CC BY
129
Федеральное государственное бюджетное учреждение «Федеральный медицинский исследовательский центр
психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Министерства здравоохранения Российской Федерации
российский психиатрический
^^т журнал
RUSSIAN JOURNAL OF PSYCHIATRY
н а у ч н о-п р а к т и ч е с к и и ж у р н а л
основан в 1 997 г.
2.2016
*
ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ГРУППА
«ГЭОТАР-Медиа»
«Российский психиатрический журнал» представлен в Ulrich's International Periodical Directory
© Е.В. Макушкин, В.В. Горинов, 2016 УДК 616.89-008.12
Для корреспонденции
Горинов Виктор Васильевич - доктор медицинских наук, профессор, руководитель отделения психогений и расстройств личности ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России
Адрес: 119991, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23 Телефон: (495) 637-34-79 E-mail: viktor-gorinov@yandex.ru
Е.В. Макушкин, В.В. Горинов
Мотивационная агрессия
Motivated aggression
E.V. Makushkin, V.V. Gorinov
This paper examines psychological and psychiatric profile of persons charged with ethnic hate crimes. Data are also presented on stalker crimes and multiple homicides as well as motivated aggression. As is evident from the practice of forensic psychiatric expert examination the accused are most commonly diagnosed with an evolving personality disorder, delusional disorder and schizophrenia. Keyword: hate crime, harassment, "stalker", motivated aggression, mass murders, multiple homicide, personality disorder, delusional disorder, schizophrenia
ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России, Москва V. Serbsky Federal Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology, Moscow
В научном обзоре рассматриваются психолого-психиатрические характеристики обвиняемых в преступлениях по различным мотивам: преступления «ненависти», преступления «сталкеров», множественные гомициды. Изложены данные о мотивационной агрессии. В практике судебно-психиатрической экспертизы чаще всего у обвиняемых диагностируются расстройства личности, бредовые расстройства, шизофрения.
Ключевые слова: преступления ненависти, преследование,
«сталкер», мотивационная агрессия, массовые убийства, множественный гомицид, расстройство личности, бредовое расстройство, шизофрения
Агрессия, причины и механизмы агрессивного поведения, ее влияние на личность являются актуальными проблемами для социальной и клинической психологии и психиатрии. Насилие, как и любое преступление, может быть результатом детерминации разных факторов, включая психическое расстройство субъекта. Основными его мотивами у лица с психическим расстройством могут быть те же гнев и ревность, которые обусловливают проявления насилия здорового человека. У человека с психическим расстройством мотив может быть искажен в результате актуального психического состояния, связанного с психопатологическими нарушениями.
В Российской Федерации в 2014 г. зарегистрировано около 45 тыс. убийств, покушений на убийство и причинений тяжкого вреда здоровью (данные Федеральной службы государственной статистики). В этот же период среди лиц, которым судебно-психиатрическая экспертиза (СПЭ) проводилась по уголовным делам, в отношении 2014 человек, совершивших тяжкие общественно опасные деяния (ООД), было принято решение о том, что они в период криминального деликта не могли осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. У 45% из них диагностированы психические расстройства шизофренического спектра. В отношение примерно 14 тыс. человек, совершивших тяжкие деяния
#
Российский психиатрический журнал № 2, 2016
11
против жизни и здоровья личности, было принято решение о том, что они могли осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. У половины этих лиц диагностированы личностные расстройства (специфические или органические) и только у 0,7% - психические расстройства шизофренического спектра. У лиц, направленных судами и следственными органами на СПЭ по насильственным преступлениям, часть деликтов обусловлена мотивационной агрессией.
Мотивационная агрессия вытекает из иерархии ценностей, личностных смыслов субъекта и реализует его ведущие мотивационные линии. Целью криминальных действий является причинение вреда или реализация собственной миссии в противоправных поступках. Криминальные деликты с мотивационной агрессией характерны для лиц, страдающих шизофренией или другими психическими расстройствами, которым свойственна склонность к формированию бредовых идей, трудно корригируемых концепций с представлением о собственной избранности, о возложенной на них миссии и др.; деструктивные действия являются непосредственной реализацией собственных концептуальных построений.
Шизофрения является не только распространенным психическим расстройством, но и полиморфным по феноменологии и течению - клинические проявления могут быть выражены от легкой постпроцессуальной акцентуации на уровне практического здоровья, компенсированной «псевдопсихопатии» до состояний помраченного сознания; расстройство может протекать злокачественно, эпизодически или с малой прогреди-ентностью. Классификации предлагают далеко не полный перечень структурно-динамических характеристик расстройств шизофренического спектра, это во многом объясняет и континуум перехода состояний внутри крайних позиций, и различные данные об исходах, о социальной адаптации больных. При каждом из клинических вариантов, на каждом этапе процесса больными шизофренией могут совершаться агрессивные действия, в том числе убийства.
В Российской Федерации больные шизофренией составляют примерно половину от всех признанных экспертами и судами невменяемыми; каждое пятое тяжкое ООД совершается больными шизофренией. Эпидемиологические исследования, проведенные во многих странах, показали, что 8-10% лиц, страдающих шизофренией, совершали агрессивные действия различной тяжести или угрожали насилием в течение года. Как свидетельствуют многочисленные факты, число больных, не совершивших агрессивные действия, намного больше, чем число совершивших (они составляют от сотых долей процента до 1-3%). Это относится к больным
с продуктивно-психотическими расстройствами и к больным с так называемыми негативными проявлениями, считающимися высоко криминогенными. В качестве факторов риска значение имеют девиантное (делинквентное) поведение в детстве, доманифестные признаки антисоциального личностного расстройства, ранний возраст начала злоупотребления психоактивными веществами (ПАВ), выраженная тенденция к повторным агрессивным действиям [1-3].
Агрессивные действия совершают чаще молодые мужчины, как правило, с низким социально-экономическим статусом, их состояние соответствует критериям DSM-V для одного или более психических расстройств. Значимой является связь агрессии с продуктивными расстройствами либо ажитацией, их сочетание со злоупотреблением ПАВ и с такими симптомами, как ощущение угрозы и утрата внутреннего когнитивного контроля, а также отсутствие контактов с психиатром амбулаторного учреждения [18-21]. Опасность коррелирует со следующими показателями: собственно диагноз, трудовая незанятость, принадлежность к низкому социальному классу (маргинализация), злоупотребление ПАВ [3]. Снижают общественную опасность трудовая занятость, наличие семьи, женский пол и начало заболевания в позднем возрасте. При этом с криминологической точки зрения пол, злоупотребление психоактивными веществами и возраст начала заболевания как факторы риска важнее, чем сам диагноз шизофрении [6, 29-32]. Наиболее сильную связь с совершением ООД имеют криминальность до начала заболевания и «активные» симптомы - систематизированность и фабула бреда (преследование, отравление, колдовство), воздействие на мысли против воли больного, паранойяльная симптоматика (преследуемые преследователи), патологическая активность [29-32].
По своеобразию бредовой фабулы в США выделяют так называемые «случаи Белого дома» («White House Cases»), когда больные шизофренией по болезненным мотивам угрожали известным политическим деятелям или проявляли чрезмерное внимание к ним [38-40]. В этой связи определенный интерес представляет убийство в мае 1932 г. президента Франции Поля Думера эмигрантом из России Павлом Горгуловым. Обвиняемый во время следствия утверждал, что убийство им совершено с целью привлечь внимание к страданиям русского народа. Во время суда Горгулов утверждал, что он мстил Франции, правительство которой отказалось от войны с большевиками. Было выяснено, что в его планы входили также убийства В.И. Ленина, президента Чехословакии Т. Масарика, предшественника П. Думера - Г. Думерга, советского дипломата В. Довгалевского и П. Гинденбурга - рейхспрези-дента Германии. Горгулов был освидетельствован врачами-психиатрами, однако бредовых пережи-
12
Российский психиатрический журнал № 2, 2016
ваний они не выявили и приняли решение о том, что он является психопатической личностью и соответственно может предстать перед судом.
Опасность усиливается при усложнении синдромов, появлении тревоги, растерянности, страха, при сочетании идей преследования и отравления с аффективными нарушениями, императивными галлюцинациями, при формировании стойких бредовых идей, направленных на определенных лиц. При шизотипическом расстройстве отмечают возрастание роли в генезе ООД психогений и интоксикаций ПАВ [8-11].
В целом убедительные эпидемиологические данные свидетельствуют о том, что частота случаев совершаемых больными шизофренией тяжелых агрессивных действий больше коррелирует не с психопатологическими особенностями, а с такими внеклиническими факторами, как пол, возраст, образование, трудовая квалификация, социальная адаптация, особенности микросоциума, личностные особенности больного [4, 12, 14-16] .
По патопсихологическим механизмам совершают правонарушения субъекты с расстройствами личности. У них в детском или в пубертатном возрасте формируются глубинные личностные комплексы, связанные с искажением смысловой сферы, деформацией самосознания, отношения к себе и другим. Фоном являются неуверенность, затруднения коммуникации, уязвимость, ранимость, высокий уровень обидчивости, склонность к накоплению переживаний, напряжения, отсутствие навыков и способов разрешения внутренних проблем. Внутренние конфликты у них усугубляются, на них фиксируются, внешний мир для них враждебен, межличностное взаимодействие с близкими людьми сложно, что сопровождается эксплозивными реакциями и аффективными расстройствами. Так называемых относительно нормальных индивидов, субъектов с акцентуированной психикой отличают от субъектов с собственно расстройствами личности следующие характеристики: угрожающие, капризные, разочарованные, опустошенные, мрачные, жестокие, безумные, дикие, садисты, злопамятные, импульсивные, агрессивные и проч. Все эти определения не описывают конкретного человека, это скорее точка зрения исследователей на тип и структуру «психопатической личности».
Агрессия - это способ самореализации, снятие напряжения, месть за собственное несовершенство, ущербность, неприятие другими. Первые агрессивные действия могут сопровождаться переживанием чувства вины, усилением тревожности. В дальнейшем можно отметить наличие самооправдания, перекладывания вины на окружающих, самопопустительства, самооправдания и некоторую стереотипизацию агрессивных приступов. Глубокие, неосознаваемые психологические комплексы сочетаются с целенаправленным, целепо-
лагающим, избирательным, сложноорганизован-ным поведением, включая криминал. Критичность и критические способности при этом сохранены.
Для психически незрелых, эмоционально неустойчивых, неуверенных и дисгармоничных личностей необходима компенсаторная самореализация в группе, их должны принять значимые лидеры.
Множество внешних и внутренних факторов, вытесненные из сознания комплексы переживаний взрывают личность. Прорвавшись наружу, действуя независимо, самостоятельно от сознания, они приводят неожиданно и внезапно (при незначительных поводах) к тяжкому мимовольному действию. Образованию таких особенно активных и опасных для крушения личности комплексов содействует чувство собственной недостаточности, порожденное дефектом личности или условием воспитания и всего социального окружения. Это чувство, роль которого смутно воспринимается личностью и, как комплекс, вытесняется из сознания, препятствует достижению целей. Отсюда психическое травмирование и компенсация мнимой жизнью (Scheinleben), которая заменяет реальность. В этом мнимом мире личность занимает большее место, чем в реальной жизни, человек пытается занять прочную и высокую позицию. Неосознаваемость комплекса неполноценности придает причудливый характер многим поступкам, особенно правонарушениям. Агрессия в этих случаях уменьшает аверсивное эмоциональное состояние [41-43].
В последние десятилетия мотивационная агрессия проявляет себя в таких особо опасных действиях, как множественный гомицид (англ. multiple homlclde), или предумышленное убийство нескольких человек сразу. Публикации в средствах массовой информации о таких случаях позволяют предположить, что их количество возрастает [35- 37].
Нередко считается, что деликт вызван прорывом на поверхность глубинной внутренней обиды и гнева в связи с жизненными неудачами и трудностями в личной жизни. Иногда такое преступление выглядит как копирование аналогичного, драматического по своему характеру преступления, совершенного в какой-то стране мира.
Выделяют группу «серийных убийц» - это лица, неоднократно убивающие других в силу «психологической или болезненной потребности». Это может быть убийство определенной категории людей с психотической мотивацией, например повторяющиеся убийства в ответ на слышимые «голоса» или бредовые идеи мессианства.
В случаях садистических убийств с сексуальной фантазией в качестве жертв садисты выбирают совершенно незнакомых людей, преступление планируют заранее. Садисты - эмоционально холодны, спокойны, не эмпатичны, учтивы, любят читать, слушать музыку, коллекционируют художественные
#
Российский психиатрический журнал № 2, 2016
13
фильмы. Они опасны в ситуациях, когда страдает их чувство собственного достоинства. После ареста могут купаться в лучах славы, считают, что оставили свой «след» в истории, войдя в своеобразный «пантеон славы», или, точнее, полицейские картотеки «душегубов».
Следующая группа - субъекты с расстройствами личности, так называемые гедонисты, с идеацией об убийстве или экспериментировании на других (например, с ядами), и получающие от этого удовольствие. Им необходимы острые ощущения, они хотят доминировать; ориентированные на силу, они стремятся приобрести неограниченную власть над жертвой, обратить на себя внимание. Массовые убийства они редко совершают в состоянии алкогольной интоксикации. Такие правонарушения могут совершать и психически здоровые субъекты, но у них свое мировоззрение и определенные особенности восприятия: они ищут психологического вознаграждения, хотят доминировать и унижать других. У них нередки рентные, наследственные установки, помыслы о богатстве и легких деньгах.
Гедонисты часто разочарованы в жизни, они озлоблены, мучаются от беспомощности, считают, что их личная жизнь не удалась и не отвечает их идеальным стандартам. Часто стараются погибнуть на месте преступления. Они социально изолированы. К ним относятся неприязненно. Это их шанс отомстить, получить власть и почувствовать свое превосходство.
К мотивированной агрессии следует отнести преступления по мотивам расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды - так называемые преступления ненависти. Они известны давно. Достаточно вспомнить многочисленные религиозные войны, крестовые походы, расовые, межнациональные и межэтнические конфликты.
В XXI столетии такого рода преступления приобрели характер социальной проблемы, население многих стран стало болезненно воспринимать преследование на почве национальной, расовой, религиозной вражды, а также по мотивам неприязни к каким бы то ни было категориям населения (нищие, бездомные, инвалиды, проститутки). Глобализация не только ускорила миграцию, смешение рас, этносов и культур, религий и обычаев, но и усилила ксенофобию, взаимное непонимание, раздражение по поводу нравов, обычаев, привычек, стиля жизни. Чего только стоят отмена рождественских елок в небольших европейских государствах из-за опасения непонимания и ненависти у представителей мусульманского новоявленного населения либо случаи массовых покушений на женщин и сексуальных эксцессов в новогоднюю ночь 2016 г. в ряде западноевропейских стран.
Понятие «преступление ненависти» (hate crime) -это социальный конструкт, под ним подразумевается насилие, совершаемое в силу определенных
в законе мотивов и сфокусированное на психологии. Это во многом закономерный результат разрыва уровня и образа жизни сверхбогатого меньшинства («включенных» - «included») и бедного большинства населения («исключенных» - «excluded»). Этот разрыв может сопровождаться ростом насилия. Большинство «исключенных» - подростки и молодежь без образования, профессии, работы и легальных доходов. Очевидно, что безнадежность их существования не может не вызывать соответствующую реакцию. К этому следует добавить приток иммигрантов, которым необходимо адаптироваться в новой среде. Среди населения начинают циркулировать идеи повышенной криминальности приезжих, которая обусловлена тем, что лица одной культуры оказались перенесесены по разным причинам в другую. Мигранты хуже адаптированы к условиям жизни населения; к тому же мигрируют чаще всего молодые мужчины, чья повышенная криминогенность известна.
Группы обвиняемых в делах по мотивам ненависти часто состоят из социально (педагогически) запущенных подростков. Их восприятие националистической идеологии отличается поверхностностью. Подростки совершают деликты, как правило, группой в состоянии алкогольного опьянения. Агрессивные действия в подавляющем большинстве случаев сопровождаются уже не только разбоями, но и убийствами. Молодые люди могут быть ориентированы в националистической литературе, они составляют хорошо организованные группы и осуществляют свою координацию с помощью сети Интернет. Вполне естественно, что после привлечения к уголовной ответственности за тяжелое правонарушение возникает вопрос о психическом здоровье обвиняемого. Подобное поведение может быть обусловлено рядом причин и требует дифференцированной оценки, в которой учитывались бы психопатологические и социально-психологические факторы (индивидуальные особенности, позиционируемая идеология, участие и роль в группе и т.п.).
Судебно-психиатрический опыт свидетельствует о том, что среди обвиняемых преобладают лица, у которых не выявляется сколько-нибудь заметной психической патологии. В единичных наблюдениях возможны констатация социализированного расстройства поведения (групповой тип) либо акцентуированных личностных черт и описание индивидуально-психологических особенностей.
Психолого-психиатрическое исследование позволяет сделать вывод о том, что в большинстве случаев у обвиняемых имеются признаки формирующейся либо уже сформировавшейся личностной дисгармонии. Выявляются существенно сниженная способность к сопереживанию, тенденция к игнорированию общепринятых норм, активность и настойчивость в реализации своеобразных смыслов.
14
Российский психиатрический журнал № 2, 2016
Обнаруживаются стремление противопоставить себя окружающим, социальным, духовным ценностям, а также значимость тем насилия и жестокости. Можно отметить наличие неуверенности и тревоги в сочетании с ориентацией на гипермаскулинность, повышенную потребность в самоутверждении и лидерстве. Выявляются заинтересованность в новых впечатлениях, готовность к участию в ситуациях, сопряженных с риском и азартом, стремление соответствовать идеалу сильной волевой личности, самостоятельно справляющейся со всеми внешними и внутренними проблемами. Отмечаются нежелание делиться своими проблемами и сомнениями, внешнее проявление полной уверенности в своей компетентности и правильности избранной позиции, нередко - безапелляционность и категоричность суждений, эмоциональная холодность в сфере отношений, готовность жертвовать относительно устойчивыми привязанностями ради достижения значимых целей. При достаточно высоком интеллектуальном контроле собственных решений и общей стратегии поведения отмечаются проявления эмоциональной неустойчивости, легкость возникновения аффективных вспышек, в том числе и по незначительным поводам. В силу недостаточной зрелости отдельных личностных структур, подверженности внешним воздействиям выявляется наличие конфликтных смыслов в сфере коммуникации и эмоциональных отношений. Обнаруживаются внутренняя уязвимость, потребность в одобрении со стороны узкого круга значимых лиц, неустойчивость актуального состояния, склонность к браваде, нарочитой недооценке значимости проблем, ригидность, застреваемость на идеях «чистой расы» и враждебности к окружающим, агрессивность личностного смысла.
В генезе криминального поведения ведущую роль играют социально-психологические причины: существующие в некоторых слоях общества неприязненные отношения к трудовым и вынужденным мигрантам, а также распространенность и доступность крайне радикальных националистических ресурсов в виртуальном пространстве. В подростковом периоде, когда в норме ведущей деятельностью является межличностное общение [1], в котором формируются эмпатия и рефлексия, у обвиняемых прослеживаются проблемы в установлении доверительных отношений с одноклассниками. В результате наблюдается явный дефицит этих важных свойств. В мотивационной сфере обнаруживаются своеобразные смыслы, связанные с насилием и жестокостью. Вхождение в криминальную группу позволяет удовлетворять вышеуказанные потребности и снижать психическое напряжение без адекватной интеллектуальной переработки. Следует также помнить, что ответственность и чувство вины в таких группах растворяются и как бы перераспределяются между всеми.
Преступления «ненависти» следует отличать от еще одного вида преступлений - «сталкерства» (stalkers - упорные преследователи, «охотники»).
Потенциальными и реальными жертвами «сталкеров» могут быть некогда близкие люди, сослуживцы, так называемые публичные люди. Нередко «сталкерство» - результат психических расстройств (сутяжничество, сексуальные перверсии), но оно может быть и следствием ревности, зависти, мести или иной непримиримости [5, 10, 28]. Достаточно привести пример убийства 2 американских тележурналистов, совершенного в прямом эфире их бывшим уволенным коллегой именно по таким мотивам.
Существенное отличие «сталкеров» состоит в том, что они преследуют какое-либо конкретное лицо, а не неопределенный круг лиц, принадлежащих к группе. Считается, что большинство их - одинокие, социально несостоятельные мужчины. Выделяют несколько типов преследователей: отверженные, требующие близких отношений, несостоятельные, злопамятные и хищники. У многих «сталкеров» отмечают наличие бредовых идей, особенно среди «охотников», требующих близких отношений. Среди отверженных преобладают субъекты с расстройствами личности.
У «сталкеров» может быть несколько мотиваций -от подтверждения своей власти над партнером, который отверг его, до требования любовных отношений. Преследование может происходить по телефону, с помощью писем, электронной почты, надписей и рисунков (часто непристойных) на домах, в общественных туалетах, а контакт - посредством приближения к жертве, преследования и наблюдения за ней.
«Сталкер» - новый термин, хотя описания отверженных партнеров и индивидов с психическими расстройствами, настойчиво преследующих и навязывающих себя, имеются в литературе по психиатрии XIX в., посвященной эротомании. В средствах массовой информации «сталкерами» называют лиц с психическими расстройствами, которые вторгаются в жизнь знаменитостей. Этот термин распространяется на тех индивидов, которые украдкой преследуют свою жертву, вызывают у нее беспокойство и изматывают. Некоторые исследователи разделяют «сталкеров» на следующие группы: с эротоманией, навязчивой любовью и простой навязчивостью [11]. Предлагаются и другие классификации, например, «сталкеры» с психотическими и непсихотическими расстройствами. Классификация «сталкеров» может дать ориентиры в отношении прогноза их возможного поведения во время преследования и его продолжительности, риска перехода к агрессивному поведению и, самое главное, в отношении наиболее эффективных методов прекращения преследования.
Особенности поведения таких лиц часто соответствуют существующим критериям бредового расстройства с эротоманией, изложенным
#
Российский психиатрический журнал № 2, 2016
15
в ОБМ-У и МКБ-10, в которых делается исключительный акцент на бредовой убежденности в том, что он любим. Устанавливаются и другие расстройства: шизофрения, биполярное расстройство, расстройство личности, употребление психоактивных веществ. «Сталкеры» без психотических расстройств чаще совершают нападения на свою жертву [12].
Установлено, что наиболее потенциально опасны лица с зависимостью от психоактивных веществ, имеющие судимости. «Сталкерами» становятся в основном из-за одиночества, пребывания в изолированной и неблагоприятной среде общества, однако среди них могут быть представители различных социальных слоев. Аналогично и жертву они выбирают не только из известных семей, ею может стать почти любой. Чаще всего преследует бывший партнер, но к группе особого риска относятся, например, психиатры, профессия которых вынуждает их вступать в контакт с изолированными и психически больными индивидуумами, которые сочувственное к ним отношение и внимание легко реконструируют в романтическое увлечение [4].
Отнесение «сталкера» к определенной группе -вопрос оценки особенностей его поведения. Требующие близости «сталкеры» образуют группу лиц с различной психопатологической симптоматикой, начиная с эротомании, патологической страсти и заканчивая навязчивыми идеями. Безотлагательность лечения «сталкеров», требующих близости, зависит от степени выраженности патологических отклонений (имеется в виду выраженное бредовое расстройство). Самые большие трудности создают общие проблемы: изолированность, одиночество, социальная несостоятельность и чрезмерно выраженное чувство собственной правоты.
К «сталкерам», требующим близости, относятся лица с бредовыми идеями эротического содержания. Болезненные идеи либо входят в структуру шизофрении, либо являются частью бредового расстройства. У требующих близости «сталкеров» часто наблюдаются истинное бредовое расстройство и фанатическая навязчивость.
Отверженные «сталкеры» составляют самую большую группу, в которую входят преимущественно бывшие партнеры. Эта группа частично совпадает с группой навязчивых «сталкеров». В целях предотвращения возможности совершения ими насилия важно уметь распознавать их.
Эффективность лечения «сталкеров» еще предстоит исследовать. Что касается диагностики, то «сталкеры» нередко попадают в группу лиц с параноидными расстройствами. В случае отверженных «сталкеров» их упорное стремление к взаимоотношениям может сосуществовать с чрезмерной самоуверенностью нарциссических личностей и хронической ревностью субъектов с параноидным расстройством личности. Злопамятные «сталкеры»,
наоборот, представляют собой группу, в которой практически у всех присутствует идея преследования: это лица с параноидными расстройствами личности и бредовыми расстройствами [13, 17, 27, 28].
«Сталкеры» представляют собой нетипичную группу преступников: они молоды, часто употребляют психоактивные вещества, в детстве у них наблюдалось расстройство поведения со склонностью к нарушению общественного порядка. По сравнению с пациентами психиатрических учреждений «сталкеры» в 2 раза чаще имели в прошлом судимость за насилие, кроме того, у них чаще отмечаются расстройства, вызванные злоупотреблением психоактивными веществами. Исследователи [22, 24, 33, 34] считают, что эффективными способами прекращения преследования являются соответствующие юридические санкции в сочетании с лечением. Большинство отверженных «сталкеров» воздерживаются от преследования под угрозой судебного обвинения, кроме того, здесь могут быть полезны соответствующие поддерживающие и директивные терапевтические отношения, обычно со специалистами психиатрического профиля. «Сталкеры», требующие близости, всегда нуждаются в психиатрическом, психокоррек-ционном вмешательстве.
Агрессия, как одна из актуальных системных проблем современной судебной психиатрии, отражает рост преступности в стране, тенденцию к учащению правонарушений против здоровья, жизни, половой неприкосновенности. Наиболее принципиальным вопросом остается оценка роли психической патологии в генезе агрессивного поведения. Перед судебным психиатром стоит задача выяснения не собственно причины совершения деликта, но характера отношений между проявлениями агрессии в рамках инкриминируемого деяния и психическим расстройством. Выяснение таких отношений позволяет эксперту корректно высказаться относительно мотивации преступлений «ненависти» и преступлений «сталкеров», других агрессивных деликтов, оценить патопластическую роль влияния психических свойств и расстройств на поведение субъекта в юридически значимой ситуации, обязательно дифференцировать патологические и непатологические формы агрессии, переосмысливать клинический и социально-психологический контекст и мотив деликта.
Выделение мотивов при очерченной личностной и эндогенной психопатологии для экспертов -дело всегда неблагодарное. С одной стороны, обоснованы замечания по профилю компетенции, с другой - обоснование болезни вызывает широчайший социальный резонанс. Достаточно вспомнить норвежское дело Андерса Брейвика (2011 г.) или его подражателя, так называемого «московского школьного стрелка» (2014 г.).
Личность-болезнь-мотив-поступок: что является первопричиной общественно опасных деяний? Вопрос по-прежнему открыт.
16
Российский психиатрический журнал № 2, 2016
I ■ ■ ■ ITT
Е.В. Макушкин, В.В. Горинов
Сведения об авторах
Макушкин Евгений Вадимович - доктор медицинских наук, профессор, заместитель генерального директора ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России (Москва) E-mail: evm14@list.ru
Горинов Виктор Васильевич - доктор медицинских наук, профессор, руководитель отделения психогений и расстройств личности ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России (Москва) E-mail: viktor-gorinov@yandex.ru
Литература
1. Котов В.П., Мальцева М.М. Некоторые дискуссионные аспекты проблемы общественной опасности психически больных // Психиатрия и общество. М., 2001. С. 255-269.
2. Мальцева М.М., Котов В.П. Опасные действия психически больных. М., 1995.256 с.
3. Макушкина О.А. Актуальные вопросы профилактики и оценки риска общественной опасности у больных шизофренией // Материалы V Нац. конгр. по социальной и клинической психиатрии «Психическое здоровье - фактор социальной стабильности и гармоничного развития общества». М., 2013. С. 82.
4. Усов Г.М. Общественная опасность лиц, страдающих психическими расстройствами (клинико-психопатологический и реабилитационный аспекты) : автореф. дис. ... д-ра мед. наук. Томск, 2008. 34 с.
5. Amore М. Menchetti М., Tonti С. et al. Predictors of violent behavior among acute psychiatric patients: clinical study // Psychiatry Clin. Neurosci. 2008. Vol. 62. P. 247-255.
6. Belli H., Ural С. The association between schizophrenia and violent or homicidal behaviour: the prevention and treatment of violent behaviour in these patients // West Indian Med. J. 2012. Vol. 61. P. 538-543.
7. Bennett D.J., Ogloff J.R., Mullen P.E. et al. Schizophrenia disorders, substance abuse and prior offending in a sequential series of 435 homicides // Acta Psychiatr. Scand. 2011. Vol. 124. P. 226-233.
8. Biancosino В., Delmonte S., Grassi L. et al. PROGRES-Acute Group. Violent behavior in acute psychiatric inpatient facilities: a national survey in Italy // J. Nerv. Ment. Dis. 2009. Vol. 197. P. 772-782.
9. Bouchard J.P. Paranoid delusions and homicides inside of outside the family // Soins Psychiatr. 2012. Vol. 278, N 1-2. P. 23-27.
10. Domestic Violence and Stalking: The Second Annual Report to Congress. Washington, DC : US Department of Justice, July 1997.
11. Douglas K.S., Skeem J.L. Violence risk assessment: getting specific about being dynamic // Psychol. Public Policy Law. 2005. Vol. 11, N 3. P. 347-383.
12. Dumais A., Potvin S., Joyal С. et al. Schizophrenia and serious violence: a clinical-profile analysis incorporating impulsivity and substance-use disorders // Schizophr. Res. 2011. Vol. 130. P. 234-237.
13. Edlinger M., Rauch A.S., Kemmler G. et al. Risk of violence of inpatients with severe mental illness - do patients with schizophrenia pose harm to others? // Psychiatry Res. 2014. Vol. 219. P. 450-456.
14. Fazel S., Gulati G., Linsell L. et al. Schizophrenia and violence: systematic review and meta-analysis // PLoS Med. 2009. Vol. 6, N 8. Article ID e100120.
15. Felthous A.R. Schizophrenia and Impulsive aggression: a heuristic inquiry with forensic and clinical implications// Behav. Sci. Law. 2008. Vol. 26. P. 735-758.
16. Fullam R.S., Dolan M.C. Executive function and in-patient violence in forensic patients with schizophrenia// Br. J. Psychiatry. 2008. Vol. 193. P. 247-253.
17. Hall DM. The victims of stalking // The Psychology of Stalking / ed. J.R. Meloy. San Diego : Academic Press. 1998. P. 115-136.
18. Hall N., Hayden C. Is «hate crime» a relevant and useful way of conceptualizing some forms of school bullying? // Int. J. Violence Schools. 1997. Vol. 3. P. 3-24.
19. Hodgins S., Alderton J., Cree A. et al. Aggressive behaviour, victimisation and crime among severely mentally ill patients requiring hospitalisation // Br. J. Psychiatry. 2007. Vol. 191. P. 343-350.
20. Jackson D., Kirkbride J., Croudace T. Meta-analytic approaches to determine gender differences in the age-incidence characteristics of schizophrenia and related psychoses // Int. J. Methods Psychiatr. Res. 2013. Vol. 22. P. 36-45.
21. Laajasalo T., Salenius S., Lindberg N. et al. Psychopathic traits in Finnish homicide offenders with schizophrenia // Int. J. Law Psychiatry. 2011. Vol. 34. P. 324-330.
22. Large M. Treatment of psychosis and risk assessment for violence // Am. J. Psychiatry. 2014. Vol. 171, N 3. P. 256-258.
23. Meloy J.R., Gothard S. Demographic and clinical comparison of obsessional followers and offenders with mental disorders // Am. J. Psychiatry. 1995. Vol. 152. P. 258-263.
24. Monahan J., Steadman H.J., Appelbaum P.S. et al. Developing a clinically useful actuarial tool tor assessing violence risk // Br. J. Psychiatry. 2000. Vol. 176. P. 312-319.
25. Moran P., Hodgins S. The correlates of comorbid antisocial personality disorder in schizophrenia // Schizophr. Bull. 2004. Vol. 30. P. 791802.
26. Mullen P., Pathe M., Purcell R. Stalkers and their Victims. Cambridge, UK. : Cambridge University Press, 2000.
27. Nolan K.A., Volavka J., Czobor P. et al. Aggression and psychopathology in treatment-resistant inpatients with schizophrenia and schizoaffective disorder // J. Psychiatr. Res. 2005. Vol. 39. P. 109-115.
28. Orion D. I Know You Really Love Me. A Psychiatrist's Journal of Erotomania, Stalking and Obsessive Love. N.Y. : Macmillan, 1997.
29. Putkonen H. Schizophrenia and comorbid substance abuse substantially increases risks of violent crime // Evid. Based Ment. Health. 2010. Vol. 13, N 1. P. 31.
#
Российский психиатрический журнал № 2, 2016
17
СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ
30. Richard-Devantoy S., Bouyer-Richard A.I., Jollant F. et al. Homicide, schizophrenia and substance abuse: a complex interaction // Rev. Epidemiol. Sante Publique. 2013. Vol. 61. P. 339-350.
31. Short T., Thomas S., Mullen P. et al. Comparing violence in schizophrenia patients with and without comorbid substance-use disorders to community controls // Acta Psychiatr. Scand. 2013. Vol. 128. P. 306-313.
32. Singh J.P., Serper M., Reinharth J. et al. Structured assessment of violence risk in schizophrenia and other psychiatric disorders: a systematic review of the validity, reliability, and item content of 10 available instruments // Schizophr. Bull. 2011. Vol. 37. P. 899-912. .
33. Stalking in Sweden: Prevalence and Prevention. Stockholm, 2006.
34. Stone. M., Roberts J. O'Grady, A.V. Taylor Faulk's Basic Forensic Psychiatry. 3rd ed. Oxford : Blackwell Science, 2000.
35. Silva J.A., Derecho D.V., Leong G.B., Ferrari M.M. Stalking behavior in delusional jealousy // J. Forensic Sci. 2000 Jan. Vol. 45, N 1. P. 77-82.
36. Tjaden P., Thoennes N. Stalking in America: Findings from the National Violence against Women Survey: Research in Brief. Washington, DC : US Department of Justice, National Institute of Justice Centers for Diseases Control and Prevention, 1998.
37. Usall J., Ochoa S., Araya S. et al. NEDES Group. Gender differences and outcome in schizophrenia: a 2-year follow-up study in a large community sample // Eur. Psychiatry. 2003. Vol. 18. P. 282-284.
38. Vevera J., Hubbard A., Vesely A. et al .Violent behavior in schizophrenia. Retrospective study of four independent samples from Prague, 1949 to 2000 // Br. J. Psychiatry. 2005. Vol. 187. P. 426-430.
39. Volavka J., Gitrome L. Pathways to aggression in schizophrenia affect results of treatment // Schizophr. Bull. 2011. Vol. 37. P. 921-929.
40. Wehring H.J., Carpenter W.T. Violence and schizophrenia // Schizophr. Bull. 2011. Vol. 37. P. 877-888.
41. Wilson C.M., Desmarais S.L., Nicholls T.L. et al. Predictive validity of dynamic factors: assessing violence risk in forensic psychiatric inpatients // Law Hum. Behav. 2013. Vol. 37. P. 377-388.
42. Wise J. Schizophrenia is associated with increased rates of violence and suicide, Swedish study finds // BMJ. 2014. Vol. 4. P. 348-369.
43. Witt K., Hawton K., Fazel S. The relationship between suicide and violence in schizophrenia: analysis of the Clinical Antipsychotic Trials of Intervention Effectiveness (CATIE) dataset // Schizophr. Res. 2014. Vol. 154. P. 61-67.
References
1. Kotov V.P., Maltseva M.M. Some controversial aspects of the problem of public danger of the mentally ill. Materialy nauchno-prakticheskoy konferentsii "Psyhiatrija i obshchestvo" [Proceedings of the Scientific-Practical Conference "Psychiatry and Society"]. Moscow, 2001: 255-69. (in Russian)
2. Makushkina O.A. Topical issues of prevention and risk assessment of public risk in patientsr with schizophrenia. Materialy nauchno-prakticheskoy konferentsii "Psihicheskoe zdorov'e - faktor social'noj stabil'nosti i garmonichnogo razvitija obshchestva" [Proceedings of the Scientific-Practical Conference "Mental Health is a Factor of Social Stability and Harmonious Development of Society"]. Moscow, 2013: 82. (in Russian)
3. Usov G.M. Public danger of persons with mental disorders (clinical-psychopathological and rehabilitation aspects): Autoabstract of Diss. Tomsk, 2008: 34 p. (in Russian)
5. Amore M. Menchetti M., Tonti C. et al. Predictors of violent behavior among acute psychiatric patients: clinical study. Psychiatry Clin Nemosd. 2008; Vol. 62: 247-55.
6. Belli H., Ural C. The association between schizophrenia and violent or homicidal behaviour: the prevention and treatment of violent behaviour in these patients. West Indian Med J. 2012; Vol. 61: 538-43.
7. Bennett D.J., Ogloff J.R., Mullen P.E. et al. Schizophrenia disorders, substance abuse and prior offending in a sequential series of 435 homicides. Acta Psychiatr Scand. 2011; Vol. 124: 226-33.
8. Biancosino B., Delmonte S., Grassi L. et al. PROGRES-Acute Group. Violent behavior in acute psychiatric inpatient facilities: a national survey in Italy. J Nerv Ment Dis. 2009; Vol. 197: 772-82.
9. Bouchard J.P. Paranoid delusions and homicides inside of outside the family. Soins Psychiatr. 2012; Vol. 1-2 (278): 23-7.
10. Domestic Violence and Stalking: The Second Annual Report to Congress. Washington, DC, US Department of Justice, July 1997.
11. Douglas K.S., Skeem J.L Violence risk assessment: getting specific about being dynamic. Psychol. Public Policy Law. 2005; Vol. 11 (N 3): 347-83.
12. Dumais A., Potvin S., Joyal C. et al. Schizophrenia and serious violence: a clinical-profile analysis incorporating impulsivity and substance-use disorders. Schizophr Res. 2011; Vol. 130: 234-7.
13. Edlinger M., Rauch A.S., Kemmler G. et al. Risk of violence of inpatients with severe mental illness - do patients with schizophrenia pose harm to others? Psychiatr Res. 2014; Vol. 219: 450-6.
14. Fazel S., Gulati G., Linsell L. et al. Schizophrenia and violence: systematic review and meta-analysis. PLoS Med. 2009; Vol. 6 (N 8). Article ID e100120.
15. Felthous A.R. Schizophrenia and impulsive aggression: a heuristic inquiry with forensic and clinical implications. Behav. Sci. Law. 2008; Vol. 26: 735-58.
16. Fullam R.S., Dolan M.C. Executive function and in-patient violence in forensic patients with schizophrenia. Br J Psychiatry. 2008; Vol. 193. P. 247-253.
17. Hall D.M. The victims of stalking / The Psychology of Stalking. Ed. J.R. Meloy. San Diego, Academic Press. 1998: 115-36.
18. Hall N., Hayden C Is «hate crime» a relevant and useful way of conceptualizing some forms of school bullying? Int. J. Violence Schools. 1997; Vol. 3: 3-24.
19. Hodgins S., Alderton J., Cree A. et al. Aggressive behaviour, victimisation and crime among severely mentally ill patients requiring hospitalization. Br J Psychiatry. 2007; Vol. 191: 343-50.
20. Jackson D., Kirkbride J., Croudace T. Meta-analytic approaches to determine gender differences in the age-incidence characteristics of schizophrenia and related psychoses. Int J Methods Psychiatr. Res. 2013; Vol. 22: 36-45.
21. Laajasalo T., Salenius S., Lindberg N. et al. Psychopathic traits in Finnish homicide offenders with schizophrenia. Int J Law Psychiatry. 2011; Vol. 34: 324-30.
22. Large M. Treatment of psychosis and risk assessment for violence. Psychiatry. 2014; Vol. 171 (3): 256-8.
18
Российский психиатрический журнал № 2, 2016
23. Meloy J.R., Gothard S. Demographic and clinical comparison of obsessional followers and offenders with mental disorders. Am J Psychiatry. 1995; Vol. 152: 258-63.
24. Monahan J., Steadman H.J.. Appelbaum P.S. et al. Developing a clinically useful actuarial tool tor assessing violence risk. Br J Psychiatry. 2000; Vol. 176: 312-9.
25. Moran P., Hodgins S. The correlates of comorbid antisocial personality disorder in schizophrenia. Schizophr Bull. 2004; Vol. 30: 791-802.
26. Mullen P., Pathe M., Purcell R. Stalkers and their Victims. Cambridge University Press, 2000.
27. Nolan K.A., Volavka J., Czobor P. et al. Aggression and psychopathology in treatment-resistant inpatients with schizophrenia and schizoaffective disorder. J Psychiatr Res. 2005; Vol. 39: 109-15.
28. Orion D. I Know You Really Love Me; A Psychiatrist's Journal of Erotomania, Stalking and Obsessive Love. New York: Macmillan, 1997.
29. Putkonen H. Schizophrenia and comorbid substance abuse substantially increases risks of violent crime. Evid Based Ment Health. 2010; Vol. 13 (N 1): 31.
30. Richard-Devantoy S., Bouyer-Richard A.I., Jollant F. et al. Homicide, schizophrenia and substance abuse: a complex interaction. Rev. Epidemiol Sante Publique. 2013; Vol. 61: 339-50.
31. Short T., Thomas S., Mullen P. et al. Comparing violence in schizophrenia patients with and without comorbid substance-use disorders to community controls. Acta Psychiatr. Scand. 2013; Vol. 128: 306-13.
32. Singh J.P., Serper M., Reinharth J. et al. Structured assessment of violence risk in schizophrenia and other psychiatric disorders: a systematic review of the validity, reliability, and item content of 10 available instruments. Schizophr Bull. 2011; Vol. 37: 899-912.
33. Stalking in Sweden: Prevalence and Prevention. Stockholm, 2006.
34. Stone. M., Roberts J. O'Grady, A.V. Taylor Faulk's Basic Forensic Psychiatry. 3rd ed. Oxford : Blackwell Science, 2000.
35. Silva J.A., Derecho D.V., Leong G.B., Ferrari M.M. Stalking behavior in delusional jealousy. J Forensic Sci. 2000; Vol. 45 (1): 77-82.
36. Tjaden P., Thoennes N. Stalking in America: Findings from the National Violence Against Women Survey: Research in Brief. Washington, DC; US Department of Justice, National Institute of Justice Centers for Diseases Control and Prevention, 1998.
37. Usall J., Ochoa S., Araya S. et al. NEDES Group. Gender differences and outcome in schizophrenia: a 2-year follow-up study in a large community sample. Eur Psychiatry. 2003; Vol. 18: 282-4.
38. VeveraJ., Hubbard A., Vesely A. et al. Violent behaviourin schizophrenia. Retrospective study of four independent samples from Prague, 1949 to 2000. Br J Psychiatry. 2005; Vol. 187: 426-30.
39. Volavka J., Gitrome L. Pathways to aggression in schizophrenia affect results of treatment. Schizophr Bull. 2011; Vol. 37: 921-9.
40. Wehring H.J., Carpenter W.T. Violence and schizophrenia. Schizophr Bull. 2011; Vol. 37: 877-88.
41. Wilson C.M., Desmarais S.L., Nicholls T.L. et al. Predictive validity of dynamic factors: assessing violence risk in forensic psychiatric inpatients. Law Hum Behav. 2013; Vol. 37: 377-88.
42. Wise J. Schizophrenia is associated with increased rates of violence and suicide, Swedish study finds. BMJ. 2014; Vol. 4: 348-69.
43. Witt K., Hawton K., Fazel S. The relationship between suicide and violence in schizophrenia: analysis of the Clinical Antipsychotic Trials of Intervention Effectiveness (CATIE) dataset. Schizophr Res. 2014; Vol. 154: 61-7.
#
Российский психиатрический журнал № 2, 2016
19
