не умели говорить по-русски» [12]. В 1860 г. еще 100 мальчиков были направлены на учебу в приходские училища Оренбурга, Челябинска, Троицка, Уфы, Бирска и Стерлитамака.
В 1866 г. в народных училищах одной только Уфимской губернии обучались 150 детей мусульман. Генерал-губернатор Оренбургского края выделил в распоряжение Уфимского губернатора 12 тыс. руб. на образование башкирских детей. В 1858-1867 гг., отмечает М. Попов в своей «Записке.», 441 башкирский мальчик учился русской грамоте в учебных заведениях края [46, с. 437].
Известный уфимский демограф В. М. Черемшанский в 1859 г. сообщал в «Описании Оренбургской губернии»: «Умственное образование башкирцев как народа, находящегося еще в полудиком состоянии, стоит на низкой ступени. Впрочем, для образования юношества по многолюдным селениям и у них заведены частные школы, в которых дети башкирцев и мещеряков
обучаются основным предметам их народного образования - грамоте татарской и закону мусульманскому, но образование, полученное в этих школах, весьма скудно и не имеет особенного влияния на нравственное их состояние и хозяйственный быт» [60, с. 140].
При этом следует отметить, что значительная часть татарских и башкирских детей на Урале учились в мусульманских учебных заведениях. Директор училищ Оренбургской губернии М. Попов объяснял: «По
закону каждый мусульманин обязан строго исполнять все обряды, а для этого он должен знать известные молитвы. Вот главная причина стремления мусульман к учению, поэтому в мусульманских школах рядом с семилетними детьми можно встретить и 20-летних» [46, с. 459]. В Пермской губернии в 1862 г., пишет В. Шишонко, имелся 61 мектеб с тремя тысячами учащихся [63, с. 17-18]: «... магометанские школы были устроены во всех селениях, в коих находятся мечети. В них преподаются: татарский язык, чтение на арабском языке, с пояснением Корана; учителями в них состоят приходские муллы» [Там же, с. 17].
В Уфимской губернии при 1017 мечетях действовали официально 354 школы с 15 693 учащимися. На самом же деле, по мнению М. Попова, практически при каждой мечети работала школа [46, с. 457]. «Сравнение числа учащихся мусульман с числом учащихся русских в сельских школах -крайне невыгодно для последних. Всех сельских школ по Уфимской губернии 141 с 3316 учащимися» [Там же, с. 459].
Таким образом, явно ошибочным является вывод о том, что в массе башкир и татар отсутствовала развитая потребность в образовании [25, с. 11]. Другое дело, что степень владения русской грамотой была крайне низкой, и поэтому, конечно же, участие башкир и татар в общественной жизни оставалось
крайне слабым.
Директор народных училищ Пермской губернии в 1850 г. писал: «В настоящее время потребность
образования сделалась всеобщим, необходимость просвещения сознается всеми» [64, с. 2З1]. Постепенный, хотя и очень медленный рост числа грамотных благотворно влиял на обыденную жизнь и экономику края. «Успехи народного образования возрастают видимым образом, - отмечал в 1859 г. В. М. Черемшанский в «Описании
Оренбургской губернии». - Не говоря уже о специальных заведениях, даже сельские школы, в которых просвещение ограничивается чтением, письмом, счетоводством и познанием начал христианского закона, достаточно развивают в простолюдине не замечаемые в неграмотных качества. Мало-мальски грамотный уже совсем не то, что совершенно неуч; он и более знаком с вежливостью, и более почтителен к старшим и вы замечаете, что он уже старается соблюдать опрятность в одежде и большую опрятность в домах» [60, с. 250].
Переломным моментом в борьбе за грамотность на Урале стал 1861 год, как и во всей России. В широких слоях российского общества крепло убеждение (А. Пыпин): «Освобожденный народ не должен оставаться во мраке; в числе прав, какие он должен был получить, должно было явиться право на образование» [48, с. 245]. «Польза грамотности, - подчеркивал в 1869 г. преподаватель училища и служитель храма Висимо-Шайтанского завода Пермской губернии Н. Мамин, -сделалась гораздо очевиднее по освобождению крестьян от крепостной зависимости» [14]. Именно тогда в уральском населении «наблюдалось пробуждение потребности в
образовании» [59].
Появление повсеместно
воскресных школ стало одним из самых
ярких проявлений стремления российского общества к просвещению народа, которое охватило лучшую его часть на рубеже 1850-60-х гг.1 В 18591862 гг. в более чем трехстах воскресных школах обучались свыше 20 тыс. взрослых учеников [19, с. 23]. Передовая общественность видела в них, в первую очередь, «средство для распространения в народе грамотности» [56, с. 355]. Одним из наиболее заметных регионов по приросту числа воскресных школ являлся Урал2.
В 1859-1861 гг. большую работу по воскресному обучению безграмотных взрослых на Урале проводил сосланный сюда из Харькова студент М. Д. Муравский. «У нас открывается несколько воскресных школ, - писали ему из Перми. - В одной, уже открытой, занимаются (преподают. - В. Р.) гимназисты. Другую, а если понадобится, то и третью, открывают вообще ревнители просвещения: учителя семинарии, уездного училища, чиновники и др. Женскую школу хочет открыть жена губернатора» [61, с. 14]. В письме из Уфы говорилось: «В Уфе сконфузились перед Бирском (здесь раньше открыли воскресную школу) и потому сильно хлопочут о воскресной школе; было уже одно литературное утро в пользу ее. Гимназисты соглашаются быть преподавателями; некоторые из них обрадовались до остервенения» [Там же].
Больше всего воскресных школ
Известный историк народного образования России Н. В. Чехов отмечал, что обучение грамоте народа «живо интересовало все общество, и известия о выходе, например, азбуки Золотова или букваря Паульсона обсуждали в обществе наряду с важнейшими событиями политической жизни» [61, с. 21-22].
2 Есть мнение, что первая воскресная школа в России была открыта еще в 1839 г. в Пермской губернии священником Нытвинского завода [1, с. 7].
(по сведениям В. Шишонко - 14 школ) в 1860-1861 гг. было открыто в Пермской губернии. В Перми работали две мужские и две женские воскресные школы, в Екатеринбурге - две мужские, по одной школе - в Шадринске, Камышлове, Верхотурье и Кунгуре. Воскресные школы создавались и в заводских поселках (Верхняя Салда, Добрянский, Нытвинский заводы) и даже селах (Новоусолье) [63, с. 271]. Заметно меньше их было в Вятской и Оренбургской губерниях:
соответственно, 6 и 4. Всего в воскресных школах Урала занимались около 1,5 тыс. учеников [62, с. 183].
Какие же профессии имели учащиеся, каков был их возраст? Об этом сообщали в 1861-1863 гг. «Пермские губернские ведомости».
Воскресную школу Нытвинского завода Пермской губернии посещали в основном ремесленники [41]. В 1861 г. среди учеников первой мужской воскресной школы г. Перми были: сапожники - 19, портные - 10, прислуга
- 13, кузнецы - 3, столяры - 4, кожевники - 2 и т. д. По возрасту основную массу учащихся этих школ составляли рабочие - подростки, не сумевшие получить образования,
имелись и взрослые люди. Возраст сотни учащихся Вятской воскресной школы, по сведениям губернской газеты, равнялся: до 15 лет - 74; 16-20 лет - 17; 22-33 года - 9 человек [8]. Желание учиться было очень большим. Газета донесла до нас трогательные сведения о том, как нетерпеливо учащиеся воскресных школ ожидали занятий,
приходили в школу задолго до их начала
[7].
В воскресных школах работали настоящие энтузиасты, подлинные
«ревнители просвещения», несущие свет знаний в народные массы. Это было живое, общественно значимое, благородное дело по представлению
молодого поколения. 134 преподавателя
воскресных школ Урала «смотрели на воскресные школы не только как на средство для распространения в народе грамотности, - отмечал журнал «Современник», - но как на первый шаг людей, истинно заинтересованных сблизиться с народом» [56]. Общественное мнение по этому вопросу формировала демократическая
интеллигенция. В 1861 г. в Вятке была проведена подготовительная работа, писал Н. Н. Блинов, по открытию «общества распространения грамотности Вятской губернии» [5, с. 332]. Такое же общество, по инициативе Д. Д. Смышляева, создавалось и в Перми.
В июне 1862 г. воскресные школы в России были закрыты [52, с. 445]. Ответ на вопрос, почему это произошло, содержался в докладной записке шефа жандармов В. А. Долгорукова Александру II 18 декабря 1860 г.: «Польза грамотности неопровержима. Но правительство должно принять безотложные и деятельные меры, дабы стоять во главе сего движения и обратить на пользу бессознательное увлечение праздных и бродящих умов, дабы правильным, зрело продуманным руководством предупредить всякую возможность уклонения к вредным началам. Правительство не может допустить, чтобы половина
народонаселения была обязана своим образованием не государству, а себе или частной благотворительности какого-либо отдельного сословия» [36, с. 23, 61].
Однако уже по «Положению о начальных народных училищах» 1864 г. воскресные школы были восстановлены и отнесены к разряду начальных. Положение декларировало право на образование и право общественности на участие в руководстве народной школы [29]. Это и не удивительно, ибо по представлениям XIX в., «образование составляет не только право, но и долг каждого человека; а потому оно должно
быть всеобщим и обязательным».
В начале 1860-х гг. общая грамотность населения уральских губерний, по-видимому, не превышала 2-3%; значительно она превалировала (в 2-3 раза) в среде горнозаводского населения и казачества. В то время школьная система была мизерной. Школы, как правило, существовали
лишь в заводских поселках, крупных городах и селах. Остро не хватало квалифицированных учителей. Усиление динамики развития народного образования и роста грамотности населения в крае связано с реформами 1860-х гг. и деятельностью земских учреждений.
1. Абрамов, Я. В. Наши воскресные школы: их прошлое и настоящее / Я. В. Абрамов. - СПб., 1900.
2. Абрамовский, А. П. Становление и развитие народного образования в Оренбургском казачьем войске
(1819-1900 гг.) / А. П. Абрамовский // Оренбургское казачье войско: ист. очерки. - Челябинск, 1994.
3. Адрес-календарь и памятная книжка Пермской губернии на 1895 год. - Пермь, 1895.
4. Алекторов, А. История Оренбургской губернии / А. Алекторов. - Изд. 2-е. - Оренбург, 1883.
5. Блинов, Н. Н. Народное образование в Вятской губернии за последние десять лет (1864-1874) /
Н. Н. Блинов. - Вятка, 1875.
6. Веселовский, Б. Б. История земства за сорок лет / Б. Б. Веселовский. - СПб., 1909.
7. Вятские губернские ведомости. - 1861. - № 30.
8. Вятские губернские ведомости. - 1862. - № 13.
9. Вятские губернские ведомости. - 1868. - 27 июля.
10. Гаврилов, Д. В. Грамотность и образовательный уровень горнозаводского населения Урала в 1861-1885 гг. / Д. В. Гаврилов // Народное образование на Урале в XVIII - начале XX вв. - Свердловск, 1990.
11. ГАПО. Ф. 39. Оп. 1. Д. 204. Л. 6.
12. ГАПО. Ф. 42. Оп. 1. Д. 63. Лл. 2-3.
13. ГАПО. Ф. 280. Оп. 1. Д. 639. Л. 153.
14. ГАПО. Ф. 321. Оп. 1. Д. 41. Л. 294.
15. ГАСО. Ф. 643. Оп. 1. Д. 212. Лл. 74-74 об.
16. Голубев, П. А. Вятское земство среди других земств России / П. А. Голубев. - Вятка, 1901.
17. Голубев, П. Историко-статистический сборник сведений по вопросам экономического и культурного развития Вятского края / П. Голубев. - Вятка, 1896.
18. Дебу, И. Л. Типография и статистическое описание Оренбургской губернии в нынешнем ее состоянии / И. Л. Дебу. - М., 1837.
19. Китанина, Т. М. «Шестидесятники» и движение за воскресные школы для рабочих. 1859-1862 гг. / Т. М. Китанина // Рабочие и российское общество. Вторая половина XIX в. - начало XX в. - СПб., 1994.
20. Князьков, С. А. Очерк истории народного образования в России до эпохи реформ Александра II / С. А. Князьков, Н. И. Сербов. - М., 1910.
21. Красев, А. Начальные народные училища Вятской губернии. / А. Красев. - Вятка, 1900.
22. Краткий исторический очерк деятельности Екатеринбургского земства по народному образованию с 1870 по 1890 гг. - Екатеринбург, 1890.
23. Кречетович, И. П. Крестьянская реформа в Оренбургском крае / И. П. Кречетович. - М., 1911. - Т. 1.
24. Луппов, П. Н. О всеобщем обучении в России / П. Н. Луппов. - СПб., 1907.
25. Мамлеева, Т. М. Женское образование (башкирок и татарок) в дореволюционной Башкирии (Историкопедагогические очерки): автореф. канд. дис / Т. М. Мамлеева. - М., 1953.
26. Мангилева, А. В. Духовное сословие на Урале в первой половине XIX века (на примере Пермской епархии) / А. В. Мангилева. - Екатеринбург, 1996.
27. Маноцков, В. И. 25-летие Пермского уездного земства. / В. И. Маноцков. - Пермь, 1895.
28. Мельников, П. И. Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь / П. И. Мельников // Отечественные записки. - 1840. - Т. 9. - № 3. - Разд. 7.
29. Миропольский, С. Школа и государство. Обязательность обучения в России (Исторический этюд) / С. Миропольский. - Изд. 3-е. - СПб., 1910. С. V.
30. Моллесон, И. К. К статистике народного образования в Пермской губернии / И. К. Моллесон // Сборник Пермского Земства (СПЗ). - 1885. - № 6. - С. 148-151.
31. Народное образование в Оренбургском казачьем войске // Военный сборник. - 1881. - № 5.
32. Н-ов Ф. Начальные народные школы в Пермской губернии // Блинов Н. Н. Указ. соч. С. 117-118.
33. Нурминский, С. А. Грамотность в населении Вятской губернии / С. А. Нурминский // Календарь Вятской губернии на 1888 год.
34. Оренбургские губернские ведомости. - 1863. - 12 мая.
35. Осокин, Н. А. Народное начальное образование в Пермской губернии со введения земских учреждений по 1890 год. Таблицы по уездам / Н. А. Осокин. - Казань, 1900.
36. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Вторая половина XIX века. - М., 1976.
37. Очерк народного образования в Пермской губернии на 1885 год. - Пермь, 1890.
38. Очерк народного образования в Пермской губернии // Адрес-календарь и памятная книжка Пермской губернии на 1895 год. - Пермь, 1895.
39. Пензин, Э. А. Школы при горных заводах Урала в первой трети XVIII в / Э. А. Пензин // Общественнополитическая мысль дореволюционного Урала. - Свердловск, 1983.
40. Пермские губернские ведомости. - 1861. - № 33. - 18 авг.
41. Пермские губернские ведомости. - 1863. - № 25. - 21 июня.
42. Пермские губернские ведомости. - 1864. - 21 авг.
43. Пермские епархиальные ведомости. - 1869. - № 40.
44. Пермский сборник: кн. 1. - Пермь, 1859.
45. Полное собрание законов Российской империи. Т. XXVII, № 20597.
46. Попов, М. Записка об образовании мусульман Оренбургского края / М. Попов // Сборник документов и статей по вопросу об образовании инородцев. - СПб., 1869.
47. Прокошев, В. В. Распространение грамотности в Пермском крае с древних времен до XIX века /
B. В. Прокошев // Из истории народного образования Урала. - Пермь, 1976.
48. Пыпин, А. Народная грамотность / А. Пыпин // Вестник Европы. -1891. - Т. 1.
49. Раменский, А. П. Краткий исторический очерк деятельности Пермского земства по народному образованию со времени введения земских учреждений / А. П. Раменский // Русская мысль. - 1897. -№ 11.
50. Рашин, А. Г. Грамотность и народное образование в России в XIX и начале XX века / А. Г. Рашин // Исторические записки. - 1951.
51. РГИА. Ф. 383. Оп. 22. Д. 32093. Л. 98.
52. Рождественский, С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного Просвещения. 18021902 / С. В. Рожденственский. - СПб., 1902.
53. Рубакин, Н. Грамотность / Н. Рубакин // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. - СПб., 1883. - Т. 1.
54. Сигов, И. С. Очерк двадцатилетней деятельности Осинского земства по главнейшим предметам его ведения / И. С. Сигов. - Оса, 1891.
55. Систематический сводный сборник постановлений Уфимского губернского земского собрания за 35-летие. 1875-1909. - Уфа, 1915. - Т. 1.
56. Современник. - 1861. - Февр. - № 2.
57. Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. - Оренбург, 1917. - Вып. XXXIV.
58. Удинцев, С. А. Очерк развития народного образования в Ирбитском уезде Пермской губернии /
C. А. Ундинцев. - Ирбит, 1892.
59. ЦГИАРБ. Ф. 2. Оп. 2 . Д. 71. Л. 87 об.
60. Черемшанский, В. М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях / В. М. Черемшанский. - Уфа, 1859.
61. Чехов, Н. В. Народное образование в России с 60-х годов XIX в. / Н. В. Чехов. - М., 1912.
62. Чугунов, Н. С. Воскресные школы Поволжья и Урала: дис. ... канд. ист. наук / Н. С. Чугунов. - Казань, 1966.
63. Шишонко, В. Материалы для описания развития народного образования в Пермской губернии / В. Шишонко. - Екатеринбург, 1879.
64. Шишонко, В. Описание народных училищ в уездах Екатеринбургском, Ирбитском, Шадринском и Камышловском Екатеринбургского района Пермской губернии / В. Шишонко. - Екатеринбург, 1878.
