На бурятском полюсе каваии: творчество Надежды Супониной и её друзей Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

УДК 7.036

Л. Ю. Николаева

Восточно-Сибирский государственный институт культуры

Улан-Удэ, Россия

На бурятском

ПОЛЮСЕ КАВАИИ:

творчество Надежды Супониной и её друзей

Статья посвящена творчеству молодого поколения художников Бурятии. Исследуется явление каваии как комплекс социокультурных предпочтений в интерпретации молодых бурятских художников, воплощающих образ ребенка и тему детства. Визуальные образы исследуются в связи с вербальным контекстом и современной кинематографической культурой.

Ключевые слова: молодые художники Бурятии; образ ребенка; традиционная культура бурят

Н. Супонина. Детство. 2013. Бронза, литье, патинирование. 23x23x12

Частное собрание

Знаменитая сцена в блокбастере «Люди в чёрном» (1997, режиссер Барри Зонненфельд), где на виртуальном тренажере персонаж Уилла Смита безошибочно разоблачает средоточие зла в образе маленькой девочки, демонстрирует уникальность секретного агента. Он, возможно, единственный, кто свободен от стереотипов в мире, накрытом волной каваии из Японии. Считается, что в начале 1990-х годов эту волну спровоцировала Девочка-Луна Сейлор Мун (автор манга Наоко Такэути, род. в 1967).

Власть стереотипов зиждется на неосознаваемой ограниченности восприятия: то, что кажется хорошо известным, не рассматривается внимательно. В современном искусстве Бурятии в такой ситуации оказались произведения целого поколения молодых художников. Милые детские образы в их творчестве расценивают как дань моде.

Явление каваии на родине в Японии -больше, чем мода, оно связано с ключевыми категориями японской эстетики, в первую

очередь с чем-то малым и вызывающим тоску и ностальгию. Каваии означает «что-то маленькое. Что-то, к чему непонятным образом привязываешься. Что-то хрупкое, непрочное, что-то, что легко может сломаться, если не обращаться с ним бережно и т.д.» [4, с. 43.] Этимология слова связана со значениями «блестяще выглядеть», «стать привлекательнее», «краснеть от возбуждения»; «жалко выглядеть, вызывать жалость, сострадание», «милый, миловидный, детский». В соответствии со словарем 1603 г., выпущенным Иезуитским обществом, каваии означает «сочувствие, сострадание; вещь или человек, вызывающий чувство жалости; испытывать чувство сострадания» [4, с. 51]. По мнению Инухико Ёмота, область его выражения находится между прекрасным и гротескным [4].

«"Внутреннее" и "внешнее", то есть границу между внутренней и внешней сторонами японского общества, различить всё трудней, и многие связанные с ними вещи и понятия выходят за собственные пределы и рамки,

изменяются, множатся. Культура каваии [...] с момента возникновения в 1990-е годы испытала на себе неоднократные этапы гибридизации. Манга, аниме, компьютерные игры, джей-поп - все эти жанры японской поп-культуры просочились за рубеж, и распространение их продолжается без остановки. Надо ли говорить, что в основе данного явления находится всё та же эстетика каваии» [4, с. 174].

Перечислить все, относящееся к каваии, невозможно. По одному из мнений, «японское каваии всего-навсего пробудило то каваии, которое заложено во всех прочих мировых культурах. Ни в одном языке Европы, Америки или стран Восточной Азии нет прилагательного, точно соответствующего каваии, но повсюду встречаются миниатюрные сувениры. Стремление материализовать чувство ностальгии к детской поре жизни является универсальным для человеческой психологии. Японская промышленность каваии пробудила этот импульс, она всего лишь совпала с желаниями потребителей» [4, с. 185]. Совпала с таким всемирным явлением, как буржуазная слащавость, буржуазно-элегическое чувство (Барт). Для него «детство может быть источником только чарующе-изысканного, ребенок не бывает пошлым и вульгарным, то есть для детства здесь опять-таки придумывают особую идеальную природу, дарованную ему небесами помимо всякого социального детерминизма» [1, с. 228].

Понятие каваии включает в себя целый комплекс социокультурных предпочтений, сформировавшихся на пересечении ценностей традиционной японской культуры и глобализации. Понятно, что аналогичного слова в других языках нет.

В монгольском и бурятском языках близким по смыслу к каваии является слово хвврхэн - «1. 1) возбуждающий жалость, достойный сожаления, 2) милый, славный, прелестный, хорошенький. 2. Бедняга» [3]. В современной Монголии возглас хвврхэн! используется повсеместно. В Бурятии это слово - одно из множества. Например, в по-

С. Дугарова. Мечты в облаках. 2017.

Цветная бумага, смешанная техника. 8x6

Частное собрание

С. Дугарова. Буузы. 2016. Цветная бумага, смешанная техника. 8x8

Частное собрание

хожих ситуациях могут воскликнуть: «Ай баарНамни! - Ах, бедняжка ты моя!»

Богатая лексика бурятского языка, характеризующая разные оттенки значений «красивый», «милый», «хороший», «маленький», «ребёнок», дополняется уменьшительными суффиксами и фразеологизмами. Трудности перевода, например, на русский язык, имеют не только когнитивный характер, но и эмоциональный модус.

Ж. Раднаев. Подарок. 2002. Холст, масло. 72x78

Галерея «Ханхалаев», г. Москва

А. Цыденова. Курочка. 2014. Холст, масло. 80x60

Частное собрание

В бурятском языке форма слова с уменьшительным суффиксом может употребляться чаще, чем основа, например, слово жэжэхэн - уменьшительное от жэжэ. Жэжэ -«маленький, крошечный» [3], соответственно жэжэхэн - «ещё меньше», лексической единицы в русском языке нет.

Также распространены устойчивые фразеологизмы (сложные словоформы) из близких по значению слов: например, Найхан -«прелестный», гоё - «нарядный, красивый, чудесный, великолепный, прекрасный», сое-

диняются в гоё Найхан. Такие фразеологизмы могут быть переведены на русский язык как «миленький-премиленький», «хорошенький-прехорошенький», с появлением оттенка сюсюканья, которого нет у бурятских выражений.

Смысл «миленький» с негативным оттенком имеет своих носителей, например, слово зохидхон - уменьшительное от зохид - «подходящий, красивый». В то же время говорят зохид Найхан, и перевод «прекрасный» не передаёт оттенка смысла.

Значение «ребёнок» имеет несколько лексем: нарай - «ребёнок», ухибуун - «ребёнок», нарай ухибуун - «младенец», «ребёнок-ребёнок». Бамбагар ухибуун - «пухлый ребёнок», «пухленький». Бишыхан - «маленький» [3]. В устойчивых словосочетаниях к ним и не названным здесь добавляются слова «светленький», «чистый» и много других, которые усиливают умилительность. Например, уяр-ха - «1) растаять; 2) делаться мягким, размягчаться; 3) перен. растрогаться, умилиться».

Это только небольшая часть лексики бурятского словаря эмоций. Замечательные образцы представлены в опубликованной в 2007 году пьесе для детей Михаила Батоина (1936-2017) «Тэнгэриин уудэн» («Небесные врата») [2].

Бурятский язык отражает значение и ценность детей в традиционной культуре. В повседневном быту маленьких детей оберегали от случайных опасностей, всего нечистого, в том числе и от вредного воздействия сверхъестественных сил. Особенной заботой были окружены девочки, которых до периода полового созревания одевали как мальчиков, а с его наступлением дополняли одежду апо-тропеями. Тема девочек была табуирована именно для визуальных знаков, в поговорках же она присутствовала:

Басаган уриин гар зввлэн, бадма сэсэгэй намаа зввлэн -

Руки дочери нежны, словно листья лотоса.

Н. Супонина. Ангелочек. 2015. Бронза, литье, патинирование. 12x13x10

Частное собрание

Несмотря на историческую культурную близость Бурятии и Монголии к Китаю, отношение к изображению детей в этих странах было разным. Детские образы в культуре Китая известны с древности как часть благо-пожелательной символики вообще и как мифологические персонажи - золотой мальчик и нефритовая девочка, в частности. В благо-пожелательных новогодних картинках, китайском лубке няньхуа изображаются всегда мальчики; только в паре с золотым мальчиком появляется нефритовая девочка, но их изображения практически не отличаются.

В культуре сопредельной Монголии визуальные образы детей как самостоятельная тема впервые появились в 1966 году на марках «Монгол шуудан» серии «День детей 1^1.1966». В изображениях детей ясно читалась задача вызвать умиление. Образы детей декоративно стилизованы: большие головы, румяные щечки, маленькие ручки и ножки. Мальчики изображены в национальных монгольских костюмах. Художники столкнулись с проблемой, как изобразить маленьких девочек в традиционной одежде, т.к. в ней они не отличались внешним видом от мальчиков. В результате на одной марке изо-

бражена девочка в эвенкийском костюме, на другой - в европейской одежде. С 1974 года на монгольских марках появляются изображения девочек в преображенных костюмах замужних женщин непривычных ярких расцветок.

В культуре Бурятии советского периода печальный, ностальгически окрашенный образ маленького ребенка был популярен благодаря Лхасарану Линховоину (19241980): великий бурятский оперный певец с 1950-х годов исполнял на сцене Бурятского театра оперы и балета старинную народную песню «Белый верблюжонок-сирота», любимую им с детства. И сейчас эта песня есть в репертуаре многих популярных бурятских певцов. Но визуальной параллели этому образу в изобразительном искусстве Бурятии советского периода не было, даже когда в 1970-е годы тема детства появилась в творчестве бурятских художников [6]. Умиление всегда вызывали детские танцевальные ансамбли, особенно прославился «Булжамуур» (с 1984). С 1997 года выступают «гуттаперчевые девочки» - гимнастки бурятского цирка.

Резкий перелом в художественной жизни Бурятии произошел в начале XXI века.

Н. Супонина. Хун шубуун (Дитя небес, Ангелочек). 2015. Бронза, литье, патинирование. 18x14x14

Частное собрание

Он был ознаменован сенсационным взлётом Даши Намдакова (р. 1967). К рассматриваемой теме имеет отношение судьба скульптуры Даши Намдакова «Богатая невеста». Она была установлена в Усть-Орде в 2003 году крайне неудачно - на фоне убогого вида административного здания в окружении бедной в любое время года растительности. Сам же образ капризной нарядной принцессы на изысканном скакуне предполагает вокруг себя цветущий сад с золотыми яблоками. Это трагическое несовпадение и вызывает сожаление: каваии! - «хорошенькая, бедненькая!», ай баарНамни! - «ах, бедняжка!».

Я убеждена, что жизнь произведения после мастерской является частью произведения, как и предварительный замысел, эскизы. Образ получает завершение в реальности. Сказочность, кукольность персонажа в тепличной обстановке галереи была бы слащавой, в реальном пространстве маленького городка её образ становится пронзительным, беззащитным, хрупким до физического ощущения боли и холода. Даши как автор с собственной художественной программой глубже, чем каваии.

Для Бурятии его творчество, как, впрочем, творчество Аллы Цыбиковой и других великих бурятских художников, очерчивает рубежи, в которых развивается бурятское искусство. В предшествующий, так называемый героический период 1990-х годов возрождения бурятской бронзовой пластики, когда начали творческий путь Даши Намда-ков, Гэсэр Зодбоев, Дмитрий Будажабэ (р. 1965), в ней преобладали образы борцов, воинов, шаманов, Чингисхана и др., подчеркивались мужественность, героизм [5].

С 2000 года тема ностальгии по детству появилась в творчестве живописцев: например, в картинах Жамсо Раднаева (р. 1958) «Подарок» (2002, холст, масло, 72x78), «В степи» (2003-2017, холст, масло, 55x48).

С 2004 года Гэсэр Зодбоев (1963-2007) стал сотрудничать с мастерской «Байкал-мет». Здесь им были созданы скульптуры «Первая молитва» (2004, бронза, литье), «Мальчик-лягушонок» (2005, бронза, литье),

первый образ девочки в его творчестве -«Снежок» (2005, бронза, литье).

Всё перечисленное только предварило поток детских образов, вызывающих нежность и жалость одновременно.

Знаменательным в представлении образа ребёнка в современной бурятской культуре стал фильм «Улыбка Будды» (2008, режиссер Баир Дышенов; «Хрустальный медведь», Берлин, 2009; в роли Гомбо - Лхасаран Тан-гатов).

В 2008 году начался творческий путь слепого ребёнка - музыканта Лудупа Очирова (р. 2002).

С 2008 года в издательстве школьной и детской литературы «Бэлиг» начала работать Сэсэг Дугарова (р. 1977), художница школы (традиции) буряад зураг.

В том же году появились первые работы Надежды Супониной (р.1985), которая начала работать в мастерской «Байкалмет» с 2006 г. Уже в первых ученических работах проявилась её способность вдохнуть нежность, «милоту» в маленький кусочек глины или пластилина. Сама Надежда не знает всех

тонкостей бурятского языка, но находится в бурятской языковой и культурной среде, все работы создаются и проходят проверку в этой среде, находят поддержку в творчестве других мастеров, в первую очередь Юрия Цырен-дашиева (р. 1985) и Петра Гармаева (р.1983). Творчески близки к ним работы Павла Михайлова (р. 1985).

Одна из работ Петра Гармаева так и называется «Бишыхан» - «Маленький». В соответствии с принципом приоритета самоназвания мы можем назвать новое явление бурятской культуры бишыхан.

Обрести общественное одобрение, преодолеть, снять табу, закрепиться в общественном сознании визуальные образы бишыхан смогли благодаря массовым видам искусства

- кино и популярной музыке (фильм «Улыбка Будды» и творчество Лудупа Очирова), когда образы нежного детства перешли в сферу общественного, публичного.

В то же время нельзя исключать, что нежная, скрытая сердцевина бурятской культуры проявилась благодаря распространению глобальной культуры каваии, откликнулась на каваии. Это настолько сильно, что, оказалось, буряты в большинстве готовы оставить привычное место, чтобы переехать за ребенком ближе к школе, в другое село, другой город, другую страну. Нередки ситуации, когда за ним переезжают не только родители, но и старшее поколение. Одним из факторов, изменивших социально-экономическую ситуацию в республике, стало стремление родителей оградить от опасности ребёнка -единственную драгоценность в семье из-за падения рождаемости.

Индустрия и глобальная субкультура ка-ваии охватывают предметный мир и мир отношений. В Бурятии, конечно, присутствует эта продукция, но рассмотренные образы не относятся к ней.

Визуальные черты кавайных персонажей

- огромные глаза, асексуальность при выраженных вторичных половых признаках, преобладание ориентации на вкус девочек, инфантильность [4], к которым Р. Барт добавил бы буржуазную выхолощенность [1], присут-

ствуют, но не доминируют в бишыхан. В отличие от аниме и манга, в образах бишыхан глаза приуменьшены. У Надежды Супониной за основу взяты образы младенцев - маленькие глазки, носик, ротик на фоне круглых щёк. Количественно преобладают образы мальчиков. Основные эмоции у бурятских бишыхан - во-первых, удивление, когда дети сами чему-то удивляются-умиляются (Гэсэр Зодбоев, «Снежок»; Петр Гармаев, «Счастье»); во-вторых, проявление детского импульсивного желания (Сэсэг Дугарова, «Буузы»).

Японская культура каваии погружена в повседневную культуру современной молодежи. В изобразительном искусстве Бурятии присутствуют два измерения детства - своё и мифологизированное (общее). Бурятские бишыхан чаще касаются мифологических тем (ангелочки, костюмированные персонажи) и мифологизированного детства (сны, полеты, друзья).

Кроме того, бурятские бишыхан связаны с этнографической темой: дети-кочевники, степняки, борцы изображены в повседневной национальной одежде, без украшений. Об-

П. Михайлов. Воин. 2016. Бронза, литье, патинирование. 28x16x13

Собственность автора

П. Михайлов. Девочка с хвостиком. Из серии «Тинейджеры». 2015. Бронза, литье. 41x11x10

Собственность автора

разы бишыхан, так же как и японские кава-ии, служат распространению национальной культуры.

За короткое время образы бишыхан стали настолько узнаваемы, что в персонаже без лица Павла Михайлова мы легко представляем именно своего ребенка, а не японского.

Обращаясь к истории каваии, Инухико Ёмота рассматривает, как темы и образы классического японского искусства были перенесены в глобальную массовую культуру [4]. В Бурятии мы сейчас наблюдаем, как образы традиционной культуры переплавляются в искусство на фоне доминирования массовой культуры. Происходит восстановление связи искусства с народными корнями, характерной для лучших произведений бурятского искусства советского времени. Искусство Бурятии не светит отраженным светом, а является центром или полюсом, имеющим свой источник, генерирующий свет. Укоренённость явления бишыхан в традиционной бурятской культуре не отменяет того, что покоряющая сила детских образов в творчестве современных бурятских художников - в искреннем отношении и подлинной нежности.

Литература

1. Барт, Р. Мифологии / Ролан Барт ; пер. с фр., вступ. ст. и коммент. С. Зенкина. - Москва : Академический проект, 2008. - 351 с.

2. Батоин, М. Тэнгэриин уудэн / Михаил Ба-тоин. - Улан-Удэ : Республиканская типография, 2007. - 192 с. [На бурятском язык].

3. Бурятско-русский словарь / сост. К. М. Черемисов. - Москва : Советская энциклопедия, 1973. - 804 с.

4. Ёмота, И. Теория каваии / Инухико Ёмота ; пер. с яп., вступ. ст. А. Беляева. - Москва : Новое литературное обозрение, 2018. - 216 с.

5. Николаева, Л.Ю. Новый бронзовый век // Актуальные проблемы социально-экономического развития Российской Федерации: бренд региона : материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Улан-Удэ : ВСГУТУ, 2008. - С. 183190.

6. Николаева, Л.Ю. Феноменология неклассического искусства (на примере образов детей в современном искусстве Бурятии) // Культурное пространство России и Монголии: опыт и перспективы сотрудничества в трансграничных регионах : материалы VIII международной научно-практической конференции. - Улан-Удэ : ВСГИК, 2019. - С. 110-127.

Об авторе

Николаева Лариса Юрьевна - кандидат искусствоведения, доцент Восточно-Сибирского государственного института культуры E-mail: artcritic@mail.ru

AT THE BURYAT POLE OF KAWAII: THE CREATIVE WORK OF NADEZHDA SUPONINA AND HER FRIENDS

Larisa Yurievna Nikolaeva

Candidate of art, associate professor, West Siberian State Institute of Culture

Abstract: The paper is devoted to the work of the young generation of artists of Buryatia. The author studies the phenomenon of kawaii as a complex of sociocultural preferences in the interpretation of young Buryat artists who embody the image of a child and the theme of childhood. Visual images are examined in connection with the verbal context and modern cinematic culture.

Keywords; young artists of Buryatia; image of a child; traditional culture of the Buryats