CC BY
78
УДК 94(47)
О. А. Чернов
Н. В. ЧАРЫКОВ О ГЕНЕЗИСЕ ПЕТРОВСКИХ РЕФОРМ
В статье исследуются взгляды Н. В. Чарыкова на предпосылки петровских реформ.
In the article the views are investigated of N. V. Cha-rykov to the genesis of the reforms of Peter I.
Ключевые слова: Н. В. Чарыков, Пётр I, реформы.
Keywords: N. V. Charykov, Peter I, reforms.
Вопрос о генезисе петровских реформ является дискуссионной проблемой. Если одни историки усматривали в этом явлении полный и принципиальный разрыв с предыдущим периодом развития России, то другие, напротив, полагали, что преобразования первой четверти XVIII в. являлись следствием планомерной подготовительной работы более раннего времени [1].
В сочинениях Н. В. Чарыкова также нашли место анализ предпосылок и оценка реформ, проведённых в период правления Петра I.
Начало изучению Н. В. Чарыковым проблемы предпосылок петровских реформ было положено в 1879 г., когда он погружается в изучение «Космографии». Так, в своём письме от 1 февраля 1879 г. он сообщает: «...Завтра буду у князя Вяземского - представят первый том "Космографии".» [2]
В конце февраля 1879 г. Н. В. Чарыков выступает в Обществе любителей древней письменности с докладом под названием «Космография 1670 года». Об этом событии он сообщал отцу: «.я не читал, а говорил по составленным заметкам. Сообщение это заняло 20-25 минут. Присутствовали между прочим проф. Ягич - заместитель Срезневского, Барсуков» [3].
На этом Н. В. Чарыков не остановился. Весной 1881 г. он начал работу над предисловием к «Космографии». В нём он собирался рассказать «о её особенностях, судьбе, происхождении и значении в ряду других памятников допетровской Руси».
Н. В. Чарыков обосновывал необходимость данного исследования тем, что в современный ему период проблема предпосылок петровских реформ была предметом оживлённой дискуссии в русском обществе и литературе. В частности, он отмечал, что «Аксаков и сочувствующие ему ищут элементы для новых форм нашей государственной жизни, а наши законники - образец немощи и ничтожества исторического прошлого России» и, таким образом, «рукопись. может предста-
© Чернов О. А., 2011
вить известный интерес, так как она есть положительный образец науки до Петра.» [4].
Актуальность данной работы, по мнению Н. В. Чарыкова, объяснялась ещё и тем, что она должна «послужить к увеличению сведений об учёной литературе того периода, который непосредственно предшествовал эпохе преобразований Петра Великого» [5].
Н. В. Чарыков отмечает, что «Краткая Космография» «носит явственно византийско-рус-ский характер и является памятником... более древнего миросозерцания» [6].
В связи с этим он дает высокую оценку роли и значения Византии, которой «выпало на долю сберечь памятники классических познаний в течение долгих сумерек средних веков и передать эти элементы просвещения начавшей возрождаться Западной Европе и нарождавшейся России» [7]. Из Византии сведения распространились по всей Европе - в том числе и в России. Однако, в отличие от Западной Европы, в России эти сведения, «вследствие преобладания духовных интересов и умозрительного мышления и по причине малого внимания к материальным потребностям, не приняли формы самостоятельной науки географии» [8].
Н. В. Чарыков полагает, что как в Западной Европе, так и в России шёл параллельный процесс - открытие новых земель возникло и развилось независимо от успехов науки географии. В России «наряду с успехами книжной географической учёности умножались, вследствие внутренней организаторской деятельности московских государей и вследствие продолжавшегося процесса внешнего роста русского государства -практические сведения о самой России и о прилегавших к ней землях и народах» [9].
По его мнению, сведения эти добывались через посольства, торговые экспедиции и «хождения» частных лиц.
Опубликовав «Космографию» с собственными комментариями, Н. В. Чарыков задумал написать труд о «науке и Просвещении в России накануне преобразований Петра Великого по рукописным сочинениям и другим памятникам XVII в.» [10] Однако в полной мере эту работу ему осуществить не удалось. Тем не менее в последующих трудах он обращался к некоторым аспектам данной проблемы.
Так, в своей самой крупной работе, заявленной как исследование биографии Павла Мене-зия, Н. В. Чарыков обратил внимание на факторы, повлиявшие на становление личности Петра I как государственного деятеля.
Как отмечал в своей обширной рецензии Е. Ф. Шмурло, основная проблема, рассматриваемая в работе Н. В. Чарыкова, - «тема близости Менезия к царскому двору» [11].
О. А. Чернов. Н. В. Чарыков о генезисе петровских реформ
Более того, по мнению Е. Ф. Шмурло, «совсем не "посольство в Рим" интересовало г. Ча-рыкова, отнюдь не ради службы в Москве проделал он свою большую и достойную уважения работу; ему хотелось проверить и доказать совсем другое: обставить новыми доказательствами и соображениями давно уже пущенную в оборот нашей исторической литературы, но всё ещё спорную мысль о том. что Павел Менезий был в своём роде "наставником" Петра Великого в его младенческие годы...» [12].
Н. В. Чарыков обращает внимание на то, что важнейшим фактором, предопределившим появление иностранцев на службе в Москве, стала женитьба Иоанна III на византийской принцессе Софье Палеолог. В России «польза от привлечения на службу иноземных воинских людей была осознана давно ещё Иваном III» [13].
Автор показал, что шотландская эмиграция в Россию постоянно росла, особенно со времени Иоанна IV, когда в Москву прибыла «целая отрасль шотландской герцогской фамилии Гамильтон» [14].
Наиболее знаменитыми шотландскими переселенцами, прибывшими позднее, были: Петр Иванович Гордон (известный впоследствии сподвижник Петра I), Юрий Лермонт (предок великого русского поэта М. Ю. Лермонтова) и Павел Григорьевич Менезий. Они прибыли в Россию в XVII в., когда, по словам Н. В. Чарыкова, «Россия под знаменем объединявшего её самодержавия, боролась за своё самобытное существование и самостоятельное развитие» [15]. Он подмечает в связи с этим также и то, что предки Гордона, Лермонта и Менезия боролись в своё время под знаменем шотландского короля Малькольма II против узурпатора Макбета. Историк отмечает, что значительный приток в Москву шотландцев начинается только в начале XVII в., а ранее через Архангельск прибывали англичане.
Причем Чарыков выделяет здесь такую особенность, что основу прибывавших иностранцев составляли при Иване Грозном «научные, ремесленные и надобные люди», но никак не военные [16].
В качестве военных инструкторов Иван Грозный использовал ливонцев, захваченных в плен, которым он даровал свободу и поселил в одном месте, тем самым положив начало так называемой «Немецкой слободе». Более того, Чарыков подчёркивает немаловажную деталь — на полтора века раньше Петра Великого Иван Грозный пировал с ливонцами, видя в них своих «учителей» [17]. Впервые историк рассмотрел состав населения, проживавший в Немецкой слободе, и установил, что там были люди разных вероисповеданий. В связи с этим Чарыков высказал интересную мысль, что русское правительство про-
водило политику веротерпимости. Свою мысль он подтверждает тем фактом, что ещё при Иване Грозном лютеранам было позволено иметь свою кирху. К католической церкви, которая вела политику направленной на подчинение православной церкви власти папы Римского, отношение было более настороженное, но и им в конце XVII в. разрешили иметь в Москве свои храмы. Н. В. Чарыков отмечал, что Россия вела в XVII в. непрерывную борьбу с Польшей, Швецией, Крымом.
Особенно большое число военных инструкторов потребовалось после 1654 г., когда вновь началась война с Польшей. Тогда было снято ограничение на наём офицеров-католиков. Вот в их-то числе в Россию и прибыл Павел Менезий [18].
Н. В. Чарыкову удалось обосновать факт, что Павел Менезий был первым наставником юного царевича Петра. Причем царь Алексей Михайлович «допустил, или даже привлек, Павла Ме-незия к некоторому участию в воинских потехах и книжном учении царевича Петра, не возводя, однако, Менезия, по означенному поводу, в какое-либо официальное звание [19].
Автор подчеркивает, что при Алексее Михайловиче не было никакого предубеждения к иностранцам и приводит множество примеров. Ссылаясь на сведения известного русского историка И. Е. Забелина, он говорит, что Алексей Михайлович, Никита Данилович Романов, часто одевались в немецкое платье.
Кроме того, с ведома и одобрения Алексея Михайловича у сыновей А. Л. Ордина-Нащокина и резидента в Варшаве В. Тяпкина, и участника петровских военных игр А. А. Матвеева учителями были иностранцы [20].
Н. В. Чарыков также касается дискуссии между А. Л. Ординым-Нащокиным и А. С. Матвеевым относительно приоритетов внешней политики России. Так, если А. Л. Ордин-Нащокин выступал за продвижение к Балтике, то А. С. Матвеев - к Чёрному морю.
В этом споре Чарыков склонялся на сторону А. Л. Ордина-Нащокина, заявляя: «Если бы мы в 1660 г. открыли для себя на берегу Балтийского моря "окно в Европу", Петру Великому не пришлось бы "прорубать" его полвека спустя» [21].
При этом, получив через это «окно» технические и научные достижения из Западной Европы, Россия отняла бы Малороссию у Польши. Поздние же петровские усилия по разрешению балтийской и южной проблем, по мнению Чары-кова, были слишком дороги по той цене, которую пришлось заплатить.
Таким образом, Чарыков считал реформы начатые Петром I, несколько запоздалым явлением для России. Именно запущенностью, тяжелой формой отставания экономики России от Запад-
ной Европы, объяснял он те крутые меры, которые принял в свое время Петр.
В заключении своей монографии Н. В. Чары-ков приходит к выводу, что с 1682 г. - времени первого стрелецкого бунта - начинается новая русская история. «С тех пор старина уступает не безропотно, но бесповоротно новизне» [22]. Вместе с тем борьба Петра и Софьи видится ему не борьбой старого и нового начал, а только спором за власть [23].
Кроме того, путем сопоставления ряда фактов Чарыков признает правоту Невиля в том, что Павел Менезий был первым наставником юного царевича Петра. Причем Алексей Михайлович «допустил, или даже привлек, Павла Менезия к некоторому участию в воинских потехах и книжном учении царевича Петра, не возводя, однако, Менезия, по означенному поводу, в какое-либо официальное звание [24].
И в заключение он делает ряд предположений:
1) если бы мягкий Павел Менезий остался подольше около Петра, то, возможно бы, сгладил шероховатости характера последнего;
2) это бы сделало Петра более разборчивым в знакомствах в Немецкой слободе и принесло бы больше пользы и меньше вреда;
3) Алексей Михайлович, предугадывая в Петре будущую опору государства, задумал дать цесаревичу образование более широкое, чем было принято в то время;
4) допущение к царевичу иностранца-наставника было самым смелым из тех нововведений, которые предполагалось осуществить, но из-за преждевременной кончины Алексея Михайловича процесс был прерван. Автор замечает, что в России в отличие от Западной Европы реформы начинаются всегда сверху, в связи с этим значение такого нововведения нельзя не признать очень важным [25].
Впоследствии, будучи в эмиграции, рассуждая об историческом пути развития России, Н. В. Чарыков выделял работу П. Н. Милюкова об экономической политике во времена Петра Великого [26].
Оценивая петровские реформы в целом, Н. В. Чарыков отмечал, что абсолютизм нового
западного типа, «привитого Петром Великим на оригинальных российских традициях автократии, усвоенных от Византии и монголов, остался в силе, отрицая... политическую свободу... а в отношении крепостных даже их свободу личности» [27].
Таким образом, Н. В. Чарыков придерживался мнения о том, что петровские преобразования не являлись революционным этапом, а были очередным эволюционным периодом, подготовленным предыдущими периодами развития России, а сам Петр I оказал влияние на характер реформ, но не на их принципиальное содержание.
Примечания
1. Обстоятельный обзор литературы по проблеме предпосылок петровских реформ см.: Багер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований. М., 1985.
2. Центральный государственный архив Самарской области (ЦГАСО). Ф. 143. Оп. 1. Д. 82. Л. 3.
3. Там же. Л. 5.
4. Там же. Д. 84. Л. 78.
5. Чарыков Н. В. Космография. 1670. СПб., 1883. С. 1.
6. Там же. С. 51.
7. Там же. С. 46.
8. Там же. С. 51-52.
9. Там же. С. 61.
10. ЦГАСО. Ф. 143. Оп. 1. Д. 85. Л. 12.
11. Шмурло Е. Ф. Отзыв о сочинении Н. В. Чарыков «Посольство в Рим и служба в Москве Павла Менезия (1637-1694). СПб., 1906». СПб., 1909. С. 103.
12. Там же С. 103.
13. Чарыков Н. В. Посольство в Рим и служба в Москве Павла Менезия (1637-1694.) СПб., 1906. С. 2.
14. Там же.
15. Там же. С. 3.
16. Там же.
17. Там же. С. 4.
18. Там же. С. 7.
19. Чарыков Н. В. Павел Менезий // Исторический вестник. 1900. Ноябрь - декабрь.
20. Там же. С. 956-957.
21. Там же. С. 960.
22. Там же. С. 525.
23. Там же. С. 586.
24. Там же. С. 647-648.
25. Там же. С. 956-957.
26. Там же. С. 971.
27. Tcharykow N. V. Glimpses of High Politics. L., 1931. P. 296.
