CC BY
13МУСА ДЖАЛИЛЬ
на Татарском рабочем факультете
Муса Джалиль. Фото электронного ресурса, режим доступа: http://900igr.net/datai/literatura/Musa-Dzhalil/0007-008-ZHizn-moja-dlja-naroda-vse-sily-emu.jpg.
Если Октябрьская революция намеревалась открыть двери высших учебных заведений для всех трудящихся, то в первые годы Советской власти они были не полностью открыты для восточных народов. Дело в том, что вузы требовали определенный уровень академической подготовки и чаще всего знания русского языка, которого большинство тюрко-татарского населения страны не имело.
В сентябре 1919 г. Совнарком РСФСР принял декрет «Об организации рабочих факультетов», чтобы дать трудящимся и крестьянам возможность получить необходимые знания для поступления в высшие учебные заведения. В этом же месяце на заседании Совета Казанского университета было организовано временное бюро первого в городе рабочего факультета, который официально открылся 1 ноября. В 19201930 гг. рабочий факультет Казанского университета достиг больших успехов не только в сфере академической подготовки студентов, но и в пролетаризации бывшего империалистического университета и формировании новых научных кадров1.
Однако в первые годы существования руководство рабочего факультета Казанского университета с большим трудом воспринимало необходимость обучения представителей не говорящих по-русски народов многонационально-
В БЛОКНОТ ИСТОРИКА. АРХИВНЫМ КАЛЕЙДОСКОП '«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2014
го Поволжья. Отсутствие знания русского языка у нерусских рабфаковцев стало самой тяжелой проблемой академической работы. Все учебные пособия и лекции были только на русском языке. Как вспоминал татарин Нур Сейфи, поступивший на рабфак Казанского университета в 1920 г. и ставший затем редактором татарской газеты «Эшче» (Рабочий): «Мне лично и многим другим товарищам учеба на рабфаке давалась трудно. Вот этот момент заставил нас организовать кружок самообразования. В этот кружок привлекли и студентов старших групп, главным образом сносно знающих русский язык и могущих помочь нам грызть гранит науки»2. Собираясь три раза в неделю в комнате Сайфи, рабфаковцы-татары занимались русским языком до 7-8 часов утра и потом расходились на учебу. Правда, в июне 1920 г. были организованы специальные подготовительные курсы для татар, но преподаватели отмечали, как татарам еще было трудно учиться на русском языке3.
Начиная с 1924 г. национальный состав рабочего факультета Казанского университета сильно изменился. Уже несколько лет на рабфаке работали чувашские группы, в 1924 г. открылся марийско-вотский сектор, позже более независимое отдельное бюро. Процент учащихся на рабфаке — представителей национальных меньшинств — рос очень быстро. Если в 1923/1924 учебном году среди 155 рабфаковцев было: 56 % русских, 37 % татар и 7 % представителей других национальных меньшинств, то через два года была уже иная картина: из 425 рабфаковцев было 42 % русских, 20 % татар и 38 % представителей национальных меньшинств. В 1928/1929 учебном году училось всего 320 представителей национальных меньшинств, и работали уже пять марийских и 11 вотских групп. С татарами сложилась следующая ситуация. Если в 1922/1923 учебном году на рабфак приняли 114 татар, то в 1928/1929 г. только 184. Такое статистическое падение количества татар в первую очередь объясняется открытием 15 октября 1923 г. тюрко-татарского рабочего факультета
при Восточном-педагогическом институте. Хотя татары продолжали учиться на рабочем факультете Казанского университета, центр их образования был перенесен в Восточно-педагогический институт.
Организаторы Татарского рабочего факультета были уверены, что это учебное заведение станет одним из передовых методических центров для всех трудящихся Востока. В первые годы своего существования Татрабфак работал под лозунгами: «Беспрерывное повышение качества продукции» и «Трудящиеся Востока должны быть равные между равными в стенах вуза»5. По социальному положению из 206 студентов Татрабфака большинство (64 %) являлось крестьянами, рабочие составляли 22 %, прочие 14 %. Ситуация была аналогичной и в других учреждениях. Но главным было то, что с первых дней студенчество Татрабфака было многонациональным. Разумеется, самый большой процент принадлежал татарам (85 %), башкиры составляли 1,9 %, киргизы — 7 %, узбеки — 5,3 %, турки — 4 % и русские — 4 %6. Студенты приезжали в Казань со всех уголков СССР, в том числе из Перми, Ульяновска, Оренбурга, Нижнего Новгорода, Грозного, Саратова, Алма-Аты, Екатеринбурга, Москвы, Пензы, Челябинска, Уральска, Баку, Бухары, Хивы, Самарканда и др. Показательно, что в 1924 г. из 287 учащихся всего 20 были из Казани7.
В течение трех лет Татрабфак достиг значительных успехов в миссии полного охвата образовательным процессом рабочего и крестьянского класса тюрко-татарских народов СССР. Процент рабочих-татрабфаковцев вырос с 22,2 % до 35,9 %, значительно улучшилась их академическая успеваемость (с 16,1 % до 54,4 %). Отмечая достижения учебного заведения в ноябре 1926 г. заведующий Татрабфака З. С. Умеров писал: «Коллективным творчеством внутри самого рабфака и при активной помощи партийных, советских и профессиональных органов тюрко-та-тарский рабфак будет прогрессировать на благо и пользу трудящихся масс
МУСА ДЖАЛИЛЬ НА ТАТАРСКОМ РАБОЧЕМ ФАКУЛЬТЕТЕ
265
тюрко-татарских народов, столь остро нуждающихся в культурных и научных силах для строительства социализма в отсталых странах Востока»8.
По-прежнему острыми оставались проблемы педагогического характера, а именно отсутствие опытных педагогов-националов и учебников на родном языке. Студенты, приезжавшие в Казань учиться на татарском языке, в первые годы получали знания исключительно на русском9. Путь в вузы для молодежи Востока оставался очень трудным даже после окончания Татраб-фака.
Более того, как и все учебные заведения Казани в 1920-1930-х гг., Татраб-фак работал в очень тяжелых материальных условиях. Сначала в качестве помещения ему выделили бывшую учительскую семинарию, располагавшуюся на оз. Кабан в татарской части города. Во время Гражданской войны это здание использовали для нужд военного ведомства, и поэтому оно находилось в очень ветхом состоянии. Мебели не было, а большинство комнат осталось без окон и дверей. Рабфаковцам приходилось заниматься сидя на полу или на подоконниках. К началу нового 1924/1925 учебного года Татраб-фак переместился в здание на Чёрном озере, где общежитие и академические аудитории были сконцентрированы в одном месте. Тем не менее, хозяйственная и академическая жизнь на факультете не улучшилась. Этот новый для Татрабфака дом являлся частным и был неприспособлен для учебных нужд. Помещения для аудиторий и кабинетов отсутствовали. В общежитии не было ни кроватей, ни белья, жили по 20-25 человек в комнате, где было место лишь для 7-8. Тяжелое материальное положение усугублялось еще тем, что стипендии часто задерживались на несколько месяцев10. Через год обстановка на Тат-рабфаке еще больше ухудшилась из-за отсутствия учета инвентаря, плохо подобранного технического аппарата и запущенности финансовых дел. Оказалось, что руководящий состав Татраб-фака совершенно не занимался педагогической или воспитательной работой,
и поэтому хозяином Татрабфака, пусть и недисциплинированным, пришлось стать студенческим организациям11.
Эти факты весьма поверхностно затрагивают вопрос о тяжелом материальном состоянии студентов. Историками достаточно хорошо изучен вопрос о жизни студенчества в Казани в условиях голода и бедности 1920-х гг.12
В это тяжелое время на Татрабфа-ке учился и известный татарский поэт Муса Джалиль. В архиве сохранились документы, по которым можно судить о его жизни, как студента рабфака. Среди них обнаруженное нами заявление с просьбой о помощи в выделении обуви13. Как следует из текста документа у Мусы Джалиля из комнаты украли верхнюю одежду, в связи с чем он остался без обуви. Таким образом он «наряду с другими студентами» в апреле 1924 г. просил помощи у студпроф-кома Татрабфака*. Следует отметить, что на Татрабфаке Муса Джалиль числился как М. Залилов, так как имела место тенденция русификации татарских фамилий. А в описываемом заявлении, он поставил свою подпись в форме более известного татарского варианта — Муса Джалиль.
В Национальном архиве Республики Татарстан сохранилось множество подобных заявлений на русском и татарском языках. Большинство этих заявлений представляло собой аналогичные просьбы о выдаче обуви. Студент Т. Норкин описывал свою ситуацию так: «Сапоги, которые я имею, окончательно износились, в следствие чего мне не придется посещать академическая занятия... А потому прошу, не найдете ли возможности вывести меня из такого положения, выдавая какую-нибудь кожаную обувь»14. А. Заитов жаловался, что из-за отсутствия обуви, он ходил везде босиком15. Х. Девятов объяснял свои нужды таким образом: «В настоящее время ввиду наступившей весны мне стало невозможно ходить в
* Обнаруженный автором документ представляет собой рукописный текст на неровном куске желтоватой бумаги размером 21x17,5 см, выполненный простым карандашом арабской графикой. Для установления подлинного авторства еще предстоит провести ряд экспертиз (прим. ред.).
66
В БЛОКНОТ ИСТОРИКА. АРХИВНЫМ КАЛЕЙДОСКОП «ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2014
имеющихся сапогах, так как они худы и промокают, и которые уже совершенно не годные (после трех-летней носки) для починки, и мне в ближайшем времени в случае не выдачи обуви я вынужден буду прекратить посещения занятий за неимением обуви»16. Студент Д. Архипов жаловался, что он заболел из-за того, что ходил на курсы босиком и без кожаной обуви17. Б. Муратов писал: «Я сын пролетариата, круглый сирота, не имеющий никаких родителей, не могу достать вышеуказанные вещи, т. е. обувь и одежду. Я до поступления на рабфак находился в детдоме, и поэтому на меня не обращают никакого внимания. Если у меня существовали бы родители, как существуют у других студентов, я не стал бы просить у вас помощи, они бы меня одели и обули»18.
Были у студентов и другие просьбы. «Я студент Татрабфака нуждаюсь брюками, не имеется средств купить брюки. А потому прошу вас мне дать брюки, осмотрев мое положение. Прошу не отказать»19. Студентка П. Павлова просила платье: «Настоящим прошу при выдаче платьев выдать мне платье, т. к. я в таковом нуждаюсь. Купить не имею средств, даже нет сменить, во время стирки надеть»20. Еще просили пальто и белье21. Во многих случаях студпроф-ком помогал. Татрабфак также шел навстречу студентам. Например, в фонде Татрабфака есть список 127 студентов, пользовавшихся питанием (обедом), список 123 студентов, получивших простыни и список 88 студентов, получивших матрасы. Муса Джалиль числится в каждом из них22. Кстати, из одного документа мы также узнаем, что в 1923/1924 учебном году Джалиль жил в 9-ой комнате общежития Татрабфака с шестью другими студентами второго курса: С. Батыршиным, А. Гильмано-вым, Г. Яфуняевым, З. Бахтивом, Х. Ак-чуриным и Еникеевым23.
Во второй половине 1920-х гг. академическое и финансовое положение Татарского рабочего факультета стало относительно стабилизироваться. В 1925/1926 учебном году Татрабфак переехал в здание бывшей Ксенинской женской гимназии на ул. Лобачевского
(ныне Казанский филиал РАН). В 19261928 гг. помещения отремонтировали и оборудовали надлежащей мебелью, обеспечили учебными пособиями и литературой. Также была утверждена пятилетняя программа обучения: математика (44 ч.), русский язык (42 ч.), физика (17 ч.), татарский язык (14 ч.), история (14 ч.), биология (13 ч.), география (10 ч.), химия (7 ч.), политическая экономика (7 ч.), немецкий язык (7 ч.) и политграмота (6 ч.). Количество студентов увеличилось до 400 человек. В 1928/1929 учебном году в учительском составе работало: 15 татар, 16 русских и шесть представителей других национальностей. К 1930 г. 108 выпускников Татрабфака поступили в вузы, в том числе в Восточно-педагогический институт, Казанский университет, Казанский сельскохозяйственный институт, а также в вузы Москвы, Ленинграда, Свердловска и Ростова-на-Дону24.
Во многих отношениях история Мусы Джалиля служит прекрасным примером духа времени и целей Тат-рабфака. Молодой, бедный, шестнадцатилетний парень из татарской деревни в ноябре 1922 г. приезжает в Казань с надеждой получить образование. Набор на этот год был закончен и он устраивается на работу переписчиком в газету «Кызыл Татарстан» (Красный Татарстан). Через год благодаря хорошим академическим знаниям, которые он получил в сельском мектебе и медресе «Хусаиния» в Оренбурге, он был зачислен сразу на второй курс Татрабфака. В Казани Джалиль естественно столкнулся с голодом и бедностью. Его заявление о выделении обуви яркий тому пример.
Тем не менее, как признался позже сам Джалиль, годы учебы в Казани были для него необычайно важными. «Рабфак серьезно повлиял на мои творческие поиски. В 1922-1923 годы я был далек от реалистического воплощения социалистической действительности. Мои творческие принципы были таковы, что я был не в силах отобразить современную жизнь. Тематика стихов была далека от жизни. В годы рабфака в моем творчестве наметился перево-
МУСА ДЖАЛИЛЬ НА ТАТАРСКОМ РАБОЧЕМ ФАКУЛЬТЕТЕ
267
рот. В 1924 году я стал писать совсем иначе. Революционная борьба, рабочие будни фабрик и заводов, темы новой деревни входят в стихи в своем реально-жизненном виде»25. Более того, произведения Джалиля начали появляться на страницах таких газет, как «Кызыл Татарстан», «Кызыл яшьлэр» (Красная молодежь) и «Эшче». В Казани он познакомился с известными представителями татарской советской поэзии, а именно с К. Наджми, Х. Так-ташем, А. Кутуем и др. В 1924 г. Муса Джалиль стал членом местной литературной группы «Октябрь», а в 1925 г. в серии «Библиотека МОПРа» вышел его
первый сборник стихотворений и поэм «Барабыз» (Мы идем). В 1925 г. труппа Татарского академического театра поставила написанную Джалилем пьесу «Девушка Бибкэй»26.
Эти годы, хотя и трудные, действительно открыли для Джалиля новый мир. Он закончил Татарский рабочий факультет в июне 1925 г. и получил свидетельство о завершении полного курса образования. Теперь он мог поступить в любой вуз СССР. Осенью 1927 г. Джалиль становится студентом литературного отделения этнологического факультета Московского университета.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Маслова Е. «Рабфак шаг за шагом продвигался вперед» (Рабочий факультет Казанского университета в 1919-1926 гг.) // Гасырлар авазы - Эхо веков. - 2004. - № 2. - С. 20-25; Латыпова Г. Из истории развития профессионального образования в ТАССР в 1920-е гг. // Гасырлар авазы - Эхо веков. - 2011. - № 3/4. - С. 82-86.
2. Сейфи Н. Мои воспоминания // На путях к вышей школе. Сб. № 2. 10 лет работы. 1919-1929. -Казань, 1929. - С. 222.
3. Жилинский В. Рабфаковец в вышей школе // На путях к вышей школе. Сб. № 2. 10 лет работы. 1919-1929. - Казань, 1929. - С. 117-142.
4. Эльхибаев А. Е. Национальные отделения Казанского рабфака // На путях к вышей школе. Сб. №2. 10 лет работы. 1919-1929. - Казань, 1929. - С. 157-167.
5. Берзс. «Трехлетие тюрко-татарского рабфака» // Красная Татария. - 1926. - 5 ноября. - С. 3.
6. Умеров З. С. «Трехлетие тюрко-татарского рабфака» // Красная Татария. - 1926. - 5 ноября. - С. 3.
7. ЦГА ИПД РТ, ф. 1146, оп. 3, д. 1, л. 1-12.
8. Умеров З. С. Указ. соч. - С. 3.
9. Берзс. «Трехлетие тюрко-татарского...» - С. 3.
10. Шкляев Н. О материальном положении пролетстуденчества вузов Казани // Голос пролетарского студенчества. - 1924. - № 2. - С. 56-59.
11. Берзс К. Я. Итоги пройденного за пять лет // Пять лет Тюрко-татарского рабочего факультета. -Казань, 1929. - С. 53-54.
12. Вишленкова Е. А., Малышева С. Ю., Сальникова А. А. Terra Universitatis: Два века университетской культуры в Казани. - Казань, 2005. - С. 274-282.
13. НА РТ, ф. Р-2823, оп. 11 л, д. 3, л. 2.
14. Там же, л. 3.
15. Там же, л. 7.
16. Там же, л. 17.
17. Там же, л. 25.
18. Там же, л. 76.
19. Там же, л. 66.
20. Там же, л. 69.
21. Там же, л. 73.
22. Там же, д. 1, л. 3, 4-5, 6.
23. Там же, л. 12.
24. Берзс К. Я. Итоги пройденного за пять. - С. 56-69.
25. Джалиль М. Мой жизненный путь // Муса Джалиль. Избранные произведения. - Ленинград, 1979. - С. 48.
26. Мустафин Р. Муса Джалиль. Очерк о детстве и юности поэта. - М., 1977. - С. 93-109.
68.
В БЛОКНОТ ИСТОРИКА. АРХИВНЫМ КАЛЕЙДОСКОП «ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2014
Заявление М. Джалиля в студенческий профсоюзный комитет. 4 марта 1924 г. НА РТ, ф. Р-2823, оп. 11 л, д. 3, л. 2.
Заявление студента второго курса Татарского рабочего факультета Мусы Джалиля в студенческий профсоюзный комитет о выделении обуви
4 марта 1924 г.
Недавно, когда мы жили в третьей комнате, в нашей комнате было ограбление, и почти всю мою верхнюю одежду украли, и у меня больше ничего не осталось надеть на ноги.
Сейчас с середины зимы донашиваю с большим трудом большие дырявые войлочные сапоги.
Вы сами знаете, так, страдая, долго ходить невозможно. Я также знаю, что не смогу найти другие возможности для улучшения моих условий, поэтому обращаюсь к Вам. Наряду с другими студентами не могли бы дать мне какую-нибудь обувь. Муса Джалиль.
Резолюция на русском языке: Выдать.
НА РТ, ф. Р-2823, оп. 11 л, д. 3, л. 2. Перевод с татарского языка.
Публикацию подготовил Гари Гуадагноло, аспирант Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл (США)
МУСА ДЖАЛИЛЬ НА ТАТАРСКОМ РАБОЧЕМ ФАКУЛЬТЕТЕ ^^А^
