МОТИВАЦИЯ ДЕЙСТВИЙ ХАКЕРОВ В СОВРЕМЕННОЙ ЦИФРОВОЙ СРЕДЕ: МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ПОДХОД Текст научной статьи по специальности «Право»

Психология

УДК 159.947.5; 343.97

доктор юридических наук, профессор Пучков Олег Александрович

Уральский государственный юридический университет (г. Екатеринбург)

МОТИВАЦИЯ ДЕЙСТВИЙ ХАКЕРОВ В СОВРЕМЕННОЙ ЦИФРОВОЙ СРЕДЕ: МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ПОДХОД1

Аннотация. В статье исследуются проблемные вопросы мотивации действий хакеров в современной цифровой среде, их связи с менталитетом личности. Делается вывод о том, что цифровой менталитет лежит в основе формирования мотивов деятельности хакеров. Исследуется понятие «мотив», оно рассматривается в широком значении, как содержащее элементы эмоций, установок, влечений. Рассматривается иерархия мотивов современных хакеров. Делается вывод о том, что в условиях нарастающего усложнения цифрового мира необходимо изменить привычные подходы к определению мотивов действий хакеров.

Ключевые слова: хакер, цифровая среда, цифровой мир, психологический портрет личности, мотив, менталитет, право, интернет-преступность.

Annotation. The article explores the problematic issues of motivating hackers in a modern digital environment, their connection with the personality mentality. The conclusion is made that the digital mentality lies at the basis of the formation of motives for the activities of hackers. The concept of "motive" is studied, it is considered in a broad sense, as containing elements of emotions, attitudes, impulses. The hierarchy of motives of modern hackers is considered. The conclusion is drawn that in the context of the increasing complexity of the digital world, it is necessary to change the usual approaches to determining the motives for the actions of hackers.

Keywords: hacker, digital environment, psychological portrait of a person, motive, mentality, law, Internet crime.

Введение. Проблема изучения мотивации совершения преступлений в цифровой коммуникационной среде, всегда представляла достаточную сложность. Причин трудностей много - методологических, теоретических, научно-отраслевых. К основным препятствиям познавательного процесса следует отнести латентность совершаемых правонарушений, трудности выявления правонарушителей - киберпреступников (хакеров), психологическая «закрытость» жертв киберпреступников, недостаточная эффективность средств криминалистических исследований объектов криминологического и психологического познания. Все сказанное делает попытку исследования мотивов интернет-преступников (хакеров) достаточно актуальной проблемой, требующей усилий как со стороны представителей ряда наук - философии, психологии, криминологии, криминалистики, уголовного права, так и представителей правоохранительных органов. Только междисциплинарные усилия исследователей и юристов-практиков могут способствовать (в конечном счете) решению актуальной проблем современного цифрового мира, какой является киберпреступность вообще и хакерство в особенности.

Цель настоящей работы заключается в демонстрации имеющихся подходов в современной психологической науке и правоведении к изучению столь сложного объекта познания, каким является мотивация действий правонарушителя (хакера) в цифровой среде. На основе научного анализа основных понятий и парадигм, раскрывающих научную трактовку психологического облика хакера ставятся следующие цели: 1) сформулировать понятия «цифровая среда», «цифровой мир», «цифровой менталитет хакера»; 2) раскрыть сложность мотивационного строя личности современных правонарушителей-хакеров; 3) показать иерархию мотивов в структуре психологического портрета современного киберпреступника.

Изложение основного материала статьи. Мотив - это, как известно, императивное побуждение к деятельности. Как научный объект, мотив в действиях хакеров плодотворно исследован в трудах ученых -психологов, правоведов (особенно криминалистов). В то же время современная цифровая среда, стремительно разрастающаяся и изменяющаяся, требует переосмысления некоторых устоявшихся понятий, лежащих в основе мотивации деятельности хакеров - лиц, осуществляющих любую незаконную деятельность в цифровой среде. Пока же следует констатировать, что наблюдается недостаточность правового регулирования в этой сфере, что приводит к деформациям в цифровом правопорядке. Так, к примеру, в законодательстве России нет четких понятий «цифровая среда», «цифровой мир», цифровой менталитет». В большей части идет заимствование иностранного законодательства. Так, С.В. Баринов полагает, что в отсутствие в законодательстве РФ понятия «цифровая среда» (киберпространство) большинством исследователей принимается во внимание трактовка этого понятия, данное Верховным Судом США, определивший его как «уникальную среду, не расположенную в географическом пространстве, но доступную каждому в любой точке мира посредством доступа в Интернет» [1, с. 113].

Цифровой мир - это сложное системное явление, состоящее из множества элементов, которые в отличие от предметного мира, не имеют трехмерности, не структурирован, не обладает метрическими свойствами; не замкнут. Цифровой мир присутствует одновременно (тотально) в каждом своем элементе, непрерывно перетекающем друг друга. Попытки структурировать цифровую среду всегда приводят к тому, что исследователи пытаются сделать это с точки зрения знаний о предметном мире.

Структурными элементами цифрового мира, как утверждает, к примеру, В.С. Овчинский являются "цифровая среда (пространство), цифровые технологии, цифровое общество, цифровая экономика, цифровое государство, граждане цифрового мира" [2, с. 9]. К этому перечню, на наш взгляд, можно прибавить цифровую биологию, цифровую медицину, цифровую психологию и т.д. Но это, тем не менее, не отражает сущность цифрового мира, который существует вне границ, вне общества, вне государства, вне конкретной экономики, в котором присутствует искусственный интеллект, способный выполнять творческие функции, мыслить и осознавать себя, децентрализованный и плохо поддающийся правовому регулированию. Этот виртуальный мир является виртуальным менталитетом, поскольку не вызывает сомнения тот факт, что менталитет человека принципиально схож с цифровым пространством: он способен преодолевать границы

1 Исследование выполнено при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в рамках научного проекта № 18-29-16148 «Трансформация права в условиях развития цифровых технологий».

пространства и времени; он не ограничен в способах постижения виртуального мира и его преобразования. Более того, менталитет в цифровом пространстве как бы "снимает" с себя границы привычной картины мира - синтеза знаний людей о природе и социальной реальности. Виртуальная реальность не меняет, как утверждается большинством ученых, мировосприятие, миросозерцание и мироощущение - она и есть их и сущностное выражение. Иное дело, что до определенного времени мировосприятие было объективно ограничено трехмерностью, временем и всеми привычными рамками предметного мира, но оно всегда стремилось в то же время выйти за их пределы.

Менталитет - это самый глубокий уровень индивидуального и коллективного сознания, включающий также и бессознательное. Великий русский ученый В.И. Вернадский утверждал, что становление ноосферы, понимаемой сейчас как цифровое пространство,- это естественно-исторический, неизбежный эволюционный процесс. По мнению ученого, ноосфера появляется стихийно, как и все предшествующие этапы эволюции человечества [3, с. 319]. Как утверждают Г.М. Коджаспирова и А.Ю. Коджаспиров, ментальность, с одной стороны, не может не являться результатом культуры, а с другой - сама по себе является источником развития культуры, понимаемой в самом широком смысле. Авторы полагают, что разрушение ментальности приводит к психологическим кризисам, отклонениям в поведении [4, с. 135].

Происходит оцифровка всего физического мира, которая, с одной стороны, делает его более комфортным, а с другой - более опасным и непредсказуемым. Это связано с тем, что любая унификация, в том числе существующая в цифровой среде, порождает ответную реакцию - взрыв индивидуализма. Он проявляется как борьба хакеров против политических систем, экономического расслоения, устоявшийся социальной стратификации, цифрового неравенства, правовых предписаний и т.д.

Но главная опасность цифровой среды - это прорастание ее в ментальное пространство личности. Мы солидарны с научной позицией И.П. Малиновой, полагающей, что с возникновением в социуме киберпространства, технологизированной информационной инфраструктуры, формируется информационное пространство, которое "прорастает в ментальное и не только синергирует, но и конкурирует с ним" [5, с. 13].

Обратим внимание на то, что в данной статье мы абстрагируемся от деления хакеров на "белых" и "черных", исходя из того, что все группы связаны между собой и основной их инструмент деятельности тоже один - вирус в цифровой среде. Несмотря на существующее подразделение хакеров на группы открытого и скрытого действия, мы полагаем, что мотивы деятельности компьютерных преступников с психологической, социологической и иных точек зрения имеют одинаковое происхождение: менталитет личности, представляющий универсум цифровой субстанции (среды) и личности одновременно. Невозможно в принципе отделить личность компьютерного преступника от цифровой среды в которой он пребывает, так как сама эта личность не только существует в этой среде, но и формирует её, постигает и эволюционирует вместе с этой средой. Но как раз этот синергетический аспект личности и цифровой среды наименее всего рассматриваются при исследовании мотивов деятельности личности киберпреступников. Он проявляется, на наш взгляд, в отсутствии границ, в возможности избежать идентификации, в возможности выйти из-под правового контроля государства, в предоставлении новой гаммы ощущений, в возможности манипулирования индивидами, сообществами, государственными и бизнес-институтами. Так, В.С. Овчинский справедливо отмечает, что вовремя драматического отставания юридической и политической системы государства от технологического уровня стал очевидным факт для киберпространства, где "частные коммерческие акторы и преступные структуры играют де-факто большую роль в формировании тенденций развития, чем государство" [2, с. 54].

Следует признать, что с момента возникновения хакерского движения, мотив их действий в цифровой среде был однороден - борьба за неограниченную свободу в киберпространстве. О.Б. Скородумова, исследуя этапы становления хакерского движения, установила, что только к концу семидесятых годов XX века оно приобрело агрессивные черты, выражающиеся в несанкционированном вторжении в компьютерные системы, удалении или изменении данных, во внедрении вирусов. На первоначальном этапе хакеры позиционировали себя как новаторы-экспериментаторы, действующие в рамках своего этического кодекса. Более того, хакерское движение объявило себя создателями нового цифрового общества, основанного на новых ценностях [6]. Также обратим внимание на то, что мотивационная сфера является ядром менталитета личности, так как она базируется на потребностях человека, его интересах. К мотивам также следует относить инстинкты, влечения, эмоции, установки и идеалы [7, с. 390]. При этом надо отличать мотивы как побудительные причины поведения личности от мотивов совершения преступлений как непосредственной побудительной причины преступления. "В целом, мотивы преступления не имеют значения для его классификации. Однако они позволяют объяснить совершение деяния и тем самым, индивидуализировать ответственность" [8, с. 119]. Вместе с тем следует отличать мотив и мотивировку в деятельности хакеров. Мотивировка - это высказывания, определяющие то или иное действие, указывающие на объективные и субъективные причины, побудившие лицо к этим действиям. При этом "мотивировки могут не совпадать с действительными мотивами поступка или даже сознательно маскировать их" [7, с. 390]. Большинство отечественных исследователей рассматривают мотивы преступной деятельности хакеров согласно общепринятой классификации мотивов: корыстные, политические, религиозные, исследовательские, игровые (озорство), месть, биологические (непривлекательная внешность), ограниченные физические возможности (заболевание), психологические, социальные (например, сложность трудоустройства, низкая заработная плата, отсутствие перспектив профессионального роста и т.д.).

По мнению О.Ю. Введенской, чётко определилась иерархия мотивов современных хакеров. На первом месте совершения ими преступлений стоит корысть (65%). Автор приводит данные, что 8% интернет -преступников удовлетворены своим доходом, 69% - не удовлетворены, а 23% - это нуждающиеся лица. На втором месте, по мнению названного автора, находятся хулиганские побуждения (при этом О.Ю. Введенская не раскрывает их содержание) - 12%, и на последнем месте иерархии мотивов преступного поведения - месть (2%) [9].

Следует согласиться с мнением Ю.М. Антонян, В.Е. Эминова, которые все вышеперечисленные мотивы рассматривают как с житейской, так и с психологической точки зрения. В этом плане, в основе любого мотива лежат, по мнению авторов, самоутверждение и защита. Названные учёные, подробно исследуя мотив корысти, приходят к выводу, что корысть (корыстолюбие) является мотивом многих имущественных преступлений. В то же время, лица совершившие преступления по мотивам корысти, нередко руководствуются психологическими мотивами - в частности, мотивом утверждения себя в жизни [10, с. 210].

Нередко психологические мотивы переплетаются в сознании киберпреступника с мотивами мести, мотивами, связанными с хулиганскими побуждениями. При этом в основе последних лежат эгоизм, озлобленность и т.д. Авторы отмечают: "Мы полагаем, что в этих случаях мотивы носят глубинный бессознательный характер и связаны с психотравмирующими переживаниями неуверенности, страха, болезни, беспокойства за своё существование, место в жизни. Причём тревожность столь велика, а переживания достигают столь высокого уровня, что человек, чтобы защитить себя начинает пренебрегать всеми людскими законами" [10, с. 218].

При этом важно, что приобретая преступным путем материальные блага, хакер выигрывает психологически: обретает уверенность и значимость в собственных глазах. Заметим, также, что по мнению О.В. Введенской, 8% преступлений в цифровой среде по мотивам корысти совершают лица материально обеспеченные. Следовательно, психологическое удовлетворение от совершенного правонарушения в сознании киберпреступника - хакера играет доминантную роль, - по сравнению с мотивом материальным.

Как известно, в России криминалисты используют понятие "криминалистический портрет" преступника. В США при расследовании преступлений в цифровой среде используют другое понятие - "психологический профиль", либо "почерк". Анализируя представленную выше концепцию мотивов киберпреступлений можно заключить, что "психологический портрет" - это более выдержанное в методологическом плане понятие, поскольку "психологический портрет" в связи со своей многовариантностью и в тоже время способностью к унификации мотивов и признаков. Это "криминалистическая мысленная модель, представляющая собой систему сведений о психологических и иных признаках разыскиваемого преступника" [11, с. 23-24]. "Почерк" - это то, что никак не сопрягается с реальным образом жизни компьютерного преступника - это индивидуальная, неповторимая мания, которая всегда остается неизменной" [11, с. 24].

Выводы. В нарастающей неопределённости цифрового мира первой четверти XXI века привычный подход к исследованию мотивов действия хакеров должен меняться с учетом изменения его основы, а именно - важно исследовать психологическое состояние личности преступника. Следует полагать, что наблюдаемое изменение этой психологические основы связано, прежде всего, с изменениями в менталитете пользователей в цифровой среде. Именно эта среда оказывает сильнейшее влияние на формирование alter ego хакера. "Цифровой менталитет личности" основан на неисчерпаемости возможностей добиваться своих целей (при этом они далеко не всегда бывают осознанными), на возможности действовать в цифровой среде анонимно, возможности избежать наказания, возможности применения новых технологий, которыми овладела личность в цифровой среде. Исследование проблемы цифрового менталитета личности должно оказаться в поле зрения отечественных исследователей - юристов, педагогов, психологов. Только благодаря междисциплинарным усилиям ученых можно рассчитывать на повышение эффективности правовых средств в борьбе с преступлениями в цифровой информационно-коммуникативной среде, минимизацию деформаций существующего правового порядка.

Литература:

1. Цит. по: Баринов С.В. Криминалистическая характеристика личности преступника, совершающего преступные нарушения неприкосновенности частной жизни в киберпространстве // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2015. № 2. (8). С. 117-117.

2. Овчинский В.С. Криминология цифрового мира: учебник для магистратуры. М.: Норма - М. 2018.

3. См.: Урсул А.Д., Урсул Т.А. В.И. Вернадский и глобально-ноосферные исследования // Социодинамика. 2013. № 3. С. 318-365.

4. Коджаспирова Г.М., Коджаспиров А.Ю. Педагогический словарь. М.: Издательский центр "Академия". 2000.

5. Синергетика и герменевтика в правоведении и социально-правовом регулировании: монография / Под ред. А.Н. Кокотова, И.П. Малиновой. М.: ИНФРА - М. 2020.

6. См.: Скородумова О.Б. Хакеры // Знание. Понимание. Умение. 2005. № 4. [Электронный ресурс]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/hakery (дата обращения: 01.04.2020).

7. Философский энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия. 1983. С. 390.

8. Криминология / Под ред. П.Ф. Кузнецовой, В.В. Лунеева. М., 2005.

9. Введенская О.Ю. Характеристика личности интернет-преступников // Вестник КРУ МВД России. 2015. №4 (30). Электронный ресурс. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ harakteristika-lichnosti- internet-prestupnikov (дата обращения: 01.04.2020).

10. Антонян Ю.М., Эминов В.Е. Преступление и наказание. Криминолого-психологический анализ: монография. М.: Норма: ИНФРА - М. 2014. 304 с.

11. Степанов В.В., Бабакова М.А. Поисково-познавательная деятельность при расследовании преступлений, совершенных с использованием высоких технологий: монография. М.: Юрлитинформ. 2014. 174 с.