CC BY
335
В последнее время от ведущих европейских политиков общество узнало о крахе теории мультикультуральности или мультикультурализма. Чем же вызван повышенный интерес к новому «изму», пришедшему в Европу на смену такой некогда популярной идеологии коммунизма, нашедшей свое прибежище в Северной Корее? Прежде всего, процессами глобализации, характеризующимися, в том числе, усилившимися потоками миграции, требованиями коренных народов и новых культурных и религиозных сообществ. Мультикультурализм - не более двадцати лет назад возникшая политическая идеология, претендующая изменить мир на основе его нового понимания как поликультурного. Многие видели в мультикультурализме попытку западной цивилизации пойти на компромисс с новыми опасными проявлениями групповой идентичности путем культуризации политики (или политизации культуры) с целью сокрытия истинных причин социальных конфликтов и противоречий [1].
Основным источником мультикультурализма стал «мультикультурный вопрос» - проблема, связанная с глобализационными тенденциями современного мира, каковыми являются: усиление миграционных потоков, возникновение новых национальных, культурных, религиозных, сексуальных и прочих меньшинств, столкновение ценностно-нормативных систем. Проблема, говорящая о том, что западноевропейские ценности являются отнюдь не универсальными для человечества принципами и нормами. Речь идет о плюрализме современного мира, плюрализме ценностей, образов жизни, религий и культур. Это проблема идентичности и различия, ответ на насильно насаждаемое единообразие традиционных либеральных принципов. Перед традиционными способами решения проблем актуализировались такие групповые различия, как гражданство и построение наций, мусульманские и иудейские способы бойни скота, ношение мусульманских хеджабов и платков, отказ сикхов снимать тюрбан при принесении присяги в суде, требование индусов разрешать кремировать их покойников и рассеивать их пепел в реке и другие. Очевидно, что подобные вопросы не имеют способов разрешения традиционными для Запада политическими методами.
Кроме всего прочего, пережитый Европой опыт тоталитаризма поставил перед западным обществом вопрос об отношениях индивида и общества. Индивидуалистический либерализм в условиях частного рынка усиливает оторванность индивида от общества, что подрывает деятельность сообщества и ведет к нежелательным асоциальным изменениям. Теоретик мультикультурализма Ч. Тейлор, например, утверждал, что «слепой к различиям» либерализм, предлагающий всем группам жить по одинаковым законам и нормам, является несправедливым. Он предлагал дифференцировать публичную политику в соответствии с требованиями культурных групп [2].
О крахе идеологии мультикультурализма стали говорить в Западной Европе после многочисленных вспышек насилия в последние годы на почве межнациональной и межрасовой ненависти. Потоки мигрантов в обеспеченную Европу привлекает ее сильная социальная политика, при этом в среде, например, ближневосточных мигрантов преобладают преимущественно иждивенческие настроения. Так, в Германии имеются турецкие семьи, уже в третьем поколении живущие на социальное пособие, при этом отторгающие социальные, этические нормы государства, за чей счет они живут. «Согласно опросам, более 40 % проживающих в Германии турок не воспринимают канцлера Меркель как “своего канцлера”. Зато десятки тысяч турок собрались на стадионе в Кельне, чтобы приветствовать приехавшего с визитом в Германию премьер-министра Турции Тайипа Реджепа Эрдогана» [3, с. 21]. Что не может вызывать протест у определенной части немецких граждан, обеспокоенных тем, что 1% населения составляют иностранцы, преимущественно выходцы из исламских стран. При этом «...никакая другая группа мигрантов не практикует обычаев, настолько контрастирующих с немецким образом жизни, как живущие в Германии мусульмане, создающие настоящие «параллельные сообщества» и не желающие знать о стране проживания ничего, кроме адреса ближайшего бюро социальной службы» [3, с. 21]. «.Именно канцлер Германии Ангела Меркель дала первый залп по мультикультурализму, который, кстати, является интегральным элементом неолиберальной контрреволюции, начатой англосаксами на рубеже 1970-1980-х годов. За ней это стали повторять другие: и премьер Великобритании Камерон, и президент Франции Саркози» [4, с. 3].
Напряженная обстановка с миллионами беженцев в Европу из стран Ближнего Востока сложилась также в результате начавшихся в Северной Африке «песчаных» революций. После революций в Европу хлынули беженцы. Это заставляет НАТО стягивать свои Вооруженные силы в регион Ближнего Востока. Ведь именно угроза нашествия миллионов албанцев из Косово заставила Европу начать бомбежки Югославии.
В начале XX века в странах-донорах миграционных потоков проживало около 1 млрд жителей, сейчас число жителей приближается к 5 млрд. И наивно было бы думать, что антимиграционная политика стран «северного кольца» (числом населения 1,2 млрд человек - так называемый «золотой миллиард») остановит миграционный вал. Европа привлекает многих своими потенциальными возможностями. Как сказал в одном из интервью тогдашний Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, уже сейчас «многие люди во всем мире воспринимают Европу как континент неограниченных возможностей. Они хотят попасть сюда, чтобы начать новую жизнь. При этом они следуют примеру миллионов бедных, но активных европейцев, которые когда-то отправлялись в Новый Свет, потому что видели в этом свой шанс» [5, с. 315].
Для России мультикультурализм является почти естественным явлением ввиду исторически сложившейся предпосылки мультикультурной ситуации. Плюрализм народов, религий, культур и этносов всегда был свойственен российскому обществу. Правда, часто российские власти искали национальное единство путем ассимиляции или «русификации» национальных меньшинств. Но неизбежно имперская или советская бюрократия была вынуждена признавать коллективные права тех или иных национальных групп. Национальная политика правительств, как Российской империи, так и Советского Союза, общепризнанно была толерантной. Но в отличие от либеральной толерантности, основанной на «слепоте к различиям» индивидов, российская была основана на признании прав коллективных, то есть на мультикультурном признании культурных различий, являющихся значимыми для политической сферы.
Теория мультикультурализма актуализировала вопрос о происхождении феномена этнической идентичности. До недавних пор понятие идентичности мало встречалось в монографиях, учебниках и журнальных публикациях, не использовалось в научных дискуссиях. Но глобализация вызвала к жизни рост национального и этнического самосознания. И хотя в последние годы термин «идентичность» начинает появляться на страницах научной печати, однако по-прежнему для большинства читателей остается чуждым, малопонятным и плохо вписывающимся в привычный категориальный аппарат. Социальная идентичность означает чувство принадлежности к какой-то социальной группе (этносу, профессии и пр.), осознание человеком того, что он является частью этой группы и занимает в ней определенное положение. Идентичность помогает человеку реализовать основную потребность в самокатегоризации, ответить на вопрос «кто я?», что помогает ему избежать страданий от одиночества.
Этническая идентичность - составная часть социальной идентичности личности, психологическая категория, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной этнической общности. В ее структуре обычно выделяют два основных компонента - когнитивный (знания, представления об особенностях собственной группы и осознание себя как ее члена на основе определенных характеристик) и аффективный (оценка качеств собственной группы, отношение к членству в ней, значимость этого членства). Исследования этнической идентичности актуализировались в 70-х годах прошлого века с целью понять и попытаться объяснить сложную природу этнических конфликтов, межкультурных взаимодействий, политической активизации этнических меньшинств и политических изменений в постколониальном мире. Термин «этничность» начали употреблять в западной политической науке как определение «отчетливой самоидентификации, основанной на этнической принадлежности», а также для категоризации конфликтов на этнической почве. Т. Парсонс определял этничность как, «во-первых, групповую идентичность, то есть организацию множества людей в определенную группу, и, во-вторых, солидарность и принятие индивидуального членства в такой группе» [6]. По определению Э. Хобсбаума, «этничность - это заготовленный способ выражения реального смысла групповой
идентичности, который связывает членов [группы], то есть “нас”, чтобы подчеркнуть отличие от “них”» [7]. Причем такого рода определения в основном касаются национальных меньшинств. Этничность, по существу, - это форма взаимодействия между культурными группами, действующими внутри большей общности. Этничность понимается прежде всего как основа идентичности «национального меньшинства» в противоположность «национальному большинству».
Советским академиком Ю.В. Бромлеем было выделено три исторических типа этноса - племя, народность, нация [8]. «Особенно интересно сопоставление последних двух элементов триады. На стадии трансформации народности в нацию наблюдается стремление к внутренней ограниченности, к территориальной, экономической и политической замкнутости, которая выражается в формировании внутреннего рынка с наличием самодостаточного народнохозяйственного комплекса, разветвленной транспортной инфраструктуры, а также единого политического руководства. На этом этапе среди представителей этноса рождается чувство национального самосознания (идеология), в рамках которого идентификация осуществляется преимущественно по политическому основанию» [9].
Теория этнической идентичности как вида социальной идентичности получила первоначальное оформление в трудах Х. Тэджфела в качестве идеи социального поведения, обусловленного взаимодействием людей на двух уровнях: на межличностном и как представителей определенных общностей. Разработчиками теории групповой идентичности стали также Дж. Тернер, Э. Эриксон и др. [10, 11, 12, 13, 14].
Со второй половины XX века в современном мире наряду с процессами глобализации (и даже вопреки таковым) наблюдается заметный подъем этнического самосознания и поиска идентичности. Процессы роста этнической идентичности могут объясняться совокупностью причин:
- реакцией народов отставших в развитии стран на порождающую этнокультурное разделение труда экономическую и технологическую экспансию народов развитых государств;
- интенсифицикацией внутриэтнического взаимодействия в условиях мировой конкуренции, несмотря на процессы унификации материальной и духовной культуры;
- повышением влияния этнических общностей в экономике и политике и облегчением процессов их сплочения благодаря средствам массовой коммуникации.
При этом этнические общности оказываются в более выгодном положении, чем другие большие группы, например, классы, так как этнос рассматривается как группа, призванная обеспечивать экономические и политические преимущества. Этнос - не единственная группа, в осознании принадлежности к которой человек ищет опору в жизни. Среди таких групп можно назвать партии, религиозные организации, неформальные объединения молодежи и т.д. Многие люди целиком вовлекаются в орбиту таких групп, но опора оказывается не слишком устойчивой, ведь состав группы постоянно обновляется, она может прекратить свое существование, самого человека могут по какой-то причине исключить из группы.
Этническая же общность устойчива во времени. Это межпоколенная группа, для нее характерна стабильность состава, человека невозможно «исключить» из этноса. Именно благодаря этим качествам этнос является для человека надежной группой поддержки. Правда, необходимо заметить, что этнические общности в современном, особенно западном, обществе не имеют непререкаемых традиций, многие элементы их культуры - хозяйственная деятельность, жилище, пища, искусство, -интернализированы, поведение предков не рассматривается членами группы как эталон, в отличие от традиционных обществ.
Но, несмотря на инновации, любому обществу, чтобы самосохраниться и саморегулироваться, необходимо воспроизводить связи между поколениями.
В подходе к проблеме природы поиска этнической идентичности в сообществах на Юге России можно выделить три позиции:
1) примордиальный подход, объясняющий этничность как врожденную характеристику, лежащую в основе этнического сознания и поведения, что достаточно сильно артикулировано в традиционной культуре народов Северного Кавказа;
2) инструментальный подход, в рамках которого этничность рассматривается как инструмент достижения целей сплочения и мобилизации группы, используемый политической элитой.
Этничность активно используется как эффективное средство для преодоления отчуждения, восстановления попранной национальной гордости, как социальная терапия. Наиболее ярко этот инструментарий был использован в нашей стране в 90-е годы прошлого века. Распад государства, разрушение экономики, привычного склада жизни, дестабилизация всех сфер жизни общества сопровождались процессами розыгрыша политическими элитами нарождающихся республик «национальной карты» как эффективного мобилизующего средства в целях усиления собственного властного ресурса. Как следствие - в многонациональных субъектах выросла социальная напряженность, возникли межнациональные конфликты, произошли локальные войны, зародился и распространился терроризм;
3) социальный конструктивизм, рассматривающий этничность как форму социальной организации культурных различий и, соответственно, как изменчивое и подверженное манипуляциям явление группового сознания. Этничность понимается как прямое следствие социальных конструкций (реальных и воображаемых), созданных писателями, учеными, идеологами, религиозными деятелями, политиками и внедряемых в умы людей.
В этнополитических процессах, являющихся объективной составляющей жизнедеятельности общества Юга России, имеют место все три вышеупомянутых позиции. Задача государства -разработка и проведение взвешенной национальной политики в рамках правового поля с учетом всех особенностей межнациональных отношений, сложившихся в современной политической реальности.
Мультикультурализм в своем видении мира близок глобализму в том, что мир становится «миром меньшинств», а не «большинств». Таким образом, государства, вставшие во внутренней политике на путь мультикультурализма, тем самым действуют согласно логике глобализации, а в перспективе фактически теряют свой суверенитет. Цивилизационные и этнокультурные различия по-прежнему остаются важнейшими ценностями для человеческих сообществ. Несмотря на успешное шествие универсалистских либеральных норм, глобализация изменяет лишь поверхностные элементы культур. В отличие от предлагаемой глобальной идентичности, этничность глубоко укоренена в истории и сознании людей. Архетипические черты цивилизаций и культур могут быть уничтожены лишь путем физического истребления их носителей. Минимальным условием гарантии индивидуальных и коллективных прав наций и народностей является состояние мира между народами, к которому и следует стремиться для их сохранения.
Чем успешнее процессы глобализации, тем всеохватнее последствия современного экономического кризиса, зародившегося в цитадели западной «развитой» цивилизации. И чем дольше развивается кризис, и чем большие зоны сознания и обыденной жизни он охватывает, «...тем сильнее обостряется у человека потребность вновь ощутить себя частью целого, частью устойчивой социальной общности, создающей если не реальные, то хотя бы иллюзорные защиты социального бытия. И в этой ситуации вечного переходного периода самым доступным и очевидным ответом становится идентификация себя с этнической группой» [15, с. 68].
В современном мире еще до кризисных явлений 2008 года уже наблюдался психологический сдвиг в настроениях людей - рост интереса к корням, к традициям и обычаям предшествующих поколений. Такое умонастроение стало последствием международной нестабильности, опасности ядерной войны, экологической угрозы. Человек ощущает угрозы, исходящие от окружающего мира, уменьшается его оптимизм и желание смотреть вперед. Все больше людей испытывают потребность посмотреть назад и вглубь, искать поддержку и защиту в стабильных, проверенных веками ценностях предков. Поэтому именно межпоколенные стабильные общности, прежде всего этносы, приобретают столь существенное значение в жизни современного человека.
Таким образом, одна из причин роста этнической идентичности в современном мульткультуральном обществе - поиск ориентиров и стабильности в перенасыщенном информацией и нестабильном мире.
Еще одна причина - это интенсификация межэтнических контактов, как непосредственных (трудовая миграция, студенческие обмены, перемещение миллионов эмигрантов и беженцев, туризм), так и опосредованных современными коммуникативными технологиями от спутникового телевидения до социальных сетей. Рост активности контактов, их доступность, актуализируют этническую
идентичность, так как только через сравнение и общение можно наиболее четко воспринять свою этническую принадлежность как нечто особое.
Литература
1. Mamdani Mahmood. Good Muslim, Bad Muslim. America, the Cold War and the Roots jf terror. N.Y., 2004.
2. Taylor Ch. Sources of the Self. The Making of the Modern Identity. Cambridge: Cambridge University Press, 1989.
3. Мирзаян Г., Сумленный С. Саррацин пугает, Каддафи покупает // Эксперт. 2010. 6-12 сентября.
4. Фурсов А. Немцы строят новый рейх // Аргументы недель 2012. 23 августа.
5. Вишневский А.Г. Альтернативы миграционной стратегии для России и политика идентичности // http://ecsocman.hse .ru/data/138/686/1219/Chast_4._politicheskie_identichnosti .pdf
6. Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1997.
7. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998.
8. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973.
9. Байков А. Библиография сравнительной интеграции в 2000-х годах // Международные процессы. Т. 8. № 1. Январь-апрель 2010 // http://www.intertrends.ru/twenty-second/006.htm.
10. Агеев B.C. Исследование межгрупповых отношений в зарубежной социальной психологии // Вопросы психологии. 1980. № 4.
11. Tajfel H., Figment C, Billig M., Bundy R. Social categorization and intergroup behaviour//Europ. J. Of Soc. Psychol. 1971. № 1.
12. Сушков И.Р. Социально-психологическая теория Джона Тернера // Психологический журнал. 1993. Т. 14. № 3.
13. Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 2000.
14. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.
15. Кара-Мурза С.Г. Кризисное обществоведение. М., 2012.
