CC BY
12Мотивация достижения в «эпоху перемен»1
Нина Цветаева Социологический институт РАН
Артикуляция жизненных историй - это та деятельность, через которую в жизнь привносятся смысл и цель.
З. Бауман. Индивидуализированное общество.
М. «Логос». 2002. с.17.
В статье представлены некоторые результаты анализа биографических материалов конкурса «Жить в эпоху перемен», проведенного осенью 2000 г. сектором социально-культурных изменений Социологического Института РАН среди жителей Санкт-Петербурга. Было получено и проанализировано около 70 биографических повествований, анализ которых дал возможность увидеть, как люди адаптируются к переменам и как они оценивают этот процесс.
Проблема
Одну из возможностей посмотреть на процесс происходящих сегодня в российском обществе перемен дает анализ биографических нарративов, позволяющий увидеть процесс кристаллизации новых ценностей не с экспертной точки зрения, а в контексте событий и историй жизни респондентов. Такой анализ является качественным методом исследования и не предполагает статистических обобщений. Его итогом оказывается описание диапазона возможностей и социальной типики исследуемых феноменов, скрытое, как правило, за статистикой массовых опросов. В этой связи анализ биографических рассказов участников конкурса «Жить в эпоху перемен» проводился на нескольких условных «мини-выборках». Точкой отсчета стали рассказы респондентов старшего возраста, которым во время проведения конкурса было за 60. Результаты анализа их ценностных ориентиров были опубликованы ранее [1]. В этой статье сравниваются ценностные ориентиры этой возрастной группы и самых молодых участников конкурса - тех, кому на момент проведения конкурса было не более 27 лет. Причем, основной акцент сделан на мотивации достижения, которую принято считать одной из основных ценностей эффективного рыночного общества [2].
Рисуя в начале 90-х годов социальный портрет «простого советского человека», исследователи делали вывод о дефиците культуры личного достижения в советском обществе [3, с.52]. Однако и через десять лет перемен, которые должны были активизировать мотивацию достижения, они говорят о преобладании пассивных форм адаптации к происходящему [4]. Другими словами, мотивация достижения плохо вписывается в жизнь российских граждан. Так, по результатам сравнительного исследования 1991-1995 гг. догнать продвинутые страны по страху безработицы, выражающему мотивацию избегания, России оказалось гораздо легче, чем приблизиться к ним по выраженности мотивации достижения [5, с.156].
Нарративы участников конкурса «Жить в эпоху перемен», представляя ценностные ориентиры респондентов в контексте конкретных событий их жизни, позволяют увидеть более полную картину мотивации достижения. Прежде всего они подтверждают, что подходить к анализу поведения людей с точки зрения активности и рациональности вряд ли оправданно. «Агенты в некотором роде, скорее, натыкаются на собственную практику, чем выбирают ее свободно или подталкиваются к ней путем механического принуждения» [6, с.161]. Кроме того, нарративы иллюстрируют, что люди часто ведут себя нерационально с точки зрения логики достижительной мотивации. Об этом свидетельствуют и результаты ряда региональных социальных исследований. Так, например, более 35% людей в средних промышленных городах и сельских поселениях юга России сокращают свои расходы, когда их доходы снижаются, а вовсе не ищут
1
Исследование проводилось в рамках проекта РФФИ № 01-06-80417 "Глобальное и локальное: контексты социально-культурных изменений".
высокооплачиваемую или вторую работу (тем более речь не идет о повышении и смене квалификации, возможном переезде в места с благоприятной конъюнктурой на рынке труда и т.п. [7, с.87]. Это значит, что для объяснения мотивации достижения недостаточно обращения к стандартной рациональности. Она оказывается результатом пересечения многих причинных взаимосвязей, тесно связанных с конкретным социально-культурным контекстом [8].
«Смотрю природу и искусство чистое!»
В «эпоху перемен» социально-культурный контекст мотивации достижения, как известно, принципиально изменился. На смену ценностям «высокой» культуры и духовности, утверждаемым в советскую эпоху, пришли материальные ценности эффективного рыночного общества. Тем не менее, участники конкурса старшего возраста в качестве альтернативы материальным трудностям адаптации к переменам по-прежнему называют «духовную сторону жизни», «любовь к природе и чистому искусству», стараются «забыть материальную неустроенность, посещая филармонию и читая книги», кланяются «нашей культуре - театрам, музеям, концертам», видят «ценность жизни не в покупке нового ТВ, а в дружной и любящей семье».
Конечно, само по себе противопоставление материальных и духовных ценностей довольно условно. Нельзя не согласиться с А. Туреном, что в каждом из нас есть какая-то часть, которая играет по правилам инструментальной рациональности, и другая часть, которая закрыта и подавляется этим миром инструментальной рациональности: культурные корни, личностная идентичность, сексуальность, игра воображения [9, с .11]. В тоже время эти фразы не выглядят в нарративах как лукавство «простого советского человека», который демонстрирует одни ценности, а живет другими [10]. Сегодня, когда иерархия ценностей принципиально изменилась, эти фразы скорее говорят о позиции рассогласованного габитуса, несоответствия старой и новой систем восприятия и оценивания действительности [6, с.162]. Тем более, что речь идет о людях старшего возраста, большая часть жизни которых прошла в советскую эпоху.
Кроме того, в этой приверженности духовным ценностям читается традиционная для России повышенная идеологизированность сознания, отмеченная еще во времена «Вех» и обнаруживаемая сегодня даже у респондентов, придерживающихся либеральных взглядов [11, с.88]. Другой вопрос, что этот идеализм, чуждый соображениям личного благополучия, можно рассматривать как результат российских «волн Просвещения», просветительских тактик, а не экономических процессов [12, с.55]. Иными словами, он не свидетельствует о естественном переходе от «материалистических» ценностей к ценностям «постматериальным» - самовыражения и качества жизни [2]. И, возможно, в том, что он не имеет экономического основания, разгадка его парадоксальной притягательности для старших поколений, в основном живших в отсутствии материальных ценностей и заполнявших брешь в так называемых смысложизненных ориентациях единственно возможными для них «высшими» ценностями. Но тогда этот идеализм можно назвать квазипостматериализмом или идеологическим конструктом [13] и тем самым объяснить, в частности, почему устремленность респондентов к «высшим» ценностям спокойно уживается в нарративах с противоречиями и незрелостью их гражданского сознания [14].
«Не вписываемся мы в рыночные отношения...»
Нарративы участников конкурса старшего возраста говорят и том, что приверженность ценностному порядку прежней эпохи определяется не только самобытной ментальностью и не только возрастом респондентов. Прежде всего, она вызвана разочарованием в происходящих переменах и является своего рода защитной реакцией, желанием сохранить смысловую целостность жизни.
Острее всего это разочарование обнаруживается в нарративах образованных респондентов. Для большинства из них статусные ценности (престиж образования и профессии), завоеванные в прежнюю эпоху, оказываются более значимыми, нежели рыночные, и они часто считают унизительным для себя быть прагматичными,
поступаться этими ценностями ради денег. Вот как об этом говорит одна из участниц конкурса, пенсионерка, бывший ведущий инженер Кировского завода. Ж. 1940 г.р.:
В ноябре у нас дома каждый год встречаемся с бывшими сослуживцами. Нас перестройка раскидала кого куда и теперь ни одной из нас не осталось в КБ. Некоторые уже пенсионеры и не работают, другие работают, например, у новых русских убирают квартиры, сидят с их детками. А ведь эти женщины все получили высшее образование, были неплохими специалистами. Вот и меня одна женщина упрашивала пойти в домработницы к ее директору, но я отказалась, посчитала, что это унизительно для меня.
Но даже те из наших респондентов, кто не был столь щепетильным в своих попытках адаптироваться к переменам, часто сталкивался с проблемой тщетности собственных усилий для поддержания прежнего статуса, не говоря уже о серьезных социальных достижениях. Анализ этих попыток говорит о том, что потенциал декларируемых сегодня ценностей либеральной культуры (прежде всего - мотивации достижения) наталкивается на ряд ограничений. Возможности социально продуктивного поведения, которые обнаружились в меняющемся российском обществе, оказались очень суженными и поставили перед многими вопрос о «цене» достижения - зачем «вкалывать». Ж. 1941 г.р.:
Да, я могла бы набрать абитуриентов, заниматься с ними с утра до ночи математикой и копить деньги. Но зачем? Купить лишнюю тряпку я при этом смогу, а виллу на Канарах - нет. Т.е. вкалывай как лошадь или не вкалывай, а в другой социальный слой не перейдешь.
В «цену» достижения многие респонденты включают также необходимость нарушать привычные нормы и моральные запреты, так как сегодня потенциал самостоятельности и активности реализуется (причем, часто вынужденно) в так называемом неправовом институциональном пространстве, означающем доминирование неформальных «правил игры» над формальными [15]. В этом пространстве, как известно, в выигрыше оказываются совсем не те, кто склонен к честной игре. В результате даже имеющие востребованные сегодня профессии респонденты, активно принявшие перемены, но не желающие нарушать эти нормы и запреты, приходят к такому выводу, как этот участник конкурса - инженер-изобретатель. М. 1936 г.р:
В общем, не вписываемся мы в рыночные отношения, если первым делом -"баксы ", а все остальное - в т.ч. и реальное дело - потом.
«Жить в отсеке сегодняшнего дня...»
В отличие от старших молодые участники конкурса легче «вписываются в рыночные отношения». И хотя в их нарративах еще можно прочесть романтические формулы, напоминающие идеализм старших (например, когда они говорят о ценности дружбы и любви или, по выражению одной их них, «до сих пор верят в эту скучную фразу - «не в деньгах счастье» и даже про «рай в шалаше»), проблема противопоставления материальных и духовных ценностей для них уже не стоит. Можно сказать, что в нарративах молодых читается новая логика, больше ориентированная на прагматизм и здравый смысл, нежели на объединяющую силу идеологических конструктов.
Общий фон их отношения к происходящим переменам характеризуется тем, что жизнь для них сегодня стала более откровенной, менее прогнозируемой или, если использовать часто употребляемое ими выражение, нескучной. Они открыто говорят о своих материальных интересах, не скрывая прагматизма и даже цинизма, что было немыслимо для их родителей. Можно ли, например, представить, чтобы в советское время кто-то, будучи в возрасте двадцати с небольшим лет, говорил о том, что нашел себе «через газету немолодого друга с достатком» и тем самым решил материальные проблемы, или же о том, что «деньги лишними не бывают и все-таки стыдно быть бедным».
В этих высказываниях читается не только изменение прежнего ценностного порядка, легализовавшее прагматизм, но и какое-то упрощенное представление о новых ценностях. Можно, конечно, объяснить это тем, что молодежь во все времена является носителем упрощающих тенденций в силу отсутствия у нее исторической памяти [16]. Но, как свидетельствуют нарративы, это не единственное объяснение. Природа этих упрощений определяется не столько молодостью респондентов, сколько жесткими реалиями жизни российского общества, тем самым «доминированием неформальных правил игры над формальными», которое не дает адаптироваться к переменам и более взрослым респондентам. Вот как описывает эти реалии молодая участница конкурса. Ж. 1975 г.р.:
Эпоха перемен мне видится прежде всего в том, что нарушен привычный сценарий жизни людей. Раньше было примерно так: ясли - сад - школа - институт - брак -накопления - дети. В общем, планировать можно было на срок от 5 до 25 лет вперед. А сейчас, в период катаклизмов, нам рекомендуют "жить в отсеке сегодняшнего дня ". А люди-то полуграмотные. Они все понимают буквально: надо пропить деньги сегодня, а то завтра их не будет. Чтобы не работать, нужно найти богатого спонсора. Или забеременеть от кого-попало и шантажнуть...
Несмотря на ироничность этого описания реалий жизни российского общества, в нем довольно точно отражен идеологический посыл «эпохи перемен» - необходимость «жить в отсеке сегодняшнего дня», т.е. не строить долгосрочных планов, а подходить к жизни инструментально, используя подвернувшиеся возможности и не затрудняясь моральными оценками. Как свидетельствуют нарративы, этот посыл оказывается разрушительным для привычного ценностного порядка жизни респондентов старшего возраста. Для молодых же он определяет социально-культурный контекст их мотивации достижения, делая ее прагматичной, хотя и упрощенно прагматичной.
«Я реально оцениваю свои силы...»
К правилам жизни «в отсеке сегодняшнего дня», формирующим прагматизм мотивации достижения молодых, можно добавить падение престижа интеллигенции и появление других субъектов со своими ценностями [17], коммерциализацию института образования, усилившуюся и «помолодевшую» социальную дифференциацию в возможностях его получения [18, 19]. Прагматичными молодых людей делает и развитие инфляционных процессов в сфере высшего образования, девальвация целого ряда дипломов на рынке труда, неустойчивость профессиональной карьеры дипломированных специалистов [20, с.117]. Ж. 1976 г.р.:
Мне предлагали учебу в аспирантуре. Останавливало меня два момента: хотела поскорее приступить к реализации полученных знаний на практике (начав при этом, наконец, зарабатывать свои деньги) и сильное разочарование в «кухне» высшей школы...
Все эти свидетельства перехода общества от идеализма советской эпохи к прагматизму рыночной делают мотивацию достижения молодых приземленной, конкретной, без романтических иллюзий старших поколений. Сегодня уже вряд ли можно говорить о «неконсистентности социальных и профессиональных ориентаций старшеклассников» [18] или о «революции возросших притязаний» на престижные и высокооплачиваемые профессии, которая была зафиксирована в исследовании молодежи Украины и России 1985 -1995 г. [21]. В нарративах этот переход от иллюзий к реальности выглядит следующим образом. Ж.1975:
Я реально оцениваю свои силы - без денег и связей поступить на «модный» факультет в государственном ВУЗе мне, как я тогда полагала, не светило.
Когда же молодые люди не проявляют достаточной гибкости в понимании происходящих изменений и возлагают надежды на прежние модели поведения (например, на получение высшего образования как единственный способ обретения
высокого социального статуса) в их нарративах можно видеть следы так называемой «революции фрустрированности» [22, с.114]. М. 1973 г.р.:
«Чтобы не сойти с ума от такой бредовой жизни возникла не менее бредовая идея получить юридическое образование в дополнение к высшему техническому. В результате - нет никакого результата. Коммерческие институты переобучили все население на юристов. Куча дипломов и никакой специальности. По самой высшей протекции удалось устроиться оператором в котельную...»
Нарративы иллюстрируют и еще одну особенность формирования прагматизма в мотивации достижения молодых. Известно, что успешная карьера сегодня зависит не столько от диплома и знаний, сколько от наличия связей, случая, везения. Такой «случай» описан молодой участницей конкурса. Ж. 1976 г.р.:
Я принялась за самостоятельные поиски работы. Не решаясь искать работу в соответствии с полученным образованием (не было профессионального опыта), я искала в газете объявления типа «требуется секретарь-референт»... И вдруг неожиданно позвонила подруга, передав предложение директора своей фирмы взять меня на работу, связанную с моим образованием.
Однако в результате этого случая, сделавшего из нерешительной девушки, мечтавшей о путешествиях, хорошего профессионала, респондентка считает наиболее существенным для себя тот материальный уровень, которого она достигла. Иными словами, она становится вполне прагматичной. При этом ее прагматизм не выглядит упрощенным и вполне вписывается в «постматериальные» ценности - самовыражения и качества жизни [2]. Вот как это выглядит в ее рассказе:
Зато какие результаты! Не буду говорить о профессиональных достижениях - о них пускай судят мои бывшие и будущие руководители. Для меня наиболее существенным стал тот материальный уровень, которого я достигла на этой работе. Наконец-то я смогла реализовать самую большую мечту моей жизни - смогла путешествовать по самым легендарным странам.
«Научиться что-нибудь делать руками, а уже потом совершенствовать голову...»
Несмотря на то, что крен в сторону прагматизма в нарративах молодых вполне очевиден, соотношение между унаследованными от прошлой эпохи «высокими» ценностями и прагматизмом «эпохи перемен» еще дифференцирует их мотивацию достижения, представляя одних больше «идеалистами», других больше «прагматиками». Идеалистами чаще предстают молодые люди из образованных семей, в той или иной степени ориентированные на культурные модели своих дисциплинированных советской эпохой родителей. В «эпоху перемен» именно им, как свидетельствуют нарративы, в наибольшей степени пришлось стать прагматичными и корректировать свою мотивацию достижения.
По результатам исследования идентичности гуманитарной интеллигенции, в утвердившемся сегодня рефлексивном проекте современного российского интеллигента среди традиционного набора качеств - образованности, совестливости, духовности почти начисто отсутствуют составляющие успешной жизни: динамизм, признание, достижение, удачливость, карьера [23]. Когда такого рода рефлексивный проект воспроизводится молодыми представителями интеллигентной семьи, их вписывание в ценности и нормы рыночного общества оказывается затрудненным. Вот как об этом пишет одна из участниц конкурса, называющая свои прежние ориентиры «ошибкой». Ж. 1973 г.р.:
Почему у меня получается только про жизнь, ведь в ту пору уже вовсю шли перемены. Люди не только становились нищими, но и наживали капиталы. А я жила для любви и ради любви. Я всегда считала, что истинным тылом для человека является семья. И до сих пор (стыдно признаться) верю в эту скучную фразу: "не в деньгах счастье" и даже про "рай в шалаше...
Но сейчас мне кажется, что в этом была моя ошибка - думать только о чувствах, и что теперь, в 27 лет, карьеру сделать очень сложно, сложно даже найти работу по
специальности (кому нужен экономист без опыта работы?), а деньги лишними не бывают, и что все-таки стыдно быть бедным».
В свою очередь молодым людям из семей с низким социально-профессиональным статусом, как правило, не нужно учиться прагматизму и они не делают таких «ошибок». Они демонстрируют «глубокий реализм» адаптивного габитуса, который присущ людям из нижних страт общества [24, с.66]. Ж. 1975 г.р.:
Учиться я не видела необходимости, т.к. специалисты-педагоги уже не требовались, а экономистом я быть не могла - с математикой не дружу. Двоечницы наши сейчас бухгалтера, а хорошисты в глубинке растят детей, будучи безработными. Оценки в школе ни в коем случае не отражают уровень знаний о жизни, с высшим образованием сразу после института берут только на очень невысокий заработок как специалиста без стажа, а на что человек будет жить, никого из работодателей не волнует. Отсюда вывод: сначала научиться что-нибудь делать руками, а уже потом совершенствовать голову.
Иными словами, реалистичное видение жизни заставляет молодых людей из низов приспосабливаться к обстоятельствам, «выбирая необходимость» [25, с.141]. Их мотивации достижения изначально основывается на принципе реальности, а не на «революции притязаний». Это не значит, однако, что утрата иллюзий равенства, оставшихся от советской эпохи, дается им легко. Ж. 1976 г.р.:
Мамы, папы занимались формированием мировоззрения своих деток, а я плыла по какому-то вольному сценарию. Когда пришло ко мне прозрение, что я пишу свою жизнь почти без участия родителей, мне стало себя жаль из зависти: кому-то оплатили престижный вуз, кому-то нашли завидного жениха, кто-то очень умный и сам всего добился. А я, как же я?
А я проявила себя способной швеей....
Вместо заключения: Цинизм или «разумная реакция на мир»?
Если в нарративах участников конкурса старшего возраста очевидна проблема привыкания к прагматизму «эпохи перемен», то в нарративах молодых этой проблемы, за редким исключением, уже нет. Но их прагматичная мотивация достижения часто выглядит упрощенной и даже циничной. Это заставляет задуматься о культурных корнях, культурном наследовании, о так называемых смысложизненных ориентациях. Ведь не могут же они быть только прагматическими.
По всей видимости, ответ на эти вопросы зависит от того, с каких позиций оценивать движение ценностных ориентиров молодых в сторону прагматизма и сопутствующего ему нигилизма, цинизма, морального релятивизма. Ведь это движение не является, по всей видимости, явлением временным, т.е. этапом модернизации российского общества. О релятивизации ценностных систем, кризисе легитимации больших нарративов, распаде социальности и других «диагнозах» постсовременности западные исследователи говорят давно.
Так, в своем подводящем итоги многолетним исследованиям труде «Индивидуализированное общество» известный философ и социолог Зигмунт Бауман очень убедительно доказывает, что нарастание нигилизма и цинизма является «разумной реакцией на мир», в котором будущее оказывается под угрозой рисков [26, с.66]. Он полагает, что в современном «индивидуализированном» обществе каждый человек вынужден индивидуализироваться и быть прагматичным, что это не его выбор, а судьба, структурное принуждение.
Если согласиться с этим, то утешением от нарастания прагматизма и цинизма может быть только одно. Становясь прагматичными, мы обретаем черты современного «индивидуализированного» общества - эффективного и оптимального. А пока обнаруженное в нарративах разочарование в «эпохе перемен» участников конкурса старшего возраста и упрощенный прагматизм молодых подтверждают, что в перспективе возрастание прогрессивных адаптаций будет зависеть не столько от индивидуальных
усилий людей, сколько от особенностей институционально-структурной политики
государства [15, с.103]. Если этой политики нет, полноценная мотивация достижения
складывается с трудом.
Литература
1. Цветаева Н.Н. Практики и ценности в эпоху перемен (Анализ биографических материалов конкурса «Жить в эпоху перемен) // Журнал социологии и социальной антропологии. 2002. № 4.
2. Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 4.
3. Советский простой человек. Опыт социального портрета на рубеже 90-х. М.
4. Левада Ю. А. Координаты человека // Мониторинг общественного мнения. Экономические и социальные перемены. 2001. № 1.
5. Магун В.С. Динамика трудовых ценностей российского населения (по данным международных сопоставлений 1990-х гг.) // Глобализация и постсоветское общество /«Аспекты 2001»/ (под ред. А.Согомонова и С. Кухтерина). М. 2001.
6. Бурдье П. Начала. М.: Socio-Logos, 1994.
7. Мостовая E.A. Социальное расслоение: методология исследования. Ростов-на-Дону. 1995.
8. Радаев В.В. Хозяйственная мотивация и типы рациональности // Социологический журнал. 1997. № 1.
9. Алэн Турен. Социальные трансформации двадцатого столетия // Международный журнал социальных наук. Ноябрь. 1998.
10.Левада Ю. А. Homo Post-Soveticus //Общественные науки и современность. 2000. № 6.
11.Капустин Б. Г., Клямкин И.М. Либеральные ценности в сознании россиян // Полис. 1994.
12.Козлова Наталия. Волны Российского просвещения, или Зачем люди играют в слова // ОНС. 93.
13.Ушакин С. А. «Мультикультурализм» по-русски, или о возможности педагогики постмодерна в России // Полис. 1997. № 4.
14.Цветаева Н.Н. Биографические нарративы советской эпохи//Социологический журнал. 2000. № 1/2.
15.Шабанова М.А. Массовые адаптационные стратегии и перспективы институциональных трансформаций // Мир России. 2001. № 3.
16.Козлова Н.Н. Упрощение - знак эпохи? // Социс. 1990. № 7.
17.Дилигенский Г.Г Индивидуализм старый и новый // Полис. 1999. № 3.
18.Константиновский Д.Л. Динамика неравенства: Российская молодежь в меняющемся обществе: ориентации и пути в сфере образования (от 1960-х годов к 2000-му). М. 1999.
19.Константиновский Д.Л. Институт образования и социальное неравенство // Россия. Трансформирующееся общество (под ред. Ядова). М. 2001.
20.Вознесенская Е.Д, Константиновский Д.Л., Чередниченко Г.А. «Кончить курс и место достать...»: исследование вторичной занятости студентов // Социологический журнал. 2001. № 3.
21.Революция притязаний и изменение жизненных стратегий молодежи: 1985-1995 годы. М. Институт социологии РАН. 1998.
22.Согомонов А.Ю. Феномен «революции притязаний» в культурно-историческом контексте // Революция притязаний и изменение жизненных стратегий молодежи: 1985-1995 годы. М. Институт социологии РАН. 1998.
23.Левичева В.Ф. Гуманитарная интеллигенция: основания корпоративной идентичности // Социс. 2001. №2.
24.Пьер Бурдье. Социальное пространство и генезис "классов"//Пьер Бурдье. Социология политики. М.: Socio-Logos. 1993.
25.Пекка Руус. От фермы к офису: уверенность в себе и новый средний класс // Вопросы социологии. 1993. № 1/2.
26.Зигмунт Бауман. Индивидуализированное общество. М. «Логос». 2002.
