CC BY
6
УДК 81'27 UDC
DOI: 10.17223/18572685/72/12
Мотивация выбора языка билингвами в системе современных социокультурных практик (русско-тюркское языковое взаимодействие в Южной Сибири)*
В.С. Диброва
Томский государственный университет Россия, 634050 г. Томск, пр. Ленина 36 E-mail: [email protected]
Авторское резюме
Выявляется мотивация выбора языка коммуникации в ситуации взаимодействия русского и материнских (херитажных) языков в аспекте реализуемых билингвами социокультурных практик. Материалом исследования послужили данные базы данных RuTurkSocLing и корпуса RuTuBiC, включающие в себя информацию о субъективном самооценивании и записи спонтанной устной речи татарско-русских, хакасско-русских и шорско-русских билингвов соответственно. Анализ данных позволил выделить две группы факторов: социолингвистические, в которые входят оценки вовлечения в различные социокультурные практики, и мотивационные, отражающие эмоционально-образное отношение к родному и усвоенным языкам и состоящие из ответов респондентов на высказывания прагматического и эмоционального и культурного характера. Результаты показывают, что мотивация выбора материнского языка значительно преобладает в группе высказываний, отражающих культурную значимость и/или эмоциональное отношение к языкам, что может быть обусловлено такими факторами, как рост национального самосознания, а также семейное воспитание и в некоторой степени проживание в местах исконного населения. Русский язык, в свою очередь, выбирается главным образом в социокультурных практиках институциональных дискурсов, что связано с такими факторами, как доминирование русского языка во всех сферах жизни российского социума по причине его статуса государственного языка РФ, языка институционального общения. языка образования на всех его этапах.
* Исследование выполнено при поддержке Программы развития Томского государственного университета (Приоритет-2030).
Ключевые слова: тюркско-русский билингвизм, язык внутрисемейного общения, мотивация выбора языка, социокультурные практики
Motivation of bilinguals' language choice in the system of modern sociocultural practices (Russian-Turkic language interaction in Southern Siberia)*
Veronika S. Dibrova
Tomsk State University 36 Lenin Avenue, Tomsk, 634050, Russia E-mail: [email protected]
Abstract
The purpose of the work is to identify the motivation for choosing the language of communication in situations of interaction of the Russian language and the use of their (heritage) languages in the aspect of sociocultural practices implemented by bilinguals. We used the database RuTurkSocLing and the corpus RuTuBiC, which contain information about subjective self-assessment and recordings of spontaneous oral speech of Tatar-Russian, Khakas-Russian, and Shor-Russian bilinguals in order to collect the data for the analysis. The analysis has identified two groups of factors: sociolinguistic, which include assessments of involvement in various sociocultural practices, and motivational, reflecting an emotional and imaginative attitude to native and learned languages and consisting of responses to pragmatic, emotional, and cultural statements. It has been revealed that the motivational factors for choosing L1 significantly prevail for the statements of cultural significance and/or emotional attitude to languages, which can be exaplained by the growth of national consciousness, family upbringing and, to some extent, living in places of the original population. L2 is chosen mainly in the sociocultural practices of institutional discourses, which can be explained by the dominance of the Russian language in all spheres of Russian social life due to its status of the state language, the language of institutional communication, and of all education stages.
Key words: Turkic-Russian bilingualism, family language, motivation of language choice, sociocultural practices
* The study was supported by the Tomsk State University Development Programme (Priority2030).
В статье анализируется мотивация языкового выбора в системе современных социокультурных практик тюркско-русскими билингвами, (татарско-русскими, хакасско-русскими и шорско-русскими), проживающими на территориях их исторического поселения в пределах Южной Сибири.
Билингвизм как сложное социально-лингвистическое явление представляет исключительный интерес для исследователей различных направлений науки - лингвистов, психологов, социологов, этнокультурологов, нейробиологов и др. В настоящее время существуют различные трактовки данного понятия в зависимости от школ, направлений и наук, в рамках которых изучается билингвизм.
В лингвистике под билингвизмом понимают «практику попеременного пользования двумя языками» [5: 25]. Данное определение раскрывает суть понятия как индивидуального явления, связанного с языковыми и когнитивными способностями личности. Всё многообразие концепций двуязычия в данной трактовке можно объединить в две группы. Представители первой относят к билингвизму только случаи свободного владения обоими языками (узкое понимание), в то время как представители второй допускают значительные различия в уровне владения языками, однако предполагают пользование вторым языком в естественной ситуации общения (широкое понимание) [8: 101]. Но если рассматривать билингвизм в контексте социолингвистики, он представляет собой социальное явление в аспекте взаимосвязи формы и содержания речи с социальным поведением человека [9: 124] и понимается как «сосуществование двух языков в рамках одного и того же речевого коллектива, использующего эти языки в соответствующих коммуникативных сферах в зависимости от социальной ситуации и других параметров коммуникативного акта» [16: 111].
В статье представлены результаты анализа типа билингвизма, сложившегося в Южной Сибири как в регионе славянско-тюркского языкового взаимодействия. В настоящее время языковая ситуация характеризуется как несбалансированная с преобладанием русского языка во всех сферах жизни людей. При этом следует отметить, что в разных конкретных вариантах такой тип билингвизма характерен для всей территории РФ. Вследствие этого тюркские языки в регионе смещаются в позицию херитажных (эритажных) языков, использующихся в ограниченном количестве коммуникативных практик [10: 102]. Херитажный язык в социолингвистическом плане - это язык меньшинства в стране, где языки большинства - имеющие официальный статус языки, на которых говорит более широкое языковое сообщество [3: 2]. В статье мы будем называть исследуемый тип
билингвизма херитажным, отмечая его отличительные особенности: на основании признака возраста он типологизируется как ранний, обусловленный жизнью в двуязычной культуре с детства; на основании признака механизма усвоения определяется как естественный, т.е. второй язык является усвоенным, а не выученным; в аспекте функционального соотношения языков херитажный язык характеризуется как используемый преимущественно в межличностном общении - в кругу семьи, друзей и соседей и ограниченный в использовании его в институциональных дискурсах [6: 25-48]. При этом данная черта является базовой для определения херитажного типа билингвизма -родной (материнский) язык является первым усвоенным, однако в контексте его социокультурных практик он используется крайне редко и только в определённых ситуациях, в то время как второй язык является абсолютно доминирующим во всех коммуникативных ситуациях.
При изучении мотивации выбора языка билингвами мы считаем важным раскрыть такую часть социального поведения человека, как социокультурные практики. В современном обществе фундаментом общественной жизни являются социальные взаимодействия. Согласно М.А. Шабановой, социальные практики - это системы устойчивых и массовых социальных действий и взаимодействий [15: 19]. Структура общества является в определённом смысле следствием культурно-ценностных ориентаций социальных институтов, в рамках которых социальные интеракции носят название «социокультурные практики» [14: 1]. Одним из актуальных направлений в современном научном сообществе является изучение коммуникативных практик, что связано с особой важностью коммуникации как основополагающей характеристики социума. В.А. Сергодеев определяет коммуникативные практики как «вид социальных практик, связанных с получением и передачей информации и воспроизводством коммуникации. Это опривыченные социальные действия, основанные на коллективном опыте и нацеленные на поддержание и развитие коммуникаций» [13: 384]. Кроме того, коммуникативные практики могут рассматриваться как подвид социокультурных практик, исходя из семиологической и символической трактовок культуры, которые утверждают, что язык есть центральный феномен культуры [17: 14]. В нашей работе социокультурные практики будут пониматься как вид социальных практик целевой группы населения, в данном случае тюркско-русских билингвов Южной Сибири, связанных с устойчивыми, воспроизводимыми, массовыми и нормативными действиями и взаимодействиями в коммуникативной сфере личности вне зависимости от языка коммуникации.
Данное исследование призвано ответить на вопрос, какова мотивация выбора языка билингвами в ситуации взаимодействия русского и материнских (херитажных) языков в контексте современных социокультурных практик на территории Южной Сибири.
Источником материала послужили данные о субъективном самооценивании тюркско-русских билингвов Южной Сибири, представленные в базе данных RuTurkSocLing, созданной в рамках проекта «Языковое и этнокультурное разнообразие Южной Сибири в синхронии и диахронии: взаимодействие языков и культур» (грант № 14.Y26.31.0014). Данные были собраны в ходе экспедиций членов Лаборатории лингвистической антропологии Томского государственного университета в 2017-2019 гг. в различные районы Томской, Кемеровской, Новосибирской областей и Республики Ха-кассия. Инструментом сбора являлась социолингвистическая анкета О.А. Казакевич, которая широко применяется исследователями для изучения социальных условий бытования языка [7: 222], а также языковая анкета билингва (разработчики Мариан, Блюменфельд и Каушанская) [2: 966-967], адаптированная сотрудниками Лаборатории лингвистической антропологии ТГУ, использующаяся для определения порядка усвоения языков, частоты их использования, факторов, влияющих на усвоение языков, и др. В ходе исследования, в котором участникам необходимо было оценить собственный языковой и социальный опыт, было опрошено 247 респондентов и получено около 29 000 реакций. В исследовании мы также обращались к текстовым данным корпуса устной речи тюркско-русских билингвов RuTuBiC, включающего в себя материалы записей спонтанной речи татарско-русских, хакасско-русских и шорско-русских билингвов (550 часов звучания) и созданного в рамках названного проекта [4: 200].
Очевидно, что человек является частью социума, некоторого сообщества, в рамках которого он реализует социальные практики; можно сказать, что человек проживает свою жизнь в контексте различных практик, включая и коммуникативные, например, система обучения и работы, актуализация культурных и этнических убеждений и стереотипов и т. д. Предполагается, что данные практики влияют на различные стороны его жизни, в том числе и на мотивацию выбора языка как для успешной реализации коммуникативного акта, так и для самовыражения себя как личности.
БД RuTurkSocLing и корпус устной речи билингвов RuTuBiC включают в себя данные о социокультурных практиках носителей исследуемого типа билингвизма в разных типах дискурсов (по О.Ф. Русаковой [12: 29]):
- в персональных дискурсах, в которых говорящий выступает как личность во всём богатстве своего внутреннего мира (частотность использования языков в общении с семьёй, друзьями, соседями);
- в институциональных дискурсах, где говорящий является представителем определённого социального института (использование языков в рамках статусно-ролевых отношений в таких местах, как школа, магазин, больница, администрация, а также вне определённых локаций с незнакомыми людьми разных национальностей);
- в культурно-мировоззренческих дискурсах (знание и воспроизведение фольклора на различных языках, проведение религиозных обрядов).
На основе анализа данных об оценках применения первого, материнского, и второго, усвоенного, языков были выделены две группы факторов, которые впоследствии будут участвовать в анализе мотивации выбора языка: социолингвистические, включающие в себя субъективное оценивание респондентами своего вовлечения в различные языковые действия и взаимодействия на протяжении всей жизни, и мотивационные, отражающие эмоционально-образное отношение билингва к языкам, которыми он владеет.
Группа социолингвистических факторов включает в себя ответы респондентов об использовании всех усвоенных языков в различных коммуникативных практиках.
В группу мотивационных факторов входят субъективные оценки отношения людей к языкам, которыми они владеют. Ниже представлены высказывания из социолингвистической анкеты, которым участники давали оценку своего отношения посредством указания родного и усвоенных языков (одного или нескольких) при согласии с утверждением без шкалированного показателя:
- Люблю говорить на этом языке.
- По-моему, важно хорошо владеть этим языком.
- Хочу, чтобы дети/внуки говорили на этом языке.
- Скучаю по этому языку.
- Этот язык очень выразителен.
- Этот язык имеет хорошие перспективы.
- Мне стыдно говорить на этом языке.
- Этот язык помогает найти хорошую работу.
- Этот язык помогает мне чувствовать свою принадлежность к народу, говорящему на этом языке.
- Этот язык помогает в получении образования.
- Этот язык помогает самореализации.
- Забываю/теряю этот язык.
(Следует отметить, что респондентам была дана возможность не отвечать на любое из нижеприведённых утверждений.)
Все утверждения были разделены на две группы в зависимости от типов дискурсов, в которых реализованы коммуникативные практики: оценка языка в аспекте прагматизма, т. е. целесообразности его употребления, и оценка в аспекте культурной значимости и/или эмоционального отношения. В первую вошли утверждения, связанные с использованием языка преимущественно в институциональных дискурсах - на работе и при получении образования, а также с оценкой перспективности развития языка в обществе в целом:
- Этот язык имеет хорошие перспективы.
- Этот язык помогает найти хорошую работу.
- Этот язык помогает в получении образования.
- Этот язык помогает самореализации.
Группа, отражающая оценивание языка в аспекте культурной значимости и/или эмоционального отношения, связана с использованием языка преимущественно в персональных и культурно-мировоззренческих дискурсах и представлена следующими высказываниями:
- Люблю говорить на этом языке.
- По-моему, важно хорошо владеть этим языком.
- Хочу, чтобы дети/внуки говорили на этом языке.
- Скучаю по этому языку.
- Этот язык очень выразителен.
- Мне стыдно говорить на этом языке.
- Этот язык помогает мне чувствовать свою принадлежность к народу, говорящему на этом языке.
- Этот язык помогает самореализации.
- Забываю/теряю этот язык.
Следует отметить, что оценка языка с точки зрения его полезности при самореализации была внесена в обе группы. В анкете данный вопрос не был конкретизирован, вследствие чего можно считать, что участники могли рассматривать самореализацию во всех типах социокультурных практик.
Рассмотрим результаты самооценивания мотивации респондентов. На рис. 1 показано количественное соотношение ответов респондентов в социолингвистических практиках институциональных дискурсов.
Как можно видеть на графике, в целом от 20 до 40 % респондентов давали положительную оценку материнскому языку с точки зрения целесообразности/полезности, что показывает безусловное доминирование русского языка в данном аспекте жизни участников.
Вышеприведённые результаты можно объяснить тем, что русский язык используется во всех сферах институциональной коммуникации, вследствие чего использование русского языка в социокультурных практиках будет более мотивированным для успешной реализации
Оценка языков в аспекте прагматики, кол-во ответов
1 ди
Рис. 1. Оценка языков с точки зрения полезности и целесообразности его употребления, количество ответов
коммуникативных актов; современное законодательство РФ определяет в качестве государственного языка русский язык на территории РФ; русский язык является языком образования на всех его этапах.
Если рассматривать конкретные социокультурные практики, оценки которых представлены в БД КиТи^оШпд, то можно наблюдать, что подавляющее большинство респондентов имеют среднее и / или высшее образование, полученное на русском языке, причем частотность использования херитажного языка неуклонно снижалась на каждом этапе образования: более половины респондентов не использовали материнский язык уже к началу обучения в старшей школе по сравнению с использованием языка до школы.
При ответе на вопрос об использовании языков в различных коммуникативных ситуациях все респонденты (247 человек) выбрали русский язык как основной для применения его в рамках институциональных дискурсов, при этом материнский язык указали только 23 % опрошенных. Следует отметить, что 74 респондента (31 %) указали, что им было запрещено использовать материнский язык во время обучения в школе, что, возможно, повлияло на решение отказаться от коммуникации на родном языке в рамках институциональных дискурсов. Также нельзя не упомянуть влияние места работы на мотивацию выбора языка. Среди тех участников, которые используют материнский язык в институциональных дискурсах, подавляющая часть работают в сфере культуры, связанной с родным языком, например, работа в Центре татарской культуры г. Томска или в Центре шорской культуры, языка и литературы «Часкы» г. Таштагола.
Результаты оценивания языков в аспекте культурной значимости и/или эмоционального отношения отображены на рис. 2.
Оценка языков в аспекте культурной значимости и/или эмоционального отношения, кол-во ответов
174 ■ ■ 178 ■ _132 155 159
99 109 99
34 ■
■ 1 — 6
¿Г
Материнский язык ■ Русский язык
Сл
Рис. 2. Оценка языков с точки зрения культурной значимости и/или эмоционального отношения, количество ответов
Данные, полученные в ходе анкетирования, свидетельствуют, что при оценивании языков в данном аспекте преобладает положительная оценка материнского языка по сравнению с русским. Рассмотрим результаты более подробно.
Оценивание первых трёх высказываний («Люблю говорить на этом языке», «По-моему, важно хорошо владеть этим языком», «Хочу, чтобы дети/внуки говорили на этом языке») набрало практически одинаковое количество ответов для каждого языка (разница между ответами составляет не более 3 %). Это можно интерпретировать следующим образом: данные утверждения возможно рассматривать в контексте использования социокультурных практик во всех выделенных в рамках данной работы видах дискурса. В частности, важность владения русским языком как лично, так и в отношении последующих поколений обусловлена необходимостью знания языка как государственного языка места проживания, общение на котором происходит во всех ситуациях коммуникации человека.
Примечательны результаты оценивания такого высказывания, как «Мне стыдно говорить на этом языке», которое отражает негативное отношение к языку, в отличие от остальных утверждений. При интерпретации ответов были использованы дополнительные данные (из БД 1^иТи^оШпд и корпуса 1^иТиВ1С) только тех респондентов, которые отреагировали на это высказывание. При анализе таких данных были выявлены отличительные черты, которые дифференцируют эту группу от других участников: использование материнского языка резко снизилось в начало процесса социализации (начало обучения в школе); материнский язык билингвы применяют преимущественно в межлич-
ностном общении; субъективное самооценивание уровня владения материнским языком в различных видах речевой деятельности по трёхзначной шкале «отлично», «неплохо» и «с трудом» варьируется от оценки «неплохо» до оценки «с трудом»; внутренняя мотивация данных респондентов изучать и/или совершенствовать материнский язык отсутствует: на вопрос «Хотели бы Вы лучше владеть одним или несколькими из своих языков?» ни один билингв из отреагировавших на утверждение не указал материнский язык.
Таким образом, ощущение стыда при использовании материнского языка в общении можно объяснить достаточно низким уровнем владения и ограниченным кругом его использования вне зависимости от различных социальных параметров и самоопределения национальности.
Также неоднозначны результаты оценивания высказывания «Забываю/теряю этот язык», где шесть респондентов указали русский язык в качестве исчезающего. При анализе фрагментов записей спонтанной речи данных билингвов была выявлена частная причина утраты русского языка1: Интервьюер: А забывается, теряете какой-то язык? Респондент: Тут возрастное, оба два, наэрно. Вот слова теряю. Это возрастное, слова, вот, забудешь. Предмет вижу, а слово не могу вспомнить. Имена внуков, вот это вот. А потом, два же ребёнка всего, и путаться, когда пошло-то. Кошка была, так я ещё кошку стала приплетать: «Соня, Соня!» (Г.С., хакасско-русский билингвизм, 64 года).
Следует отметить, что при анализе двух приведённых высказываний нельзя игнорировать недостатки анкетирования как социолингвистического метода сбора данных, которые в своей работе выделил З. Дёрнеи. В рамках данного исследования релевантными недостатками являются:
- слабая возможность исправить ошибки респондентов или её отсутствие (исследователь не имеет возможности перепроверить достоверность ответов);
- эффект усталости (в случае длинного опросника ответы в конце могут быть неточными) [1: 18-21].
Вследствие этого некоторые ответы можно считать погрешностью анкетирования.
Утверждение «Этот язык помогает самореализации» недопустимо анализировать в данном контексте вследствие крайнего обобщения вопроса и двойственности его понимания.
Таким образом, только высказывания «Скучаю по этому языку», «Этот язык очень выразителен», «Этот язык помогает мне чувствовать свою принадлежность к народу, говорящему на этом языке» демон-
стрируют преобладание положительного оценивания материнского языка в сравнении с русским. Этому может способствовать фактор роста национального самосознания в настоящее время, увеличение количества функций применения материнских языков - использование их в институциональных дискурсах, актуализация этнической и эстетической функций [11: 65].
Рассматривая социокультурные практики, реализуемые преимущественно в персональных и культурных дискурсах, можно заметить стремление участников актуализировать использование материнского языка как отражение культурных и этнических особенностей национальности, к которой они себя относят. Например, на вопрос из языковой анкеты билингва, где респондента просили оценить свою принадлежность к какой-либо культуре по шкале от 1 до 10 (участник мог причислить себя к представителям нескольких культур одновременно), 167 человек (68 % от общего числа) дали ответ о принадлежности к тюркской культуре, в то время как принадлежность к славянской культуре отметили 140 человек (56 % от общего числа). Примечательно, что из 167 человек, которые считают себя представителями тюркской культуры, 124 человека дали ответ «больше среднего» (по шкале от 1 до 10 - от 5 и выше), при этом из 63 человек, которые оценили свою принадлежность к тюркской культуре 10 баллами, только 39 человек отметили принадлежность к славянской культуре путем оценивания по шкале. Результаты показывают, что уровень национальной идентичности тюркско-русских билингвов достаточно высок, вне зависимости от проживания в рамках славянской культуры. Такие социокультурные практики, как проведение обрядов, а также вовлеченность в фольклор (знание песен и сказок, а также их воспроизведение), подтверждают этот вывод: из 153 человек, которые отметили, что проводят обряды, 135 (88 %) предпочитают проводить их на материнском языке; из 235 человек 225 (96 %) указали, что знают песни на материнском языке, среди которых 143 человека (61 %) могут их спеть; из 228 человек, которые знакомы с какими-либо сказками, 90 человек (39 %) знают их на материнском языке, при этом 70 (30 %) из них могут их рассказать.
Также внутреннюю мотивацию можно отследить, опираясь на ответы билингвов на вопрос о желании улучшить владение каким-либо из своих языков. Из 169 человек, которые обозначили желание повысить уровень владения языком, 102 человека (60 %) указали родной язык, при этом основными мотиваторами являлись причины этнокультурного характера и желание самореализации себя как члена определённого этноса.
Таким образом, отвечая на вопрос «Какова мотивация выбора языка билингвами в ситуации взаимодействия русского и материнских (херитажных) языков в контексте современных социокультурных практик на территории Южной Сибири?», необходимо отметить следующее. Мотивация выбора русского языка продиктована в первую очередь условиями социума: он является государственным языком РФ, языком институционального общения, языком образования на всех этапах, вследствие чего мы полагаем, что респонденты вынуждены использовать русский язык в социокультурных практиках для успешного коммуницирования в социуме. Выбор родного языка также может определяться ростом национального самосознания, в некоторой степени семейным воспитанием, а для части респондентов - компактностью проживания в местах исконного населения, где херитажный язык употребляется значительно чаще по причине устоявшихся традиций по его сохранению и использованию.
Примечание
1. Здесь фрагмент речи приводится из базы данных корпуса текстов тюрк-ско-русских билингвов Южной Сибири, хранящейся в лаборатории лингвистической антропологии ТГУ. Вследствие обязательств о конфиденциальности информации, имена респондентов не приводятся. В данной статье контекст сопровождается инициальным идентификатором, дополнительно фиксируются тип билингвизма, возраст на время записи. Записи речи в корпусе и в данной статье не редактируются, в них отражены отклонения от норм литературной речи, в том числе в произношении (включая произношение имён собственных), а также особенности устной речи, обусловленные спонтанным, неподготовленным характером говорения (неканоническая редукция, хезитация и под.).
ЛИТЕРАТУРА
1. Dörnyei Z. Questionnaires in second Language research: Construction, administration, and processing. 2nd ed. New York: RoutLedge, 2010. 165 p.
2. Marian V, Blumenfeld H.K., Kaushanskaya M. Language Experience and Proficiency Questionnaire (LEAP-Q) // Speech Language and Hearing Research. 2007. № 50 (4). Р. 940-967. URL: http://www.biLinguaLism.northwestern.edu/ Leapq (дата обращения: 29.09.2022).
3. Montrul S.A. Is the heritage Language Like a second Language? // EurosLa Yearbook. 2012. № 12 (1). Р. 1-29.
4. RezanovaZ.I. Temnikova I.G.Artemenko E.D. etal. BimodaL corpus of Russian-turkic biLinguaLs' speech (RuTuBiC) // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. 2019. VoL. SuppL, № 18. С. 200-210.
5. ВайнрайхУ Одноязычие и многоязычие // Новое в лингвистике. 1972. № 6. С. 25-61.
6. Верещагин Е.М. Психологическая и метрическая характеристика двуязычия. М.: Изд-во МГУ, 1969. 322 с.
7. Казакевич О.А. Документация исчезающих языков Сибири (на материале двух поселков Красноярского края) // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2006. № 3 (44). С. 221-231.
8. Одишелашвили И.Р., Кириллова Т.С. Межкультурная коммуникация и билингвизм // Вестник Калмыцкого университета. 2017. № 4 (36). С. 100-106.
9. Оршанская Е.Г. Лингвистический и социолингвистический подходы к изучению проблемы билингвизма // Вестник Челябинского государственного университета. 2008. № 21. С. 120-128.
10. Резанова З.И. Образ языка в дискурсах этнолингвистической и этнокультурной самоидентификации у современных сибирских шорцев // Interface. 2020. Is. 13. C. 97-120.
11. Резанова З.И., Темникова И.Г., Некрасова Е.Д. Динамика социолингвистических процессов в Южной Сибири в зеркале билингвизма (русско-шорское и русско-татарское языковое взаимодействие) // Вестник Томского государственного университета. 2018. № 436. С. 56-68. DOI: 10.17223/15617793/436/7
12. Русакова О.Ф. Современные теории дискурса: опыт классификаций // Современные теории дискурса. Мультидисциплинарный анализ (серия «Дис-курсология»). Екатеринбург: Издательский дом «Дискурс-Пи», 2006. С. 11-30.
13. СергодеевВ.А. Коммуникативная культура интернет-сообществ: специфика и возможности операционализации // European Social Science Journal. 2014. Т. 1, № 6. С. 382-388.
14. Сергодеева Е.А., Бурчикова Е.О. Коммуникативные практики в повседневности информационного общества // Теория и практика общественного развития. 2015. № 12. С. 317-319.
15. ШабановаМ.А. О некоторых преимуществах интеграции экономического и социологического анализа институциональных изменений. Статья 1: Институты, практики, роли // Экономическая социология. 2006. Т. 7, № 4. С. 11-26.
16. Швейцер А.Д. Введение в социолингвистику. М.: Высшая школа, 1978. 213 с.
17. Ячин С.Е. Язык как основание и универсальная модель культуры // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2010. № 1. С. 14-34.
REFERENCES
1. Dornyei, Z. (2010) Questionnaires in second language research: Construction, administration, and processing. 2nd ed. New York: Routledge.
2. Marian, V., BLumenfeLd, H.K. & Kaushanskaya, M. (2007) Language Experience and Proficiency Questionnaire (LEAP-Q). Speech Language and Hearing Research. 50(4). pp. 940-967. [Online] Available from: http://www. biLinguaLism.northwestern.edu/Leapq (Accessed: 29th September 2022).
3. MontruL, S.A. (2012) Is the heritage Language Like a second Language? Eurosla Yearbook. 12(1). pp. 1-29.
4. Rezanova, Z.I. Temnikova, I.G. Artemenko, E.D. et aL. (2019) BimodaL corpus of Russian-turkic biLinguaLs' speech (RuTuBiC). Komp'yuternaya lingvistika i intellektual'nye tekhnologii [ComputationaL Linguistics and InteLLectuaL TechnoLogies]. VoL. 18 (suppL.). pp. 200-210 (In Russian).
5. Weinreich, U. (1972) Odnoyazychie i mnogoyazychie [MonoLinguaLism and muLtiLinguaLism]. Novoe v lingvistike. 6. pp. 25-61.
6. Vereshchagin, E.M. (1969) Psikhologicheskaya i metricheskaya kharakteristika dvuyazychiya [PsychoLogicaL and metric characteristics of biLinguaLism]. Moscow: Moscow State University.
7. Kazakevich, O.A. (2006) Dokumentatsiya ischezayushchikh yazykov Sibiri (na materiaLe dvukh poseLkov Krasnoyarskogo kraya) [Documentation of the endangered Languages of Siberia (based on the materiaL of two viLLages in the Krasnoyarsk Territory)]. Vestnik Rossiyskogo gumanitarnogo nauchnogo fonda. 3(44). pp. 221-231.
8. OdisheLashviLi, I.R. & KiriLLova, T.S. (2017) MezhkuL'turnaya kommunikatsiya i biLingvizm [IntercuLturaL communication and biLinguaLism]. Vestnik Kalmytskogo universiteta. 4(36). pp. 100-106.
9. Orshanskaya, E.G. (2008) Lingvisticheskiy i sotsioLingvisticheskiy podkhody k izucheniyu probLemy biLingvizma [Linguistic and socioLinguistic approaches to the study of the probLem of biLinguaLism]. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta. 21. pp. 120-128.
10. Rezanova, Z.I. (2020) Obraz yazyka v diskursakh etnoLingvisticheskoy i etnokuL'turnoy samoidentifikatsii u sovremennykh sibirskikh shortsev [The image of Language in the discourses of ethnoLinguistic and ethno-cuLturaL seLf-identification among modern Siberian Shors]. Interface. 13. pp. 97-120.
11. Rezanova, Z.I., Temnikova, I.G. & Nekrasova, E.D. (2018) Dynamics of socioLinguistic processes in Southern Siberia mirrored in biLinguaLism (Russian-Shor and Russian-Tatar Language interaction). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 436. pp. 56-68. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/436/7
12. Rusakova, O.F. (2006) Sovremennye teorii diskursa: opyt kLassifikatsiy [Modern theories of discourse: CLassifications]. In: Rusakova, O.F. (ed.) Sovremennye teorii diskursa. Mul'tidistsiplinarnyy analiz [Modern theories of discourse. MuLtidiscipLinary anaLysis]. Ekaterinburg: Diskurs-Pi. pp. 11-30.
13. Sergodeev, V.A. (2014) Kommunikativnaya kuL'tura internet-soobshchestv: spetsifika i vozmozhnosti operatsionaLizatsii [Communicative cuLture of the
Internet community: specifics and possibilities of operationalization]. European Social Science Journal. 1(6). pp. 382-388.
14. Sergodeeva, E.A. & Burchikova, E.O. (2015) Kommunikativnye praktiki v povsednevnosti informatsionnogo obshchestva [Communicative practices in the everyday life of the information society]. Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya. 12. pp. 317-319.
15. Shabanova, M.A. (2006) O nekotorykh preimushchestvakh integratsii ekonomicheskogo i sotsiologicheskogo analiza institutsional'nykh izmeneniy. Stat'ya 1: Instituty, praktiki, roli [About some advantages of integration of economic and sociological analysis of institutional changes. Article 1: Institutions, practices, roles]. Ekonomicheskaya sotsiologiya. 7(4). pp. 11-26.
16. Shveytser, A.D. (1978) Vvedenie v sotsiolingvistiku [Introduction to Sociolinguistics]. Moscow: HSE.
17. Yachin, S.E. (2010) Yazyk kak osnovanie i universal'naya model' kul'tury [Language as the foundation and universal model of culture]. Gosudarstvo, religiya, tserkov' v Rossii i za rubezhom. 1. pp. 14-34.
Диброва Вероника Сергеевна - аспирант кафедры общей, компьютерной и когнитивной лингвистики Томского государственного университета, младший научный сотрудник лаборатории лингвистической антропологии Томского государственного университета (Россия).
Veronika S. Dibrova - Tomsk State University (Russia).
E-mail: [email protected]
