CC BY
13
УДК 94(470.47)-05 DOI: 10.53315/1995-0713-2022-56-4-21-31
ББК Т3(2Рос.Калм)-8
А.М. Джалаева, А.Н. Команджаев
Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова
Н.Н. ПАЛЬМОВ: «ЦЕЛЬ ТВОРЧЕСТВА - САМООТДАЧА...»
(К 150-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)
Несмотря на наличие более десятка статей о многогранной деятельности профессора Н.Н. Пальмова, его творческое наследие продолжает вызывать интерес исследователей. Ученый на стыке эпох, будучи далеким от политики, ранее являвшийся историком церкви Н.Н. Пальмов в раннесоветский период сконцентрировался на написании фундаментальных работ по истории калмыков и создании в Калмыцкой автономной области архивно-музейного дела. В данной статье авторы обращают внимание на некоторые идейные стороны его творческой биографии, а также ставят задачу обогащения и уточнения устоявшихся в историографии взглядов на основе привлечения дополнительных источников и литературы.
Ключевые слова: православная церковь, монашество, Астраханская губерния, история калмыцкого народа, архив, музей.
A.M. Dzhalaeva, A.N. Komandzhaev
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov
N.N. PALMOV: "THE PURPOSE OF MY WORK IS SELF-DEVOTION" (150th ANNIVERSARY OF PALMOV N.N.)
The article is devoted to the work of N.N. Palmovin the Kalmyk autonomous region. The scientist has written many historical articles and books. Many scolars have been researching his works. Palmov N.N. worked at the crossroads of two centuries and he began his career as a researcher of the history of the Russian Orthodox Church.During early years of the Soviet Union Palmov focused on writing fundamental works on the history of the Kalmyk people and the establishment of archives and museums in the Kalmyk autonomous region. The authors of this article describe his ideological principles. The aim of their research was to learn more sources and books concerning the contribution of Palmov N.N. to historical science.
Key words: Russian Orthodox Church, monkhood, Astrakhan region, history of the Kalmyk people, archive, museum.
Изучение биографии Н.Н. Пальмова - это долг памяти о человеке, сумевшем в тяжелейших условиях послевоенной разрухи сохранить архивные сокровища калмыцкого народа, организовать собирание и хранение документов новой эпохи, создать первый научный труд по калмыцкой истории. О Николае Николаевиче Пальмове в отечественной историографии написано достаточно много. Пальма первенства, на наш взгляд, принадлежит работам, в которых исследовались те или иные аспекты его многогранного научного творчества [4; 5; 6; 7; 8; 18]. Также достаточно много статей, представивших ретроспективный обзор его богатой биографии.
Н.Н. Пальмов родился 8 (21) декабря 1872 г. в потомственной священнической семье в г. Астрахань [4, с.36]. Основателем династии являлся его прадед о. Иаков Тихонович, служивший в городской Смоленской церкви. Дед Гавриил Яковлевич, прослужив после обучения в духовной семинарии несколько лет в этой же церкви и в кафедральном Успенском соборе, уже в сане протоиерея с 1972 г. стал настоятелем
Астраханского кафедрального собора. Исследователи признают, что, являясь преподавателем разных учебных заведений, о. Гавриил был очень известным в интеллектуальной жизни Астрахани человеком. Это неудивительно, поскольку именно духовенство в силу наследственной грамотности и традиций, со своими учебными заведениями, архивами и библиотеками, являлось в изучаемый период одним из важных источников формирования творческой и научной интеллигенции России [25, с. 165-166]. Не случайно, что русское духовенство в силу определенных традиций потенциально являлось прежде всего сословием историков [2, с. 225]. О. Гавриил был знатоком и собирателем церковных древностей и старообрядческих рукописей. Современники видели в нем органичное сочетание ума, выдержанности, такта, особо выделяя такие черты его характера, как твердость и честность. Г.Я. Пальмов был награжден орденами св. Анны 2-й степени, св. Владимира 3-й степени, в результате чего приобрел потомственное (передаваемое по наследству) дворянство. Его сын Николай, родившийся в 1845 г., после завершения учебы в Киевской духовной академии, прослужив недолгое время в Пермской и Черниговской духовных семинариях, вернулся в Астрахань. Здесь он, возведенный в сан протоиерея, служил в кафедральном Успенском соборе, являлся преподавателем истории и законоучителем в Мариинской женской гимназии и Астраханском епархиальном женском училище [25, с. 166].
В рассматриваемый нами период историко-краеведческая традиция стала явлением общественно значимым и распространилась на большинство губернских центров европейской части России. В русле этой традиции в Астрахани было создано в 1872 г. Петровское общество исследователей Астраханского края (ПОИАК). Н.Г. Пальмов был его действительным членом по историко-этнографической секции. Он и его коллеги разработали программу исследований, на основе которой проводились изыскания по истории татарского и калмыцкого народов. Совместно с секцией натуралистов, в которую входил В.А.Хлебников, попечитель Малодербетовского улуса, они подготовили экспозицию, представленную на Казанской научно-промышленной выставке 1890 г. В.А.Хлебников за коллекцию птиц и зверей Астраханского края был удостоен Большой серебряной медали [29, с. 1414]. Н.Г.Пальмов подготовил экспонаты, характеризующие быт астраханских калмыков, а также альбом историко-этнографических фотографий. На одной из площадок выставки, в Державинском саду, была установлена калмыцкая кибитка. Этнографическая коллекция, вызвавшая живой интерес посетителей, была отмечена почетными дипломами. Астраханский отдел Казанской выставки 1890 г., подготовленный членами ПОИАК, стал основой для открытия в 1897 г. краеведческого музея в Астрахани [17, с.176-177]. Неустанный подвижнический труд Н.Г. Пальмова не остался без внимания. Он был награжден орденом св. Владимира 3-й степени, а также серебряной медалью на Александровской ленте [4, с. 4].
Его сын, Николай Николаевич Пальмов, в русле семейных традиций, завершив духовную семинарию в Астрахани, продолжил обучение в Киевской духовной академии, в которой получил глубокое образование, изучая как светские, так и религиозные предметы. Его кандидатское сочинение «Чинопоследования пострижений в монашество (историко-археологическое исследование)» было написано по теме, которую предложил известный в то время исследователь в области христианского богослужения профессор А.А. Дмитриевский, который дал работе Н.Н. Пальмова очень высокую оценку [25, с. 167]. История монашества была одной из популярных тем среди студентов духовных академий рубежа Х1Х-ХХ вв. Избравшие её стремились рассмотреть и изучить монашество с точки зрения христианской нравственности и аскетики
не только и не столько для интеллектуального развития, сколько для духовного самовоспитания. Не удивительно, что эта тема оказалась созвучной всей последующей достаточно аскетичной жизни Н.Н. Пальмова.
После академии Н.Н. Пальмов преподавал гомилетику (учебная дисциплина, посвященная искусству проповедничества) в Псковской духовной семинарии, космографию и географию в Псковском епархиальном женском училище. В январе 1901 г. он стал преподавателем латинского языка в Киевской духовной семинарии, в которой в 1914 г. возглавил кафедру археологии. Этот действительно успешный для Н.Н. Пальмова год был отмечен защитой его магистерской диссертации «Пострижение в монашество: чины пострижения в монашество в греческой церкви», опубликованной в том же году [25, с. 168-169]. Это сочинение Николая Николаевича является последней фундаментальной работой на русском языке, посвященной историческому описанию чинов монашеского пострига. Позже, уже после революционных событий, в феврале 1918 г. Пальмова избрали на должность экстраординарного профессора по кафедре археологии в духовной академии, однако дни его службы в духовной школе были сочтены.
Н.Н. Пальмов являлся деятельным членом с 1912 г. Несторианского исторического общества в Киевском университете. В разное время общество Нестора-летописца возглавляли профессора В.Б. Антонович, М.Ф. Владимирский-Буданов. Они составили первое поколение киевской исторической школы, которая развивалась в рамках общероссийской историографии в пореформенный период. Характерным для этого направления было проявление интереса к источнику в противоположность интересу к обобщениям. И Антонович, и Владимирский-Буданов учили историков в первую очередь понимать язык документальных источников, анализировать их [16, с.66-67]. Помимо исследовательских принципов Пальмов воспринял, по нашему мнению, интерес к истории как к истории народа, который являлся основой взглядов Антоновича, считавшего, что изучение истории - это «народное самопознание», и «чем более вносится в него света, правды и науки, тем выше, нравственнее, а следовательно, и могущественнее становится данный народ» [16, с. 60].
После прихода большевиков к власти и отделения церкви от государства финансирование духовной академии практически прекратилось. Пальмов оказался без средств к существованию и в 1918 г. принял приглашение на кафедру истории и теории искусств новоиспеченного Астраханского краевого университета. Идея о его открытии была предложена ещё в начале XVIII в. выдающимся ученым Г.В. Лейбницем Петру I во время их дружеских встреч на немецкой земле. По проектам Лейбница, Астрахань должна была сделаться центром русско-азиатского юго-восточного просвещения, «вмещать в себе святилище наук с открытыми аудиториями как для русских, так и для азиатов» [14].
В весеннем полугодии 1918/1919 учебного года Н.Н. Пальмов читал курс «История искусств в связи с археологией Астраханского края» [12, с. 109]. При его участии были подготовлены первые выпуски «Ученых записок» университета. Помимо этого на заседании созданной им научной ассоциации он выступил с докладом по теме «Хазарские владения в IX и X веках», а также подготовил историко-археологический очерк «Прошлое Астраханского края». Выдающийся востоковед академик В.В. Бартольд выражал личную благодарность профессору Н.Н. Пальмову за предпринимаемые им попытки обследовать астраханские древности, но вскоре эти изыскания пришлось свернуть. В конце 1919 г. поступило распоряжение Наркомпроса РСФСР о закрытии университета, «так как не было преподавателей, не было и зданий» [12, с. 114].
Это был «утопический» период высшей школы первых послереволюционных лет, когда учебные заведения открывались без должного материально-финансового и кадрового обеспечения. Позднее от наиболее смелых проектов пришлось отказаться. Астраханский университет был преобразован в медицинский институт имени А.В. Луначарского [12, с.110].
В марте 1921 г. профессор Н.Н. Пальмов возглавил архивно-музейную секцию отдела народного образования ЦИК Калмыцкой автономной области [см. 6, с. 76-89]. Обращает на себя внимание то, с каким энтузиазмом просветитель Пальмов воспринял новую эпоху с её мощным социальным запросом на популяризацию научного знания. Его интерес к истории калмыков был столь же адекватен своему времени, которое британский историк Э.Г. Карр охарактеризовал как период, когда народы, «входящие в историю как полноправные члены», стали изучаться «не колониальным администратором или антропологом, а историком» [9, с. 173]. Это означало переход от фиксации эмпирических данных к их систематизации, максимально объективному использованию при реконструкции прошлого.
В связи с этим его приход в архивную сферу был предопределен самим временем. В годы социальных катаклизмов приходит острое осознание глубинной сущности такого фундаментального основания исторической памяти, как архивов, в которых материализуется связь поколений. Союз российских архивных деятелей (РАД), созданный профессиональными историками и архивистами, смог сохранить архивы от возможного их уничтожения во время безвластия 1917 г. [28, с. 280].
На основе проектов, разработанных задолго до октябрьских событий, был подготовлен и подписан В.И. Лениным в июне 1918 г. закон «О реорганизации и централизации архивного дела в РСФСР», метко названный современниками «манифестом прав науки в архивах» [27, с.67]. Этим декретом была создана централизованная система государственного управления архивным делом с выделением последнего в самостоятельную отрасль. В соответствии с этим законом архивы были переданы в специально образованные государственные хранилища, а также узаконено их постоянное комплектование материалами ведомств и учреждений. Многое сделал в строительстве новой архивной системы первый руководитель архивного ведомства Д.Б. Рязанов, сплотивший ведущих архивистов и историков страны. Социал-демократ западноевропейского типа, сторонник научного марксизма Рязанов наряду с председателями Союза РАД, академиками А. С. Лаппо-Данилевским и С.Ф. Платоновым, всегда оставался добросовестным архивистом-исследователем до своей трагической смерти (он был расстрелян в 1938 г.) [28, с.300].
По его предложению Главное управление архивным делом (ГУАД, Главархив) было включено в систему Наркомата просвещения и поставлено на фундамент государственного финансирования. По существу, это являлось реализацией планов российских архивистов еще с середины XIX в. Таким образом, приглашение профессора Н.Н. Пальмова на работу отражало тенденцию на научную ориентацию архивов, заложенную Рязановым, хотя он к тому времени уже был смещен со своего поста.
После отстранения Рязанова имели место негативные тенденции в истории отечественных архивов, связанные с ведомственным подходом к ним и с политизацией архивов, которые историками и архивистами с большим трудом преодолевались в 1918-1920-х гг. [28, с.301]. В архивном ведомстве начались серьезные перемены. Главархив с переподчинением ВЦИК был переименован в Центрархив РСФСР во главе с М.Н. Покровским. Местные органы управления архивами с 1922 г. стали
называться архивными бюро, состоявшими при секретариате президиумов исполкомов, что значительно понижало их статус. В 1925 г. архбюро были переданы под руководство президиумов исполкомов.
Многие архивные деятели на местах, как и профессор Пальмов, надеялись переждать эту вспышку «административного» рвения, полагаясь на собственное понимание ценности архивных документов и своего профессионального и патриотического долга. С энтузиазмом Николай Николаевич стал приводить в порядок пострадавший в период гражданской войны архив бывшего Управления калмыцким народом, который являлся наиболее полным хранилищем документов по калмыцкой истории. Работать приходилось в неимоверно трудных условиях. При переходе к нэпу содержание госучреждений переводилось на местные средства, которых в пораженной голодом Калмыцкой области катастрофически не хватало. В 1922 г. в Калмархивбюро оставалось всего две штатные единицы. Было отключено отопление, освещение сводилось к минимуму. Экономить приходилось на всем. Часть расходов, в частности, на машинисток, Пальмов оплачивал из своей скудной зарплаты. То, что удавалось выкроить, шло главным образом на активную публикационную деятельность архива.
К сожалению, так и не был утвержден подготовленный в Центрархиве РСФСР проект нормативного акта «О введении в действие Положения о порядке издания архивных материалов», призванный передать архивному ведомству исключительное право публикации архивных документов [10, с. 3-16]. Архивам приходилось выплачивать значительные средства издательствам. В небольшой заметке областной газеты «Красная степь» 1 ноября 1926 г. сообщалось: несмотря на острую нужду в деньгах, Н.Н. Пальмов отказался от гонорара за свои труды. С его согласия средства, полученные от реализации его книг, решено было обратить в фонд на издание трудов Калмархивбюро [11]. Известного учёного регулярно приглашали в Москву на конференции и съезды архивных деятелей, историков. Но он неизменно отвечал вежливым отказом, чтобы не тратить бюджетные средства на поездки. Показательна запись в протоколе заседания Президиума Калмоблисполкома от 7 декабря 1928 г.: «ценнейший работник Пальмов работает у нас с 1921 года и за все эти 7 лет ни разу не пользовался отпуском, объясняя это тем, что не на кого оставить отдел. А компенсацию за неиспользованные отпуска не получал просто из-за чрезмерной скромности» [НА РК. Ф.Р-71.Оп.1. Д.6. Л.121]. Он иногда был вынужден пропускать заседания облисполкома, на которых обсуждались подготовленные им материалы, из-за чрезмерной занятости.
Сотрудничество, сложившееся в первые послереволюционные годы в архивной сфере между учеными и властью, привело к ряду успехов в переходный период, совпавший с первой половиной 1920-х гг. Вершиной архивоведческой мысли стало определение основополагающего понятия «архивный фонд», принятого на I съезде архивных деятелей РСФСР в марте 1925 г. В послеоктябрьский период, до прихода М.Н. Покровского к руководству архивным делом, шел активный процесс разработки архивной терминологии, начало которому положил А.И.Андреев, ученик академика А.С. Лаппо-Данилевского [15, с.322]. Это напрямую было связано с принципами пофондового формирования архивного наследия государства. В связи с этим важное значение приобрело понимание архивного фонда как целостного объекта. В.Н. Автократов, ученик А.И. Андреева в Историко-архивном институте, по этому поводу писал: «В процессе документирования деятельности возникают информационные связи между документами, а в самом фонде складываются скрепленные этими связями структуры документов» [1, с.114].
Архивный фонд утвердился как основная классификационная и учетная единица. Альтернативы пофондовому сохранению архивных документов и по сей день не найдено. Декретом 1 июня 1918 г. в РСФСР был создан и взят под централизованное управление Единый Государственный Архивный Фонд (ЕГАФ) - национальное документальное наследие. В 1925 г. ЕГАФ был разделен на дореволюционныедокументы, хранящиеся в исторических архивах, и советские - в архивах Октябрьской революции. Рубежной точкой для этого разделения являлся 1917 г. Следом была приведена в соответствие с этим архивным законодательством структура Калмыцкого облархива. Его сотрудники приступили к планомерной деятельности по учету, комплектованию и описанию архивных документов. В 1928 г. архив принял на хранение 47 фондов пореволюционного периода.
1920-е годы явились наиболее плодотворным периодом в научной биографии профессора Н.Н. Пальмова. Разработка калмыцкой истории стала органичным продолжением его архивной деятельности. Наряду с этим он был вовлечен в бурную преподавательскую и культурно-просветительную работу в самых разных её формах. Пальмов преподавал историю калмыков во всех астраханских учебных заведениях (педтехникум, рабфак, совпартшкола), в которых происходила подготовка кадров для Калмыцкой автономной области. В итоге менее чем за три месяца сложился «Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России» [19]. Это был первый опыт связного изложения калмыцкой истории XVII - первой четверти XIX вв. Размышлениями по этому поводу он делится со своим другом Х.Б.Кануковым: «Положение - похожее на то, как делаются просеки в дремучем лесу; совершенно такое же, потому что, как и сами Вы знаете, по первоисточникам калмыцкой историей никто раньше не занимался и поэтому нельзя воспользоваться ничьими раннейшими трудами, хотя бы по части материалов... Конечно, налицо - немалая затрата сил, главное же, вечное беспокойство, внушаемое сознанием долга быть безупречным с точки зрения исторической правды в своих писаниях» [24, с.17]. Этого труда ждали. Для народа, обретшего территориально-национальную автономию, обращение к своей истории диктовалось стремлением избавиться от комплексов национально-исторической неполноценности, обозначить перспективы собственного будущего в новом государстве.
Наиболее подробное освещение калмыцкая история получила в его «Этюдах по истории приволжских калмыков», явившихся основным трудом Н.Н. Пальмова, завершенным осенью 1929 г. [21]. «Этюды» состоят из тематических блоков, выстроенных в хронологической последовательности и отражающих поэтапное освоение и осмысление ученым архивного материала. Они изданы в 5 частях: 1-я часть освещает факты калмыцкой истории до 1737 г.; во 2-й части опубликованы очерки автора о различных событиях и лицах в 1738-1764 гг. с дополнениями к 1-й части; в 3-й книге, в которую вошли 3-4 части, Пальмов анализирует причины ухода большей части калмыков в 1771 г. в Джунгарию. 5-я часть «Этюдов» (Дела земельные) обозначила политические и аграрные проблемы. Историк-профессионал, владевший приемами исторической критики, объективным подходом к оценке прошлого, Пальмов избегает всякого теоретизирования, обобщения, подчинения исторического материала абстрактным концепциям. Упреждая будущих критиков, он отмечает, что всестороннее исследование калмыцкой истории настоятельно требует предварительного сбора и публикации источников и, в первую очередь, архивных [5, с. 28].
В 1929-1930 гг. по просьбе Н.Н. Пальмова член-корреспондент АН СССР С.К. Богоявленский, один из известных историков «школы Ключевского», выявил в Древлехранилище (ныне Российский государственный архив древних актов)
содержательные материалы по истории калмыцкого народа первой половины XVII в., имевшиеся в фонде Посольского приказа [3]. Дальнейшие разыскания Пальмова в Астраханском и Калмыцком архивах кардинальным образом расширили рамки созданной им истории калмыцкого народа, наполнив её, как мы сегодня выразились бы, антропологическим содержанием. В 1929-1933 гг., в последний период жизни, Паль-мов создал очерки о культуре, быте калмыков. За годы кропотливого труда сложилась структура его будущей книги о «племенном составе» калмыков с разделами: донские калмыки, оренбургские и уральские, терские, чугуевские, томуты и шереты. В 2007 г. эти бесценные рукописи были опубликованы в сборнике неизданных трудов Н.Н. Пальмова «Материалы по истории калмыцкого народа за период пребывания в пределах России», с обязательным в подобных изданиях научным сопровождением [23].
В 1931 г. заведующий агитационно-пропагандистским отделом Нижневолжского краевого комитета ВКП (б) Г.И.Бройдо предложил Николаю Николаевичу сотрудничество с кафедрой калмыковедения, созданной в Саратовскомком вузе (преобразованном в 1932 г. в Нижневолжскую высшую коммунистическую сельскохозяйственную школу). Ученый ответил согласием и с энтузиазмом принялся составлять программы работ, собирать библиотеку, выписывать редкие книги из центра, делать из них выписки и т.д. К весне 1933 г. общий объем подготовленных им материалов, отправленных в рукописном виде в Саратов, составил 745 страниц [26, с.68-69]. Судьба их остается неизвестной.
26 марта 1932 г. Пальмов писал Канукову: «С отъездом т. Бройдо в Москву пропала надежда на издание при посредстве Нижне-Волжского Краевого Коммунистического университета...» [24, с. 55]. Написанная по предложению кафедры калмыковедения статья «Музыкальные инструменты у калмыков» не была опубликована, впрочем, как и другие три работы Пальмова, «на 500 свыше страниц», отправленные ранее [24, с. 65].
При непомерной загруженности Пальмов не оставался архивным затворником. Его статьи регулярно появлялись в калмыцкой и астраханской периодической печати. Написанные понятным и интересным широкой читательской аудитории языком, они носили не только просветительский, но и прикладной характер. В них содержались исторические сведения о природных и производственных ресурсах края и области, о традиционных промыслах, ремеслах его жителей. Он полагал, что они могут оказаться полезными при народнохозяйственном планировании Калмыкии.
Пальмов являлся продолжателем традиций целого поколения историков-краеведов, которое сформировалось в условиях пореформенной России. Их отличительной особенностью являлись альтруизм и огромное трудолюбие, бескорыстие и горячая увлеченность историей родного края, историей и этнографией нерусских народов, проживавших рядом с ними. К сожалению, его интеллигентские базовые ценности социального прогресса не понимал глубоко почитаемый им учитель, известный ли-тургист, церковный историк, богослов А.А. Дмитриевский. Его «имперскость» объясняется принадлежностью к элитарной корпорации церковного управления и образования (в 1907-1918 гг. Дмитриевский был ученым секретарем Императорского Православного Палестинского общества). В 1926 г. А.А. Дмитриевский в письме к протоиерею Иоанну (И.Н.) Королькову, бывшему коллеге по Киевской духовной академии, сожалел, что Пальмов, оставив любимую науку, «совершенно окалмычился» и «печатает историю калмыцкого народа под девизом «пролетарии всех стран, соединяйтесь» [25, с.170].
Период с 1917 по 1927 гг. нередко называют, по выражению С.О. Шмидта, «золотым веком» краеведения. Его отличительной чертой была тесная взаимосвязь с академическими учреждениями и учеными. Статья Пальмова «К астраханскому периоду жизни В.Н. Татищева» вышла в «Известиях Российской Академии наук» двумя частями -в 1925 и 1928 гг. [20].Она была представлена к публикации С.Ф. Платоновым, что свидетельствует о том, что исследовательская методика Пальмова импонировала представлениям академика об источнике и методах его обработки. Еще одна статья Пальмова вышла в этом издании по представлению востоковеда С.Ф. Ольденбурга.
По заданию Института востоковедения АН СССР Пальмов провел выявление документальных материалов о каракалпаках в Астраханском облархиве. Составленный им обзор этих источников вошел в уникальный по своей значимости сборник «Материалы по истории каракалпаков» [22]. Позднее эта книга была изъята из библиотек, вероятно, на том основании, что часть каракалпаков в отдаленном прошлом участвовала в этногенезе крымскотатарского народа, репрессированного в 1944 г. На их основе Пальмов также написал работу «Заволжские и приволжские кочевники в их взаимоотношениях в первой половине XVIII века». Она упоминается в переписке с Кануковым, но следов её обнаружить не удалось. Из этой проблематики возник замысел статьи «Абулгази в калмыцких кочевьях», которая стала последней завершенной работой ученого. Её рукопись хранится в Архиве востоковедов СПбФ ИВ РАН. Она была принята к изданию в Ленинграде, но в печать не вышла.Об этом свидетельствует хранящийся в деле машинописный экземпляр статьи «Абулгази в калмыцких кочевьях» с редакторской правкой.
С 1929 г. - года «великого перелома» - начался самый драматический период истории отечественного архивного строительства. Он отмечен такими катастрофическими для архивов явлениями, как «макулатурные» кампании и массовые «чистки» архивных кадров [27, с. 354]. В соответствии с «сословным» методом классовой идентификации Пальмов носил двойное клеймо: сын священника и дворянин. 25 марта 1931 г. на заседании президиума Калмоблисполкома было принято постановление: «1. Ввиду наличия материалов о прошлой реакционной деятельности проф. Пальмова возбудить перед Президиумом ВЦИК ходатайство об отмене представления Паль-мова к награждению орденом Трудового Красного Знамени. 2. Снять проф. Пальмова с должности заведующего Калмархивбюро, поручив Совкультстрою подыскать на указанную должность соответствующего кандидата» [НА РК. Ф.Р-3. Оп.2. Д.1600. Лл. 68, 73]. Это решение было столь абсурдным в отношении известного ученого и несвоевременным, что с его реализацией не стали спешить. Пальмов в это время был всецело занят подготовкой исторических справок в ответ на запросы, поступавшие в облисполком из центра в связи с приближающимся празднованием 10-летия автономии Калмыкии, перенесенным с 1930 года.
Свое бескорыстное служение науке и организации музейно-архивного дела он считал служением народу. Исходя из этого предназначения своей деятельности Н.Н. Пальмов был лоялен по отношению к советской власти и готов был сотрудничать с ней. Его политическая индифферентность не противоречила активной общественной позиции, направленной на популяризацию исторических знаний и приобщение большого числа людей к историко-культурному наследию. Пальмов был полон замыслов и надежд, которыми он поделился с Кануковым 31 декабря 1932 г. в последнем письме другу (7 февраля 1933 г. Харти Бадиевич скончался): «Когда-то Вы писали, что при взаимных усилиях мы сдвинем гору. Пусть не гору, но, во всяком случае, «бугор»
истории поддастся нашим дружеским усилиям. Вы займетесь калмыцкими текстами, а я буду предлагать Вам старинные их переводы. Этой работы хватит не на один только наш век - оставим много и потомкам, главное же - покажем им дорогу.» [24, с. 102].
Взаимоотношения Пальмова с историками «новой генерации» складывались доброжелательно. Когда в Калмыцкий облархив приехал завкафедрой калмыковедения Саратовского комвуза Г.З. Минкин, Пальмов оказал ему всяческую помощь: проводил с ним беседы по калмыцкой истории, консультировал по вопросам работы с источниками, подбирал для него материалы. Многие представители историков-марксистов стремились построить исследование на полной источниковой базе. «До тех пор, пока мы будем целиком перекладывать такую работу на беспартийных специалистов, как якобы чисто «техническую», мы не станем сами настоящими специалистами», -заявлял Н.М. Лукин, стоявший у истоков советской исторической науки [13]. Историки -бойцы общего социалистического фронта - должны быть не только идеологически и политически выдержанными, но и улучшать качество исследовательской методики. О Г.З. Минкине Пальмов сообщал в письме Канукову от 31 декабря 1932 г.: «На меня он произвел впечатление дельного человека и осведомленного в калмыцкой экономике за XIX век, материалы по которой он собирал несколько месяцев в Ленинграде. У нас он проработал 15 дней. и уехал с немалыми приобретениями, причем обещался приехать осенью на два месяца, чтобы продолжить изучение документов XVIII в., читать которые он стал учиться у нас, так как до сих пор ему не приходилось иметь дела с старинным письмом. Сотрудниц моих привлек к делу выборки материалов о Гражданской войне в Калмыкии» [24, с.103]. Через полгода вышла статья Минкина «О феодализме в Калмыкии», а затем и другая - «Колониальная политика царизма в Калмыкии во второй половине XIX и начале XX в.». В советской исторической науке уже не один год, начиная с 1929-го, шли дискуссии, касающиеся формационных проблем. Начинающий историк Г.З.Минкин своими работами обозначил себе приоритет в постановке проблемы феодальных отношений у калмыков, однако к научным занятиям более не возвращался. Он был скорее пропагандистом. В саратовском журнале «На культфронте» Минкин выступил с памфлетом «Огонь по проповедникам по-мещичье-буржуазных взглядов в исторической науке» [о проф. П.Г. Любомирове]. Это был известный специалист в области социально-экономической истории России XVII и XVIII вв., на протяжении десяти лет возглавлявший кафедру русской истории Саратовского университета. Его исследования внесли важный вклад в изучение развития промышленности в России. Из-за критики и необоснованных политических обвинений со стороны своего бывшего подопечного Любомиров вынужден был уехать из Саратова в Москву, подвергся краткосрочному аресту по «Академическому делу» и вскоре умер. Вероятно, Минкину профессор Пальмов представлялся таким же «буржуазным историком», и он по возвращении из Астрахани прервал с ним контакты.
В раннесоветский период положение «буржуазного историка», по терминологии того времени, определяли не столько социальный и политический факторы, а, скорее, дореволюционный статус ученого, обусловленный его авторитетом и научным потенциалом. Вокруг ученого образовывался вакуум. Немногочисленные представители дореволюционной и первого поколения советской интеллигенции Калмыкии были репрессированы. Сузился круг лиц, с кем Пальмов мог советоваться и обсуждать вопросы калмыковедения, поскольку была разгромлена уникальная петербургская школа востоковедов, а В.Л. Котвич еще ранее, в 1923 г., уехал в Польшу. С.Ф. Платонов, как главный фигурант сфабрикованного «Академического дела», был арестован в
январе 1930 г. и вскоре умер в ссылке. С.К. Богоявленский, проходивший по этому же процессу историков, был сослан в Сибирь. В декабре 1932 г. Пальмов писал Канукову: «. погрузившись в свои изыскания и по необходимости оторвавшись от живых людей, я чувствую себя. совершенно одиноким и только в труде ищу забвения своего одиночества. Что же можно извлечь выгодного из того «чудака», который углубился в чтение пожелтевших от времени фолиантов со странными крючками вместо букв и что-то такое пишет, пишет - «никому не нужное» (слышу часто)» [24, с.92].
Силы Н.Н. Пальмова были на исходе. Сказывались последствия многолетнего труда без отдыха и разделения времени на служебное и личное, постоянная материальная нужда. Николай Николаевич скончался в Астрахани по дороге в архив 11 февраля 1934 г.
В Калмыкии высоко чтят его имя и дела. В 1968 г. Национальному музею Калмыкии было присвоено имя профессора Н.Н. Пальмова. Давно назрела необходимость переиздать его «Этюды по истории приволжских калмыков». Остается неизвестной судьба его научных материалов, выполненных для кафедры калмыковедения Саратовского комвуза и отправленных туда. Дальнейшее исследование и публикация научного наследия Н.Н. Пальмова - достойный способ продлить его существование в нашей интеллектуальной жизни.
Архивные источники
НА РК - Национальный архив Республики Калмыкия
Список литературы
1. Автократов В.Н. Теоретические проблемы отечественного архивоведения. - М.: РГГУ, 2001. - 402 с.
2. Бердинских В.А. Уездные историки: русская провинциальная историография. М.: Новое литературное обозрение, 2003. - 528 с.
3. Богоявленский С.К. Материалы по истории калмыков в первой половине XVII в. // Исторические записки.1939. Т.5. - С.48-101.
4. Бурчинова Л.С. Ученый, педагог, человек: биографический очерк о Н.Н. Пальмове. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1978. - 36 с.
5. Бурчинова Л.С. Предисловие // Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. 2-е изд. - Элиста: Калм.кн.изд-во, 1992. - С. 5-25.
6. Гучинов М.И. Н.Н. Пальмов - организатор архивного дела в Советской Калмыкии // Вестник Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып.11. Сер.истор. - Элиста: КНИИЯЛИ, 1974. - С.76-89.
7. Джалаева А.М. К биографии профессора Н.Н. Пальмова // Пальмовские чтения: материалы региональной научно-практической конференции. - Элиста: [б.и.], 2003. -С. 54-60.
8. Джалаева А.М. Предисловие // Пальмов Н.Н. Материалы по истории калмыцкого народа в период пребывания в пределах России. - Элиста: Калм.кн.изд-во, 2007. -С.3-25.
9. Карр Э.Г. Что такое история? Рассуждения о теории истории и роли историка. Пер. с англ. Б. Д. Джоламановой. - Алматы: ЖепЖаргы, 1997. - 208 с.
10. Копылова О.Н., Хорхордина Т.И. Центрархив РСФСР в 1920-е гг.: новый курс руководства архивной отраслью // Отечественные архивы. 2018. №2. - С. 3-16.
11. Красная степь. 1926, 1 ноября.
12. Левина Т.А., Чуйков Ю.С. К истории первого Астраханского университета (первый выпуск Медицинского института имени А.В. Луначарского) // Астраханский вестник экологического образования. 2017. №4 (42). - С. 108-120.
13. Лукин Н.М. За большевистскую партийность в исторической науке//Историк-марксист. 1931. Т. 22. - С. 3-10.
14. Марков А. Мечты об Астраханском университете // Астраханские известия. 2002. №23. 6-12 июня.
15. Медушевская О.М. История науки как динамический процесс. К 120-летию со дня рождения А.И.Андреева // Вестник РГГУ Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология. 2008. №4. - С. 312-328.
16. Михальченко С.И. Киевская историческая школа // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2019. Т.64. Вып.1. - С. 53-69.
17. Назипова Г.Р. «Наше время - эпоха выставок»: к истории выставочной деятельности научного сообщества Казани (XIX - начало XX в.) // Известия Алтайского государственного университета. 2008. Т. 4-3 (60). - С. 173-178.
18. Наберухин А.И. Н.Н. Пальмов об эволюции политического строя Калмыцкого ханства // Вестник Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып. 11. Серия историческая. - Элиста: КНИИЯЛИ, 1974. - С. 23-28.
19. Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. - Астрахань: Калм.кн.изд-во, 1922. - 139 с.
20. Пальмов Н.Н. К астраханскому периоду жизни В.Н. Татищева // Известия Российской Академии наук. Отделение исторических наук и филологии. - Л.: 1925. №6-8. С.201-216.; Известия Академии наук СССР. VII серия. Отделение гуманитарных наук. - Л.: 1928. С.317-342.
21. Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. - Астрахань: Калм. обл.исполн.ком-т, Ч.1: XVII и XVIII вв. 1926. - 264 с.; Ч.2: XVIII в. 1927. - 231 с.; Ч.3-4: Ограничительные мероприятия правительства в отношении к калмыкам. 1929. - 392 с.; Ч.5: Дела земельные. 1932. - 186 с.
22. Пальмов Н.Н., Пономарев А.И. Печатные и рукописные исторические известия о каракалпаках на русском языке // Материалы по истории каракалпаков. Сборник. Труды института востоковедения АН СССР. Т. VII. / Редактор издания А.Н. Самой-лович. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1935. - С. 145-256.
23. Пальмов Н.Н. Материалы по истории калмыцкого народа за период пребывания в пределах России. Сост., вступит.ст. и примеч. А.М.Джалаевой. - Элиста: Калм. кн.изд-во, 2007. - 462 с.
24. Письма Н.Н. Пальмова Х.Б.Канукову. - Элиста: Калм.кн. изд-во, 1968. - 109 с.
25. Сухова Н.Ю. Учитель и ученик: письма 1897-1914 гг., связующие А.А. Дмитриевского и Н.Н. Пальмова // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2015. Вып. 4 (12). - С. 164-241.
26. Тапкина А.О. Неопубликованные труды профессора Н.Н. Пальмова. // Вестник КНИИЯЛИ. Вып.11. - Элиста: 1974. - С. 68-69.
27. Хорхордина Т.И. История и архивы. - М.: РГГУ, 1994. - 358 с.
28. Хорхордина Т.И. Российские архивы и общество в революциях начала XX века // Труды по россиеведению. 2009. Вып. 1. - С. 270-305.
29. Чуйков Ю.С. Владимир Алексеевич Хлебников - «неизвестный» орнитолог // Русский орнитологический журнал. 2011. Т.20. Экспресс-выпуск. №673. - С. 1411-1419.
