CC BY
28
УДК 78(091)(470.621)
ББК 85.311/313(2 Рос.Ады)
Ч 44
Чепниян Н.Л.
Кандидат искусствоведения, доцент кафедры теории, истории музыки и методики музыкального воспитания Института искусств АГУ, e-mail: [email protected]
Музыкальная культура Адыгеи 1920-1950-х годов в контексте основных парадигм культурной революции
(Рецензирована)
Аннотация:
Рассматривается процесс становления и развития музыкальной культуры в Адыгее в период 1920-1950-х годов. Анализируется один из важнейших его векторов - художественная самодеятельность. Отмечается, что именно она явилась основой и питательной средой для формирования профессионального музыкального искусства в регионе. В процессе анализа и с помощью сравнительно-исторического метода установлено, каким образом существовавшие в советскую эпоху единые для всех народов идеологические установки государственной культурной политики влияли на формирование и развитие музыкального искусства. Результаты работы могут быть использованы в учебных курсах истории отечественной музыки ХХ века, истории музыкальной культуры Адыгеи в средних и высших учебных заведениях. Научная значимость исследования состоит в выявлении глубоких взаимосвязей между процессами становления музыкального искусства в Адыгее, историческими этапами формирования ее государственности и, шире, - основополагающими тенденциями культурного строительства в СССР.
Ключевые слова:
Музыкальная культура, культурное строительство, просветительство, художественная самодеятельность, сравнительно-исторический метод
Chepniyan N.L.
Candidate of Art Criticism, Associate Professor of Department of the Theory, History of Music and Technique of Musical Education of Institute of Arts of the Adyghe State University, e-mail: [email protected]
The 1920-1950s musical culture of Adyghea in the context of the main paradigms of the cultural revolution
Abstract:
The paper discusses the process of formation and development of musical culture in Adyghea during the 1920-1950s. One of its major vectors - amateur performances - is analyzed. Amateur performances were a basis and nutrient medium for formation of professional musical art in the region. In the course of the analysis and by means of a comparative-historical method it is established how the ideological principles of the state cultural policy, uniform for all people, existing during the Soviet era influenced formation and development of musical art. Results of this work can be used in training courses of history of national music of the 20th century and history of musical culture of Adyghea in high and higher edu-
cational institutions. The scientific importance of this research lies in identification of deep interrelations between processes of formation of musical art in Adyghea, historical stages of formation of its statehood and, more widely, fundamental tendencies of cultural construction in the USSR.
Keywords:
Musical culture, cultural construction, enlightenment, amateur performances, comparative-historical method.
Период становления Советской власти на Кавказе был крайне сложным. Он продолжался с 1917 по 1920 годы. Разумеется, в это время не могло быть и речи о планомерном культурном строительстве. Оно начнется лишь с момента обретения Адыгеей относительно, но неуклонно крепнущей политической стабильности (Постановление ЦК КПСС от 27 июля 1922 года «Об образовании Черкесской (Адыгейской) автономной области», которая уже 24 августа была переименована в Адыгейскую автономную область) [1: 285].
При этом генеральные линии развития так называемых «малых, невеликорусских народов» были определены партией в 1920 г. на Х съезде РКП(б). Одной из приоритетных задач отдельным третьим пунктом в итоговом документе съезда выделено «развить у себя прессу, школу, театр, клубное дело и вообще культурно-просветительские учреждения на родном языке» [2: 159].
В целом, процессы культурного строительства в советском государстве можно представить в виде последовательного решения трех взаимосвязанных задач:
• передача культурных ценностей народу;
• помощь в их овладении и усвоении;
• формирование условий для создания новых ценностей в области культуры и искусства.
Решение первой задачи - национализации культурного наследия - произошло в результате революционных событий. В Адыгее это наследие было не столь велико, но, тем не менее, народ получил в свое распоряжение Пушкинский дом, бо-
лее 300 учебных заведений разного типа, Кубанский этнографический и естествен-ноисторический музей [2: 66].
Вслед за этим необходимо было оказать населению помощь в овладении культурными ценностями, что предполагало несколько фаз:
• ликвидацию неграмотности;
• развитие общеобразовательных знаний;
• поднятие культурного уровня в пассивных (прослушивание лекций, участие в кружках лекционного типа, посещение изб-читален) и активных (художественная самодеятельность) формах.
Реализация третьей задачи требовала появления собственных высокопрофессиональных кадров в сфере культуры и искусства, формирования новой интеллигенции, создания соответствующих учебных заведений и форм театрально-концертной жизни.
Несмотря на все трудности этого периода становления музыкальной культуры и искусства Адыгеи (периодизация предложена и обоснована нами в статье «Историко-культурные предпосылки становления профессиональной музыкальной культуры Адыгеи». - Н.Ч.), активные шаги в этом направлении будут предприняты с середины 1920-х до конца 1930-х годов [3]. Имеется в виду открытие Майкопского педагогического техникума (1925), Рабочего театра (1928) и Театра миниатюр при кинотеатре «Гигант» (1929), создание профессиональной русской труппы Пушкинского драматического театра, функционирование на его базе небольшого симфонического оркестра,
создание Адыгейского национального ансамбля песни и пляски, первой детской музыкальной школы (1936) и Учительского института (1940).
Однако, несмотря на все эти усилия, в полной мере решение этой проблемы оказалось отодвинутым на несколько десятилетий, в начало 1960-х годов. В рассматриваемый нами отрезок времени основной акцент в культурном строительстве был сделан на оказании населению помощи в овладении культурным наследием дореволюционного прошлого, которое подверглось тщательной ревизии, процессу рецепции, с точки зрения соответствия ее новой революционной идеологии, а также на привлечении в культуру больших народных масс через различные формы художественной самодеятельности. Осмысление данных процессов и является главной задачей исследования.
Сразу после провозглашения автономии в октябре 1922 года Адыго-Черкесский облисполком обратился к исполкомам районов: «До последнего времени черкесское население в массе своей чуждо было просвещению. Обучение родному языку в школах не допускалось, и русских школ в аулах почти не было <...> Теперь черкесы имеют возможность обучать детей грамоте как на русском, так и на родном материнском языке» [4].
Уже в 1924-1925 учебном году в Адыгее было 94 учебных заведения, в которых обучались 6995 детей. Активно проводилась ликвидация неграмотности среди взрослых. В результате, к началу 30-х годов Адыгея оказалась одной из первых автономий Северного Кавказа «областью сплошной грамотности» [5: 43]. Н. Крупская в статье «О культурной революции» (1931) писала: «Достижения очень велики... Особенно показательна Адыгея<...> К ленинским дням 1931 года Адыгея стала страной сплошной грамотности» [5: 44].
Оставив в стороне декларативно-лозунговый пафос высказываний Надеж-
ды Константиновны, который полностью соответствует революционно-плакатному мышлению тех лет, обратимся к фактам и цифрам стремительных темпов этих важнейших для Адыгеи преобразований.
Только в 1923-1924 учебном году на народное образование было ассигновано 27,5% областного бюджета, в 19241925 учебном году - 39,6%, на культурное строительство еще больше - 45-48%. В 1930-1931 учебном году в Адыгее вводится обязательное начальное, а с 1933 года - семилетнее обучение. К середине 30-х годов в области функционировало уже 164 учебных заведения. В них обучалось 29380 человек, в том числе 7463 черкеса. А к 1940 году - 162 начальных, 42 неполные средние и 25 средних школ, педагогическое училище, 5 техникумов, детская музыкальная школа, учительский институт [5: 44, 46].
Вспомним характерные названия форм ликвидации неграмотности: куль-тштурмы, культдесанты, культпоходы, а их участники назывались культармейца-ми. В этой ярко выраженной «военизированной» терминологии отражена жесткость и целенаправленность государственной политики тех лет, чувствуется «твердая рука власти».
Сегодня очевидно, что на том историческом этапе культурная политика молодого советского государства внедрялась в массы ускоренными, а зачастую и принудительными методами. Но, тем не менее, результаты были налицо. За достигнутые успехи Адыгею наградили переходящим знаменем общества «Долой неграмотность», премиями, кинопередвижкой. Опыт Адыгеи по ликвидации неграмотности получил распространение в других национальных автономиях Северного Кавказа.
Параллельно с процессами ликвидации неграмотности уже с 20-х годов началась активная работа по повышению культурного уровня народа. На первое место было поставлено культурно-политическое просветительство, на втором находились
вопросы литературы и искусства.
В области открываются клубы, избы-читальни, библиотеки, газеты. К 1940 году в Адыгее были уже 134 колхозных клуба и 30 клубов на предприятиях, 58 изб-читален, 6 домов культуры, 135 библиотек с книжным фондом 132525 экз. Издавались две областные, 6 районных газет и 3 многотиражки. В сельской местности функционировали 9 киноустановок, 26 кинопередвижек, в том числе 9 звуковых [1: 178]. При этом в «лучших» традициях культурной революции из этого процесса было решительно вычеркнуто религиозно-духовное воспитание. Приведем яркий образец этой решительной смены парадигм в борьбе за новую пролетарскую культуру: «Теперь не мечеть является местом отдыха аульчан, как в прошлом, а клуб, который стал подлинным центром отдыха школьников и колхозников» [6: 68].
Не будем, однако, забывать, что за этой щедростью и заботой государства о повышении культурного уровня его трудящихся стояли и другие задачи - постоянного и повсеместного идеологического контроля за этим процессом, который мог гораздо легче и всеохватней осуществляться именно на коллективном уровне. Всем этим занимались отделы культурно-просветительской работы, которые в соответствии с постановлением СНК СССР от 6 февраля 1945 года № 259 были организованы во всех исполкомах областных, городских и районных советов депутатов. Подобный отдел был создан и в Майкопе. Он руководил всей сетью государственных культурно-просветительских учреждений (библиотеки, музеи, избы-читальни, дома культуры, лекционное бюро). Последнему вменялась в обязанность подготовка и проверка текстов лекций и докладов для населения с целью их идеологического соответствия «генеральному курсу партии и правительства». Любое отклонение от него, тем более инакомыслие, тут же устранялось и подверга-
лось решительному осуждению.
Сам перечень тем подобных докладов соответствовал сформулированным эпохой Пролеткульта задачам формирования у населения пролетарского сознания и основ пролетарской культуры. Приведем наиболее показательные в этом плане темы:
• Роль музыки в воспитании человека коммунистического общества.
• Народная песня - основа реалистического музыкального искусства.
• Бетховен - революционер.
• Глинка и русская народная песня.
• Песни о Советской армии и т.п.
Подобная тематика просуществовала вплоть до конца 70-х годов. По статистическим данным, только в одном 1949 году в клубах области было прочитано 3873 лекции, на которых присутствовали 263849 слушателей, а в следующем 1950 году еще больше - 3939 лекций для 279570 слушателей [6: 68]. Культурное просветительство, как одна из форм идеологической пропаганды, словно хорошо отлаженная машина, постоянно набирало обороты.
В 1953 году эту работу возглавил созданный при Областном управлении культуры Городской Университет культуры. В состав его совета, помимо обязательных представителей партийного руководства, вошли и яркие представители интеллигенции тех лет, видные деятели культуры области: главный режиссер драматического театра Ахеджаков М.С.; преподаватель педагогического института, кандидат историко-философских наук Базыкина З.Ф.; зав. отделом «Культура и быт» газеты «Адыгейская правда» Пле-скачевский А.Ю.; директор Майкопской музыкальной школы Святловская И.В.
Одной из главных задач совета университета была организация учебного процесса, которая включала:
• утверждение программ и учебных планов;
• слушание и обсуждение лекций, читаемых в университете;
• подбор лекторов и иллюстративного материала к очередным темам;
• меры по обеспечению стабильности посещаемости проводимых занятий слушателями университета.
Уже из простого перечисления этих задач видно, что «железный» контроль партийной власти над процессами формирования «культурного облика советского человека» был всеохватным. Кстати, это особенно и не скрывалось. Обратим внимание на формулировку главной цели работы университета, которая звучит в лучших традициях эпохи Пролеткульта: «ознакомить слушателей и помочь им развить правильный вкус и любовь к литературе и искусству» [7]. Помочь формированию у населения этих «правильных культурных вкусов и знаний» должна была художественная самодеятельность.
В работе многочисленных, постоянно увеличивающихся самодеятельных кружков ясно прослеживались две основные линии, также отрегулированные органами партийной власти: 1) дать трудящимся возможность овладеть европейскими формами художественной культуры; 2) активно развивать различные формы национального искусства. Первая тенденция реализовалась в создании театральных и музыкальных кружков художественной самодеятельности; вторая - в появлении кружков национальных песен и танцев, а также художественных ремесел.
Их работа находилась под пристальным контролем и нередко служила объектом для критики. Следует выделить особую роль прессы в этих процессах. «Почему в наших клубах скучно? - задает вопрос корреспондент областной газеты «Красный пахарь» от 27.12.26. - В клубах редко устраиваются различные драматические, хоровые постановки, все реже и реже в клубах рабочий и служащий могут услышать звуки музыкальных инструментов. Чтобы полностью удовлетворить запросы рабочей массы, надо усилить организацию различного рода развлечений и
ни в коем случае не допускать ослабления работы в этой области» [8].
Число самодеятельных коллективов быстро росло. Если в 1931 году их количество в области не превышало 40, то к 1948 году их было уже 111 [9].
Коллективы и отдельные участники выступали на специально организованных Вечерах самодеятельности. Приведем пример такого Вечера, который проходил в 1927 году и был типичным для конца 20-х - начала 30-х годов по составу участников и сценарному плану. Он полностью соответствовал основным постулатам культурной революции молодой страны Советов: «В Доме Казака и крестьянина силами курсов работников табачных плантаций, организованный профсоюзом сельхоз и лесных рабочих состоялся вечер самодеятельности. После вольных движений и показательно-спортивных игр отряд юных пионеров провел инсценировку «Сонный аул» и спел марш «Мы из стали». Вторым отделением прошла пьеса в
2-х картинах: «Хозяин один, а трое работников», удачно сыгранная работниками. В
3-м и 4 -м отделении были единичные выступления (пение, декламация) и номера живой газеты» [10].
Подобное внедрение пролетарской культуры в среду рабочих, служащих, сельских жителей к 30-м годам принимает массовый характер. Государство не просто предлагает, а обязывает руководителей предприятий и организаций развивать у себя в коллективах различные формы художественной самодеятельности, нещадно критикуя в прессе и партийных документах отстающих от общего направления государственной политики в области культурного строительства. Газеты этого времени пестрят сообщениями о всевозможных самодеятельных коллективах в совхозах, колхозах, на заводах: струнный оркестр (!) колхоза «Путь Ленина», в составе которого числились две мандолины, две гитары и две балалайки; музыкальный кружок районной сберкас-
сы, духовой и струнный оркестры Комбината «Лесомебель», хор и музыкальный кружок Каучукпромхоза и т. д. и т. п.
Конечно, сегодня наивно выглядят газетные статьи, типа выступления стахановца тов. Братченко: «Сейчас я работаю на рашпилевке круглых сидений. Вырабатываю до 320% нормы. К 1 мая постараюсь повысить выполнение нормы до 350%. Наряду с этим я большой любитель музыки. Играю на гитаре. Инструменты при красном уголке есть» [9]. Но, при всей этой наивности стремлений следовать общему курсу культурного строительства государства, эти повсеместно существовавшие самодеятельные коллективы работали на достижение важнейшей политической цели - они формировали определенную культурную среду. Быть «некультурным» означало идти «не в ногу» с государством.
С целью стимулирования развития художественной самодеятельности в Адыгее, начиная с 30-х годов проходят ежегодные смотры, фестивали, олимпиады. Приуроченные, как правило, к праздничным дням (например, к 1 Мая), они становятся объектом пристального внимания областной прессы, поскольку из мероприятий чисто художественных они вскоре перерастают в акции государственные, являясь прямыми проводниками национальной политики в области культуры.
Так, в «Майкопской правде» за 1936 год целые полосы посвящены проблемам культурного строительства. Неизменной остается рубрика «Подготовка к районной олимпиаде». Приведем несколько наиболее характерных цитат: «Завком хлебозавода выделил 800 рублей на покупку музыкальных инструментов. Уже организован музыкальный кружок из 11 человек, драмкружок - 17, танцоров - 7»; «Для премирования лучших ударников райсовпроф закупает патефоны, полный комплект струнного оркестра, библиотеки, а так же гитары, мандолины и другие инструменты для премирования талантов
одиночек»; <...> «На олимпиаду выделены: танцоры, певцы на родном языке и национальный коллективный танец, с участием стариков до 70 лет» [11].
Важной особенностью этого массового олимпиадного движения художественной самодеятельности стало активное привлечение детей, юношества, что было отражением молодежной политики государства. Участником одной из таких олимпиад стал струнный оркестр станицы Дондуковской, состоявший из 110 (!) детей и взрослых.
Об успешности проводимой политики в области культурного строительства свидетельствует следующая заметка за 1937 год: «Нет ни одного района в нашей области, в котором капиталовложения на культурные нужды деревни не увеличились бы по сравнению с прошлым и позапрошлым годом в несколько раз. От местных организаций зависит, чтобы все эти ценности были использованы для воспитания и культурного подъема колхозных масс. Хорошая постановка культурно-массовой работы полностью зависит от местных руководителей, от инициативы самих культработников <... > Очень много руководителей партийных и комсомольских организаций на селе, которые по-прежнему еще больше болтают, чем внедряют культуру в массы колхозной молодежи...» [12].
Не только количественный, но и качественный скачок в процессе развития художественной самодеятельности наступил в 40-е годы, когда подготовка к смотрам превратилась в целый комплекс культурных мероприятий. Специальными приказами Совета Министров РСФСР начальником отдела художественной самодеятельности при Комитете искусств составлялись рекомендательные списки репертуара, которые рассылались по областям, краям и автономиям; делались заказы поэтам и композиторам на создание произведений, специально предназначенных для исполнения самодеятельными коллективами. Начальники областных и т. д. отде-
лов Управлений по делам искусств должны были рассмотреть и распространить рекомендуемый репертуар, организовать его разучивание; организовать встречи мастеров искусств с руководителями самодеятельных коллективов с целью оказания профессиональной помощи последним.
Перед смотрами проводились обязательные семинары руководителей самодеятельных организаций, на которых утверждались программы смотров, строящиеся в полном соответствии с утвержденными репертуарными списками.
В то же время создаются и другие репертуарные списки -запретов, которые распространялись централизовано через распоряжения Главного Управления по контролю за зрелищами и репертуаром. Так, в 1947 году были изъяты из репертуара кружков художественной самодеятельности и профессиональных театров и бригад такие труднообъяснимые с позиций запрета произведения, как «Принцесса цирка» И. Кальмана, сказка С. Маршака «Мельник, мальчик и осел», «Случайный вальс» М. Фрадкина и многие другие. Подобные примеры, в данном случае, важны для нас как факты, свидетельствующие о строжайшем контроле государства в области культурной политики, важной составляющей частью которой является музыкальная культура и искусство.
К 50-м годам, согласно отчетным документам, при дворцах культуры и предприятиях ААО функционировали самодеятельные кружки самого разного «профиля»: хоровые (смешанные, вокальные ансамбли), театральные (драматические, опереточные), художественного слова, музыкальные (оркестры народных инструментов, духовые оркестры, инструментальные ансамбли), хореографические, агитбригады, акробатические, ИЗО, сольное исполнительство (вокалисты, инструменталисты, танцоры, циркачи, чтецы, ашуги, мастера ремесел, художники и скульпторы). Прочерки стоят в графах «симфонические оркестры», «оперные
кружки», «эстрадные ансамбли», что понятно как с точки зрения профессиональной, так и с идеологической.
В 50-е годы на другой, более масштабный и высокий уровень, выходят массовые акции художественной самодеятельности. 5-6 мая 1956 года в Майкопе прошел первый областной фестиваль молодежи и студентов, в котором приняло участие более 6 тысяч человек. В рамках подготовки к VI Всемирному фестивалю молодежи и студентов была проведена звездная эстафета «Навстречу Всемирному фестивалю...», создано 70 новых коллективов художественной самодеятельности [13].
Все это свидетельствует о высоком уровне самодеятельного искусства Адыгеи рассматриваемого исторического периода. Он был настолько серьезным, что на его базе, по крайней мере, трижды возникали попытки создания профессиональных музыкальных коллективов. Одна из них закончилась удачно и привела к рождению в 1936 году Адыгейского Национального ансамбля песни и пляски; другие оказались менее удачными, они были связаны с попыткой создания Музыкального театра (1946 г.) и симфонического оркестра (1947 г.).
Коллективы художественной самодеятельности сыграли значительную роль в становлении и развитии музыкальной культуры Адыгеи. Они образовали среду, способную воспринимать профессиональное музыкальное искусство, а в некоторых случаях - стали базой для создания профессиональных коллективов.
Однако самодеятельные объединения, при всей их значимости, не могли оставаться единственной формой культурной жизни и неизменно стимулировать ее развитие. Само время сформулировало и выдвинуло основную проблему музыкальной культуры Адыгеи середины 50-х годов, а именно - необходимость ее профессионализации. Эта задача будет стремительно решена уже вскоре на рубеже 1950-60-х годов.
Примечания:
1. Ачмиз К., Мальцев В., Чеучев Н. История Адыгеи. Майкоп, 1962. 316 с.
2. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов. Ч. 1. М., 1954. 222 с.
3. Чепниян Н. Историко-культурные предпосылки становления профессиональной музыкальной культуры Адыгеи // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. 2013. Вып. 1 (114). С. 196-203.
4. Обращения к исполкомам районов // Адыгейская правда. 1922. 4 января.
5. Северный Кавказ: образование, история и современность. Пятигорск, 2001. 181 с.
6. Бурнышёв А. Культура, рожденная Октябрем. Майкоп, 1958. 130 с.
7. Государственный архив Адыгейской автономной области. Ф. 1, 581. Д. 74.
8. Почему в наших клубах скучно // Красный пахарь. 1926. 27 декабря.
9. Национальный архив Республики Адыгея. Ф. Р-581. Оп. 1. Ед. хр. 47. Л. 45.
10. Вечер самодеятельности // Красный пахарь. 1927. 31 марта.
11. Национальный архив Республики Адыгея. Ф. Р-587. Д. 7.
12. Максимович Я. День нашей области // Адыгейская правда. 1937. 16 мая.
13. Государственный архив Адыгейской автономной области. Ф. 1, 581. Д. 135.
References:
1. Achmiz K., Maltsev V., Cheuchev N. History of Adygheya. Maikop, 1962. P. 316.
2. The CPSU in resolutions and decisions of congresses, conferences and plenums. Part 1. M., 1954. P. 222.
3. Chepniyan N. Historical and cultural preconditions of formation of professional musical culture in Adygheya // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. 2013. No. 2.
4. Appeals to the executive committees of the districts // Adygeyskaya Pravda. 1922, January 4.
5. Northern Caucasus: education, history and modernity. Pyatigorsk, 2001. P. 181.
6. Burnyshev A. Culture, born by October. Maikop, 1958. P. 130.
7. The State Archives of the Adyghe Autonomous Oblast. F. 1, 581. D. 74.
8. Why it is boring in our clubs // Krasny Pakhar . 1926, December 27.
9. The National Archives of the Adyghe Republic. F. R-581, Op. 1, Ed. khr. 47, P. 45.
10. Evening of amateur performance // Krasny Pakhar . 1927, March 31.
11. The National Archives of the Adyhe Republic. F. R-587, D. 7.
12. Maksimovich Ya. The day of our oblast // Adygeyskaya Pravda. 1937, May 16.
13. The State Archives of the Adyghe Autonomous Oblast. F-1, 581, D. 135.
