CC BY
6
Теория и практика общественного развития. 2022. № 12. С. 82-87. Theory and Practice of Social Development. 2022. No. 12. P. 82-87.
Научная статья УДК 316.77
https://doi.org/10.24158/tipor.2022.12.12
Мотивы субъектов риска в системе управления информационной безопасностью детей Алла Керимовна Полянина1,2
1 Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия, alker@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0003-2035-9849 2Самарский государственный университет путей сообщения, Нижний Новгород, Россия
Аннотация. Предлагается авторский подход к пониманию управления риском причинения вреда здоровью и развитию детей в результате распространения нежелательной информации как управления вероятностью. Впервые представлена типология субъектов рискового поведения как лиц, влияющих на уровень информационной безопасности детей. К таковым были отнесены: 1) субъекты, сами использующие деструктивный контент и транслирующие его в окружающее пространство, где он может стать доступным несовершеннолетним; 2) субъекты, имеющие коммерческую заинтересованность в производстве и распространении деструктивного контента; 3) субъекты, непосредственно стремящиеся к сохранению здоровья детей, - родители или лица, их замещающие; 4) субъекты - представители государства, снижающие риск вреда и имеющие формальные мотивы, связанные с реализацией общественных интересов. На основе уровневого подхода к субъектам риска предлагается дифференциация мотивов рискового поведения и мер управленческого воздействия, содействующих возникновению, изменению или прекращению действия данных мотивов.
Ключевые слова: информационная безопасность детей, риск, рисковое поведение, управление риском, управление вероятностью, мотивы, управление мотивами
Для цитирования: Полянина А.К. Мотивы субъектов риска в системе управления информационной безопасностью детей // Теория и практика общественного развития. 2022. № 12. С. 82-87. https://doi.org/10.24158/tipor.2022.12.12.
Original article
Motives of Risk Subjects in the Information Security Management System for Children Alla K. Polyanina12
1Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod, Russia,
alker@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0003-2035-9849
2Samara State University of Railway Transport, Nizhny Novgorod, Russia
Abstract. The author's approach to understanding the risk of harm to the health and development of children as a result of the dissemination of undesirable information as a probability management is proposed. For the first time a typology of subjects of risky behavior as persons affecting the level of information security of children is presented. These included: 1) actors who themselves use destructive content and broadcast it to the surrounding space, where it can become available to minors; 2) actors with a commercial interest in the production and distribution of destructive content; 3) actors directly seeking to preserve the health of children - parents or persons replacing them; 4) actors - representatives of the state, reducing the risk of harm and having formal motives related to the realization of public interest. On the basis of a level-based approach to risk subjects, the differentiation of motives for risky behavior and management measures that contribute to the emergence, change or termination of these motives is proposed.
Keywords: children's information security, risk, risky behavior, risk management, probability management, motives, motive management
For citation: Polyanina, A.K. (2022) Motives of Risk Subjects in the Information Security Management System for Children. Theory and Practice of Social Development. (12), 82-87. Available from: doi:10.24158/tipor.2022.12.12 (In Russian).
Обеспечение информационной безопасности детей выступает составной частью сохранения национального суверенитета. Решение этой задачи может быть рассмотрено через имитацию изменений компонентов системы информационной безопасности детей, а также через рассмотрение процесса перехода состояния опасности в состояние безопасности в результате управленческого воздействия. Вероятность реализация риска в виде вреда от информации здоровью и развитию детей может быть объектом управления посредством применения мер снижения степени неопределённости.
© Полянина А.К., 2022
Поскольку риск есть «форма качественно-количественного выражения реально существующей неопределенности» (Вопээ, 1995) или «возможное отклонение фактических результатов от цели, плана, ожиданий, прогнозов» (Luhmann, 1991), то именно состояние неопределённости должно быть в фокусе управленческого внимания. Как отмечает У. Бек, риск есть продукт модернизации как таковой, производимый во всех сферах социальной жизни (Бек, 2000). Именно неопределённость вследствие модернизации социальной жизни представляет собой область применения управленческих решений в целях обеспечения безопасности. Неопределённость не устранима полностью, но в достаточной степени может быть снижена путём воздействия на факторы изменений компонентов состояния опасности и их связей, осуществляемого субъектом, рефлексирующим опасность и выбирающим из перечня доступных альтернативную модель поведения. Поэтому основными признаками управляющего субъекта выступают: способность к рефлексии, оценке ситуации потенциальной опасности, возможность выбора вариантов поведения, а также наличие мотива для создания состояния безопасности и снижения риска вреда для детей.
Социолого-управленческий аспект информационной безопасности несовершеннолетних заключается в изучении возможностей осуществления управления риском как «целенаправленного поведения субъекта в условиях неопределенности результата этого поведения» (Зубков, 2003). При этом природа безопасности, следуя мнению О.С. Елфимовой, понимается посредством факта «отсутствия» опасности в характеристике состояния защищённости какого-либо объекта (Елфимова, 2013).
Существенное значение для исследования возможностей управления рисками имеют выводы семиосоциопсихологического научного направления - в частности, представления Т.З. Ада-мьянц о значении многоуровневой мотивационно-целевой структуры в сознании воспринимающей личности и адекватности этой структуры латентному смыслу, заложенному в транслируемой индивиду информации (Адамьянц, 2016).
В качестве научно-методологической основы исследования приняты также результаты изысканий представителей психологической науки относительно классификации мотивов и реализации состояния безопасности как способствующего удовлетворению потребностей личности1. На основе синтеза научных представлений, касающихся управления мотивацией поведения, а также положений рискологического направления в социологии мы предлагаем авторский подход, намечающий контуры концепции мотивационного управления информационной безопасностью детей.
Несмотря на наличие большого объема научной литературы, посвящённой рассматриваемой проблематике, на данный момент отсутствует подход, раскрывающий возможности управления мотивацией субъектов риска с целью снижения вероятности получения ими вреда от информации. Даже очевидность логики поведения субъектов риска не привела к теоретическому обоснованию управленческих решений в направлении снижения вероятности вреда через воздействие на мотивацию. Предлагаемый практико-ориентированный концепт может быть реализован в действующей системе социального контроля за оборотом информационной продукции, включая деятельность субъектов формального и неформального контроля.
Среди управленческих механизмов реализации информационной безопасности предлагаемый подход фокусируется на механизме мотивации и процессах мотивационного воздействия, направленного на регулирование поведения лиц, оказывающих влияние на вероятность вреда от информации. Принимаются во внимание выводы исследователей относительно структуры мотивационного механизма, роли потребностей, мотивов и стимулов в «акцентуации» поведения2. Мотив осознается в качестве внешнего фактора, действующего на потребности, несущего информацию о соответствии потребностей ситуации и формирующего побуждение к действию. Так, он представляется побуждением-следствием, а потребность - побуждением-причиной. Учитывается уровневый подход к строению мотивации, предполагающий на первом этапе формирование представлений о потребностях, имеющих объективный источник, и о возможностях субъекта по достижению целей, а на втором - их интеграцию (Демин, 1999).
Продуктивными для исследования управления рисковым поведением представляются идеи В.А. Ядова о диспозиционном механизме, значении конкретных условий, располагающих личности к определённому поведению - «диспозиции» и приобретению визуальных установок (аттитюдов), ориентирующих сознание на действие (Ядов, 2013).
Изучение возможностей снижения риска причинения информацией вреда здоровью и развитию детей фокусируется на анализе компонентов процесса изменения состояния безопасности, появлении новых или исчезновении прежних качеств этого состояния. Источниками изменения состояния безопасности выступают деяния (действия или бездействия) субъектов, то есть
1 Зинченко Н.И. Социально-правовые институты обеспечения национальной безопасности России: состояние и перспективы развития: социологический аспект : дис. ... д-ра социол. наук. М., 2006. 428 с.
2 Психологическая безопасность личности : учебник и практикум / Ю.П. Зинченко [и др.]. М., 2020. 222 с.
субъективно обусловленный стимул, и события - объективно обусловленный стимул. Выделяются такие компоненты изменений: 1) поведение субъектов риска (выраженное в активной или пассивной форме) или/и события; 2) результаты деяний или событий в виде повышения или снижения вероятности вреда. Посредством декомпозиции субъектного состава участников информационного оборота и его регулирования осуществляется рассмотрение возможностей управления их поведением. Такой подход к изучению проблемы позволяет провести анализ каждого элемента изменения ситуации, а в последующим осуществить синтез характеристик этих элементов.
Информационная безопасность ребёнка предполагает интеграцию ситуации проявления его собственной активности по пресечению угроз в отношении себя и «ситуации отсутствия» опасности, предполагающей его пассивное поведение и создаваемой субъектами, рефлексирующими риски и имеющими ресурсы для влияния на вероятность возникновения вреда, ее снижение или повышение (Полянина, 2021). Последние в свою очередь делятся на тех, кто повышает риск, - это так называемые субъекты риска, например, потребители деструктивного контента, чей спрос опосредует создание и распространение этого контента, субсидируя посредством знаков одобрения, факта просмотра и прямого финансирования через покупку предлагаемых им цифровых продуктов, и тех, кто снижает риск или призван к снижению риска как к реализации публичного интереса в защите детей. Таким образом, субъекты, уменьшающие вероятность вреда, являются управляющими субъектами, а субъекты, увеличивающие ее, - субъектами риска. Вместе с тем необходимо иметь в виду переменчивость данных позиций, особенно переход в состав субъектов риска тех, кто призван риски снижать. Так, в случае неэффективного исполнения публичных функций представителями государственного регулирования они из разряда субъектов управления переходят в разряд субъектов риска, например, в случае несвоевременного и неадекватного опасности реагирования на факт обнаружения запрещённого контента.
Во всех случаях, когда речь идёт о поведении субъектов, имеются в виду источники изменения ситуации, проистекающие из поведения, обусловленного мотивами. Существуют и такие факторы изменения ситуации безопасности, которые обусловлены событиями, то есть фактами, имеющими место независимо от воли и от поведения индивидов. Это, например, объективные эволюционные процессы человечества, результаты развития информационных технологий в виде появления новых элементов, форм коммуникации, систем мгновенного обмена сообщениями (мессенджеров) и т.п. В этих случаях управленческое воздействие исключает воздействие на мотивы, но требует оценки безопасности появившихся феноменов.
Социологический подход к исследованию возможностей снижения рисков причинения информацией вреда здоровью и развитию детей заключается в поиске путей воздействия на мотивы субъектов, влияющих на вероятность проявления информацией негативного воздействия на детей. К ним относятся: 1) субъекты, повышающие риск вреда, то есть лица, заинтересованные в потреблении деструктивного контента; 2) субъекты, повышающие риск вреда и имеющие коммерческую заинтересованность в производстве и распространении деструктивного контента; 3) субъекты, снижающие риск вреда и имеющие формальные мотивы, связанные с реализацией публичных интересов - представители государства; 4) субъекты, снижающие риск вреда и имеющие прямой (неформальный) мотив, проистекающий из непосредственной заинтересованности в сохранении здоровья и в развитии детей.
Воздействие на мотивы каждого типа субъектов предполагает использование разных инструментов и методов. Типы субъектов, таким образом, составляют уровни в зависимости от иерархии мер воздействия, а именно объема ресурсов (властных полномочий), необходимых для управления мотивом каждого из субъектов. Под объемом ресурсов понимаются не только полномочия, но и компетенции, знания, достаточные для возникновения, изменения или прекращения того или иного мотива. Перечислим субъектов, относящихся к каждому из четырех типов и укажем возможные меры управленческого воздействия.
К первому типу субъектов, то есть к тем лицам, чье поведение повышает риски причинения информацией вреда здоровью и развитию детей в связи с потреблением деструктивного контента, могут быть отнесены те индивиды, чьё поведение влечёт возможность встречи ребёнка с таким контентом. Например, родители, в присутствии детей потребляющие запрещенный или ограниченный для них контент, а также иные лица, активирующие устройство трансляции информационной продукции в зоне досягаемости органов восприятия детей, в том числе сами несовершеннолетние. Ко второму типу причисляются, прежде всего, производители и распространители информационной продукции, структуры медиабизнеса, рекламной отрасли, индивидуальные и коллективные хозяйствующие субъекты, имеющие коммерческий интерес в создании, распространении (продаже) деструктивного контента.
Два оставшихся типа субъектов отличаются тем, что их поведение направлено (или должно быть направлено в соответствии с должностными обязанностями) на снижение информационного риска для детей. Так, к третьему типу субъектов относятся, прежде всего, родители
и представители структур гражданской активности, составляющие родительские, педагогические, правозащитные и иные сообщества (Бек, 2000). И, наконец, четвёртый тип субъектов включает представителей государственной власти, реализующих публичные интересы в защите детей от вредной информации. Это: органы исполнительной власти, контролирующие, надзорные и правоохранительные органы, органы социальной защиты детей и профилактики правонарушений, государственные учреждения, прежде всего, образовательные, а также, как это ни парадоксально, родители, обязанные обеспечить надлежащее воспитание ребенка и защиту его прав и интересов, то есть исполняющие в некотором смысле публичную обязанность по воспитанию своих детей. Все эти субъекты в чистом виде выступают управляющими субъектами, пороки мотивов которых связаны с отклонением от публичных интересов, например, в результате действия коррупционных факторов или халатности.
Как видим, родители (или лица, их заменяющие) имеют уникальный статус и могут выступать в качестве трех типов субъектов. Поведение их может как повышать риски причинения информационного вреда детям, так и снижать их при добросовестном исполнении родителями своих обязанностей, проявлении гражданской активности (членство в родительских сообществах), пресечении деструктивного поведения своего ребенка, причиняющего вред ему и другим детям, в результате реализации полномочий по администрированию доступа к информационной продукции. В этом случае имеет место конфликт мотивов родителей как потребителей деструктивной информации и как воспитателей своих детей. При условии победы мотивов потребления опасного для детей контента, продиктованного, например, девиантными наклонностями родителя, над мотивом защиты своих детей от разного рода угроз, формирование которых, в частности, зависит его уровня компетентности родителей, осознания ими уровня опасности и наличия нравственных ориентиров, вероятность вреда повышается. В обратном случае - снижается. Однако поскольку принадлежность родителей к третьему типу субъектов продиктована наличием у них правовой обязанности и ответственности за воспитание и развитие своих детей, заботу об их здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии (ст. 63 СК РФ1), то в отношении воздействия на мотивы родителей возможно применение механизма правовой охраны, включающего меры государственного принуждения в виде семейно-правовой ответственности.
Итак, управленческое воздействие на мотивы субъектов, поведение которых повышает риски в общем смысле, заключается в устранении этих мотивов или затруднении их формирования и развития. А управление мотивами субъектов, поведение которых направлено на снижение рисков, состоит, напротив, в стимулировании и укреплении имеющихся мотивов, в создании условий для их реализации.
Мотивами субъектов первого типа выступают девиантные потребности в потреблении деструктивного контента - шокового, порнографического, содержащего крайние формы насилия, жестокости и т.п. Воздействие на эти мотивы связано с деятельностью по пресечению их формирования в ходе психологической и просветительской работы. Мотивы, определяющие поведение самого ребенка как субъекта риска, подлежат управлению через применение мер ответственности в зависимости от стадии дееспособности несовершеннолетнего. А при невозможности применения к нему мер принуждения вследствие возраста вина за содеянное в порядке преемства переносится на ответственное лицо - родителя.
Мотивы субъектов второго типа заключаются в простой коммерческой прибыли от производства и распространения деструктивного контента, а также роста спроса на такой контент, то есть от распространения девиантных потребностей среди населения. Управление данными мотивами предполагает все меры воздействия на хозяйственное поведение или предпринимательство, в том числе через установление правовой связи между участниками оборота информации, подобно договорным отношениям. Например, через официализацию связи потребителя контента, владельца площадки его распространения и субсидирующего лица - рекламодателя. Меры, направленные на снижение прибыли от распространения опасного контента, таким образом, становятся возможными внутри установленной «коммуникативной цепочки» при воздействии на одно или несколько её звеньев, например, на производителя и распространителя через особые «акцизы потенциально опасного контента» или рекламодателя путём исключения механизма «монетизации лайков».
Мотивом субъектов третьего типа является прямая заинтересованность в здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии детей. Создание условий для развития этих мотивов есть главная задача управления ими, которая, в частности, может предполагать прямое финансирование гражданской активности в этом направлении и иной помощи, например, субсидирование государством приобретения технических средств фильтрации сетевого контента, так называемых программ родительского контроля.
1 Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223-Ф3 (ред. от 04.08.2022) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.09.2022) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
Мотивы управленческих субъектов формируются за счет возникновения у них заинтересованности в добросовестной службе обществу и государству, а также за счет страха перед наказанием вследствие неисполнения должностных обязанностей в виде применения к ним соответствующих юридических мер или получения репутационного ущерба. Управленческие риски есть следствие неэффективных решений субъектов данного типа. Воздействие на эти мотивы, таким образом, предполагает неминуемую реакцию на должностные нарушения или неисполнение родительских обязанностей. Последние при этом остро нуждаются в конкретизации в контексте обеспечения информационной безопасности детей.
Каждому уровню субъектов соответствует уникальный объем ресурсов по влиянию на вероятность вреда. Поскольку риск проистекает из поведения, то его можно назвать субъективным, то есть зависимым от выбора, а опасность как характеристику ситуации - объективной, не зависимой от выбора. Осознание опасности образует риски первого порядка, а поведение по влиянию на вероятность реализации опасности в виде действия или бездействия - второго. Риски, вытекающие из поведения субъекта, следуют за рефлексией опасности другим субъектом и в свою очередь могут порождать риски второго порядка - вероятность негативных последствий деятельности субъектов контроля (снижения) вреда - управляющих субъектов. Поскольку дети не обладают достаточно сформированными навыками рефлексии ситуации опасности, то соответствующие «полномочия» передаются родителям или публичному субъекту (в случае их отсутствия). Именно этот факт обуславливает публичность защиты детей от информации и, соответственно, публичность мер юридической ответственности.
Практическая реализация представленного механизма воздействия на мотивы субъектов риска, имеющего целью снижение вероятности причинения детям информационного вреда, возможна как в нормативной концептуализации - при обновлении действующей Концепции информационной безопасности детей 2015 г.1, так и в практике социального контроля за распространением вредоносных контентов.
Описанный подход к управлению мотивами поведения, повышающего риски, обусловлен сужением пространства произвольного выбора или ограничением условий реализации мотивов, а управление мотивами поведения, снижающего риски, напротив, связано с их воплощением и развитием. Воздействие на мотивы рискового поведения представляется эффективным механизмом снижения риска, адекватным субъектному составу и особенностям сетевых коммуникаций, имеющих, как показывает практика, стойкий иммунитет перед привычным рейдовым и административным реагированием. Управление мотивами поведения лица, влияющего на вероятность распространения вреда от информации, определенного типа, требует применения инструментов сбора и анализа социологической информации в отношении мотивов поведения как при рефлексии рисков, так и при влиянии на них. Детальная конкретизация описанного подхода предполагает дальнейшие разработки, а также эмпирическое обоснование применимости и эффективности определенных методов и мер управленческого воздействия в конкретных условиях. Комплексный характер представленного подхода заключается в интеграции положений социологических направлений исследования безопасности и риска, научных представлений психологической науки относительно природы мотивации, универсальных принципов юридической ответственности и сущностных основ публичной власти.
Список источников:
Bonss W. Vom Risiko: Unsicherheit und Ungewissheit in der Moderne. Hamburg, 1995. 358 s. (на нем. яз.).
Luhmann N. Der Begriff Risiko // Soziologie des Risikos. Berlin ; N. Y., 1991. S. 9-40 (на нем. яз.).
Адамьянц Т.З. Риски и безопасность в информационном обществе: полидискурсивность или константность смыслов? // Коммуникация в социально-гуманитарном знании, экономике, образовании. Организационная коммуникация -2016. Минск, 2016. C. 7-10.
Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000. 381 с.
Демин М.В. Мотив человеческой деятельности: характер, содержание, функции // Философия и общество. 1999. № 3. С. 110-116.
Елфимова О.С. Социологический аспект понятийного оформления сущности безопасности // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2013. № 6. С. 51-5б.
Зубков В.И. Социологическая теория риска. М., 2003. 230 с.
Полянина А.К. Синергия государственного регулирования и гражданской активности при обеспечении информационной безопасности детей // Теория и практика общественного развития. 2021. № 11 (165). С. 63-66. https://doi.org/10.24158/tipor.2021.11.8.
Ядов В.А. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности: диспозиционная концепция. М., 2013. 376 с.
1 Об утверждении Концепции информационной безопасности детей : Распоряжение Правительства РФ от 02.12.2015 № 2471-р [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
References:
Adam'yants, T. Z. Riski i bezopasnost' v informatsionnom obshchestve: polidiskursivnost' ili konstantnost' smyslov? [Risks and Security in the Information Society: Polydiscursivity or Constancy of Meanings?]. In: Kommunikatsiya vsotsial'no-gumanitar-nom znanii, ekonomike, obrazovanii. Organizatsionnaya kommunikatsiya - 2016. Minsk, рр. 7-10 (in Russian).
Bek, U. (2000) Obshchestvo riska. Na puti k drugomu modern [Risk Society. On the Way to a Different Modernity]. Moscow. 381 р. (in Russian).
Bonss, W. (1995) Vom Risiko: Unsicherheit und Ungewissheit in der Moderne. Hamburg. 358 s. (in German). Demin, M. V. (1999) Motiv chelovecheskoi deyatel'nosti: kharakter, soderzhanie, funktsii Motive of Human Activity: Nature, Content, and Functions]. Filosofiya i obshchestvo. (3), 110-116 (in Russian).
Elfimova, O. S. (2013) Sotsiologicheskii aspekt ponyatiinogo oformleniya sushchnosti bezopasnosti [Sociological Aspect of the Conceptualization of the Essence of Security]. Gumanitarnye, sotsial'no-ekonomicheskie i obshchestvennye nauki. (6), 51-56 (in Russian).
Luhmann, N. (1991) Der Begriff Risiko. In: Soziologie des Risikos. Berlin ; New York, рр. 9-40 (in German). Polyanina, A. K. (2021) Synergy of State Regulation and Civic Engagement in Ensuring the Information Security of Children. Theory and Practice of Social Development. (11 (165)), 63-66. Available from: doi:10.24158/tipor.2021.11.8 (in Russian).
Yadov, V. A. (2013) Samoregulyatsiya i prognozirovanie sotsial'nogo povedeniya lichnosti: dispozitsionnaya kontseptsiya [Self-Regulation and Forecasting of a Person's Social Behavior: a Dispositional Concept]. Moscow. 376 р. (in Russian). Zubkov, V. I. (2003) Sotsiologicheskaya teoriya riska [Sociological Risk Theory]. Moscow. 230 р. (in Russian).
Информация об авторе А.К. Полянина - кандидат социологических наук, доцент Нижегородского государственного университета имени Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия; доцент Самарского государственного университета путей сообщения, Нижний Новгород, Россия. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=780561
Information about the author A.K. Polyanina - PhD in Sociology, Associate Professor, Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod, Russia; Associate Professor, Samara State University of Railway Transport, Nizhny Novgorod, Russia.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=780561
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 08.11.2022; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 29.11.2022; Принята к публикации / Accepted for publication 06.12.2022.
