CC BY
63
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 10. ЖУРНАЛИСТИКА. 2009. № 2
К 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯН.В. ГОГОЛЯ
Е.Е. Замыслова, аспирантка кафедры истории русской журналистики
и литературы факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова
Н.В. ГОГОЛЬ В «ЖУРНАЛЕ МИНИСТЕРСТВА
НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ»: ИСТОРИК,
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ, ПУБЛИЦИСТ
В статье реконструируется история сотрудничества Н.В. Гоголя в «Журнале Министерства народного просвещения», возобновленном министром С.С. Уваровым в 1834 г. Выявляются цели и направления деятельности издания и место в нем исторической тематики, характеризуется участие Гоголя в ее разработке. Анализируются подходы Гоголя к истории как науке и учебной дисциплине в публицистическом аспекте. Основное внимание уделяется «Плану преподавания Всеобщей истории» Гоголя, который рассматривается в его связях и перекличках с работами Уварова, Погодина и др.
Ключевые слова: Гоголь, Уваров, «Журнал Министерства народного просвещения».
The author has reconstructed the history of the collaboration of Gogol with the "Ministry of the Peoples Education Magazine", which was revived by the Minister S.S. Uvarov in 1834. Here are revealed the goals and trends of the magazine's work and its introduction to themes of an historical nature, as well as the extent of Gogols involvement in this development. The author analyses Gogols views on history as a science and as a branch of education in his essays. The main attention had been given to Gogol's "Plan for the Teaching of General History", in comparison to the works of Uvarov and Pogodin etc.
Key words: Gogol, Uvarov, Journal of ministry of public education.
Грядущий юбилей Гоголя обостряет никогда не затухавший интерес к творчеству одного из самых сложных и противоречивых писателей, любимого и массовым, и элитарным читателем. Естественно, основное внимание историков журналистики всегда привлекала проблема отношения Гоголя к журналистике, к ее истинному назначению и реальной роли в обществе, принципам функционирования, этическим нормам во взаимоотношениях автор — редактор (издатель) журнала — читатель. Но в теме «Гоголь и журналистика» до сих пор остается много белых пятен. В работах, посвященных этому вопросу историками литературы и журналистики, немало утверждений, с которыми трудно согласиться. Одной из наименее изученных остается тема сотрудничества Н.В. Гоголя в «Журнале Министерства народного просвещения» (далее — ЖМНП) в 1834 г.
Журнал был возобновлен в 1833 г.1 (первый номер вышел в январе 1834 г.) по инициативе занявшего тогда должность министра народного просвещения С.С. Уварова. Причем министр изначально ставил цель создать не просто качественное специализированное ведомственное издание, а влиятельный правительственный идеологический орган. Редактором ЖМНП Уваров назначил К.С. Сер-биновича, который оставался на этом посту более 20 лет, а идейное руководство сохранил за собой (вплоть до 1849 г., когда он покинул пост министра).
Дебютировав во втором номере «Планом преподавания Всеобщей истории», Гоголь опубликовал в ЖМНП в 1834 г. еще три статьи: «Отрывок из Истории Малороссии», «О малороссийских песнях» (в четвертом номере) и «О Средних веках. Вступительная лекция, читанная в С. Петербургском Университете Адъюнкт-профессором Н. Гоголем» (в девятом). Кстати, крупных публикаций для журнала в тот год больше, чем Гоголь, подготовил только М.П. Погодин2. Молодой Гоголь явно ценил свои журнальные статьи. Это подтверждается, в частности тем, что все они с небольшой правкой были включены автором в сборник «Арабески» (1835)3.
Однако тот факт, что Гоголь стал одним из первых сотрудников ЖМНП, долгое время обходился стороной исследователями. Так, Н.Л. Степанов и И.П. Золотусский в ЖЗЛ-ких биографиях писателя 1961 и 1979 гг. соответственно4, отметив занятия молодого Гоголя историей в связи с преподавательской деятельностью, ни слова не сказали о его участии в уваровском журнале. Даже в работах, специально посвященных деятельности Гоголя как публициста5, практически не уделяется внимания его сотрудничеству в ЖМНП. Ничего не сказано об этом и в справочнике «Русская периодическая печать» (1959), где сведения о ЖМНП вообще крайне скудны и явно окрашены в негативные тона.
1 В 1829 г. при министре К.А. Ливене «Записки, издаваемые от департамента народного просвещения», пришедшие к этому времени в упадок, и прекратили свое существование.
2 У Погодина в 1834 г. в ЖМНП вышло 4 статьи: «О Всеобщей истории» (№ 1), «Очерк Европейской Истории в Средние Века, по Гизо» (№ 4), «Об Истории Славянских Законодательств Мацеевского. Рецензия Лембке из Геттингенских ученых ведомостей» (№ 10), «Отрывок из Российской истории (№ 12) и перевод: «Первая лекция Г-на Гизо из читанного им курса Истории Европейского Гражданского образования» (№ 3).
3 Хотя после того, как В.Г. Белинский дал крайне негативную оценку этих статей в рецензии 1835 г. (Телескоп. № 8. С. 603), Гоголь более их не перепечатывал.
4 См.: Степанов Н.Л. Гоголь. М., 1961. С. 131—134; Золотусский И.П. Гоголь. М., 1979. С. 148—160.
5 См., напр.: Евгеньев-Максимов В.Е., Березина В.Г. Очерки по истории русской журналистики и критики. Л., 1950—1965. С. 239—256, 406—409; Степанов А.Н. Гоголь — публицист // Гоголь. Статьи и материалы. Л., 1954. С. 39—69; Манн Ю.В. Гоголь — критик и публицист / Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. Т. 6. М., 1978. С. 469—489.
Умалчивание об участии писателя в данном издании объясняется, очевидно, общим негативным отношением к журналу Уварова, ставшего, по сути, центром разработки и распространения теории официальной народности. Это вполне закономерно для публикаций советского времени.
Хотя и современники, и позднейшие исследователи ЖМНП давали, с нашей точки зрения, и более справедливые оценки. Так, по словам известного журналиста А.В. Старчевского (сотрудничавшего в ЖМНП, правда, уже в 1840-е гг.), издание служило «живою, богатою летописью русского просвещения»6. Эта его роль во многом подтверждается и авторами новейшей «Историографии истории России», поставившими ЖМНП в ряд периодических изданий XIX в., для которых характерна разработка исторической проблематики и которые «формировали историческое самосознание профессионалов и массового читателя, развивали интерес к историческому знанию»7.
С конца XX — начала XXI в., когда в России возрос интерес к консервативной идеологии и ее отражению в словесности, все чаще творческая биография Гоголя рассматривается с этой точки зрения и соответственно в связи с деятельностью С. С. Уварова, одного из самых влиятельных идеологов николаевской эпохи. Например И.А. Виноградов в статье «Гоголь и Уваров: Православие. Самодержавие. Народность» сделал акцент на поисках параллелей между уваровской триадой и идеями некоторых художественных и публицистических произведений Гоголя, при этом, с нашей точки зрения, уделив недостаточно внимания сотрудничеству министра и писателя в связи с изданием ЖМНП8. И даже когда исследователи обращаются к гоголевским статьям на исторические темы, они, как правило, рассматривают их в контексте сборника «Арабески», а не журнала Уварова9.
Так что подробного и целостного освещения тема «Гоголь в ЖМНП» до сих пор не получила. Вместе с тем ее разработка необходима для более полной и точной характеристики личности и творчества молодого Гоголя, его взаимоотношений с Уваровым,
6 Старчевский А.В. Воспоминания старого литератора // Исторический вестник. 1888. Т. 34. С. 111.
7 Наумова Г.Р., Шикло А.Е. Историография истории России. М., 2008. С. 122—124.
8 Вестн. Российского гуманитарного научного фонда. 2001. № 1. С. 83—91. В дальнейшем И.А. Виноградов продолжил разрабатывать тему взаимоотношений Гоголя и Уварова. Например, в книге «Неизданный Гоголь» (М., 2001. С. 464—466), в статье «Н.В. Гоголь и С.С. Уваров: из истории взаимоотношений (Российский консерватизм в литературе и общественной мысли XIX века. М., 2003. С. 127—149); и др.
9 См., напр.: Аржаных Т.Ф. Н.В. Гоголь и русская интеллигенция 1830—1850-х п.: общественно-политический и нравственный аспект взаимоотношений: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Иваново. 2006. С. 15, 19.
для расширения понимания взглядов писателя на историю как науку и учебную дисциплину, а также его отношения к журналистике. Анализ участия Гоголя в ЖМНП актуален и в связи с важной для современной истории русской журналистики задачей — дать более адекватную оценку журнала Уварова, месту этого издания в системе отечественной периодики.
Возглавив Министерство народного просвещения в апреле 1833 г., С.С. Уваров принял решение возобновить печатный орган при своем ведомстве (после пятилетнего перерыва), значительно трансформировав его характер. Журнал стал не просто сборником постановлений, а отражал идеологическую позицию министра по важнейшим и очень трудным для него и всей России вопросам: «По какому правилу следует действовать в отношении к Европейскому просвещению, к Европейским идеям, без коих мы не можем уже обойтись, но которые без искусного обуздания их грозят нам неминуемой гибелью?»10. Уваров — глубоко западный человек по своей интеллектуальной культуре — к началу 1830-х годов прошел путь от умеренного либерала до убежденного консерватора-охранителя. Переживший такую эволюцию интеллектуал-чиновник пытался дозировать неизбежную рецепцию европейского просвещения ради сохранения российского «порядка вещей», опираясь на три основополагающих принципа: «Православие — Самодержавие — Народность». Впервые эта концепция была провозглашена публично именно в программном вступлении Уварова к январскому номеру обновленного ЖМНП 1834 г.: «Общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование <...> совершалось в соединенном духе Православия, Самодержавия и Народности»11.
Вообще растущая роль периодической печати в обществе хорошо осознавалась министром. Не без его ведома, очевидно, в первом же обозрении русской периодики в ЖМНП, написанном А.А. Краев-ским, отмечалось, что «наш век по преимуществу может быть назван веком журналов»12. Естественно, европейская либеральная печать оценивалась крайне негативно. Характерно уже название одной из статей уваровского издания «Мысли швейцарца о противодействии вредным журналам»13. Противодействовать таким «вредным изданиям» в России и призван был ЖМНП. Уваров писал: «Для такой Державы в наш, обильный повременными изданиями век, журналы официальные — сии отголоски Правительства — не-
10 Доклад Уварова Государю 19 ноября 1833 г. «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством народного просвещения» // Река времени. М., 1995. Кн. 1. С. 70.
11 ЖМНП. 1834. № 1. С. Р
12 Обозрение русских газет и журналов // Там же. С. 94.
13 Там же. С. 123.
обходимы». Государство в лице уваровского министерства откровенно брало на себя обязанности цензора просвещения. Провозглашалось, что только оно способно предохранить общество от «нравственно-политических язв» и всяческих бед, которые несет с собой либеральная идеология, все активнее усваиваемая в 1830-е гг. в Европе и постепенно проникавшая в Россию14.
Но, несмотря на весь консерватизм идейно-политических установок уваровского издания, его цели и главное результаты деятельности значительно шире. ЖМНП — неоднозначное явление, как, впрочем, и консервативная идеология в целом. Ведь консервативные идеи не сводятся к безосновательной приверженности к отжившему и противостоянию прогрессу, но ориентированы на традиционные ценности, поддержание устойчивого «порядка». Так и ЖМНП должен был играть роль не глухого «железного занавеса» (если использовать политическую метафору более позднего времени), а своеобразной «умственной плотины» (выражение Уварова), с помощью которой «обуздывался» напор «опасных» для России, с точки зрения власти, западных идей, а не вовсе перекрывался доступ к европейскому просвещению15. Анализ публикаций даже за один 1834 г. дает основания говорить о наличии в ЖМНП черт периодики научно-популярного типа, служащей задачам просвещения16.
Уваров внес довольно значительные коррективы в формат издания — расширил его состав, изменил сами принципы подбора материала, не ограничиваясь известиями о современном ходе отечественного образования. Причем министр занимался не только общим идейным руководством журнала, но и сам выбирал рубрики, «куда и что следовало помещать»17. В своих решениях он был вполне самостоятелен — государь доверял главному идеологу и цензору империи (Уваров занимал пост председателя Главного управления цензуры).
В ЖМНП пришли авторы, которые в той или иной мере принимали установки Уварова, находились с ним в общем идеологическом поле. Молодой Гоголь оказался среди тех, кто искренне поверил в высказанные министром идеи, в их правоту и реализуемость, и стали их убежденными сторонниками. Так, свою миссию как преподавателя Гоголь сформулировал явно в духе уваровской парадигмы: «Цель моя — образовать сердца юных слушателей <...>,
14 Там же. С. 1У—У1.
15 Доклад Уварова Государю 19 ноября 1833 г. ... // Река времени. М., 1995. Кн. 1. С. 70.
16 См. об этом также: Вацуро В.Э., Гиллельсон М.И. Сквозь «умственные плотины»: Очерки о книге и прессе пушкинской поры. М., 1986.
17 Старчевский А.В. Воспоминания старого литератора // Исторический вестник. 1888. Т. 34. С. 110.
чтобы никакой легкомысленный фанатик и никакое минутное волнение не могло поколебать их; сделать их кроткими, покорными, благородными, необходимыми и нужными сподвижниками Великого Государя»18. Показательна и лестная характеристика Гоголем первого номера ЖМНП, где, в частности была помещена программа Уварова: «Я читаю теперь журнал <...>. В нем очень много интересного, даже в самых официальных статьях, которые изложены так занимательно, как я не мог предполагать!»19.
В целом Гоголь высоко оценивал Уварова, связывая с его деятельностью определенные надежды. В письме Пушкину от 23 декабря 1833 г. Гоголь очень позитивно отзывался о «замечаниях и глубоких мыслях» Уварова в его рассуждениях о Гете и «по случаю экзаметров, где столько философского познания языка и ума быстрого»20. Новый министр противопоставлялся предыдущему — К.А. Ливену как «человеку ума недальнего». В заключение гоголевского письма Уваров сравнивается со знаменитым французским министром народного просвещения Гизо: «Я уверен, что у нас он более сделает, нежели Гизо во Франции» (X, 290).
Сравнение Гоголем возможностей С.С. Уварова и выдающегося французского государственного деятеля, писателя и историка Ф.П.Г. Гизо заслуживает особого внимания. Сопоставляя эти две фигуры, писатель, видимо, подразумевал прежде всего некоторые биографические совпадения. Практически ровесники, Гизо (род. 1787) и Уваров (род. 1786) к началу 1830-х годов прошли серьезную школу государственной службы, почти одновременно (в 1832 г. — Гизо, а в 1833 — Уваров) были назначены министрами народного просвещения.
Менее вероятно, что высказывание Гоголя было вызвано надеждой на то, что Уваров со своим ЖМНП превзойдет журнальный опыт французского министра. Вообще едва ли стоит связывать два этих начинания (кстати, разделенных двумя десятилетиями), как это сделал А.Л. Зорин в книге «Кормя двуглавого орла.». Исследователь предположил, что при разработке программы ведомственного журнала Уваров ориентировался на пример издавав-
18 Гоголь Н.В. План преподавания Всеобщей истории // ЖМНП. 1834. № 2. С. 209.
19 Письмо Н.В. Гоголя К.С. Сербиновичу от 11 февраля 1834 г. // Гоголь Н.В. Пол. собр. соч.: В 14 т. М., 1937—1952. Т. 10. С. 296 (Далее при цитировании по данному изданию номер тома и страницы указывается в основном тексте статьи в скобках после цитаты соответственно римскими и арабскими цифрами).
20 Гоголь имеет в виду речь Уварова о Гёте, прочитанную в общем собрании Академии наук 22 марта 1833 г. и изданную затем в том же году на французском и русском языках, а также статьи о русском гекзаметре, напечатанные карамзинистом-новатором Уваровым в 1813—1815 гг. в «Чтениях в Беседе любителей русского слова».
шихся в 1811—1813 гг. Гизо «Анналов образования» («Annales de l'éducation»), где излагались его взгляды на создание «национальной образовательной системы»21. Знакомство с французским изданием, его программой и содержанием шести вышедших номеров не позволяет согласиться с версией Зорина.
Главное различие, представляется, связано с тем, что ЖМНП — это именно журнал, выходивший ежемесячно, имевший довольно четкую внутреннюю структуру и стремившийся, как уже отмечалось, стать «летописью» отнюдь не только жизни министерства, и даже не просто просвещения в стране, а значительным идеологическим органом. В свою очередь «Annales de l'éducation» — не журнал, а сборник (recueil), по определению самого Гизо22, с весьма специальной программой. Его задача — публикация статей о фундаментальных принципах, подчеркнем, детского домашнего и начального школьного образовании, как характеризует тематику издания сам Гизо во вступительной статье первого выпуска «Annales de l'educa-tion»23. Если Уваров в относительно спокойные для России 1830-е гг считал необходимым дать новое направление российскому образованию и посредством этого пропагандировать в стране соответственным образом трактуемые идеалы православия, самодержавия и народности, то Гизо в готовящейся к войне и воюющей Франции начала 1810-х годов ставил перед собой гораздо менее амбициозные цели. Кроме того, французский сборник наполовину состоял из статей и переводов самого Гизо. Уваров же выступил в ЖМНП как автор только с предисловием к первому номеру (если, конечно, не считать публикации официальных распоряжений и заявлений по министерству, им подписанных).
Вместе с тем в своем высказывании о Гизо и Уварове Гоголь мог исходить как раз из понимания различий этих изданий и преимуществ журнала Уварова, которому предстояло сделать «больше» Гизо. Однако все эти предположения имеют смысл, если Гоголь вообще был знаком с «Annales de l'education» Гизо. А однозначно ответить на этот вопрос за неимением документов невозможно.
Существует вероятность, что упоминание о «сделанном» Гизо и о перспективах деятельности Уварова связано с надеждой Гоголя на то, что русский министр будет успешнее своего французского коллеги, который с июня 1833 г. проводил (кстати, вполне эффективно) реформу начального образования. Такая гипотеза имеет
21 Зорин А. Кормя двуглавого орла... Литература и государственная идеология в России в последней трети XVIII — первой трети XIX века. М., 2004. С. 347—348.
22 Guizot F. Réflexions générales sur l'Education et sur l'esprit dans lequel cet ouvrage a été composé // Annales de l'éducation. P., 1813. T. 6. P. 324.
23 Guizot F. De l'éducation en général, et des difficultés qu'elle présente aujourd'hui // Annales de l'éducation. P., 1811. T. 1. P. 18.
право на существование, поскольку проблемы начального образования входили в круг интересов Гоголя, неудовлетворенного его состоянием в России24.
Еще более обоснованным представляется, что своим сравнением Гоголь намекает на некоторую схожесть идей Гизо и Уварова относительно соединения религии со строгим общественным порядком во имя сохранения монархии. Уваров 1830-х гг., разделяя мысль Гизо о необходимости поставить религию фактически на службу государственным интересам и, собственно, монархии25, как известно, весьма негативно оценивал результаты деятельности Гизо и его партии в этом направлении. Ведь их усилиям в основном и была обязана Франция победой Июльской революции. Тем более Уваров не допускал для России возможности идти французским путем — путем ограничения власти монарха. Гоголю такая консервативная позиция была близка. Судя по его высказываниям тех лет26, он мог надеяться, что Уваров, идя к соединению «религии и монархии» своей дорогой — дорогой «Православия — Самодержавия — Народности», — достигнет большего, чем Гизо.
В то же время не стоит преувеличивать сочувственное внимание Гоголя к создателю теории официальной народности и его журналу, их идейную близость и, тем более, видеть в ней главную причину прихода писателя в ЖМНП. Сотрудничество Гоголя с Уваровым преследовало и совершенно прагматическую цель — получить с помощью министра место профессора на кафедре всеобщей истории в открывавшемся тогда Киевском университете.
Историей Гоголь «заболел» еще в юности. По словам матери, свое первое историческое произведение — стихотворение «Россия под игом татар» (IX, 9) — он написал, учась в Нежинском лицее. Отразился интерес к истории и в принесших ему успех «Вечерах на хуторе близ Диканьки» (1831—1832). Тогда же писатель начал заниматься исторической наукой и преподавательской деятельностью: с марта 1831 г. он преподает историю в Патриотическом институте, дает частные уроки. В записных книгах Гоголя 1833—1835 гг. содержатся наброски грандиозных трудов по русской истории и истории Малороссии, древней всеобщей истории и истории Средних веков (IX, 14-272).
Но, несмотря на обилие замыслов и начинаний, Гоголь остается недоволен собой. 1833 год — время накануне своего прихода в ЖМНП
24 Об этом Гоголь, например, писал в опубликованной в «Литературной газете» в 1831 г. статье «Несколько слов о преподавании детям географии» (Т. 3. № 1. С. 4—7).
25 Guizot F. Du gouvernement représentative et de l'état actuel de la France. P., 1816. Р. 79.
26 См., напр.: Гоголь Н.В. План преподавания... С. 208.
— он характеризует в письме Погодину как тяжелую пору кризисов: «Сколько я поначинал, сколько пережег, сколько бросил! Понимаешь ли ты ужасное чувство: быть недовольну самим собою» (X, 277). И все же именно занятия историей приносят умиротворение его мятущейся натуре. «Ничто так не успокаивает, как история. Мои мысли начинают литься тише и стройнее», — всего через месяц после драматических признаний Погодину пишет Гоголь М.А. Максимовичу (X, 284).
Чтобы иметь возможность вплотную заняться лелеемым им замыслом создания «Истории Малороссии», Гоголь и хотел получить место профессора истории в Киеве. Для обоснования своего желания в декабре 1833 г. начинающий историк решил «вместо словесных представлений набросать <...> мысли и план преподавания на бумагу» (X, 290) и передать их министру через Жуковского, который хорошо знал Уварова (еще с арзамасских времен) и покровительствовал Гоголю. О своих ожиданиях последний сообщил Пушкину: «Во мне живет уверенность, что если я дождусь прочитать план мой («План преподавания Всеобщей истории». — Е.З.), то в глазах Уварова он меня отличит от толпы всяких профессоров, которыми набиты университеты» (X, 290). Так инициатором контактов с Уваровым стал сам Гоголь.
Переданный министру «План.» должен был сыграть роль своего рода «визитной карточки» Гоголя-преподавателя и не предназначался специально для журнала. Уваров же, явно понимавший выгоду привлечь в реорганизуемое им издание молодого, талантливого и уже известного автора, незамедлительно опубликовал предложенную ему и вполне соответствующую программе ЖМНП рукопись. Так началось сотрудничество Гоголя с Уваровым, где каждый преследовал свой интерес.
В уваровском издании Гоголь оказался в окружении профессионалов. Он пришел в один год с П.А. Плетневым, М.П. Погодиным, М.А. Максимовичем, С.П. Шевыревым. Радея за «успехи ее (периодической литературы. — Е.З.) собственной, оригинальной деятельности, успехи в приобретении независимой, свободной от подражания жизни, и сими успехами измеряя ход <...> общественного просвещения»27, журнал сумел объединить вокруг себя авторитетных деятелей из отечественного ученого и литературного мира. Разумеется, из литераторов здесь печатались в основном те, кто в эти годы занимался и преподавательской деятельностью.
Сделанные нами подсчеты выявили, что в 1834 г. в ЖМНП была опубликована 21 статья по истории и только 8 по филологии и 6 по естественным и точным наукам. Такое повышенное внимание
27 Обозрение русских газет и журналов. С. 99.
к истории отражало общую тенденцию времени. С начала XIX в. в Европе, а следом и в России во многом благодаря романтикам, последователям шеллингианства, история стала восприниматься как важнейший способ «самопознания» человечества, причем все больший интерес вызывало национальное прошлое.
Кроме того, преобладание исторической тематики в ЖМНП обусловливалось тем, что формировать сознание аудитории, доносить до нее идеи официальной народности было удобнее на материале событий минувших веков. Заметим, кстати, что Уваров всегда считал историю «предметом, заслуживающим по своей важности первое место в народном воспитании»28. В опубликованном им еще в 1813 г. рассуждении «О преподавании истории относительно к народному воспитанию» подчеркивалось, что именно ознакомление с отечественной историей должно «возбуждать и сохранять народный дух», а «преподающий Историю» в «сем отношении делается прямо орудием Правительства и исполнителем его высоких намерений»29.
В этой связи особый интерес представляет анализ первой публикации Гоголя в ЖМНП — «Плана преподавания Всеобщей истории». Он во многом перекликался с упомянутой уваровской программной работой о преподавании истории, которая вполне могла быть известна Гоголю, например, благодаря Жуковскому. Причем в данном случае особый интерес представляют переклички именно предлагаемых авторами последовательности и методов изложения материала. Согласно Уварову, «преподающий должен сперва знакомить учащихся с главными происшествиями Истории»30. Гоголь также предлагает для начала представить слушателям «эскиз» всей истории человечества, чтобы «они вдруг обняли все то, о чем будут слушать»31. Далее Уваров советует «изобразить постепенно всех древних народов в истинном их виде» и «при конце каждой эпохи начертывать обозрение или живую картину нравов, обычаев, просвещения и проч.»32. По мнению Гоголя, после общего обозрения нужно разобрать отдельно историю всех государств и народов. По окончании же курса необходимо охарактеризовать каждую часть света, чтобы «показать все отличия как их, так и народов, в них находящихся»33. Требование Уварова «или в начале или при окончании курса показать синхронический ход Истории, таким образом,
28 Речь Президента Императорской Академии Наук, попечителя Санкт-Петербургского Учебного округа, в торжественном собрании Главного Педагогического Института, 22 марта 1818 года. СПб., 1818. С. 44.
29 Уваров С.С. О преподавании истории относительно к народному воспитанию. СПб., 1813. С. 24.
30 Там же. С. 10.
31 Гоголь Н.В. План преподавания. С. 195.
32 Уваров С.С. О преподавании истории. С. 11.
33 Гоголь Н.В. План преподавания. С. 205.
чтобы учащийся мог следовать современным происшествиям во всех частях мира»34, также учитывается Гоголем. Оно находит свое отражение в его намерении в виде эпилога к курсу «рассмотреть за одним разом весь мир по столетиям» — тогда Всеобщая история представит «великую лестницу веков»35.
Если понимание методики преподавания истории в гоголевском «Плане.» близко представлениям Уварова, то в декларируемых Гоголем подходах к изучению истории обнаруживается много общего с позицией Погодина, заявленной в статье «О Всеобщей Истории». Эта статья, в основу которой легла прочитанная им в Московском университете лекция, открывала отдел «Науки» январского номера ЖМНП в 1834 г. А в следующем номере появился «План преподавания Всеобщей истории» Гоголя, уже заголовок которого подчеркивал соотнесенность со статьей Погодина.
Обоим авторам присущи историософские подходы к познанию прошлого в духе шеллингианства, рецепция которых характерна для большинства крупнейших историков первой трети XIX в. Согласно таким представлениям, историк был призван выявлять некий высший провиденциальный смысл в развитии человечества. Все события в истории осмыслялись как подчиненные не случаю, но и не собственно историческим законам наподобие законов физического мира (как полагали Просветители), а Промыслу. «Есть <...> необходимость в происшествиях, <...> Промысел, есть Бог в Истории», — утверждал Погодин36. И Гоголь как будто вторил ему: «Мир должен быть представлен <...> проникнутый теми же таинственными путями Промысла, которые так непостижимо на нем означались»37.
Именно Промыслом Божьим, по Гоголю, оказывается предопределено и значение России во всемирной истории. Правда, рисуя «эскиз» развития человечества от древних времен до современной ему эпохи, автор обратил внимание на место в нем своей родной страны только в связи с событиями недавней истории — наполеоновскими войнами. В «Плане.» выделялась ее особая роль в крушении Наполеона: «Ничто не имеет духа ему противиться, пока он сам не набегает на гибель свою, вторгнувшись в Россию». Причем, как и в других своих исторических работах, Гоголь сделал упор на важность географического фактора — французского завоевателя погубили «неведомые ему пространства, лютость климата» 38.
34 Уваров С.С. О преподавании истории. С. 11—12.
35 Гоголь Н.В. План преподавания. С. 208.
36 Погодин М.П. О Всеобщей Истории // ЖМНП. 1834. № 1. С. 32—34.
37 Гоголь Н.В. План преподавания. С. 190.
38 Там же. С. 204, 209.
9 ВМУ, журналистика, № 2
129
Сквозная идея в статьях и Гоголя, и Погодина относительно изучения и преподавания всеобщей истории — неразрывность связи времен и народов в историческом процессе. В первой главке «Плана.», занимающей полторы страницы, слово «связь» и однокорен-ные с ним повторяются 6 раз. «Она не есть та видимая, вещественная связь, которою часто насильно связывают происшествия <...>. Связь (курсив везде наш. — Е.З.) эта должна заключаться в одной общей мысли: в одной неразрывной Истории человечества»39. И даже после редакторского замечания Сербиновича о необходимости стилистической правки писатель продолжал настаивать на сохранении этих повторов: «Я нарочно так выразился, потому что это составляет фигуру в слоге, а не ошибку <...>; это оборот именно тот, который более всего выражает мою мысль» (X, 294—295). С помощью повторов Гоголь хотел акцентировать внимание читателя на принципиально важной, с его точки зрения, задаче — увидеть и показать глубинную, имеющую провиденциальный смысл соотнесенность исторических событий. И, судя по опубликованному тексту, доводы автора были услышаны редактором.
Мысль о «невидимой связи» исторических событий доминирует и в статье Погодина «О Всеобщей Истории». Любопытно, что для более наглядного ее представления оба автора используют практически одно и то же весьма популярное тогда сравнение: история как «цепь» неразрывно соединенных между собой «колец»-собы-тий40. «Все события мира должны быть так тесно связаны между собою и цепляться одно за другое, как кольца в цепи»41 — у Гоголя. «Верно, действия его (духа человеческого. — Е.З.) составляют такую же непрерывную цепь, какую составляют естественные произведения, в которой всякое кольцо (курсив везде наш. — Е.З.) необходимо»42 — у Погодина.
Отмеченные переклички, конечно, не случайны. Но говорить о прямых заимствованиях Гоголя у Погодина, чья статья появилась ранее, явно не имеет смысла. Размышлять на темы всеобщей истории оба автора начали гораздо раньше, чем из-под их пера вышли соответствующие тексты. На это, кстати, сам Гоголь указал в письме Погодину в январе 1833 г.: «По всему мы должны быть соединены тесно друг с другом. Однородность занятий — заметьте, и у вас и у меня. Главное дело Всеобщая История» (X, 254).
39 Там же. С. 190.
40 Оба автора, очевидно, были знакомы с работой И. Камашева «Взгляд на историю как на науку», ставшей первым печатным заявлением о необходимости применения идей шеллингианства к изучению истории в России и провозгласившей важность «отыскивать» в истории «цепь причин» (Вестник Европы. 1827. Т. 151. № 4. С. 249—250).
41Гоголь Н.В. План преподавания. С. 190.
42 Погодин М.П. О Всеобщей Истории. С. 40.
Погодин читал курс всеобщей истории в Московском университете еще с 1825 г., когда, понятно, и начал его разработку. Гоголевский же «План.», скорее всего, был задуман в начале 1831 г., когда писателю доверили читать курс всеобщей истории в Патриотическом институте. Правда, включая свой «План.» в сборник «Арабески», он датировал его 1832 г. Большинство же исследователей склонны относить «План.» к 1833 г., опираясь на уже цитировавшееся письмо к Пушкину (X, 290). Представляется, однако, что расхождения в датировке можно объяснить тем, что, выставляя год в «Арабесках», Гоголь имел в виду время проработки основной концепции своего «Плана.», а гоголеведы — оформление текста «на бумаге». Так или иначе, близость рассматриваемой гоголевской статьи погодинской, с нашей точки зрения, предопределена по сути параллельным ходом развития мысли двух авторов и усвоением ими одних и тех же исторических концепций.
Ключевую для Гоголя и Погодина идею связи времен и народов в историческом процессе оба восприняли, вероятнее всего, через А.Л. Шлецера. Немецкий исследователь, весьма популярный в России и много сделавший для становления российской историографии, одним из первых стал разрабатывать концепцию всемирной истории, «почувствовал», по точному замечанию писателя в статье «Шлецер, Миллер и Гердер», «идею об одном великом целом, об одной единице, к которой должны быть приведены и в которую должны слиться все времена и народы» (VIII, 85). Симптоматично, что Шлецер единственный, на кого прямо ссылается Гоголь в своем «Плане.»: «Только тогда вы знаете хорошо Историю, говорит Шлецер, когда знаете ее и вдоль, и поперек, и вкось, и во всех направлениях»43. Молодой Гоголь явно осознавал новаторство Шлецера, пытавшегося уже в конце XVIII — начале XIX в. применять при изучении истории критический и философско-анали-тический подходы — т.е. подходы, которые активно усваивала и разрабатывала передовая историческая наука гоголевского времени.
Вообще проблемы новаторства в науке, соотношения оригинальности и эрудированности явно волновали Гоголя. Писатель прекрасно понимал, что историк не только может, но и должен опираться на сделанное предшественниками. Причем он писал об этом как всерьез: «в истории приобретение делается для пользы всех и владение им законно» (X, 256), так и в полушутливом тоне: «от души рад был, если бы нам подавали побольше Геренов44 <.> Из них можно таскать обеими руками» (X, 344). Руководствуясь принципом «чем больше попыток и опытов, тем для меня лучше,
43 Гоголь Н.В. План преподавания. С. 208.
44 Гоголь имеет в виду немецкого историка А.Г.Л. Геерена (1760—1842), труды которого по истории получили широкую известность в Европе в начале 1830-х гг.
тем моя История будет совершеннее», Гоголь одновременно отвергал путь компиляции. Он был чрезвычайно щепетилен в отношении к любым заимствованиям, надеясь, что «в образе мыслей не встретится с другими» (X, 298).
Характерна его реакция на выход «Всеобщей истории» Беттиге-ра, изданной Погодиным в 1832 г.45 Признавая, что, «это, точно, одна из удобнейших и лучших для нас история», Гоголь тут же замечает: «Некоторые мысли я нашел у ней совершенно сходными с моими, и потому тотчас выбросил их у себя. <...> Что делать, проклятое желание быть оригинальным!» (X, 256). Писатель так высоко ценил самостоятельность мыслителя, что за это качество был готов простить погрешности в слоге: «Пять-шесть мыслей новых уже для меня искупает все» (X, 342). Отсюда и нарочитое повторение Гоголем местоимений «мой»-«мои» в заключении к первому выступлению в ЖМНП: «Вот мой план, мои мысли и мой образ преподавания!»46.
Конечно, «План.», как и в другие гоголевские статьи в ЖМНП, не могут быть признаны совершенно оригинальными. Но все же в его работах содержатся свежие для того времени научные идеи. Естественно, молодому писателю сложно было стать оригинальным мыслителем-историком. Но то, что он ставил перед собой столь высокую цель, уже заслуживает высочайшего признания. Как и желание Гоголя-преподавателя истории добиться истинного внимания слушателей, а автора журнальных статей — их читателей.
Именно с этим устремлением связаны очень высокие требования к лектору, которые вполне экстраполируются и на публициста — автора журнальных статей. По Гоголю, мало самому обладать знаниями, надо уметь донести их до студентов, используя «увлекательный, огненный» слог47. Преподаватель не имеет права «отделаться» (по нарочито, заметим, грубому гоголевскому выражению в контексте научно-публицистической статьи) бездоказательным заключением, что то или иное событие было «великое». Необходимо установить и закрепить в памяти аудитории представление о его причинах и следствиях. При этом, если хоть один их слушающих предастся посторонним мыслям, «вся вина падает на Профессора», — в максималистском духе заключает автор «Плана.»48.
На страницах журнала Уварова Гоголь активно включался в обсуждение многих актуальных тогда исторических тем. Причем главными для него стали: история Средних веков и история его
45Имеется в виду «Всеобщая история. Гимназический курс. Сочинение эрлан-генского профессора Беттигера. Перевод с немецкого» (М., 1832).
46 Гоголь Н.В. План преподавания. С. 209.
47 Там же. С. 192.
48 Там же. С. 192—193.
родной Малороссии. Этот выбор показывает, что молодой Гоголь достаточно хорошо разбирался в современной ему историографии. К сожалению, рамки данной статьи не позволяют подробно остановиться на анализе всех выступлений Гоголя в ЖМНП.
Опыт сотрудничества Гоголя в журнале Уварова оказался недолгим. Это обосновывается в основном тем, что изначально писатель пришел в ЖМНП не столько ради публицистической деятельности, сколько ради историко-педагогической карьеры. В июле 1834 г он получил место адъюнкт-профессора на кафедре всеобщей истории в Санкт-Петербургском университете, в который, правда, желал попасть в меньшей степени, чем в Киевский, и где ему вскоре стало казаться, что он несостоятелен как лектор (X, 344)49. Постепенно Гоголь почувствовал охлаждение и к преподаванию истории, и к воплощению своих исторических представлений в жанре научно-публицистических статей. Как следствие пропала и заинтересованность в благосклонности министра. Вероятно, писатель всегда ощущал, по крайней мере, на подсознательном уровне, что главное его предназначение — художественное творчество. И после 1835 г. (когда были изданы «Арабески») он постоянно предпочитал художественное осмысление исторического материала высказываниям историка-преподавателя и историка-публициста50.
Итак, участие Гоголя в ЖМНП в 1834 г. — достаточно важный момент в творческой биографии писателя и одновременно заметное явление в истории этого журнала. Анализ сотрудничества Гоголя в ЖМНП позволяет уточнить его идейно-политическую ориентацию первой половины 1830-х гг., т.е. в период, когда начала разрабатываться и проповедоваться доктрина официальной народности Уварова, в большой мере как раз с помощью министерского журнала. Важна уже сама готовность Гоголя печататься в главном правительственном идеологическом органе. Гоголевские публикации, в том числе «План.», конечно, не были прямым воплощением ее постулатов. Но они явно вписывались в формируемый Уваровым идеологический дискурс, особенно в связи с выдвижением общей цели воздействия на сознание соотечественников, которых предполагалось сделать «кроткими, покорными, благородными, необходимыми и нужными сподвижниками Великого Государя»51.
Гоголевские статьи в ЖМНП безусловно способствовали достижению определенного уровня в презентации исторической тема-
49 См., напр.: Иваницкий Н. Выправка некоторых биографических известий о Гоголе // Отечественные записки. 1853. № 2. С. 121.
50 Необходимо, однако, заметить, что последняя книга Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847) содержит историко-публицистические суждения, но они требуют отдельного анализа.
51 Гоголь Н.В. План преподавания. С. 209.
тики не только на страницах рассматриваемого специального издания, но и отечественной журналистики в целом. В свою очередь журнал Уварова предоставил 25-летнему Гоголю дополнительные возможности высказываться на исторические темы, обращаясь к более-менее подготовленной и заинтересованной аудитории в форме статей научно-публицистического характера. Причем автор достаточно успешно проявил себя в рассуждениях по широкому спектру вопросов — от конкретных методических до постановки общих историософских проблем. Журнальные публикации Гоголя обнаруживают хорошее знакомство автора и с классикой историографии, и с ее новейшими достижениями. И что особенно важно, его верность высокой цели, пусть далеко не всегда для него достижимой, быть оригинальным историком-ученым, преподавателем, публицистом.
Поступила в редакцию 14.02.2009
