CC BY
24
повышения боевых возможностей ВС правительство разработало и реализует программу их модернизации. Программа предусматривает совершенствование системы управления войсками, развитие средств разведки, оснащение сухопутных войск современной боевой техникой, постепенное обновление самолетного парка ВВС и строительство ряда военно-воздушных баз, создание эффективной системы ПВО, ремонт и модернизацию корабельного состава ВМС. Однако сложная военно-политическая обстановка в стране и экономические трудности сдерживают проведение намеченных мероприятий. Вместе с тем, в последние несколько лет руководство Алжира предпринимает шаги по улучшению положения дел в армии. Учитывая, что политико-экономическая ситуация в стране стабилизировалась, можно прогнозировать большую степень интеграции Алжира в процесс глобализации.
«Обозреватель “Observer”»,
М., октябрь 2007 г., с.83-91.
Сабина Ридель,
политолог(Германия)
МУСУЛЬМАНЕ В ЕВРОПЕЙСКОМ СОЮЗЕ
В 25 странах Европейского союза сегодня проживает около 12 млн. мусульман. Попытаемся разобраться, как отдельные страны Европейского союза решают проблемы адаптации мусульман, какие у них развиваются концепции интеграции и насколько эта интеграция успешна. Рассмотрим ситуацию на примере таких стран, как Франция, Великобритания и Нидерланды, в которых проживает сравнительно большое число мусульман-иммигрантов и которые разработали совершенно разные концепции интеграции. В течение последних лет вопрос интеграции встал особенно остро в связи со следующими сенсационными событиями: убийство автора фильмов из Нидерландов Тео Ван Гога мусульманином марокканского происхождения в ноябре 2004 г.; теракты в Лондоне, совершенные иммигрантом из Пакистана в июле 2005 г., и волнения иммигрантов во Франции в ноябре 2005 г. Для того чтобы проанализировать процессы интеграции с научной точки зрения, рассмотрим четыре фактора. Первый - это гражданское положение мусульман, которое тесно связано с историческими причинами иммиграции. Поэтому очень важную роль играют колониальное прошлое рас-
сматриваемой страны и ее политика иммиграции. Второй фактор касается правового положения ислама в стране. При этом нас интересует вопрос, насколько тесно взаимосвязаны церковь и государство и не притесняются ли нехристианские религиозные сообщества. Социальное положение мусульманских иммигрантов и их распределение по определенным городам или районам - это третий фактор оценки политики интеграции. В качестве четвертого фактора рассмотрим участие мусульманских иммигрантов в политической жизни. Мы изучим возможности мусульман заниматься политикой и соблюдение конституционного права на свободу вероисповедания. И, наконец, проанализируем шансы на взаимодействие в области интеграции мусульман в рамках Европейского союза.
Точных сведений о численности населения Франции, исповедующего ислам, нет. При переписи населения этот вопрос не задается, так как считается, что это личное дело каждого гражданина. В серьезных научных публикациях встречаются сведения о 4,2 млн. мусульман во Франции, хотя эти данные также очень неточны. Число выходцев из Алжира, Марокко и Туниса составляет 2,9 млн. мусульман, но и это лишь примерная информация, основанная на данных статистики иммиграции. Дело в том, что существуют сведения только об иностранцах, временно живущих во Франции и не являющихся ее гражданами. По данным Национального института статистики, в середине 2004 г. во Франции проживало примерно 4,9 млн. иммигрантов, что составляло 8,1% населения страны. 40% из них, т.е. около 2 млн. иммигрантов, рожденных за границей, проживают во Франции длительное время и получили право на гражданство. Условием для получения гражданства является либо проживание во Франции не менее пяти лет, либо год брака с гражданином/гражданкой Франции. Принятый в 1993 г. новый закон ограничил право получения гражданства для лиц, рожденных на территории Франции. Теперь рожденные здесь дети иностранцев уже не считаются автоматически французами, а остаются иностранцами, прежде всего по критерию происхождения. Вследствие этой политики появляется понятие «patrie», которое наиболее полно характеризуется словами «культура нации». В противовес политической нации «patrie» обозначает группу людей, объединенных общей историей, языком, культурой и религией. Консервативные политики связывают принадлежность к французской нации лишь с католическим вероисповеданием.
В 1789 г. Французская революция провозгласила свободу вероисповедания. Однако уже несколько лет спустя Наполеон Бонапарт восстановил главенство католической церкви над всем общественным образованием. Французское Национальное собрание утвердило в 1905 г. Закон о разделении церкви и государства. После принятия этого закона, который действует до сих пор, католическая церковь лишилась статуса государственной церкви и потеряла возможность принимать участие в политике, а также была вынуждена отстранить своих служителей от государственной работы. С тех пор все религиозные сообщества во Франции финансируются из добровольных пожертвований и добровольного культурного фонда, в том числе выплачивается жалованье служащим. С изменением Закона о свободе собраний в 1981 г. государственный контроль над культурными объединениями был упразднен, что повлекло за собой стремительное образование многочисленных мусульманских организаций. Однако решающий шаг в уравнении всех религиозных сообществ был сделан в 1987 г. с принятием закона, предоставляющего льготы при налогообложении для мусульманских культурных объединений. В течение XX в. католическая церковь сохранила ряд привилегий, в частности социальные службы и образовательные учреждения, которые получают пособие от государства. В то время как общеобразовательные школы находятся в ведении государства, большинство гимназий связано с католической церковью. Из 12 млн. учеников 2 млн. (около 17%) учатся в одной из 10 000 частных католических школ. Доминирование католической церкви в области гимназического образования вовсе не означает, что эти учреждения закрыты для мусульман. Иногда католическая церковь частично объединяется с мусульманами против государственных мер, направленных на усиление «светскости» школ. Так, недавний запрет на религиозные символы - ношение косынки мусульманскими женщинами и девочками -не действовал в частных школах, что усилило приток девочек из мусульманских семей в католические школы. Эта тенденция может получить развитие путем открытия мусульманских школ. Например, в 2003 г. в Лилле открылась мусульманская гимназия, а в Сан-Леже де Фюжере в Бургундии - университет. Возникает вопрос, не вредит ли такой приток учеников в частные гимназии интеграции иммигрантов-мусульман в общество?
Поскольку в системе школьного образования преобладают католические частные школы, наблюдается определенное ущемле-
ние мусульман в области получения профессии и возможности для развития карьеры. Не существует никакой официальной статистики, которая показала бы связь между социальным неравенством и религиозной или этнической принадлежностью. Поэтому научные публикации о дискриминации мусульман опираются лишь на сообщения прессы. В 2001 г. газета «Монд» подсчитала, что уровень безработных среди иммигрантов из неевропейских стран составлял 27,7%, тогда как среди французов-немусульман этот показатель не превышал 9,4%. Другие публикации рассматривают уровень безработицы среди молодых людей в возрасте от 16 до 25 лет и свидетельствуют о том, что около 40% безработных - выходцы из Северо-Восточной Африки. Из-за большого притока мусульман-иммигрантов, которым так и не удается получить работу, во французских городах-спутниках появляются гетто. Растущее число детей иностранцев и иммигрантов в школах затрудняет их интеграцию в общество уже хотя бы по языковым причинам. Лишь в редких случаях иммигранты владеют французским языком хотя бы на среднем уровне. Поскольку во Франции положение в обществе зависит от владения государственным языком, большинство французов переезжает из районов, где проживают иностранцы и иммигранты. В связи с этими социально-экономическими факторами у коренных французов появляются предрассудки и предубеждения, которые могут принять даже расистские формы. Многие считают мусульман не поддающимися интеграции из-за их религиозных убеждений. Чтобы противодействовать этим тенденциям, французское правительство приняло различные меры, которые охватывают и систему образования. В начале 80-х годов были созданы так называемые «зоны первостепенного образования», т.е. учебные заведения, призванные решать проблемы интеграции в рамках государственных мероприятий в области образования. Принципы позитивной дискриминации, как, например, прием лучших выпускников школ зоны первостепенного образования в элитные университеты страны по системе пропорционального представительства, разумеется, подвергаются критике. Поэтому с 2004 г. французское правительство сосредоточено на борьбе с дискриминацией в рамках Европейского союза, а также на общем улучшении положения социально притесненных слоев общества. Так, 9 марта 2006 г. был принят закон о равенстве возможностей.
После принятия в 1981 г. Закона о свободе объединений возникли многочисленные мусульманские культурные сообщества,
которые преследуют различные цели и по-разному представляют интересы своих членов. Чтобы преодолеть языковой барьер между этими организациями и обществом, французское правительство пригласило в начале 2000 г. неких представителей мусульман к диалогу. Они должны были заявить о своих намерениях признать Францию светским государством и отказаться от религиозных символов (например, ношения косынки) в общественных учреждениях. Культурные объединения, готовые к сотрудничеству, в 2002 г. образовали Совет мусульман, работа которого в течение четырех лет позволяет сохранять баланс: в этом новом объединении практически не представлены мусульманские теологи. Напротив, здесь преобладают люди, которые через ислам получили узаконенное признание своих политических интересов. Наиболее влиятельные организации создаются выходцами из Алжира и Марокко и финансируются жителями этих стран. Некоторые из них открыто преследуют исламистские цели, как, например, близкий к египетским «Братьям-мусульманам» Союз исламских организаций Франции.
В отличие от Франции, в Великобритании принадлежность к какой-либо этнической или религиозной группе не является общественным табу. По данным последней переписи населения в 2001 г., из 59,8 млн. населения Объединенного Королевства (Великобритании и Северной Ирландии) 1,59 млн. человек, т.е. 2,8%, исповедуют ислам. При этом мусульмане по численности занимают второе место после христиан (41,0 млн.), а за ними следуют индусы (0,56 млн.), сикхи (0,34 млн.) и иудеи (0,27 млн.). 38% мусульманского населения Великобритании проживают в Лондоне, в центральных графствах и на северо-востоке страны живут 1314%, а в Йоркшире - 12%. Когда число живущих в стране иностранцев достигает 2,1 млн. человек, т.е. примерно 3,65% от общей численности населения, британское правительство принимает усиленные меры, направленные на укоренение иммигрантов. Дети граждан Великобритании автоматически получают британское гражданство, даже если их родители родились за границей. Дети, рожденные в Соединенном Королевстве, считаются британскими подданными, если хотя бы один родитель имеет бессрочное разрешение на работу в Великобритании. После принятия в 1981 г. Британского Национального закона улучшилось правовое положение иммигрантов и их семей, которые подвергались дискриминации еще со времен Второй мировой войны после назначения их места
пребывания. При въезде в страну они были обязаны не только сообщить о своей национальности и месте рождения, но и заявить о своей расовой и этнической принадлежности. В этом отразилось самосознание Великобритании как колониального государства, что в 60-х годах выразилось в виде расизма по отношению к новоприбывшим в страну. В качестве контрмер правительство приняло законы против дискриминации, так называемые «законы о взаимоотношении рас», в 1965, 1968 и 1976 гг. Но вопреки этим законам при описании населения все еще сохраняются критерии расовой и этнической принадлежности.
Англиканская церковь существует с 1534 г., когда Генрих VIII отказался от главенства Римского Папства и назначил себя главой церкви Англии. Согласно данным 1992 г., 27% христиан, живущих в Великобритании, причисляют себя к церкви Англии, 38% - к протестантам и 30% - к католикам. Поэтому возникает вопрос об упразднении привилегий государственной церкви, тем более что они не соответствуют современным представлениям о разделении церкви и государства. Они скорее выражают явное превосходство политики над религией: епископы англиканской церкви входят в палату лордов, что дает им некоторое влияние на политическую жизнь страны. Однако епископа назначают королева и премьер-министр. Другие религиозные объединения, такие как протестанты, католики и мусульмане, напротив, не имеют никаких привилегий и должны организовывать свою деятельность в соответствии с частным правом. Единственная область, где они могут участвовать в принятии решения, - это преподавание религиозных дисциплин в государственных школах. В данном вопросе им предоставляется право выбора учителей и составление учебного плана. Однако этот принцип не действует в школах, управляемых англиканской церковью, т.е. в 25,2% начальных и 5,8% средних школ. Сюда же относятся около 4700 частных школ, которые поддерживает церковь Англии, а также примерно 1000 частных школ независимых церквей, которые берут на себя обязательство соответствовать моральному облику государственной религии. В Великобритании, как и во Франции, развиты дорогие частные школы, которые предоставляют своим выпускникам значительно лучшие возможности в карьерном росте. Согласно опросу, 50% студентов элитных университетов страны окончили частную школу. В Великобритании существует около 80 частных мусульманских школ, которые также извлекают выгоду из сложив-
шейся ситуации. Несмотря на статус независимых школ, они регулярно проходят контроль Королевской инспекции по стандарту образования, а результаты этих проверок становятся достоянием общественности. Многие мусульманские школы хотят получить государственный статус, как и англиканские школы, чтобы получать государственное финансирование. Однако эти попытки вызвали неоднозначную реакцию, поскольку две крупнейшие партии -консервативные тори и лейбористы - выступали с совершенно противоположными концепциями интеграции. Так, правительство под руководством Т. Блэра поддерживало мультикультурную концепцию, которая рассматривала британское общество как сосуществование различных культур, т.е. разных языков и религий. Правительство планирует не только принять меры по защите нехристианских религиозных сообществ от дискриминации, но и предоставить им некоторые привилегии, которыми до этого пользовались лишь христиане. Консерваторы выступают против этого, так как государственное финансирование мусульманских школ может привести к сегрегации, уже обозначившейся в области народного образования.
При рассмотрении языкового многообразия среди мусульман в Великобритании возникает целый ряд вопросов, связанных с концепцией мультикультурного общества. Как уже упоминалось выше, большинство мусульман приезжает с Индостана. По данным последней переписи населения, 54% британских мусульман родились за границей, из них 39% родом из Азии, из Пакистана - 18%, Бангладеш - 9%. Большинство пакистанцев говорят на урду, родственном хинди языке. В этом отношении у них гораздо больше общего с индусами и сикхами, чем с мусульманами из Сомали, Кении или Турции. Родной язык Бангладеш - бенгали - относится к иранской языковой семье. Интеграция в англоговорящем обществе представляет для мусульман существенные трудности, о чем свидетельствуют данные статистики об уровне образования и профессиональной квалификации. Среди выходцев из Бангладеш не имеют профессионального образования около 48% женщин и 40% мужчин, а среди пакистанцев соответственно - 40 и 28%. Именно эти группы иммигрантов составляют наиболее многочисленные семьи (в среднем 4,1-4,5 человека). Становится очевидным факт, что мусульманские иммигранты относятся к низшим, если не беднейшим, слоям британского общества.
С 60-х годов образовалась масса мусульманских союзов, которые объединились по регионам в начале 90-х. В 1994 г. был основан Временный национальный комитет по делам мусульман, который спустя два года перерос в Мусульманский совет Британии, в который сегодня входят более 250 мусульманских организаций. Они стремятся к усилению взаимодействия между мусульманами и их интеграции в общество. По этой причине Мусульманский совет противостоит действиям имамов из Саудовской Аравии или Пакистана. Они проповедуют на арабском или урду из-за незнания английского языка и выражают взгляды, соответствующие правительствам Саудовской Аравии и Пакистана, но противоречащие мировоззрению британских мусульман. Мусульманский совет настаивает на назначении собственного имама в Великобритании -либо в Мусульманском колледже в Илинге, либо в Институте Маркфилда в Лестершире. Помимо этого, существует тенденция организовывать политические партии. Наряду с Мусульманской партией, которая хочет ввести законы шариата, в 1989 г. была создана Исламская партия Британии, которая позиционирует себя как мусульманская альтернатива в рамках существующей демократии. Чтобы противодействовать такому развитию исламских партий и дальнейшей сегрегации мусульманского меньшинства, правящая партия лейбористов уже давно работает над усилением интеграции мусульман на политическом уровне. Для этой цели используются и такие меры, как активное участие в деятельности партии и выдвижение соответствующих кандидатов на парламентских и муниципальных выборах. Лейбористы ведут такую политику не без выгоды для себя, ведь их избирательный потенциал намного увеличивается. Однако анализ предвыборной программы лейбористов показывает, что не все их предложения способствуют интеграции. Так, мусульманские кандидаты лейбористской партии обещают ввести на предприятиях более гибкий график работы, чтобы мусульмане смогли молиться в пятницу и соблюдать пост в Рамадан. Таким образом они борются с дискриминацией на рабочем месте. Но вот в области школьного образования они придерживаются политики мультикультурализма и предлагают открыть пять мусульманских школ, финансируемых государством, хотя такие школы уже внесли свой вклад в процесс дезинтеграции мусульман.
По данным официальной статистики, в начале 2004 г. в Нидерландах проживало 945 000 мусульман, что составляло 5,8% населения. И это число все растет, так что в 2006 г. число мусульман
превысило предполагаемый миллион человека. При этом число иностранцев снизилось на 4,2%, что связано с активной политикой по получению гражданства, проводимой в 90-е годы: гражданство получают по происхождению, т.е. если один из родителей имеет гражданство Голландии. Также гражданство получают дети, родившиеся здесь, если их бабушка - гражданка этой страны. Рожденные в Голландии дети могут получить гражданство в возрасте от 18 до 25 лет, если они с рождения живут в стране. Однако в 2004 г. эта либеральная политика претерпела существенные изменения. Теперь для получения гражданства необходимо пройти специальные тесты по языку и страноведению.
Две трети мусульман приехали в Голландию в 60-х годах из Марокко и Турции, значительно меньшее число - из Ирака, Афганистана, Ирана и Сомали. В отличие от выходцев из Турции (их количество в 2003 г. составило 34 000), многие марокканцы в старости остаются жить в Голландии. Большинство иммигрантов-мусульман проживает в ядрах агломерации населенных пунктов: в регионе Амстердама они составляют 13% населения, в Гааге - 11,4 и в регионе Роттердама - 10,2%. Чтобы облегчить их интеграцию, голландское правительство уже в 1983 г. обнародовало «Отчет о меньшинствах», в котором обозначило цели по укреплению прав иммигрантов. Для этого представители этнических меньшинств были приглашены к переговорам. В Нидерландах соблюдается принцип мультикультурализма, и этническая принадлежность рассматривается шире частной сферы. Такой подход часто называют «интеркультурализмом», поскольку, в отличие от канадской модели, различные этнические, языковые или религиозные группы не получают статус особой нации, а являются неотъемлемой частью голландской.
Статистический отчет Голландии дает точное число имми-грантов-мусульман (5,8%), но не количество христианского населения. Вопрос об их религиозной принадлежности поднимается лишь по достижении 18 лет. Согласно этим данным, большинство относится к католикам (31%), за ними следуют протестанты (14%) и кальвинисты (7%). Конституция Голландии гарантирует свободу вероисповедания во всех смыслах, любые формы религиозной дискриминации запрещены, и все вероисповедания и мировоззрения равноправны. Кроме того, государство не имеет права вмешиваться во внутренние вопросы религиозных сообществ. Однако на практике встречались отклонения от соблюдения государством полити-
ки нейтралитета в вопросах религии. В XIX в. государство предложило «теорию столпов»: католики, протестанты и другие религиозные группы как бы служат столпами, опорами для всего общества, создавая при этом свои учреждения и институты. К их числу относились не только церкви, союзы, общества и партии, но и учреждения в области здравоохранения, образования, а также средства массовой информации. В середине XX в. произошел общий спад религиозности, и данная теория пережила кризис, что ослабило влияние религии на политические процессы. Однако существующие учреждения сохранились, а в области образования их значение даже увеличилось. Так, около 75% детей учатся в частных школах, которыми владеют религиозные общества. В сфере начального образования примерно 90% учреждений являются частными. Их финансирование регулируется законом, принятым в 1917 г., который уравнял общественные и частные религиозные школы. Государство оплачивает все расходы частных образовательных учреждений на поддержание здания и персонал. Но эти учреждения регулярно обязаны проходить аттестацию, которая осуществляется Министерством образования и науки. Поскольку число мусульман в Голландии за последние 30 лет выросло в десять раз, неудивительно, что и мусульмане находят свое место в этой системе. После «Отчета о меньшинствах» 1983 г. голландское правительство пригласило представителей мусульманских организаций к диалогу, чтобы найти пути по усилению интеграции. В результате было образовано большое количество мусульманских учреждений: сегодня в стране существует около 400 мечетей, 32 мусульманские начальные школы, одна средняя школа и университет в Роттердаме.
Исследование Министерства иностранных дел и интеграции освещает теневые стороны концепции интеркультурализма. В то время как ислам прочно укрепился в Голландии, мусульманские иммигранты ведут более светский образ жизни. Эти две противоположные тенденции подтверждаются следующими фактами: с 1998 по 2002 г. посещаемость мечетей понизилась с 44 до 35%. Среди мусульман марокканского происхождения с 38 до 23% уменьшилось число желающих обучаться в мусульманской школе. Это свидетельствует о том, что сами мусульмане считают посещение религиозной школы препятствием в процессе интеграции. Поскольку иммигранты из Марокко и Турции говорят на разных языках, то родной язык не помогает им ни в общении друг с другом, ни в языковой интеграции в голландское общество. Напротив, религи-
озные школы для иммигрантов вносят свой вклад в проблемы образования гетто. В таких городах, как Гаага, Амстердам и Роттердам, есть целые «черные» кварталы, где 75% населения составляют иностранцы. Все больше коренных голландцев забирают своих детей из школ с большим количеством иммигрантов, чтобы оградить их от низкой успеваемости и высокой преступности. Их опасения не лишены основания - около 40% молодых людей марокканского происхождения не окончили школу. После убийства автора скандальных фильмов Тео Ван Гога в ноябре 2004 г. средства массовой информации винят мультикультурную концепцию интеграции в новых конфликтах и вспышках насилия. При этом они едва ли учитывают то, что существующая модель толерантности опирается лишь на безучастное сосуществование. Однако ошибочно полагать, что лучшей альтернативой было бы возвращение к «политике твердой руки» и ужесточение критериев получения гражданства. Единственно допустимой и необходимой была бы такая модель толерантности, которая позволяла бы взаимодействие различных этнических и религиозных групп в общих политических рамках. Средства массовой информации не соблюдают принцип уважительного отношения к иммигрантам, обвиняя их в обострении межэтнических отношений, росте преступности и создании «Джихада на Северном море». Узкий круг мусульман, готовых к насилию, ассоциируют с иммигрантами, хотя на самом деле лишь 1% мусульман из Марокко и 7% выходцев из Турции являются членами какой-либо из 530 мусульманских организаций в Голландии.
Причина проблемы кроется не в преступниках, а в культуре и религии ислама, и большинство готовых к интеграции иммигрантов представляет собой силу, способную повлиять на политику. Какое оказывается влияние из-за границы, можно увидеть на примере мечетей: примерно 100 молельных домов принадлежат мусульманам марокканского происхождения, около 200 мечетей находятся во владении мусульман из Турции. 30 из них поддерживает мусульманское общество Milli Оьгье (IGMG), которое считается противоречащим Конституции в Германии и запрещено в Турции. 140 мечетей находятся под началом Турецкого мусульманского союза религии (тур. DITIB), который был основан в 1984 г. в Кёльне и только в Германии заведует 600 мечетями. Этот союз тесно связан с турецким президиумом по делам религии, который контролирует ислам в Турции. При этом государство обязано не только осуществлять контроль над официальным религиозным обуче-
нием, но и заниматься подготовкой имамов и духовных служителей как в стране, так и за границей. Мусульманские культурные и религиозные объединения политизированы не из-за исламских организаций, а из-за своих противников. Это противоречит не только принципам автономии религиозных обществ, но и оказывает прямое влияние на политику интеграции. В то время как исламисты призывают мусульман изменить существующие правовые отношения в стране их проживания, государственный контроль над исламом, например в Марокко или Турции, следит за сохранением религии и культуры у иммигрантов и тем самым препятствует интеграции мусульман в странах ЕС.
Анализ ситуации в трех странах Европейского союза ясно показывает, что общественная и политическая интеграция мусульман находится преимущественно под ответственностью государства. Концепция политики интеграции зависит от отношений между государством и религией, которые различаются в странах ЕС. Согласно действующим договорам Европейского союза, культуры входящих в него стран должны быть сохранены «во всем своем национальном и региональном разнообразии». Например, в договоре, принятом в Амстердаме в 1997 г., сказано: «Европейский союз уважает статус, религию и религиозные объединения и сообщества стран, входящих в него, и не нарушает их интересов. Европейский союз также уважает статус и мировоззрение различных сообществ». Наконец, Хартия об основных правах Европейского союза, принятая в 2002 г., подчеркивает: «Союз уважает многообразие культур, религий и языков». В 2003 г. состоялся Конвент, посвященный разработке Европейского конституционного договора, во время которого была сделана попытка предоставить привилегии христианским религиям. Например, Дж. Фини, представитель итальянского Национального союза, высказался за то, чтобы упомянуть в конституционном договоре иудейско-христианскую традицию как элемент европейской идентичности. Его поддержал христианский демократ Э. Тойфель, который, ссылаясь на Конституцию Польши, упомянул вопрос вероисповедания в преамбуле. С таким подходом не согласились многие участники конвента, например К. Айнем, депутат Социал-демократической партии Австрии. Вместе с британским депутатом Э. Даффом выступал за то, чтобы сохранить разделение церкви и государства в будущих договорах Европейского союза. С этой позицией согласились не только представители Франции, но и депутаты из Ирландии, Бельгии,
Швеции и Словении. На съезде католиков в мае 2006 г. канцлер Германии А. Меркель потребовала пересмотреть отношение к религии в Европейском конституционном договоре. Но даже в случае пересмотра не стоит рассчитывать ни на то, что христианское наследие Европы получит особый статус, ни на унификацию прав государственной церкви на общеевропейском уровне. Поскольку не существует общеевропейских критериев отношений между церковью и государством, популярный термин «евроислам» подвергается сомнению, причем не столько самими представителями ислама, сколько политиками и учеными. В процессе развития европейского ислама, который принимает принципы правового государства и партийного плюрализма, большие надежды возлагаются на решение актуальных проблем интеграции и спад влияния исламистских организаций. Однако это начинание по многим причинам попадает в тупик - сложности возникают уже из-за языковой неоднородности иммигрантов-мусульман. К тому же существует множество религиозных учений, которые свидетельствуют о распространенности ислама и ставят главной задачей его институционализацию на национальном уровне. Как мы уже убедились, и культурные объединения, и политические общества мусульман создаются в первую очередь по принципу их происхождения. Идея евроислама питает иллюзию, что он сможет сдерживать эти выходящие за рамки политики влияния. Хорошей альтернативной стратегией против дальнейшей политизации ислама была бы поддержка плюрализма среди мусульманских сообществ. Если концепции интеграции мусульман в Европе будут придерживаться принципа разделения церкви и государства, то государственные организации должны не только признать существование мусульманских сообществ. Они должны также прийти к соглашению по поводу политического статуса ислама. Сюда относятся не только критические размышления о сотрудничестве с правительствами Пакистана, Бангладеш, Саудовской Аравии, Марокко, Алжира и Турции. Многие правительства вышеперечисленных стран поддерживают ислам в силу авторитарной традиции. Государство осуществляет контроль над религиозным обучением, подготовкой имамов и духовных служителей в интересах национального единства, но это оказывает негативное влияние на процессы интеграции мусульман в европейском обществе.
«Вестник аналитики», М., 2007 г., № 2, с. 103-115.
